Текст книги "Истории Раймона Седьмого (СИ)"

Автор книги: Татьяна Портнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

История десятая Скоропостижная свадьба.

Вечером мы встретились с Машей в саду, около дырки в заборе. А вы думали, у таких…ммм… нелюдей не бывает дырок в заборе? А вот и нет, дырка в заборе всегда есть! И девчонки её в первый же день обнаружили. Я с трудом ускользнул от бдительных восточных парней и гиперответственного Валеры, и теперь мы строили планы на завтра – а именно, получить деньги под расчёт, и встретится у этой самой дырки в заборе, чтоб потом незаметно скрыться в ночи. Хотя, какая там ночь, светло ещё будет . Мы должны были закончить с ремонтом к обеду, а потом – приводить себя в порядок, собирать вещи и получив деньги удалиться с поклоном в адрес доброго хозяина.

–Хозяин,– Дунька вынырнула из кустов абсолютно бесшумно, – пора, этот упырь уже невесту ищет! Акулька его поводит немного, только она долго не сможет, вы это, давайте, а?

Мы с трудом распрощались. Была б моя воля – хрен бы мы тут сидели, давно бы ноги сделали.

Придя в пристройку я рухнул на кровать и потянулся.

–Нагулялся,– констатировал Валера,– обещал же, скотина!

–Не кипишись, Валер,– примирительно сказал я,– честное графское, всё будет пучком!

–Граф чего-то знает,– вдруг сказал Гасан,– знает, но молчит. Нехорошо!

–Да всё равно не поверите,– отмахнулся я,– скажете, опять я сказки рассказываю.

–А ты расскажи, а мы подумаем,– предложил Гасан,– а то нехорошо так.

–Вот именно,– поддержал Валера,– ты ж не идиот, правда? А ведешь себя, как придурок последний. Сколько тебя знаю, никогда с тобой такого не творилось. Ты ж по жизни однолюб.

–В том и дело,– вздохнул я,– тут не просто так всё, парни…

Я изложил им ту часть истории, которая непосредственно касалась меня и Маши, а также водяных. Дослушав до конца Валера заржал.

–Вот же наплёл, сказочник, тебе только книжки писать!

–Э, не скажи,– покачал головой Самир,– хозяин здешний и правда тёмный какой-то. А девка странная, я сразу заметил. Она в первый раз так на графа смотрела, точно знает его, а откуда – не помнит.

–Теперь помнит,– я кивнул,– а так– всё правильно.

–Зря кольцо не снял,– упрекнул Гасан,– мало ли…

–Да ну вас всех,– фыркнул Валера,– наплели, один мозги полощет, а другие верят! Не бывает такого, какие ещё водяные– лешие!

–Ладно,– я хлопнул ладонью по полу,– завтра всё закончится. Что моё– то моё, и хрен я её кому отдам. Вот и всё. Просто решили уходить, когда вы все расчёт получите, ибо нехрен за спасибо работать.

На том и спать легли.

Ранним утром, ещё не рассвело, нас разбудил хозяин.

–Вставайте, нужно как можно раньше закончить! Церемония в два, и я не хочу, чтобы вы тут шатались и краской воняло!

Блина…я с трудом разлепил глаза, какая нах церемония?

–И если я кого-то с сигаретой в саду увижу…– хозяин выразительно посмотрел на меня и сжал кулак.

Я пожал плечами, чего он такой нервный, а? Учуял что ли чего? Да ну нах…

Мы оделись и поплелись завтракать. Девчонки уже ждали меня за столом.

–Хозяин, торопиться надо,– зашептала Акулька, – он сегодня жениться хочет! Я слышала, слышала, говорит кому-то, что ре-гист-ра-тор-шу прямо сюда привезёт, а потом свадьба будет!

–В курсе,– скривился я,– там немного дел осталось, я бордюр домазываю, парни полы, дамы стены на предмет мало –ли чего, потом деньги получаем и давай бог ноги. Успеем, девки, где наша не пропадала!

С утра меня мучило нехорошее предчувствие, точно должно было произойти что-то совсем нехорошее. Я это чувство старательно от себя гнал…гнал…всё утро гнал. Потом работа закончилась, мы пошли мыться и упаковываться. Я привёл себя в порядок, оделся в цивильное. Спецовку скатал и спрятал в пакет, потом выстираю, дома. Уложил свои инструменты, опять же, кисти дома в порядок приведу, отмою и перевяжу. Трафареты свернул в рулончик и сунул в рюкзак. Вроде всё, спасибо, как говорится, этому дому .

–Хозяин, хозяин!– девчонки подбежали ко мне,– плохи наши дела!

–Чего паникуете, мелкие?– поинтересовался я, они были готовы к отъезду домой– рюкзачки упакованы, одеты по дорожному– джинсы, кроссовки, ветровки, майки.

–Я к хозяйке пришла, а она опять не такая, не в памяти!– со слезами в голосе доложила Дунька,– говорит мне-« Иди отсюда, девочка, кто тебя пустил?» И кольца на ней нету!

–Какого нету?– встревожился я,– нашего?

–Нашего,– Дунька всхлипнула и заревела, уткнувшись мне в футболку .

–Чего делать то, а?– беспомощно спросила Акулька,– ведь оплели опять её…

–Снять штаны и бегать, и кричать ура,– угрюмо ответил я,– кольцо снимать надо ихнее. Думаем, как нам нашу Машу из дома выманить.

–Кошкой?– загорелись глаза у Акульки,– кошкой надо!

–А я молодому глаза отведу,– оживилась Дунька,– а ты кошкой– фуфыр-фуфыр, она и напугается! А тут хозяин, кошка брысь, а он колечко и снимет!

–Ну, раз других мыслей нету, тогда так и действуем,– одобрил я.– Только деньги получить надо сначала. Я-то перебьюсь, а ребят жалко.

–Так этот ваш, ну, бригадир уже всё получил,– Акулька потянула меня за рукав,– ты иди в зал, там он рассчитывается.

Я пошёл в зал. Владимир Иванович с хозяином стояли посреди зала, и о чём-то спорили. По периметру уже красовались столы, выставленные буквой «П», накрытые белыми скатертями. Зал был по– настоящему хорош : через высокие окна лился солнечный свет, и вместе с позолотой и тёплым цветом стен создавал удивительную атмосферу праздника. Блина, есть всё– таки во мне некоторая гениальность, подумалось вдруг.

Хозяин обернулся, увидел меня, такого красивого, при полном параде, скривился, точно уксуса хлебнул и быстро вышел из зала.

– Вовремя ты,– ухмыльнулся бригадир,– этот гад хотел у меня бабла отжать, главное, уже деньги на руках, так он прикопался, типо твои девчонки его объели! Хотел с твоей доли снять за их питание.

–Вот свинья, а?– я возмутился,– сам же предложил, а теперь денег требует!

–Однако, как тебя увидел, так мигом свалил, подозрительно…– бригадир посмотрел на меня как-то странно.

–Нравлюсь я ему,– поделился я,– очень. Боится за свою нравственность.

–Тьфу на тебя, трепло,– заржал бригадир,– на вот свою долю, ты последний сегодня.

Я взял деньги. Пачечка приятно грела ладонь– я знал, что Иваныч не обидит и пересчитывать не стал.

–Машина сейчас будет, давайте к воротам,– сказал он.

–Да мы своим ходом,– отказался я,– дела ещё есть недоделанные.

–Смотри, погоришь ты со своими тёмными делами, как швед под Полтавой,– предостерёг он меня,– давай хоть девчонок твоих увезу.

–Они не поедут,– я покачал головой,– спасибо, но нет.

Я вышел в сад, привычно закинул в рот сигарету… вспомнил хозяина и прикурил прямо таки с наслаждением. А хрен тебе по глупой роже , будет так, как я захочу!

За кустами что– то громко зашуршало, зафыркало, по дорожке дробно застучали каблуки. Из за поворота вы бежала растрёпанная Маша, придерживая обеими руками подол роскошного свадебного платья, она, как белый вихрь, неслась, не разбирая дороги. А на дороге стоял я, весь такой мечтательный, с сигареткой. Маша вписалась в меня просто идеально… сигарета отлетела в сторону, я рухнул на землю, больно приложившись затылком, она – на меня. Я схватил её за руку, под пальцами оказалось что-то твёрдое, я резко дёрнул…

–Раймон, что?...– в её глазах – полное непонимание происходящего,– как это, а?

–Марусь, слезь с меня, а?– жалобно попросил я,– и я тебе всё расскажу.

Мы кое– как встали, я разжал кулак– никакого кольца с жемчугом…просто ракушка, пустая, треснутая ракушка! Опять обманули, покачал я головой.

–Мань, надо ноги делать,– сказал я,– наши все уже уехали. Пошли?

–А как я в этом?– растерянно спросила она, показывая на платье.

–Ногами, Марусь,– я схватил её за руку и потащил к известной дырке. Акулька выскочила из кустов и припустила за нами.

–А Дуня где?– спросила Маша.

–Наверное уже ждёт,– на бегу ответила Акулька,– она этому глаза отводила, пока я тебя пугала.

Мы подбежали к забору. У дыры нас никто не ждал.

–Где же она, а?– растерянно спросила Акулька,– должна бы уже тут быть…

–Что потеряли, голубчики?– из-за кустов вышел хозяин,– или кого?

Блина…попали.

–Ребёнка отпусти,– мрачно сказал я.– они-то при чём?

–При всём,– он заржал,– эту– он указал на Машу,– так и быть, бери, а ту мне оставь. Она больше подходит.

–Хрен тебе по глупой роже,– заявил я,– спецназ своих не бросает! А они мои, обе, на то запись есть. Передаточная. Всё по правилам.

–Вот как,– из за куста вышел ещё один тип…постарше, попротивнее, «как» у него прозвучало как «квак». Он держал за шкирку перепуганную Дуньку. Девчонка аж глаза зажмурила от страха.

–Старший,– прошептала побледневшая Акулька, прячась за мою спину.

–Чужое забрал– расплачивайся,– старший покачал головой, как китайский болванчик,– моё взял– своё отдал.

–А не пошёл бы ты дядя,– разозлился я,– тебе предлагали обмен. Давай мне мою девку, а то мы торопимся.

–Торопятся они,– ухмыльнулся молодой,– некуда вам голуби торопиться. Побеседуем.

–Не о чем нам беседовать, в расчёте я с тобой. А девчонку отпустите, хуже ведь будет!

–Ах ты, ведьмёныш,– старший поднял руку, точно хотел меня раздавить,– вон где ведьмина-то кровь.

–Сам ты жаба болотная,– огрызнулся я,– нечего мою бабушку оскорблять!

–Да я тебя…– он вдруг что-то сделал, я даже не понял что, но мне стало очень хреново…даже очень– очень хреново. Я услышал испуганный вскрик за спиной, и вдруг разозлился– меня, самого графа Раймона Седьмого уделывает какой-то мерзкий жабоподобный тип! Да не бывать такому! Не уступлю! Я взмахнул рукой и неожиданно для меня самого с моей ладони сорвался сгусток пламени ярко– орнжевого цвета.

Старый водяной отшатнулся, на секунду выпустил Дуньку, она мигом метнулась ко мне за спину.

–Прощевайте, дяденька,– я помахал ему рукой,– мы и так тут загостились!

–А ну стой,– скомандовал вдруг женский голос. Рядом с водяным стояла Машина бабушка.

–Я ж тебе говорила– не лезь, отваживала, а ты…ну что ты ей дать-то можешь, убогий,– она печально покачала головой,– Маша, солнышко, подумай, зачем тебе этот…жила бы как королева!

–Нет, бабушка,– Маша вдруг как-то подобралась, такую её я видел пару раз,– я давно решила всё. Мне никого другого не надо.

–А вы сами за него замуж выходите,– посоветовал я,– вон какой жених!

Старый водяной задумчиво посмотрел на пожилую женщину. А что? Тоже вариант! Она неопределённо пожала плечами, он взял её под руку… Мы переглянулись и засмеялись. Меня точно отпустило то утреннее предчувствие. Молодой водяной почесал голову и сказал:

–Ну и валите нах отсюдова. Пусть сам женится, я себе жену и без папаши найду.

Мы, радостные потопали к парадному выходу. Теперь лезть через дыру в заборе смысла не было.

Из зала донесся капризный женский голос:

–Как это не будет свадьбы? Зря что ли я сюда ехала? Что за игры?

–Мань,– сказал я, сжимая Машину руку,– Мань, в сто шестьдесят не помню какой раз спрашиваю– пойдёшь за меня замуж?

–Пойду!– твёрдо заявила Маша,– прямо сейчас, да?

–Да,– я улыбался во все тридцать два зуба,– нехорошо женщину расстраивать, пошли жениться!

В ворота ввалилась гоп-компания… Лариса с Игорем, Дмитрий, отчим с матерью, парни из бригады…блина, они на полном серьёзе ринулись нас спасать! Я был тронут, честно, не ожидал, я-то был убеждён, что по жизни всем, как заноза в заднице. Братец вбежал следом и разочарованно уставился на нас.

–А вот и гости,– я махнул рукой, приглашая всех в зал,– вовремя! Мы сейчас жениться будем!

Вот, собственно и всё…через полчаса мы стали мужем и женой. Свадьба была…ну, весёлая свадьба. Пришлось отдать младшему водяному половину заработка, но оно того стоило!

–Ну, вот,– сказала мать, улучив момент,– теперь ты– женатый человек, бросай-ка свои выкрутасы.

–Мам,– возмутился я, – за кого ты меня принимаешь, а?

Она только засмеялась…

А впереди была целая жизнь.

Арка третья. Шестаковы, или на хрена родня такая.

История первая. Обнажённая натура.

Я сидел на столе и болтал ногами. Дурацкая привычка, а что поделать? Сейчас закончится перемена, придётся слезть со стола и вести урок. В школе немного привыкли к моей манере одеваться и разговаривать. Коллег и родителей уже почти не трясло при встрече со мной, любимым. На кладбище я детей сводил, про надгробия рассказал. Сам себе удивился – как оказывается я много запомнил из той лекции. В склеп не пустил – ну нах , это личное. Мой склеп, мои правила!

Прозвенел звонок и я слез со стола. Сейчас придут семиклассники, милые, наивные детки, они всё ещё пытались меня достать своими выходками. Более старшие быстро поняли бесперспективность своих затей, и служить объектами для моего стёба не хотели. А жаль…

Дети ввалились в класс, расселись и достали альбомы с карандашами. Кажется, сегодня они что-то удумали. Даже интересно, что. Один недоросль поднял руку, я кивнул, говори, друг дорогой, порадуй дяденьку.

–Роман Сергеевич, а давайте сегодня обнажённую натуру рисовать?

Блина…дети, ну как предсказуемо. Я вздохнул разочарованно. Дети оживились, сидят, глазёнки сверкают– как я выкручиваться буду, ждут. Ага, щаззз …наивные чукотские детки. Я взял за спинку свой стул и поставил перед доской.

–Ну, почему бы и нет,– я широко улыбнулся. Дети явно не ожидали этой реплики.– Прошу ,– я широким жестом указал на стул возмутителю спокойствия,– раздевайся и вставай.

–Чего?– он выпучил глаза. В классе тихонько захихикали, и явно не надо мной.

–Ну,– пояснил я,– такое правило, кто предложил, тот и натура. Так что, раз ты предложил, поработай натурщиком. А если не думаешь о последствиях, так нечего и болтать.

Он вспыхнул, как пожарная машина и плюхнулся на своё место под общий хохот. Вот же идиот…почти два месяца прошло, а они никак не усвоят, что меня срезать неимоверно трудно…закалка у меня хорошая.

В итоге рисовали поставленный мной натюрморт – гипсовый куб и два яблока. Я не стал им конечно рассказывать, что когда то задавал своему педагогу тот же самый вопрос, а на предложение поработать натурщиком залез таки на стул и разделся…до пояса. Ну, мне ж не слабо было.

После уроков сдал журналы в учительскую, прибежала Акулька, дождались Дуньку, и пошли в столовую, обедать. Потом я решил подготовить кабинет к завтрашнему уроку, девчонки пошли со мной.

–Интересненько… – протянул я, подходя к синему шкафу,– а мы тут всё раскопали, или что то ещё осталось?

–Хозяин, может не надо, а?– жалобно спросила Дунька,– вдруг опять унесёт?

–А вы караульте,– предложил я, – если увлекусь.

Я открыл второй шкаф. Дверца поддалась с трудом, я дёрнул со всей дури . Она открылась больше, чем наполовину.

–Мать твою за ногу,– пробурчал я, – перекосило, заразу… хрен откроешь.

Впрочем, открывшаяся наполовину дверь давала достаточное пространство для манёвра, и я полез в шкаф, в поисках новых приключений на свою чересчур умную голову.

Я шарил рукой по полкам, ничего не нашаривалось.

–Хозяин, может, хватит?– сочувственно спросила Акулька,– наверное выгребли уже всё. Пусто…

–Погоди,– я нащупал какой-то предмет, и вытащил из недр шкафа стеклянный шарик красно– жёлтого цвета. – чё за хрень?

–Яблоко?– предположила любопытная Акулька.

–Яблоко, тыблоко…– задумчиво произнёс я,– если только ёлочное. На Новый Год, на ёлку повесить.

Я подкинул невесомое стеклянное яблочко в руке. Нафига оно? На подоконнике стояло треснутое гарднеровское блюдце, которое я в ремонтные времена приспособил под пепельницу, а сейчас помыл и оставил – рука не поднималась выкинуть. Я небрежно кинул шарик на блюдце, он покатился кругом, вдоль краешка… Мы с девами так и уставились на диво дивное.

–Вот это да…– восхищённо выдохнула Акулька,– а я думала, нету его, только в сказках!

–А хозяин нашёл,– Дунька посмотрела на меня…примерно так, как умственно отсталый ребёнок смотрит на летящего в небесах супермена.

–Да ну, девки, придумаете тоже,– начал было я, но в серединке блюдца, к моему нескрываемому удивлению, появился логотип Виндоус… меня пробрал нервный смех. Нифигасе, гаджет навороченный! Шарик прокатился ещё пару кругов, я смотрел на него, как дурак, и гадал, какая винда на блюдечке? Семёрка? Восьмёрка? Внезапно блюдце посветлело, потом почернело, потом появилось в нём, как мне показалось моё лицо, потом я сразу понял, что не моё, а какой-то абсолютно незнакомой девицы, потом всё пошло рябью и полосами, а приятный женский голос сказал:

–Шестакова Марина.

–О кей, Гугл…– растерянно ответил я. На подоконнике стояло треснутое блюдечко со стершимся рисунком и не отмытой копотью по краям. На нём лежала маленькая ёлочная игрушка– стеклянное яблочко красно– жёлтого цвета, без петельки для подвешивания. Наверное, не надо было в него пепел стряхивать и сигареты об дно тушить, подумалось мне, но кто ж знал то? А если ещё в закромах пошарить, чего я там найду? Скатерть – самодранку, тьфу, самобранку, сапоги – скороходы, меч – кладенец? Или костяную ногу?

–А пошли– ка мы домой,– ласково предложил я девам, убирая в ящик стола яблочко и блюдечко,– а то найдём ещё чего, неровен час…

Мы потихоньку поплелись домой. И кто такая эта Марина Шестакова? Ничего не понимаю. И спросить по большому счёту особо некого.

Дома нас ждал вечно голодный зверь. Мне всегда было интересно – как в такого мелкого хыщщника столько влезает, и куда оно потом девается? Не иначе в желудке у котейки была компактная чёрная дыра, лопал он за четверых. Покормив зверя, девы уселись за уроки, а я пошёл курить на балкон. Таинственная Марина Шестакова не шла из головы, я прикидывал и так, и эдак. Потом дошло – она была на меня похожа…не внешне, как-то по– другому. Хотя и внешне тоже. Причёской. Такой же хвост. Я дёрнул себя за волосы. Докурил и пошёл смотреть семейные альбомы с фотографиями, вдруг да чего нарою?

Пришла с работы Маша, присела рядом со мной. Я сидел на полу, в окружении пяти тяжеленных альбомов в бархатных обложках и кучек не разобранных фотографий. Девы тоже потихоньку присоединились к разборке, Уголёк временами коварно нырял в кучки снимков, они разлетались, как осенние листья…

Я рассказал Маше историю с яблочком на тарелочке, и объяснил, что хочу найти. Поскольку я и сам точно этого не знал, вышло вообще непонятно и до жути таинственно.

Мы перебирали фотографии…кого-то я знал ,по бабушкиным рассказам, кто-то был мне незнаком. Всё равно было интересно.

–Ой,– вскрикнула Дунька,– наша школа, в Шишигине!

Мы , стукаясь лбами, полезли смотреть. Действительно, школа. Я мигом нашёл Серафимушку, стоящую в верхнем ряду, среди таких же девушек в белых блузках. Потом посмотрел на учителей…трое человек, молодая женщина с невыразительным лицом, мужчина с военной выправкой и…ох, ё! Директриса, совершенно неизменившаяся, даже палка та же самая! Только платье другое, по тогдашней моде.

–Смотри, наша Ядвига Карловна,– ткнула пальцем в неё Акулька. – она всегда директором была!

–Когда в ступе летать перестала,– проворчал я. Маша засмеялась.

–А это ты, да?– через минуту спросила она, протягивая мне снимок.

–Ага, с мамой,– кивнул я. Мать, на вид ей тут было лет двадцать, держала за руку меня, а я явно хотел удрать.

–Какая хорошенькая,– улыбнулась Маша,– а ты и не рад как будто!

–Так там собака сидела, а меня фотографироваться подписали,– вспомнил я,– а мне собака интереснее была!

–А вот материна свадьба,– я достал пухлый конверт, – тут все есть, и Петрович молодой красивый, и Серафимушка…

–А ты грустный,– заглянула мне через плечо Дунька,– а тётя и правда очень красивая…обе красивые.

–А я тогда Петровича побаивался,– сознался я,– они с матерью до свадьбы тут жили, ну я и попортил ему кровушки… он мне сказал – я тебя усыновлю и ремня дам, по отцовски!

–И как?– заинтересовалась Маша.

–Передумал,– засмеялся я,– мы потом столковались, а тогда меня Серафимушка защищала. И я не всегда был виноват, чесслово!

–А это кто?– в руках у Акульки была маленькая карточка, три на четыре. С чёрно– белого снимка на нас смотрела молодая женщина с гладко зачёсанными русыми волосами.

–Марина Шестакова…– растерянно сказал я. Акулька перевернула снимок и прочитала:

–На память Валюшке от непутёвой тётки Галки.

–Что за тётка?– удивился я, – никогда ни про какую тётку Галку не слыхал .

–Валюшка – это мама?– спросила Маша,– надо у неё узнать.

–Надо,– согласился я. Я убрал фотографию неизвестной мне Галки , потом мы ещё рассматривали альбомы, я показал девам и Маше профессора Бирна, свадьбу бабушки и дедушки и ещё много всяких родных людей…позвонил матери и договорился в выходные прийти в гости всем семейством.

История вторая. Дела семейные, странные.

-Ох, ты, Галинка,– удивилась мать,– пропащая душа! Надо же, а я и забыла, что фотка есть…

–Мам, а кто она вообще? Тётка твоя, что ли?– мы сидели в гостях и чинно пили чай с яблочным вареньем. Варенье было вкусное, мать отлично готовила.

–Не моя, а отца твоего,– махнула рукой мать,– она меня с ним и познакомила. Тётка, младше племянника на четыре года была. Мы с ней учились вместе, только она постарше. Я на первом курсе, а она на третьем, в училище. Я к подруге зашла, а они вместе с Галкой комнату снимали. Она хорошая была, Галка-то, но странная малость. А потом отец твой как-то её встречал, вот она меня с ним и свела. Мне шестнадцать было, а ей восемнадцать. А через год она пропала куда-то… недоучилась полгода. Я отца твоего спрашивала, а он говорит – домой уехала, в Городенье значит, только я её там найти хотела а так и не собралась, узнала что беременная, и не до того стало.

–Вот странно, мам.– сказал я,– отец на меня всю жизнь деньги платил, фамилия и отчество у меня от него, а ни разу встретится не захотел…

Петрович заржал, как конь. Мать тоже улыбнулась.

–А ты, что совсем не помнишь, как он с женой приезжал?– спросила она.

–Как приезжал?– удивилась Маша. Девчонки так и застыли, а братец поперхнулся чаем, и громко закашлялся.

–Так ты тогда номер отколол,– продолжал веселиться Петрович,– тёща , значит , звонит– приходите, гости у меня, ну, мы при марафете, Саньку взяли, пришли. Они сидят, познакомились, нормальный мужик такой, только дёрганый… впрочем, в вашем доме и не хочешь, а задёргаешься. Надо было тебе всё-таки ремня дать, для профилактики…

–Петрович, ты не отвлекайся от темы,– попросил я,– когда это было-то?

–Да тебе как раз восемнадцать исполнилось,– он хмыкнул,– сидим мы, значит, времени много уже, Саньку спать уложили, ну, как водится, выпили, и закусили, и протрезвели уже…и под утро является твоё величество! Хороший такой, штормит, идёт зигзагами, рожа такая…зебровая, в полосочку чёрно-белую, встаёт перед нами во всей красе, и заявляет: «Стёкл, как трезвышко!» И падает. Мы тебя поднимать, от тебя, как из бочки, в руке бутылка пива, один глаз открыл и говоришь :« Бабусь, я не пил ,это анестезия, пиво в холодильник, меня на базу!». И ушёл в полный отруб. Так что неудивительно, что люди тебя испугались, и больше сюда ни ногой. Они и тогда-то проездом были, заглянули чисто тебя повидать. Видно нагляделись на всю оставшуюся жизнь.

–Вот бля…– у меня не было слов. Я отлично помнил, как набрался, когда мне исполнилось восемнадцать, я тогда и уши проколол. Анестезия в виде водки была местная и внутренняя, кололи позаимствованной у девчонок в общаге иголкой, на спор. А потом– полный провал в памяти. Обидно, я бы хотел на своего отца посмотреть. А то неправильно получается – он меня видел ,а я его– нет.

–А Серафимушка тебе не сказала, что ли?– удивилась мать.– Вроде хотела…

–Да нет,– я пожал плечами,– почему-то не сказала. Странно как-то.

Маша погладила меня по руке. Девчонки, решив, что больше ничего интересного не услышат, ушли с братом в его комнату, играть в очередные стрелялки или квесты.

–А может адрес есть?– спросила Маша,– можно бы было написать ему. Просто так, ну…

–Так и он бы мог,– вздохнула мать,– а даже ни словечка за восемнадцать лет. Я как увидела, чуть в обморок не упала.

–А про эту Галку ты его не спрашивала?– осторожненько поинтересовался я.

–Спрашивала, почему нет,– ответила мать,– сказал, что она замуж вышла и в Городенье , в фельдшерском пункте работает. Шестакова она, по мужу. И уехала тогда, потому, что ребёнка ждала, только не сказала никому, сглаза боялась. Вроде дочку родила.

–Марину?– выдохнул я.

–Не знаю,– удивилась мать,– может и Марину. Я как-то не спрашивала. А у отца твоего ещё дочка и сын есть. И адрес он мне тоже оставил, сказал на всякий случай. Хочешь, так дам тебе его, можешь написать.

–Ну, не знаю,– я покачал головой.– Ты запиши мне адрес, пусть будет, а я потом это дело обдумаю. Странно всё это, очень странно.

–Наверное, подумал, что мы с него ещё денег потребуем, чтоб тебя от алкоголизма лечить,– хмыкнул отчим,– вот и не объявлялся больше.

–Петрович, – меня вдруг осенило,– да ты ревнуешь, что ли?

–Иди ты, догадливый,– смутился он. Блина… вот откуда ноги растут! Небось и рад радёшенек, что господин Седьмов сгинул в неизвестном направлении.

Переваривая услышанное , мы медленно плелись домой.

–Раймон,– вдруг сказала Маша,– а ведь у тебя скоро день рождения, меньше месяца осталось!

–Точно,– я стукнул себя по лбу,– а я и забыл! Вот я бестолочь …

–Хозяин, а когда?– забеспокоилась Дунька,– точно когда?

–Восьмого ноября.– сказал я,– после каникул, сразу почти.

Девчонки тут же прошли вперед и начали что то бурно обсуждать шёпотом.

–Они тебе подарок готовят,– улыбнулась Маша,– только это сюрприз, я молчать обещала. А то они переживают, что не успеют.

–Здорово, я люблю подарочки,– я обнял Машу.– Мань, надо бы в Городенье наведаться … а так не хочется!

–Мне тоже не особо,– она зябко поёжилась,– как вспомню ту тварь на кладбище … знаешь, как я испугалась? А вдруг бы с тобой что случилось совсем страшное?

–Марусь, да нет её больше там,– поспешил я её успокоить,– теперь кладбище правильное – покойнички лежат себе, полёживают. Да и чего их бояться? Живые больше гадят. Вот сколько живу, ни один покойник мне так не нагадил , как живые! Честное графское слово!

Маша улыбнулась, но как то неуверенно. У нашего дома стояла большая чёрная машина. Интересно, кого ждут? Мы подошли к двери парадного, дверца машины открылась и нас окликнул…младший водяной. Вот же…чего ему?

–Отец вам приглашение прислал,– он протянул нам четыре белых прямоугольничка,– женится, на свадьбу приглашает.

–Ой…– Маша от удивления даже присела,– то– то бабушка в последнее время какая-то странная!

–Именно,– сказал водяной,– вас всех позвать велено. Ты ж их сосватал,– он ткнул в меня пальцем.

–А что, кто-то против?– поинтересовался я,– невеста что-ли плоха?

–Никто не против, я только «за»,– молодой водяной улыбался от уха до уха,– теперь он меня в покое оставит, со своими дурацкими обычаями. Лет на двадцать– тридцать точно. А там уже поздно будет.

Он уехал а мы, в тихом шоке поднялись к себе. Надо же, как я их удачно свёл! Прямо свадебная осень какая-то выходит. У нашей двери дежурила соседка снизу.

–Идёте,– констатировала она,– а у вас там мебель двигают! Просто невозможно спать! Я только легла отдохнуть, как опять этот шум!

–А мы вообще-то не дома,– развёл руками я,– а вы молоко зажали, конфет не дали, вот и злятся они.

–Чушь какая!– она вздёрнула голову, но как-то не слишком уверенно. Я отпер дверь. Конечно, у нас всё стояло на своих местах.

–Посмотрите,– я жестом пригласил соседку в квартиру,– мебель так уже лет сто стоит , никто её не сдвинет, тяжёлая очень.

Она недоверчиво прошлась по комнатам, пожала плечами и гордо удалилась. Вот же…Фома неверующий!