Текст книги "Одержимость"

Автор книги: Сьюзен Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Он среагировал молниеносно.

– О детка, – простонал он, навалившись, а когда вошел, добавил: – Ты и понятия не имеешь, что делаешь для меня, Кори.

11

Рано утром на следующей неделе Кори по пустынному коридору направлялась в монтажную с материалом из полицейской библиотеки для передачи о проституции. Мало что подойдет – кадры с убитыми на Шефферд-Маркет проститутками слишком изобилуют деталями. Кори и сама не жаждала их разглядеть. Она пробралась в темную монтажную с чашкой кофе и остатками пирожного и остановилась как вкопанная. С монитора на нее смотрели именно эти изувеченные проститутки до и после смерти.

– О Боже, – пробормотала она и швырнула недоеденное пирожное в корзину. У пульта сидел Люк и просматривал кадр за кадром. Именно по его личной просьбе полиция предоставила им эти пленки. Он был бледен как полотно.

– Боже мой, – пробормотал босс, – даже мужчину от этого зрелища выворачивает наизнанку. Мало что можно использовать.

Кори села рядом, наблюдая за ним. Через несколько минут он остановился:

– Смотри дальше, если хочешь. Я не могу. Буду у себя.

Вставая, он поморщился. А когда на него упал свет, она увидела темный набухший синяк под глазом.

– Что с тобой?

Он скорчил гримасу:

– Если я скажу, что ударился о дверцу шкафа, ты поверишь?

Кори пожала плечами.

– Ну вот так оно и было. – Он засмеялся. – Будь я женщиной, обязательно подумал бы, что это муж поколотил. Точно?

– Возможно, – улыбнулась Кори. – Но ссадина довольно глубокая. Может, зашить?

– Да нет, все в порядке, – отмахнулся Люк, а выходя, снова повернулся к ней.

– Кстати, я пригласил кое-кого к себе на коктейль сегодня вечером. Придешь?

Кори колебалась. Они не виделись с пятницы, с той самой ночи, и она все еще не могла разобраться в собственных чувствах.

– И Аннализа будет. Так что не переживай, ты ее не предаешь.

– А она в курсе, что ты меня приглашаешь?

– Конечно.

– Тогда о’кей. Кстати, не знаешь, где она? Мы договаривались встретиться в восемь, просмотреть материал.

– Судя по звонку в четыре утра, полагаю, она в постели, явно с похмелья.

Кори вздохнула и вернулась к пульту. Аннализа в поисках Люка звонила ей где-то за полночь. Значит, не исключала такой вариант.

Весь следующий час Кори изучала материалы полиции. Увиденное останется в памяти на всю жизнь. Это с трудом укладывалось в голове. Ножевые раны, запекшаяся кровь, илистая грязь и еще: на телах трех женщин порезы были очень глубокие, но четвертая – вообще кошмар! Выпали все внутренности. Какая же бездна ужаса и боли выпала на долю этих женщин! Нечеловеческий страх и отчаяние навсегда застыли в мертвых выпученных глазах.

Следователь по делу об убийствах проституток Радклиф вчера признался Кори – их подруги не верят, что полиция делает все возможное для поиска преступников.

– Но уверяю вас, мы ищем. И в конце концов достанем этого ублюдка. Потому что, видит Бог, он заслуживает смерти, как никто другой.

– Кого-нибудь подозреваете?

Фелисити задавала этот вопрос перед камерой, поэтому Кори знала ответ заранее.

– Да так, кое-кого. У этих женщин есть нечто общее: все блондинки, опять же место убийства. Ну что ж, будем надеяться, что ваша передача поможет продвинуть дело.

Кори больше всего угнетало, что она идентифицировала себя с этими жертвами. Пусть на краткий миг, но она испытала, что такое быть связанной, беспомощной, испуганной. Конечно, разница в том, что она была с Люком, он все понял и тут же освободил ее. Они совсем другое. Кори чуть не плакала от бессилия.

В конце концов она отобрала несколько кадров с обрывками веревок и с ножом, которым, как полагают, совершались убийства, а также изображение жертвы, связанной в позе эмбриона. Без дополнительных указаний Кори не станет использовать кадры с лицами убитых. Показывать ужас, навечно застывший в глазах – непростительное кощунство, мало ли психов на свете, которые не прочь позабавиться.

Остаток дня Кори вместе с редактором работала над последними интервью. В полдень решила позвонить Аннализе, но пока набирала номер, она явилась сама. И сразу кинулась в драку, разрешая горячий спор между Аланом Фоксом и Синди Томпсон по поводу передачи о несогласиях между церковью и правительством. Очень скоро все уже хохотали.

– Похоже, ты весьма довольна собой, – заметила Кори, когда Аннализа присела на край ее стола. Летом Аннализа носила мини-юбки без колготок, и Кори бросила завистливый взгляд на ее точеные загорелые ноги.

– А почему бы и нет? – подмигнула Аннализа. – Нет, не отвечай, ты злишься, что я не появилась с утра. А теперь я здесь, в твоем распоряжении. Чем могу быть полезна?

– Пойди и посмотри смонтированную пленку. И материалы, отобранные из полицейских. – Кори весело рассмеялась, когда Аннализа, широко раскинув руки, притянула ее к себе и громко чмокнула в щеку.

– Спасибо, – прошептала она Кори в ухо.

– За что?

Аннализа пожала плечами.

– За то, что ты есть. – И понеслась в монтажную. Кори посмотрела ей вслед и нахмурилась: от Аннализы попахивало алкоголем.

Кори и Аннализа появились у Люка в семь. Вот уже начало девятого – и все еще никого. У Кори слегка кружилась голова от двух мартини натощак. Она встала с дивана и подошла к новому приобретению Люка – картине, написанной маслом. Аннализа исчезла в туалете. Кори не успела даже глазом моргнуть, как Люк обнял ее и принялся целовать. Кори неожиданно для самой себя ответила на его поцелуй, но тут же, услышав щелчок запора в туалете, отскочила. Заметила ли Аннализа виноватый румянец на ее щеках? Кори не знала. Вообще-то вряд ли, Аннализа наверняка бы сказала.

Сейчас Кори сидела в гостиной одна, но прекрасно видела Аннализу и Люка на кухне. Он что-то шептал ей на ухо, она хихикала, Кори стало неловко, она отвернулась. Через некоторое время Кори снова посмотрела на них и быстро опустила глаза, наткнувшись на взгляд Люка, забравшегося к Аннализе под юбку.

Кори бросило в жар от смущения и гнева. Приглашение на коктейль всего лишь предлог. Он заманил их в квартиру, чтобы потом затащить в постель. Ну что ж, он волен, конечно, думать что угодно, но она уйдет сейчас же. Так бы и произошло, если бы не звонок в дверь.

Люк пошел открывать, Аннализа осталась на кухне. Увидев, как она снимает трусы, Кори осторожно прикрыла дверь и улыбнулась своим страхам. Но ее радость вмиг улетучилась, когда вошли гости.

Кори увидела отца, и, судя по его перекосившемуся лицу, он ее узнал.

Кори резко повернулась к Люку, но он уже обнимал спутницу Филиппа. В панике Кори снова взглянула на отца, тот побледнел, но держал себя в руках.

– Кори, – Люк взял ее за руку. – Позволь познакомить тебя с Филиппом и Октавией Дэнби. Филипп и Октавия, это Кори Браун, самый яркий, самый лучший ассистент режиссера на Ти-ви-дабл-ю.

Голова Кори пошла кругом. Конечно, Люк должен был знать, что это ее отец. А великолепная женщина с ним – ее мачеха. Но так ли это? Люк не подавал вида, а Кори никак не могла вспомнить, называла ли она ему имя отца. Люк явно недоумевал по поводу откровенного нежелания Кори обменяться рукопожатием и улыбнулся одними глазами, подбадривая.

Кори удалось пожать руку отцу, оба старательно избегали смотреть друг на друга. По его голосу чувствовалось, что он нервничает ничуть не меньше. Потом настала очередь Октавии, и, повернувшись к ней, Кори вдруг застыла от ужаса. В глазах Октавии, устремленных на Люка, отразился такой откровенный, ничем не скрываемый голод. Боже мой, неужели он и с ней спал! Не в силах взять себя в руки, Кори снова посмотрела на отца – заметил ли он этот взгляд жены. Но Филипп уже отвернулся к бару с коктейлями.

– Очень рада с вами познакомиться. – Кори почувствовала тонкие нежные пальцы Октавии и взглянула в ее холодные голубые глаза. Она с трудом удержалась, чтобы не отскочить. Никогда бы не поверила, что красота может быть такой отталкивающей. Безупречное алебастровое лицо выглядело слишком большим на стройной, как стебелек, шее; совершенно лишенное живости, тепла, оно казалось гротескным. Потом вдруг Октавия улыбнулась, но улыбка ничуть не изменила ее. Через секунду-другую Кори сообразила, что улыбка предназначалась не ей. Кори оглянулась, и вдруг весь мир перед ней завертелся колесом.

– Мама, папа! – воскликнула Аннализа, кидаясь через комнату к ним на шею.

Кори отступила, вот-вот упадет. Надо сесть. А лучше вообще убежать. Но она не могла двинуться с места. По поведению Люка нельзя было с уверенностью сказать, понимает ли он, что происходит, он не смотрел в ее сторону. Только бы вспомнить – называла ли она ему имя Филиппа. В общем, не исключено. Почему же тогда Люк не сказал ей, что знает Филиппа?

Нет, это не что иное, как совпадение. Ужасное, но совпадение. Но Боже мой, если Филипп – отец Аннализы, значит, она, Кори… Нет, это уже чересчур. Она снова посмотрела на отца, и тут до нее дошло: кроме всего прочего, отец – ее наниматель. Он же партнер Люка. Мужчина, чье имя Люк никогда не упоминал. И чье имя она по глупости ни разу не спросила.

Как в тумане, Кори наблюдала за Филиппом. Потягивая выпивку, он устроился в кресле возле стерео и, казалось, полностью погрузился в музыку. Аннализа, Октавия и Люк стояли перед картиной, обсуждая ее достоинства, и Кори, не зная, куда себя деть, села на диван.

С трудом ей удалось продержаться полчаса, самые худшие полчаса в ее жизни. Она видела отца краем глаза, по его резким движениям и капелькам пота на лбу было ясно, что он глубоко встревожен ее присутствием. Вместо гнева и раздражения Кори ощутила неизбывную грусть. Теперь понятно, что с такой, как Октавия, жизнь его превратилась в тяжкое бремя.

– Как дела? – улыбаясь, спросил его Люк.

Филипп встрепенулся, рассказал о встрече со своим племянником, бухгалтером Ти-ви-дабл-ю. Люк как хозяин дома обратился затем к Октавии, и Филипп снова ушел в себя. Интересно, знает ли он, размышляла Кори, что Люк спит с его женой? Это же видно невооруженным глазом. Дочери хотелось подбодрить отца, дать понять, что она не собирается открывать тайну своего рождения. Но конечно, это немыслимо. Что ж, у него есть Аннализа, и только круглый дурак не заметил бы, как он ее обожает. Тем не менее Филипп неловко держался и с Аннализой, словно ждал от нее какого-то подвоха. Боже, крупный, статный мужчина – и такой беспомощный и трусливый! Как побитый щенок. Она едва удержалась от желания встряхнуть его, напомнить, что он – мужчина, чего бы ему бояться? Кори перевела взгляд на Люка, и ее отвращение к Октавии возросло. Женщина беспрестанно касалась руки Люка, выспрашивала у них с Аннализой подробности передачи о проституции, нездоровый блеск ее глаз недвусмысленно свидетельствовал, что она уже возбудилась. Кори очень хотелось детально описать увиденное утром, чтобы Октавия заткнулась, но, видимо, лучше промолчать.

Аннализа тоже не очень-то уютно чувствовала себя. Ибо Октавия и не пыталась скрыть своего интереса к Люку. Они улыбались, нарочно заглядывали друг другу в глаза, отстраняя обиженную и смущенную Аннализу, которая никак не хотела отступать. Но всякий раз Октавия была тут как тут.

– Только представьте, – манерно протянула она, – тебя трахают да еще и деньги платят!

Не успела Кори удивиться такой вольности, вырвавшейся из стерильного рта Октавии, как та просто сразила девушку наповал:

– Да я бы с удовольствием подставила свою… под первого встречного. И не спускала бы глаз со столика, куда он должен положить деньги.

Кори резко повернулась к Филиппу. Тот тюфяк тюфяком сидел в кресле и, казалось, не слышал ни слова. Но Аннализа тотчас вспыхнула:

– Мама, это отвратительно, я никогда от тебя такого не слышала.

Октавия с Люком обменялись многозначительным взглядом.

– Прости, дорогая, – Октавия потрепала Аннализу по щеке. – Но в конце концов матери тоже люди. Конечно, напрасно я обмолвилась в твоем присутствии, извини.

– Думаю, ты должна извиниться и перед папой. И перед Кори.

Мать явно смутилась и, слегка недоумевая, повернулась к Кори.

– О, уверена, Кори и не такое слышала, – спокойно заметила она.

Все это очень смахивало на кошмарный сон, и Кори хотелось только одного – убежать отсюда, и как можно скорее. Очевидно, Октавия знает о ее связи с Люком. Она явно мстительная сучка, судя по тому, как обращается даже с собственной дочерью. Но при чем тут муж? Этот рогоносец трусливо забился в угол, и если Октавия наслышана о связи Кори с Люком, может, она в курсе, кто такая Кори? Вряд ли. Единственный человек, который держит в руках все нити происходящего, – Люк. Он спал со всеми: Октавией, Аннализой и Кори. Но зачем сводить их вместе? И вдруг глаза Кори округлились, она медленно повернулась к отцу. До нее наконец дошло – Люк страстно хотел унизить Филиппа!

Глаза Филиппа метнулись в сторону старшей дочери, но, встретившись с ней взглядом, он тут же стушевался. До Кори неожиданно донесся громкий смех Октавии, она повернулась, и ее чуть не стошнило. Женщина, тесно прижавшись к Люку унизанной кольцами маленькой ручкой, гладила ягодицы развратника. Слава Богу, не видела Аннализа, а Филиппу стоило лишь обернуться… отвратительно! Боже, скорее на улицу, вон из этого смрада духов и дыхания Октавии на свежий воздух! И Кори едва не выскочила из квартиры, но тут раздался звонок в дверь. Интересно, что за фокусы тут еще готовятся?!

Люк отвернулся от Октавии и Аннализы, взглянул на Кори и пошел открывать. Через несколько минут в комнате появились еще несколько человек, одетых так же безупречно, как Филипп и Октавия. Филипп поднялся им навстречу. Кори поверить не могла перемене, произошедшей с ним, когда он заговорил. Так мог говорить лишь преуспевающий бизнесмен, знающий себе цену в этом мире.

Он по-прежнему старался избегать глаз Кори, что не на шутку задевало ее. Люк же с Октавией шептались как ни в чем не бывало, бросая откровенные взгляды в ее сторону, потом вдруг рассмеялись. Она занервничала, захотелось броситься к Филиппу за поддержкой, в конце концов он ведь ее отец! Впрочем, шансов на успех у нее даже меньше, чем у Аннализы, пытавшейся оторвать мать от Люка. Господи, отец, – ей вдруг неудержимо захотелось расплакаться, – он подвел их обеих, и ее, и Аннализу! Казалось, его совсем не беспокоили страдания дочерей, но чутье подсказывало – он только пытается делать вид, на самом деле все совсем не так. Он тоже угнетен, взволнован, но даже и не думает их успокаивать. Филипп украдкой бросил взгляд на Люка, и Кори утвердилась в своей догадке – между ними что-то происходит. Гораздо более глубокое, чем состязание в мужской силе.

– Как ты думаешь, моя мать и Люк, они…

Аннализа смотрела на Кори сама не своя. Ведь это моя сестра, подумала Кори, и такой ребенок. Но черт побери, как же ее успокоить, как объяснить, что здесь творится, если сама не понимает?

Кори чуть не расплакалась, но, заметив панику в глазах Аннализы, улыбнулась и ласково дотронулась до ее щеки:

– Нет. Не думаю. Похоже, ты просто спятила из-за Люка.

Именно это и хотела услышать Аннализа: от Кори не ускользнуло, как изменилось выражение лица ее сестры. Просто необходимо что-то сделать, навсегда убрать его из жизни обеих! А еще хорошо бы понять, что за дела у Люка с Филиппом. Может, она и не в силах ничего изменить, но попытаться стоит. Невероятно, но она лелеяла надежду, что настанет день, когда она, Филипп и Аннализа заживут одной семьей.

Наутро Кори позвонила на работу и предупредила, что немного опоздает. Она уселась поудобнее, понимая, что беседа с Полой затянется, и уже потянулась к трубке, как вдруг раздался звонок. Удивительно, но это оказался отец.

– Я бы хотел встретиться с тобой завтра вечером, в пабе «Мэн ин зе Мун» на Уорлд-Энд. В восемь тридцать. Я буду ждать.

И прежде, чем Кори успела произнести хоть слово, в трубке раздались короткие гудки.

Как в тумане, Кори набрала номер Полы и довольно подробно поведала о событиях вчерашнего вечера, но о последнем звонке отца решила пока не упоминать.

– Не верю, – глухо отозвалась Пола, когда Кори закончила. – Просто не могу поверить. Боже мой, ты, наверное, спятила.

– Видимо, – согласилась Кори. – Но мне-то что со всем этим делать?

– Не представляю. Думаешь, Люк знает?

– Не уверена. Честно говоря, во время нашей первой встречи я столько выпила, что вообще ничего не помню из нашего разговора.

– Тогда, наверное, стоит его прямо так и спросить.

– Я тоже так думала, но если он не знает, что Филипп мой отец, признаюсь, не хотелось бы ему сообщать.

– А ты полагаешь, они как-то связаны? Значит, он все знает. Понимаешь, он же выставил тебя перед Филиппом. Боже, как все отвратительно!

– Мне почему-то кажется, Люк расскажет, в чем дело, пусть изложит свою версию. Тогда появится шанс узнать правду. И потом, если он не знает, что Филипп – мой отец, и выяснит от меня, я окажусь в невыгодном положении. Более того, он расскажет Аннализе, а я не хочу.

Пола усмехнулась:

– Ну, видать, ты по нему больше не сохнешь?

– Да я тебя умоляю! – воскликнула Кори. – Это же развратный тип, – ее даже передернуло. – Видела бы ты его с Октавией, и знаешь, скажу я тебе, за последнее время я наслушалась и насмотрелась всякого, но самое омерзительное ощущение осталось от нее. Она кажется грязнее самой последней проститутки.

Пола почему-то не откликнулась.

– Алло! О чем ты там задумалась?

– О Тэде Брэйтуэйте, – ответила Пола. – Тебе не приходило в голову, что он знал, кто такая Аннализа, сводя тебя с ней?

– Да, я уже думала, но уверена, он искренне хотел мне помочь.

– А ты не собираешься с ним поговорить?

– Нет, во всяком случае, пока.

– А Аннализа? Ты признаешься ей?

– Нет. Это дело Филиппа. Кстати, он мне только что звонил.

– Черт побери! Да что там творится такое! – воскликнула Пола. – Кори, признаюсь, мне даже страшновато. Я почему-то убеждена, Люк знает о тебе все.

– Возможно. Но я не собираюсь давать ему подтверждение.

– То есть ты не прочь выбраться из этой гнусной компании? – с надеждой в голосе спросила Пола.

– Именно, – ответила Кори. – И выбралась бы немедленно, если бы не Аннализа. Я очень боюсь за нее. – Ее снова передернуло. – Думаю, за всем этим стоит Люк. Интересно, что он скажет по поводу вчерашнего.

Однако на работе Люк и словом не обмолвился. Кори тоже играла в молчанку, решив не заговаривать о вчерашнем первой. Возможно, что-то прояснится при встрече с отцом. Но надежды рухнули, ибо утром позвонила секретарша Филиппа и предупредила, что он не сможет прийти.

Кристос Беннати, в рубашке навыпуск, развевающейся на теплом калифорнийском ветерке, засунув руки в карманы, расхаживал по террасе вокруг бассейна, прислушиваясь, как актеры обсуждают свои роли.

Сам он говорил очень мало, сейчас ему предстояло выяснить их отношение к этой таинственной вещи – «Прошлое живет в настоящем». Фильм обещал быть интригующим, в нем смещается время – и не раз, полно спецэффектов, трюков и несметное число действующих лиц. Но больше всего тревожили заглавные роли, у исполнителей которых должна быть ясная концепция воспроизводимых ими характеров. Пейдж Спенсер никогда не играла такую сложную роль, но, если ей помочь, она справится. Дэвид Истон Кристоса не слишком волновал: он хорошо работает за хорошие деньги, и на него всегда можно положиться. Истон уже добился успеха, он самый универсальный актер, с которым когда-либо работал Беннати. И самый настоящий трудяга.

Сейчас Истон терпеливо излагал, как он представляет переселение души героини Пейдж в героиню XVIII века.

Пейдж и остальные внимательно слушали, Кристос тоже, и хотя он видел роль несколько иначе, он готов был принять точку зрения Истона.

Через несколько минут Кристос улыбался Да, конечно, Истон снова вынул кролика из шляпы! Актер тоже улыбался, довольный произведенным впечатлением.

– Ну Беннати, ты сейчас просто лопнешь от восторга, – заметил Истон, разлегшись в шезлонге и отхлебнув минеральной воды.

– Ну если бы не знал, что ты обязательно выкинешь что-нибудь этакое, только чтобы обставить меня, тогда бы непременно, – засмеялся Кристос. – Черт возьми, где ты подхватил эту идею?

Истон пожал плечами. Весь мир уже использует подобное.

– Да так просто, ночью в голову пришло. Знаешь ведь, как бывает. Ну, Пейдж, золотко, как насчет того, чтобы попробовать?

Пейдж посмотрела на Кристоса, он ободряюще кивнул, и читка началась. В этой сцене были заняты несколько человек, и Кристос кивком головы давал знак вступать каждому последующему.

В итоге Кристос расхохотался и зааплодировал.

– Пейдж! Да ты способна затмить саму королеву Елизавету! Произношение потрясающее, ну просто потрясающее.

Пейдж сияла, Кристос посмотрела на Истона, тот едва заметно кивнул. Вначале он не был в восторге от выбора Кристоса на ведущую женскую роль, но теперь, и не впервые, он изменил свое мнение.

Кристос тоже оказался доволен выбором. С Пейдж легко работать – приятная интеллигентная женщина, притворявшаяся скромной простушкой. Она никогда не делала ни малейшей попытки соблазнить его, хотя оба – и Кристос и Истон – знали, что она умирает от желания. Она проводила время с Истоном, он был счастлив, к тому же Пейдж недвусмысленно дала понять, что невысокие мужчины не в ее вкусе. Истон хохотал, а Кристос по-детски радовался его реакции, потому что весь мир знал болезненное отношение Истона к своему росту.

– О’кей, – Кристос радостно потирал руки. – Думаю, на сегодня достаточно. Дэвид, Пейдж, вы получили от Женни книги по английской истории? Хорошо, тогда встретимся в пятницу.

– Я думаю, кроме косметики, нам потребуется парик, – сказал Истон, изображая манерно-медлительную речь Пейдж, и по-женски засеменил по дорожке к Кристосу, – чмок-чмок! – он вытянул к Кристосу губы.

– Убирайся вон! – притворно рассердился Кристос.

Он заметил нервный смешок Пейдж и почувствовал ее испуг – не сделают ли они из нее посмешище.

Кристос подмигнул ей:

– Ну, так как, золотко, ты свободна в пятницу?

Она скорчила гримаску:

– К сожалению, у меня примерка.

– Ладно, тогда работаем две недели подряд, начиная с понедельника. Каждый из вас получит расписание, но если захочется обсудить что-то заранее, в офисе вам помогут меня найти.

– А когда начинаются съемки в Британии? – поинтересовался Истон. – Моя госпожа жена хочет захватить с собой и детей.

– Конечно. Мы снимаем там с середины ноября и весь декабрь. На Рождество – домой, если уложимся в график. Ты подыскал себе нового ассистента? Или пусть Женни проверит, какой дом тебе арендовали?

– Все в порядке, – ответил Истон.

– Хорошо. А как тебе твоя ассистентка?

– О’кей, – откликнулась Пейдж. – Но может, поговорим о гриме?

– Валяй.

Чуть позже Кристос принял приглашение Истона на ужин, проводил их до машин и подождал, когда они выедут за ворота. Истон катил на своем «харлей-дэвидсоне», Кристос улыбнулся, заслышав грохот мотоцикла на Сансет. Большой ребенок! Не надо бы парню гонять с такой скоростью. Кристос любил Истона, его детей, и черт побери, он бы не хотел, чтобы с этим человеком что-то случилось.

Возвращаясь домой, Кристос все еще размышлял об Истоне. Он, конечно, переменчив, непостоянен, но Беннати всегда удавалось успокаивать его. Правда, Истон никогда не отступался от сцены, пока не достигал совершенства. Но Боже мой, при этом в радиусе двадцати ярдов все должны были попрятаться. Кристос ухмыльнулся. Сколько раз ему приходилось слышать то же самое про себя. Пейдж, конечно же, уже дрожала в ожидании шуточек его самого или Истона, поэтому и устроила сцену в гримерной. А все нервы. Теперь Кристосу надо успокаивать ее и Айдана, жертву инцидента. Важно дать понять Пейдж, что Айдан Старр лучший протезист в Голливуде. Конечно, у нее есть личный гример, но Айдану предстояло переделать ее лицо, руки, а для одной сцены – даже грудь. Кстати, именно из-за этого и произошла стычка. Пейдж играла старуху в декольте и очень боялась, что публика подумает, будто у нее отвисшая или высохшая грудь. Значит, надо снять ее обнаженной в сцене, где она играет молодую женщину. На сюжет это не влияет, а Пейдж была бы просто счастлива.

Кристос едва удержался от смеха, когда она его благодарила. Но когда дело дойдет до грима, она еще им покажет. Пейдж вообще-то кошечка и, видимо, решила показать коготки. Скоро все будут плясать под ее дудку. А вот Кристосу не следует сдаваться, несмотря на искушение. Особенно, когда она обращала к нему полный страсти взгляд, взъерошив гриву огненных волос. Впервые Пейдж проделала это перед камерой во время пробы. Он, черт побери, почувствовал эрекцию! С тех пор старался контролировать себя, но она его добивалась.

Кристос поднялся на террасу, прошел под белыми широкими арками на кухню к Женни.

– Что готовится?

– Пейдж Спенсер, вот кто, – ухмыльнулась Женни. – Бог мой, она буквально сгорает от страсти к тебе.

– А может, расскажешь что-нибудь поинтереснее? – хмыкнул Кристос. – Ну например, как там в Британии? Что нового?

Женни достала блокнот:

– Они успевают к твоему приезду. Но хотят знать, что поменяется после просмотра. Я им сказала, скорее всего диалоги, так?

Кристос кивнул.

– Хорошо, я им позвоню. – Она раскрыла блокнот на странице с сообщениями для него. – Фреда заказывает билеты для британской команды, но ей нужен список тех, кто поедет из Штатов.

– Завтра займемся этим мы с Фредди Бернсайдом, – ответил Кристос. – Что еще?

– Ох-хо-хо, – Женни покачала головой. – Нашему дорогому менеджеру только что поставили плохой диагноз.

– Он не сможет продолжить работу?

– Боюсь, что так. Но страховые агенты на это не купятся. Я нашла Стэна Роулинсона ему на смену.

Кристос взял яблоко и смачно откусил.

– И еще насчет агентов: они хотят обсудить трюки. А Кон Розенберг горит желанием встретиться вместе с Ричардом и поговорить по поводу спецэффектов в танцевальных сценах. Да, вот еще что: дизайнер по костюмам. Я договорилась на пятницу на утро, если нет других указаний. Ах, да, и не забудь – у тебя встреча в Блэк-Тауэр с Богом.

Кристос рассмеялся. Так Женни называла Бада Уинтерса, исполнительного директора «Универсал», который, конечно же, располагал апартаментами в гигантской башне возле Ланкершим-бульвар.

– Ладно. Это все? – Кристос направился в пристройку, где целый день работали два сценариста.

– Почти, – ответила Женни. – Еще звонил Люк Фитцпатрик, он просил передать, что был бы рад встретиться с тобой в Лондоне.

– Не беспокойся и не перезванивай ему, а если он снова прорежется, скажи, что я умер.

Женни нахмурилась, и он, перемахнув через перегородку в саду, удалился. Если бы она знала, с чем связан последний визит Фитцпатрика, она бы перестала упрекать его за поведение с этим ублюдком. Может, и стоит ей рассказать, у него почти нет секретов от Женни и ее мужа Ричарда. Просто очень не хотелось трепать имя Анжелики Уорн.

Кристос любил Анжелику больше всех женщин на свете. И она его любила. Во всяком случае, ему так казалось. Сейчас он уже сомневается, но вначале было хорошо… Целых два года! Плохо стало только в конце. Все произошло столь неожиданно, что Кристос до сих пор не может понять, что же случилось.

Анжелика иногда употребляла наркотики. Да черт побери, они оба этим баловались, просто желая чуток расслабиться, когда надо. Насколько ему было известно, Анжелика это делала только с ним. Но в ночь ее смерти стало ясно: причина ее ухода не в этом – у нее был другой мужчина.

Сейчас оставалось только благодарить Бога, что Хэнк Робертс, шеф детективов полицейского департамента Лос-Анджелеса, оказался рядом с ним, когда Анжелика позвонила ему из отеля на Беверли-Хиллз. Хэнк в качестве консультанта оценивал некоторые сцены фильма на вилле Беннати. Он и предложил подбросить Кристоса до отеля. А потом, лукаво прищурившись, попросил познакомить его с Анжеликой. Ну Кристос и повел его наверх, в номер.

Все происшедшее потом до сих пор не укладывается в голове у Кристоса. В последние минуты перед самоубийством Анжелика заявила, что во всем виновато интервью в «Лос-Анджелес таймс», в котором Кристос подтвердил, что Анжелика не будет звездой в его новом фильме и он не планирует на ней жениться. Это была чистая правда, хотя она с радостью бы выскочила за него замуж в любую минуту. Но Кристос не хотел пополнять статистику голливудских разводов, ведь только ими и кончались подобные браки. Они и так счастливы, без конца повторял он ей, нет оснований менять что-то. Наркотики, конечно, стимулировали ее нервозность, но чтобы до такой степени…

Анжелика начала с обвинений в публичном унижении ее с помощью «Лос-Анджелес таймс». Потрясенный неверным толкованием интервью, Кристос заявил, что его терпение лопнуло. В пылу схватки они забыли о присутствии Хэнка Робертса, который в отличие от Кристоса по глазам Анжелики определил, что она накачалась наркотиками. И как любой хороший полицейский, Хэнк чуял – развязка близка. Так оно и случилось, причем очень быстро.

И только благодаря Хэнку ничего не выплыло наружу. Публика никогда не узнает, что Анжелика Уорн была беременна. И Кристос никогда не узнает, чей это ребенок, поскольку она сгоряча выкрикнула что-то о сенаторе, с которым спала, желая заставить Кристоса ревновать. Самым печальным и унизительным для Кристоса было то, что он даже не подозревал о сопернике. Но он был. И сенатор позднее подтвердил это в частной беседе в кабинете у Хэнка Робертса.

Анжелика и сама не знала, кто отец ребенка.

– От кого-то из вас! – выпалила она. – И черт побери, какое мне теперь до этого дело. Но весь мир будет думать, что он твой, Кристос. И все узнают, что ты со мной сделал, ублюдок! – Она так быстро оказалась у окна, что ни Кристос, ни Робертс не сумели удержать ее, она вылетела в сад с четырнадцатого этажа.

Рядом с кроватью Робертс нашел записку. В ней на весь свет объявлялось, что она носит ребенка Кристоса, но Беннати отказался жениться, поэтому она собирается покончить жизнь самоубийством.

Слухи по поводу ее смерти были невыносимы. Пресса без конца мусолила эту тему. Коридорный подтвердил, что Кристос входил к Анжелике перед самой смертью, но то, что там был Хэнк Робертс, не разглашалось. Таким образом власти старались спасти доброе имя сенатора. Впрочем, полиция совершенно однозначно заявила для прессы, что никаких обвинений Кристосу Беннати не предъявлено.

Как удалось Люку Фитцпатрику про все пронюхать, Кристос не знал. Но Фитцпатрик откопал не все, он упустил очень важную информацию о Хэнке Робертсе.

Что собирался предпринять Люк – большой секрет, но Кристос и не будет ничего выяснять. Вероятно, шантаж. Фитцпатрик намекал, делал хитрые замечания насчет ребенка. Вот тогда-то Кристос и спихнул его в бассейн.

Кристос не стремился докопаться до сути, но всегда чувствовал в Фитцпатрике что-то нездоровое. Беннати несколько раз пытался порвать их отношения. Но Фитцпатрик все никак не отставал. Что ж, все, баста. Пусть только попробует приблизиться к нему, Беннати покончит с этим сукиным сыном.