Текст книги "Истории Раймона Седьмого (СИ)"

Автор книги: Татьяна Портнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

История тридцать пятая. Утренний подарок.

Я с трудом выполз из под одеяла. Было раннее утро, я катастрофически не выспался, но, как говорится, сначала дело, потом всё остальное. Маша сопела в подушку, неугомонный Уголёк удобно пристроился у неё в ногах. Девы, судя по тишине в соседней комнате, тоже крепко спали. Я оделся и подошёл к окну– ещё не взошло солнце, но было уже светло, стоял лёгкий туман и казалось, что мир укутан в вату. Я прокрался к древнему серванту, стоящему в моей комнате со времён динозавров, и открыл нижнее отделение. На верхней полке я хранил документы и разные дорогие сердцу побрякушки. На двух нижних в художественном беспорядке были свалены мои рисовальные причиндалы – краски, дощечка– палитра, кисти, стянутые аптечными резинками в пучки по номерам, обрезки холста, рейки для подрамников и прочая лабудень. Я точно помнил, что нужная вещь лежит где-то здесь…

На верхней полке царил относительный порядок. Впрочем, слово «порядок» здесь применимо было только в сравнении с остальной территорией серванта. Большая деревянная шкатулка с личными документами. Кожаная папка с документами на квартиру. И куча «не-пойми-чего -что-не-нужно-но-жалко-выкинуть». Я решил начать с самого сложного– с кучи. Господи…вот на хрена спрашивается мне жуткие дешманские серьги, вырезанные из пивных банок, или пара кожаных браслетов с давно отвалившимися шипами. Правда, шипы были равномерно распределены по поверхности полки. Я немного рассортировал кучу по признаку– жалко, не выкину, потом выкину и на хрена мне это надо, но хрен я это выкину. В куче искомого не оказалось. Я открыл кожаную папку. Договор на право собственности, договора на обслуживание, свидетельство о смерти бабушки и договор дарения от неё же. Я немного посидел, вспоминая, как мы с Серафимушкой ездили к нотариусу, оформлять этот договор. Мне только исполнилось восемнадцать, я был как всегда прекрасен и с хорошего похмелья. Нотариус, по– моему усомнилась в нормальности не только меня, но и бабули. Ну, да это ей не помешало всё сделать безукоризненно. Я сложил всё обратно в папку, и достал шкатулку.

Конечно…как всегда, что ищешь, найдётся в самую последнюю очередь. В шкатулке лежали самые разные бумаги – мой паспорт, свидетельства о рождении– моё, моей матери, и оп-па…бабушкино. Раньше я его как-то не замечал, а теперь вытащил, и меня точно обухом по голове стукнули – место рождения– деревня Шишигино Городеньевского сельского совета. Нет, я слышал про родственников в деревне, но они к нам не приезжали, и мы тоже к ним не стремились. А вот и то, что я искал – кожаный кошелёк на молнии. Старенький, потёртый, местами порыжевший, именно такой, каким я его помню.

– Граф, ты сокровища ищешь?

– Мань, да ты спи, рано ещё,– улыбнулся я,– я так, шуршу…

– И чего ты там нашуршал?– Маша смотрела на меня из-под одеяла полусонными глазами.

– Чего надо, то и нашурщал,– хмыкнул я,– Мань, давай я тебе подарок подарю?

– Какой?– Маша тут же проснулась и села на кровати.

– Хороший, честно, сам бы носил, но тебе отдам.

– Граф, если это какая– нибудь жуткая самопальная цацка, лучше не надо,– предупредила Маша. Ну, она почти угадала– да, цацка, но не самопальная, и на жуткую мало тянущая.

–Мань, это можно сказать реликвия семейная, а ты– жуткая, самопальная,– я сделал вид, что обиделся.

Она выскользнула из-под одеяла и обняла меня.

–Ну, не обижайся, ладно?

Блина…а я могу обижаться в такой момент?

–Эй, Раймон, а подарок?– нет, ну вы видели? Сначала заводит человека, а потом– облом, подарок давай…

–Мань, потом, всё потом,– я поднял её и понёс к кровати– ровно полтора шага…

–Так что там про подарок?– спросила Маша через час. Я приоткрыл один глаз и посмотрел на неё.

–Мань, я в состоянии полного нестояния…ты меня использовала, и теперь я встать сил не имею.

–Врун,– засмеялась она,– все вы мужики такие– наобещаете бедной девушке золотые горы и семейные реликвии, а получили своё– и в кусты!

–Марусь, вон лежит,– я потянулся за кошельком,– сейчас.

Конечно, он был там– старинный серебряный кулон на массивной цепочке. Меч с крыльями, а посередине– зелёный глаз. Бабушка утверждала, что это– изумруд, а я не проверял. Я в своё время долго выпрашивал у неё эту штуку, чисто поносить и вернуть, но бабуля была кремень. Незадолго до смерти она сказала мне– сам поймёшь, когда и кому дарить. Кажется, я понял.

–Вот, Мань, держи. Носи, пожалуйста, всё время, ладно? А то мне беспокойно как-то.

–Ох ты, тяжелая какая,– Маша взяла у меня кулон с цепочкой,– спасибо, а что это?

–Бабушка говорила серебро с изумрудом, не знаю, наверное так и есть,– я сел, вытянул у неё из рук цепочку и надел ей на шею,– вот так и носи.

–Да я не про то,– Маша прислонилась ко мне спиной,– я вообще, ну, это что, талисман, или?

–Марусь, наверное, я точно не знаю, просто сегодня я понял, что надо его тебе подарить, вот и всё. Пусть будет, ладно?

–Ладно, ладно, уговорил, конечно буду носить, красивая,– Маша засмеялась. Потом посмотрела на часы – шесть утра, рань какая…можно ещё часик поспать.

–Как скажешь, начальник,– согласился я,– спать – так спать, не спать, так не спать.

–Нет уж, спать,– Маша устроилась поудобнее, как всегда сцапав мою руку, и мигом уснула. Я тоже задремал. Сквозь сон я слышал какой-то шум, но просыпаться было лень, и я не проснулся.

–Раймон, Раймон,– мен трясли изо всех сил,– просыпайся скорее!

–Чтслу…– пробормотал я, засовывая голову под подушку,– ясчс…

–Смотри, что натворил!– кто? Я? Я ничего…я сплю. С меня стащили подушку и пихнули под нос что-то , пахнущее краской. Ёпрст! Уголёк. Меня точно пружиной подбросило, я не закрыл сервант, и котёнок вдоволь поразвлекся… Он скинул с верхней полки рассортированное барахло, раскатал по полу карандаши , прокусил пару тюбиков с краской, и теперь у нас был в наличии чёрно– красно– синий кот , а пол и наша постель украсились отпечатками кошачьих лапок синего и красного цветов.

–Что делать?– Маша чуть не плакала,– как же он теперь, а?

Шерсть у котёнка слиплась и торчала ежиными иглами. Он и сам понимал, что вляпался куда не надо, поэтому висел тряпочкой и только жалобно попискивал.

–Мань, сейчас мы его отмоем,– я натянул штаны и достал старую футболку,– погоди, вот, заверни пока вредителя, а я растворитель достану. Краску ототрём, а потом с мылом вымоем.

–Ой, хозяин, а чего это у вас тут?– в комнату заглянула Акулька, отчаянно трущая глаза.

–Мелкая катастрофа, ничего страшного,– заверил я её,– просыпайтесь, будем кота мыть!

На помывку кота ушло полтора часа времени и полбутылки растворителя для масляных красок . Потом его выкупали с кошачьим шампунем, завернули в полотенце и оставили сохнуть, а мы вчетвером принялись ликвидировать следы котейкиных развлечений. Девы поминутно охали и ахали, натыкаясь на очередную побрякушку, Маша тут же советовала отправить «очередной ужас» в помойное ведро, а я щедро разрешал оставить себе. Наконец погром был ликвидирован, помойка пополнилась неидентифицированными запчастями от моёй древней бижутерии, а девы разбогатели и были почти счастливы. До полного счастья им не хватало совсем чуть-чуть.

–А когда кушать будем?– робко спросила Дунька, осторожно поцарапав меня коготком,– а то встали и не кушали совсем…

–Сейчас, пойдемте на кухню,– скомандовала Маша,– я с вечера тесто поставила, сейчас оладушек напеку.

К свеженьким оладушкам подтянулись Лариса с Игорем– я уже говорил, что завидую этому человеку? Чуть где есть возможность похавать на халяву– Игорёк тут как тут. Чует еду. Я так не умею. Наконец сытые и готовые ко всем неприятностям жизни мы погрузились в игореву газельку. Высохшего котёнка оставили дома. Впрочем, он и не сопротивлялся. А мы отправились в Городенье, где надеялись решить одним махом все проблемы с неправильными покойниками. Как мы ошибались, мы узнали только потом…

История тридцать шестая. Дедушка.

Я дремал на заднем сидении газели. Трясло неимоверно, и просыпался я постоянно. Маша и девчонки, оставив тщетные попытки восполнить недосып, пересели вперёд и болтали с Ларисой, а я мучился, пытаясь поудобнее улечься сзади. После очередного прыжка я чуть не свалился с сиденья, и шипя от злости, пристегнул ремень.

–Граф, хватит маяться,– позвала Лариса,– иди в компанию, всё равно не уснёшь.

–Хрен тебе,– пробурчал я, -усну!

Я мог спать в любых условиях– сказался богатый опыт ночёвок по общагам и левым хатам. Если я хотел спать, то меня не смущало ничего– ни яркий свет, ни громкая музыка, ни сексуально озабоченные парочки в одной со мной комнате, лишь бы меня к своим занятиям не привлекали. Одно время у меня даже прозвище было «Покойник», потому, что если я спал– то я всё равно, что мёртвый. Без пинка не поднимешь.

Газель остановилась и я проснулся.

–Приехали?

–Хрен тебе, а не приехали,– угрюмо ответил Игорь,– заблудились.

–Игорян, как заблудились?– не понял я,– тут же автобус ходит! Дорога асфальтовая!

–Срезать решил, лесом,– Игорь плюнул,– ведь знаю же короткий путь, сто раз тут ездили с мужиками…– он выругался под нос и закурил.

–Ты тупой,– констатировал я,– забыл, по какому делу едем? Надо было всю возможную осторожность соблюдать! Девчонки, может вы посмотрите, а?

–Так, хозяин, тут дедушка водит,– тихо сказала Дунька,– он всегда за Городеньем…

–Наверно тут где-то,– поёжилась Акулька,– вот и закружил, пока спали.

Мы вылезли из машины. Я тоже закурил, Лариса с Машей отошли в кусты, девчонки жались ко мне.

– Девки, да не дышите дымом,– я попробовал отойти в сторону, но они как пришитые двинулись за мной.

–Хозяин, не уходи,– жалобно попросила Дунька,– мы боимся…

–Чего?– удивился Игорь,– тут крупнее зайца никто не водится.

–Дедушка…– почти прошептала Акулька.

–Где?– я повернулся. Из кустов появились Маша с Ларисой. Дедушки не наблюдалось.

–Здрассьте, молодёжь,– с другой стороны появился знакомый дедан. Выглядел он примерно так же, как и тогда, когда я его видел.

Я полез в рюкзак за пачкой сигарет, помнил по первому разу, что у деда всегда проблемы с куревом.

–Здрассьте…– нестройно поздоровались мы.

–Дедушка…– Дунька с Акулькой спрятались за мою спину. Места там было мало, и они выглядывали из-за меня, как из-за столба.

–Что, племянничек,– усмехнулся дед,– курева дедушке привёз? Давай, давай, премного благодарен!

Я протянул деду непочатую пачку.

–На здоровье!

–Какое тут здоровье,– закашлялся дед,– ты меня с собой-то не ровняй… А вы что прячетесь?

Девчонки виновато вышли из-за моей спины.

–Не мои вы теперь,– вздохнул дед,– его. Нечего вам тут, а то будете как мать ваша, сбежала с первым встречным.

–Приходила она,– сказал я,– вернуть их требовала.

–Ещё чего,– дед злорадно захихикал,– чай я знал, к кому отпускаю. Нечего им с ней, непутёвая она, и их собьет. А ты проследишь, в бабку пошёл, не в мать свою.

–Так куда нам ехать –то?– спросил Игорь,– вы уж подскажите!

–А вы подвезите дедушку, я вам дорожку и покажу,– дед внимательно посмотрел на Машу и добавил– а то вам к воде сейчас соваться нежелательно. Двенадцатый год на исходе, нечего водяному хозяину глаза мозолить.

–А что вы знаете?– осмелел я,– вы хоть в общих чертах скажите, а то ходят всякие, дверь отмывать замучился!

–Ну,– дед прищурился,– есть у меня подозренья…– он поводил в воздухе рукой, и я правильно истолковав его жест, протянул ему свою полупустую пачку. Дед вытащил три сигареты, одну сунул в рот, две за ухо, я поднёс зажигалку. Дед не торопясь прикурил, затянулся и продолжил:

–Так вот, имею подозренье, что родитель ваш, милая девица,– тут он поклонился Маше,– до вашего рожденья долго отсутствовал.

–Да, папа в командировку на полгода уезжал, когда я родилась,– подтвердила Маша.

–А когда домой возвращался, небось пить захотел,– продолжил дед,– тут-то его и словили…и предложили или помереть, или отдать то, чего дома не знает. Вот он на себя и понадеялся…

–Так он меня отдал?– Маша смотрела на нас круглыми, как блюдца глазами,– просто так вот отдал?

–Нет, милая, не просто так, видно ты не в срок родилась, он и не подумал. – дед покачал головой,– вы теперь опасайтесь, к воде не лезьте лишний раз. А там, как срок-то выйдет, он и успокоится. Или кого нового найдёт. Только если встретитесь…несладко придётся, тебе в первую очередь,– дед ткнул меня пальцем в грудь,– это ты у него обещанное увёл, тебе и расплачиваться.

–Так я не отрицаю,– я пожал плечами,– отмажусь, не в первый раз.

–Ну, ну…– скептически вздохнул дед. Мы докурили и полезли в машину. С дедом как-то очень быстро выехали на шоссейку, вскоре появился указатель «с. Городенье 0,5 км»

–Ну, всё, молодёжь,– дед кряхтя вылез из кабины газельки,– мне вон сюда,– он махнул рукой на ельник, начинающийся прямо за указателем. – А вы по дороге езжайте, не сворачивайте. Ну, до свиданьица, пичуги,– обратился он к девчонкам,– берегите хозяина-то своего, а то он у вас малость без царя в голове, как я погляжу.

–Дедушка,– девчонки кинулись к деду, обняли его.

–Ну, будя,– дед погладил их по головам,– а вы, ребятки, поаккуратнее там, не спешите. Или может, обратно, а?

–Нет,– твёрдо сказал я,– как же обратно теперь? А они как же?

Дед вздохнул, ссутулился, и тихо сказал:

–Уважаю…– повернулся к нам спиной и скрылся в ельнике, как его и не бывало.

–Так,– я сел рядом с Машей,– Мань, я тебя какому-то там водяному– болотному не отдам, так и знай! Значит сегодня у нас по плану кладбище, а завтра начнём кампанию по отваживанию нёхов от моей несчастной двери. А то я её уже мыть задолбался.

Вскоре вдалеке показалось село Городенье. Расположено оно было как-то странно, в яме, на окраине села блестела новеньким куполом церковь.

Мы подъехали к храму. Кладбище, как и следовало ожидать, расположилось рядом. День был воскресный, у ворот церкви толпился народ. Мне стало как-то неуютно.

–Граф, ты чего дёргаешься?– спросила Лариса.

–Да, понимаешь, Ларёк, как-то оно неудобно… люди тут пришли, молятся, а мы по кладбищу шастать…

–Ну и что?– не поняла она,– и ты помолись.

–Ларёк, я некрещёный вообще-то,– я посмотрел на неё, нет, она и правда не понимала,– и девчонки стопроцентово тоже. У меня вообще в церкви башка болеть начинает, и потом я хвораю долго.

–Мы в церковь не пойдём,– заявили девы,– нам нельзя!

–Сейчас, народ рассосётся, и выйдем,– успокоил их я. – только на кладбище.

–Да ну вас,– засмеялся Игорь,– всё какие-то у вас фигуры мерлезонского балета! Ну, церковь, и что? Возили мы здешнего попа…мужик, как мужик.

–Ну, считай, что мы на голову больные,– фыркнул я,– а я когда в последний раз в церкви был, так потом с пневмонией свалился. Чуть не помер.

Игорь махнул на нас рукой и вылез из машины. Лариса, подумав, составила ему компанию. Маша осталась с нами.

–Мань, а ты крещёная?– спросил я.

–Да,– она удивилась,– а что?

–Да ничего, проехали. Просто спросил.

Наконец народ разошёлся, к Игорю с Ларисой подошёл священник– молодой круглолицый мужик. Они о чём -то разговаривали, махая руками в сторону кладбища. Похоже, и нам было пора подключаться к разговору. Мы вылезли из газели и подошли к разговаривающим. Батюшка слегка заикнулся при виде нашей честной компании, но к его чести быстро оправился. Конечно, точного места захоронения он не знал, но примерно направление нам указал. Кладбище было большое, в последнее время тут хоронили и городских покойников. Заблудиться можно было запросто. Поблагодарив батюшку, мы двинулись в указанном направлении, стараясь не слишком разбредаться в стороны. Кроме нас по погосту ходили люди, кто-то прибирался на могилах, кто-то справлял поминки…

–Хозяин…– Акулька шкрябнула меня по руке,– смотри…

Я повернулся в указанном направлении. Могила. Старая, памятник… на нём две надписи – они!

–Нашли!– я махнул рукой остальным и поспешил к могиле.

–Не торопись, ведьмин внук,– положив руку на оградку, перед нами стояла Викторина.

История тридцать седьмая. Не победа?

Я малость опешил… нет, ожидаемо, конечно, но вот так скоро?

–Здравствуйте, Викторина Андреевна! Не ожидали вас здесь встретить!– я решил быть вежливым. Так, на всякий случай.

–Быстро ты явился,– криво усмехнулась она,– и компанию привёл.– Что ж, хорошо…

Она посмотрела на меня в упор, и честное слово, мне стало жутковато. Вроде нормальная такая тётка, но вот в глазах у неё было что-то эдакое …я пригляделся повнимательнее– вокруг фигуры Викторины , едва заметные, подёргивались и пританцовывали тоненькие щупальца тьмы. Мать моя женщина, кто же это? Все мои чувства вопили благим матом, что нам надо уносить отсюда ноги, и как можно скорее. Но за моей спиной стояли моя семья и мои друзья, поэтому я не сдвинулся с места.

–Давай сюда, что принёс,– она требовательно протянула ко мне руку. Я решил, что вежливость смысла не имеет.

–А не охренели ли вы, тётенька?– тоном беспризорника двадцатых годов поинтересовался я,– может вам ещё и ключ от квартиры, где деньги лежат?

–Незачем мне твои деньги,– она смотрела на меня, и я прямо чувствовал, как мои ноги примерзают к земле,– а ключик от твоей замечательной двери ты мне сам отдашь. Ты ж подменыш, не знал? Ты вместо другого ребёнка родился, думаешь, почему твоя мать от тебя так легко отказалась? Зря Серафима тебя себе оставила, зря. Надо было попользоваться и выкинуть, а она …

–Чушь какую несёте,– я старался выглядеть уверенно, но где-то внутри появилось сомнение…и правда, почему мать скинула меня на бабушку, и даже не пыталась забрать в свою семью. И отец тоже не пытался, я его даже не видел никогда.

–Сам понимаешь, что я права,– Викторина кивнула,– давай-ка сюда свой пакет. Ничего ты мне не сделаешь, силёнки не те со мной тягаться. И девку отдай, за ней придут скоро.

Тут –то меня и вынесло… не скажи она про Машу, я бы стоял, как дурак и сомневался дальше, но с этого момента… Иногда у меня такое бывало, я потом сам удивлялся, тому, что творил. Бабушка умела как-то нивелировать это состояние, но она умерла, я старался себя контролировать, а получалось далеко не всегда. Вот и сейчас, мир стал каким-то красным, мой ступор куда-то делся, и я попёр, как трактор. Викторину отнесло в сторону, но каким-то образом она снова оказалась у меня на пути. Чёрные щупальца вполне осязаемо потянулись ко мне, и я треснул по ним, они отдёрнулись с каким-то шипеньем. Внезапно мир снова стал нормальным, ярость схлынула так же внезапно, как и пришла. Я почувствовал, что с обеих сторон в меня вцепились девчонки. Викторина, стоя вплотную к могиле, смотрела на меня с каким-то испугом.

–Я ж тебя закопаю,– сказал я ей.

–Силён,– она быстро пришла в себя,– но я сильнее.

Я понимал, что сейчас, на откате, мне с ней не справиться. Прикинул диспозицию– девчонки висят на мне, отцепить их нереально– слишком испуганы. Маша сзади, её и Ларису я ни под каким видом под удар не поставлю. Игорь малость сбоку, но не совсем там где надо… А, вот! К могиле сзади подходил священник. А вдруг мне повезёт, вдруг он поймёт, что мне надо! Надежда была прямо сказать слабенькая, но другого варианта у меня не было. Я чувствовал, что меня снова начали скручивать, времени у меня оставалось всё меньше и меньше.

Я вытащил из рюкзака пакет, в котором лежали нож Феди Заславина и чулок Альбины Занкевич. Викторина довольно улыбалась, она была уверена, что я сдался. Я смотрел на священника, отчаянно пытаясь транслировать ему свою мысль. Я понятия не имел, как это делается, но мне казалось, что я думаю так громко, что меня слышно на всё кладбище.

Вдруг батюшка кивнул мне и сделал рукой жест– «свободен, давай пас». Я не веря своим глазам отвёл руку с пакетом немного назад, и в прыжке перебросил его через голову Викторины, как заправский баскетболист. Батюшка видно тоже играл в баскетбол. Принял профессионально, но что делать дальше, не знал. Я замахал руками, показывая, что пакет надо положить на могилу, но он меня явно не понимал. Викторина обернулась, и вцепилась в несчастный пакет, он лопнул, нож и чулок упали туда, куда и требовалось.

Она снова повернулась ко мне, а я, как дурак стоял и улыбался. Я прямо физически чувствовал, что с души у меня упал огроменный булыжник. На фоне неба и деревьев я видел две прозрачные фигурки, которые уносило ветром– мальчик и женщина, держащиеся за руки. Теперь и они были свободны, и могли, наконец, уйти туда, куда и должны были.

–Думаешь, победил, а?– Викторина была по– настоящему рассержена, но и не думала сдаваться.– Не тебе со мной тягаться, неуч! Бабка твоя пробовала, да где она теперь? Отступись.

Я понял, что она так просто не сдастся. И если я сейчас ей уступлю, она просто начнёт всё заново, в новом месте, с новыми жертвами. Людей легко обмануть, поманить призрачной надеждой…а потом использовать, даже не попытавшись выполнить своё обещание. И бабушка…значит она, мою бабулю…меня опять начало накрывать, я изо всех сил старался удержаться на краю, не впасть в состояние «всех убью, один останусь». Но получалось плохо. Я слишком хорошо помнил то утро, когда я встал, сварил кофе на две кружки, и позвал бабулю завтракать… мы всегда пили кофе по утрам вместе, потом я шёл в училище, а Серафимушка на работу. В то утро она не встала, а когда я пришёл её будить, она была уже холодная. Я не мог поверить, что она умерла, вызвал «Скорую», требовал от врачей помочь Серафимушке. Потом они отпаивали меня успокоительным, звонили матери… для меня это были дни какого-то отупения. Я плохо помнил похороны и поминки, потом свалился с пневмонией… а теперь эта тварь спокойно говорит, что это она убила мою бабулю!

Во мне точно начался обратный отсчёт, как в бомбе с запущенным механизмом. Я отодвинул девчонок в стороны, и кинулся на Викторину. Краем уха я слышал чьи– то крики, меня пытались удержать– напрасно. Викторина двинулась навстречу. Нас разделяли какие-то два шага, но вдруг они стали очень длинными, я смотрел на неё, и не понимал, кто передо мной. Она была неимоверно старой, старше, чем я мог себе представить, наверное, она была всегда, древнее, сильное зло, принявшее облик женщины в сером деловом костюме, таком неуместном на деревенском кладбище.

Не говоря больше ни слова, она повела рукой, и ко мне рванулись чёрные щупальца, я рубил их ладонью, и они точно сгорали, я хотел только одного– уничтожить эту тварь, чтоб её больше не было, внутри меня вдруг что-то лопнуло и взорвалось, я успел направить взрывную волну на Викторину, она зашаталась, побледнела, и стала исчезать на глазах… я почувствовал, что ноги меня больше не держат…я увидел совсем близко землю…пожухлую траву…

–Раймон, нет,– кто это кричит, лениво подумал я, вроде Маша, что это она?

Исчезающая Викторина вдруг протянула ко мне неимоверно удлинившуюся руку, я увидел, что Маша кидается между ней и мной, и каким-то неимоверным усилием рывком поднялся, оттолкнул её…Викторина схватила меня, мир утонул в зелёной вспышке…я ослеп…закрыл глаза руками…мир закончился…всё…