Текст книги "Возвращение"
Автор книги: Сьюзен Виггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Усилием воли она заставила себя выбраться из постели и поспешно оделась. Поправив волосы и подкрасив губы, София на мгновение задержалась перед зеркалом, чтобы взглянуть на свое отражение.
– Что означает этот взгляд? – поинтересовался Ной.
– Ходить по магазинам с Дэзи конечно же было весело, но теперь я не уверена в том, что мне подходят эти узкие джинсы и откровенные свитера.
– А что не так с твоими свитерами? Мне они очень нравятся.
– Они нелепо смотрятся на женщине моего возраста.
– Ты выглядишь сексуально. И не смей этого отрицать. У твоей дочери хороший вкус. Надеюсь, она выбрала для тебя и какое-нибудь элегантное платье.
– Для чего оно мне?
– В субботу вечером в пожарном депо состоятся танцы. Весь город там будет.
София снова бросила хмурый взгляд в зеркало.
– Звучит… заманчиво.
– Поверь мне, это не голландская круговая вечеринка.
– О, Ной. Для меня сейчас не самое подходящее время, чтобы… – Она немного помолчала, затем сделала глубокий вдох. – Ной, я не хочу, чтобы мои дети знали. О нас. – Она наконец-то сказала это вслух, но на Ноя посмотреть не отважилась.
– Почему нет?
– Я приехала сюда ради них. А не ради… этого. Не для того, чтобы с кем-то познакомиться и что-то начать. Макс и Дэзи этого не поймут. – Наконец она подняла глаза на Ноя. – Я и сама не понимаю.
– Перестань беспокоиться. Я заинтересован в тебе, а ты, как мне кажется, во мне. Любой ребенок в состоянии это понять. Чего ты на самом деле боишься, София?
«Того, как больно мне будет, когда все закончится».
– Ной, я не…
Тут раздался звонок в дверь и топанье ног у входа.
– Эй, Ной!
– Спасена обстоятельствами. – Он быстро и крепко чмокнул Софию в губы. Звонок повторился. – Ребята пришли.
– Ты знал об их визите?
– Конечно. Я пообещал им спагетти, а потом у нас репетиция. – Ной взял клетчатую фланелевую рубашку и понюхал ее.
– Спасибо, что хоть сейчас сказал. Теперь я в западне! – воскликнула женщина. – Твои друзья узнают, что мы спим вместе…
– Не знаю, как тебе, а мне лично было не до сна. Не волнуйся, они не станут сообщать об этом твоим детям или что-то в этом духе. – Сочтя, очевидно, что рубашка чистая, он надел ее.
– Ты прекрасно понял, что я имею в виду, и они тоже поймут.
– Они мои друзья, и ты им нравишься. Они будут очень рады за нас.
– Я знаю. Просто дело в том, что… я бы предпочла держать это – наши отношения – в тайне.
В глазах Ноя блеснула вспышка боли и гнева.
– Это из-за меня, а не из-за тебя, – поспешно добавила она. – Я же новичок в городе, и все знают, что я бывшая жена преподобного Грега Беллами, женщина, которая бросила своих детей ради лучшей жизни в Европе. Меньше всего мне сейчас нужно, чтобы люди узнали, что я сплю с кем попало.
– Ты спишь не с кем попало, а со мной, – возразил Ной, надевая козырьком назад кепку, которую всегда носил, когда играл на барабанах.
– Да, но…
– Послушай, ты приехала сюда не для того, чтобы работать нянькой, а чтобы быть рядом со своими детьми. И полагаю, чтобы зажить новой жизнью. Да ты только посмотри на меня, я же завидная партия. – Он встал в комичную позу, раскинув руки. У Ноя был вкус в одежде как у Джона Дира, а улыбка такая, от которой у Софии перехватывало дыхание. А еще он обладал удивительным качеством согревать ее сердце и внушать ей веру в себя. Она и сама в такие минуты верила, что может преодолеть все что угодно, побороться один на один с целым миром.
Прежде ее вечера состояли из одинокого сидения за компьютером и полного погружения в работу. Теперь же она проводила вечера с друзьями, или семьей, или с человеком, который только что признался ей в любви.
Глава 26
Во второй половине дня София организовала для Макса и Дэзи экскурсию в Мохонк-Маунтин-Хаус. Одними из самых приятных воспоминаний, связанных с детьми, были те, когда все вместе они отправлялись исследовать новые места. Софии нравилось думать, что и они когда-то были счастливой семьей. Она верила, что все еще можно вернуть. К тому же сегодня ей нужно было обсудить со своими детьми важный вопрос.
Кроме того, она приготовила Максу и Дэзи сюрприз. Тарик прилетел в Нью-Йорк по долгу службы, и София договорилась встретиться с ним в этом историческом заповеднике. Женщина упорно старалась построить новую жизнь в Авалоне, но какая-то часть ее души отчаянно тосковала по прошлому – и Тарику в особенности.
Заповедник был создан семейством Смайли в 1860-х годах и по сей день принадлежал их наследникам. Изучая международное право, София изредка приезжала сюда, чтобы посетить американский замок с его роскошными салонами и гостевыми залами, конюшнями и лабиринтом, катком и английскими садами, полем для игры в гольф и многомильными пешеходными тропами, пролегающими через весь заповедник Мохонк. Из каждого окна замка открывался захватывающий вид. Возвышающийся над одетыми в гранит берегами озера Мохонк, замок напоминал одновременно и волшебное королевство Диснея, и замок Безумного Людвига, и старинную открытку, на которой изображен зимний пейзаж. Женщина была уверена, что, оказавшись здесь, ее дети испытают такой же благоговейный трепет, какой испытывала и она сама.
Когда они шли по коридорам, стены которого были выполнены из тесаного камня, София наблюдала, каким интересом светятся лица Макса и Дэзи. Дэзи стала совсем взрослой, и Макс очень возмужал, но, находясь в обстановке, напоминающей рождественскую открытку, София осознала, что для нее они всегда останутся детьми. Она смотрела на них обоих, пытаясь охватить взглядом больше, чем внешняя хрупкая красота Дэзи и наигранное безразличие Макса. Ее омывали волны раскаяния. Она хотела бы повернуть время вспять, быть рядом со своими детьми, когда они особенно в ней нуждались, уделить им больше внимания. Раскаяние – медленнодействующий яд. Женщина понимала, что может лишь двигаться вперед. Она бросила взгляд на посапывающего в коляске Чарли и подумала, что ей выпал шанс наблюдать за тем, как он будет взрослеть.
– Мохонк означает «озеро на небесах», – пояснила София. – Каррер и Ивс сделали серию гравюр, изображающих это место. Мне ужасно хотелось привезти вас сюда, чтобы все показать.
В просторной библиотеке располагалось множество книжных шкафов и лестниц, облегчающих доступ к книгам, стоящим наверху. София с удовольствием показывала детям портреты президентов и почетных гостей, посещавших это место.
– Основали заповедник два брата, – продолжала рассказывать София, – Альберт и Альфред Смайли. Они были квакерами, преданными делу мировой справедливости и правосудия. Около сотни лет назад в этих стенах, возможно в этой самой комнате, была создана Постоянная палата третейского суда.
Дэзи с подозрением воззрилась на мать:
– И мы должны принять это к сведению, потому что…
– Потому что сейчас штаб-квартира этой организации находится в Гааге, – ответила София. – Я подумала, вам будет небезынтересно узнать, что мне предложили место помощника в этом суде. – Она обвела взглядом огромное помещение, буквально дышащее муд ростью. – Но я отказалась и на следующий день приехала к вам двоим и Чарли.
– Ты жалеешь, что не приняла это предложение? – спросил Макс, мгновенно напрягшись всем телом, точно готовясь к худшему.
– Нет, не жалею. В действительности я очень рада тому, что вернулась. – Она сделала паузу, потом продолжила: – Я намерена приобрести собственное жилье в Авалоне.
Итак, она это сказала. Заявила, что больше не гостья здесь, а полноправный житель. И мама, преданная новой жизни и своим детям.
– Что за жилье? – поинтересовался Макс.
Женщина не поняла, о чем именно он спрашивает.
– Я намерена купить дом, – пояснила она.
– Где?
– В Авалоне.
– На озере?
– Не знаю. На следующей неделе у меня назначена встреча с риелтором. А что, у вас имеются какие-то особые пожелания?
– Да, я хочу, чтобы ты осталась жить там, где живешь сейчас, – заявил Макс.
– Мне здесь очень нравится, мам! – воскликнула Дэзи, подходя к окну и снимая заснеженный пейзаж. – Просто удивительно!
– А как же Опал? Она остается у Ноя, когда тебя нет дома. Куда ты будешь ее девать, если переедешь? – не унимался Макс.
– Скоро она станет достаточно взрослой, чтобы ждать меня дома в одиночестве, – ответила София.
Если говорить начистоту, женщине и самой не нравилась идея уезжать от соседа Ноя, но прежде всего ей нужно было думать о благе семьи.
– Если я куплю дом в городе, тебе не нужно будет ездить ко мне на школьном автобусе, – привела она, как ей казалось, веский аргумент.
– Ничего не имею против автобуса.
Для Софии это было неожиданностью. Прежде Макс жаловался, что ненавидит автобус. Возможно, завел себе друзей, следующих тем же маршрутом.
– Со мной все будет в порядке, Макс, – заверила она сына. – Обещаю.
– Хорошо, – сказал он и отправился рассматривать корабль в бутылке.
София сделала глубокий вдох. Сообщить детям о покупке дома было самой легкой, но не единственной ее задачей. Она некоторое время собиралась с духом, потом сказала:
– Макс, мне нужно спросить тебя кое о чем касательно твоего завтрашнего хоккейного матча.
– И о чем же, мам?
– Я хочу прийти смотреть игру в обществе одного друга. – Всю ночь и весь день женщина обдумывала сложившуюся ситуацию и пришла к выводу, что Ной заслуживает официального статуса. Он всегда вел себя с ней безукоризненно, поэтому она приняла решение перестать скрывать от всех их отношения. Это было глупо, незрело и бессмысленно.
Макс продолжал сосредоточенно созерцать корабль в бутылке, а вот Дэзи опустила свою фотокамеру и повернулась к матери. София нервничала из-за необходимости объяснить детям о своей связи с Ноем. Она напомнила себе, что по долгу службы общалась и с особами королевских кровей, и с отъявленными негодяями, с выдающимися личностями, и с преступниками, поэтому нечего опасаться разговора с детьми. Однако, когда она спрашивала разрешение сына, голос ее дрожал.
– Ты не возражаешь, Макс?
– Это зависит от того, кого ты хочешь привести с собой.
София бросила взгляд на Дэзи, которая явно была заинтригована.
– Ноя Шепарда. Так ты не против?
Мальчик пожал плечами:
– Нет, не против. Он уже раньше мне говорил, что любит хоккей.
– Дубина, – воскликнула Дэзи, – он любит маму!
Макс наконец выпрямился:
– Так он твой приятель или типа того?
Или типа того. У Софии не находилось подходящего слова, чтобы выразить то, кем для нее являлся Ной. Не могла она и отрицать, насколько он для нее важен, и дети обязаны были об этом узнать.
– Полагаю, да, его можно назвать моим… э-э-э… приятелем. – Это слово далось женщине с большим трудом. Оно казалось неправильным, таким как, например, примерить джинсы дочери.
Ни сын, ни дочь не произнесли ни слова.
– Так что скажете? – спросила она, не в силах больше выносить их молчание. – Вы не против?
– Как они засунули этот корабль в бутылку? – спросил Макс.
– Более существенный вопрос заключается в том, – подхватила Дэзи, – зачем вообще было его туда помешать?
– Идея корабля в бутылке, – раздался мягкий голос с английским акцентом, – совершено бессмысленна. – С этими словами в комнату вошел Тарик, еще более красивый и урбанизированный, чем он запомнился Софии.
Вскрикнув от радости, женщина бросилась ему на шею.
– А вот и ты! – воскликнула она. – Я боялась, что ты не придешь.
– Я никогда не нарушил бы данного тебе слова, – заверил он.
– И все же поверить не могу, что ты здесь. Макс и Дэзи, вы помните Тарика.
Светясь от гордости, София показала ему Чарли, сладко спящего в коляске. Он был красивейшим из малышей, с бархатистой кожей, губками бантиком и рыжими кудрями.
Тарик был впечатлен.
– Отличная работа, – сказал он, расплываясь в улыбке. – Да, отличная работа. Просто великолепная. – Выпрямившись, он посмотрел на Макса и Дэзи. – Я скучаю по вашей маме. Можете называть меня эгоистичным ублюдком, но мне очень хотелось снова работать вместе с ней. Однако, увидев ее с вами и малышом, я все понял. А тебе я кое-что привез, – продолжил он, обращаясь уже к Софии. – Хотел вручить тебе ее в присутствии детей. – Открыв дипломат, он вынул оттуда плоский футляр. – Этим вашу маму наградили на Богоявление, – пояснил он.
Софию сковало холодное напряжение. Она никогда не рассказывала сыну и дочери подробностей того вечера во Дворце мира.
– Тарик…
– Мам, какая красота! – воскликнул Макс, рассматривая медаль с разноцветной лентой.
Очень торжественно Тарик надел награду Софии на шею. Это был лишь крошечный отголосок ее прежней жизни, но при виде выражения лиц детей женщина преисполнилась гордости. Дэзи настояла на том, чтобы сделать несколько снимков.
София посмотрела Тарику прямо в глаза и поблагодарила его. Она знала, что это мгновение всегда будет жить в ее сердце.
Проснулся малыш, завладев вниманием Дэзи, а Макс отправился исследовать заснеженный сад. Тарик заказал напитки.
– Здесь восхитительно, – сказал он. – И ты выглядишь счастливой, Цветочек. Рад лично в этом убедиться. Прежде я не был в этом уверен.
– И я тоже, – призналась София. – Я тоже по тебе соскучилась, Тарик. Не могу сказать, что хочу вернуться к старой жизни, но по работе очень тоскую.
– Приезжай в гости, – предложил он. – А еще лучше, съезди в Умойю. Я и сам туда отправлюсь через месяц.
Женщина коснулась пальцами медали у себя на шее.
– Звучит заманчиво, конечно, но во мне здесь нуждаются. Поверить не могу, что я действительно это сказала.
Глава 27
После ужина София сидела в гостиной Ноя, пытаясь свыкнуться с его настенными часами в виде пивной банки. Ной пообещал, что постарается принять ее любимые фильмы – на этой неделе в Кингстоне[36]36
Кингстон – город на юго-востоке штата Нью-Йорк на западном берегу р. Гудзон.
[Закрыть] устраивали ретроспективный показ фильмов Феллини. Именно поэтому женщина и решила, что ей стоит попытаться свыкнуться с часами. Ей очень многое нравилось в Ное, включая и его пристрастие к мытью посуды. Этим он и занимался сейчас в кухне.
София удивлялась тому, как быстро они приняли совместные привычки. Например, они теперь чаще ужинали вместе, чем порознь. Они старались принять музыкальные предпочтения друг друга, причем его вкус разительно отличался от ее, хотя София уже научилась без предубеждения относиться к творчеству таких групп, как «Фальшивый грош» или «Мастодонт». Частенько они с Ноем и собаками ходили на пешие прогулки, а иногда даже катались на лошадях. Они учились быть вместе.
Женщина уже сожалела о необходимости куда-то переезжать. Было очень здорово иметь Ноя поблизости, очень… gezellig.
Переступив через спящего щенка, которому Ной всегда был рад, София заметила на кофейном столике стопку научной фантастики. Он очень любил Бена Бову, Теодора Стерджена, Филиппа Хосе Фармера. Была здесь и кипа распечатанных из Интернета статей Брукса Фордама. Это открытие взволновало женщину. Зачем Ною понадобилось читать заметки этого журналиста?
Заслышав его шаги, она поспешно подсунула распечатанные листы под книги и схватила старый телефонный справочник, который следовало сдать в макулатуру три года назад. Когда Ной вошел в комнату, она хотела было выбранить его за беспорядок, но передумала. Раскрыв справочник, она стала читать вслух:
– Адамс, Анна. Проживает по адресу: дом 647, Милл-стрит. Номер телефона 372-3858. Амон, Брэдли. Проживает по адресу: дом 74, Сауф-Мейпл…
– Что это ты делаешь? – поинтересовался Ной.
– Читаю телефонную книгу. Ты как-то заметил, что тебе будет интересно послушать, как я читаю телефонную книгу.
– Обнаженной, – добавил Ной. – Я имел в виду, что ты станешь читать ее, будучи обнаженной.
– Ты этого не говорил.
– Сейчас говорю. – Он привлек женщину к себе и стал расстегивать ее кофту.
София оттолкнула его руки и продолжила чтение:
– Андерсон, Барбара. Проживает: дом 2140, Лейквью-Террас, квартира 9Б. Арчер… Эй!
Она беспомощно засмеялась, но очень скоро смех ее уступил место желанию. Мгновение спустя они уже занимались любовью прямо на диване. От прикосновений Ноя София ощущала себя молодой и полной сил, чего не случалось с ней в юности. Близость с этим мужчиной преображала ее, наполняя надеждами, уверенностью в себе, как никогда прежде.
Гораздо позже она лежала в его объятиях, притихшая, балансирующая на грани чего-то непознанного.
– Я хочу кое о чем тебя попросить.
– О чем угодно. Я все для тебя сделаю. – Его простые, откровенные слова были более убедительными, чем любые цветистые заверения. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? Прошел по горячим углям? Последовал за тобой на край земли? Да, это будет здорово! Всегда мечтал о путешествиях.
– Хуже. Я хочу пригласить тебя на юношеский хоккейный матч.
– Упс.
– В качестве моего приятеля. Я рассказала Максу и Дэзи о… о том, что мы встречаемся. Было ужасно неловко, но они, похоже, все поняли. Так ты пойдешь?
– Тебе придется дорого за это заплатить. – Он прошептал ей на ухо свою цену, заставив ее залиться краской.
– Думаю, это можно устроить.
– Ловлю тебя на слове.
Пока Ной разводил огонь, София подошла к окну, чтобы понаблюдать, как постепенно опускаются сумерки, окрашивая снег в темные тона. На фоне деревьев четко вырисовывался черный силуэт оленя, обгрызающего кору. Женщина тут же вспомнила тот вечер, когда познакомилась с Ноем. Ей нравилось думать, что тот олень выжил.
Ной закончил разводить огонь и, подойдя к Софии сзади, обнял ее за талию. Женщина повернулась в кольце его рук, чувствуя спокойствие и тепло.
– Мне очень хочется кое-что рассказать тебе, – произнесла она. – Это касается того, что случилось со мной в Гааге…
– Да? Что же это, милая? – Голос его был необычайно мягок.
Женщина уверяла себя, что вполне может доверять Ною. Она никому прежде не доверяла в такой степени, но и никого так сильно не любила. «Расскажи ему», – скомандовала она себе.
– Никто об этом не знает. – София указала на стопку листков на кофейном столике. – Даже Брукс. Об этом не прочесть ни в одной из его статей. Я думала, что ничего не изменится, если я стану держать это в себе, но я ошибалась. Это имеет большое значение, Ной, очень большое.
Объятие его стало крепче.
– Тебе будет легче, если я продолжу обнимать тебя?
София кивнула:
– Да. – Она прильнула к нему, ощущая тепло его тела и размеренное дыхание. – Помнишь, когда мы только познакомились, я заявила, что переживала и худшие ситуации, нежели порезанное колено?
– Да. Ты тогда пошутила о том, что оказалась в заложниках под прицелом пистолета и упала с моста в ледяную воду, находясь в несущемся на большой скорости грузовике, – вспомнил Ной. – И… это ведь была не шутка, так?
– Тогда я порадовалась, что ты не воспринял мои слова всерьез. Это придавало произошедшему… налет нереальности. И даже немного мне помогло. Но все было на самом деле, каждое прочитанное тобой в газетных статьях слово – правда. А ложь заключается в том, что я утаила. – София ненадолго замолчала, чтобы перевести дух, понимая, что обратного пути уже нет. – Есть определенная часть истории, которую я вообще никому не рассказывала, даже докторам, что со мной работали. И это единственное последствие, которое мне не удалось преодолеть. Меня до сих пор мучают кошмары, а из головы не идут воспоминания о той ночи. Когда все закончилось, у меня не обнаружили посттравматического синдрома, но я все еще нахожусь в зоне риска, что не может не беспокоить меня. Здесь от меня зависят люди…
– И люди здесь любят тебя, София. Никогда не забывай об этом.
Она не позволила бы себе этого. Но стоило ей лишь закрыть глаза, как она тут же мысленно возвращалась в ту ночь, в кабину грузовика, вновь ощущала царившие в нем хаос и гнев, собственное отчаяние и желание выжить любой ценой.
– Когда грузовик упал с моста, трое мужчин, что находились внутри, погибли.
– София, мне очень жаль. А еще мне ненавистна мысль, что ты…
– Ной, послушай. – Она воззрилась ему прямо в глаза. – Это была моя вина. Я спровоцировала падение грузовика с моста. – Она объяснила, что план террористов провалился, поэтому им пришлось бросить все и бежать, захватив ее в заложники. Она рассказала Ною, какие разговоры велись в грузовике и как отчаяние и близость смерти придали ей сил действовать. Говоря об этом, она плакала и дрожала всем телом. – Они погибли из-за меня, Ной. Как мне с этим жить?
– Они погибли потому, что были убийцами, – твердо произнес он, обнимая ладонями ее лицо и большими пальцами утирая ее слезы. – А ты выжила, чтобы быть со своей семьей, София, а еще потому, что ты храбрая и сердце у тебя большое и доброе.
Признавшись Ною, София почувствовала полное бессилие, но и облегчение тоже. Рассказывая Ною о событиях того вечера, об ужасе и травме, радикально изменившей ее жизнь, женщина ощутила, как покидает сковывающее ее тело напряжение. Ной был отличным слушателем. Он ни о чем не спрашивал, а просто прижимал ее к себе и впитывал ее слова. Женщина рассказала ему об Андрэ и Фату, а также о собственном отчаянии. Ной не притворялся, что все понимает, не пытался дать совет по поводу того, как ей следует себя вести, он просто слушал и тем самым помогал Софии. Внешне ничего не изменилось, но внутренне она ощущала себя совсем иным человеком. Было уже очень поздно, но она совсем не испытывала усталости. Ной прижимал ее щеку к своей груди, чтобы она могла слушать биение его сердца.
– Не знаю, что и сказать.
София улыбнулась:
– Уже говоришь. Пережитое полностью изменило меня. Именно поэтому я и оставила карьеру в Международном суде и вернулась назад к детям.
– Я тебя в этом не виню. Сам бы сделал то же самое.
Она крепче прижалась к нему:
– Жаль, что ни один из моих коллег в Гааге этого не сказал. Я очень из-за этого переживала.
– Тебе нужно выпить бокал вина, – заявил Ной.
– Возможно, целую бутылку, – отозвалась она.
Пока Ной ходил в кухню, София включила телевизор и стала смотреть душераздирающий информационный ролик о сиротах в Боливии. Хотя женщина не считала себя падкой на такие вещи, она все же схватила ручку с кофейного столика. Бумаги поблизости не оказалось, поэтому она нацарапала телефон у себя на ладони. Ежедневно делая пожертвование, не превышающее стоимости чашки кофе, она могла спасти маленького Маттео от голода. В действительности ей хотелось взять его на руки и прижать к себе, как она обычно делала с Чарли, чтобы ребенок почувствовал, что он в безопасности.
София выключила звук, но было уже слишком поздно. На лице ее отразилось неизбежное чувство вины.
– Что случилось? – поинтересовался Ной, возвращаясь в комнату с бутылкой вина и двумя стаканами.
– Я тут сижу в тепле и безопасности, в то время как дети страдают. Мне следует сделать что-то…
– Ты уже сделала. Ты делала это много лет.
– Но я могу сделать еще больше.
– Ты и делаешь. Воспитываешь Макса и Дэзи. И Чарли тоже. Ты учишь их быть похожими на тебя – сострадательными, преданными делу. Верю, что и они в свое время внесут посильный вклад. – Он передал ей стакан вина. – Ты уже достаточно изменила мир, София. Одному человеку не под силу сделать всю работу, поверь мне.
Ной имел очень трезвый взгляд на вещи. София и сама понимала, что не может изменить того, что произошло, что сталочастью ее прошлого. Она долгое время была зациклена на идее того, что нужно работать непосредственно над решением проблемы, и вдруг Ной говорит ей, что она может внести свою лепту, просто будучи хорошей мамой. Никто никогда не объяснял ей прежде, что поддержание собственной семьи – это самая главная для любого человека задача.
Поставив бокал на столик, женщина обняла Ноя за шею.
– Ной, мне очень нравится ход твоих мыслей и то, что ты мне говоришь. – Немного помолчав, она внимательно посмотрела на него и сказала: – Я люблю тебя.
– Черт возьми, ты в самом деле имеешь это в виду?
– Да. Прошу прощения, но я не могла этого не сказать.
– Прощения. – Он рассмеялся. – Прощения?
– Прошу прощения за то, что не сказала раньше.
– Все в порядке. В таком случае у меня всегда будет над тобой преимущество – я признался первым.
Всегда. Он так легко заявлял о том, что у них будет это самое всегда. Когда Ной привлек ее к себе и поцеловал, будто скрепляя некий договор, София хотела бы, чтобы так и было. Она удивилась тому, что вообще этого хочет, и была еще больше поражена осознанием того, что ее желание вполне осуществимо.
Ной чуть отстранился и с улыбкой воззрился на нее:
– А я-то считал, что нужен тебе лишь как сексуальный партнер.
– С сексом что-то не так? – поинтересовалась она.
– Боже мой, конечно нет. Это просто фантастика.
Никто прежде не говорил ей подобных слов. Возможно, потому, что никто не считал ее превосходной сексуальной партнершей.
Нажав кнопку на пульте, Ной выключил телевизор и обнял Софию. Этим вечером женщина будто освободилась от сковывающих ее пут и разожгла пламя страсти. Между ними возникло полное доверие… и полное самоотречение. С Ноем она совершала такие вещи, от которых прежняя София покраснела бы. Но с Ноем сердце ее было полно любовью и любое действие казалось самым правильным.
