Текст книги "Голос сердца"
Автор книги: Сьюзен Виггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Глава 44
– Многие считают, что в этом матче все решила любовь, – сказал комментатор канала ESPN в вечернем выпуске новостей. – Претендент вынырнул из ниоткуда и завевал сердца и умы поклонников гольфа по всей стране.
Внимание всех посетителей бара в здании клуба сосредоточилось на экране телевизора. Лили сидела рядом с Шоном и смотрела, как мелькают кадры, снятые на матче, как разбирают его игру, лунка за лункой. Матч закончился бурными поздравлениями. Ред вызвался взялся посидеть с детьми, а Шон и Лили отправились в бар, чтобы выпить и услышать новые поздравления. Лили не возражала. Этим вечером она чувствовала себя так, словно оказалась в кругу друзей. То же самое испытывал и Шон. Он смеялся, слушая добродушные шутки других игроков. В своей среде он держался спокойно и естественно.
– Для Шона Магуайера это крупная победа, – сказал один из комментаторов. – Он играл прекрасно, и поневоле возникает вопрос, почему о нем не было слышно так долго?
– Но, Чед, – интимно понизила голос женщина-комментатор, – как ты знаешь, Шон Магуайер пережил большую личную трагедию. Внезапная смерть его брата, Дерека Холлоуэя, игрока высочайшего уровня, ускорила возвращение Шона в профессиональный гольф.
Лили прикоснулась к руке Шона.
– Пойдем отсюда.
Он покачал головой и сосредоточился на телевизоре. Люди, сидевшие рядом, заерзали.
– Джен, я уверен, что многие связывают с этой трагедией внезапное возвращение Магуайера в спорт, – отозвался Чед. – На него было оказано серьезное давление. Поэтому и возникает вопрос, не случайность ли его сегодняшняя победа.
– А также о том, почему Магуайер не появлялся на состязаниях, пока его брат не исчез из турнирной таблицы. – Джен одарила коллегу угодливым понимающим взглядом.
– Я услышала достаточно. – Лили больше не могла вынести этого.
– Относись к этому проще, – посоветовал ей Шон. – Так, как если бы кто-то пукнул в церкви. Задержи дыхание на пару секунд, и запах исчезнет.
По телевизору снова начали разбирать сегодняшний матч, и Шон вздохнул с облегчением. Показали крупным планом лицо Камерона, когда он и Шон обсуждали удар. Почему-то Лили казалось странным видеть их на экране.
– Вы здорово смотритесь вместе, – заметила она.
– Ты тоже ничего. – Шон кивнул на большой телеэкран.
– Боже, – прошептала она, – только не это!
Ред и представитель спонсора по связям с общественностью предупреждали их всех, чтобы они помнили об установленных повсюду камерах. Но в конце раунда Лили забыла об этом предупреждении.
Камеру навели прямо на нее, поэтому она казалась крупнее, чем в жизни. Все жесты и нюансы мимики проступили невыносимо отчетливо. Вот она прикладывает руку к груди. Произносит слова, предназначенные только для Шона: «Я горжусь тобой».
Потом на экране появился Шон: посмотрел на нее и поцеловал мяч.
– Кто знает, может, и правда, все дело в любви? – комментатор слегка понизил голос, но его лицо сохраняло невозмутимость.
– Ладно. – Лили поднялась. Щеки ее горели. – Я пойду.
– Куда? – спросил Шон.
– Зароюсь куда-нибудь под скалу, ясно?
Лили чувствовала, что все взгляды направлены на нее. Ничего не видя от унижения, она пробиралась к выходу. Лили пришла в ужас. Камера не лгала. Она говорила правду, от которой сама Лили старалась убежать с тех пор, как они выехали из Комфорта, штат Орегон, в автофургоне ее сестры.
Дураку было ясно, что она по уши влюблена в этого человека. До чего же неловко! Как она сможет после этого смотреть людям в глаза!
– Лили, подожди! – Шон схватил ее за руку во дворике у здания клуба. – Куда ты собралась?
Она горько усмехнулась.
– У меня не слишком много вариантов. – Так оно и было. Лили не могла все бросить и уехать домой, затаиться там с бутылкой «Черри Гарсия», не могла убежать от устрашающей ситуации, хотя интуиция убеждала ее, что нужно уносить ноги.
– Давай пройдемся, – предложил Шон. – Побудем немного наедине. – Он уверенно взял Лили под руку. – Вот чего не хватает нашим отношениям – уединения.
В горле у Лили пересохло. Слово на «О». Он только что сказал слово на «О».
– Но дети…
– Ред обещал посидеть с ними. – Шон улыбнулся своей фирменной улыбкой, от которой у Лили подкашивались ноги. – Я попросил его посидеть допоздна. Пока не станет очень, очень поздно.
– Шон, я…
– Привет, мистер Серая Лошадка, – донесся наигранно сердечный голос.
К ним направлялись Бо Мердок и его жена.
– А вот и наш фаворит. – Шон пожал руку жене Бо, Барбаре, и представил ее Лили.
– Отлично сыграл сегодня, – проговорил Мердок. – Я хотел сказать это раньше, но тебя окружила такая толпа.
«И у тебя сразу испортилось настроение». – Лили посмотрела им вслед.
– Вряд ли ты подружишься с ним.
– Вряд ли.
Мердоки обнимали друг друга за талию, как влюбленные школьники, и от этого Лили смутилась.
– Ты уверен, что у Реда все в порядке с детьми? – спросила она.
– Конечно. Краем уха я слышал что-то о еще одном заплыве в его бассейне, а потом он собирался поучить их играть в блэк-джек.
– Но это же…
– Ничего страшного. Блэк-джек – необходим для выживания.
– Однако я без него как-то обхожусь.
– Поверь, блэк-джек был нужен мне в жизни гораздо чаще, чем десятичные дроби.
– Знаешь что? Я не позволю тебе доводить меня этим вечером. Это был восхитительный день, и я не хочу портить его.
– Я и не собирался тебя доводить.
– Ладно. Поняла. Ты не собирался. – Лили сунула руки в карманы свитера с капюшоном, предоставленного им «Чудо-хлебом». – Тогда спроси меня, что было самым невероятным сегодня.
– Мой раунд.
«Все у нас крутится вокруг тебя», – подумала Лили, но все же не могла сердиться на него.
– А кроме этого?
– Ладно, что еще?
– Чарли сегодня утром прочла статью в газете. – Лили всеми способами пыталась уклониться от разговора об их отношениях. – Если бы я ставила ей оценку за понимание, это было бы сто процентов.
Шон широко улыбнулся.
– Правда?
– Чарли отлично продвигается. С такими темпами к концу лета она подготовится к тому, чтобы перейти в четвертый класс.
– Вы – просто что-то, мисс Робинсон.
– Нет, это все Чарли. – Лили замолчала, размышляя о том, как легко девочка разобралась в статье. – По-моему, она давно уже умела читать, но скрывала это. То ли сопротивлялась, то ли какой-то блок мешал ей.
– Но зачем ей было это делать? Чтобы привлечь к себе внимание?
Лили нахмурилась, пытаясь найти ответ. Кражи в прошлом апреле были очевидной попыткой привлечь к себе внимание. Однако намеренно избегать чтения – нет, причина, вероятно, сложнее.
– Не знаю, – призналась Лили. – Мне нужно еще поразмыслить над этим. Мне давно следовало помочь ей. Если бы я сделала это… – Она закусила губу, так и не закончив фразу.
– Нет, дорогая. – Шон положил руку ей на плечо естественным, обезоруживающим жестом. – Не думай так, иначе сойдешь с ума.
– Но это правда! Если бы я помогла Чарли раньше может быть, мне не пришлось бы приглашать Кристел и Дерека на ту встречу в прошлом апреле. И тогда они не…
– Черт возьми, Лили, прекрати! Ты винишь себя в их смерти точно так же, как всю жизнь винила себя в смерти твоего брата. Но все обстоит совсем иначе. Ты не такая уж важная персона. Дождь идет, и неважно, справедливо это, или нет. Ты не знала этого?
– Это из Библии.
– Не делай удивленные глаза. Конечно, я тупой спортсмен, но катехизис знаю. Ты и так довольно долго носила траур по Кристел и Дереку. Хватит! Перестань думать, что ты в ответе за всю Вселенную.
Лили была потрясена. Шон никогда еще не говорил с ней так злобно.
Шона тоже удивил его взрыв эмоций. Казалось, он старается подавить их. Улыбка снова заиграла у него на губах.
– По-моему, я только что сказал, что тебе пора скинуть одежду.
Лили старалась не откликаться на шутку Шона, не замечать лукавых искорок, плясавших в его глазах.
– Я замерзну до смерти. – Она отстранилась от него и, сунув руки в карманы, пошла по слабо освещенной стоянке.
– А что скажешь насчет Камерона? Он был просто великолепен.
– Меняешь тему?
– Нет, правда, великолепен. – Лили не желала уступать. – Ред устроил ему интервью с журналом «Тин-пипл». Я так и вижу заголовок: «Из хулиганов в победители». – Она пожала плечами. – По-моему, одной звезды в семье достаточно.
– Так ты считаешь меня звездой?
– Пресса считает.
– Надеюсь, они напишут, что этот раунд я выиграл благодаря ему. Камерон – лучший кэдди, который у меня когда-либо был.
– По-моему, на последней лунке ты заставил его поволноваться.
– Да я и сам здорово поволновался.
– Но все-таки решил бить на грин. Камерон хотел, чтобы ты добрался туда за два удара.
– Иногда приходится самому себе дать пинка под зад.
– Камерон явно понял это. Он был вполне уверен в тебе. – Ей хотелось дотронуться до Шона, но она подавила это желание. – Он очень изменился после происшествия с фургоном, тебе не кажется? – Лили перешла к их привычной общей теме: дети. Это связывало их, и Лили хотела, чтобы так было и впредь. – По-моему, ты здорово справился. Сначала мне казалось, что юмор – неподобающая реакция для этой ситуации, но сейчас я вижу: ты поступил совершенно правильно.
– Господи, да я просто не сдержался. Посмотрев на Камерона, я вспомнил, какими мы с Дереком были детьми. Порой мы были такими же дураками, как тогда Камерон.
– Думаю, в этом все дело. Нужно обращаться с ним, как с подростком, ибо таков он и есть. – Лили вздохнула. – Полагаю, что необходимо всем троим, Шон. Я хочу, чтобы они помнили родителей, но не зацикливались на горечи утраты или чувстве вины.
– А ты не замечала, что мы с тобой постоянно говорим о детях?
Замечала? Да она намеренно это делала!
– А что в этом такого?
– Мы должны поговорить о нас.
– Но это «мы» существует только из-за детей…
– Чушь, Лили! – Шон обнял ее, не дав опомниться, поцеловал. Поцелуй был долгим и страстным, а его язык проделывал такое, что Лили забыла все их ссоры, даже то, что они когда-то были.
Вот в чем преимущество Шона: он заставлял ее забыть обо всем, о чем Лили заставляла себя помнить: что нужно рано ложиться и рано вставать, если хочешь провести день продуктивно. Что правильная диета и упражнения необходимы для здоровья. Что любовь обязательно влечет за собой боль. Шон заставлял ее забыть об этом, и вот она уже целовала его в ответ с такой страстью и горячностью, каких никогда не испытывала раньше.
Когда Шон оторвался от ее губ, Лили не помнила почти ни о чем.
– Мы должны напиться и отпраздновать победу, – сказал он.
Взбудораженная, она ответила:
– Есть кое-что, чего я хочу сильнее, чем напиться.
– Мисс Робинсон, – прошептал он, проводя пальцем по ее щеке, – вы полны сюрпризов.
Рука Лили скользнула в его ладонь, их пальцы переплелись. Она чувствовала себя как никогда взволнованной и возбужденной. Это было совсем не похоже на нее.
– Ты еще больше удивишься, узнав, что я собираюсь сейчас сделать.
Шон засмеялся, и его смех был таким же мягким и ласковым, как прикосновение его рук.
– Я никуда не отпущу тебя, пока ты мне не скажешь.
Глава 45
Сидя за столом в фургоне, Шон, не отрываясь, смотрел на Лили. Ее руки дрожали, когда она облизнула губы и приоткрыла их. Лили явно мучили сомнения: стоит ли откусить свежий, аппетитный эклер. Шон наблюдал, как ее зубы впились в мягкое пирожное, а губы сомкнулись вокруг нежной начинки. Прикрыв глаза, Лили издала стон. Прежде Шон слышал такой стон только от женщин, лежащих в постели.
Лили медленно, с наслаждением прожевала кусочек и проглотила его. Под столом Крошка застучала хвостом. Глаза Лили открылись.
– Это… было… невероятно, – выдохнула она. – Просто экстаз.
Шон подтолкнул к ней дымящуюся чашку.
– Кофе?
Она отпила свежезаваренный кофе, который он приготовил, чтобы запивать эклеры.
– Я нашла свое призвание, – призналась Лили. – Мне нужно работать в кондитерской.
– От кофеина ты не заснешь всю ночь.
– Согласна. Нам предстоит съесть еще целую кучу эклеров.
Шон взял себе еще один, другой протянул ей.
– Все-таки вы – это что-то, мисс Робинсон.
Она слизнула крем с уголка губ.
– Правда? Почему?
– Не знаю. Но так и есть.
– Загадка на загадке?
– Ты читаешь мои мысли. Ты не похожа на женщин, которых я знал раньше.
– Что, грудь маловата? Мозгов слишком много?
– Ты не слишком-то высокого мнения обо мне, да? – У него всегда так получалось с женщинами. Если Лили окажется похожа на других, то скоро бросит его. Так все они поступали. Бросали его. Шон не знал, как убедить их остаться, или как заставить себя захотеть, чтобы они остались.
– Ну ладно, – кивнула Лили, – скажи мне сам. Чем я отличаюсь от них?
Шон отогнал от себя тревожные мысли.
– Тем, что прежде чем лечь в постель, мы с ними пили шампанское или текилу. А не кофе с эклерами.
Она облизнула пальцы, один зад другим, намеренно неторопливо, зная, как это подействует на него.
– А почему ты думаешь, что я собираюсь лечь с тобой в постель?
– Ну… – Шон потянулся к Лили через стол и осторожно снял с нее очки. – Это просто оборот речи. – Шон снова протянул руку и распустил по плечам ее волосы. «Прощай, тихая скромница», – подумал он. – Я имею в виду, что постель совсем не обязательна. – Он встал и обошел стол. Потом поднял Лили и притянул к себе. – Конечно, если ты не против.
Она поцеловала его. Это был первый раз, когда Лили сама проявила инициативу, и сейчас она не могла оторваться от него. Когда поцелуй закончился, она едва дышала.
– На вкус ты как эклер, – сказала она.
Глава 46
Лили проснулась с улыбкой на губах. Сладкая истома и легкая разбитость во всем теле напомнили ей о прошлом вечере, о тех часах, которые она провела в объятиях Шона, пока Ред не привел детей. Хотя их время было ограничено, они занимались любовью долго и нежно, и воспоминания об этом пульсировали у нее внутри, вспыхивая в самых потаенных уголках тела. Эта ночь стала для Лили откровением. Мечтой. Экстазом, который был слаще сотни эклеров.
«Шон Магуайер, – произнесла про себя Лили, и это имя прозвучало у нее в голове словно песня. – Шон Магуайер. Я люблю Шона Магуайера».
Это было невероятно и восхитительно. Такого страха Лили никогда еще не испытывала, однако впервые страх не остановил ее. До этого она не осознавала, какой тяжкий груз лежал на ее плечах. С каждым годом на душе у Лили становилось все тяжелее, она уже не помнила, когда ей удавалось свободно поднять голову. И вдруг, когда она отдала свое сердце этому человеку, произошло нечто неожиданное. Груз исчез. Лили чувствовала себя легкой, как перышко. Она жила настоящим и не пыталась заглянуть в будущее. Это была уже не суперорганизованная, целеустремленная Лили Робинсон, а совсем другая женщина. Лили ощущала себя Кармен, Далилой… Клеопатрой!
Лили не знала, что делать дальше. На сегодня у Шона были запланированы интервью и фотосъемки; обо всем договаривался Ред. Лили хотела остаться наедине с собой, чтобы насладиться новыми для нее ощущениями. Она лежала на спине, одна в своей постели, прислушиваясь к себе и думая о том, как бы провести всю ночь в объятиях Шона. Никто еще не проснулся. Взяв мобильный телефон, Лили выскользнула из фургона и заодно выпустила собаку. Закутавшись в свитер, она позвонила сестре. Лили знала, что на Западном побережье пять утра, но отчаянно желала услышать голос Вайолет. Она казалась себе первооткрывательницей. Сестра была гораздо опытнее в том, что Лили только начинала исследовать.
Вайолет ответила со второго звонка. Сначала Лили ничего не могла сказать и только всхлипывала в трубку. Каким-то образом ей удалось объяснить сестре, что это слезы радости, а не горя. Кое-как совладав с собой, она проговорила:
– Ах, Вайолет, я никогда еще никого не любила. Я даже не знаю, как это делается.
– Тебе не надо ничего делать. Просто будь собой.
– Звучит как в дзен-буддизме.
– Я тоже ничего не знаю об этом, – призналась Вайолет. – Я только знаю, что если это настоящее, не стоит торопить события или задавать вопросы. Любовь все сделает сама.
– Похоже, прошлой ночью именно это и случилось. Вайолет рассмеялась.
– Ты идешь в верном направлении, Лили.
– Но это же так… непредусмотрительно.
– Ты слышишь себя? Непредусмотрительно – как будто это банковские инвестиции или что-то в этом роде. – Вайолет помолчала. – В сердечных делах все совсем иначе, – добавила она с неожиданной для ее возраста умудренностью. – Просто будь счастлива с ним.
– Я думала, что искать счастья с мужчиной все равно, что искать конец радуги. Как только ты находишь его, он исчезает.
– Ты сумасшедшая, Лили!
– Я уже беспокоюсь о том, как это отразится на детях.
– Дети будут в восторге. Видеть, как два человека влюбились друг в друга, – разве это может принести кому-нибудь во вред? Они пережили страшный удар, разом потеряв обоих родителей. Им нужно заново поверить во что-то. Например, в тебя и Шона.
– В меня и Шона, – прошептала Лили, всматриваясь в утренний туман. Она все еще не верила в происходящее, однако не сказала об этом сестре. Ее чувства были слишком новы и неожиданны, Лили не могла описать их. – Мне пора, – проговорила Лили. – И… спасибо, Ви. Ты знаешь, что в жизни главное для тебя.
Когда Лили вернулась в фургон, Шон причесывал девочек, бегая между ними и пытаясь подражать болтовне парикмахера.
– Вот здесь нужно немножко взбить, дорогуша. – Он взъерошил пушистые каштановые волосы Эшли. Девочка радостно смеялась. У Чарли были косички в стиле Хайди, переплетенные на макушке. Камерон сидел в наушниках и слушал радио. Собака вбежала в фургон, оставляя повсюду грязные следы.
Лили задержалась в дверях. Все эти люди, составлявшие свой уютный мирок, огражденный от большого мира, были очень дороги ей.
Заметив ее, Шон улыбнулся; она ощутила его улыбку словно физическое прикосновение.
– Доброе утро, мадам, – сказал он. – Вы записаны?
– Боюсь, что нет.
– Посмотрим, что я могу для вас сделать. Эклер? – предложил Шон, протягивая ей коробку.
Их взгляды встретились.
– Может быть, позже.
– Я хочу снова пойти к Реду в отель искупаться, – заявила Чарли. – Можно нам пойти? Пожалуйста!
– Но у твоего дяди Шона на сегодня назначены встречи.
– Только после обеда, – уточнила Чарли. – Пожалуйста, Лили!
– Не возражаю, – ответил Шон.
Через несколько минут они вошли в холл отеля. Ред заказал завтрак, попросив принести его к бассейну, и приветствовал их как великодушный дядюшка.
– Добро пожаловать в новую жизнь, – сказал он Шону. – Вначале это всегда забавно.
У Лили колотилось сердце, когда она подошла к бортику бассейна. Лили хотела опустить ноги там, где мелко, но вместо этого обошла бассейн по краю и шагнула на трамплин. Ей показалось, что прозрачная тихая вода находится очень далеко внизу. Сердце Лили забилось сильнее, когда она увидела, что Шон смотрит на нее. Напутанная, она чувствовала, что преодолеет страх. Быстро, чтобы не передумать, Лили сделала шаг и прыгнула в воду. Она не сопротивлялась воде, не пыталась поскорее выплыть на поверхность. Лили погрузилась до самого дна, оттолкнулась от него и стала медленно подниматься наверх.
Плавала она не очень хорошо, однако добралась до бортика и подумала, что это было не так уж плохо. Пожалуй, совсем неплохо.
Опершись локтями о бортик, Лили посмотрела в солнечное небо. Она слышала, как смеются девочки, плескавшиеся рядом с Шоном. Ред и Камерон сидели за столиком, с головой уйдя в беседу. Боль утраты, их постоянный спутник в это лето, внезапно утихла.
Взглянув на облачко, плывшее в небе над ее головой, Лили закрыла глаза. Это не настоящий мир. Колеся в фургоне по всей стране, они были семьей. Но лето подходило к концу, и реальность поджидала их.
Глава 47
Конец лета ознаменовался возвращением в Комфорт и переменами, о которых никто не говорил, хотя все, кроме Эшли, постоянно думали о том, что принесет им будущее.
Шона ждала карьера, и у него теперь был совсем другой, зрелый, подход к ней. Он не мог больше жить на чемоданах и беспокоиться только о том, какое место занимает в мировых рейтингах. Он считал главным оставаться в игре.
Камерон получил водительские права; его злость постепенно исчезала, а иногда он даже чувствовал, что снова может быть счастлив. Камерон по-прежнему выступал в роли кэдди Шона на турнирах и считал дни до возвращения Бекки Пилчук.
Чарли теперь читала. Наверное, по отдельным показателям она все еще отставала от одноклассников, но читала и понимала печатный текст, а это означало, что она, вопреки опасениям Лили, перейдет в следующий класс.
Эшли цвела как майская роза, с каждым днем становясь все красивее и узнавая по несколько новых слов. Иногда вечерами Лили садилась рядом с ней, и они вместе смотрели альбомы с фотографиями.
– Мама! – постоянно говорила Эшли, показывая на фотографию Кристел.
– Никогда не забывай об этом, – шептала Лили. – Пожалуйста, только не забывай.
– Ладно. – Девочка переворачивала страницу. – Па?
– Вот тут. – Лили показывала ей фотографию Дерека. То, что он принес Кристел столько несчастий, не должно касаться этих детей. И, глядя на семейные фото, Лили чувствовала, что эти двое когда-то одарили счастьем друг друга. По крайней мере, она на это надеялась.
После того как они вернулись в Комфорт, Лили не провела ни одной ночи с Шоном, но это не означало, что она не желала его. Лили испытывала тревогу, а порой и ужас, осознавая, что таится за этим страстным желанием. Это был не просто летний роман, легкий флирт, который заканчивается с наступлением осени. Она боялась, что это любовь всей ее жизни. Именно этого Лили избегала столько лет, пытаясь защититься от неопределенности и страданий. Она прекрасно понимала, что с таким человеком, как Шон, вероятность краха чрезвычайно велика. Они были вместе, но что это означало?
Подошел День труда, а с ним и начало занятий в школе. Лили надеялась, что, войдя в рабочий ритм, вернется к привычной жизни. Потом внезапно задумалась о том, что привлекало ее в этой привычной жизни.
Она была нормальной, размеренной и предсказуемой, спокойной. Жизнь с Шоном и детьми совсем иная и, возможно, не подойдет ей.
В четверг перед Днем труда они встретились с Сьюзи Ши, социальным работником, которая помогала им сразу после катастрофы.
– Снимаю перед вами шляпу, – сказала она Лили и Шону. – Дети отлично привыкают к новой ситуации. – Сьюзи посмотрела на них. – А что происходит с вами?
Лили запаниковала. Шон откашлялся.
– Мы тоже привыкаем, – смутился он.
– Да, – согласилась Лили. – Привыкаем.
Сьюзи закрыла свою папку и посмотрела на часы.
– Я приду еще раз, в следующем месяце.
Когда она ушла, Шон вытер пот со лба.
– У меня такое ощущение, будто я принес домой аттестат с одними пятерками.
– Так и есть, – сказала Лили. – Мы все хорошо потрудились.
Позднее в этот же день Вайолет и ее семья приехали в Комфорт, чтобы забрать свой «виннебаго» и посмотреть турнир по гольфу в Парадайз-Ридж. Они прибыли ранним утром, но к их приезду все уже были на ногах.
«Дом Шона», – подумала Лили. Когда она перестала называть его домом Кристел?
Вайолет с мужем и детьми ждали на подъездной дорожке. Фургон сверкал изнутри и снаружи. Рядом с ним у гаража стояли ведра, швабры и пылесос. В соответствии с контрактом рекламу «Чудо-хлеба» с него сняли. Лили представила своих родственников; младшие дети сразу же подружились и отправились на задний двор играть в какую-то игру, правила которой поняла даже Эшли.
– Поздравляю с успешным сезоном. – Рик с энтузиазмом пожал руку Шону. – Это очень впечатляло, честное слово. Я выбил один рекламный контракт на этот турнир, так что мы все будем болеть за вас.
– Спасибо. Турнир много значит для меня. – Предстояли крупные состязания с большим призовым фондом. Они проводились на легендарном поле Парадайз-Ридж, в них участвовали самые известные игроки, и ставки были весьма высоки. Лили знала, что Шон готов к турниру, но очень нервничает.
– Боже, – прошептала Вайолет, отступив назад и глядя на них, – да он еще лучше, чем я запомнила его.
«Ты даже не представляешь, как он хорош», – подумала Лили.
– Ты уже сказала маме и папе? – спросила Вайолет.
– Зачем говорить им?
– Ну, они же твоя семья. Люди обычно хотят, чтобы их семья знала… впрочем, неважно. – Вайолет нетерпеливо махнула рукой. – Подумай об этом, Лили.
Рик, Вайолет и их дети собирались жить в фургоне возле гольф-клуба. Вайолет пригласила Чарли и Эшли провести день с ней и ее детьми. Через несколько минут все разъехались, включая Камерона. Он отправился в Портленд, встречать Бекки на вокзале.
Лили посмотрела на Шона и наклонила голову, пытаясь скрыть от него охватившие ее сладкие предчувствия, но это ей не удалось. Все равно он видел ее насквозь.
Не сказав ни слова Лили, Шон широкими быстрыми шагами пошел к дому. Ей показалось, что он злится на нее. Насторожившись, Лили последовала за ним, и остолбенела, когда он схватил ее за руку, едва она переступила через порог. Шон привлек Лили к себе и начал целовать, дразня своими губами, доводя до исступления. У нее закружилась голова.
– Я скучал по тебе. – Он прижал Лили к стене в холле. Его руки раздевали ее – снимали очки, распускали волосы, расстегивали пуговицы, – а губы разжигали в ней огонь.
Лили сделала совсем слабую попытку воспротивиться. Но какой в этом смысл? Она хотела Шона так же горячо, как и он ее, скучала по нему так же сильно, как он по ней, и они оба знали это. Изголодавшиеся, они набросились друг на друга с такой страстью, которая раньше повергла бы Лили в ужас, но сейчас только возбуждала ее. Она хотела этого, хотела его,и ей доставляла удовольствие та решимость, с какой Шон стремился к ней. Это было пугающе и прекрасно: то, как он раздевал Лили, как летела на пол их одежда, как он обхватил ее руками, словно пытаясь слиться с ней в единое целое. Лили прижалась к его обнаженному плечу, поражаясь себе, и отдалась страсти, овладевшей ими.
Тяжело дыша, они приводили себя в порядок. Шон улыбался.
– Мисс Робинсон, я должен сделать вас честной женщиной. Я же мог повредить себе спину, а у меня турнир на носу.
– Я учту это. – Лили застегивала блузку. – Разве у тебя сегодня нет интервью? – В преддверии турнира отдел по связям с общественностью конторы Реда организовал для Шона серию встреч с журналистами.
Он кивнул.
– И не одно. За мной пришлют машину.
«Пришлют машину». Это было для Лили так же необычно, как видеть лицо Шона на телеэкране.
Проводив Лили до двери, он притянул ее к себе и снова поцеловал.
– Не думай, что я забуду свои слова. О том, что должен сделать тебя честной женщиной.
«Я и есть честная женщина, – хотела ответить ему Лили. – Я честно признаюсь, что люблю тебя».
Все еще ощущая поцелуи Шона и слабость в ногах, Лили вошла в кабинет 105 школы Лорельхерст. Она старалась держаться так, словно это было самое обычное начало учебного года. Ей хотелось снова стать мисс Робинсон, образцовой учительницей, для которой самое важное сейчас – подготовить классную комнату к занятиям. И все-таки Лили была не в своей тарелке, когда прикалывала чистые листы бумаги к стендам, помечала личные ящики и набрасывала план урока на следующую пятницу.
Она стала совсем другой. И – как это ни удивительно – чувствовала себя очень комфортно в своей новой роли.
Ее сестра наверняка сказала бы, что дело тут совсем не в роли.
Со двора доносился ритмичный стук. Лили выглянула в окно и увидела высокого мальчишку, который вел баскетбольный мяч по игровой площадке. Это был Рассел Кларк, один из ее любимых учеников прошлого года. Но как он вырос за лето! Лили надеялась, что он остался все тем же неудержимым оптимистом. Надеялась, что он будет таким всегда.
Отвернувшись от окна, она начала писать имена детей на карточках, которыми помечала парты. Каждое имя приходилось написать печатными, а потом письменными буквами: «Лоретта С», «Дайана К.», «Пит М.». В третьем классе дети должны были перейти от печатных букв к письменным.
Лили подготовила доску к первому уроку.
«Как я провел летние каникулы» – такова была обычная тема первого дня занятий. Лили начала писать оранжевым фломастером на листе, закрепленном на стенде:
Ездила в путешествие в фургоне.
Не ложилась спать целую ночь.
Сделала удар по мячу для гольфа на двести ярдов.
Научилась новому танцу.
Ела эклеры фирмы «Дрейк».
Влюбилась.
– Так-так. – В дверном проеме появилась Эдна в платье с росписью батик и расшитых бисером сандалиях. – Похоже, ты была очень занята. Не знала, что в Италии путешествуют в фургонах и едят эклеры «Дрейк».
Покраснев, Лили сорвала лист со стенда и скомкала его.
– Я не поехала. – Она коротко объяснила, что провела летние каникулы, колеся по стране в «виннебаго» с детьми Холлоуэев и их дядей. Произнесенные вслух, эти слова казались сумасшедшими и одновременно восхитительными.
– И как они? – спросила Эдна.
– Гораздо лучше, чем в начале лета. Но им предстоит пройти еще длинный путь. – На губах у Лили промелькнула улыбка. – Бывают такие моменты, часы или даже дни, когда они ведут себя, как и все другие дети. Потом что-то случается – приходит письмо на имя Кристел, или кто-нибудь из них находит карточку со счетом Дерека, – и я понимаю: им никогда не пережить этого.
– Речь не о том, что они должны пережить это. Они должны залечить раны и двигаться дальше. – Эдна отбросила за спину свои серебристые волосы. – Значит, все лето ты была влюблена в него, но так ему и не сказала?
А она-то надеялась, что Эдна ничего не заметила.
– Ну, не словами.
– Слова имеют значение, Лили. Ты же знаешь.
Она подумала о родителях, о том, как сильно ранят слова. Но они же и исцеляют – это Лили тоже знала. И все-таки она не ответила Эдне. Лили чувствовала себя чужой здесь, в своей собственной классной комнате, казавшейся ей прежде такой уютной и знакомой. Это был ее мир, ее сад, где росли дети – ее цветы. Сейчас все мысли Лили устремлялись к Шону и детям, а слово «дом» приобрело для нее совсем другое значение.
– Я разрываюсь на части, – призналась она Эдне. – Впервые я поняла, с чем каждый день сталкиваются работающие матери.
– Но большинство из нас неплохо с этим справляется, – ободрила ее Эдна. – Правда, дети Холлоуэев находятся в исключительных обстоятельствах. Я тут подумала… может, тебе взять отпуск и посвятить время семье?
От этих слов у Лили перехватило дыхание.
– Но это не моя семья!
– Нет? – Эдна указала на лист, который Лили комкала в руке. – Посмотри на свой список. Мне нелегко предлагать тебе это. Ты – одна из моих лучших учительниц, и я не хочу отпускать тебя, но если тебе нужен годичный отпуск, я дам на него согласие без всяких колебаний. Новая группа третьеклассников обойдется без тебя. Дети Холлоуэев – возможно, нет.
– Даже не верится, что ты это говоришь.
– А что она говорит? – Широко улыбаясь, в класс вошел Грег Дункан.
– Не твое дело, – отозвалась Эдна. – Как дела, Грег? Как прошло лето?
