Текст книги "Возвращение"
Автор книги: Сьюзен Виггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
Глава 24
Дэзи остановилась перед домом своей кузины Оливии. Она и ее муж Коннор Дэвис построили жилище своей мечты на берегу реки. Стены были возведены из древесины местных пород и морского камня, делая дом похожим на картинку с центрального разворота журнала по интерьеру. Однако, извлекая Чарли из его автомобильного кресла, Дэзи думала вовсе не о доме, а о Джулиане Гастино.
Он был младшим братом Коннора – кровным братом, – который приехал в город на некоторое время. Возможно, у каждой девушки в прошлом был такой вот Джулиан – идеальный молодой человек, о котором вспоминаешь время от времени, даже если не видела его долгие месяцы или даже годы. Тот, которого очень хотелось бы видеть рядом с собой. Именно таков Джулиан. Такой парень всегда вызывает у родителей головную боль – опасный и волнующий, любитель адреналина, экстремальных видов спорта, головокружительных высот и режущей слух музыки. Он живет где придется, ездит на мотоцикле, а его любимая черная футболка и джинсы с заниженной талией придают ему расхристанный вид. Все вышеперечисленное, разумеется, делает его очень привлекательным в глазах противоположного пола.
Стоя на крыльце и стуча в дверь, Дэзи гадала, изменился ли Джулиан с тех пор, как стал учиться в одном из колледжей Лиги плюща. Возможно, первый же семестр в Корнелле превратил его в книжного червя или…
– Привет, Дэзи! – А вот и он собственной персоной, придерживает для нее дверь.
Девушке стало совершенно очевидно, что Корнелл никак не повлиял на Джулиана, так же как и экстремальные виды спорта или течение времени, – наоборот, молодой человек стал еще более неотразимым, чем она помнила. Он по-прежнему носил дреды, плечи его были широкими, как у атлета, а улыбка, как и в те дни, озаряла лицо.
– И тебе привет. – Дэзи усмехнулась. – Рада тебя видеть. – Следовало ли им обняться? Или пожать руки? Но она держала на руках Чарли, поэтому сделать это было очень затруднительно. Малыш прижался лицом к ее плечу, словно желая спрятаться. В своем костюмчике с капюшоном он очень походил на плюшевого медвежонка, которого девушка выиграла в тире. – Малыш немного стесняется незнакомцев, – пояснила она.
– Все в порядке. Я и сам не очень уверенно чувствую себя в обществе детей.
Это откровенное заявление рассмешило девушку.
– Большинство парней так говорят.
– Входи. Я как раз собирался загружать снаряжение в машину.
Они с Заком и Сонет собирались заняться альпинизмом на Дип-Нотч, и Джулиан, всегда с энтузиазмом соглашающийся участвовать в экстремальных затеях, организовал экспедицию и принес специальное снаряжение из клуба альпинизма в Корнелле.
– Сейчас устрою Чарли и могу тебе помочь.
Разувшись и оставив ботинки в прихожей, девушка зашагала по коридору, испытывая прилив радостного предвкушения. Она нечасто ходила куда-то одна, за исключением колледжа, когда Чарли оставался на попечении Софии.
Войдя в кухню, Дэзи обнаружила там не только Оливию, но и Дженни Маески и Нину.
– Привет, – поздоровалась она и повернулась к Нине. – Я и не знала, что ты тоже здесь будешь.
– И тебе привет. – Нина потянулась к ребенку.
– А я думала, что сама буду сидеть сегодня с малышом, – сказала Оливия.
Дженни рассмеялась:
– Чарли еще такой маленький, а женщины уже сражаются за него.
– Мы поделимся, – заявила Нина, расстегивая комбинезон Чарли. Мальчик отлично знал бабушку, поэтому одобрительно загугукал ей, когда она передала его Оливии, чтобы та стянула с него комбинезон.
Дэзи направилась к холодильнику и принялась вынимать из него бутылки.
– Какие новости? – спросила она через плечо.
– Дженни есть что рассказать, – сообщила Оливия.
Нина одарила Дженни улыбкой.
– О да.
– Ты беременна? – поинтересовалась Дэзи. Именно этой новости она ожидала. Год назад Дженни вышла замуж за Рурка Макнайта и не делала секрета из своего желания как можно скорее стать мамой.
Но сейчас она отрицательно покачала головой:
– Нет, это другая новость. Тебе известно, что я пишу.
– О да, всю свою жизнь, – подхватила Нина.
Дженни вела популярную еженедельную кулинарную колонку в местной газете. Нина выглядела еще более взволнованной, чем сама Дженни, и с трудом могла держать язык за зубами. Нина и Дженни были закадычными подружками с начальной школы. Дэзи верила, что столь длительные отношения являются совершенно особенными. Подруги всегда делились и хорошим, и плохим, что придало их дружбе особую прочность.
У самой Дэзи не было такой подруги. В средней школе она тратила слишком много сил на то, чтобы поддерживать имидж тусовщицы. Они с Сонет были близки, но знали друг друга всего лишь один год – в последнее время они вели столь различный образ жизни, что связывающие их узы уже не казались такими прочными, как прежде.
Но Нина и Дженни – это совсем другое дело. Дэзи наблюдала за ними будто через объектив фотокамеры. Внешне подруги совсем не походили друг на друга: Нина темноволосая и невысокая, настоящий сгусток энергии, а Дженни спокойная и красивая, как хрустальная статуэтка, которая может разбиться от малейшего прикосновения. Но это обманчивое впечатление, Дженни пережила несколько ужасных потерь и трагедий, но никогда не позволяла трудностям сломить себя. Сейчас она просто светилась от счастья, которое Дэзи надеялась и сама однажды обрести.
– Не томите, что за новость? – спросила она. – Что-то связанное с писательством?
– Именно. Мои воспоминания о детстве, проведенном в пекарне «Скай-Ривер», будут опубликованы отдельной книгой вместе с семейными рецептами.
Дэзи знала, что Дженни много лет работала над этой книгой. Ей было очень радостно видеть человека, чья мечта исполняется прямо у нее на глазах.
– Отлично, Дженни, – подбодрила она. – Всем очень нравится пекарня, и твою книгу тоже полюбят.
– Надеюсь на это. И у меня просьба. – Она открыла конверт из толстой манильской бумаги и вынула пачку фотографий, которые Дэзи сделала в те времена, когда подрабатывала в пекарне неполный рабочий день. – Если ты не возражаешь, – продолжила Дженни, – я бы хотела показать твои снимки издателю. Если их используют в книге, тебе заплатят за труды.
– Ну разумеется, их примут! – воскликнула Нина. – Они прекрасны.
– Я тоже так считаю, – согласилась Дженни. – Издатель хочет включить в книгу несколько архивных изображений пекарни, но большая часть погибла при пожаре. – Она говорила о пожаре, который спалил дотла ее дом в прошлом году. – Вот этот снимок я бы предложила на обложку.
Она показала первую фотографию из пачки. Чарли тут же потянулся к нему, но Нина вовремя подхватила его на руки. На снимке были изображены запачканные мукой женские руки, которые умело замешивают тесто. Это были руки Лауры Таттл, работавшей в пекарне, кажется, уже сотню лет. За это время руки ее не состарились, но стали необычайно сильными и опытными. Снимок был выполнен сепией и казался очень личным. Он входил в портфолио, благодаря которому Дэзи приняли на курс фотографии.
– Думаю, это изображение идеально соответствует названию книги, – заметила Нина. – «Пища для ума: кулинарная мудрость из семейной пекарни».
– Одобряешь такое предложение? – спросила Дженни. – Тебе, разумеется, заплатят.
– Конечно, одобряю, – заверила ее Дэзи. – Надеюсь, фотографии достаточно хороши.
– Они восхитительны! – воскликнула Оливия. – Все так думают.
Дэзи решила, что эта новость является подтверждением того, что даже после самых ужасных жизненных трудностей заветная мечта все еще может сбыться. Конечно, в первую очередь это было справедливо для Дженни, но и для нее самой тоже. Она не могла дождаться, чтобы поделиться новостью с мамой. Как здорово, что она еще могла испытывать подобные чувства!
Отношения между Сонет и Заком по-прежнему оставались натянутыми, но, по крайней мере, они больше не воевали в открытую. Сонет наконец признала, что вражда была между ее матерью и отцом Зака, а не между нею и Заком. Дэзи заметила, что молодые люди наслаждаются обществом друг друга. Джулиан одолжил у брата его полноприводный джип, на котором компания доехала до Уэст-Килл, городка, откуда можно было начать восхождение на Дип-Нотч. Пока они тащили снаряжение к замерзшему водопаду, Дэзи сделала несколько фотографий: вот Джулиан целеустремленно ведет свою группу через лесной массив, вот Сонет, на лице которой отражается сомнение, вот заинтригованный Зак. Лучи зимнего солнца пробиваются сквозь высокие тонкие облака, освещая голые ветви деревьев, засыпанные снегом.
– Альпинизм, значит, – обратилась Сонет к Джулиану. – И что же это такое?
– Зависит от того, что ты вкладываешь в это понятие, – ухмыльнулся Джулиан.
– Вызов. Экстрим. И летальный исход. Как тебе такие предположения?
– С тобой все будет в порядке, – заверил ее молодой человек. – Я привез необходимое снаряжение. Восхождение совершенно безопасно.
Он принялся объяснять технологию обвязывания канатом, затягивания узлов, закрепления концов, продвижения вперед и спуска. Сонет была знакома с этими приемами альпинизма, но, завидев огромную стену льда и ряды сосулек, блестящих как стеклянные кинжалы, она поняла, что это восхождение станет для нее совершенно новым опытом.
Группа еще не достигла подножия водопада, когда Сонет стала бунтовать в открытую.
– Я передумала. Не хочу этого делать.
– Все будет хорошо, – уговаривал ее Зак. – Можешь держать мой канат.
– Ты мне доверяешь?
– Я доверяю тебе свою жизнь, – ответил он.
Сонет, не ожидавшая подобного признания, ахнула.
Они обменялись с парнем долгими взглядами, и Дэзи заметила, как смягчился взгляд подруги. Зак явно делал успехи на поприще завоевания расположения Сонет.
Достигнув подножия ледяной горы, молодые люди надели снаряжение – жесткие шипы-кошки на ботинки, ремни безопасности для страховки и ремни для крепления ледорубов и льдобуров. Джулиан продемонстрировал приемы, которые, по мнению Дэзи, совсем не выглядели элегантными. В целом карабканье по ледяной стене включало в себя погружение в лед ручных ледорубов и нахождение точек опоры для ног. Допускалось использовать льдобуры, которые Джулиан станет расставлять по мере восхождения. Двигаясь с небывалой грацией и легкостью, он карабкался по ледяному столбу, расставляя оборудование. Дэзи очень быстро поняла, что Джулиан преуменьшал значимость стоящей перед ними задачи. Даже непродолжительная тренировка показала, какая огромная нагрузка ложится на мышцы.
– Ты сумасшедший, знаешь это? – заявила Дэзи, карабкаясь на вершину.
– А ты единственная, кто последовал за мной. И кто ты после этого?
Следующим поднялся Зак и уселся на выступ горы, свесив ноги через край.
– Твоя очередь, – закричал он Сонет.
– Я ведь уже говорила тебе, что не стану этого делать, – ответила она.
Зак поднялся на ноги и взял веревку из рук Джулиана.
– Позволь мне. Мы немного потренируемся здесь.
Джулиан указал на более крутую секцию ледяной стены и спросил Дэзи:
– Готова подняться повыше?
– Конечно.
Несмотря на то что этот вид спорта подразумевал серьезную борьбу, девушке нравилось пьянящее чувство свободы, которое она испытывала, находясь на лоне дикой природы. Несколько часов она могла не думать ни о чем другом, кроме как о присутствии друзей рядом, любовании пейзажем и отличном времяпрепровождении. Дэзи не могла припомнить, когда подобное случалось с ней в последний раз. В течение нескольких скоротечных и полных опасности минут подъема она была просто Дэзи, а не матерью-одиночкой, однажды принявшей решение родить ребенка, которого никогда не планировала.
– Ты просто лучишься радостью, – заметил Джулиан, когда она присоединилась к нему на вершине ледника.
Девушка сняла защитный шлем и рюкзак и приняла протянутую ей Джулианом бутылку воды.
– Кажется, я начинаю понимать, почему тебе так нравится этот вид спорта. – Тут улыбка ее померкла. – А еще я испытываю чувство вины. Всякий раз, как я оставляю Чарли с кем-то, я чувствую себя виноватой.
– Но он был очень рад остаться на попечении Оливии.
– Полагаю, что да.
Девушка вытащила свою фотокамеру. Облака расступились, явив взору небо, которое можно увидеть только зимой – насыщенно-голубого цвета, резко контрастирующего с белизной снежного покрова и окутанных дымкой гор. Она сделала несколько снимков, а потом навела видоискатель на Джулиана.
Несколько мгновений он сидел спокойно, потом резко вскочил на ноги:
– Я хочу идти дальше.
Приставив ладонь козырьком к глазам, Дэзи посмотрела на последний участок, ведущий на самую вершину. Он показался ей особенно пугающим, так как лед там нависал серией острых сосулек.
– Но это же совершенно невозможно.
Он ухмыльнулся:
– Именно поэтому я и хочу двигаться дальше.
– Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал.
– Мой внутренний голос подсказывает мне, что это возможно.
Дэзи бросила на него сердитый взгляд:
– Тогда я сделаю фотографию последних мгновений твоей жизни.
Джулиан громко расхохотался:
– Непременно так и сделай. Это пойдет на пользу твоей карьере.
Надев шлем и защитные очки, парень проверил страховочный канат и с упрямой решимостью направился к ледяной массе. Дэзи, верная своему слову, стала снимать. Джулиан начал восхождение, и из-под его ног брызнул дождь мелкой ледяной крошки. Карабкаясь по склону, он напоминал человека-паука, парящего в воздухе. Дэзи приблизила изображение, и мощный видоискатель показал ей каждое мгновение борьбы Джулиана.
Льдобуры, которые он вдавливал в лед, представлялись Дэзи очень ненадежными, а корка, казалось, раскрошивалась и разваливалась на глазах.
– Ты потеряешь точку опоры, – закричала девушка. – Джулиан, осторожнее!
Предупреждение сорвалось с ее губ в то самое мгновение, как часть стены рухнула. Джулиан вонзил в лед оба ледоруба, в то время как льдобуры полетели вниз вместе с ледяной крошкой. Дэзи застыла на месте, парализованная ужасом. Ноги Джулиана свободно болтались в воздухе. Он казался совершенно беспомощным. Придя в себя, девушка поспешила к страховочному канату.
– Джулиан, что мне делать? – закричала она. Голос ее эхом разносился в горах.
– Я в порядке, – сказал он. – Не… не волнуйся.
Затаив дыхание, она наблюдала. Вот парень нашел точку опоры для ноги и на мгновение обнял ледяную стену, выдавая этим жестом свою усталость. Затем он переставил один из ледорубов вверх. Вверх?
– Джулиан…
– Я не могу спуститься вниз прямо здесь, – пояснил он, верно истолковав ее мысли. – Безопаснее подняться.
Дэзи не хотела смотреть, но, как зачарованная, не могла отвести взгляд. По ее ощущениям, восхождение растянулось на несколько часов, хотя в действительности прошло всего лишь несколько минут. Сердце ее напряженно отсчитывало секунды, вдруг пришло осознание хрупкости жизни. Все могло измениться в мгновение ока. Мгновение ока – много это или мало? За это время можно щелкнуть выключателем. Принять решение. Оплодотворить яйцеклетку. Или сорваться и упасть со склона.
Потом Дэзи поразила еще одна мысль – насколько ей нравится присутствие Джулиана в этом мире. Она даже дыхание задержала. Это был ее способ молиться.
Спустя какое-то время, показавшееся ей вечностью, парень достиг вершины и, перевалив через хребет, исчез из вида. Дэзи без сил рухнула наземь, чувствуя холод и опустошение. Тут вниз спустился толстый канат. Дэзи не верила своим глазам. Он что же, хочет, чтобы она последовала за ним? Шутит он, что ли? «Чарли, – подумала она. – Я не могу совершать глупости». Она снова посмотрела на канат. В этом был весь Джулиан – совершенно сумасшедший, но точно знающий, как обеспечить ее безопасность, не так ли?
Она отложила фотокамеру в сторону, надела на плечи рюкзак, шлем и очки, дважды проверила страховку и потуже затянула веревку.
– Подстрахуй меня! – крикнула она. – Если я не доберусь до вершины, ты покойник.
Дэзи поднималась с гораздо большей опаской – и гораздо большим количеством льдобуров, – чем обычно, выбирая самый легкий маршрут. Даже в таком случае восхождение было долгим и трудным, руки и ноги ее тряслись, мышцы напрягались. Она не испытывала подобного вызова собственным физическим силам с тех пор, как родила ребенка. Когда девушка наконец достигла вершины, она совсем запыхалась и чертыхалась про себя. Сорвав с головы шлем и очки, она выдохнула:
– Это было великолепно.
Джулиан протянул руку, помогая Дэзи подняться на ноги, и потом не отпустил ее. Всем своим существом он источал желание.
– Джулиан…
Он не дал ей договорить, но склонился к девушке, обнял ладонями ее лицо и поцеловал. Он никогда не целовал ее прежде, хотя ей всегда этого хотелось. Поцелуй не был необычайно важным эпическим событием в духе «Последнего из могикан», он был нежным, теплым и испытующим, как приветствие, и одновременно разрушительным, потому что сердце Дэзи защемило от переполнявших ее эмоций.
Потом Джулиан прервал поцелуй и поднял голову, но Дэзи продолжала цепко держаться за него руками в мокрых перчатках. Прикладывая невероятное усилие воли, она заставила себя отстраниться и отойти на шаг назад.
Парень не воспринял этот жест как оскорбление, наоборот, он взирал на Дэзи с торжественной задумчивостью во взоре.
– Как долго я ждал этого момента.
– И я тоже. Так что добро пожаловать в клуб, – пробормотала девушка, тут же почувствовав затопившую ее волну смущения. – Но нам, вероятно, не стоит завязывать отношения. – Боже, неужели она в самом деле это сказала?
– Почему нет?
– Потому что ты и я, мы… – Голос ее сорвался, и она не сумела закончить фразы.
– Так что же касательно нас двоих, Дэзи? – раздраженно произнес Джулиан. – Можешь ответить? Мне очень хотелось бы знать.
– Ты один из моих лучших друзей, – откровенно призналась она. – Мне бы хотелось…
«Слишком многого», – мысленно добавила она. Да, именно так, Дэзи хотелось бы слишком многого. Ей хотелось бы вести себя гораздо более сдержанно касательно развода родителей и того времени, когда она только познакомилась с Джулианом. Или того, чтобы они двое были хоть чуточку ближе друг к другу сейчас. Еще девушка очень хотела бы понять, какие чувства она испытывает к Логану. Она вспомнила о собственной матери, которая не стала повиноваться велению сердца и вышла замуж за отца своего ребенка. Ничего хорошего из этого не вышло, не так ли? Или она все же заблуждается? Дэзи вспомнила свои фотоальбомы, заполненные снимками самой обычной семьи в горестные и в радостные мгновения жизни. Выбор, сделанный Софией, оказал влияние на целую семью. И не так уж он был плох, правда?
Девушка часто заморгала, надеясь лишь, что Джулиан отнесет ее слезы на счет ледяного ветра.
– Для нас никогда не было хороших времен. – Дэзи улыбалась, хотя в действительности ей хотелось плакать. – Чего ты хочешь, Джулиан? Встречаться со мной? Стать моим парнем? Быть рядом с девушкой, которая живет за многие мили от тебя и у которой на руках маленький ребенок? Ведь именно так все и обстоит. Мы, конечно, можем провести вместе пару веселых часов, но потом придет время вернуться к действительности. Ты отправишься обратно в Итаку, а я – к Чарли.
– Похоже, ты уже все решила за нас обоих.
Разве он не понимал? У нее не было выбора.
Глава 25
Держа в руках пришедшую на ее имя корреспонденцию, папки из адвокатской конторы и собачий поводок, София вошла в дом и тут же поспешила развести огонь в печи, чтобы согреться. Опал немедленно захотела играть, поэтому работать пришлось под попискивание собачьей игрушки.
Такой теперь стала жизнь Софии. Она проводила время либо с Чарли, либо в адвокатской конторе. Она забрала Опал у Ноя, где за ней наряду с прочими животными присматривала после школы девочка по имени Челси. Иногда в гости заглядывал Макс, иногда сама София ездила на хоккейные тренировки или игры. Гейл познакомила ее с несколькими своими подругами, и София убедилась, что не все женское население Авалона ходит в союзницах у сестер Романо. Она превращалась в другого человека: жила в крошечном городке, заводила друзей, общалась с семьей. У нее даже появилась собака.
И… Ной? Приятель? Как бы она его ни называла, он стал играть очень большую роль в ее жизни. Его можно было сравнить с огромным дружелюбным псом в крошечной квартире. Нет, это было несправедливо. Если бы София была честна с самой собой, она не стала бы использовать Ноя. Ей нравилось его чувство юмора, неподдельная нежность, неуемный сексуальный аппетит и полное отсутствие беспокойства касательно водоворота чувств, захвативших их обоих. Он был глубоко убежден, что происходящее между ними – гораздо больше чем просто интрижка.
Ной позвонил в привычное время незадолго до ужина и предложил прогуляться по лесу, взяв с собой собак.
– Но на улице же очень холодно, – запротестовала София.
– Просто оденься потеплее.
Они встретились на заснеженной тропинке, которая вилась между деревьями, окружающими старую молочную ферму. Едва завидев Софию, Ной заулыбался, в два шага преодолев разделяющее их расстояние, сгреб ее в охапку и поцеловал. Женщина задавалась вопросом: когда в последний раз она чувствовала себя такой желанной? И такой важной для кого-то – кого бы то ни было?
– Как прошел твой день? – спросил он.
Когда в последний раз кто-то интересовался подобными вещами?
Ной взял у нее поводок Опал, и они зашагали по тропинке.
– Дай-ка подумать. Я проверила подлинность контракта по недвижимости, написала несколько юридических писем, подготовила резюме для главного суда первой инстанции и проконсультировала клиента. Вот и скажи после этого, что я не Аттикус Финч.
– Нет, ты точно не он. Ты пользуешься помадой и одеваешься получше.
Сегодняшним клиентом был Бо Кратчер, хотя София никогда не стала бы сообщать об этом Ною. Ни для кого не являлось секретом, что Бо, чье настоящее имя, к его отчаянию, было Боджэнгл, питал нездоровое пристрастие к выпивке и под действием спиртного мог надавать обещаний, которые, протрезвев, не собирался выполнять. Нынешней его проблемой являлось доказательство того, что он не является отцом ребенка одной местной жительницы, как бы яро она ни утверждала обратное.
Однако рабочий день окончился, и дела не последовали за Софией домой, как это обычно происходило, когда она служила в Международном суде.
Дорожка, извиваясь среди толстых стволов деревьев, вывела их к холмам, расположенным за домом Ноя. Он обратил внимание Софии на несколько ориентиров из его детства – дерево гикори, на котором он, бывало, строил шалаш, и кленовую рощу, в которой собирал кленовый сок для изготовления сиропа и так в этом преуспел, что был награжден первым призом местного клуба. Имелся тут и валун, в который он врезался, спускаясь с горы на санях и проломив череп, и ручеек, где он по весне собирал лягушачью икру, чтобы посмотреть, как из нее вылупятся головастики. Софии было очень просто представить Ноя маленьким мальчиком, живущим в привычной для него обстановке. Неудивительно, что, повзрослев, он научился так хорошо приспосабливаться к окружающему миру.
– Почему ты так на меня смотришь? – удивился он. – Я что-то не то сказал?
– Боже мой, нет. Просто я вдруг подумала, что с момента нашего знакомства я только получаю, ничего не давая взамен.
Ной рассмеялся:
– Я бы так не сказал.
– А я бы сказала. Я была так сосредоточена на собственной жизни, что никогда даже не потрудилась спросить: а чего ты хочешь, Ной? О чем мечтаешь?
Он на мгновение задумался, потом произнес:
– О жизни, которая сделает меня счастливым. И которая будет иметь смысл.
– Это слишком просто.
– Возможно. – Он взмахнул рукой, показывая тем самым, что хочет сменить тему разговора. – Смотри под ноги, – сказал он, указывая на понижение снежного покрова. – Мы переходим ручей.
– Не вижу тут никакого ручья, – возразила София.
– Ты только что его миновала. Помолчи чуть-чуть, и сама все услышишь.
Ной оказался прав. Замерев на месте и принявшись усиленно прислушиваться, София сумела различить тихую песню водного потока, невидимого под толщей снега.
– Снег начинает подтаивать, – заметил Ной.
– А я начинаю замерзать. Давай пойдем назад. – Оглядев безмолвствующий лес, женщина улыбнулась. – Ты и представить себе не можешь, насколько отличается все это от того, чем я, бывало, занималась после работы.
– В самом деле?
– Во-первых, я практически никогда не приходила домой до наступления темноты. По пути в свою съемную квартиру я обычно забегала в супермаркет за роллмопами.
– Что такое роллмопы?
– Мой обычный ужин – маринованное филе сельди, обернутое вокруг кусочков огурца и подающееся на булочке с луком.
Ной изобразил, что его сейчас стошнит.
– Эй, прекрати. Для меня это была вполне подходящая еда, которую я могла жевать, продолжая работать дома.
– Подожди-ка минутку. Ты приходила домой с работы для того, чтобы продолжить работу?
Женщина содрогнулась от ужаса, вспомнив свое одинокое существование.
– Это помогало мне заполнить время.
– А как ты развлекалась?
– Развлекалась?
– Ну, вечеринки, свидания.
– Тарик – мой друг и коллега – очень любил ходить в клубы. Как это старомодно, да? Но я редко составляла ему компанию. – София рассмеялась. – Слышал когда-нибудь о круговой вечеринке?
– Ты же не говоришь сейчас о том, что обычно происходит в мужской раздевалке, не так ли?
– Ной!
– Просто хотел удостовериться. Это что-то голландское? – Он сделал жест рукой. – Типа, чувак – это же круговая вечеринка!
– Ну, они любят приглашать на подобные мероприятия buitenlander – иностранца. Но, честно признаться, это несколько… Не знаю, как сказать. Как следить за высыханием краски. Все садятся в круг на складных стуль ях, пожимают друг другу руки, пьют чуть теплый чай или кофе с невкусным пирогом, приветствуют тетушек и кузин, бабушек и дедушек, детей и все говорят друг другу, что все gezellig.
– Gezellig?
– Это трудно перевести. Это означает… хороший. Уютный и сердечный, я бы сказала. Ну, понимаешь, gezellig. Круговая вечеринка может продолжаться несколько часов.
– Я уж лучше съем роллмоп.
– Вот именно.
– Но сегодня на ужин спагетти.
– Это приглашение? – поинтересовалась София.
– О да. Так что давай шевели своими gezellig ножками.
Когда они пришли домой, Ной даже не стал делать вид, что накрывает на стол. Вместо этого они с Софией занялись любовью, не в силах противиться овладевшему ими желанию. То, что женщина при этом испытывала – вожделение, похоть, называйте как угодно, – легко пробилось через плотину ее привычной предосторожности. Ной был подобен скрытому под снегом ручью, тайному и невидимому, который оживлял ее. Словно парочка охваченных страстью подростков, Ной и София начали с дивана в гостиной, затем перебрались на кровать и, наконец, в глубокую старомодную ванну.
– Понимаешь ли ты, – много позже спросил Ной, – как сильно я схожу по тебе с ума?
Разговор происходил в его спальне. Уже совсем стемнело, и она одевалась.
– Не имею ни малейшего представления, – ответила она. – Напомни мне.
Ной взялся за край свитера, который она только что надела.
– Я настолько сумасшедший, что готов начать все сначала, – сообщил он, стягивая с Софии кашемировый свитер.
Она почти готова была покориться.
– А не кажется ли тебе странным делать это в том же доме, где твои родители…
Он прервал ее поцелуем.
– Я об этом не думаю. Но мне нравится осознавать, что в этом доме живет любовь. – Он засмеялся, увидев выражение ее лица. – Да-да, я произнес слово на букву «Л»!
Любовь.
София снова надела свитер.
– Не стоит тебе столь легкомысленно бросаться словами.
– А кто сказал, что я так поступаю? Все очень просто – я люблю тебя.
– Ты не можешь знать этого наверняка, – возразила София, скрестив руки на груди.
– Я знаю, что знаю. Ты все еще пытаешься делать вид, что у нас обычная интрижка, но ты заблуждаешься. Мы уже достаточно долго вместе, чтобы понять, что это нечто большее. Да, все очень ново, неожиданно и внезапно. Но это не означает, что наше чувство нереально. Оно превращается в нечто значимое. Уж поверь мне.
– Ты… слишком торопишься с выводами. – София была так удивлена, что не знала, что еще сказать.
– Ничего подобного. Здесь и сейчас, София Беллами, в эту самую минуту я говорю тебе, что безумно люблю тебя.
Не эти слова хотела она услышать. Когда они сорвались с губ Ноя, женщина тут же подумала, что адвокаты назвали бы это искаженным утверждением, которое могло быть истолковано двояко и противоречило самому себе. Здесь и сейчас… в эту самую минуту.
Ной снова засмеялся.
– Думаю, ты слишком усердно обдумываешь мои слова.
– Откуда тебе это известно?
– Да я прямо слышу, как жернова у тебя в голове перемалывают информацию. Но не волнуйся, есть один способ все исправить.
Рука его скользнула к ней под свитер. Прикосновение его уже сделалось для Софии вполне привычным, но всякий раз ей казалось, что Ной делает это с удивлением и особым возбуждением, точно в первый раз.
На этот раз женщина не стала сопротивляться, и в продолжение следующего часа ей было вовсе не до размышлений. Более того, у нее не было ни единого шанса продолжить беседу, начатую с одного-единственного короткого слова. Ощущая нежные прикосновения Ноя, София не могла противиться своим эмоциям. До того, как познакомилась с этим мужчиной, ей явно недоставало чего-то в жизни, но она даже не понимала, чего именно. Теперь она знала точно. Было нечто особенное грациозно-могущественное в том, чтобы обнимать другого человека и ощущать на себе его ответное объятие, чувствуя себя при этом одновременно и сильным, и слабым, и пребывающим в безопасности. С Ноем София, без сомнения, испытывала все это.
В Гааге у нее были друзья и коллеги, но они не были способны наполнить ее такой нежностью, как Ной. Отсутствие романтических отношений в своей жизни София никогда не воспринимала как большую проблему и не переживала по этому поводу. Она вообще не верила, что в ее сердце есть место для чего-то подобного, и не хотела просыпаться каждое утро с мыслью: «Хочу, чтобы кто-то обнимал меня».
Но теперь, ощущая прикосновение рук Ноя к своей коже, она понимала, что нуждается в этом, как в воде или в воздухе. Этот мужчина обладал удивительной способностью читать в ее сердце, и, кажется, впервые в жизни София не чувствовала себя одинокой. Она наконец поняла, какой разрушительной силой обладает настоящая романтическая любовь. Она настолько нуждалась в Ное, что это нагоняло на нее страх. Она же должна была идти по жизни одна, разве не так?
– Достаточно, – пробормотала она, стряхивая с себя томный дурман. – Ты обещал мне ужин.
– Может быть, я просто хотел коварно заманить тебя в постель, – с улыбкой заявил Ной, садясь в кровати.
Простыня соскользнула с его бедер, и открывшееся глазам Софии его мужское достоинство почти заставило ее изменить свое решение встать с постели. Она подумала о том, что нужно издать специальный закон, который обязал бы всех мужчин проходить подготовку к троеборью «Железный человек».
