Текст книги "Эволюция Юности"

Автор книги: Татьяна Точилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– Слушай, а здесь всегда так мало народу? – спросила Оро, когда они присели на скамейку под развесистым платаном, чтобы выпить прохладного чая. – Честно говоря, пока мы здесь, я не видела здесь никого известного, за исключением того дня, когда проводились схватки. Я не говорю, конечно, скажем, о принцессе Аврелии или Советнике, но всё-таки, хотя бы министр какой-нибудь завалящий, ну, я не знаю, посол, что ли…

– На время экзаменов большинство разъезжается куда подальше. Ты же видела, во что мы превратили город? В таком бардаке работать невозможно. Остаются лишь те, кто тоже хотят повеселиться, в основном, молодёжь. Они вернутся на следующий день после объявления результатов, когда непоступившие…

В воздухе повисло неловкое молчание. Оролен попыталась разрядить обстановку немного пошловатым анекдотом, но девочки лишь вежливо посмеялись в ответ. До дома они дошли с похоронным настроением.

Шагая по этим не слишком прямым улочкам, Ени пыталась представить, как будет жить здесь, ходить в Университет, забегать за хлебом и зубной пастой, просто жить. Как ни странно, это у неё получилось.

Войдя в дом, Оролен первым делом без слов достала бутылку вчерашнего вина. 'Сопьюсь, нафиг' – мелькнуло в голове у Айении, но она без колебаний взяла протянутый бокал, на лице же Хэллин читалась мрачная решимость. Тост не требовался. Опустошив бутылку, девушки разместились в креслах. Начался вялый разговор, чья цель была ясна и очевидна – занять время. Всех их охватывали противоречивые желания: оттянуть момент окончательного решения и одновременно покончить со всем этим как можно быстрее.

Проговорив некоторое время, Ени всё же решила отправиться спать, о чём и сообщила подругам. Оставшиеся вначале посидели молча, но вскоре обозначилась единственная подходящая тема для разговора: свои перспективы затрагивать было болезненно, Ени ушла, а за неё они чувствовали некоторую ответственность.

– Ну и каково твоё мнение? – голос Оро глухо прозвучал в комнате, уже сумрачной ввиду наступающего вечера.

– Тут и думать нечего, её обязательно возьмут. После того, что было на полетах…

– Но ведь она подала заявление на Технологический…

Прошло некоторое время, прежде чем Хэллин ответила, видимо, она подбирала аргументы:

– Но должны же они понять её положение, ведь она не могла знать о своих талантах. Кроме того, давай резюмируем: блистательные результаты по полетам и стрельбе, причём и то, и другое она делала в первый раз, естественнонаучный тест был у неё профилирующим и я не думаю, что она провалила политику и право. А если вспомнить бои… вот уж в чьём духе воина я сомневаться бы не стала.

– Всё так, – тихо сказала Оро, – но знаешь… Нет, всё-таки, если она не поступит, это будет самая большая несправедливость на свете.

– Кто бы сомневался…

Выйдя в шесть утра на балкон, Айения увидела Оро с сигаретой в руках.

– Что, ты куришь?!

– Можно было и не кричать. Нервы, знаешь ли, нервы.

– Может, мне тоже начать?

– Не-а, не советую. Всю стипендию будешь спускать. Это, – она указала на белый прямоугольник, лежащий на столике, – заветная пачка, подаренная другом как раз на такой случай, – она прикрыла глаза, как будто вспоминая что-то. – 'Если почувствуешь, что больше уже невмоготу, – открывай'. Ну и давно ты не спишь?

– С четырёх утра, – Айения зябко поежилась от прохладного утреннего ветерка и оглянулась назад, в глубь квартиры. – А Хэл?

– Спит, куда ж она денется, – мрачно процедила Оро. – Везёт, блин.

В тишине раздался чёткий саркастический смех:

– Ха-ха-ха! – и неожиданно из сумрака появилась встрепанная Хэллин, завернутая в одеяло. По её виду точно можно было определить, что от полноценного глубокого сна она не страдает.

– Секретничаете, значит, тут, за моей спиной! – неожиданно сорвалась она на визг. Айения и Оролен лишь выразительно повертели пальцем у виска. Хэл метнула на них совершенно очумелый взгляд, быстрым шагом подошла к краю балкона, выхватила у Оро сигарету и, затянувшись, вернула её обратно. У Оро от такой наглости отвисла челюсть.

– Что?! – Хэл явно нарывалась на конфликт, видимо, её взбудораженность искала выход. Оролен почти мгновенно это поняла:

– Обойдёшься, – и, отвернувшись, стала любоваться приподнимающимся из-за края леса солнцем. Хэл фыркнула и возмущённо прошлёпала босыми ногами обратно в квартиру.

– Пойду, заварю чай, – обречённо сказала Ени и направилась на кухню.

В следующие два часа всё более-менее стабилизировалось: Хэллин уже не напоминала пациента сумасшедшего дома, но её побледневшее лицо в сочетании со строгим чёрным костюмом вызывало только одну мысль: краше в гроб кладут. Оролен же сидела за кухонным столом и, угрюмо глядя в одну точку, поглощала уже десятую чашку чая. Ени пыталась отвлечься хозяйственными делами, впрочем, это у неё плохо получалось. Мелькнула мысль тоже надеть что-нибудь такое впечатляющее, но она быстро увяла: 'какая разница', – малодушно подумала она.

В начале девятого нервозность заметно усилилась. Хэллин уже пятнадцать минут пристально рассматривала себя в зеркало, а Ени заметила, что уже пятый раз выравнивает вилки в держателе. Оролен, наконец, откинулась и отодвинулась от стола и произнесла в воздух:

– Ну что…

Заметная пауза прошла, прежде чем Хэллин тихо ответила:

– Нет смысла ждать на площади, там сейчас такая толкотня…

Айения прочистила горло и возразила:

– А зачем сидеть здесь? Лучше выйти, прогуляться, время занять.

– Поддерживаю, – Оро встала из-за стола.

В городе творилось нечто невероятное: на улицах не было никого, кроме претендентов, которые напоминали восставших из ада. Видимо, бессонную ночь провел в этом городе каждый, подавший заявление на поступление в Императорский Университет: выпученные глаза, бессмысленный взгляд, спутанные волосы, нарушенная координация… Список можно было продолжать бесконечно.

Девушки пошли окольным путем, старательно уменьшая шаги. Но площадь всё приближалась и приближалась, в то время как минуты тянулись мучительно медленно. Впереди блеснул стальными профилями громоздкий айсберг Технологического Института, и Ени пришла в голову мысль: что, если её зачислят туда, ведь она подала заявление. Неожиданно по коже пробежали холодные мурашки: если раньше просто учиться в Друине, было невероятным счастьем, то сейчас она не могла представить себе, как будет мучиться над точными науками уже после того, как почувствовала что такое – летать. Айения вдруг вспомнила приснившийся ей сегодня сон – стремительный полет над самыми облаками, а потом и в чёрной бесконечности… Неизвестно почему, но она была твердо уверена, что каким-то образом ей передалась генетическая память матери, а то и десятков поколений пилотов в роду о полёте в открытом космосе, настолько реальными были ощущения. Но когда она проснулась утром, мысль о том, что сегодня всё решится, заставила побледнеть воспоминание о сне.

Тем временем они вышли на площадь. Она была почти в точности такой же, как в день первого экзамена, за исключением того, что не было слышно ни звука. Абитуриенты мрачно сидели на ограде фонтана, выступающих частей окружающих зданий или нервно расхаживали. Но напряжение всё нарастало.

Вдоль стены Университета, где должны были вывесить результаты, уже стояли заграждения, недостаточно, впрочем, мощные, чтобы удержать многотысячную толпу, поэтому в арочном проеме виднелись 'специалисты по обеспечению правопорядка', в народе – 'охранники', в защитной униформе.

Хэллин забралась на выступ на здании Представительства МИДа и, вглядываясь поверх голов, выкладывала свои соображения:

– Насколько я помню, госуправление вешают в первом ряду третьим слева, Военную Академию – весь второй ряд, порядка не помню, Лётная – вторая колонка справа, Технологический – где-то в самом низу.

Она тяжело спрыгнула и отдышалась.

– Меня мама раз сюда водила, – начала она рассказывать, – когда ещё и сама не знала, что это такое. Как вспомню, – она даже съежилась от ужаса, – все кричат, у кого-то истерика, нас быстро раскидало, меня прижало к стенке, к счастью, меня спас какой-то парень: поднял на руки и вынес.

Тут толпа пришла в движение: охранники вышли из университета и начали строиться в оцепление. Единодушный легкий вздох ожидания пронёсся по площади. Первая волна прихлынула к ограде. Айения в волнении сжала кулаки. Из дверей показались три фигуры в штатском: преподаватели университета, две женщины и мужчина. Если старшая пара, шедшая впереди, ни в малейшей степени не обращала внимания на всё творившееся вокруг, поглощенная озабоченным разговором и перебиранием листов, то молодая хрупкая девушка с опаской косилась на зловеще молчавшую толпу, в её глазах мелькал испуг.

Пока работники Университета спокойно и не торопясь развешивали списки, то и дело поправляя неопытную коллегу, следя за выравненностью рядов, то и дело отходя подальше, чтобы полюбоваться на дело рук своих, внутренняя готовность к взрыву каждого, находящегося на площади, достигла предела. Айения обнаружила, что проколола ногтями кожу на ладони, Хэллин была до того бледная, что страшно было смотреть, а Оролен постоянно нервно потирала кулаки.

Как только вывешивание было, наконец, закончено, и охранники начали неторопливо снимать оцепление, Оро выпрямилась и, бросив за спину: 'Держитесь за мной!' приготовилась к рывку. Айения тоже внутренне подобралась, ощущения были похоже на те, что были перед боем.

Наконец кто-то не выдержал, и не успели охранники начать убирать ограждения, как чья-то фигура перепрыгнула через одну из крайних секций. Толпа взревела и люди, потеряв контроль над собой, хлынули, сметая всё на своем пути. Оролен так стремительно рванула с места, что Айения еле успела среагировать, прежде чем та скрылась из виду. Ени схватила замешкавшуюся Хэл за руку и потащила вперёд, где рассекаемые Оро волны ещё не сошлись за её спиной. Да, если бы не Оролен, они бы в жизни не пробились к Университету: все абитуриенты, юноши и девушки из благородных семей, гиганты мысли и так далее, словно сошли с ума. Многодневная изматывающая гонка привела к неконтролируемому взрыву.

Вот они уже добрались до линии, где раньше стояли заграждения: под ногами что-то захрустело. Теперь столпотворение было настолько сильным, что девушки не смогли удержаться вместе. Оролен исчезла с глаз Айении, скрытая чьими-то спинами, и Ени ощутила, как холодный пот, несмотря на духоту, пробежал по её спине, когда рука Хэл выскользнула из её ладони.

Тут и сама Ени попала в своеобразные клещи, сжавшие её так сильно, что она испугалась, что задохнётся. Продолжать двигаться или хотя бы оставаться на месте было невозможно, поэтому Ени вспомнила то, чему её учили на курсах выживания: скрестила руки на груди и отдалась стихии, стараясь не упасть. Но неожиданно каким-то течением её вынесло к самой стене рядом со списками, которые, как ни странно, ничуть не пострадали, видимо, потому, что вызывали какой-то священный трепет. Сейчас она уже не могла вспомнить слова Хэл о порядке списков, поэтому просто попыталась обозреть как можно большее количество листков.

Её резко дернуло в сторону, переместив вправо и стиснув так, что она не могла даже голову повернуть. И тут ей бросилось в глаза напечатанное на белом фоне чёрными буквами её имя. Ени яростно впилась глазами в эту строчку, отметив, что фамилия была записана в двойном виде – Кристенсен Шонор. Какое-то странное оцепенение овладело ею, ужас не давал поднять голову, чтобы увидеть название факультета. Вокруг как будто повисла гнетущая тишина.

'Давай, всё равно это когда-нибудь случится!' – Ени резким рывком вздернула голову вверх и увидела аккуратную надпись:

ИМПЕРСКАЯ ЛЁТНАЯ АКАДЕМИЯ

Сердце ухнуло куда-то вниз, но через мгновение оттуда начала подниматься горячая всепоглощающая волна, захлестнувшая её с головой. Кажется, она закричала что-то, но ручаться за это было нельзя: в тот момент она ни в чём не отдавала себе отчета. Ещё раз с любовью взглянув на список, Ени повернулась и начала выбираться из толпы: как ни странно, ей это удалось. То ли теперь ей всё было по плечу, то ли перед человеком с таким выражением лица нельзя было не расступиться.

Выйдя на более-менее свободное пространство, Айения оглянулась со счастливым видом и неожиданно показала смачную фигу Технологическому Институту. Впрочем, сейчас никто ничему не удивлялся – главная площадь Империи превратилась в сплошной дурдом.

Тут Ени увидела Хэллин: та была ещё бледней, чем раньше, и покачивалась при ходьбе. Лицо выражало крайнюю степень шока. Подруга бросилась ей навстречу и вовремя: ноги Хэл подкосились, и Ени едва успела её удержать от падения на землю.

– Ну, что? – с тревогой спросила она. Девушка, казалось, еле заметила её. Только после того как Айения потрясла е за плечи, Хэллин заморгала и подняла на неё глаза.

– Поступила?!

Губы Хэл неожиданно расплылись в улыбке, и она легко кивнула.

– Мать твою, Хэллин! Ты меня до инфаркта доведешь! – Айения усадила подругу на бортик фонтана и сама присела рядом, стараясь унять дрожь в коленях. Где-то в стороне раздался яростный крик самца орангутанга в период брачных игр и из толпы просто выпрыгнула Оролен. От полноты чувств сделав двойное сальто и подпрыгнув метра на два вверх, она всё же углядела подруг.

– Что?!

Айения и Хэллин только кивнули: наступила следующая стадия шока и осознание случившегося лишило их дара речи. Оролен схватила их в охапку и закружила в воздухе, они смеялись и рыдали одновременно, всё ещё боясь поверить.

Позже Ени пыталась понять, как так получилось: ведь наверняка рядом стояли люди, убитые горем, полные разочарования и разуверившиеся в себе, но почему-то им казалось, что всё вокруг наполнено ликованием и радостью. Сначала она считала себя бесчувственной, но, наверное, всё-таки такие переживания не оставляли места ни для чего другого.

Они вышли на Главную улицу, не зная, куда идут, держась друг за друга, как будто это им давало ощущение реальности, а если они разожмут руки, то всё исчезнет. Было лишь желание, чтобы это никогда не кончалось – чтобы можно было вечно идти так по улице, взявшись за руки, глупо улыбаясь, и знать, что дальше всё будет хорошо.

Но через некоторое время ошеломление потихоньку испарилось и девушки вернулись к реальности, откуда ни возьмись вокруг появились и другие люди, и у большинства из них был потерянный вид. Оролен и Хэллин стали вертеть головами, ища знакомых. Многие из тех, кого они встретили, тоже поступили.

– Вот ведь, что значит классическое образование! Золотой Колледж промаха не даёт! – гордо-хвастливо заявила Оролен.

– Раньше ты это самое образование терпеть не могла. Обзывала домостроевщиной и феодализмом, – саркастически хмыкнула Хэл. Оро метнула в неё обиженный взгляд:

– Хоть сейчас бы не подкалывала, а?

– Да что уж там… Можешь даже сказать, что благодарна Колледжу за знакомство с Лецри…

Лицо Оролен перекосилась просто мгновенно. Он замерла и угрожающе надвинулась на Хэл:

– Портить мне настроение в самый лучший день моей жизни?! Повинен к смерти! – и опять начались привычные гонки с преследованиями и препятствиями. 'Интересно, они хоть когда-нибудь остановятся?' – меланхолично подумала Ени. – 'В день своей свадьбы, ну, я не знаю, или там похорон?…'

Впрочем, подруги, как всегда, быстро помирились. Залетев домой, Оро и Хэл бросились в свои комнаты звонить родным. Ени же подошла к окну и взглянула на небо, которое было таким же чистым и голубым как в тот день, когда она приехала в Друин. Невозможно поверить, что прошло не больше десяти дней. Казалось, что она успела умереть и родиться заново за этот срок, получить целый мир, о котором и не подозревала. Теперь она больше не чувствовала, что теряет свои мечты, взрослея, нет, теперь она просто приступила к их осуществлению.

'Наверно, мама гордилась бы мной', – мелькнула у неё непрошеная мысль. – 'Я пошла по её тропе, даже не желая того. Наверное, всё дело, действительно, в крови…'

В комнату резко ворвалась Оро, накренившись на повороте и схватившись за косяк, чтобы удержаться. Массивное кресло даже ухнуло, когда она приземлилась в него.

– Никогда не думала, что в день, когда я поступлю в Университет, мне придется успокаивать бабушкину истерику. Она так разволновалась, что и слова сказать не могла… – она замолкла, глядя на Ени. – А ты не хочешь позвонить отцу?

– Нет, – покачала та головой. – Не сейчас.

Тут к ним присоединилась Хэллин.

– Мама в экстазе, а папа говорит, что всегда это знал. Терпеть не могу самоуверенных мужчин… – она потянулась всё с той же блаженной улыбкой на лице, но вдруг нахмурилась. – Димирикян тоже поступила.

– Кака-а-ая трагедия…– протянула Оро. – Просто не знаем, как тебе посочувствовать.

– Если она набрала баллов больше, чем я…

– То ты заберешь заявление в знак протеста? – подхватила Оро. Айения громко засмеялась.

– Идите вы, – буркнула Хэл, но конфликт развивать не стала: в такой день она была готова простить многое. – Ну что, как будем праздновать?

– Что значит как? Гулять будем!

– Знаете что, – задумчиво сказала Ени, – мне кажется это как-то мелко: в конце концов, сегодня один из самых главных дней в нашей жизни, нужно сделать что-то необычное, а мы гуляли и в день приезда, и после окончания экзаменов…

– А что, это мысль! – оживилась Хэл. – Сегодня мне не хочется отшивать пьяных придурков, бегать за выпивкой к стойке, громко хохотать и, вообще, вести себя так, как будто мы всё ещё в колледже. Сегодня наша жизнь стала другой!

– Идея! – подключилась Оро. – Давайте забьём на всех этих ошалевших от собственной крутости идиотов за окном и сделаем наш собственный праздник. Оденемся получше, накроем на стол, чтобы было что вспомнить. Ведь ближе друг друга у нас здесь людей нет. Ну как?

Девушке единогласно выразили свое одобрение. Через несколько часов столовая преобразилась: все валявшиеся предметы одежды, книги и так далее были вынесены в другие комнаты, под потолком мягко мерцали вытащенные откуда-то Хэл новогодние гирлянды и сверкающими нитями свешивался дождик. Старинный стол-трансформер Оро разложила всего в один раз, как раз, чтобы трое уместилось, льняная скатерть, реликвия рода Элрудов, была пожертвована Хэллин под угрожающий шёпот о возможных карах за малейшее повреждение, а Ени всего за два часа приготовила искусный обед из трех блюд.

Следующим пунктом была изящная вечерняя одежда, Ени собралась одеть полученный ею от анонимного дарителя серебряный костюм, но Оро предложила своё платье:

– Он тебе еще пригодится, кроме того, ты его уже одевала здесь, в Друине, а сейчас требуется что-нибудь новенькое. А это платье я надевала всего раз, в то время я очень быстро росла и оно мгновенно стало мне мало.

Но Айении это черное платье из блестящего джерси была даже длинновато, к счастью, это можно было списать на фасон, а длинные золотистые шнуры, обвивающие его, позволяли притянуть его по фигуре. Свободное декольте с тонкими бретелями подчеркивало свет, исходящий от жемчужной кожи по контрасту с темнотой ткани. Волосы же девушка решила уложить локонами при помощи позаимствованного у Хэл прибора. В общем, когда она вошла в столовую, подруги изумленно уставились на неё. Оро, оправившись от удивления, восторженно показала большие пальцы рук. На ней было зеленое сари, расшитое серебряными цветами, усиливавшее рыжеватый блеск её волос.

– Поразительно, – произнесла впечатленная Хэл, одетая в классическое маленькое платье серебряного цвета с асимметричным подолом, от которого отходили широкие воланы бриллиантовой вуали. – Как только получим стипендию, сразу пойдём по магазинам.

В ответ Айения также выразила свое восхищение нарядами подруг и затем, словно выполнив некий предварительный ритуал, они уселись за стол. Но Оро перед этим установила на одной из полок буфета напротив камеру:

– Она будет нас постоянно снимать. Последняя технология – программа может выбирать в какие моменты самый удачный ракурс.

Первой тост также подняла Оролен.

– Итак, граждане, а также студенты Императорского Университета, давайте выпьем за самых умных, обаятельных, талантливых, одарённых и красивых девушек этого города – за нас!

– За нас! За нас! – со смехом произнесли Хэллин и Айения, потягивая из бокалов коллекционное португальское 'Экарто', за которое Хэл уже готовилась претерпеть мученическую смерть от руки родителей.

– Нда, Оро, от скромности ты не умрешь.

– Сам себя не похвалишь – сидишь как оплёванный.

– Это что, цитата?

– Ничего ты не понимаешь – древнее народное творчество.

– Девчонки, прекратите, – прервала их Ени. – А то мясо остынет.

– А, точно, – спохватилась Оро. – Это было бы преступлением.

Чавканья не было слышно лишь благодаря вбитым с рожденья манерам Хэл и подзатыльникам бабушки Оролен.

– Н-да, Ени, сегодня ты превзошла саму себя, – благодарно сказала Оролен, наконец отодвинув тарелку. – Какое счастье, что ты будешь жить с нами.

– Значит, мне не нужно переезжать?

Повисла гнетущая тишина. Оро и Хэллин подняли глаза и мрачно воззрились на неё, Ени почувствовала себя неуютно.

– Так, ещё раз услышу что-нибудь подобное, и вылетишь как ошпаренная, – угрюмо буркнула Хэллин, показав на дверь, и вернулась к салату.

– Конечно, – оскорблённо начала Оролен. – Сейчас мы для тебя уже не подходящая компания. Что уж там, мы не в обиде, можешь валить к Лецри! – и она разразилась притворными рыданиями. Айения почувствовала, как её лицо заливает краска стыда: за всё время знакомства с ней девушки ни разу не допустили ни одного бестактного поступка, наоборот, они приняли её проблемы как свои, помогали ей, насколько это было возможно. А она уже не первый раз оскорбляет их, подозревая в том, что их дружба ничего для них не значит.

– Простите… – еле слышные слова растопили лед между сидящими за столом.

– Ну, в общем, ты меня поняла, – Оролен выразительно постучала вилкой по тарелке, – больше эту тему не поднимаем. А то надумала… Уехать… А кто нас кормить будет?

Наконец, с едой было покончено, и девушки откинулись на спинки кресел, ощущая подлинное блаженство.

– А что, удачно получилось, – стала развивать свою мысль Оролен. – Мы все выбрали себе поприща, способствующие карьерному росту. Так, я стану командующим одной из Наземных Армий, а если получится, то и заместителем министра Обороны Всеобщего Правительства. Айения – главой Военно-воздушных Сил, а может быть, даже заместителем Главнокомандующего. Хэллин, ну, не знаю, я ещё не выбрала – либо Избранным Посланником, либо губернатором какого-то субъекта Федерации, но не спутника, нет, планеты минимум.

– Н-да, какие у тебя планы, – отсмеявшись, сказала Хэллин. – Наполеоновские.

– А что, – ничуть не смутившись, заявила Оролен. – Планирование – фундамент успеха. У нас везде будут свои люди, и мы такие дела будем проворачивать… – она даже зажмурилась от предвкушения. Хэл перехватила взгляд Ени и улыбнулась углом рта. В самом деле, зачем спорить с Оро?

За окном раздались громкие крики. Поступившие весело и бурно отмечали свой успех.

– Всё-таки хорошо, что мы сегодня остались дома. Эх-х-х, – Хэл мечтательно потянулась. – Представляете, какая жизнь нас ждет? Только любимые профильные предметы, никакой физики и химии, – её аж передернуло, – полная свобода, огромная стипендия, самое классное общество в мире и, главное, самые лучшие парни!

– Да, это самое главное! – подхватила Айения и случайно взглянула на лицо Оролен. На нем лежала печать тоскливой грусти. Ени собиралась спросить, что случилось, но не решилась.

– Ладно, девушки, такое вино необходимо допить. Когда ещё будет такая возможность?! За будущее!

Следующим утром Айения всё ещё никак не могла свыкнуться с мыслью, что она студентка Императорского Университета. Всё утро подруги просили друг друга подтвердить этот факт: в ход шли крепкие выражения, щипки и удары, громкие крики и взвизги оглашали квартиру.

– Ладно, пора браться за дела, – заявила Хэллин, потирая синяк, поставленный Оролен на предплечье. – Когда ты научишься контролировать свою силу? Я же не Лецри!

В этот день девушки отправились за аттестатами: проигравшие претенденты покидали город, оставляя свои надежды и забирая только документы с результатами экзаменов, по которым можно было поступить в любое учебное заведение. Когда они шли по улице, Ени поразилась мрачному настроению, охватившему весь город: тонкие ручейки абитуриентов текли по направлению к вокзалу, почему-то большинство были одеты в одежду черного и синего цвета, словно на похоронах. Зато очень легко было отличить поступивших: на фоне угрюмых лиц юношей и девушек, новоиспечённые студенты просто светились. Чем ближе они подходили к вокзалу, тем чаще можно было услышать всхлипыванья и даже приглушенные рыданья, увидеть заплаканные глаза.

– Говорят, что ни одного серьёзного случая не было, – прошептала Хэллин ей на ухо. – Только нервные срывы. По секрету мне сказали, что одна наследная графиня даже речь потеряла от шока.

– Какой ужас, – вздрогнула Айения.

– Угу, – кивнула Хэл. – Но это ещё ничего. Бывает и похуже. Например…

– Тихо ты! – шикнула на нее Оролен. – У людей настоящее горе, а она тут сплетни распускает. Ни капли деликатности!

– Тоже мне, Таран, – буркнула Хэл, но замолчала.

Аттестаты, отпечатанные на настоящей бумаге, выдавали автоматы в обмен на личные передатчики.

– Ну что? – Хэллин, страдая от любопытства, заглянула через плечо. – Ух, ты, за бои – шестьдесят три!

– Это много? – спросила Айения.

– Для фактически проигравшего – запредельно, – одобрительно сказала Оролен. – Они оценили твой дух воина. А у меня, – она надулась от гордости, – восемьдесят девять! Сакаят – супер!

– Н-да, зашибись, – мрачно процедила Хэллин, изучая свой листок.

– А у тебя что? Вау! Тридцать два! Хэл, ты же в колледже больше двадцати четырех не набирала! Что это такое, а? А тем более с Амгабуни! Просто Мастер Тяжелая Рука!

– Заткнись, – беззлобно ответила девушка. – А-а, вот – Политика и Право – девяносто два, Культура – девяносто пять.

– Ужас Миров! – притворно охнула Оро. – Мы живем рядом с гением. А где же речи про Димирикян, не получила ли она, не дай бог, больше?

– Да я только собиралась, но ты меня прервала, – невозмутимо сказала Хэл. Девушки расхохотались. Оролен посмотрела в аттестат Айении и её словно заморозило.

– Что там? – заинтересовалась Хэл. Её, как можно было предположить, наоборот, прорвало. – Что?!! Не может быть!!! Девяносто девять!!

– Ну да, – невнятно ответила Айения, глядя на строчку с результатами экзамена полетов.

– Застрелиться, – выдохнула Оро. – Это, наверное, самая высокая из всех когда-либо полученных оценок!

– Почему?

– Сотню не ставят по традиции, у тэдэанцев девяностодевятибалльная система счета, а чтобы получить максимум на экзамене в Императорский, я не знаю, как нужно выложиться!

– Ени, ты просто монстр, – Оролен благоговейно похлопала её по плечу. – Посмотри, стрельба – восемьдесят семь! И это в первый раз! Что будет дальше, я просто не могу представить.

– Чего ты хочешь, она же Шонор, – пробурчала Хэллин.

– Да ладно, девчонки, – Ени сложила свой аттестат и положила в карман, – мы все здорово потрудились.

– Да-а-а, скромность настоящей аристократки…

– Оро! – возмущённые крики Хэллин и Айении слились воедино. Девушки переглянулись и рассмеялись.

Вскоре все трое получили сообщение о необходимости прийти в здание Университета для регистрации и получения документов. Почему-то эта бюрократическая формальность вызвала в подругах бурю восторга, как будто было получено ещё одно подтверждение исполнения мечты и праздник всё ещё продолжался, так что они вышли из дома в крайне приподнятом настроении. На площади около входа в Университет толпился народ, хотя, конечно, и не столь многочисленный, как во времена экзаменов. Пока Хэл и Оролен занимали очередь, Ени подошла к всё ещё висящим на стене спискам, чтобы ещё раз насладиться видом своей фамилии в числе поступивших.

Айения (Кристенсен) (Шонор)

Эти две фамилии в скобочках ударили Айению словно током. Она до сих пор внутренне называла себя Кристенсен, но здесь все знали её как Шонор… Какая же фамилия будет стоять в студенческом удостоверении? Неожиданно она ощутила щемящий страх, словно она стоит на краю пропасти, а другой край укрыт туманом. Словно впереди ей предстояло решение, определяющее всю её будущую жизнь…

– Ени, что ты там? Наша очередь уже подходит! – Оролен призывно замахала рукой. Айения, ещё находясь в некотором ступоре, молча подошла к подругам. Не обратив внимания на изменение настроения девушки, Хэллин и Оролен продолжили болтать о планах на первую стипендию. Ени почти что с ужасом ощущала течение очереди. Необходимость выбора придавила её, вот уже Хэл гордо назвала свою фамилию, на что служащая вообще никак не отреагировала. Зато попросила повторить звучную и необычную фамилию Оролен:

– Са-ка-ят! Ну давайте, я Вам её санскритом напишу…

Вот и её очередь. Альтернатива обозначилась чётко: за 'Кристенсен' была вся её прежняя жизнь, всё, что было знакомо и надежно; 'Шонор' означала новую жизнь, совершенно отличную от старой, в готовности к которой она не была уверена, которая потребует от неё очень многого… Если она станет Шонор, то это автоматически сделает её ответственной за возрождение рода, за сохранение памяти о предках, и отвечать за собственные неудачи придется не только перед собой… Её пугала ответственность.

– Ваша фамилия.

– Айения… Шонор, – теперь всё. Жребий брошен. Служащая подняла на неё глаза:

– Шонор? – и без слов вернулась к клавиатуре. – Вот Ваши документы. Дополнительную личную карточку получите в Лётной Академии.

– Хорошо, – она отошла от стойки. 'Лёт-на-я А-ка-де-ми-я', – она по слогам повторила это название про себя, наслаждаясь его звучанием. На нем был легкий привкус тайны, обещания чего-то грандиозного и неизвестного.

Хэл и Оролен с любопытством рассматривали свои пластиковые документы, весело переговариваясь: 'А это что за полоска?'. 'Фиалковый же – цвет Университета'. 'Ах, да, точно'. Они так и не заметили, что произошло. 'Впрочем, это к лучшему', – подумала Ени. – 'Я и так нагружала их своими личными проблемами. Теперь уже ничто не имеет значения'.

– Итак, следующий пункт нашей программы, – пафосно заявила Хэллин, – лучшие магазины Империи! Первую стипендию по традиции необходимо промотать!

– Эй, народ, поосторожнее, – предостерегающе заметила Ени, – мне на эти деньги ещё и жить.

– А, забудь, – махнула рукой Хэл. – С голоду не помрешь. Это же многовековая традиция и для е исполнения придуман специальный механизм: часть подъёмных выдается в третью неделю сентября. Чтобы, значит, студенты дожили до следующего месяца. Нет, ну так куда сначала пойдем?