Текст книги "Голос сердца"

Автор книги: Сьюзен Виггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 28

– Так вот она какая, ваша бабушка Дот, – сказал Шон, когда они отъезжали от дома престарелых. Он ощутил неожиданное облегчение – им давно пора было навестить Дороти, но он откладывал бы поездку и дальше, если бы не Лили. Сейчас все осталось позади, посещение прошло весьма неплохо, и он уже и сам не понимал, почему так тянул с этим.

– Раньше она была совсем другая, – заметила Чарли. – Очень добрая.

– Не сомневаюсь. – Посмотрев в зеркало заднего вида, он увидел, что Чарли снова повеселела. Срывы и приступы отчаяния, вроде того, который произошел с ней только что, были, по словам доктора Саш, нормальным явлением, частью процесса восстановления. Шон сомневался, что слово «тупица», услышанное из уст старшего брата, поможет в таком восстановлении, но не обращал внимания на их перепалки, поскольку обычно они затихали сами собой. Иногда, как в этот раз, Камерон отступал первым. Под его наносной грубостью таилось доброе сердце.

Эта мысль обнадежила Шона. Возможно, эта разбитая семья уцелеет.

– Она всегда обожала внуков. – Лили повернулась к детям. – Помните кедровый сундук у нее в подвале? В нем была куча всяких восхитительных вещей.

– Меховой воротник, а на нем лисья голова и хвосты, – вспомнила Чарли. – Фу!

– Она надевала его в церковь, – сказала Лили. – Кстати, ты знаешь, что когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, я иногда ходила в церковь с твоей мамой и ее родителями?

– Не-а. А почему ты не ходила в церковь со своей семьей?

Лили взглянула на Чарли.

– Они перестали ходить… Они… в общем, они не ходили.

Уголком глаза Шон заметил, что она с трудом сглотнула, и решил сменить тему.

– А моя бабушка ходила в церковь два раза в неделю, – вставил он.

– Два раза? – удивилась Чарли. – Наверное, она очень много грешила.

– Она была ирландка. Моя бабушка по отцу. У нее был сильный акцент, вот такой. – Шон изобразил ее акцент, сказав несколько слов. Впервые за много лет он улыбнулся, вспомнив Бриджет Каллахен Магуайер. – Каждую субботу, вернувшись из церкви, она отрубала голову курице и готовила ее в воскресенье на обед.

– Фу! А ты когда-нибудь видел, как она ее отрубает?

– Я смотрел каждый раз, когда имел возможность. Я был отвратительным мальчишкой. – Шон увидел, как Лили нахмурилась. «Тем хуже», – подумал он.

– А что еще ты любил делать? – спросила Чарли.

– Играть в гольф. Мы с вашим папой научились играть в гольф благодаря церкви. Вы знали об этом?

– Он ничего такого не рассказывал, – сказал Камерон.

Шон снова взглянул в зеркало заднего вида, радуясь, что племянник выразил интерес. В то же время он ощутил уже привычную боль. Шон спрашивал себя, когда это пройдет и пройдет ли вообще. Боль утраты, как оказалось, вполне материальна, но это не означает, что с ней можно справиться усилием воли. Этот коварный враг часто подкрадывался неожиданно.

– Дело было так, – продолжил он. – Отец Кемпбелл из церкви Святой Марии отлично играл в гольф, а мы были при нем служками. Он и стал нашим первым тренером.

– Наверное, это было весело, – заметила Чарли.

– Правда весело – я имею в виду гольф, а не то, что мы были служками.

– А вот мы давно уже не веселимся, – добавила она.

Шон услышал, что ее голос опять дрожит; это обычно предшествовало взрыву слез. Когда Чарли начинала плакать, к ней присоединялась Эшли, а потом Камерон выходил из себя, и все превращалось в кошмар.

«Только не сегодня». – Шон сжал руками руль. По дороге домой они собирались зайти в супермаркет, однако он решил сделать небольшое отступление.

– Я знаю, как мы повеселимся.

– Как? – спросила Чарли.

– Сделаем это прямо сейчас.

– Я думала, мы должны ехать за продуктами. – Лили всегда возражала против внезапной перемены планов.

– Продукты подождут. У меня появилась идея получше, – сказал Шон.

– И какая же?

– Не скажу. Но это очень весело. Вы все будете скакать от радости.

– Дядя Шон! Лили, пусть он скажет! – Чарли заерзала на сиденье.

– И как мне его заставить?

– Ты учительница. Просто скажи, чтобы он это сделал.

– Ну надо же, учительница! – усмехнулся Шон. – Я прямо трясусь от страха. – Он задрожал всем телом, от чего Чарли тихо захихикала.

– Пусть это будет сюрпризом. – Лили неодобрительно поджала губы.

«Тем хуже», – снова подумал Шон. С тремя детьми приходится учиться спонтанности. Он дразнил их еще минут десять, пока они двигались на запад. Потом въехал на засыпанную гравием парковку, и Камерон громко застонал.

– Глазам своим не верю!

– Испугался, что я тебя побью? – спросил Шон.

– Нет, что кто-нибудь увидит меня здесь.

– Ставлю двадцать долларов на то, что отделаю тебя как первоклашку.

Глаза Лили сверкнули под очками.

– Шон, я не думаю…

– Заметано! – Камерон выпрыгнул из машины. Конечно же, он не устоял, когда на кону оказались деньги.

Чарли была вне себя от радости.

– Дядя Шон, как классно!

Он ухмыльнулся, глядя на Лили.

– Видишь? Я классный!

Она наклонила голову и прочитала вывеску, украшавшую арку входа. На вывеске, раскрашенной флуоресцентными красками, было написано: «Добро пожаловать в гольф-парк юрского периода. Тысяча лет веселья».

– И чего мы ждем? – Шон вынул малышку из детского кресла, и они все направились к билетному киоску.

– Двое взрослых, двое детей, маленькая бесплатно, – сказал продавец. – С вас 18 долларов 50 центов.

– О, я не буду играть, – сказала Лили.

– Нет, будет, – возразил Шон и просунул в окошко двадцатидолларовую банкноту.

Им выдали клюшки и мячи, явно знававшие лучшие времена, а Эшли получила легкую пластмассовую колотушку.

– Пожалуйста, сюда, – пригласил их служитель. Они вошли под арку, такую низкую, что Шону и Камерону пришлось пригнуть головы.

– Буууу! – закричал пещерный человек, выскакивая перед ними.

– Буууу! – повторила Эшли, хлопая в ладоши. Даже Камерон улыбнулся, глядя на нее.

– Улыбочку! – пещерный человек сфотографировал их. – Какая очаровательная семья! – Он показал снимок на экране цифрового фотоаппарата.

Лили смутилась.

– Нет, мы не…

– Фотография будет готова до вашего отъезда, вы сможете купить ее, – сообщил пещерный человек.

Неважно, были они семьей или нет, но снимок получился прекрасным. На фоне задника, разрисованного под первобытный тропический лес, они все выглядели так, словно внезапно увидели что-то невероятно забавное; собственно, так оно и было.

– Сколько? – спросил Шон.

– Десять долларов за снимок восемь на десять. Он будет ждать вас на выходе.

Шон протянул пещерному человеку бумажку в десять долларов.

– Скаут Чарли, ты будешь вести счет. – Он протянул ей карточку и карандаш.

– Я не умею.

– Конечно, умеешь, дорогая. Ты должна подсчитывать количество ударов, сделанных каждым из нас, и сравнивать с паром для каждой лунки.

«Странно, – подумал он. – Ребенок Дерека Холлоуэя не умеет вести счет. Неужели это возможно?» Эти дети так легко шли на контакт, особенно если дело касалось гольфа.

– Но…

– Никаких «но»! Я собираюсь надрать задницу одному старшему братцу, так что тебе придется отвечать за счет. Следи, чтобы никто не мошенничал.

– Ну ладно, попробую. А разве можно говорить «задница»?

– Конечно, нет, – сказала Лили.

Шон проигнорировал ее слова. Каким-то образом эта женщина одновременно раздражала и возбуждала его. Он отправил Чарли и Камерона к первой лунке, Эшли заковыляла за ними.

– Не знаю, как это вам удается, мисс Лили, но рядом с вами мне так и хочется сделать что-нибудь запрещенное.

– И как мне остановить тебя?

– Может, попробуешь отшлепать?

Издав звук, похожий то ли на вздох, то ли на икоту, Лили пошла впереди него, покраснев и сжимая кулаки. «Старая добрая Лили Робинсон, – подумал он. – Ну что за девушка!»

Шону нравилось поддразнивать ее. Он и сам не знал, почему. Может, потому, что она так остро реагировала на это.

Восемнадцать лунок парка юрского периода были организованы по какому-то несусветному принципу. Одни лунки, когда в них попадал мяч, издавали рычащий звук, кроме того, там был вулкан, а из него выливалась искусственная лава и вырывались клубы дыма. В ответ на все звуковые эффекты Эшли радостно визжала.

Камерон позволял Шону насладиться за его собственный счет. В конце концов, это был гольф и на кону стояли деньги. Попеременно то один, то другой из них вырывался вперед.

Чарли проявила настоящий талант к гольфу. Шон встал у нее за спиной, обнял обеими руками и показал правильную стойку и захват клюшки. Она схватывала все на лету; так же быстро она поняла, как вести счет, а терминологию впитывала как губка.

Выяснилось, что Лили – никудышный игрок. Ее стойка была странной, захват просто смешным. К четвертой лунке Шон уже не мог сдерживаться.

– Может, тебе нужен небольшой урок? – спросил он. Она подняла глаза и раздраженно взглянула на него.

– У меня и так все неплохо. Какой у меня счет, Чарли?

Девочка наморщила лоб и, постукивая кончиком карандаша по карточке, стала подсчитывать очки.

– Знаешь, довольно паршивый.

– Ничего, я как-нибудь переживу.

– На двадцать три больше пара, – захихикала Чарли и бросилась бежать вслед за Камероном и Эшли к следующей лунке.

– Вечно у меня ничего не получается, – прошептала Лили.

– Это точно, – согласился Шон.

Она наклонилась, чтобы поставить мячик на метку.

– Так вот, что касается ударов…

Шон начал с основ, исправляя ее стойку и захват. К пятой лунке она била уже немного лучше, хотя ей понадобилось целых восемь ударов, чтобы добраться до нее.

– У тебя совсем нет замаха, – сказал Шон.

– Очень смешно, – ответила Лили. – Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Шон показал ей, как обычно показывал своим ученикам. Он сделал пар до следующей лунки. Камерон сделал берди, Чарли – два удара сверх пара.

– Это называется двойной богги, – важным тоном произнесла она.

– Замах, – снова вступил Шон. – Твои руки, ноги, плечи – все должно действовать в едином ритме. Когда выполняешь патт, бей совсем тихонько.

Лили поднесла клюшку к мячу. Шон уже видел, что она сейчас совершит ошибку.

– Погоди! – Он встал позади нее. – Стой прямо, я покажу тебе, что делать.

Обеими руками он обхватил Лили сзади. В клубе Шон делал это по десять раз на дню, во время уроков. Но с Лили все было по-другому. Он заметил, что отвлекся, подумав о том, какая нежная у нее, наверное, кожа. Волосы Лили пахли свежестью и чистотой. Шон ощутил тепло ее тела. Поскольку он провел прошлую ночь с Морой, эти мысли казались неуместными. Он заставил себя сконцентрироваться и отнестись к Лили как к любому из своих учеников.

– Ты должна чувствовать это!

– Чувствовать что? Что я должна чувствовать? Хороший вопрос.

– Расслабь руки, я покажу тебе движение. Это патт, катящий удар. Надо бить очень аккуратно. – С помощью Шона она сделала отличный патт, теперь от лунки ее отделял один, может, два удара. – Чувствуешь разницу? – спросил он.

– Не уверена.

– Хочешь, чтобы я показал еще раз?

– Ни в коем случае. – Лили быстро отстранилась от него.

Очевидно, она не заметила искры, пробежавшей между ними, когда он держал ее в руках. «Так даже лучше», – подумал Шон. У него и без того достаточно проблем.

К концу раунда Лили стала играть немного лучше. Шон и Камерон подошли к последней лунке с разрывом в счете. Шон опережал племянника на три удара – достойный отрыв по любым стандартам.

– Похоже, двадцатки тебе не видать, Кам, – сказала Чарли.

– Очень мило, что ты напоминаешь мне об этом.

– Ты еще можешь победить, – сказала она. – На этой лунке есть водная преграда, видишь? Если Шон попадет в нее, ты выйдешь вперед.

Лили с улыбкой посмотрела на нее.

– Где ты научилась так говорить?

Чарли пожала плечами.

– Смотрела папины игры по телевизиру.

– Ты говоришь, как телекомментатор, – сказал Шон.

– Я тоже могу попасть в водную преграду, – вставил Камерон.

– Не попадешь, – заверила его Чарли.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что хочешь заработать двадцать баксов.

– За нами движется именинник с толпой гостей, – предупредила всех Лили, оглянувшись через плечо и заметив приближавшуюся к ним группу. – Нам осталось всего две лунки.

Шон сделал знак Камерону.

– Ты выиграл предыдущую лунку, так что тебе начинать.

Камерон шагнул вперед и сделал нерискованный, но замечательный удар, который привел его туда, куда он рассчитывал: мяч оказался в двух ударах от лунки. Шон поставил свой мяч на метку. Отведя клюшку назад для патта, он почувствовал, как у него в желудке заурчало от голода. Помимо воли Шон вспомнил, как приятно было держать Лили в объятиях.

Мяч со звонким шепком упал в воду.

– У тебя штраф в два удара, – Чарли показала ему карточку.

– Ням-ням, – сказала Эшли.

Шон разозлился на себя. Для игры в гольф нужна прежде всего концентрация, и он знал это как никто другой. Стоило ослабить ее хоть на мгновение, и раунд был проигран.

Камерон сделал следующий удар, снова отличный, остановившись в одном патте от лунки. Преимущество Шона сократилось до одного очка, но он все еще был уверен, что выиграет эту лунку и сохранит свои двадцать долларов.

– Ах! – вырвалось у Чарли, и Эшли повторила за ней. Патт снова не удался, он ударил дальше лунки. Шону следовало сделать еще один удар, довольно длинный, чтобы загнать его туда.

Камерон легко забил мяч в лунку. Слишком опытный игрок, Камерон не выказал торжества, однако даже его осанка, когда он отходил от лунки, свидетельствовала о победе.

Шон подумал, что пока племянник еще не победил. Ему предстоял довольно трудный патт, но если все получится, счет сравняется, и они должны будут сыграть еще одну лунку. Занося клюшку, Шон услышал, как Лили шепчет Камерону: «Это всего двадцать долларов».

Камерон шепнул в ответ: «Дело не в двадцати долларах».

Потом все замолчали. Даже малышка притихла, словно проявляя врожденный интерес к игре.

Почему-то Шон снова отвлекся. Он размышлял том, как выглядит Лили без очков, а еще о том, почему она спросила, что происходит у них с Морой.

Патт не получился.

– Ура! – Чарли запрыгала от радости. – Камерон побеждает на один удар!

С серьезным видом Шон вынул кошелек и протянул Камерону двадцатидолларовую купюру. Они вышли из юрского парка и сдали взятые напрокат мячи и клюшки.

– Мне жаль, дядя Шон, – сказала Чарли. – Вообще-то, я болела за тебя.

– Тут не о чем жалеть. Камерон играл отлично, а мне не удалось собраться.

– Почему?

– Потерял концентрацию.

– Почему?

– Я думал о вещах, которые отвлекают меня.

– О каких вещах?

От любопытства ее глаза заблестели.

– Например, о том, что племянницы задают слишком много вопросов, и мне так и хочется пощекотать их! – Шутливо зарычав, Шон набросился на Чарли.

Она радостно завизжала и залилась смехом, когда он добрался до ее подмышек. Вслед за сестрой Эшли разразилась смехом и смеялась до тех пор, пока возня не прекратилась. Камерон посадил ее на плечи, и они все вместе направились к выходу.

Поравнявшись с Лили, Шон улыбнулся ей.

– Недурной получился денек.

– Я даже не знала, что играю так плохо. Мне очень стыдно.

– Брось!

– Почему то, что с виду совсем просто, оказывается таким сложным?

– Это гольф – вот почему, – объяснил он. – В любом случае, это была ненастоящая игра. Нужно научить тебя играть в настоящий гольф. – Шон и сам не знал, почему сказал это. Не знал, почему до сих пор не может забыть, как держал ее в объятиях.

– Я плохой игрок, но все же начинаю понимать, почему столько людей обожает гольф.

Шон никак не ожидал, что услышит это от нее. Он был заинтригован. Как только ему показалось, что он уже хорошо знает Лили, она снова удивила его.

– Камерон! Эй, Камерон! – послышался женский голос. К ним подбежала высокая девушка в безразмерной футболке с символикой «Парка юрского периода».

Шон и Лили обменялись взглядами. Шон взял Чарли за руку, чтобы она не вмешивалась в разговор. Все они смотрели на девушку – длинноногую, веселую, с каштановыми волосами, собранными в хвост, со скобками на зубах и в очках.

Камерона, похоже, не обрадовало ее появление.

– Привет, Бекки, – сказал он, снимая Эшли со своих плеч.

– Вот фотография, которую вы просили. – Бекки протянула ему снимок восемь на десять в целлофановой обертке. Она явно была влюблена в Камерона и не могла этого скрыть. – Я очень удивилась, узнав, что ты здесь. Хотела отдать это сама.

– Спасибо, – Камерон взял у нее фотографию. – Мы заехали, чтобы порадовать мою младшую сестру. Мы уже уходим.

– А! – она покачалась с носков на пятки, улыбаясь малышке. Потом посмотрела на Шона, Лили и Чарли, подходивших к ним. – Это твоя семья?

– Нет, – ответил Камерон. – То есть это Эшли, а это еще одна моя сестра, Чарли, мой дядя Шон и Лили.

– Я Бекки Пилчук. – Ее лицо вспыхнуло от радости.

– Ты здесь работаешь? – спросила Чарли.

– Ага. В ресторане, по выходным.

– Ничего себе! Здорово!

– Правда здорово, – согласилась Бекки.

– Нам пора. – Камерона явно смущала ее восторженность. – Увидимся.

Бекки бросила тревожный взгляд в сторону главного здания парка.

– Вы можете пообедать у нас в баре, – предложила она. – Там довольно неплохо, если, конечно, вы проголодались.

– Умираю с голоду, – трагическим тоном объявила Чарли. – Просто умираю!

– Я тоже, – сказала Эшли.

– Решено, – откликнулся Шон. – Поедим в баре. Я плачу. Я даже не заставлю тебя потратить те двадцать баксов, которые ты выиграл у меня.

– Супер! – воскликнул Камерон.

– Я приготовлю для вас столик, – сказала Бекки. – Увидимся в баре, Кам.

Она побежала к главному зданию. К нему был пристроен навес, накрытый тканью, имитирующей кору пальмы. Когда Бекки удалилась, Чарли начала дразнить брата.

– Ах, Кам! Я так люблю тебя, Кам! – пропищала она, хлопая глазами.

– А ну заткнись, дура! – Он взял Эшли за руку.

– Ах, я обожаю, когда ты так со мной разговариваешь, – ворковала Чарли. – Ты такой… такой… мужественный!

Шон и Лили не смели взглянуть друг на друга. Бекки ждала их у бара. Поверх футболки она надела фартук с птеродактилями на карманах.

– Столик на пятерых? – спросила она.

Шон посмотрел на Лили и на детей, потрясенный тем, что они впятером составляли сейчас единое целое, а не случайную группу людей. Они были семьей.

– Да, пожалуйста. – Лили села за стол и открыла меню. – Все должны хорошо поесть, потому что нельзя ходить за покупками голодным.

– А что плохого в том, чтобы ходить за покупками голодным? – спросил Шон. – Только в таком состоянии я на это и согласен.

– Если ты голоден, то действуешь импульсивно и покупаешь продукты, которые тебе не нужны. Совершая покупки с полным желудком, человек делает более обдуманный выбор.

«Отлично», – подумал он. Поход в магазин с мисс Более-Обдуманный-Выбор обещал быть до невозможности веселым.

Глава 29

В супермаркете Лили попыталась взять дело в свои руки. Испытав унижение на поле для мини-гольфа, она хотела показать, что тоже на что-то способна. И, конечно, было еще одно, в чем Лили с трудом признавалась даже себе – ее уязвила утренняя встреча с Морой.

Однако и здесь Лили не удалось проявить себя. Камерон отправился в отдел с книгами и журналами, чтобы найти последний номер журнала «Роллинг Стоун». Чарли стояла в музыкальном отделе, надев наушники и слушая диск «Успокаивающие звуки природы».

Усадив Эшли в тележку, Шон и Лили отправились покупать продукты. Увидев, как Шон потянулся к упаковке с замороженными слоеными пирожками, Лили поняла, что пора вмешаться.

– Питание – это тот фактор, на который в наше время родители обращают недопустимо мало внимания, – проинформировала она Шона.

– Да что ты?

– Посмотри, что сюда входит. – Лили постучала по коробке. – Здесь полно углеводов, которые сразу преобразуются в жир.

– Ну, эти дети довольно худые. Немного жира им не помешает.

– А это? Желатин типа В, лучше даже не знать, из чего его получают. Или вот это – это же просто яд! В концентрированных дозах он вызывает заболевания мозга у лабораторных мышей!

– Тогда лучше не давать его лабораторным мышам. Откуда ты все это узнаешь?

– Да отовсюду. Большие продовольственные компании предпочитают, чтобы потребители ничего не знали, но мы не можем этого допустить. – Лили демонстративно вернула коробку с пирожками на место. Потом, не удержавшись, добавила: – Врачи почти ничего не делают, чтобы привлечь внимание к проблеме.

Похоже, Шон не заметил, что это был камешек в огород Моры.

– А что же Чарли есть на завтрак? – Увидев что-то, Шон просиял. – Эклеры от «Дрейка»! Я и не знал, что на западном побережье их тоже продают. Обожаю!

Лили в ужасе смотрела на пирожные странной формы, наполненные кремом.

– Ты шутишь?

– Ты когда-нибудь пробовала эклер? – Шон ухмыльнулся. – Извини, дурацкий вопрос.

Лили выбрала хлопья из экологически чистого овса.

– Как по-твоему, Чарли станет есть такие?

– Ее стошнит от них.

После небольшой дискуссии они сошлись на хлопьях без добавок и натуральном меде, чтобы подслащивать их. Спор разгорелся снова, когда они подошли к полке с чипсами.

– Ребенок не умрет от горсти жареной картошки, – сказал Шон.

– Конечно! В ней же содержатся трансжирные кислоты. Нельзя держать такие вещи в доме, чтобы у детей не было искушения попробовать их.

– Слушаюсь, мэм. А теперь скажи, что ты думаешь о молочных продуктах.

Они двигались очень медленно, пререкаясь из-за каждой покупки, пока Эшли не заснула в тележке. Воспользовавшись этим, Лили прочитала Шону краткую лекцию по детскому питанию. К его чести, он не спорил с ней. Похоже, он даже прислушивался к ее словам.

Пока они стояли в очереди, Лили взяла с полки журнал «Родители».

– Может быть, нам стоит купить его. Там есть статья о развитии ребенка в двухлетнем возрасте.

– Такие журналы читают только те, у кого нет детей. Родители не имеют на это времени. – Шон взглянул на Эшли; она по-прежнему спала, свесив ноги с откидного сиденья внутри тележки. – Эшли сообщает мне все, что я должен знать.

– Но здесь приводятся комментарии экспертов.

Шон, покачав головой, взял в руки номер «Дайджест гольфа».

– Читая твой журнал, я не стану лучше управляться с детьми, как ты, читая этот, не будешь лучше играть в гольф.

Лили сразу захотелось вступить с ним в спор, однако она вернула оба журнала на полку, поджала губы и побарабанила пальцами по перекладине тележки.

– По-моему, нам лучше перейти в другую очередь.

– Чем тебе не нравится эта?

Ее снова охватило желание возразить ему.

– Вон та движется гораздо быстрее.

– Ну и эта движется. Они все движутся, не замечала?

Повертев в руках упаковку жвачки, Лили прочла ее состав и вернула на место.

– Должна сказать, я восхищаюсь твоим терпением.

– Благодарю. Наверное, я научился ему, пока жил за границей – вечно приходилось торчать в очередях в аэропортах и на стоянках такси.

Шон редко упоминал о своем прошлом, которое провел в разных экзотических городах. Лили интересовало, скучает ли он по той жизни, хочет ли вернуться к ней.

– Почему ты вернулся в Штаты? – спросила она. Лили знала, что думала по этому поводу Кристел. Сейчас ей хотелось услышать версию Шона.

Очередь продвинулась вперед.

– Меня отстранили от участия в туре за мошенничество.

Его прямота удивила ее. Именно это говорила и Кристел.

– А почему ты смошенничал?

– У игрока есть масса причин, чтобы смошенничать. Ставки в гольфе очень высоки, особенно если речь идет о профессионалах. Правда, на самом деле я этого не делал. То есть не мошенничал.

– Тогда почему тебя отстранили?

– Главный спонсор не хотел, чтобы я участвовал в турнире.

– Почему?

Шон спокойно перекладывал продукты из тележки на ленту транспортера.

– Лучше тебе не знать.

Лили подавила желание переставить продукты на ленте, хотя банки с консервированными овощами могли раздавить другие упаковки.

– И все-таки я хочу знать.

– Я трахал дочку спонсора, а он собирался выдать ее замуж за какого-то парня из королевской семьи Малайзии. Слышала когда-нибудь об якудзе?

– Это японская мафия?

– Вроде того. Папаша оказался одним из ее главарей и возлагал большие надежды на свою дочь.

Увидев выражение лица Лили, Шон расхохотался.

– Ты сама спросила.

– Ты шутишь!

– Это чистая правда.

– И ты не даже не пробовал защищаться? Не отрицал, что смошенничал?

– Это было бы пустой тратой времени. Мнение публики меняется очень быстро, и я совершил колоссальную ошибку, забыв об этом.

– И как все произошло?

Шон переложил продукты на ленту, и очередь снова сдвинулась.

– Меня подставили. В конце главного турнира мне протянули поддельную карточку со счетом, а я, как идиот, поставил на ней свою подпись.

– Что это значит?

– Своей подписью я подтвердил, что карточка подлинная. Я очень спешил и не сверил цифры.

– И, несмотря на то, что тебя подставили, ты смирился? Это абсурд! Ты же игрок, Шон! Это твоя работа. Почему ты позволил отнять ее у тебя?

– Теперь ты заговорила, как Ред.

– В каком смысле – как Ред?

– Он думает, что я должен вернуться в спорт. Получить карту «Пи-Джи-Эй». Проблема в том, что турнир «Кью-Скул» проходит только один раз в год.

– «Кью-Скул»?

– Ежегодный турнир, 108 лунок; участники, занявшие первые тридцать пять мест, получают карты Ассоциации профессионального гольфа. До этого нужно пройти еще отборочные туры. Это долгий процесс, а у меня теперь трое детей на руках.

Его жертва оказалась гораздо больше, чем предполагала Лили. Подумать только, Шон шел к осуществлению своей цели, но не смог достичь ее, а сейчас мечтал о втором шансе. Чем ближе она узнавала этого мужчину, тем больше он удивлял ее. Уважение Лили к Шону возрастало.

– А нет другого способа получить карту «Пи-Джи-Эй» и начать участвовать в турнирах?

– Ред рассматривает кое-какие возможности, но напрасно теряет время. У меня сейчас другие приоритеты. – В его голосе прозвучала тоска.

– Разве их нельзя совмещать?

– Можно сколько угодно размышлять об этом, но факт остается фактом: участие в турнирах связано с постоянными разъездами, а у меня сейчас совершенно иная жизнь. – Шон наклонился и застегнул свитер Эшли.

– Другая жизнь, но та же самая мечта, – заметила Лили. Взгляд, которым он посмотрел на нее, был почти осязаем. «Наверное, мне показалось», – подумала Лили. – Что?

Шон загадочно улыбнулся.

– Мне нравится ваш образ мысли, мисс Робинсон.

Когда они добрались до дома, Лили с удивлением отметила: ей не хочется, чтобы этот день кончился. Поэтому она решила помочь Шону разбирать продукты. В пакетах Лили нашла контрабанду, каким-то образом очутившуюся в тележке, в частности, гигантскую упаковку эклеров, но решила не поднимать заново эту тему. Шон Магуайер и так наверняка понял, что она постоянно сидит на диете.

Эшли спала в своем автомобильном кресле, поэтому Шон принес ее в нем домой.

– Не переложишь ее в кроватку? – спросила Лили.

– Ей и здесь хорошо. – Он нажал кнопку «плей» на проигрывателе компакт-дисков. – Она лучше спит под музыку.

Чистый, сильный голос Стефани Дэвис, исполнявшей «Разговор с луной», полился из динамиков.

– Это была мамина любимая песня, – сказала Чарли, доставая из ящика коробку с карандашами.

– Я знаю. – Лили поставила пакет из супермаркета на стол и стала вынимать из него продукты. В последний раз она слушала эту песню, сидя с Кристел за чашкой чая.

– Включить что-то другое? – спросил Шон.

Лили покачала головой. Эти сладостные воспоминания были очень болезненны. Напряжение между ней и Шоном то нарастало, то уменьшалось. Лили спорила с ним, но иногда одергивала себя.

Камерон взял трубку беспроводного телефона и ушел в другую комнату. Чарли, сидя за столом в столовой, рисовала подробную схему поля для гольфа. Лили всегда казалось, что она нарушает какой-то запрет, находясь с Шоном в доме Кристел. Все напоминало ей о подруге: сережка, завалившаяся между диванными подушками, журналы и письма, адресованные ей, звонки юристов, спрашивавших Кристел.

Взяв со стола толстую кулинарную книгу, Лили заметила в ней закладку. На ней Кристел написала: «торт для ДР Эшли». Она открыла книгу, провела пальцем по строчке на закладке.

– Ты в порядке? – спросил Шон.

Она кивнула.

– Иногда у меня возникает странное чувство, будто Кристел вышла на минутку и сейчас вернется. Может, побежала за пакетом замороженной клубники для этого самого торта.

– Вообще-то, она уже сделала это. – Открыв морозилку, Шон достал оттуда клубнику. – Я как раз думал, для чего она нужна.

Лили посмотрела на Эшли, мирно спавшую в своем автокресле.

– Кристел собиралась устроить для нее прекрасный праздник. – Вместо того чтобы отпраздновать второй день рождения Эшли, они поехали на встречу с адвокатами.

– Мы можем устроить праздник сегодня, – заметил Шон. – Сейчас.

– Отлично! И сделаем торт, который задумала Кристел.

Он поднял одну бровь – прием, который ей никак не удавалось повторить.

– Торт, мисс Робинсон? А как же весь этот сахар?

– Мы дадим им по маленькому кусочку.

– Говори за себя. Думаю, Чарли поможет испечь торт.

Рот Лили растянулся в дурацкой улыбке. Как бы это ни было глупо, но настроение у нее улучшилось.

– И Камерон тоже. Пойду позову их.

– Подожди минутку. – Шон подтолкнул ее к кладовке. – Мне нужно кое-что показать тебе.

Лили вошла в темную кладовку. Здесь пахло специями, и она чувствовала тепло Шона.

– В чем дело?

– Она уже купила все для вечеринки. – Шон включил свет и показал ей фирменную сумку из магазина подарков, наполненную разноцветными салфетками, смешными колпаками, дудками и надувными шариками.

На дне сумки лежала кукла, мягкая, словно зефир, с глазами из ярких пуговиц. Именно такие вещи привлекали внимание Кристел. Лили нашла там и конверт с открыткой. С замиранием сердца она открыла конверт. Ощущая присутствие Кристел, Лили поднесла открытку к свету. На ней была нарисована трогательная сценка: мать, качающая колыбельку. И подпись: «Расправляй крылья и лети…» Внутри открытки подпись заканчивалась словами: «Домой, ко мне».

Мелким почерком Кристел написала несколько слов от себя. «Я так горжусь моей большой дочкой! Я всегда буду любить тебя! Мама».

Лили осторожно сложила открытку и сунула ее в конверт.

– Я рада, что Кристел подписала ее, – сказала она. Только когда Шон протянул ей платок, Лили поняла, что плачет, а он обнимает ее за плечи.

– Как мы справимся с этим? – сокрушенно прошептала она. – Разве это можно вынести?

– Иногда нет. Тогда нам остается только дышать.

– Я не буду сидеть дома и печь торт. – Камерон чуть не наступил на игрушку мисс Рабочая Пчелка, идя к холодильнику. Он подавил желание ударом ноги отбросить игрушку в другую комнату.

– Это же день рождения Эшли! – Лили надела фартук его матери. На нем было изображение Глинды и подпись: «Какая ты волшебница, добрая или злая?» Камерон отчетливо представил себе маму в этом фартуке и сейчас, увидев его, ощутил злость.

– Это не ее день рождения! Вы могли выбрать любой другой день! – Камерон задыхался. Мало того, что его подняли с постели и потащили навещать бабушку Дот. Он еще играл в мини-гольф. Теперь они хотели, чтобы он участвовал в их вечеринке.