Текст книги "Берег мечты"
Автор книги: Сьюзен Виггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Часть пятая
СЕЙЧАС
Гостиница «Уиллоу» была впервые построена для железнодорожного барона Тадеуса Мортона. Легенда гласила, что барон хотел угодить своей жене и дал указание архитектору, чтобы в холле всегда было светло и празднично. Задача была решена благодаря треугольным, из цветного стекла, окнам, стекла в них таким образом преломляли свет, что он, разливаясь разноцветными радугами по потолку и стенам, создавал иллюзию радостного солнечного дня, даже в пасмурную погоду. Разумеется, стекла для этого должны быть идеально чистыми и прозрачными.
Для этой цели был специально придуман очиститель для стекол, в воду добавляли равные доли уксуса и спирта, а для аромата капли гвоздичного масла.
Глава 9
Нина сделала глубокий вдох и распрямила плечи. Стоя на вымощенной камнем дорожке, она смотрела на вход гостиницы со смесью волнения и ностальгии. Двойные, со скошенными стеклами, треугольные рамы и наверху рисунок в виде восходящего солнца. За открытой дверью, У входа, рабочий, стоя на приставной лестнице, накладывал первый слой краски на потолок, другой, в респираторе и очках, натирал паркет. Все указывало на то, что работы идут полным ходом и под хорошим руководством. Согласись она здесь работать, руководила бы она. Очевидно, надо смириться с тем, что Грег Беллами теперь владеет гостиницей.
Но это только кажется просто. Она долго, до головной боли, раздумывала, сравнивая все за и против, пока не поняла, что придется идти на компромисс. А поскольку она несколько лет проработала в мэрии, ей к этому не привыкать. Рабочий, со стремянки увидев ее, хотел спуститься.
– Подождите, мисс, – сказал он, – я сейчас уберу.
– Не надо. – И она ловко поднырнула под лестницей.
– Говорят, это плохая примета, – заметил маляр.
– Я не верю в приметы, – заверила она и вошла в холл.
Внутри тоже кипела работа. Рабочие с логотипом известной строительной компании на форменных куртках занимались отделочными работами. Электрик устанавливал светильник над камином. Холл приобретал вид отреставрированного роскошного старинного салона. Высоченные потолки с лепниной, мрамор камина, новые оконные рамы. Она увидела Грега, склонившегося над чертежами, разложенными на импровизированном столе между двумя электропилами. За оба уха у него были заложены карандаши. На поясе – набор инструментов. У него был вид очень занятого человека, с головой погрузившегося в работу. Нина снова почувствовала легкое раздражение. Она втайне надеялась, что он без нее ничего не сможет, ведь это она должна была решать здесь вопросы реконструкции. «Это моя мечта, не твоя». Но невольно замечала плоды его трудов – паркетный пол и свежую отделку стен. Интересно, выбрала бы она такой же оттенок серого цвета для стен в сочетании с темно-коричневым полом.
Она помахала рукой, привлекая его внимание. Он поднял голову, и его лицо расцвело такой улыбкой, что сердце Нины дрогнуло.
– Я приняла решение. – Она вынуждена была близко подойти из-за шума работающей электропилы, и, поскольку он был очень высокий, ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его глаза. И неожиданно она почувствовала легкое головокружение, как будто заглянула в пропасть. «Спокойно, ты поступаешь правильно».
Проглотив ком в горле, она облизала пересохшие губы и, повысив голос, произнесла:
– Я согласна.
Несмотря на строительный хаос и шум инструментов, у нее возникло впечатление, что они остались одни, как на необитаемом острове. Его лицо просияло широкой довольной улыбкой. Эффект был такой поразительный, что Нина была потрясена. Она пыталась сделать вид, что ничего не произошло, что ей каждый день такулыбаются мужчины. Впрочем, он, кажется, видел ее насквозь. Нина с подросткового возраста испытывала слабость к красивым мужчинам. Он вытер руку о комбинезон и протянул ее для рукопожатия.
– Отлично. Я рад. Ты не пожалеешь, Нина.
– Посмотрим. – Она кивнула на дверь, ведущую в солярий, где было потише и окна распахнуты настежь, чтобы выветрить запах лака. Если раньше у нее и была надежда, что, столкнувшись с трудностями строительства, он не выдержит, потому что заниматься в одиночку реконструкцией с двумя детьми на руках ему окажется не по силам, то она ошиблась – Грег засучив рукава принялся за дело с поразительным энтузиазмом и, что особенно ее удивило, не боясь грязной работы.
– Ты хорошо знаешь, как держать людей в напряжении, – заметил он.
– Я не специально. Это не было с моей стороны притворством и манипулированием.
– Успокойся, – он громко рассмеялся, – я тебя ни в чем не обвиняю.
Нина вспыхнула. После четырех лет работы в мэрии она стала слишком подозрительной и чувствительной.
– Я просто хотела сказать, что решение было для меня нелегким.
– Я и не сомневался в этом, тоже всегда долго обдумываю деловые предложения, прежде чем согласиться. Я тебя хорошо понимаю.
– Что ж, готова начать немедленно, – заключила она, сменив тон на деловой, – и могу переехать сюда сегодня же вечером. Все мое имущество уже в фургоне брата.
Она увидела на его лице замешательство.
– На лодочную станцию, – напомнила Нина, показывая на конверт с контрактом. – Это входит в наше соглашение. – «Попробуй возразить, и больше ты меня здесь не увидишь. Одно слово».
Вместо ответа, он сделал ей знак следовать за ним, вышел через боковую дверь и направился по тропинке к озеру.
Нина увидела, что работы идут полным ходом и на территории.
– Сначала посмотри сама, захочешь ли ты переехать.
Он пошел вперед. А она вдруг поймала себя на том, что разглядывает женским оценивающим взглядом его высокую спортивную фигуру в рабочих штанах, явно позаимствованных у маляров, сползавших на бедра. Господи, о чем она думает! Он теперь ее шеф, и не важно, как он выглядит.
Пока спускались вниз к лодочной станции, она вынуждена была признать, что он приятно ее удивил – работы было проделано много. Зря она воображала, что найдет его здесь этаким феодалом, развалившимся в удобном кресле у портика со стаканом джулепа, а вокруг нанятые им рабочие трудятся в поте лица. Оказалось, он и сам активно участвует в процессе, вникая во все детали, вплоть до отделочных работ, руководя реконструкцией.
Нина заметила в дальнем конце около хозяйского дома Макса, он играл, бросая обручи.
– …Я хочу знать твое мнение… – Она спохватилась что не слушает, что говорит Грег, увлекшись своими мыслями. Ее мнение.Она мечтала здесь командовать, а не подчиняться. Впрочем, кажется, он действительно рад ее приходу и согласию. Хватит возмущаться и сожалеть – это не продуктивно. Надо сосредоточиться на деле.
Они подошли к лодочной станции, она стояла у причала, окруженная с трех сторон изумрудным лугом в окаймлении кленов.
Нина всегда находила это место колдовским и таинственным. Лодочная станция была отдельным мирком. Верхний помост выдавался над озером, и Нина помнила, как там по вечерам тихо и спокойно, слышно даже, как плещется рыба.
Они обошли кругом, три спуска на воду были пусты. Четвертый занят старинной моторной лодкой из красного дерева. Она была в удивительно хорошем состоянии и блестела свежим лаком.
– Это лодка моего отца, – объяснил Грег, – в детстве он всегда проводил здесь лето. Мы ее сюда привезли.
Моего отца.Не только у нее с этим местом были связаны воспоминания. Но ее сердце с детства принадлежало этим местам.
– Красивая, – сказала Нина.
– Хочу Макса научить ходить под парусом.
Она подумала, что уже прошла через это, а он еще проходит. Конечно, она растила дочь с любовью, но сейчас была рада, что подростковый трудный возраст, учеба в школе, приобщение ребенка к спорту и прочее – позади.
– Лодочные подъемники надо отремонтировать… – озабоченно заметил Грег. – Хотел пригласить сварщика, но собираюсь сделать это сам.
– Сварку? Ты этому научился в Гарварде?
– Если хочешь меня поддеть, напрасно. У меня сейчас прекрасное настроение, и даже твой острый язычок его не испортит. Давай лучше взглянем на твой новый дом.
Он взялся за ручку входной двери, заржавевшие петли громко заскрипели. Нина стояла позади него, очень близко, так, что чувствовала, как от Грега пахнет штукатуркой и потом, и запах не был ей неприятен. Грег несомненно притягивал ее, наверное, потому, что она давно не влюблялась. Вдруг ей захотелось повернуться и бежать отсюда без оглядки. Но она напомнила себе, что встала на путь к своей мечте, а он просто барьер на этом пути, и, как сказала Дженни, именно он рискует здесь своими финансами, а не она. И Нина переступила порог своего нового дома. Внутри стоял затхлый запах запустения. Она первым делом раскрыла окна, и старые занавески зашуршали, как бумага. Трещали под ногами половицы. Нина открыла кран – из него потекла слабая струйка ржавой воды. В углах висела паутина, пол завален коробками и ящиками. Но когда она открыла ставни и посмотрела на открывшийся вид озера – все стало на свои места. Она вообразила, как живет здесь и слышит плеск воды о берег.
– Когда я работала здесь, это было мое любимое место. Я всегда оставляла уборку на станции напоследок, чтобы закончить день, глядя на озеро, перед тем как отправиться домой, – получить в награду несколько минут красоты и спокойствия.
Он улыбнулся:
– Работа и спокойствие?
– Здесь было спокойнее, чем дома. Мы с Сонет жили у моих родителей, я работала и училась в школе. Не пойми неправильно, я благодарна им за поддержку, но в доме всегда было так шумно. – Она вспомнила шумный хаос дома Романо и малышку, требующую непрерывного внимания. Лодочная станция была для нее оазисом, местом, где она могла помечтать и подумать спокойно хотя бы несколько минут.
Она смотрела из окна на гладь озера, пристань и вдыхала весенний влажный воздух. Я снова здесь. Я вернулась. Наконец.
Глава 10
Дэзи чувствовала себя ужасно. Она устала от своей беременности, устала от людей, повторяющих, что такое самочувствие нормально на последнем триместре. Она жила с отцом и братом в небольшом старомодном особняке, и сейчас лежала на диване в салоне, беспокойно ворочаясь с боку на бок, и видела свои лодыжки, вернее, то, что раньше было лодыжками. Сейчас это было нечто бесформенное, отекшее, как и все ее тело.
Листая очередную книгу о беременных, она размышляла о том, что никто и не обещал ей легкой жизни, но она набрала сорок лишних фунтов веса, бегает в туалет каждые пять минут, просыпается среди ночи оттого, что в животе толкается локтями и ногами растущий ребенок, и иногда ей кажется, что это выше ее сил.
И еще она думала о друзьях по школе, не могла не думать о них, об их свободе. Почти все после окончания школы собирались поступать в колледж или работать, разъехались кто куда. Сонет Романо укатила в Европу.
Дэзи была благодарна своим родным за поддержку. И рада за отца, который нашел себе любимое дело – восстанавливает гостиницу. Она с удовольствием ему помогала. Ее увлечением с детства была фотография, и теперь Дэзи помогла отцу в части рекламы, во всяком случае, ему нравилась ее работа.
Но настал период, когда она уже не могла работать, как раньше, и, еле передвигаясь, в основном лежала, дремала и ждала неизбежной развязки. Может быть, сказались гены. Она продолжает фамильные традиции. Мать была беременна ею до свадьбы, из-за этого родители и поженились, и что хорошего? Они все равно разошлись. Она не собирается повторять ошибку родителей. Нет, генетика тут ни при чем. Вина полностью на ней. Все дело в глупости.
Она слышала, как крутится барабан стиральной машины в соседней комнате. Погладила огромный живот. Скоро она уже не сможет увидеть свои отекшие ноги. Беспокойно ворочаясь, пытаясь найти удобное положение, она бездумно полистала книгу, встала и подошла к окну, выходившему на озеро. Как изменилась ее жизнь с тех пор, как она приезжала сюда прошлым летом. Тогда она кипела от возмущения по поводу развода родителей, и ей хотелось им отомстить. Вот и отомстила. Эта глупость обернулась против нее. Мать умоляла ее переехать в Гаагу. Она обещала лучшую медицинскую помощь ей и ребенку. Дэзи отказалась, она все еще сердилась на мать. Теперь была рада, что осталась здесь, ей нравится жить в этом старинном красивом месте, на озере, в окружении дикой природы. Глядя в окно, она заметила отца и Нину Романо около лодочной станции на пристани. Они были увлечены разговором.
Сонет, дочь Нины, была лучшей подругой Дэзи в Авалоне. Что касается Нины, она всегда была для Дэзи загадкой. Когда Сонет уехала, Дэзи думала, что Нина выйдет замуж и займется собой. Но Нина вместо этого с головой ушла в новый бизнес. В бизнес отца.
Дэзи не знала, как отнестись к этому. Ей нравилась Нина, приятно было думать, что она тоже родила в пятнадцать и стала матерью-одиночкой, при этом все у нее сложилось хорошо. У всех она вызывала восхищение – решительная и успешная, о ней писали в газете как о самом молодом мэре в штате. Одновременно Нина вызывала в ней комплекс неполноценности.
Ей было жаль отца, она хотела бы ему помочь, но была сейчас беспомощна. Он скрывал за своей активностью чувство потерянности и вины перед детьми за то, что позволил своему браку рухнуть. В Нью-Йорке он так увлекся работой, бизнесом, что не заметил, как распалась семья. Сейчас он пытается начать новую жизнь. Наверное, из-за детей, вернее, из-за нее они переехали в маленький город, он купил гостиницу у озера, открыл семейный бизнес. Конечно, он страдал и был очень одинок. Он переживал из-за Макса, который стал неуправляемым после развода, из-за приближающихся родов несовершеннолетней дочери. Дэзи часто думала, что такое быть матерью-одиночкой. Конечно, этим никого не удивишь, теперь это не редкость. Ей так хотелось стать независимой, но покинуть отца сейчас казалось ей жестоким, он не переживет.
Стук в дверь прервал ее мысли. Наверное, кто-то из строителей. Они были повсюду, что-то измеряли, что-то подправляли, красили, иногда даже советовались с Дэзи, как будто она здесь что-то решала, словно не видели, что она абсолютна беспомощна, ничего не умеет, даже стиральную машину не могла правильно включить.
Хлопая по пяткам шлепанцами, она открыла дверь.
– Привет, Дэзи.
Она застыла, глядя на неожиданного гостя, Джулиана Гастине. Они познакомились в лагере «Киога» прошлым летом. Казалось, это было так давно. Странно, что он вообще узнал ее в таком виде.
Джулиан был потрясающим парнем, девчонки сходили по нему с ума. Высокий, стройный, красивый афроамериканец, мать у него была белая, от нее он унаследовал голубые глаза, от отца смуглую кожу. И у него была такая потрясающая улыбка, что у девчонок в ушах начинала звучать сладкая музыка и хотелось сразу броситься ему на шею. Вот и сейчас он улыбался, и она невольно ответила улыбкой, на мгновение став прежней Дэзи – беспечной, веселой и кокетливой, какой и должна быть девушка в ее возрасте.
– Джулиан! – воскликнула она и, привстав на цыпочки, обняла его.
И сразу огромный, как «фольксваген», живот напомнил, как она изменилась. Впрочем, Дэзи давно перестала стесняться своего живота. Отношение людей было разным, некоторые принимали ее беременность спокойно, некоторых она смущала, некоторые возмущались, но ей было все равно, ведь изменить свое положение она была не в силах. Оставалось смириться.
– Заходи, – она повела его в комнату, – я знала, что ты приедешь на свадьбу брата, но не ожидала увидеть тебя сегодня.
– Этим летом Коннор дал мне заработать немного денег для колледжа.
Его прошлое не было безоблачным. Воспитывал его отец – специалист в области ракетостроения, но его убили, когда Джулиан был еще ребенком. Джулиан стал жить с матерью – актрисой, которая «пробивалась в звезды», и ей было не до него. Мать Дэзи по сравнению с ней была прямо Мэри Поппинс.
Удивительное дело, но Джулиан не стал наркоманом, не пошел по пути криминала, он благополучно окончил школу, где учился хорошо и с легкостью. Он был всегда рисковым парнем. Любил спорт с высокими скоростями, любил покорять вершины.
Дэзи училась в престижной школе на Манхэттене, куда родители записывали детей еще до их рождения, а он учился в Калифорнии, в Чино, и, вероятно, кончил бы тем, что стал рабочим парнем, занимаясь серфингом по выходным, но у него был брат Коннор, который в него верил. Дэзи было хорошо известно благодаря ее отцу, как важно иметь рядом человека, который верит в тебя и доверяет тебе. Это помогает тебе ощущать себя человеком.
– Так ты будешь дружкой жениха.
– Так мне сказали. – И он раскинул руки, как шоумен. Ого. Эти плечи, эта улыбка, в ее ушах снова зазвучала сладкая музыка.
– Если бы прошлым летом кто-то сказал, что твой брат и моя кузина поженятся, я бы не поверила.
– Я тоже.
Если Оливия была квинтэссенцией Манхэттена, то Коннор – обычный труженик из маленького городка. Но они составили идеальную счастливую пару.
– Да, иногда с нами происходят странные вещи.
– Хочешь об этом поговорить?
Ей не надо было объяснять, что такое быть громадной, как слон, он это видел. Она села на диван, натянув на живот растянутую майку. С тех пор как она в слезах открылась отцу прошлым летом, ей пришлось разговаривать на эту тему со всеми – с родными, с учителями, докторами, воспитателями в лагере. Она говорила и говорила, пока не почувствовала себя выжатой и опустошенной. Но это не помогло, потому что она все равно стыдилась и чувствовала себя не такой, как все.
– Мне просто надоело объяснять, могу только сказать, что это произошло не случайно.
Она взяла рубашку Макса, где не хватало трех пуговиц, и стала их пришивать, чтобы занять руки, но плохо справлялась, нитка все время путалась, а она упрямо продолжала свое дело.
– Знаешь, у меня будет мальчик. Он вот-вот родится. Я должна быть на свадьбе подружкой невесты, но Оливия на всякий случай подыскала мне замену. Впрочем, зачем я тебе все это рассказываю – тебе не понять моего состояния.
– Кажется, я понимаю. В моей школе такое частенько случалось. – Он кашлянул в замешательстве. – А отец ребенка, он здесь?
Она засмеялась:
– Это мой парень из бывшей школы. Логан О’Доннел. В последний раз я его видела, когда плясала на столе, нанюхавшись кокаина.
– Но что он об этом, – Джулиан сделал неопределенный жест в сторону ее живота, – думает?
– Я ему пока не говорила. – Она решительно оборвала все связи, ведь Логан никогда не относился к ней серьезно. Она слышала, что, когда он возвратился из лагеря прошлым летом, отец отправил его доучиваться последний год в очень дорогой пансион, чтобы решить проблемы с наркотиками.
Наконец, она пришила все пуговицы, криво, но надежно.
– Мне ничего от него не надо. Но однажды ребенок захочет узнать, кто его отец. Я решила написать ему письмо. Мама советует заверить его у нотариуса и послать заказным, с уведомлением о получении. Текст я пока не придумала, но работаю над этим.
– Потом это придет.
Его поддержка была ей приятна. Не то что ее подруги, которые советовали обязательно привлечь Логана, чтобы он разделил трудности и ответил в равной степени за их глупость. Но Дэзи была против этого. Ей очень понравилось, что Джулиан не осуждает ее, спокойно относится к ее беременности, выслушивает, она даже не стеснялась своего огромного живота.
Услышав, что перестал крутиться барабан сушилки она пошла в соседнюю комнату, открыла стиральный автомат, и, раскладывая белье, непрерывно говорила, рассказывая Джулиану о своих делах. Она окончила среднюю школу в Авалоне, работала какое-то время в кондитерской, потом переехала с отцом сюда и помогает ему, применяя свои знания в фотографии, чтобы создать рекламу гостиницы.
– А как ты? – спохватилась она, прервав поток слов, оказывается, ей так хотелось откровенно выговориться.
– Еще в школе меня приняли на курсы летной подготовки, хочу поступить в летную школу.
– Но это опасно.
– Для новичков, хотя, ты права, придется нелегко. – Он окинул взглядом ее живот. – Мне кажется, что тебе тяжелее. А бояться не так уж плохо, страх делает человека осторожнее.
– Послушай, я в жизни не думала об осторожности и никогда ни о ком не заботилась, ни о цветке, ни о животном. У меня не было даже собаки. Но я не поставила крест на своем будущем. Не знаю, смогу ли я воспитать ребенка одна, как Нина Романо. Или захочу отдать его на воспитание родственникам, которые ждут этого не дождутся. А самой продолжить учебу или пойти работать. Я еще не решила.
– Знаешь, моя мать отдала бы меня на усыновление, если бы отец не забрал к себе. Иногда я думаю, что бы из меня получилось, будь у меня нормальная семья. Мой отец не был совершенством, но я никогда не променял бы его на приемных родителей, которых подберут органы опеки. Даже если это будут прекрасные люди, готовые любить тебя как родного.
Дэзи поняла, что Джулиан любил отца и, хотя постепенно смирился с потерей, до сих пор испытывает боль.
– Итак, мистер Умник, где ты будешь учиться?
– Корнелл. Начинаю осенью.
Она повеселела:
– Кажется, Итака не так далеко отсюда.
– Это и было моим намерением. Мы с братом росли порознь, а теперь я хочу видеть его чаще, – и вдруг посмотрел ей прямо в глаза, – и тебя тоже.
Она покраснела. Смешно, что она не потеряла способности флиртовать даже в таком виде. Расплывшаяся и огромная, как дом. Она попыталась быть серьезной.
– Колледж не простой, тебе придется все время проводить за учебниками. – И подумала: «А еще там будут пять тысяч жаждущих любви небеременных студенток».
– А ты можешь и с ребенком заняться чем-то интересным.
– Вот, посмотри. – Она подошла к компьютеру, чтобы показать свои успехи в фотографии и работы, которые она сделала для отца, создавая сайт гостиницы. – Я беру уроки онлайн по фотографии.
Джулиан с одобрением смотрел на сменявшиеся картинки слайдов:
– Очень хорошо сделано.
Дэзи всегда увлекалась фотографией. В детстве на самую простую камеру снимала семью, цветы, животных, красивые виды. Подрастая, она экспериментировала со стилями и методами. Она обладала особым видением художника. На ее фотографии ржавые петли на двери сарая вдруг получали скрытый смысл и заставляли задуматься. Осенние листья, плывущие по воде, лицо отца, склонившегося над чертежной доской, сильные руки брата на бейсбольной бите – все было интересно и неожиданно. Она достала свою камеру. Джулиан всегда будет для нее желанным объектом. Она восхищалась очертаниями профиля, тонкими музыкальными пальцами, обхватившими ручку кресла, когда он склонился над монитором, разглядывая снимки. От него исходила энергия, внутренняя сила, даже когда он оставался в состоянии покоя. Он был так красив, что перехватывало дыхание. Фотографии выплывали на экране одна за другой, в режиме показа слайдов, вот пошла зимняя серия. Появилась Сонет Романо, и по лицу Джулиана Дэзи поняла, что он заинтересовался. Да, Сонет – настоящее чудо и такой же смешанной крови, как он.
– Моя лучшая подруга, – пояснила она, – это лето проводит с отцом, но приедет на свадьбу. Не могу дождаться. Ты, вероятно, сразу в нее влюбишься. Как и все.
Он откинулся на спинку:
– Я – не все. А это кто?
Он щелкнул мышью, задержав изображение, – прекрасный снимок молодого человека, стоявшего на снегу.
Это был один из лучших снимков, выполненных Дэзи. Нордические черты, как из древнего сказания, прямые светлые волосы, скульптурно вылепленные черты, глаза цвета неба. Он стоял на снегу, в парке, на фоне оголенных черных деревьев, тонкая струйка дыма из невидимой на снимке сигареты лентой вилась вокруг его головы.
– Его зовут Зак. Зак Олгер. Еще один мой друг, с которым я подружилась, когда переехала в Авалон. – Она не стала больше ничего добавлять, потому что не хотела расстраиваться. В отличие от других Зак не продолжит свое образование.
– Где он сейчас? Я его увижу?
Она покачала головой:
– Нет, он попал… в неприятности и вынужден был уехать… Кажется, он работает в Сараге, на бегах.
– Что за неприятности?
– Трудно объяснить. Он не виноват. Его отец играл на бегах по онлайн, и никто, кроме Зака, этого не знал. Зак взял деньги в кассе, чтобы покрыть часть долга отца. Сейчас отец в тюрьме, Зак остался один. Я бы не хотела, чтобы мой ребенок так жертвовал из-за меня.
В это время на экране возникло изображение матери Дэзи – Софи Беллами, она оставила себе фамилию мужа, красивая, серьезная и утонченная. Но Джулиан смотрел сейчас на Дэзи, а не на экран.
– Моя мать работает в Гааге. В Международном трибунале, защищает права человека. – Как всегда при мысли о матери, Дэзи испытала странную смесь чувств – любви, гордости и обиды. Ей иногда так хотелось, чтобы мать ее приласкала, выслушала и утешила. Мать занималась тем, что спасала чужих детей от голода и пыток. И ее дочь не станет ей мешать, но чувствует себя обделенной материнской заботой и любовью.
Она схватила камеру и встала.
– Надо поменять обстановку, не возражаешь? Пойдем на озеро.
– Конечно. Веди меня. – Он открыл для нее дверь, и они вышли из дома. – Хотел починить водосток, но не было большой лестницы, прораб обещал принести. – Джулиан показал на ржавый водосток, свисавший со старинного карниза на четвертом этаже. – Я бы залез и так, но Коннор взял с меня слово, что я не стану рисковать.
Они направились по гравийной дорожке вниз, к озеру.
– Кто это там? – Джулиан, заслонив глаза от солнца рукой, смотрел на лодочную станцию.
– Нина Романо. Мама моей подруги Сонет. – Она помахала рукой, но Нина не заметила.
Они шли некоторое время молча, потом Дэзи задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке:
– У тебя есть сейчас девушка?
– Нет, если, конечно, ты не передумала с прошлого лета, – ухмыльнулся он.
Прошлым летом он пытался за ней ухаживать, но она тогда ушла в переживания по поводу развода родителей.
– Очень смешно. – Она отвернулась, чтобы он не заметил, как она покраснела.
– Поверь, я действительно хотел с тобой дружить. Ты мне очень нравилась.
Как и многие другие парни, вспомнила она, не испытывая гордости. Она была веселой и легкомысленной – девушка для вечеринок, с которой можно весело провести время.
Тогда она старалась в кругу веселой компании забыть и не вспоминать о крахе семьи.
– Я теперь другая, – спокойно произнесла она.
– Нет, ты все та же.
Да, он умел вызвать у нее улыбку.
Она показала ему территорию усадьбы, площадку для крокета, тенниса, боулинга. Они полюбовались на причудливый бельведер. Пройдя в конец пирса, сели у воды, глядя на противоположный берег, – там были видны знаменитый парк Авалона, лодочный клуб, летние домики, рассыпанные по берегу.
– Как здесь хорошо, – заметил Джулиан.
– Да. Я так рада, что папа купил гостиницу.
– Ты собираешься здесь жить?
– Пока я собираюсь дотянуть до срока, влача день за днем свое незавидное существование, а потом посмотрим. Наверное, я вызываю жалость из-за неприятной ситуации, в которую угодила. Но мне самой жалко отца и брата, я не смогу уехать, потому что не хочу их оставлять. Я знаю, что у них тоже нелегкие времена. – Стоило ей представить, как они остаются вдвоем после ее отъезда, и у нее наворачивались слезы, так становилось грустно.
– Возможно, ты заблуждаешься, и они смогут тебя удивить.
– Пока я никуда не собираюсь, – Дэзи задумчиво проводила глазами проплывающее мимо утиное семейство, – но точно знаю, что хочу серьезно учиться искусству фотографии, хочу стать профессионалом.
– Желаю тебе успеха.
– Ирония в том, что, когда я поняла, чем хочу заняться в жизни, не могу этого делать. Пока. – Она сделала снимок, когда большая гагара села на воду с лету, подняв пенистый бурун. – Знаешь, я хотела бы отмотать назад свою жизнь. Сделать лучший выбор.
– Все этого хотят. – Он смотрел на озеро, прикрыв глаза рукой. – Как здесь красиво.
– Но я бы не хотела провести здесь всю жизнь. Хочется разнообразия.
– Никто тебя не заставляет оставаться здесь навечно.
Она подумала об отце, о Максе, нельзя их оставить. Пока они так одиноки.
