Текст книги "Эволюция Юности"

Автор книги: Татьяна Точилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Подготовка высококвалифицированного пилота занимает максимум два года и этим занимается куча училищ по всему государству, так что, хотя большинство из Вас попало сюда благодаря именно своему прирождённому таланту пилота, учить Вас будут не только этому. Не могу сказать, что курсанты Лётной Академии – отдельная каста, но подход и требования к ним всегда особые. У Вас будет совершенно оригинальная учебная программа, специально разработанная для нашей Академии с абсолютно уникальными предметами.

Но, несмотря на всё это, структура обучения практически идентична всем высшим институтам Империи. Семь лет базового обучения плюс два года специализированного. Прощу не прерывать меня вопросами, я постараюсь затронуть все интересующие темы, только если что забуду упомянуть, потом зададите. Предвосхищая самый популярный вопрос – летать на настоящих самолетах, правда, учебных, начнёте уже со второго семестра, – все в комнате хоть как-то, но прореагировали на эту реплику, видно, вопрос действительно был популярным. Большинству, видимо, хотелось начинать летать уже сейчас, но и такой срок вполне устраивал. Лецри, сидевший справа от нее, сам того не замечая, начал возбуждённо стучать каблуком по полу. Ени же не совсем могла определить свою реакцию: полеты для неё были чем-то далеким и нереальным, единственный раз, когда она сидела внутри самолета, тем более виртуального, подзабылся под слоем новых впечатлений и казался сном. Но теперь, вспоминая свои ощущения, она почувствовала какое-то возбуждение и далёкая возможность вновь взмыть в небо представлялась неким новогодним подарком. – Ну, всё-всё, успокоились, я могу продолжать? – Аланин сделал попытку произвести впечатление строгого преподавателя, но ничего у него не получилось: сидевшая прямо перед ним девушка так надменно-недоумённо на него посмотрела, что он сразу сник. – Кхм-кхм… После третьего курса Вам придется выбирать по какому направлению специализироваться. Конечно, большинство попробует просочиться в стан истребителей, как самого престижного отделения, но и конкурс там самый высокий. Возьмут только самых лучших, но и остальным расстраиваться не советую: жизнь может по-всякому повернуться и карьеру можно сделать везде.

Базовый курс обучения составляет семь лет, затем Вам опять предоставляется выбор – покончить наконец с этой учебой и отправиться на вольные хлеба или продолжить углубленное обучение по выбранной специальности. У каждого направления своя специфика, но если уж Вы соберетесь на военную службу, тогда эти два года будут выглядеть следующим образом: семестр учитесь, семестр проводите в армейской части, проходя особый курс тренировок, потом ещё раз такой же цикл. Сдаёте экзамены, выходите с офицерской должностью и назначаетесь командиром взвода.

Занятия начинаются с завтрашнего дня, не забудьте с утра посмотреть расписание в Университете. Также поглядите, в какой поток зачисляется Ваш курс. Традиционно все факультеты разделяются на три потока, которым зачитывают общие лекции. Вообще-то у меня есть принцип – ничего не рассказывать студентам заранее. Пускай будет сюрприз. Пусть сами находят столовую, разбираются с доступами к архивам и так далее. Так гораздо интереснее, не находите? – он тихо так захихикал. 'Вот гад', – неожиданно сама себе сказала Ени. Судя по лицам её однокурсников, они бы с ней согласились.

– Так, что бы ещё сказать? – Аланин задумчиво потёр ладонью подбородок. – Может, у Вас буду какие-нибудь предложения? – и он одарил всех присутствующих абсолютно обалденной улыбкой, от которой даже Асатани должна была прослезиться и накинуться на него с поцелуями. Но ничего подобного не случилось.

– Какова Ваша специальность? – прозвучал её холодный голос.

– Я преподаю политическую историю и право военным и техническим факультетам, – ответ был наполнен достоинством и настолько не соответствовал ожиданиям студентов, что у Ени промелькнула мысль: а не обманчива ли внешность? Может, Ксандр только строит из себя придурка или прикрывает под этой личиной истинную сущность вдохновенного ученого и исследователя? Она ещё раз пригляделась к небрежной, но такой обаятельной стрижке, глазам, чье голубое сияние было отчетливо видно даже с её места, умилительной неловкости, с которой он уронил на пол ручку, обозначившимся под тканью мускулам, когда он нагнулся, чтобы поднять её, демонстрировавшим не просто хорошую, а прямо-таки неприлично хорошую фигуру, и, вздохнув, решила: во Вселенной всё находится в равновесии, так что этот полный обаяния мужчина просто обязан быть придурком, хотя, наверняка, и хорошим преподавателем, иных в Друинском университете просто не держали.

– Ну, раз уж мы обратились к моей скромной персоне… Вы всё равно это узнаете, так что лучше я всё сам расскажу. Несомненно, Вы услышите кучу версий о том, каким образом я оказался в Академии. Самая популярная – это то, что здесь работала на административной должности моя тогдашняя девушка. Это, прямо скажем, не совсем так. Я действительно встречался с… кхм-кхм, – он закашлялся, – некоторыми работниками Академии, но всё это не больше, чем простое совпадение. Непрофильных преподавателей по очереди раскидывают по всем институтам, и вот Академии не повезло, – он засмеялся, предлагая оценить шутку. Большинство же приняло её всерьез. Что же касается Айении, то она сразу приняла аланиновскую версию как более вероятную. Ни одна вменяемая женщина не согласилась бы на то, чтобы это 'чудо' присутствовало ещё и на её рабочем месте.

Русоволосая девушка робко подняла руку, что свидетельствовало о крайней стеснительности: даже Айения не испытывала никакого напряжения при мысли об общении с куратором.

– Извините, не могли бы Вы рассказать, пожалуйста, об аттестационном порядке?

– Ах, да! Как же я мог забыть?! – он хлопнул себя по голове. – Извините, совсем вылетело. Так вот, обучение у нас, можно сказать, традиционное, так называемый, 'предметный курс'. Вы проходите интенсивное обучение по нескольким предметам зараз, как только программа выполнена, сразу ставится экзамен, на подготовку к которому дается три дня. Плюс в декабре будет промежуточные срезы по основным предметам, как раз когда Вы пройдете половину курса. В числе этих предметов будут и те, которые преподает Ваш покорный слуга, – он дурашливо поклонился. – На основе сданных экзаменов и тестов осуществляется перевод на следующий семестр. Учиться придется много, но не зубрёжкой одной жив человек, да и другие гуманоиды! – он настолько разогнался, что Асатани пришлось притормозить его взглядом, способным заморозить Мировой океан. – Я это о том, что у нас полно возможностей для внепрограммный занятий, хотя бы взять ту поляну для медитаций… Проблема в том, что они размещены по всем отделениям Университета, так что вам лучше обратиться на наш архив… А как это сделать – я вам не скажу! – он протянул это с такой идиотской улыбочкой, что Ени испугалась: так явно выставлять себя идиотом перед кучей студентов, в том числе сидящей прямо под носом Королевой Льда (так она уже окрестила про себя Асатани), мог только явно психически нездоровый человек. Аланин, видимо, почувствовал, что что-то не так, потому что вместо понимающих улыбок он увидел, как его студенты начали группироваться за своими столами, готовые к немедленному старту, если он сделает какое-либо резкое движение.

– Понимаю, – он опять почесал в затылке и так грустно улыбнулся, что, по мнению Айении, ему можно было простить всё. – Я опять делаю из себя дурака, не так ли? – все осторожно кивнули, стараясь не моргать. – Простите меня, пожалуйста, – этот его вздох Ени бы даже назвала сексуальным. – Просто вы у меня всего вторая группа за чёрт сколько лет, а первую у меня отобрали через два дня… Но я в этом не виноват! – поспешно воскликнул он. – Какие-то бюрократические накладки. Вот я и старался вам понравиться… – серебристый виноватый смех куратора усладил слух всех присутствующих. 'Нет, не больной', – с облегчением подумала Ени. – 'Просто придурок'.

– Так, может, я что-то упустил? – просительно сказал Ксандр. – Спрашивайте, теперь я отвечу на все вопросы.

Все сидели как замороженные. Куратор становился всё несчастней на вид с каждой секундой. И тут произошло невероятное – со своего места поднялась Королева Мрака (тоже вариант), кивнув преподавателю, повернулась к студентам и сказала:

– Что ж, если у нас больше нет вопросов, тогда, может, не стоит задерживать господина куратора? – и, не дожидаясь ответа, который выразился в молчаливом одобрении, обратилась к преподавателю. – Господин Аланин, мы благодарны Вам, за то, что Вы уделили нам часть своего времени и за эту вступительную лекцию. ('Хорошо хоть, не сказала – содержательную', – мелькнуло в голове у Ени) До свидания!

Огромнейшее облегчение отразилось на аланиновском лице, он смотрел на Асатани так, как будто был готов на ней жениться и передать всё имущество в это же мгновение. Это же чувство, правда, не настолько гипертрофированное, разделяли и остальные. Айения услышала шепот: 'Наконец-то этот кошмар закончился!' Нестройное 'До свидания!' прозвучало в воздухе, и все поднялись со своих мест. Аланин счастливо помахал всем рукой и направился к выходу лёгкой походкой, но был остановлен тихими словами:

– Но всё же, господин куратор, я бы хотела Вам задать несколько вопросов в личном порядке. Вы не против?

Не было надобности упоминать, кто изъявил такое желание. Айения отчетливо видела, как Ксандр сглотнул. Что ж, Асатани вытянет из него всю информацию, даже ту, которую он сам не знает. Такая девушка не любит быть неосведомлённой.

Продвигаясь к выходу, Ени оказалась в опасной близости от Лецри. Его взгляд, устремленный на неё, вполне можно было окрестить 'нехорошим'. Девушке совсем не улыбалось в первый же день учебы выслушивать лецриевские комментарии о происхождении её подруг и прочие оскорбительные сентенции по поводу знатности рода. Поэтому она упредительно посмотрела на него так злобно-высокомерно, что наследник благородного рода дрогнул и даже не порывался открыть рот.

Но всё же Ени решила прибегнуть к дополнительным мерам предосторожности и, когда все спускались вниз, задержалась на втором этаже, чтобы поподробнее рассмотреть картины. Таким образом, она была избавлена от общества Акараса. Новоявленные студенты Академии тихо исчезли в порталах, даже не пытаясь обсудить пережитое: все словно хотели побыть наедине с собой. Айения выбрала для этого идеальное место. До перерыва занятий оставалось ещё довольно много времени, и в Академии царила практически полная тишина. Она тихо переходила от одной картины к другой, каждый раз поражаясь причудливой системе коллекционирования, а точнее, полному отсутствию таковой. Здесь висели древние картины, которым было самое место в самых уважаемых музеях, и явно дилетантские эскизы, соседствовали батальное полотно впечатляющих размеров и скромный лист с наброском цветка. Ени была ужасно заинтригована и решила непременно прояснить эту тайну. Но как бы она ни ломала голову над этой головоломкой, одна мысль засела глубоко в её сознании, рефреном сопровождая её размышления: воспоминание о том мужчине, вошедшем в Академию уже после приветствия. 'Кто же это был? Точно не студент, явно старше тридцати. А если преподаватель, то почему его не было на приветствии, да и одет не так… Хотя, если вспомнить Ксандра…' – Ени невольно улыбнулась, вспомнив свой шок при знакомстве с куратором. Эх, и почему он куратор? – 'Может, просто зашёл по делам? Тогда я его не смогу больше увидеть! Да что это со мной?!' – спохватилась она. – 'Почему меня так интересует этот мужчина? Я видела его меньше десяти секунд!' – Не ответив себе самой на этот вопрос, она закончила экскурсию и направилась домой.

Было около полудня и улицы Друина были на удивление пусты, видимо, потому, что девушка подсознательно старалась выбирать те, что подальше от центра, при этом потратив на полчаса больше времени и сделав крюк в другую сторону. Но, чтобы попасть в другую половину города, ей всё же пришлось перейти через Главную улицу и там к ней подошёл высокий мужчина пятидесяти лет в военной форме. Ничего не говоря, он несколько секунд, не отрываясь, смотрел на брошь, приколотую к пиджаку Айении, так что она встревожилась.

– Скажите, пожалуйста, почему Вы носите этот герб? – наконец спросил незнакомец, пристально глядя на неё. Ени автоматически прикрыла брошь рукой и напряжённым голосом ответила:

– Это герб моей семьи.

– Ваша фамилия…

– Шонор, – твердо закончила девушка. – Я – дочь Летиции Шонор.

– Значит, это правда, – мужчина провел рукой о лбу, словно отирая пот. – Когда мне сказали, что на Главной площади видели девушку с гербом Шоноров, я сначала не поверил, но если да, то, значит… Как…?

Айения продолжала смотреть на него с подозрением, поэтому он поспешил представиться.

– Прошу прощения. Я – полковник Второго Звездного Флота Эшли Даркент. Мы вместе с Вашей матерью служили вместе, точнее, – он смутился и быстро поправился, – я служил под её началом. У нас были очень хорошие отношения. Я до сих пор с ужасом вспоминаю ту минуту, когда узнал о её гибели. Никто не мог поверить, что род Шоноров, принесший столько славы Империи, пресёкся навсегда.

– Но если Вы были близко знакомы с моей матерью, то почему ничего не знали о моём рождении? – нашла Айения несоответствие в рассказе нового знакомого.

– Конечно, я знал, что у Летиции была маленькая дочка, но все считали, что Вы погибли вместе с матерью во время атаки пиратов. Поэтому я и теряюсь в догадках. Не могли бы Вы рассказать мне, что случилось? Для меня очень важно знать, что происходит с кровью Летиции.

Ени почувствовала себя немного неуютно. Вот так прямо посреди улицы выкладывать всю свою жизнь, включая малоприятные подробности, перед только что встреченным человеком… Полковник заметил её колебания:

– Конечно, это не самое подходящее место. Если у Вас есть время, могу ли я пригласить Вас в это кафе? Оно славится своими многосоставными бутербродами.

Девушка колебалась всего несколько секунд. Впервые она встретилась с человеком, который по-настоящему близко знал её мать. Так что это был бы своеобразный обмен информацией. Кроме того, она чувствовала симпатию к человеку, который так искренне интересовался судьбой её семьи. А времени у неё действительно было навалом: вряд ли кураторы Хэл и Оролен были такими же ненормальными как Аланин.

– Хорошо. Только Вы тоже расскажете мне всё, что знаете о моей матери.

– Согласен, – Даркент улыбнулся и Айения даже нашла его приятным человеком. Правда, улыбка обозначила на его лице пересекающий всю правую щёку шрам, до которого ещё не добрался косметический хирург.

Когда они сели на миниатюрный столик, он вежливо поинтересовался, в первый раз ли госпожа Шонор посещает данное заведение.

– Тогда позвольте мне сделать заказ. Я здесь обедаю каждый день и точно знаю, что точно удается здешним поварам. Надеюсь, Вы не возражаете против парочки сэндвичей и охлажденного чая?

– Ничуть. Только, пожалуйста, пусть там не будет огурцов.

Когда заказанные блюда наконец появились, за столом повисло неловкое молчание. Обоим собеседникам предстояло затронуть слишком личные воспоминания, чтобы разговор имел легкомысленный оттенок. Айения полминуты машинально обводила вилкой рисунок на столе, прежде чем подняла голову и увидела, что полковник внимательно смотрит на неё, положив подбородок на сложенные ладони.

– Расскажите, как же так получилось? – тихо спросил он. Ени начала говорить абсолютно бесстрастным голосом, словно всё прошедшее и не имело к ней никакого отношения, она как будто защищала себя от чего-то.

– Мой отец был очень травмирован гибелью мамы. Он забрал меня и уехал из Друина. Почти всю жизнь я прожила в небольшом городке в Прибалтике. Он порвал все связи с Имперским городом и ничего не рассказывал мне.

– Вот как… – Даркент помолчал минуту, пытаясь осмыслить услышанное. – Я слышал, что Кристенсен был из простых землян и не одобрял образ жизни Летиции. Но такое… Интересно, почему ему никто не помешал? – девушка догадалась, что он говорит сам с собой не ожидая от неё ответа, но всё-таки сказала с горечью:

– Очевидно, это никого не касалось. Ведь я и мама были последними в роду Шоноров.

Даркент мельком глянул на неё, но больше не затрагивал эту тему. Вместо этого последовал следующий вопрос:

– Но как же Вы вернулись в Друин?

– Императорский Университет прислал мне приглашение на экзамены.

– Значит, Вас всё-таки не выпускали из виду, – с облегчением улыбнулся собеседник. – И как? Впрочем, чего я спрашиваю: конечно, всё прошло удачно. И какое уже учебное заведение Вы выбрали?

– Лётную Академию, – в улыбке Айении сочетались гордость и смущение.

– Да, это был риторический вопрос. Шоноры обеспечивали Империю первоклассными летчиками и военачальниками на протяжении десятков тысяч лет. Стойте! – он неожиданно подскочил на стуле. – Та самая девушка, получившая девяносто девять баллов на полётах, это были Вы?

Ени ощутила, как мучительно краснеет.

– Невероятно! – Даркент потрясенно качал головой. – Я посчитал это за выдумку, глупый слух…

– Честно говоря, я не совсем понимаю, как это у меня получилось. Вроде бы я ничего такого не делала… Это все инструкция, записанная в программе.

– Чтобы стать гениальным летчиком одних знаний не достаточно, требуется целый комплекс свойств и талантов, – полковник окинул её восхищённым взглядом, от которого Ени стало не по себе. – Большего и желать невозможно. Ваша мать гордилась бы Вами.

– Надеюсь… – Ени старалась вложить в эти слова побольше напускного смущения, но триумф так и пробивался наружу. Она и не ожидала, что сможет услышать подобное так скоро. Но просто высоких оценок, тем более на вступительных экзаменах, недостаточно. – Я буду стараться увеличивать славу моего рода.

Даркент одобрительно посмотрел на неё.

– Теперь, пожалуйста, расскажите мне о маме. Какая она была?

Полковник помедлил немного, собираясь с мыслями.

– Летицию невозможно описать парой слов. Прирожденный лётчик, требовательный и внимательный начальник, талантливый дипломат, гениальный тактик… Но, наверное, не это Вы хотели услышать, не так ли? – он улыбнулся своим воспоминаниям. – Самое главное, первое, что приходит в голову – это то, что она была абсолютно сумасшедшая.

Ени оторопело взглянула на него: нет, не такое она ожидала услышать о своей матери.

– Она никогда и ни в чём не следовала проложенными путями. И на работе, и вне её она могла моментально выдвинуть абсолютно безумный план, привести кучу доводов в его поддержку и, пока все остальные не опомнились, осуществить его. Судя по рассказам тех, кто знал её в молодости, тогда её вообще ничто не сдерживало: именно она вернула обычай, к счастью, недолго продержавшийся, еженедельных драк между учащимися Университета. С возрастом Летиция стала спокойней, но всегда чувствовалось, что внутри за удерживающими стенками бурлит настоящий вулкан. До рукоприкладства, слава богам, при мне не доходило, на работе она вела себя очень сдержанно, но, говорят, иногда она вспоминала старые добрые денёчки.

– А что она любила, что ей нравилось?

Даркент покачал головой:

– Несмотря на то, что Ваша мать была очень общительна, круг её друзей был очень узок, и я в него не входил. Хотя мы работали вместе свыше пятнадцати лет, мы никогда не разговаривали на личные темы, но она знала всех членов моей семьи, их дни рождения и так далее. Летиция никого не пускала к себе в душу. Иногда она казалась мне очень одиноким человеком.

Слова Даркента произвели на Айению огромное впечатление. До этого она неоднократно слышала слова 'последняя в роду', но только сейчас попыталась осознать их смысл и… не смогла. Хотя она всегда страдала от недостатка общения, но у неё был отец, а так… абсолютно одной… 'Неудивительно, что папа и мама притянулись друг к другу'.

– Простите, что не могу Вам больше ничем помочь. Прошло столько времени, целых семнадцать лет… Мои отношения с Летицией носили практически исключительно профессиональный характер, возможно, Вам стоит побеседовать с более близкими ей людьми.

– Я никого здесь не знаю. Не могли бы Вы мне подсказать что-нибудь?

– Нет, – полковник ещё раз сокрушенно покачал головой. – И тут я бесполезен. Если Летиция и упоминала о своих друзьях, это уже давно стёрлось у меня из памяти, столько лет… Но так как Вы будете учиться в Лётной Академии, то наверняка найдёте людей, знавших её.

– Спасибо. И вот ещё что… у Вас не сохранилось изображений моей матери? – девушка со слабой надеждой устремила на него глаза и Даркент почувствовал страстное нежелание её огорчать.

– Я только что вернулся с последнего места службы за пределами Системы, вещи ещё не привезли, так что немедленно ответить я Вам не могу. Но какие-то фотографии, конечно, должны были сохраниться. Подождите пару недель. Кроме того, я свяжусь со своею дочерью: она хранит архивы нашей семьи. Как только что-нибудь станет известно, я Вам немедленно сообщу.

– Хорошо, большое спасибо. Сейчас я живу на Жемчужно-Несгибаемой улице, дом семь, квартира девять.

– Я непременно дам Вам знать, – он поднялся. – Простите, мне пора идти. Это действительно большое событие для меня. У меня такое чувство, словно я ещё раз увидел её.

– Я совсем не похожа на свою маму, – сухо сказала Ени, давая понять, что этот комплимент здесь неуместен.

– Кто Вам такое сказал? Очень похожи. У Вас одинаковая мимика, а этот взгляд я из тысячи узнаю: десятки раз он стирал меня в пыль. Извините, что приходится так вот Вас покидать: я уже опаздываю. Ещё раз извините и до свиданья.

После его ухода Айения ещё некоторое время продолжала сидеть за столиком, помешивая чай. Всё произошло слишком неожиданно и сейчас ей требовалось время, чтобы всё обдумать. Даже не осознавая этого, она всегда и особенно в последнее время создавала у себя в уме особый образ матери, на который в значительной степени повлияли и разнообразные стандартные представления и типажи: каждый имел свое определение и занимал надлежащее место. Летиции надлежало быть воплощением всех совершенств, Владу отводилась роль с уклоном в злодея. Но воспоминания Даркента существенно пошатнули эту строгую схему. Теперь образ матери приобрел дополнительные черты, делающие его более выпуклым и живым, но уже не таким идеальным. И возглас отца 'Ты такая же упёртая как Летиция!' представал немного в другом свете. Поразмышляв, Айения пришла к выводу, что всё к лучшему: сейчас она гораздо ближе к матери, чем была раньше. Кроме того, полковник в действительности не назвал ни одного из её качеств недостатком. Более того, казалось, он восхищался 'сумасшествием' Летиции. И ещё Ени сама старалась скрывать от себя, что почувствовала некоторое облегчение: это было словно разрешение не мучиться собственным несовершенством.

Но теперь перед ней встала другая проблема: если всё, что говорил полковник – правда, значит, в Академии ей придется встретиться с большим количеством людей, знавших её мать. Это значит, что ей придется ещё много раз пережить это ужасное чувство, когда она будет в очередной раз говорить, что отец уехал из Друина и ничего не рассказывал ей об её семье. Но, видно, ничего с этим не поделаешь. И, уже подходя к дому, Ени разрешила себе в последний раз пожаловаться на судьбу и на отца. 'Когда-нибудь это кончится', – применила она свое стандартное утешение, но помогло слабо.

И Хэл, и Оро тоже только зашли и обмен мнениями начался одновременно, никому не пришлось просить кратко пересказать неуслышанное. Оролен, оседлав кухонный стул, громко восхваляла Военную Академию:

– Это просто невероятно! Вы знали, что позади главного здания распложен тренировочный комплекс? Такой невысокий, но широкий цилиндр, утопленный в землю. С прозрачной крышей, а стены обвиты ползучими растениями для занятий скалолазанием. А когда входишь в главный корпус, то прямо напротив входа – огромнейшая старинная мозаика обалденной красоты. Специально для нас её подсветили особым образом, казалось, будто она из драгоценных камней – так сверкала! А какие там тренажеры, в Академии тестируются самые последние разработки для армии! Всё только самое современное! А библиотека! Она – официальная часть хранилища Императорской библиотеки по военному искусству… – Оро ещё бы долго разливалась соловьем, но её прервала Хэллин, так же распираемая от восторга.

– А нам сразу показали доступ ко всем информационным архивам, теперь я могу смотреть все материалы через свой передатчик! Всем студентам выдают наборы для канцелярской работы от официального Императорского Поставщика! В холлах такие скульптуры! Да ещё и своя оранжерея. И ещё куратор, такая милая женщина, нам так много рассказала, – Ени с грустью вспомнила об Аланине, – говорила о том, что практически все студенты ездят на стажировку за границу в посольства и миссии! А многие на старших курсах уже работают в правительствах и даже на Имперской службе!

– Со мной учится Акарас Лецри, – просто сказала Айения, поймав паузу. Такая простая фраза произвела впечатляющий эффект: Хэл застыла с открытым ртом, а её рука замерла в воздухе во время какого-то энергичного жеста, так что картина получилась весьма комичная, Оролен же просто забыла о необходимости соблюдать равновесие и стул угрожающе накренился назад, положение удалось исправить только в последнюю секунду рывком из последних сил.

– Да уж, – Хэллин разморозилась и её лицо приобрело то обычное непроницаемое выражение, как всегда, когда речь заходила о Лецри.

– Ну что мы можем сказать… Сочувствуем, – дополнила мрачно Оролен. – Мы-то уже к нему привычные, а вот тебе страдать ни за что, ни про что столько лет… Как он себя вёл?

– Да никак, мы и не общались. Вполне возможно потому, что смотрела на него волком всякий раз, когда он приближался.

– И правильно. Если он начнет выступать, то ты сразу мне скажи… – Оро многозначительно сложила пальцы в кулак.

– Знаешь, мамочка, я уже взрослая девочка, и если этот плохой мальчишка начнет отбирать у меня куклу, то я сама справлюсь, – выразительно пропела в ответ Ени.

– Лично я ни капли в этом ни сомневаюсь, – заметила Хэл, разливая чай. – Думаю, наш ненаглядный Акарас не почувствует никакой разницы между колледжем и Академией. Главное – сразу показать, кто здесь хозяин, держать его в узде и не расслабляться.

– Рекомендации от лучших заводчиков, угу…

– Значит, говоришь, у вас классный куратор? – обратилась к Хэллин Оро. – Повезло. С нашего можно смело рисовать плакат на тему: 'Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона'. Фанат муштры, по-моему, и ни капли обаяния. Как только закончилась официальная часть и заместитель ректора передала нас этому болвану, он устроил простой кросс по территории Академии в стиле: направо – тренажеры, налево – учебные классы, впереди – туалеты. Проще было план выдать. Один парень спросил его о какой-то скульптуре, ответа мы даже и не услышали.

– Хе-хе-хе… – протянула Айения, подсаживаясь к столу, с интонацией типа: мне бы ваши проблемы!

– Ени, а у вас что за куратор? – обратилась к ней Хэл. Та прикинула, как можно расписать Ксандровы художества и пришла к выводу, что задача невыполнима:

– Без комментариев, это надо было видеть, – но полные любопытства взгляды подруг не дали ей на этом и остановиться. – Полный лопух. Неуклюжий, несобранный, без авторитета у коллег и студентов, порол полную чушь практически всё время. Лапочка обалденной красоты, – добавила она напоследок.

– М-да, как всё запущено, – сказала Оро сама себе. – И каким же образом такое чудо может работать в Императорском университете?

– Ну, преподаватель он вроде бы неплохой… Политическая история и право.

– О, значит, будет вести и у нас, – заметила Хэл.

– Тогда вы сами всё увидите. Повторяю, это словами не описать. Кстати, на улице ко мне подошел человек, представившийся сослуживцем моей матери. Его внимание привлекла брошь с гербом.

– А как его звали? – спросила Хэл.

– Полковник Эшли Даркент, по-моему. Слышали?

– Не могу сказать точно. Оро?

– Не припоминаю, – помотала головой та. Хэллин сорвалась с места и умчалась в спальню. Оролен внимательно посмотрела на Ени.

– Чего он от тебя хотел?

– Знать, что же произошло. Он считал, что я погибла вместе с мамой. Кажется, все так считали. Он был жутко удивлен.

– Да, для меня всегда был странен тот факт, что никто из близких друзей твоей матери не пытался связаться с тобой все эти годы. Неужели твой отец объявил, что ты… – тут Оро притормозила, поняв, что зашла на опасную территорию.

– Нет, ни в этом дело, – Айения равнодушно помотала головой. – Даркент рассказал, что мама не была ни с кем особенно близка. Он даже не вспомнил ни одного из её друзей…

Тут вернулась Хэл со своим передатчиком. Она поставила его на стол перед Ени и показала на фотографию на экране.

– Он?

– Да…

– Полковник Даркент, награжден Серебряной Медалью Щита за службу Империи. Он действительно служил вместе с твоей матерью на Звездном Флоте, но очень давно. Он рассказал тебе что-нибудь?

– Да ничего особенного. Только… – по губам Ени скользнула улыбка, – он назвал мою мать абсолютно сумасшедшей.

Подруги воззрились на неё.

– Да. Это у нас наследственно-семейное. Так что если я начну вести себя неадекватно, будьте настороже… Может быть, у меня будет особо буйная форма, – продолжила она серьёзным тоном. До её собеседниц дошло наконец, что над ними издеваются, и Оролен притворно схватилась за сердце с правой стороны.

– Шонор, такие шуточки могут и до инфаркта довести!

– Ну, вообще-то именно так Даркент сказал: мама руководствовалась собственными весьма нестандартными идеями, никогда не слушая мнения других.

– И это всё? – спросила Хэл, закатывая глаза. – Так под такую характеристику подойдет кто угодно, я даже в этой комнате могу пальцем ткнуть.

– Интересно, в кого это? – поинтересовалась Оро.

– А ты угадай! Кто час не подпускал меня сломанному передатчику, крича, что всё сделает сама, между тем угробив его окончательно. А требовалось всего-то сменить генератор экрана!

Оролен видно хотела что-то возразить, но аргументов не нашла, поэтому сдулась и замолкла. Хэллин тем временем обернулась к Айении:

– Наверное, это была всего лишь дружеская характеристика, мы ведь тоже друг друга по-всякому обзываем.

– Да, именно, так я и подумала, только, знаешь… Я была несколько шокирована сначала. Странновато услышать такое о собственной матери.

– Ну а как тебе общее впечатление?

– Неплохо. Он показался мне милым человеком. Обещал поискать мамины фотографии. Только… Мне было неприятно, когда он расспрашивал меня, почему все считали, что я умерла. Конечно, это не его вина, но…