Текст книги "Слезы счастья"
Автор книги: Сьюзен Льюис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
Жалость к себе всегда вызывала у Дэвида отвращение, и он никогда раньше не поддавался этой слабости, даже в самые страшные дни болезни Катрины. Тогда его чувства были устремлены к жене и дочери, но теперь его захлестывала скорбь по своей жалкой, унылой персоне. Почему это происходит? В чем смысл? Какую пользу может принести кому-нибудь, и тем более ему, эта страшная болезнь? Ему хотелось разнести на части компьютер, разбить стены, хотелось рвать и метать перед лицом злого рока, поражавшего его сейчас. Бессмысленно. Во всех остальных отношениях он нормальный, здоровый мужчина. У него молодая жена – женщина, страстную любовь к которой он хранил в душе долгие годы. Почему им дали второй шанс и тут же опять растоптали его с такой жестокостью?
Когда он наконец поднял голову и посмотрел на экран монитора, ужас так глубоко вонзил в него когти, что яростный крик протеста чуть не прорвался наружу. Господи, нет! Что угодно, что угодно, только не это...
Не в силах читать дальше, он закрыл окно и поднялся на ноги. Пора идти, и к тому времени, как он доберется до Розалинд, нужно как-то собраться с духом и силами и вести себя, как будто ничего не происходит. Это к нему не относится, скажет он себе. Он где-то что-то понял неправильно, и результаты тестов это подтвердят. Он схватится за эту последнюю соломинку надежды, призрачную, как лунный луч, и с ее помощью вернет себе равновесие. Иначе – в таком состоянии, как сейчас, – он не спрячет своих страхов от близких людей и тем более не найдет в себе смелости пройти через то, с чем еще предстояло столкнуться.
Не будь Розалинд такой взвинченной после тяжелого и обидного телефонного разговора с Джерри, она могла бы искреннее порадоваться восторженному воплю Лоуренса, когда тот увидел, что из машины Дэвида выскакивает Люси.
Он пулей вылетел из дома и кинулся к собаке, обнажив зубы в самой широкой улыбке, какую только видела на его лице Розалинд, и раскинув руки в манере, которую Джерри называл «разбегом аэроплана». Когда мальчик стиснул Люси в неистовых объятиях и позволил ей лизнуть себя в лицо, Розалинд почти не удивилась этому редкому жесту. Она просто посмотрела на сына затуманенными, налитыми кровью глазами, а потом перевела их на отца. Явно наслаждаясь этой встречей старых друзей, он пытался ухватиться за метелку хвоста Люси.
Перекинувшись парой слов с Лоуренсом, который чуть не сбежал вместе с Люси, даже не сказав «привет», Дэвид пошел к дому и, заметив ее в окне, помахал рукой.
Вспомнив о бокале с вином, который остался на подставке для сушки, Розалинд быстро вылила его содержимое в раковину и как раз закрывала посудомоечную машину, когда в кухню вошел отец.
– Не знала, что ты привезешь сегодня собаку, – сказала она, подставляя щеку для поцелуя.
– Надеюсь, это не проблема, – отозвался он, угощаясь водой из холодильника, – потому что я собирался сказать, что она может остаться у вас, если ты этого захочешь.
Розалинд издала какое-то невнятное бормотание, а потом сказала:
– Хорошо. Надолго?
– Навсегда, – ответил он. – Я привез ее подстилку и... – он нахмурился и сделал глубокий вдох, – ... так что она может быть собакой Лоуренса, если ты готова ее взять.
Махнув рукой, Розалинд сказала:
– Ладно, почему нет? Лоуренсу хочется...
Внимательнее присмотревшись к ней, Дэвид сказал:
– Что-то случилось? Ты плакала.
Она замотала головой, но в глазах у нее стояли слезы.
– Я только что разговаривала с Джерри, – прерывающимся голосом сказала она. – Он по-прежнему отказывается возвращаться домой и даже обсуждать, как нам быть дальше.
Прежде чем Дэвид успел ответить, зазвонил телефон, и Розалинд так быстро схватила трубку, что чуть не уронила ее.
– Алло? – сказала она, явно надеясь, что это Джерри.
– Привет, дорогая, это я, – объявила Ди. – Просто звоню сказать, что мы вернулись из Испании, так что заходи в гости в любое время, когда...
– Отлично, – пролепетала Розалинд. Разочарование было таким сокрушительным, что выдавить из себя слова казалось почти невозможным. – Придете на обед в субботу? – почти машинально пригласила она.
– Конечно. Жду с нетерпением. Как у тебя дела? Есть новости, сама знаешь от кого?
– С новостями негусто, – ответила Розалинд, решив не вдаваться в подробности. Что ищет отец? Какого черта он открывает все ящики на кухне?
– Бог ты мой, – пробормотала Ди. – Как плохо, что меня не было рядом, когда это случилось. Но я уверена, все наладится.
– Да, – отозвалась Розалинд, совершенно не разделяя этой уверенности.
– А как папа? Ты часто его видишь?
По правде говоря, на этих летних каникулах она видела отца гораздо реже, чем он обещал. Но она не станет говорить об этом при нем, потому что не хочет ссориться. Вслух она сказала:
– Он сейчас рядом со мной. Могу дать ему трубку, если хочешь.
Розалинд хотела рассказать тетке, как она в последнее время досадует на отца, как он расстраивает бухгалтеров, заявляя, что они допускают ошибки, тогда как, по их словам, неправ он сам. Раньше он никогда не сомневался в них, считал их слово окончательным во всем, что касалось финансов компании, поэтому теперь она не знала, кому верить. Впрочем, она даже не была уверена, насколько ее это волнует, учитывая все происходящее. Возможно, если с отцом поговорит Ди, она добьется от него больше толку.
– Нет-нет, не надо. Просто передай от меня привет, – сказала Ди. – Я обо всем его расспрошу, как только распакую чемоданы и приведу себя в порядок. Уиллс и Дейзи пробудут у меня до завтра, так что, если заглянешь в гости, они будут рады тебя видеть.
– Спасибо, – пробормотала Розалинд и, повесив трубку, бросила короткий взгляд в сторону отца. Похоже, он отчаялся найти то, что искал, а может, уже нашел.
– Садись и выпей чего-нибудь, если хочешь, – удивив ее, сказал отец. Он отодвинул стул и усадил ее. – Есть открытая бутылка?
– В дверце холодильника, – вяло проговорила Розалинд. – Это была Ди, если ты не догадался.
– Догадался, – ответил отец. Поставив перед ней бокал вина, он тоже сел и достал блокнот, с которым в последнее время почти не расставался. Пробежав глазами по записям, как будто хотел убедиться, что располагает временем, чтобы заняться этим вопросом, прежде чем переходить к следующему, он сказал:
– Да, собака. Мне нужно знать... Прежде чем я скажу... Есть одно...
– Говори уже, что там такое, – вскипела Розалинд.
– Я пытаюсь спросить, – быстро проговорил он, – будешь ли ты... я не хочу сказать...
– Я так не могу, – сдавленно сказала она, поднимаясь на ноги.
– Ты рада собаке? – торопливо спросил Дэвид. – Прежде чем я скажу Лоуренсу...
– Он этого хочет, так почему нет?
– Но собака – большая обуза.
– Знаю. Ничего страшного. Разберемся.
– Розалинд, сядь! – ни с того ни с сего гаркнул он.
Она послушно опустилась на стул и, увидев, что гнев в его глазах сменяется тревогой, почувствовала, что ее переполняет чувство вины. Зачем она вымещает на нем свое раздражение?
Отец взял ее за руку и мягко проговорил:
– Ты знаешь, кому принадлежит эта собака, поэтому, пожалуйста, скажи мне... Я должен знать, что это никак не повлияет на то, как ты будешь с ней обращаться.
Розалинд не сразу поняла, о чем он говорит, а поняв, бросила на него недоуменный взгляд.
– Неужели ты в самом деле думаешь, что я могу плохо обращаться с животным? – сказала она. – Люси не виновата, что принадлежит ей. У нее в этом вопросе не было выбора.
– Не было, – согласился отец. – Но мы с Лизой поговорили, и она хочет сделать это для Лоуренса. Если для тебя это проблема...
– Пап, я не хочу сейчас об этом говорить, – сказала Розалинд, убирая руку. – Мы с удовольствием примем собаку, если ты это хочешь услышать. Прости, мне просто ничего в голову не идет, пока между нами с Джерри такое происходит.
Дэвид со вздохом откинулся на спинку стула.
– Вообще-то, – сказал он, снова поглядывая на блокнот, – у меня есть новости.
Розалинд подняла на него полный надежды взгляд. Папа виделся с Джерри. Папа, как всегда, все уладит.
– Он звонил мне вчера вечером, – сказал Дэвид. – На следующей неделе он будет в Лондоне и хочет со мной встретиться.
Сердце Розалинд забилось между надеждой и страхом.
– Что ты сказал? – спросила она, попытавшись представить, что это может означать, и потерпев неудачу. – Ты пойдешь? Ах, папа, пожалуйста, скажи, что пойдешь!
– Конечно, – пообещал Дэвид и, схватив обе ее ладони, крепко сжал их. – Я сяду на лондонский поезд и выйду в Паддингтоне, – шутливо проговорил он, – и все мы знаем, как зовут медвежонка, который там живет.
Понимая, что детские сюсюканья могли скрашивать отцу тяготы взрослой жизни, Розалинд постаралась не показывать своего раздражения, когда высвободила руки и пошла к холодильнику.
Лиза стояла у парадной двери и наблюдала за Дэвидом, который находился в конце подъездной аллеи. Похоже, он пытался открыть ворота, но если так, она не могла понять, почему он не воспользуется пультом дистанционного управления. Возможно, он обнаружил поломку и пытается ее исправить. Решив подойти и узнать, может ли она чем-то помочь, Лиза закрыла дверь на задвижку и пошла к Дэвиду.
– Какая-то проблема? – спросила она, приблизившись достаточно, чтобы он мог ее слышать.
Не оборачиваясь, Дэвид ответил:
– Кажется, я не могу открыть ворота.
У Лизы тревожно екнуло сердце, когда она увидела в его руках ключи от машины, которыми он, видимо, пытался воспользоваться для открывания ворот.
– Они электрические, – напомнила она.
Дэвид, выглядевший рассерженным и напряженным, повернулся и посмотрел на нее.
– Куда ты идешь? – спросила она.
– Я просто хочу выйти, – сообщил ей Дэвид и, схватившись за вертикальные прутья, изо всех сил потянул их на себя.
– Не делай этого, ты поранишься или повредишь... Дэвид, ворота электрические. Мы открываем их пультом дистанционного управления. Ты делаешь это каждый день, так почему ты...
– Просто открой их, хорошо? – зло перебил он.
– Не открою, пока ты не скажешь мне, куда идешь.
– Это еще что такое? – зарычал он. – Я хочу выйти на прогулку и вдруг оказываюсь запертым в собственном доме, как заключенный. Будь добра, открой ворота.
Осознав, что дальнейшие пререкания только разъярят Дэвида еще больше, она взяла у него ключи от машины и подошла к «мерседесу». Включив зажигание, она нажала кнопку на тыльной стороне зеркала, и ворота начали разъезжаться.
Не говоря больше ни слова, Дэвид прошел через них и зашагал по дороге.
У Лизы было искушение пойти следом. Но, поскольку ее не прельщала идея передвигаться короткими перебежками от тени к тени и от куста к кусту в попытках остаться незамеченной, она подождала, пока створки ворот опять съедутся вместе, и вернулась в дом.
Налив себе кофе, Лиза в задумчивости остановилась перед телефоном. Она чувствовала необходимость рассказать Эми о том, что только что произошло, но с тех пор, как та объявила о планах переехать в Австралию, Лиза решила не изливать ей душу по каждому поводу. Было бы нечестно нагружать своими проблемами и без того занятую по горло сестру. И потом, пора привыкать, что с Эми не всегда будет легко связаться.
Вторым человеком, которому Лизе хотелось позвонить, была Розалинд. Но если Розалинд в сердцах бросит трубку или, что еще хуже, расскажет отцу причину, по которой Лиза вышла на связь... Учитывая, каким переменчивым бывало настроение Дэвида в последнее время, Лиза не особенно желала представлять, какая сцена могла последовать.
В конце концов она решила вернуться к себе в кабинет, где уже пыталась сегодня сосредоточиться на второй главе книги, пока не услышала, что Дэвид выходит из парадной двери. Сегодня утром они были как чужие люди под одной крышей, и это сбивало с толку и расстраивало больше обычного, учитывая, какой прекрасный вечер они провели вчера. Дэвид приготовил ужин, они зажгли свечи и открыли бутылку дорогого вина, и он похвалил ее за то, как чудесно она обустраивает дом. Лиза не сказала ему, потому что тогда это было не к месту, что начинает охладевать к их новому жилью. Она никогда не будет отрицать, что это изысканный особняк и что любой гордился бы таким домом, но теперь бывали дни, когда ее почти до краев переполняло чувство, будто она зажата внутри него, а он вот-вот рухнет, погребая ее под своими стенами. Лиза понимала, что эти ощущения связаны с неопределенностью между ней и Дэвидом. Но легче от этого не становилось, тем более что страх перед домом еще больше отвращал ее от супружеской жизни.
Лиза почти вернулась на свое рабочее место, но тут заметила, что дверь в кабинет Дэвида открыта, и, плохо представляя зачем, все-таки зашла внутрь и села за его письменный стол. Все вроде было на своих местах: папки с текущими делами округа – в одном конце, ее фотография вместе с фотографиями Розалинд и Лоуренса – в другом, а посередине – открытый и включенный ноутбук Дэвида. Поставив чашку с кофе на подставку рядом с клавиатурой, Лиза открыла правый верхний ящик стола и, к своему удивлению, обнаружила там маленький черный блокнот, который Дэвид обычно повсюду носил с собой. Закрыв этот ящик, она потянула ручку следующего и почувствовала, как екнуло в груди при виде того, что оказалось внутри. Не мог же Дэвид найти ее кошелек и не сказать ей об этом? Может, забыл?
Взяв кошелек в руки, Лиза открыла его и обнаружила в кармашках все свои карточки, а в отделении на «молнии» – около сорока фунтов наличными. Все было на месте. Даже чеки на покупки, которые она делала в тот день, когда потеряла его, никуда не исчезли.
Чувствуя себя немного странно, Лиза положила кошелек на стол и, вернувшись к верхнему ящику, достала блокнот. На обороте обложки были четко выведены оба адреса Дэвида, лондонский и бристольский, и все три телефонных номера. Далее следовал список, который вызвал у Лизы весьма противоречивые чувства.
Напротив слова «жена» Дэвид написал: «Катрина (умерла); Лиза». Ниже шел такой столбик:
«Дочь – Розалинд; внук – Лоуренс; зять – Джерри; невестка – Ди; руководитель аппарата – Майлз»...
И так далее по всем ключевым людям в его жизни. Напиши это ребенок, Лиза, вероятно, сочла бы это милым. Но тот факт, что список составил Дэвид, производил тревожное и даже странное впечатление.
Вверху титульного листа большими буквами было написано: «Дата и время – в правом нижнем углу монитора». Ниже значилась дата в августе, служившая, видимо, заголовком всему, что Дэвиду надо было сделать в тот день. На следующей странице – такая же картина, и так далее, почти как в ежедневнике, только записи гораздо подробнее, чем Лизе казалось необходимым. Они больше походили на команды, чем на напоминания, с пометками вроде: «Собака Люси: принадлежит Лизе, Лиза отдает Лоуренсу, но должна быть уверена, что Розалинд будет хорошо с ней обращаться». Или вот: «Позвонить Майлзу, чтобы обсудить организацию партийной конференции, включая название гостиницы, как туда добраться, и пусть позаботится, чтобы без интервью и выступлений».
Дойдя до записи в понедельник текущей недели (сегодня был четверг), Лиза почувствовала, что у нее похолодело сердце.
Откинувшись на спинку кресла, она зажала рот рукой и попыталась убедить себя, что неправильно поняла. Вот только запись была такой ясной, что ее просто невозможно было прочесть никак иначе. У нее закружилась голова, когда она представила, как Дэвид шаг за шагом проходил все, что так аккуратно зафиксировал на бумаге. Это настолько шокировало ее, что она почти не в силах была этого вынести. Почему он не сказал ей? Что заставило его решить, будто он должен проходить через такое в одиночестве? Разве только с ним была Розалинд... Но в блокноте о ней не упоминалось, и, учитывая, как подробно описывалось все остальное, казалось маловероятным, чтобы Дэвид забыл сделать о ней отметку.
Открыв электронную почту Дэвида, Лиза принялась искать послания, которые могли больше рассказать о записи в понедельник, но ничего не нашла. Тогда она взялась за поиск в «Гугле», надеясь, что это прольет какой-то свет на ситуацию. Несколько минут она смотрела на экран, не в силах сдвинуться с места и понимая, что предпочла бы найти порно, чем то, что было у нее сейчас перед глазами. Это не укладывалось в голове и в то же время давало всему исчерпывающее объяснение, от которого кровь стыла в жилах.
Нельзя сказать, что подобное никогда не приходило ей в голову. Признаться, такие мысли иногда мелькали у нее в голове, но она отмахивалась от них, зная, что так всегда говорят или думают о людях, которые становятся забывчивыми или ведут себя необычно. Но это всего лишь ирония, а не диагноз. Этого не могло случиться на самом деле, потому что Дэвид слишком молод. Эта болезнь поражает стариков, а не таких мужчин в расцвете сил, как он.
Дрожащими руками Лиза снова взяла блокнот и открыла его на сегодняшней дате, надеясь узнать, где Дэвид может находиться сейчас. Хотя вверху страницы он аккуратно вывел день, месяц и год, дальше ничего не было до следующего понедельника, где значилось «BRACE», а напротив – время: десять тридцать. После следовало подробное описание маршрута и места для парковки.
Быстро набрав в «Гугле» «BRACE», Лиза почувствовала, что начинает паниковать при виде первых результатов. Вариантов значения было несколько: брекеты для зубов, корсет для фиксации шейных позвонков и даже поп-певец по имени Брейс. Но Лиза сразу поняла, какой относится к Дэвиду.
– Что ты делаешь? – спросил он с порога.
Вздрогнув, Лиза обернулась и посмотрела на мужа. Она попыталась заговорить, но слова застряли у нее в горле. Потом, увидев, как зол и напуган Дэвид, она быстро подошла к нему и обвила руками.
– Почему ты мне не сказал? – сказала она, задыхаясь от слез. – Я думала... Я не знала... Ах, Дэвид, нужно было мне рассказать.
Сначала он стоял, скованный и неподвижный, но потом обхватил Лизу руками и крепко-крепко прижал к себе, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи.
Спустя некоторое время Дэвид стоял у окна гостиной, глядя, как холмы заливает дождь. Лиза наблюдала за ним с дивана, чувствуя, что ее сердце переполняется тем же страхом, который наверняка лежал камнем на его. Она гадала, что сейчас творится в мыслях мужа. Сомнения, муки и страх того, с чем он, возможно, столкнулся, были, наверное, ужасны и жестоки настолько, что она даже не могла себе представить. При мысли о том, через что проходил Дэвид последние несколько недель, о напряжении и тревоге, обследованиях, сканированиях и бесконечном ожидании, которое тянулось до сих пор, Лизе хотелось рыдать. Какой глупой и бесчувственной она, должно быть, выглядела все это время.
Как будто почувствовав на себе ее взгляд, Дэвид повернулся к ней.
– Я не знал, как открыть ворота, – проговорил он. – Представляешь? Я не знал, как открыть эти чертовы ворота!
Лиза чувствовала себя настолько беспомощной, что не находила слов.
– Это не имеет значения, – с нежностью сказала она.
– Имеет, все имеет значение, я просто...
Когда он смолк, Лиза позволила тишине улечься, а потом, собравшись с духом, сказала:
– Я читала твой блокнот, поэтому знаю, что ты проходил обследование, в том числе компьютерную томографию.
Дэвид как будто слышал ее, но его мысли, похоже, были далеко, а взгляд скользил мимо ее глаз.
– На следующий прием в понедельник я поеду с тобой, – сказала она.
Дэвид мельком встретился с ней взглядом и опять опустил глаза.
– Мне не нужно дальше обследоваться, чтобы понять, что не так, – резко проговорил он. – Ты видишь, какой я стал, ты читала сайты...
– Ты не можешь просто не пойти...
– Ты знаешь, что это, Лиза, – зло выкрикнул он. – Ты не хуже меня можешь разобраться в симптомах, так почему бы тебе не избавить меня от поездки и не поставить диагноз самой? У этого есть название, произнеси его.
– Дэвид, прекрати...
– Я хочу, чтобы ты произнесла это вслух.
– Я не буду ничего говорить, потому что не знаю, что это.
– Нет, потому что тебе страшно это произносить. А мне нет. У меня одна из форм слабоумия, Лиза, и какой бы именно она ни была, мы оба знаем, что возврата нет. Поэтому нет, ты не можешь поехать со мной в понедельник. Это не твоя проблема, а моя. И я сам буду с ней разбираться.
Подойдя к нему, Лиза крепко сжала его руки и заставила посмотреть на себя.
– Если то, что я прочла в твоем блокноте, верно, – почти прокричала она, – мы пока еще ничего не знаем наверняка. Так что, пожалуйста, перестань спешить с выводами насчет того, что с тобой. Это работа специалистов. И что бы ты ни говорил, я поеду с тобой в понедельник, так что не пытайся больше спорить, не трать силы.
