Текст книги "Возвращение"
Автор книги: Сьюзен Виггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
– Нет. – Она не оттолкнула его, а, наоборот, обняла рукой за шею.
– У тебя же нет еды. Дай мне час на то, чтобы все устроить.
– Я не…
– Если ты через час не появишься, я сам приду за тобой.
Ной хотел поцеловать ее еще раз, но передумал. Она жаждала получить его поцелуй, он безошибочно определил это по тому, как мягко приоткрылись ее губы, как полузакрылись веки.
Усилием воли он оторвался от Софии, рассудив, что самой лучшей стратегией станет заставить ее потомиться немного в ожидании.
– Увидимся через час.
Глава 12
После того как Ной Шепард ушел, София еще некоторое время стояла, прислонившись к стене, охваченная желанием обнимать его. Комната вдруг показалась ей менее светлой, а потрескивание дров в печи оглушительно громким. Да что на нее такое нашло, что она запрыгнула в постель к незнакомому мужчине? Они вели себя как парочка перевозбудившихся подростков. Неужели это и есть спонтанная жизнь? Полная потеря контроля?
– Возьми себя в руки, – приказала себе София, и голос ее эхом разнесся в пустом доме.
Усилием воли женщина заставила себя оторваться от стены. Она ощущала беспокойство, но это не угнетало ее, а, наоборот, даровало чувство приятного предвкушения. Она бесцельно бродила по комнате, читая названия на корешках стоящих на полках книг. Она обнаружила несколько захватывающих романов, которые давно мечтала прочесть, но не находила на это времени. Теперь же времени у нее было предостаточно. София взяла одну книгу и положила ее на прикроватную тумбочку.
Она замерла у постели, задумчиво созерцая смятые простыни и покрывала и мысленно заново переживая то, что они с Ноем делали.
София потянулась было вперед, чтобы застелить кровать и привести ее в надлежащий вид, но ее снова накрыла волна воспоминаний о поцелуях, прикосновениях, словах, что Ной нашептывал ей на ушко, возгласах удовольствия. Когда в последний раз она столь счастливо занималась любовью? И случалось ли с ней подобное вообще когда-либо?
Женщина уронила покрывало. Черт с ней, с аккуратностью. Сегодня она будет спать на смятой постели, чтобы заново пережить потрясающие ощущения. Обхватив себя руками, она запрокинула голову и рассмеялась. В тишине коттеджа резкий звук ее смеха звучал неуместно.
Все еще улыбаясь, София проверила электронную почту и очень удивилась, обнаружив послание от Брукса Фордама, репортера.
– Ну, привет, – сказала она, открывая сообщение, – с возвращением.
Письмо состояло всего из одной строчки: «Вы обещали поужинать со мной, не забыли?» Далее значился телефонный номер с нью-йоркским кодом. Женщина поспешно схватила телефон, так как ей очень хотелось услышать голос Брукса и убедиться, что он оправился от произошедшего.
Не успела она набрать номер, как заиграла мелодия, оповещающая о том, что звонит ее сын.
– Эй, привет! – сказала София. – Я ждала, когда ты свяжешься со мной.
– Привет, мам. Я получил твои сообщения.
Его низкий, почти совсем как у взрослого мужчины, голос удивил ее.
– Умираю от желания увидеть тебя, но пока не могу, потому что меня занесло снегом.
– Всех занесло снегом. Это же так здорово!
– Вынужденный выходной, – согласилась София. – Всем нам время от времени не повредит получить передышку. Как поживаешь, Макс? Как дела в школе?
– Хорошо.
– Как успехи в хоккее?
– Хорошо.
– А в общем и целом?
– Хорошо. – Он отвечал со смешком в голосе. – Так в чем дело, мам? Дэзи сказала, что ты остановилась в каком-то доме на озере.
– Все верно. Так и есть.
– На какой срок?
Женщину очень расстроило, что сын решил, будто она приехала лишь на время, но ничуть не удивило. Чего еще было ожидать от нее Максу? Когда он был совсем младенцем, София чаще сцеживала молоко и оставляла его в бутылочках, чтобы другие люди покормили ее сына, чем делала это сама. Она тогда не переставала твердить себе, как важна для нее ее работа и как страстно хочет она сделать мир лучшим местом ради своих детей. Все соглашались, что это правильно, ведь она служит великой цели. Все полагали, что так и должно быть, – все, за исключением одного-единственного человека, для которого это действительно имело значение, – для самого Макса. У него не было права голоса.
– Навсегда, – ответила София и удивилась, осознав, что она действительно произнесла эти слова. Она никогда не делала ничего, что считалось бы постоянным. Даже у ее брака со временем истек срок годности. Она вздрогнула, точно коснулась раскаленных углей. На каком-то этапе ей все же придется переосмыслить причины, погубившие ее брак, но сейчас она не была к этому готова. «Улаживай одну проблему за один раз», – советовал доктор Маартен.
– Серьезно? – спросил Макс. – Да ладно, мам, ты шутишь!
– Серьезно. Я очень этому рада. Ужасно хочу поскорее тебя увидеть. Возможно, завтра дороги уже расчистят.
– Что происходит? Ты так решила из-за того гаагского происшествия? Папа говорил…
– Отец обсуждал это с тобой? – София напряглась всем телом, как обычно, когда речь заходила о ее бывшем муже. Мысль о том, что Грег беседовал с Максом о еежизни, лишила ее душевного равновесия. Она и сама может поговорить со своими детьми, к чему ему вмешиваться? Женщина сделала глубокий вдох, принуждая себя расслабиться. – Как я уже сказала, Макс, мне нужно о многом побеседовать с тобой. Какое у тебя на завтра расписание? А на всю неделю?
Пока сын посвящал ее в подробности своей повседневной жизни, Софию осенило, что впервые она собирается подстраиваться под чей-то распорядок, а не наоборот. Эта мысль одновременно и взволновала, и обрадовала ее. Она надеялась лишь, что сумеет оправдать ожидания. Скоро два десятилетия, как она стала матерью, но лишь теперь она собирается по-настоящему испытать, что же это такое.
Вечером того же дня снег наконец прекратился. Снегоочистительная техника еще не добралась до Лейкшо-Роуд, но, очевидно, будет работать всю ночь. София отправилась к Ною на ужин. Щенок был очень рад ее видеть, извиваясь всем своим пушистым тельцем и повизгивая. – Ей нужен дом, знаешь ли, – заявил Ной, принимая верхнюю одежду Софии.
– Это что – намек?
Женщина думала, что ей будет неловко смотреть в лицо Ною после того, что они пережили вместе, но в действительности она испытывала лишь восторг. И… счастье. Ей было приятно находиться в его обществе.
– Скорее предложение.
– Нет, я не стану заводить собаку. К тому же теперь я вышла у тебя из доверия…
– Как это?
– Я заявила, что не завожу интрижки на одну ночь, но тем не менее оказалась с тобой в постели. – У нее вырвался нервный смешок. – Просто момент был подходящим, и все такое.
– Так ты спала со мной потому, что хотела жить настоящим, или потому, что я тебе нравлюсь? – Ной помедлил. – Итак, мы говорим об этом. Я просто не знал, стоит ли поднимать вопрос.
– Было бы глупо его избегать.
Он кивнул:
– Я надеялся, что мы сможем повторить на бис.
София ничего не могла с собой поделать – она испытывала те же чувства.
– Именно поэтому мы и должны поговорить.
– Хорошо. – Ной провел ее в кухню. – Обсудим за ужином. – Он приготовил макароны с сыром и купил готовый салат. – Повар из меня никудышный, – сообщил он, констатируя факт, а не для того, чтобы извиниться.
– Из меня тоже. Еда очень хорошая. – При виде того, как преданно Руди и Опал следят за каждым движением Ноя, София не могла не улыбнуться. Поняв, что отвлеклась, она сделала глубокий вдох. – Так вот, как я уже ранее говорила… интрижки на одну ночь – вовсе не мой стиль.
– Если мы сделаем это снова, то это уже не будет интрижкой на однуночь.
– Не в этом дело. А дело в том, что мы едва знаем друг друга. Мы не уверены даже, что нравимсядруг другу. Не имеет смысла начинать отношения.
Ной поставил на стол два бокала и откупорил бутылку белого вина.
– Послушай, я не знаю, настолько ли ты хороша, насколько мне бы хотелось, но я могу со всей уверенностью заявить, что ты мне нравишься. И сегодня я это точно понял.
София разлила вино по бокалам, пока Ной сервировал стол.
– Ты так спокойно обо всем говоришь, будто часто оказывался в подобной ситуации, или же ты по натуре склонен принимать все легко.
– Я выбираю второй вариант ответа. – Он отсалютовал ей бокалом и сделал глоток. – На самом деле я не завожу интрижки.
– Никогда? Или иногда такое все же случается?
– Нет, не случается. Но ты… есть в тебе нечто совершенно особенное.
Ной был слишком хорош, чтобы оказаться реальным человеком, да еще и холостым, живущим лишь в окружении животных, как доктор Дулиттл.
– Ты был когда-нибудь женат? – поинтересовалась она.
– Нет, – снова ответил он.
– Меня это удивляет. Ты поразительный человек, Ной, и должен знать об этом. – «Боится обязательств, – подумала она. – Не он первый, не он последний».
– Я вовсе не боюсь обязательств, ваша честь, – возразил он.
София осознала, что высказала свою мысль вслух.
– Прости. Я не в меру любопытна, да? Вмешиваюсь не в свое дело?
Ной сложил руки на столе:
– Я тоже хочу узнать тебя поближе, но считаю, что играть в двадцать вопросов – неверный способ достичь цели.
– Тогда что ты предлагаешь?
– Как насчет того, чтобы просто проводить время вместе? Тогда и посмотрим, что из этого выйдет.
– Дело в том, что… – От растерянности София замолчала, ей не удавалось придумать ни единой отговорки. – Просто я раньше нечасто проводила с кем-то время. Не уверена, что умею это делать.
Ной долил вина в ее бокал и предложил десерт.
– Попробуй «Мистик минтс», – предложил он, пододвигая Софии угрожающих размеров коробку. – Это лакомство изменит твою жизнь.
– Нет, благодарю.
– Знаешь что? Почему бы нам не продолжить разговор, пока я буду заниматься кормлением?
Женщина воззрилась на пустые тарелки.
– Разве ты не это только что делал?
– Кормлением лошадей, я хотел сказать. Мне нужно дать корм лошадям.
– У тебя есть лошади?
– Я всегда их держал. В действительности я не собирался оставлять некоторых животных у себя, но так сложились обстоятельства. От некоторых отказались хозяева, другие обладали ужасным нравом. Многие – ну, почти все – похитили мое сердце. – Ной покраснел, очевидно стесняясь собственной сентиментальности, затем спросил: – Ты умеешь ездить верхом?
– Бывало, ездила, но очень давно.
София с детства обожала лошадей. До семнадцати лет ее самой близкой подружкой была Мисти, красавица кобыла, которую она держала в амбаре и на которой ездила каждый день, даже в самую промозглую погоду, когда другие предпочитали сидеть дома. Время, проведенное верхом, было для Софии лучшими мгновениями жизни, позволявшими забыть обо всем на свете. Неудивительно, что, когда Мисти умерла, София была безутешна. Она так отчаянно горевала о потере любимой подружки, что довела себя до болезни. Родители, конечно, сочувствовали ее горю, но никак не могли понять столь нежной привязанности к Мисти, которая, в конце концов, была «всего лишь» животным. Они предлагали Софии успокоиться, говорили, что ничто в этом мире не вечно. Девочка приняла этот опыт близко к сердцу и, чтобы отвлечься, стала заниматься плаванием, потому что это одиночный вид спорта. Любить кого-то, кто может однажды умереть, было слишком опасно, так как это чувство нельзя было контролировать. София больше и близко не подходила ни к лошадям, ни к другим животным.
К ее облегчению, Ной не стал задавать ей вопросов. Он настоял лишь, чтобы она надела принадлежащие его сестре теплые перчатки и куртку для верховой езды, и они направились в конюшню. Небо приобрело пурпурно-черный оттенок. Сияющие звезды и полная луна заливали окрестности мягким светом, превращая привычный пейзаж в картинку из волшебной сказки. Было очень тихо, и тени на снегу придавали обстановке налет таинственности. Ноя и Софию сопровождали собаки. Руди весело скакал впереди, разбрасывая во все стороны комья снега, Опал семенила сзади. В конюшне женщина сразу же окунулась в привычную атмосферу, пробудившую к жизни давно забытые воспоминания о девочке, которой она когда-то была. София полагала, что не существует больше той, которая самозабвенно мечтала и смеялась, а также обожала верховую езду. Она оказалась совершенно неготовой к подобному всплеску ностальгии, принесшей с собой моменты прошлого, погребенного под спудом лет, и заставившего вспомнить о тех редких мгновениях чистого незамутненного счастья и радости, которые принадлежали ей одной.
Даже ритуал кормления животных – четырех лошадей разного возраста – казался женщине делом очень привычным. Животные высовывали головы из своих стойл, уши их стояли торчком, ноздри трепетали в предвкушении вечерней трапезы. Софии нравился запах корма и лошадиного дыхания, аромат сухого сена и даже тяжелый навозный дух, неизменный атрибут конюшни. Она сняла перчатку и погладила морду кобылы, чувствуя под рукой бархатистую шкуру.
– Это Алиса. А других зовут Джемма, Шамрок и Мо, – пояснил Ной. – Мо живет у меня уже долгие годы, а трех других я спас от смерти.
София улыбнулась:
– В этом прослеживается система – в том, что ты всех спасаешь.
– Я не могу бросить животное в беде. В прошлом месяце потерял одного пациента. Он был стар, и мне пришлось его усыпить.
Женщина на мгновение зажмурилась, пытаясь представить себе, каково это – забрать жизнь у другого существа. Она очень живо помнила, как переживала, когда потеряла Мисти, – будто ее колотили кувалдой по голове до полного оцепенения. После этого сердце ее постепенно, клетка за клеткой, превратилось в камень.
– Как ты вообще переносишь смерть животных?
– Хуже было бы, если бы их не было вообще. Я просто радуюсь времени, которое им отпущено в жизни. – Ной подбросил щедрую охапку сена в одно из стойл. – Шамрок появился у меня совсем недавно. Идиоты, которые назывались его хозяевами, представления не имели о том, как ухаживать за лошадью.
Он перешел к другому животному.
– От Джемы тоже отказались, и она была слишком строптива, чтобы кто-то другой захотел ее взять, – продолжил он рассказ, поглаживая лошадиную морду.
– Сейчас она кажется вполне довольной жизнью.
– Мне потребовалось немало времени, чтобы научить ее доверять мне, но эта работа и терпение окупились сторицей, – сообщил Ной.
– Думаю, оказаться в ответе за вверенных тебе животных – одна из побочных черт твоей профессии, – заметила София.
– Нет, это дополнительная привилегия. Даже самые норовистые животные со временем перевоспитываются.
«Неужели ты и правда такой замечательный?» – мысленно задавалась вопросом женщина. Может быть, ее просто ослепил тот факт, что с Ноем она пережила восхитительные моменты интимной близости? Она неторопливо помогала ему кормить животных, завороженная магическим ритмом привычной работы.
– У тебя хорошо получается, – похвалил ее Ной.
– Долгое время я держала лошадь, – ответила София, почувствовав, что на глаза наворачиваются непрошеные слезы, грозя в любой момент пролиться эмоциональным взрывом.
Работая, Ной тихонько насвистывал сквозь зубы. Когда с кормлением было покончено, они вышли из конюшни и снова оказались посреди снежной равнины, пересеченной резкими росчерками теней. Женщина чувствовала себя одновременно и уязвимой, и благодарной.
– Как твое колено? – поинтересовался Ной.
– Хорошо. Порез был совсем небольшим, и ты прекрасно его полечил, Ной.
– На небе сияет полная луна и нет ни единого облачка. Давай-ка прокатимся верхом.
София замерла на месте. Мысль о том, чтобы проехаться на лошади по залитому лунным светом снежному безмолвию показалась ей очень романтичной, а она не привыкла совершать романтические поступки.
– Но сейчас же середина зимы.
– Мы не поедем далеко. – Он уже принялся собирать одеяла, седла, уздечки. – Поможешь мне с этим, ладно?
– Ты совсем с ума сошел, знаешь об этом? – ответила София. Тем не менее она вывела одну из кобыл из стойла и снова опустила защелку.
Ной одарил ее мальчишеской ухмылкой и вывел еще одну лошадь. София стала седлать кобылу, снова работая в привычном, хоть и давно забытом ритме: сначала постелить одеяло, затем надеть седло, подтянуть подпругу, соблюдая правильный зазор. Осторожно наклонить голову лошади вниз, надеть недоуздок, закрепить удила. София очень удивилась тому, что сам факт ее погружения в атмосферу конюшни воскресил, казалось, давно забытые навыки. Каждый день после школы она запрыгивала на велосипед и ехала по расположенным на холмах улицам города к амбару, в котором содержалась Мисти. Софии нравилось все, что было связано с кобылой, начиная от кормления и чистки и заканчивая конными прогулками по арене, по лесу или по специальным тропинкам для верховой езды.
– Ты хорошо справляешься, – похвалил Ной. – Полагаю, говоря, что ездила верхом в прошлом, ты принизила собственные достоинства.
– Для меня не было ничего важнее на свете, чем моя лошадь.
София обнаружила, что ей гораздо проще рассказывать о Мисти, если она при этом чем-то занята. Алиса оказалась хорошо тренированной кобылой. Сначала она немного пожевала удила, но потом приняла их.
Женщина стала рассказывать о своем детстве в Сиэтле и о том, как ее семья переезжала всякий раз, как родители поднимались на более высокую ступень социальной лестницы. Мисти все это время была с ней. София любила кобылу всем сердцем. Она видела ее во сне и даже придумывала истории с ее участием. При мысли о предстоящей вечерней поездке верхом лицо ее всякий раз озарялось улыбкой.
Ной скакал впереди, указывая дорогу в ночи, а София следовала за ним, любуясь поистине волшебным видом четко очерченных светом и тенью холмов.
– Никогда прежде не каталась верхом зимой, да еще и в темноте, – сообщила она Ною.
– Колено не беспокоит? – с тревогой в голосе спросил он.
– Оно в порядке.
Ной направил свою лошадь через заснеженное пастбище, прокладывая тропинку. София пришпорила кобылу и бросилась вдогонку. Внезапно нахлынувшая волна радости накрыла ее с головой, и на глазах выступили слезы. Ощущая на лице холодный воздух, а под собой – сильное теплое животное, любуясь окружающим пейзажем, женщина испытывала небывалый взрыв восторга. Двигаясь вперед по лишенному растительности склону холма, они с Ноем хранили молчание. Дыхание лошадей мгновенно превращалось в пар, добавляющий таинственности и без того казавшейся мистической ночи. Поднявшись на вершину холма, они остановили лошадей, чтобы полюбоваться расстилающейся внизу фермой, нетронутой дорогой и светящимися окнами расположенных на берегу озера домов. Прильнув к шее кобылы, София расслабилась, запретив себе думать о тревогах или планах на будущее.
– Большое спасибо, – прошептала она, обращаясь одновременно и к Ною, и к Алисе. – Это восхитительно.
– Так и думал, что тебе понравится.
Женщине стало интересно, как далеко отсюда до города. Ее посетила совершенно безумная идея отправиться повидать Макса и Дэзи верхом. Но тогда они точно решат, что она выжила из ума.
На обратном пути Ной показывал ей местные достопримечательности: лучший склон для катания на санях, рощу кленовых деревьев, из сока которых Гейл делает отличный сироп, маленький мостик через скованную льдом речушку. Это был его мир, знакомый и привычный. Здесь она ощущала себя в полнейшей безопасности, даже после сильного снегопада. София вдруг поняла, что ей нравится быть заваленной снегом. Ощущение такое, будто сама природа заставляет замедлить привычный ритм жизни, чтобы побыть дома, что не так уж и плохо, особенно в компании с Ноем.
Софии не следовало ждать столько лет, чтобы покататься на лошади, но болезненный опыт прошлого прочно отпечатался в ее подсознании. В детстве она была слишком сильно привязана к своей кобыле – по крайней мере, так считали ее родители. Они бы предпочли, чтобы дочь больше внимания уделяла школе, занятиям спортом, музыкой или факультативам, которые зачлись бы ей при поступлении в колледж.
Постепенно София узнала, что на свете существует несколько разновидностей потерь и самыми худшими являются те, которые исходят непосредственно от нее самой. Ее страхи, тревоги и амбиции постепенно воздвигли стену между ней и ее детьми.
Сейчас женщина остро ощущала, что ей дарован еще один шанс. Она прибыла сюда с определенной целью – воссоединиться со своей семьей, заново выстроить собственную жизнь. А встреча с Ноем стала… неожиданным началом. Она понятия не имела, перерастут ли их отношения в нечто большее, и ей очень интересно было узнать это.
Вернувшись в конюшню, они расседлали лошадей и поставили их в стойла, затем отправились к дому, причем Ной придерживал Софию за талию. Войдя внутрь, женщина стала снимать ботинки и тяжелую куртку. В следующее мгновение она оказалась прижатой к дверце шкафа в прихожей, самозабвенно целующейся с Ноем. Она не стала возражать, хотя у нее была такая возможность. В это самое мгновение, краткое, как один-единствен ный удар сердца, София поняла, что пропала. И Ной тоже об этом догадался. Он привлек ее к себе и запечатлел на ее губах еще один поцелуй, разрушивший все ее возможные возражения. Когда они оторвались друг от друга, чтобы восстановить дыхание, София прошептала:
– Я не за этим сюда пришла.
– Но без этого я тебя не отпущу, – заявил Ной, снова касаясь губами ее губ.
* * *
На следующее утро София проснулась одна – ни Ноя, ни теплого щенка. Она мысленно напряглась, ожидая возвращения отголосков мучающих ее ночных кошмаров, но ничего подобного не случилось. С легким вздохом недоверия женщина открыла глаза. Ужасы пережитого не опутывали ее, как паутина, из которой невозможно выбраться. Вероятно, она заблуждается, но, скорее всего, она просто переросла их.
Надеясь, что ее последнее предположение верно, София встала с постели и, машинально взяв лежащую рядом клетчатую фланелевую рубашку, облачилась в нее. Ей тут же стало лучше. Мягкая поношенная ткань сохранила запах Ноя. Запахнув полы рубашки, женщина отправилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок и собраться с мыслями. Ситуация явно вышла из-под контроля. Она не могла и дальше продолжать прыгать в кровать к Ною Шепарду потому лишь, что они занесены снегом, или потому, что каждой клеточкой своего тела она тянется к нему. Такое поведение иначе, как импульсивным, назвать нельзя. София понимала, что ей следует перестать потакать своим желаниям и взять себя в руки. Тем не менее она приняла некое решение, не так ли? Считайте это ненормальным, но в Ное ей нравилось именно то, что с ним она могла забыться, жить настоящим моментом, полностью растворяясь в ощущениях, которых никогда прежде не знала. Это было сродни помешательству, но Ной вел себя так, будто ничего особенного не происходило. Возможно, для него так и было.
София с ожесточением вытерла лицо полотенцем и расчесала волосы, затем спустилась вниз, настроенная довольно решительно. Снегопад закончился. Дороги наверняка сегодня откроют, и можно будет вернуться к привычной жизни. Для нее это будет означать сосредоточиться на своих детях и на том, как стать им полноценной матерью.
Взгляд женщины упал на небольшой письменный стол у окна, на котором имелась стопка чистой бумаги и несколько ручек. София тут же вспомнила совет доктора Маартена. Предполагалось, что она должна записывать то, что ее тревожит, чтобы избавиться от этого. Идея была очень проста – если имеется гнойный нарыв, его следует вскрыть, выпустив содержимое наружу.
София тогда протестовала, говоря, что никаких гнойных нарывов у нее нет. Она уверяла в этом доктора Маартена с совершенно невозмутимым видом, и он, нужно отдать ему должное, не рассмеялся в ответ. Теперь же женщина действительно нашла облегчение – в сексе с незнакомцем. Безумный акт, призванный сохранить ее рассудок. «Просто записывайте что-то каждый день, много или мало, сколько вам хочется, – напутствовал доктор, – записывайте диалог, который мог бы состояться у вас с теми, кто захватил вас в заложники. Записывайте то, что хотели бы сказать своим близким, но так никогда и не сделали это».
София сочла это задание очень трудным, на его выполнение не хватит и ста лет. Она жалела, что в детстве была недостаточно откровенна со своими родителями и слишком усердно старалась ни в чем не разочаровывать их. Она жалела, что избегала разговоров по душам с Грегом, которые, возможно, могли бы сохранить их брак. Она жалела, что не объяснила детям, почему позволила чувству долга разлучить их. А что до террористов, то она и вовсе не знала, с чего начать свое письмо к ним.
София решила заняться решением некоторых из этих проблем прямо сейчас. Взяла листок бумаги и написала: «Дорогой папочка». Дальше – ни строчки. И вовсе не потому, что ей нечего было сказать, а потому, что, наоборот, мыслей было слишком много. С той же дилеммой она столкнулась, написав «Дорогой Грег» и «Дорогие Макс и Дэзи». Ей стало интересно, что подумали бы о ней ее дети, узнай они, как она пережидала снегопад. Она надеялась лишь, что они никогда этого не узнают. Вместо того чтобы выполнять рекомендации доктора Маартена, София стала составлять список дел настоящей мамы. Посещать хоккейные игры Макса. Помочь Дэзи оформить альбом с фотографиями Чарли. Написать отчет о выполнении дел. Научиться печь печенье.
По крайней мере, это было начало. Сложив листок, женщина спрятала его в нагрудный карман. Учуяв аромат свежесваренного кофе, она отправилась в кухню и обнаружила в раковине доказательство раннего завтрака Ноя – тарелку с остатками каши. А еще он, похоже, ел шоколадные кукурузные хлопья. Судя по оставленным на снегу следам, Ной забрал с собой собак. София налила себе чашечку кофе и села за стол, надеясь, что он скоро вернется и она получит возможность объяснить ему, что то, что между ними происходило и как бы оно ни называлось, не самая лучшая идея. Или нет?
Какая жалость, подумала женщина. Из всех плохих идей эта была самой восхитительной. Вздохнув, София забрала свою чашку и отправилась вместе с ней в гостиную. Вытащив свой список, добавила к нему несколько пунктов. Через окно ей была видна автобусная остановка, на которой собрались родители со своими детьми. Дорогу уже расчистили и посыпали песком. «Да, – подумала София, – я наконец-то увижу Макса и Дэзи».
Итак, жизнь продолжается. Одна мама заплетала косичку своей дочери, другие родители стояли группкой чуть поодаль и беседовали, а их дети радостно бегали вокруг, играя в догонялки. Мгновение спустя из-за угла показался желто-черный школьный автобус и, заскрежетав тормозами, остановился. Ватага детишек в комбинезонах и с рюкзаками за спиной поспешно стала забираться внутрь. Наблюдая за тем, как родители на прощание обнимают своих чад, София расчувствовалась. Для нее подобный опыт был редким и поэтому особенно ценным.
Ной вошел в комнату и, обняв ее сзади, принялся ласкать ее шею. София растаяла. От него исходил свежий древесный запах.
– Это тот же самый автобус, на котором ездил в школу и я, – сообщил он.
София попыталась представить, каково это – всю жизнь прожить в одном месте.
– А твоя мама провожала тебя на остановку каждый день?
– Нет. Она была очень занята на работе. Меня провожала и встречала бабушка.
– Понимаю… хорошо.
София продолжала наблюдать за автобусом, который занесло на повороте, и его желтый бок оказался в угрожающей близости от оградительных поручней. Женщина напряглась всем телом, но в следующее мгновение расслабилась, увидев, что автобус выпрямился и покатил вперед, оставив после себя облако выхлопных газов.
Ей стало интересно, любит ли Ной детей, но спросить у него прямо постеснялась, несмотря на проведенную вместе ночь. Вопрос «Ты любишь детей?» подразумевал следующее: «Ты достойный кандидат, чтобы создать семью?»
Подобные вопросы не принято задавать мужчинам, даже тем, кто вытаскивает твой автомобиль из кювета, привозит тебе дрова и кормит макаронами с сыром, а также занимается с тобой восхитительным сексом, снова и снова доводя до исступленного оргазма.
– Что ты притихла? – поинтересовался Ной. – О чем задумалась?
София не могла ему рассказать, но поговорить ей очень хотелось.
– При виде вот этого, – сказала она, указывая на остановку и расходящихся по домам родителей, – я испытываю чувство вины. Я никогда не делала ничего подобного для своих детей, не провожала и не встречала их.
– Большинство серийных убийц сказали бы то же самое.
– Я серьезно, Ной. Мне нужно найти ответы на многие вопросы. Например, мой развод – я все сделала неправильно. Разве дети не должны жить с матерью?
– Никаких «должны» быть не может. Каждая семья индивидуальна. Уверен, что ты сделала то, что было самым лучшим в сложившихся обстоятельствах.
– Интересное предположение. А вот я в этом совершенно не уверена.
– Как твое колено сегодня? – спросил Ной. – Надеюсь, ты не перетрудила его прошлым вечером.
Софии потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он говорит о верховой езде, а не о сексе. Что ж, подумала она, он не хочет говорить о моих детях. Конечно же нет. Его не за что винить.
– Все в порядке. Я записалась на прием к врачу в городе.
София нашла доктора Шерил Петровски в телефонном справочнике. Она позвонила ей просто потому, что понравилось имя. Обычно женщина скрупулезно изучила бы отзывы о враче, прежде чем вверить себя на его попечение, но она была в этих местах новичком, так что приходилось во многом полагаться на веру.
Ной снова принялся ласкать ее шею:
– В нашем распоряжении целое утро…
София почти готова была уступить ему, так как это казалось ей совершенно правильным.
– Ты превращаешь меня в потаскушку, – заметила она.
– Всему виной снегопад.
Застонав, женщина неохотно высвободилась из его объятий.
– Мне нужно заняться делами. Сегодня я наконец встречусь со своими детьми. Кроме того, пришло время избавиться от взятой напрокат машины и подыскать новую. Я подумываю о мини-вэне. – Раз она собирается вести себя как настоящая мама, то и машину нужно подобрать соответствующую.
– Только убедись, что автомобиль полноприводный и с зимними шинами.
– Непременно.
План Софии начинал приобретать реальные очертания, и тревожность отступила. Она пообещала себе, что на этот раз все сработает. Нужно лишь преодолеть несколько препятствий. Одним из них является скептицизм, с которым Макс и Дэзи наверняка встретят ее затею. Или тот факт, что она ничего не объяснила своему бывшему мужу.
