Текст книги "Одержимость"

Автор книги: Сьюзен Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

– Ну, если он не слащаво-сентиментальный.

– Это фильм Беннати, – подобравшись, проговорила Кори.

– А, того парня, что сделал «Стрейнджер»? Хорошее кино. Ладно, пошли глянем. Я заскочу за тобой завтра вечером в шесть тридцать.

Кори явно поразила осведомленность Кевина, но очень скоро она почувствовала, что ошибается в нем, ибо имя Беннати так же на слуху, как имена Скорцезе и Коппола.

Кевин прикатил за ней на отцовском «вольво». Кори искоса посматривала на него. Он произвел на нее впечатление и даже удивил – постарался нарядиться ради нее. Никогда раньше она не видела элегантной кожаной куртки с искусно подбитыми плечами на этом худощавом парне; мешковатые брюки скрывали худые костлявые ноги. Ростом в шесть футов и три дюйма, он был выше Кори, и это ей особенно нравилось, поскольку при своих пяти футах и девяти дюймах она смотрела сверху вниз на всех мальчиков, с которыми встречалась в школе. К сожалению, Кевин не блистал красотой, хотя его длинное и всегда бледное лицо сегодня казалось чуть розовее, и он довольно щедро плеснул на свой подбородок с ямочкой одеколоном «Саваж», отправляясь на свидание. Улыбаясь про себя, Кори размышляла, долго ли он торчал перед зеркалом, причесывая болотно-рыжие волосы, которыми всегда так гордился, прежде чем сказать себе: «Ну что ж, готов сразить наповал».

Кори тоже слегка преобразилась – густые волосы, обычно распущенные по плечам, девушка заплела во французскую косу, карандашом подвела глаза, припудрила нос, скрывая веснушки, мазнула помадой по губам, но перед выходом стерла. Не любила она этого – никак не могла подобрать цвет. В голубых шортах до колен, обтянувших упругие бедра, она выглядела весьма сексуально. Единственное, о чем Кори потом пожалела, – она не надела свитер на полосатую красно-синюю майку.

– Чертовски холодно, – бросила она Кевину, выходя из машины.

– Да, отвратная погодка, – опуская в карман ключи от машины, откликнулся Кевин. Он двинулся рядом с Кори, она посмотрела на него и улыбнулась, ожидая услышать что-то пооригинальнее. Ну может, даже комплимент. Но Кевин молчал. Кори натянула шарф до самых ушей, и они направились к кинотеатру. Он понес что-то смешное про случай на скотобойне, Кори изображала восхищение, слушая вполуха. Конечно, разговоры о расположении свинячьих кишок мало соответствовали ее романтическому настроению, и, еще не решив окончательно, что будет между ними после кино, она тем не менее не хотела разрушать любовные надежды мясницкими беседами. И, неожиданно для самой себя затрепетав от предвкушения, сжала его руку.

– Поп-корн? – спросил Кевин, заплатив за билеты и поколебавшись, брать ли у Кори деньги.

Кори пожала плечами:

– Почему бы и нет?

Он купил ей большой пакет, себе шоколадное мороженое, и они прошли в зал.

Кори никак не могла сосредоточиться. Она пару раз уже видела Анжелику Уорн, и ей всегда казалось, что актрису чрезмерно расхваливают. Но сегодня, глядя на экран, Кори могла думать только о том, как, наверное, здорово иметь такого любовника, как Кристос Беннати, и жить в Бел-Эйр. Девушка почему-то не сомневалась, что актриса обитает именно там. И как же это замечательно – добиться такого успеха, обожания публики, обладать потрясающим мужчиной! Она все еще предавалась мечтам, когда Кевин протянул руку, обнял и уткнулся ей в ухо. Она откинула голову, воображая, что это Беннати, Де Ниро или Рэдфорд, и так расфантазировалась, что вздрогнула от грубой действительности, когда Кевин вдруг вынул носовой платок и высморкался.

Кори отвернулась, закатила глаза и улыбнулась собственной наивности. Кевин же, засунув в карман носовой платок, снова обнял ее и возобновил свои притязания. Кори тотчас выпрямилась и посоветовала ему смотреть на экран.

По дороге домой, несмотря на раздражение оттого, что ему отказали, Кевин начал вдруг осыпать Кори комплиментами. Разве она, Кори, не знает, что куда сексуальнее Анжелики Уорн?

– Да у нее не сиськи – прыщи, с ней самого себя надо возбуждать, – хмыкнул он. – Ты своей фигурой заткнешь ее за пояс. Хоть сама-то знаешь?

– Да, и так скучно постоянно отбиваться от мужиков, – пожаловалась Кори, проведя пальцем по бровям и надув губы. В душе она покатывалась со смеху, отлично понимая, к чему клонит Кевин. Вот так он пытается соблазнить ее.

Они возвращались молча: Кори, взглянув на парня, увидела мрачное лицо и почувствовала раскаяние. Он догадался, что ее никак не тронули его комплименты, смутился, обиделся, решив, что она издевается. Ей стало жаль Кевина, захотелось исправить положение. Больше всего она желала бы влюбиться, понять вдруг: он – тот мужчина в ее жизни, которого она хочет.

Через несколько минут остановилась машина в укромном местечке, где после кино Кевин обычно начинал свой ритуал поцелуев и объятий.

Несмотря на холод, вечер стоял ясный. В упор посмотрев на Кевина, Кори подумала: хорошо бы лунный свет обходился с ней не так жестоко, как с бедным Кевином. Он выглядел бледным, как призрак, а его фраза, такая же предсказуемая, как все в нем, свидетельствовала – ее лицо совсем не то, что сейчас интересовало Кевина.

– У тебя самые фантастические титьки, Кори, ты знаешь? – Он вынул ее левую грудь из чашечки бюстгальтера. Конечно, не кружевного, но и не из дерьмовых.

Кори позволила ему немного повозиться с грудью, лениво размышляя, не пора ли легкое нижнее белье сменить на более подходящее для холодов. И неожиданно удивилась самой себе, застонав от невероятного наслаждения, когда Кевин дотронулся губами до ее соска. Она тут же упрекнула себя, но ощущения, которые пробудил Кевин, оказались такими приятными, что она сама освободила вторую грудь, и, когда Кевин дотронулся до нее, безошибочно распознала охватившую ее волну похоти.

– Ох, Кори, – срывающимся голосом простонал он, зарывшись лицом между грудей, отчего звуки доносились сдавленно и глухо. – Кори, они такие потрясающие, такие большие и мягкие… Черт! Нет, я только смотрю на них и уже возбуждаюсь. Дай я выну его, а? Он просится… – И Кевин прижал ее руку к вздувшимся брюкам. – Ну хоть на минутку, а?

Кори почувствовала рукой его эрекцию.

Кевин задохнулся и хихикнул.

– Ну возьми, дай я выну его, ну пожалуйста. – Он вцепился в «молнию». – Ох, Кори, ну твои титьки, ну твои большие титьки, мужик может… О, – он с трудом выдохнул, приспуская брюки, потом схватил Кори за руку. Она обхватила его плоть, и Кевин, казалось, сейчас сойдет с ума. – О да, – стонал он, сдвигая своей рукой ее руку. – Да, сожми его, Кори, сожми как следует, ну заставь меня, о да… – Он отпустил ее руку, сжал груди и проник своим языком ей глубоко в рот. – Ну хоть немножко, хоть на минутку.

Каждый раз он просил разрешения, и каждый раз Кори отказывала. Но сегодня, недолго думая, спросила:

– А у тебя есть презерватив?

Кевин приподнялся и уставился на нее в полном изумлении.

– Ты хочешь сказать… – он едва не задохнулся. – Ты говоришь?.. – Он задрожал. – О черт, Кори, не могу поверить, да, у меня полно этих игрушек, они здесь, при мне. – Он приподнял задницу, порылся в кармане, грубо выругался, пытаясь натянуть резинку.

Кори втянула щеки, чтобы он не заметил, как ей смешно, она все еще сомневалась, а хочет ли этого на самом деле, но… А, черт, да что такого? У нее давно ничего подобного не было, и может, секс как-то свяжет ее с Кевином! В конце концов ведь это главное событие сегодняшнего вечера, разве нет?

– Может, пересядем назад? – Он все еще возился с оберткой от презерватива.

– Да, пожалуй, там лучше.

Они вышли из машины в колючий ночной воздух, влажный туман прикрыл землю, в близлежащем лесу негромко завывал ветер.

– Ух, черт, дьявольский холод. – Кевин вздрогнул, спуская брюки до колен. Он открыл заднюю дверь, плюхнулся голой задницей на сиденье и, стуча зубами, продолжал бороться с резинкой.

Скорчив гримасу, Кори скользнула на заднее сиденье и молча наблюдала за Кевином. Тот наконец втянул ноги в машину и захлопнул дверцу.

– Ну, давай снимай свои штанцы, – скомандовал он.

Минуту-другую Кори не сводила с него взгляда, потом, пожав плечами, стала расстегивать шорты.

– Нет! Нет!

– В чем дело? – Кори смущенно подняла глаза.

– Я сам сниму их, – тяжело дыша, проговорил он. – Дай-ка, мне сподручнее.

Кори развела руками, будто хотела сказать: «Что ж, будь по-твоему», – приподняла таз, когда он потянул за шорты.

И начался сплошной фарс. Он зацепился пальцем за резинку шорт, соскользнул с сиденья, хлопнулся коленями об пол, никак не мог встать – стреножили брюки, одну руку Кори больно прижал к двери, она не знала, что и делать – плакать или смеяться.

Наконец ему снова удалось влезть на сиденье, и она удивилась, увидев, что его желание до сих пор не пропало. Она осталась в расстегнутых плаще и блузке, с задранным над грудью лифчиком.

– Ложись, – он пропустил ее под себя.

Кори скрючилась под ним, придерживая плащ, расставила ноги, давая ему возможность устроиться поудобнее.

– Вот так, – выдохнул он, втиснув колени между ее ног. – Ты готова?

– Пожалуй, да, – пробормотала девушка.

Он наклонился вперед, уперся руками о сиденье, потом опустил бедра и начал беспомощно тыкаться.

– Это мой пупок, – отрезвила его Кори.

– Я знаю, что это твой проклятый пупок. – Его голос звучал напряженно. – Подвинься вверх.

– Я не могу, некуда.

– О черт, – тогда надо открыть дверь.

– Ты что, обалдел? Там же холодно.

– Но я же не могу вот так вот! – рявкнул он и, потянувшись назад, толкнул дверь.

Наверное, это происходило с кем-то другим. Не она лежала здесь, на заднем сиденье «вольво», и порывистый ледяной ветер обдувал не ее интимные места, под мужчиной с полуспущенными брюками, болтающимися ниже колен, чьи способности подготовить партнершу…

– О, – простонала она, когда Кевин рухнул на нее.

– Извини, – промямлил он.

Кори вдруг чуть не впала в истерику. Слишком уж это нелепо, чтобы оказаться правдой! Но еще нелепее смотрелись ноги Кевина, торчавшие из машины. Да и сама она была не в лучшем виде – одна нога скрючена на кресле переднего сиденья, другая – прижата к спинке заднего. Потом вдруг разом потемнело – Кевин подался вперед и грудью навалился на нее. Когда он попытался просунуть руку между их телами, Кори воспользовалась моментом и глубоко вдохнула.

– Вставь его, – пробормотал он.

– Я дышать не могу! – крикнула Кори.

– Что? Ой, извини. – И приподнялся на руках.

Посуетившись, еще немного поерзав, несколько раз выругавшись, Кори удалось направить его куда надо.

– Ох, пошел! – едва не пропел Кевин, когда полностью проник в нее. И заработал чреслами.

– Ой, здорово! Как здорово!

Кори взглянула на него, потом быстро отвернулась. Переусердствовав, он стукнулся головой об окно. Но в конце концов они приспособились, Кевин ритмично запыхтел. Несмотря на холод, Кори тоже стала двигаться и постанывать, как Анжелика Уорн в новом фильме.

– Детка, да ты и правда хороша! – воскликнул Кевин, пытаясь удержать равновесие и одновременно стащить с себя джемпер и рубашку. – Мне хочется потереться о твои титьки. – Он снова навалился на нее. И потом… – О да, да, да!.. – Он стонал и вздыхал, елозил грудью по ее груди. Потом не на шутку испугал Кори – громко взревел и стал корчиться, как сумасшедший. Уж не дикий ли зверь выскочил из ночи и вцепился ему в задницу?!

– Я кончаю! Кончаю! – захрипел он, выругался сквозь зубы, дернулся несколько раз подряд и обессиленно шлепнулся на нее.

Прошло не, меньше пяти минут, прежде чем он снова ровно задышал, а Кори за это время едва не умерла от удушья. Наконец Кевин приподнялся, сел ей прямо на ноги и принялся снимать презерватив. Как пришпиленная к сиденью, Кори вынуждена была наблюдать эту противную сцену.

Домой они ехали в полном молчании. Кори не могла бы выразить свои чувства: она была ошеломлена, это точно, возможно, находилась в смятении, и никак не могла дождаться той минуты, когда расскажет все Поле. Та просто покатится со смеху, она и сама готова расхохотаться прямо сейчас, но уж если быть откровенной, в тот момент, когда они нашли общий ритм, было не так уж плохо. А в постели наверняка будет еще лучше. И вероятно, даже следует продолжить.

В деревне Кевин притормозил у дома Кори, но, как она заметила, даже не выключил двигатель.

– Прекрасный вышел вечерок, – он заглянул ей в глаза. – Надо повторить.

– Может, зайдешь, выпьешь кофе? – предложила она.

– Да нет. Лучше не надо. Тем более с твоей мамой, она больна.

– Так это незаразное.

Он издал что-то похожее на смех.

– Позвони, если появится желание повторить представление. В следующий раз я приеду на фургоне. Это шутка, – добавил он, увидев, как вытянулось лицо Кори.

Почему-то на этот раз, когда он стал ее целовать, его язык оказался отвратительно сухим. И Кори отшатнулась.

– Я думаю, ты позволишь поиграть твоими титьками перед уходом, а? – Он попытался ухватиться.

– Вряд ли. – Кори запахнула плащ и открыла дверь.

– Ну как хочешь, – он пожал плечами, а потом прокричал вдогонку: – Не забудь, слышишь, позвони мне, если еще захочешь. В любое время!

С этими словами Кевин хлопнул дверцей, и, прежде чем Кори успела дойти до калитки, он уже оказался у площади.

Глубоко вздохнув, она вынула ключ и вставила в замок. Но вместо того, чтобы повернуть его, уперлась головой в дверь.

– Что за дура, – пробормотала она сама себе. – Самая натуральная дура.

– Да, я тоже так думаю, – подтвердила мать минут десять спустя, когда Кори рассказала ей о случившемся.

Эдвина уже легла, Кори присела на краешек кровати, обхватив колени руками.

– О Боже! Что на тебя нашло? – недоумевала Эдвина. – Завтра к вечеру узнает вся деревня. Я тебя так не воспитывала, моя девочка. И… Нет, подойди ко мне, я не закончила, Кори! Вернись немедленно!

Кори обернулась.

– Надеюсь, ты приняла меры предосторожности? – резко спросила Эдвина.

Кори поморщилась, вспомнив улыбку Кевина, повесившего презерватив на дерево.

– Да, конечно. – Она вздохнула и добавила: – О мама, я рассказала тебе только потому, что хотела рассмешить. А ты на меня нападаешь. Но что бы ты ни говорила, хуже, чем сейчас, мне уже не будет, клянусь. – Кори пожала плечами. – Какой же он огромный, когда внутри… – Она скривила губы.

В глазах Эдвины мелькнула насмешка, и Кори улыбнулась.

– Не смешно, – проговорила Эдвина, но бульканье в голосе выдало ее.

– Нет, смешно!

Эдвина кусала губы:

– Правда, я очень сердита на вас, юная леди.

– Я люблю тебя, мама.

– И нечего подлизываться! – Эдвина хлопнула рукой по кровати. – Кевин! Самый неотесанный из всех… Это же парень не для тебя, сама ведь знаешь. И что ты таким образом стараешься доказать?

Кори молча смотрела на мать.

– Да, конечно. Я догадываюсь, что ты ответишь. О Кори! А как насчет самоуважения? Как ты могла унизиться до такой степени?

– Ты же сказала, что знаешь ответ. – Кори не сводила глаз с матери.

– Не разговаривай со мной так, – отрезала Эдвина. – Ты вела себя, как дешевая проститутка…

– Хорошо, так оно и было. А что мне остается делать в этом Богом забытом месте, где нет и никогда не будет достойного…

– Но поступать так, как сегодня, – не выход, – прервала ее мать, – и жалости такой ценой я не потерплю. Сто раз уже говорила тебе – уезжай отсюда, строй свою собственную жизнь. Делай что хочешь.

– Ага, и оставить тебя умирать в одиночестве. Как я могу? И не смей больше называть меня проституткой! Это из-за тебя, это все из-за тебя! У меня давно была бы собственная жизнь, если бы не ты! Я как в ловушке. Обречена жить здесь с такими, как Кевин Форман. Я пыталась хоть что-то изменить, получить какие-то крохи. Я хотела увидеть тебя счастливой и успокоенной. Ты страшно оскорбила меня, назвав проституткой. Что ж, может, так оно и есть. Но это ты меня ею сделала! Как ты думаешь, каково мне было с такой свиньей, как он?

Эдвина вскочила, потянулась к дочери.

– Нет, не прикасайся ко мне! – кричала Кори. – Не хочу, чтобы ты была рядом! Я хочу, чтобы ты умерла! Хочу вырваться отсюда, потому что не могу больше этого выносить!

Зарыдав, Кори выскочила из комнаты. Лицо матери стало белым как полотно, она дрожала, стоя посреди комнаты и пытаясь сообразить, что же делать. В конце концов ей безумно захотелось подойти к дочери, обнять ее, утешить. Но мать решила оставить все как есть. Это проблемы не решит.

Наутро Тэд Брэйтуэйт, адвокат, живший в одном из деревенских домов, что подобротнее, большими шагами шел под дождем, мимо магазина Эдвины, воинского мемориала в центре площади и вниз по коротенькой боковой улочке к ее дому. Эдвина ждала его у двери, в глазах ее застыла та мука, которую он уловил по телефону. Но, завидев его, она облегченно вздохнула, лицо ее стало мягче; женщина тотчас улыбнулась, чем напомнила ему молоденькую девушку, какой она когда-то была.

– О’кей, Эдди, – он назвал ее особым, одному ему дозволенным именем, – в чем дело?

– Входи, – пригласила она, снимая с него пальто и обнимая. – Чайник только что вскипел, на столе твое любимое миндальное печенье. Кори в магазине, и нам никто не помешает.

В то утро Кори ушла очень рано, Эдвина еще спала. Понятно, Кори чувствует себя ужасно после вчерашнего, но из гордости и страха снова сорваться сейчас избегает мать. Эдвина сходит к ней в магазин чуть позже и все уладит. Но сперва надо поговорить с Тэдом.

Тэду под семьдесят. Это дородный мужчина с жиденькими седыми волосами и добрейшими голубыми глазами, таких Эдвина не видела ни у кого. Именно глаза заставили ее обратить на него внимание, когда она только-только появилась в Эмберсайде, и, заглянув в них, осмелилась довериться ему. Впрочем, Тэд в основном уже знал ее историю.

Он еще не забросил практику в Ипсвиче, хотя ездил туда уже довольно редко, не больше трех раз в неделю, оставляя работу молодым.

– Пришло время проще смотреть на жизнь, – частенько повторял он, возясь в саду или занимаясь делами Эдвины и Кори. Они с женой Хэтти относились к Эдвине как к дочери, которой у них никогда не было: они знали, что ей предстоит умереть молодой, и это знание ложилось на них таким же тяжким грузом, как и на Кори. Однако Тэд редко высказывался относительно болезни женщины, по крайней мере при ней. Эдвине и так забот хватает.

Он уселся в кресло поудобнее и принялся за чай, молча поглядывая на Эдвину. Дождь за окном усилился, загрохотал гром, потемнело; огонь лениво лизал дрова в камине. Когда Эдвина умолкла, Тэд обратил внимание на дедовские часы, громко тикавшие, в углу. Он не притронулся к любимому печенью, потому что кусок застревал в горле.

В полдень Эдвина закончила грустную повесть. Посмотрела на Тэда и, казалось, удивилась, увидев слезы на его глазах. Она улыбнулась.

– Ну что ж, – он откашлялся и подался вперед, чтобы поставить чашку. – Я не удивлен. Мы с Хэтти так и думали – придет время и ты обратишься ко мне. Но признаюсь, Эдди, я надеялся, что…

– Знаю, – перебила Эдвина. – Я знаю, что ты собираешься сказать. Но я не могу, Тэд. Не могу ей рассказать. И прошу тебя. Но только потом. Ты понимаешь, когда.

– Не уверен. – Он снял очки в металлической оправе и потер глаза. – Я не отказываюсь, но и в самом деле считаю, что ты должна рассказать сама.

– Нет, – резко возразила Эдвина.

Давно уже Тэд не видел в Эдвине проявления того самого духа, который жил сейчас в Кори. Но вновь обнаружив его, обрадовался, несмотря на столь непростую для исполнения просьбу женщины.

– Я знаю, это эгоистично с моей стороны, – продолжала она, – так оно и есть. Но Кори все поймет.

– Не уверен, – повторил Тэд, отставляя каминную решетку и подбрасывая угля в огонь. – У вас никогда не было секретов друг от друга, кроме одного. Ты сама должна ей сказать. И это следовало сделать давно.

– Возможно, ты прав, – в голосе Эдвины все еще слышался вызов. – Но представляешь, что произошло бы, скажи я ей правду? Ответь! Она была еще ребенком, и я потеряла бы ее. Но Кори – единственное, что у меня осталось, Тэд. Единственное. Она все поймет.

Тэд посмотрел через комнату на буфет, где в серебряных рамках стояли фотографии Кори, Эдвины и Полы. Даже одна их с Хэтти. Единственная свадебная фотография, знал он, – наверху, возле кровати.

– Я знаю, ты думаешь, я разрушила ей жизнь, – гневно проговорила Эдвина. – Я знаю, что…

– Ничего подобного я не думаю! – рявкнул Тэд. – Ты была…

– Я была эгоистична. Уехала в Эмберсайд, хотя мне следовало оставаться в Лондоне. И у нее была бы другая жизнь. Она всегда хотела жить в Лондоне и сейчас хочет. Надо было остаться там. После того, как Филипп… Да, мне надо было остаться, но я не осталась. И ты знаешь, почему. Можешь судить меня, как хочешь, Тэд. Но Бога ради, обещай помочь ей. Когда я умру. Будь рядом с ней.

– Эдвина, – медленно начал он, – тебе не надо просить меня. Я жизнь отдам за эту девочку. И ты знаешь. Я готов отдать жизнь за тебя. Боже, чем бы я только ради тебя не поступился!

Эдвина опустила глаза, услышав особые нотки в его голосе.

– Извини, – прошептала она, – я никогда не стремилась воспользоваться, зная твои чувства к Хэтти, к Кори и ко мне. И если ты не можешь этого сделать, рассказать ей… Ну что ж, тогда я напишу письмо. В общем-то оно есть… Его надо просто отдать и побыть рядом…

– Подойди ко мне, – Тэд протянул руку.

Она приблизилась, он взял ее руку.

– Я сделаю, как ты просишь, – ласково пообещал он. – Но просто объясни, почему нельзя ей сказать, пока ты жива?

– Потому что я трусиха. И… – она печально посмотрела на него, – потому что у меня тоже есть свой воображаемый мир. Как и у Кори. И я хочу его сохранить, Тэд. Кори поймет.

– Надеюсь, – вздохнул он, – но от этого ей легче не станет.

Эдвина вдруг рассердилась, но уже на себя, как показалось Тэду.

– Нам всем тяжело! Я посвятила ей всю свою жизнь, Тэд. Что еще я могла сделать?

– Ничего.

Она с вызовом смотрела ему прямо в глаза, в ее собственных горел адский огонь в ожидании обвинений. Он тотчас ответил ей взглядом ласковых голубых глаз, а когда улыбнулся, они засветились лучиками отцовской улыбки. Наконец засмеявшись, Эдвина поднесла его руку к губам и поцеловала.

– Хочешь еще чаю?

– А почему бы и нет?

Она взяла поднос и пошла на кухню.

– Я бы хотел обсудить это и с Хэтти. – Он вошел следом.

Эдвина кивнула:

– Конечно.

– А когда сказать Кори? Я имею в виду, сразу или как?

Эдвина открыла кран, собираясь сполоснуть чашки.

– Когда сообщишь о деньгах, тогда и об этом.

Тэд подошел к задней двери, привалился к ней и стал наблюдать за Эдвиной.

– А нет ли чего такого, что ты не хочешь мне сказать? – осторожно поинтересовался он.

Она удивленно посмотрела на Тэда.

– Может, доктор вынес заключение? Предупредил – когда?

Эдвина покачала головой. Тэд тяжело вздохнул:

– Я подумал, не потому ли ты меня вызвала.

– А, понятно, – усмехнулась Эдвина. – Нет, не поэтому, хотя один Бог знает, как бы мне хотелось, этого. Если бы я могла умереть прямо сейчас! Я бы освободила Кори. Она бы наконец…

– Нет! Никогда не говори так! Никогда! Ты слышишь?

Эдвина с Тэдом резко повернулись и увидели в дверях Кори.

– Кори, – выдохнула Эдвина.

– Чтобы никогда больше я не слышала от тебя таких слов! – в ярости кричала Кори. – Я же не это имела в виду вчера вечером, сама знаешь, что нет! Я люблю тебя больше всех на свете! И ты не умрешь, не умрешь! Я тебе не позволю! – Она страстно обняла мать. Тэд исподтишка наблюдал и, неожиданно перехватив взгляд Эдвины, почувствовал в душе холодок. Слишком поздно. Она скоро умрет. Это читалось в ее глазах.

– Нет, жизни она себя не лишит, – сказал он вечером Хэтти. – По крайней мере не так, как ты думаешь. Но она действительно хочет умереть, моя дорогая. И видимо, ждать осталось недолго. Совсем недолго.