Текст книги "Возвращение"
Автор книги: Сьюзен Виггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
Глава 21
В последнее время жизнь Дэзи коренным образом переменилась. С тех пор как ее мама стала помогать ей заботиться о Чарли, ситуация стала проще, хотя девушка и не сумела бы объяснить точно, чем именно. Само осознание того, что ее сын находится на попечении Софии, вселяло в нее чувство спокойствия и уверенности. Девушка по-прежнему не могла назвать себя матерью года, и дом ее по-прежнему пребывал в полном беспорядке, а у нее самой частенько возникало чувство, что она куда-то опаздывает, но, по крайней мере, она больше не испытывала отчаяния оттого, что бежит впереди дорожного катка, который раздавит ее, стоит ей лишь на секунду притормозить.
Дэзи не знала, было ли это связано с присутствием матери или с тем обстоятельством, что она научилась лучше управлять собственной жизнью. В действительности это не имело значения, да и думать об этом сейчас было некогда. Приближался Зимний карнавал, и Сонет могла приехать поездом в любую минуту.
– Это плохая идея, – угрюмо заявил Зак Олгер, направляясь вместе с девушкой к вокзалу. – Не следовало мне сопровождать тебя.
– Чепуха. – Она бросила на него взгляд украдкой. Бледная кожа парня еще сильнее натянулась на скулах, придавая ему особенно скованный вид. Его прямые светлые волосы разлетались в разные стороны при каждом его шаге, а шагал он очень быстро. – Вы с Сонет все равно рано или поздно встретитесь, так не лучше ли приблизить этот момент?
– Мы с ней вообще бы не встретились, если бы я не позволил тебе втянуть меня в это. Поэтому я и считаю это плохой идеей, – снова повторил парень.
Дэзи старалась не раздражаться на его слова. София присматривала за Чарли, поэтому сама девушка могла насладиться редкими минутами свободы. К тому же она вот-вот снова увидит Сонет впервые с тех пор, как их родители поженились на острове Санта-Крус. Она не намерена позволить Заку испортить себе настроение.
– Думаю, ты мог бы сказать эти слова, если вам двоим не удастся решить ваши разногласия. – Девушка взяла его за руку, чтобы заставить идти помедленнее. – Внутри нельзя курить, – напомнила она.
Зак остановился рядом с выкрашенной зеленой краской урной и в последний раз затянулся. Дэзи не ругала его за то, что он курит. До того, как забеременела Чарли, она и сама совершала гораздо более серьезные вещи.
– Все будет хорошо, – подбодрила она парня.
– Ты сообщила ей, что я тоже буду ее встречать? – спросил он.
– Я послала ей сообщение. Уверена, она очень рада.
Это была ложь во спасение. В действительности Сонет ответила Дэзи буквально следующее: «И думать забудь об этом!»
Молодые люди прошли через здание вокзала и оказались на платформе. На Зимний карнавал в Авалон съезжалось много народу, преимущественно туристы из Нью-Йорка. Именно в привлечении внимания общественности и заключалась главная задача празднества, и каждый житель города старался внести свой вклад. Дэзи всю неделю была занята фотографированием подготовки к фестивалю. Апогеем торжества должно было стать возведение огромной ледяной скульптуры в форме замка. В программе была заявлена разнообразная живая музыка, начиная от местных талантов и заканчивая гранж-роком и выступлением немецкой группы, а также катание на коньках по озеру Уиллоу, хоккейный турнир, зимнее троеборье и палатки с пирожными и специалистами по фейс-арту.
Толпа туристов хлынула на перрон, смешавшись с местными жителями. Дэзи высматривала в людском потоке фирменную прическу Сонет – множество заплетенных африканских косичек, – которая всегда выделяла ее, делала не похожей на других. Сонет была первой, с кем Дэзи подружилась в Авалоне, а теперь они стали сводными сестрами. Дэзи обожала Сонет, но все же допускала вероятность того, что между ними может возникнуть некоторое напряжение в отношениях. Это было вполне понятно. Сонет, получившая грант на обучение в колледже и имеющая безупречную репутацию, являла собой образец типичной американской девчонки, и то, что она выросла в семье с одним родителем – мамой Ниной Романо, – лишь добавляло ей шарма. Дэзи же, напротив, была типичной жительницей Верхнего Истсайда, она училась в частной школе, но презрела все открывающиеся перед ней перспективы, выбрав удел матери-одиночки. Масла в огонь подливало и то обстоятельство, что Дэзи снова хотела дружить с Заком и была намерена заставить Сонет принять это как должное. Выбрав жизнь в маленьком городке, Дэзи приходилось крепко держаться за своих друзей, потому что она не имела права разбрасываться тем, что у нее было. Совсем другое дело, когда девушка живет в студенческом общежитии, где можно без труда найти подруг, стоит лишь постучать в дверь соседней комнаты.
– Я передумал, – внезапно сказал Зак. – Я ухожу.
Дэзи ухватила его за рукав жакета.
– Вы же были лучшими друзьями, – напомнила она парню. – Практически выросли вместе. Нельзя же просто взять и сбросить это со счетов.
– Все это было до того, как мой отец расхищал городской бюджет, в то время как мать Сонет служила мэром.
Девушка поморщилась. Заслышав высказанную столь прямолинейно горькую правду, она не могла не признать, что будет непросто преодолеть это. Родители наделены огромной властью, когда дело касается причинения вреда собственным детям. Каждый день она обещала Чарли, что не совершит ничего, что могло бы ранить его чувства, и тут же сомневалась в правдивости собственных слов, ведь она уже растит ребенка без отца.
Обводя взглядом толпу, Дэзи заметила Сонет, которая вытаскивала огромный чемодан из вагона. Девушка поспешила навстречу подруге. Завидев ее, Сонет вскрикнула от радости. Они крепко обнялись. Дэзи ощутила, как ее затопляет волна любви к Сонет – ее лучшей подруге и сестре. Как много хорошего принесла им женитьба отца на Нине!
Сонет показалась Дэзи очень хрупкой и утонченной. Наконец они разомкнули объятия и, улыбаясь, воззрились друг на друга. Сонет выглядела как обычно, но в то же время в ней появилось что-то новое. Прежними остались ее ясные глаза и ослепительная улыбка, а также множество косичек с вплетенными в них бусинками. А вот одежда на подруге была иная – свободного кроя, в этническом стиле.
– Как же я рада, что ты вернулась домой, – воскликнула Дэзи, – хоть и всего на несколько дней!
– И я тоже. Скучала по дому. А где Чарли? – поинтересовалась она. – Разве он не знает, что приехала его любимая тетушка?
– Он с моей мамой.
– И как они справляются?
– Прекрасно, хотя для меня это явилось полнейшей неожиданностью.
Дэзи взяла у подруги сумку, и они направились к выходу.
– Твоя мама была очень мила со мной, когда я гостила у нее в Гааге прошлым летом, – напомнила Сонет. – Поэтому я совсем не удивлена.
– Просто мне кажется очень странным, что моя мама здесь, в крошечном городке. Я думаю, что она сбежит на Манхэттен, как только растает снег. – Дэзи было непривычно видеть, что ее мама ведет себя как… как мама! Нет, она не носила фартук и не пекла печенье, но она отвозила Макса и его друзей на тренировки, посещала родительские собрания и сидела с Чарли. – Иногда мне кажется, что ей здесь нравится. Скорее всего, я принимаю желаемое за действительное.
– Возможно, она найдет работу или что-то в этом духе. Насколько это будет для нее трудно?
– Для мамы? Работа для нее – вторая натура. Ничего другого она в жизни не знает. – Дэзи на мгновение задумалась, решая, не нуждается ли ее мама действительно еще в какой-то деятельности. – Я хочу, чтобы она была здесь счастлива, – призналась она. – Хочу, чтобы она осталась.
– Есть что-то особенное в этом городке… – задумчиво сказала Сонет. – Я и сама очень скучала по дому.
Заслышав тоскливые нотки в голосе подруги, Дэзи пристальнее вгляделась в ее лицо. Сонет определенно лишилась своих круглых щечек, и в уголках рта ее залегли морщинки.
– Как учеба? – поинтересовалась Дэзи.
– Все отлично. – Сонет несколько приободрилась. – А сюда я приехала на Зимний карнавал и…
Девушка замолчала на полуслове и замерла, точно громом пораженная. Дэзи задержала дыхание, осознав, что подруга только что заметила Зака. Он подошел к Сонет. На лице его застыло угрюмое выражение, которое лишь подчеркивало красоту его необыкновенно бледного лица. На мгновение Сонет засветилась небывалой нежностью, ведь они с Заком были очень близки и размолвка причиняла боль обоим. Но тут же выражение лица Сонет стало жестким, а глаза превратились в щелочки.
– Привет, – сказал Зак.
Девушка приосанилась:
– Какую часть фразы «Я не хочу тебя больше видеть» ты не понял? – Тут она вырвала чемодан из рук Дэзи. – Я тебе больше не верю.
– Сонет, просто выслушай…
– Прошу прощения. – Она прошла мимо Зака и стремглав бросилась к выходу.
Зак понуро опустил плечи, наблюдая за удаляющейся девушкой.
– Да уж, хорошо прошла встреча, – произнес он.
Часть шестая
Преддверие зимы
Замерзание воды
Зимой поверхность озера замерзает, покрываясь ледяной коркой, которая образуется безветренными ночами при минусовой температуре. Вода переохлаждается, быстро превращаясь в лед. Когда свет падает на него под определенным углом, глазу открывается удивительное зрелище – тайный мир льда, в котором отдельные кристаллики различных оттенков цвета и формы складываются в красивейший калейдоскоп.
Голландский горячий шоколад
Ингредиенты:
11/2 стакан молока или молока и нежирных сливок в равных пропорциях
2 чайные ложки какао-порошка «Дросте» с горкой
Сахарный песок по вкусу
1/2 стакана черного измельченного шоколада (используйте шоколад с содержанием какао 60 % и более)
Молотый мускатный орех или корица для придания аромата.
Приготовление
Доведите молоко почти до кипения, всыпьте в жидкость какао-порошок, сахар, измельченный шоколад и специи.
Глава 22
– Ной был прав насчет собаки, – сообщила София Чарли.
Строго говоря, сегодня она не должна была присматривать за внуком, но пришла по просьбе Дэзи, которая хотела побыть некоторое время с Сонет, прибывающей в город двухчасовым поездом.
Малыш сидел на расстеленном для него на полу одеяле и играл с шаром, внутри которого находился колокольчик. Чарли отлично умел слушать. София рассказывала ему все о своей жизни, начиная с незначительных событий, таких, например, как следы животных на снегу, которые она увидела недавно, до серьезных вещей, таких как продолжающие мучить ее ночные кошмары – последствия инцидента в Гааге.
Чарли радовал бабушку своим обществом, поощряя говорить все, что она только пожелает. Совсем недавно он научился хлопать в ладоши и частенько проделывал это в подходящие моменты беседы. Психиатры многому могли бы поучиться у маленьких детей. Тому, например, что зачастую хлопки в ладоши и слюнявая улыбка могут оказать более благотворное воздействие на психическое здоровье человека, нежели долгие часы профессиональных тренингов.
В последнее время София много рассказывала внуку о Ное Шепарде.
– Видишь ли, он подарил мне щенка, потому что считает, что тот станет для Макса хорошим стимулом, поощряющим проводить со мной больше времени. Поначалу меня это очень оскорбляло. Я имею в виду, мать ведь не должна подкупать собственного сына щенком, так?
Мяч откатился на край одеяла, и женщина подтолкнула его назад к малышу.
– Но как оказалось, Ной был прав, – снова повторила она. – Он прекрасно понимает образ мыслей двенадцатилетнего мальчика. Для мальчика не существует более привлекательного существа, чем собака. Перед Опал Макс не может устоять, она притягивает его как магнит.
Чарли весело рассмеялся.
– Знаю. Если как следует подумать, решение кажется очевидным. Домашний питомец – самый преданный друг ребенка.
В настоящее время София приучала Опал не мочиться в доме. Каждый час она выводила песика на улицу, что было полезно и для нее самой, как разминка, возможность подышать свежим морозным воздухом и почувствовать на лице снежинки.
Сейчас, пока София сидела с Чарли, Макс выгуливал Опал. Возможно, он отвел ее на склон в Авалон-Мидоуз, чтобы посмотреть тренировку санных команд.
Чарли уже потерял интерес к мячу и теперь взял в ручки мягкое зубное кольцо, которое тут же принялся пробовать на вкус. Кольцо сменилось уродливым клоуном-неваляшкой с механизмом внутри, позволяющим ему всегда держаться прямо. Чарли отталкивал клоуна, завороженно наблюдая за тем, как он всякий раз возвращается в вертикальное положение.
– Нельзя снова и снова делать одно и то же, получая при этом разные результаты, – сообщила ему София.
– Ба, – ответил внук.
Склонившись над ним, она вытерла ему подбородок салфеткой.
– То, что происходит между мной и Ноем, стало для меня полной неожиданностью, – призналась София, чьи мысли вновь пустились в плавание по волнам воспоминаний. – Иногда мне даже кажется, что я влюбляюсь в него. – Она тут же зажала себе рот рукой и пробормотала: – Поверить не могу, что я это сказала.
Чарли тут же повторил ее жест и засмеялся. Женщина схватила его в охапку и легла на одеяло, поднимая малыша над головой. Она была очень довольна. Нет, испытываемое ею чувство было гораздо сильнее. Счастье. И радость. Да, именно радость. Она уже успела позабыть, что это означает.
Не то чтобы прежде она вела жалкий образ жизни. И на ее долю выпадали мгновения радости, но это было совсем иное, не идущее ни в какое сравнение с тем, что она испытывала сейчас.
Поймав ретрорадиостанцию, София принялась, напевая, подогревать молоко для Чарли. Она исполнила «Ночи в белом атласе» группы «Муди Блюз» и «Миссис Робинсон» Саймона и Гарфанкеля, удивляясь тому, что знает слова, ведь она никогда не заучивала их специально. Некоторые вещи просто откладываются в памяти, забиваясь в укромные уголки.
София кормила внука, держа его у себя на коленях, между делом она убавила звук телевизора и принялась переключать каналы, чтобы посмотреть международные новости. Как оказалось, гораздо проще найти интервью с покрытым татуировками байкером, претендующим на отцовство новорожденного ребенка богатой наследницы, чем сообщение о ходе выборов в Умойе. Впервые за несколько десятилетий народ этой страны отправлялся на избирательные участки, но мировой общественности не было до этого никакого дела.
София переключилась на передачу по дизайну, в которой давали совет, как устроить в гараже студию с учетом фэн-шуй. По другому каналу ведущий рекламировал устройство, предназначенное для взбалтывания яйца прямо в скорлупе. София почувствовала досаду. В любое время дня и ночи по телевизору передавали сотни историй из жизни знаменитостей. На одном канале ведущий ток-шоу в сотый раз извинялся за что-то, сказанное им прежде. Еще показывали какую-то юную старлетку, с гордостью демонстрировавшую своего новорожденного малыша, и Эштона Катчера, опровергающего мнение о том, что он слишком молод, чтобы встречаться с Дэми Мур.
Помимо воли София подумала о том, что Эштон Катчер великолепен. Отогнав игривые мысли, женщина снова переключила канал и попала наконец на тридцатисекундную ленту международных новостей, в которой сообщалось о новом обитателе одного из немецких зоопарков – полярном медведе. Все еще держа Чарли на руках, София отправилась в кабинет, чтобы поискать в Интернете видеоролик о ходе выборов в Умойе. Диктор произнес: «На первых за более чем два десятилетия свободных выборах…»
– Это все благодаря мне, – прошептала женщина, обращаясь к Чарли. – Я была в судебной команде, ведущей тот процесс.
Она ожидала ощутить прилив эмоций, но почувствовала лишь раздражение. Веб-сайт пестрел рекламными объявлениями, призывающими всех покупать чудодейственные капли для носа, и посещать сайты знакомств. У Софии от всей этой информации разболелась голова. Выключив компьютер, женщина снова вернулась к радио, передававшему песню, которую она отказывалась считать старой, – «Прыгай!» группы «Ван Хален», – именно потому, что таковой она и была.
– Да, вот и я уже бабушка, – сказала она Чарли. – Наверное, старею.
Малыш допил молоко, не проявляя никаких признаков сонливости, затем срыгнул, извергая целый фонтан молочных пузырей.
– Да у тебя талант, – восхитилась она. – И как это у меня появился такой талантливый внук?
Тут раздался звонок в дверь, и София заволновалась. Усадив ребенка на одеяло, она отправилась посмотреть, кто пришел.
Когда она открыла дверь, первой промелькнувшей в голове мыслью была «Ох, боже мой!», а второй «О, черт!».
– Логан! – воскликнула женщина, отходя в сторону, чтобы пропустить молодого человека, и тут же захлопывая дверь, чтобы сквозняк не навредил Чарли.
– Миссис Беллами, – произнес Логан.
Повисло неловкое молчание, которое нарушил радостно заверещавший Чарли.
– Здравствуй, приятель! – произнес Логан сладким, как зефир, голосом, приветствуя сына. Малыш отчаянно тянулся к нему, как мучимый жаждой человек стремится к живительной влаге. Чарли отлично понимал, что перед ним родной человек, его крошечное личико светилось узнаванием.
Наблюдая за ними, София тут же вспомнила, почему именно Грег женился на ней много лет назад.
Ей тут же пришлось напомнить себе, что перед ней не Грег, а Логан О'Доннел – парень с сомнительным прошлым. Он был удивительно красив и столь же удивительно привязан к ребенку.
Логан прошел на кухню и быстро вымыл руки. София подумала, что это хороший жест. И надеялась, что он поступает так всякий раз, приходя к сыну, а не только сегодня, надеясь произвести на нее впечатление. Чарли пронзительно заверещал, глядя в сторону кухни.
– Иду, – тут же отозвался Логан. – Попридержи лошадей. – Он поспешил к малышу с завернутыми по локоть рукавами и, подхватив его на руки, подбросил высоко в воздух. – Дэзи предупреждала, что я могу заглянуть?
– Нет, но это не имеет значения. – Что еще она могла ответить? – Я собираюсь выпить чашечку чаю, – добавила женщина, чтобы казаться более гостеприимной. – А ты ничего не хочешь?
– Нет, спасибо. – Логан не отводил взгляда от Чарли.
София не спеша выпила чаю. Вернувшись в комнату, она обнаружила Логана сидящим в кресле-качалке. Он раскачивался, держа смеющегося сына на коленях.
– Дэзи говорила, что ты теперь учишься в колледже, – произнесла София, садясь напротив молодого человека.
– Да, мадам, я на экономическом факультете.
– Хорошо. – Она понятия не имела, что еще сказать этому красавчику, столь круто изменившему жизнь ее дочери.
– Все в порядке, – сказал Логан, – вам вовсе не нужно развлекать меня беседой. При всем моем уважении давайте сразу перейдем к делу. Я отлично понимаю, какого вы обо мне мнения.
– Неужели?
– Вы считаете, что в школе я был всего лишь тупым спортсменом, к тому же безответственно поступившим с вашей дочерью. Не говоря уже о том, что я имел наркотическую зависимость и был вынужден пройти курс лечения в клинике. Поэтому я вовсе не виню ни вас, ни кого бы то ни было еще за скептическое отношение ко мне.
София не собиралась отрицать очевидного.
– А теперь ты намерен исправить ошибки прошлого? – предположила она.
– Не уверен, что понимаю значение этой фразы, – ответил молодой человек и ухмыльнулся. – Должно быть, это во мне говорит тупой спортсмен.
София несколько смягчилась:
– В любом случае это невозможно. Поверь мне, я пыталась.
– Одно я знаю наверняка – сейчас я готовлюсь к будущему, – произнес Логан, – и Чарли определенно составляет его часть.
– Сказано честно. Могу я задать тебе один личный вопрос?
– Конечно.
– Твоя семья одобряет твои действия?
– Нет, – прямо ответил парень. – Родители не видели внука. Ни разу.
София не ожидала, что Логан ей понравится или что она с пониманием отнесется к ситуации. Не ожидала женщина и того, что станет воспринимать его как-то иначе, чем ошибку собственной дочери или человека, от которого Чарли унаследовал рыжие волосы. Тем не менее теперь, услышав его болезненное признание, она стала воспринимать Логана О'Доннела как личность, человека, чьи родители не одобрили принятого им решения. Также София поняла, почему Дэзи нравится этот парень и почему она позволяет ему так часто видеться с сыном.
– Мне очень жаль слышать это, – сказала она. – Возможно, через какое-то время они все же навестят внука. Одно могу сказать наверняка: ты никогда не будешь сожалеть о времени, проведенном с Чарли. – Она резко поднялась. – Почему бы тебе не присмотреть за ним, пока я проверю электронную почту? – Женщина жестом указала на крошечный закуток, который дочь гордо именовала своим кабинетом.
– Спасибо, миссис Беллами. – Его улыбка удивительно напоминала улыбку Чарли. – Я очень это ценю.
– Можешь называть меня София, – ответила она. – И на ты. Тогда я не буду чувствовать себя старушкой.
– Вовсе вы не старушка, – запротестовал Логан. – Я позабочусь о сыне.
Пока почта загружалась, София проверила список дел и предстоящих встреч в своей электронной записной книжке. В прошлом список этот казался бесконечным, и, даже имея нескольких личных секретарей, она была не в состоянии со всем справиться, хотя никогда не оставляла попыток, пребывая в состоянии вечного стресса.
В настоящее время список содержал пункты, касающиеся ее детей и внука. София вызвалась раздавать обеды в школе Макса один раз в неделю. Часы, проведенные женщиной в душном, пахнущем луком школьном кафетерии, слушая обрывки сальных шуток мальчиков и банальностей девочек, давали представление о реальной жизни школьников. София как завороженная наблюдала за проявлениями как хладнокровной жестокости, так и сердечности и доброты. На ее глазах одних детей с хирургической точностью отсекали от общества, а эмоциональные травмы других решались с недетской внимательностью. София стала гораздо лучше понимать собственного сына. Она осознала, почему он так нуждается в любви, восхищении и одобрении сверстников – потому что в противном случае с ним будут обращаться как с отверженным.
А еще были хоккейные тренировки и матчи. Софии нравилось наблюдать за тем, как играет Макс, а вот с другими матерями она предпочитала не общаться. Она называла их про себя «командой мамаш» под предводительством старшей сестры Нины Марии. Ее они не жаловали, но София не позволяла себе придавать этому значение. Работая в кафетерии, она не раз становилась свидетелем того, что детей, реагирующих на приставания ровесников с холодным презрением и чувством собственного достоинства, чаще, чем прочих, оставляли в покое.
София понимала, что она в состоянии переиграть женщин, которые относились к ней с неодобрением и осуждением. Способность не позволять другим причинить себе боль являлась особым даром. За долгие годы сердце женщины покрылось защитным панцирем. В противном случае у него не было бы шанса на выживание. Открытое миру, оно являлось слишком уязвимым. Замкнувшись в себе, София уподоблялась скале. Однако после гаагского инцидента броня ее треснула, оставив ее беззащитной перед недоброжелателями, стремящимися причинить ей боль. Это были разочарованные жизнью люди, не способные на глубокие искренние чувства.
Осматривая крошечную тесную комнатку, София заметила открытки, приколотые к пробковой доске. Очевидно, их прислали Дэзи друзья, которые учились сейчас в колледже или путешествовали за рубежом. Повсюду были расклеены листочки с напоминаниями, на многих из них красовались каракули или причудливые завитушки, свидетельствующие о юном возрасте той, что их рисовала. На глаза Софии попалась зловещая цитата, нацарапанная ее дочерью: «Опасно любить то, что подвержено дыханию смерти». И еще одна подобная заметка: «Не мечтай, действуй!» А рядом практичное напоминание о записи к стоматологу. Насколько София помнила, Дэзи никогда добровольно не посещала дантиста.
Ее фотографии были аккуратно подписаны и рассортированы, будто этим занимался опытный архивариус. На полке стояло несколько пухлых альбомов. Внимание Софии привлек один корешок, на нем значилось: «Семья, до 2006 г.». В этом году они с Грегом развелись.
Открыв альбом, София стала рассматривать моменты их жизни, когда они еще были семьей. Она перелистывала страницы, испытывая смешанные чувства печали, радости, сожаления и ностальгии. Они были как любая другая семья, в их жизни случались радостные моменты: празднования дней рождений и разных торжеств, совместные отпуска и приключения. Глядя на фотографии, София не могла сдержать улыбки. Дэзи всегда очень нравилось карабкаться на огромную бронзовую статую «Алисы в стране чудес» в Центральном парке. На одних фото она была одна, а на других – вдвоем с Максом. Они взбирались на статую в компании других детей. Страница за страницей глазам Софии представали снимки праздников дома и в школе, поездок и дней рождений.
Прожитые годы мелькали под ее пальцами. Вот Дэзи – малышка с взъерошенными волосами – стоит на стульчике, готовясь задуть две свечи на праздничном торте. Стоило перевернуть несколько страниц, и можно увидеть Дэзи уже подростком, на торжестве по случаю пятидесятой годовщины свадьбы бабушки и дедушки в лагере «Киога» на озере Уиллоу. Себя София тоже нередко находила на фотографиях, но всегда где-то сбоку, точно она случайная гостья или наблюдательница, а не участница событий. Очень часто она была облачена в деловой костюм, а где-то поблизости стоял чемоданчик. Из-за подобной манеры одеваться – темные костюмы, элегантные туфли, строгие прически – казалось, что за годы она совсем не изменилась и всегда выглядела на сорок лет, даже когда ей было всего двадцать пять.
Рассматривая фотографии, София воочию наблюдала за тем, как постепенно разваливался ее брак. Перед ней мелькала зафиксированная в фотографиях хроника медленного разрушения отношений. На ранних снимках, когда дети были еще маленькими, они с Грегом очень старались и улыбки их были широки и полны надежды. Чувство размывалось постепенно и настолько медленно, что они ничего не замечали до тех пор, пока не стало уже слишком поздно. Отчетливее проступили их тщетные попытки поправить ситуацию, улыбки стали менее искренними и никогда не затрагивали глаз. Все реже встречались фотографии, на которых они с Грегом были вместе. В первые годы брака они частенько ставили затвор на таймер и успевали вбежать в кадр в последний момент. Впоследствии они перестали это делать.
Одни из самых лучших – и самых обличительных – снимков были сделаны самой Дэзи. Даже будучи девочкой и имея самую простенькую фотокамеру, она делала большие успехи в искусстве фотографирования. Став подростком, она наблюдала за закатом брака родителей через объектив видоискателя. На совместных фотографиях Грег и София выглядели на первый взгляд как любая другая пара, но всегда имелась какая-то настораживающая деталь вроде руки, слишком крепко сжимающей ручку сумочки, или напряжения, возникающего при соприкосновении плеч.
Наконец, София и Грег как пара полностью исчезли с фотографий. Если они и появлялись оба на одной фотографии, то всегда были разделены целой толпой родственников или друзей. Могли ли они что-то сделать тогда? Стремились ли к этому? Или это разрушение семьи было таким же неизбежным, как разрушение скал, постоянно омываемых волнами? София всегда будет тосковать по некоторым аспектам семейной жизни. Например, по счастливым лицам домочадцев, когда все собираются за одним столом, или спускаются на санках с горы, или наряжаются перед походом в театр. Однако София вынуждена была признать, что никогда не будет скучать по многим другим моментам. Например, по сковывающему чувству в груди, когда, просыпаясь по утрам, она пыталась незаметно выбраться из постели, не разбудив Грега. Или по печальным складкам, образовывающимся в уголках его губ, когда он думал, что она на него не смотрит. Или по тому, как отчаянно Макс старался вести себя так, будто ничего особенного не происходит, а Дэзи пыталась добиться от взрослых хоть какого-то ответа любыми способами.
Услышав легкий шум, София подняла голову и увидела свою дочь, все еще облаченную в парку и ботинки.
– Привет, мам, – сказала девушка, откидывая капюшон.
– Привет. – София отерла слезы с лица. Она и не заметила, что плачет. – Я уединилась здесь, чтобы проверить электронную почту и дать Логану возможность побыть наедине с сыном. Я вовсе не собиралась шпионить.
Дэзи бросила взгляд на открытый фотоальбом на чертежном столе:
– Мне нечего скрывать. Что смотришь?
– Семейный альбом.
София пролистала последние страницы. На предпоследней странице она увидела снимок, на котором были запечатлены они вчетвером, стоящие на плавучей платформе в лагере «Киога» летом два года назад, на праздновании пятидесятой годовщины свадьбы Чарльза и Джейн Беллами. Грег с детьми провели в лагере все лето, в то время как Софии пришлось совершить много деловых поездок. На фотографии она предстала женщиной, которой некомфортно в собственном теле и которая не вписывается в компанию. Улыбающиеся Грег, Дэзи и Макс были загорелыми, с обветренной кожей и растрепанными волосами. София же, напротив, была бледна от постоянного пребывания в помещении и облачена в отутюженные шорты-бермуды и наглухо застегнутую кофточку.
Далее были помещены фотографии, сделанные год спустя на другом торжестве семейства Беллами – свадьбе Оливии. Все четверо были одеты торжественно и явно нервничали, хотя и по хорошему поводу. Позднее в тот день у Дэзи начались роды, и на недолгое время перед чудным появлением на свет Чарли семья вновь собралась вместе. Но это было временно.
– Что это был за день! – пробормотала женщина.
– Для всех нас. – Дэзи задержалась на снимке, запечатлевшем ее рукопожатие с отцом. Фотографом выступала сама София. – Папа очень помог мне тогда.
– Я не удивлена, – призналась София. Грег безропотно посещал вместе с Дэзи курсы для будущих матерей, намереваясь поддерживать дочь в этот важнейший для нее период жизни. – Расскажи мне подробности. Ты никогда не хотела, чтобы твоим помощником в родах была я?
Девушка нахмурилась:
– Но ты же была за границей. Я знала, что ты не сможешь все бросить и шесть недель ходить на занятия вместе со мной.
– Ты знала?
– Ну, предполагала. Ведь ты бы этого не сделала, правда, мам? Или все же сделала бы?
София отвела взгляд, полностью сосредоточив внимание на капле воды, упавшей на оконное стекло с сосульки. Она упрямо дожидалась, пока капелька не скатится вниз.
– Я правда не знаю, – призналась она. – Как жаль, что ты не обратилась ко мне тогда.
Теперь София смотрела на последнюю в альбоме фотографию, на которой она и Грег неловко стояли с двух сторон от Дэзи, держащей на руках малыша. Женщина вдруг испугалась, что ее дочь так и не усвоила у своих родителей главный в жизни урок – всепобеждающую силу любви.
София захлопнула альбом.
– Как бы мне хотелось, чтобы эти фотографии рассказывали совсем другую историю. Я прежде не понимала… не понимала, что ты все замечаешь, что наши проблемы проецируются и на тебя тоже. Ты ведь все знала, да? С первой минуты?
