Текст книги "Слезы счастья"

Автор книги: Сьюзен Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 22

В канун Рождества Дэвид сообщил Лизе, что на следующий день поедет обедать к Розалинд.

– Я вернусь к ужину, – заверил он, – но...

– Ни за что! – гневно перебила Лиза. – Это первое Рождество, которое мы встречаем как муж и жена, так что ни черта я не позволю тебе бросать меня одну.

Он замялся.

– Я же сказал, что вернусь...

– А я сказала нет. Моя мать и племянница улетели в Австралию, а все друзья уже имеют к этому времени другие планы... В любом случае об этом не может быть и речи. Я хочу провести Рождество с тобой, здесь, в нашем новом доме, под нашей замечательной елочкой... – Слезы туманили ей глаза, еще больше распаляя гнев. Стукнув кулаком по столешнице, она крикнула: – Не могу поверить, что ты ставишь ее на первое место. Я твоя жена, черт побери! Мое мнение не в счет?

– Разумеется, я считаюсь с твоим мнением, и это... Я не ставлю ее на первое место. Мне нужно быть с вами обеими, и я не вижу другого способа этого добиться.

Несмотря на то, каким растерянным и беспомощным выглядел Дэвид, а может, именно поэтому, Лиза вскипела еще больше.

– Мы праздновали бы все вместе, – выпалила она, – стукни ты своим чертовым кулаком и запрети ей тобою командовать.

– Она моя дочь, – тихо проговорил он. – Я должен уделять ей время.

– Тогда сходи к ней на день рождественских подарков[38]38
  На Западе принято дарить рождественские подарки 26 декабря.


[Закрыть]. А еще лучше пригласи ее сюда и заставь со мной поговорить, потому что нам – тебе – нельзя так дальше жить. Это безумие, абсурд, и боюсь, что мое терпение скоро лопнет.

Приложив к голове руку, Дэвид сказал:

– Я знаю, ты права, но... Мне по-прежнему кажется, что она еще не готова к этому. Она бывает очень... Я не хочу, чтобы она обидела тебя.

Лизу трясло от ярости.

– И сделаешь это за нее, бросив меня завтра одну, – взвыла она, – в то время как за ее столом будет тетя, двоюродный брат, сын и бог знает кто еще?

– Ди улетела в Испанию с Уиллсом и... его девушкой. – Умоляя взглядом о понимании, он сказал: – Я съезжу буквально на пару часиков и попытаюсь убедить ее, что нам нужно собраться всем вместе.

Лизе хотелось сражаться и победить, заставить Дэвида понять, что это неверное решение, но она вдруг почувствовала себя слишком обессиленной, чтобы продолжать.

– Разговор еще не окончен, – зло предупредила она и, схватив телефон, побежала наверх, чтобы закрыться в спальне.

Она знала, что физически слабой и излишне эмоциональной ее делает непрерывное напряжение от всего происходящего, но это знание не помогало ей перебороть себя. Она даже подумывала над тем, чтобы сходить к врачу и попросить какой-нибудь тоник, который вернул бы ее телу энергию, а та, в свою очередь, могла бы поднять ее дух. Но в последнее время она была так занята, пытаясь реализовать новую благотворительную идею Дэвида, впитывая всю доступную информацию о том, как ей поддерживать их обоих в грядущие недели, месяцы и годы, и придумывая романтическое Рождество à deux [39]39
  На двоих (фр.).


[Закрыть], что у нее не было времени записаться на прием. Может быть, она все-таки пойдет к врачу после праздников. А пока что черта с два она позволит Розалинд пройтись каленым железом по ее планам на завтра. Вполне возможно, что это последнее Рождество, когда Дэвид будет в таком хорошем состоянии. Лиза не предполагала, что он деградирует настолько быстро, но кто знает? В любом случае никто не отменял того факта, что для них как для семейной пары это первое Рождество и первое Рождество в этом доме, который она так замечательно украсила. Так что в ее желании провести его с Дэвидом не может быть ничего неумеренного и эгоистичного, особенно если учесть, что он и так был в полном распоряжении Розалинд последние двадцать или даже больше рождественских праздников подряд.

К тому времени как Дэвид поднялся в спальню, Лиза настолько крепко уснула, что заметила его только ближе к утру, когда проснулась и увидела, что он лежит рядом и смотрит в темноту.

Не сразу вспомнив, что они поссорились, Лиза протянула руку к его лицу.

– С тобой все в порядке? – пролепетала она.

– Да, все нормально, – прошептал Дэвид, приподнимая руку, чтобы Лиза придвинулась ближе. Когда она устроилась у него на плече, он поцеловал ее в лоб и сказал: – Спи, спи.

Хотя Лиза видела, что Дэвид расстроен и встревожен, и вспомнила, что сама была тому причиной, ее веки были такими тяжелыми, а усталость такой темной и непобедимой, что, не сумев произнести больше ни слова, она опять провалилась в забытье.

Проснувшись утром, Лиза по-прежнему чувствовала себя усталой, а все тело так разболелось, что подняться с постели казалось непосильной задачей. Когда она все-таки попыталась встать, голова закружилась так сильно, что на какой-то ужасный миг ей показалось, что она упадет в обморок. Потом, осознав, что горло печет, а голова пульсирует болью, Лиза повалилась обратно на подушки и подтянула пуховое одеяло к подбородку. Она понятия не имела, который час и где может быть Дэвид, но сейчас у нее не было сил даже думать об этом. Ей лишь хотелось провалиться обратно в сон.

Когда она проснулась в следующий раз, Дэвид сидел на краю кровати, полностью одетый. В лице его читалось беспокойство.

– Ты в порядке? – ласково спросил он. – Я пытался разбудить тебя, но ты спала как убитая.

– Кажется, у меня грипп, – прохрипела она.

Он кивнул, соглашаясь.

– Принести тебе что-нибудь? – предложил он.

Она покачала головой.

– Который час?

– Почти полдень.

Изумившись, она повернулась и посмотрела на часы.

– С Рождеством, – с улыбкой шепнул Дэвид.

Почувствовав, как жжет в груди от воспоминаний о вчерашнем дне, Лиза спросила:

– Ты все-таки едешь к Розалинд?

– Да, но...

Она подняла руку.

– Я не хочу слушать твоих оправданий, – хрипло сказала она. – Сегодня твое место здесь, со мной, а не с ней. Ты можешь поехать туда завтра или послезавтра...

– Она ждет меня сейчас.

– И мы, разумеется, не можем ее подвести, верно? – бросила она в ответ, и больное горло только усилило горечь ее слов.

– Я вернусь к шести, – пообещал Дэвид.

– К шести! – попыталась выкрикнуть она. – Я думала, ты собирался туда на пару часов, и, если ты не заметил, я не очень хорошо себя чувствую.

Дэвид выглядел должным образом виноватым.

– Тебе нужно поспать, – сказал он, – ты даже не заметишь, что меня нет.

– Замечу, и шесть часов это слишком долго.

Дэвид вздохнул и сказал:

– Мы вряд ли сядем за стол раньше трех, и не могу же я сразу, как поедим, встать и уйти.

Когда Лиза осознала, что если Дэвид поест так поздно, то будет напрасной тратой времени стаскивать себя с кровати и готовить что-то к его возвращению, ей оставалось только пожалеть, что у нее нет сил встряхнуть его за плечи, наорать на него или просто встать и уйти от него к чертовой матери. Но телесная слабость так сковала ее, а слезы так близко подступили к глазам, что она просто сказала:

– Ты слаб, Дэвид, и невнимателен, и, если бы я для тебя хоть что-то значила, ты бы этого не делал.

– Ты значишь для меня все, – тихо сказал он, – но, пожалуйста, попытайся понять, что дочь и внук тоже мне небезразличны.

Приняв тот факт, что Дэвида ей не переубедить, она отвернулась от него и зарылась лицом в подушку, желая быть сейчас где угодно, но только не здесь.

– Я принесу тебе горячей воды с медом, – сказал он и, поднявшись с кровати, беззвучно вышел из комнаты.

Несколько минут спустя Лиза услышала, как закрылись парадные двери и открылись ворота гаража. Очевидно, Дэвид забыл о напитке, и это почему-то расстроило ее больше самого факта, что он ушел. Когда слезы побежали по ее щекам, жалость к себе и гнев по отношению к Дэвиду стали настолько жгучими, что, будь у нее силы, она бы позвонила Тони и попросила забрать ее отсюда. Только Тони сейчас катается на лыжах в Гштаде, и Лиза горько сожалела, что сама сейчас не там, не веселится по полной программе, как бывало в их прежние беспечные дни. Что угодно, лишь бы не лежать здесь в ловушке у жара, жалости к себе и всего того проклятого кошмара, в который превратилась ее жизнь.

– Это не брак, – хрипела она в трубку, когда позднее дозвонилась Эми, – это шутка, которую сыграл со мной кто-то там, наверху, и теперь я совершенно гадко себя чувствую, оттого что сказала это, ведь что такое мои проблемы по сравнению с тем, что переживает Дэвид?

– Это не состязание, – напомнила Эми, – и я, конечно, не настаиваю, но мне тоже кажется, Дэвид зря сегодня поехал к Розалинд. Что поделаешь, он уже там, а у тебя, честно говоря, такой жуткий голос, что тебе, думаю, лучше вернуться в постель.

– Я и так в постели, но я так проголодалась, что могла бы сама проглотить целую индейку. Боже мой! – взвыла она, когда при воспоминании о планах на этот день на глаза навернулись слезы. – Почему я сижу здесь одна, ты далеко, а Дэвид решил поехать к дочке? Я уже ничего не понимаю и жалею, что вообще вышла замуж. Это не значит, что я не люблю Дэвида, я люблю его, но я так злюсь на него...

– Лиза, ты явно настолько нездорова, что тебе лучше забыть, какой сегодня день, и попытаться еще поспать.

– Я еще не говорила с мамой и Рокси.

– Хорошо, я дам им трубку, но обещай, что потом ты сделаешь, как тебе сказано.

Дрожащим голосом Лиза сказала:

– Хорошо, обещаю. Как жалко, что тебя нет рядом!

– Мне тоже жалко, но я далеко, так что звони, когда захочешь, но сначала поспи.

Было почти три часа, когда Лиза снова проснулась с температурой и болью во всем теле. Однако выждав несколько минут и спокойно опустив тот факт, что ее ужасно обделили вниманием и заботой, оценив свое самочувствие, она решила, что ей вполне хватит сил спуститься вниз. Нужно что-то поесть, иначе она в самом деле упадет в обморок, а сейчас она и родную мать променяла бы на кусочек гренки.

Натянув на себя старый спортивный костюм и болезненно морщась, она провела по волосам расческой, спустилась вниз, готовясь опустошить холодильник. К ее удивлению, на подносе, рядом с чашкой уже остывшей и пахнущей медом и лимоном воды, стояла накрытая пленкой тарелка с копченым лососем. Значит, Дэвид все-таки приготовил ей напиток и даже догадался приготовить поесть, только забыл подняться наверх.

В очередной раз оказавшись на грани слез, Лиза оторвала кусок бумажного полотенца, чтобы промокнуть глаза и высморкать нос. Потом, развернув открытку, которую оставил для нее Дэвид, она прочла, что там написано, и начала всхлипывать.

Я не хочу огорчать тебя сегодня или толкать на сожаления о минувшем,

Но пока ясность не рассорилась со мной, я хочу попросить об одолжении:

Когда я уйду, позволишь ли ты взять с собой маленькую частичку тебя?

Ничего такого, чего бы тебе потом недоставало или с чем тебе нелегко расстаться:

Всего лишь память о твоей улыбке, или запах твоей кожи, или драгоценную маленькую крупицу того волшебства, которое и есть твоя сущность.

Дэвид не впервые оставлял ей подобную записку, но эта, несомненно, была самой прекрасной, и, вспомнив, как злилась перед его уходом, она зарыдала еще громче. Никогда у нее еще не было такого странного и одинокого Рождества, и оставалось лишь надеяться, что другого такого никогда не будет. Тем более что у нее начало крутить в желудке, и она не на шутку испугалось, что ее вырвет.

Однако тошнота быстро прошла, вновь оставив Лизу наедине со зверским голодом, поэтому, сделав еще один напиток и отказавшись от гренки из-за болевшего горла, она понесла тарелку с лососем в гостиную. В камине были сложены дрова, которые оставалось только поджечь, на елке переливалась огнями гирлянда – так что комната выглядела очень уютно и празднично. Казалось, сегодня все вызывало у нее слезы, поэтому она позволила им свободно катиться по щекам и напомнила себе, что время идет и Дэвид скоро вернется. Лиза надеялась, что он не забыл про обещанные шесть часов и вернется не позже. Но даже если он опоздает, нужно постараться не затевать новую ссору из-за того, что ее бросили одну, иначе день будет испорчен окончательно.

Пощелкав каналы телевизора, Лиза не нашла для себя ничего интересного и еще раз поговорила по телефону с Эми и остальными. Потом, поддавшись какому-то нездоровому, даже мазохистскому, как она решила после некоторого размышления, порыву, она включила запись их свадьбы. Странно, но видео не вызвало у нее слез. Вероятно, потому, что смотреть его было все равно как наблюдать сумбурный эпизод из спектакля, в котором актеры забыли сценарий. Как могло столько счастья и радужных грез обратиться в прах за такой короткий промежуток времени?!

Ха-ха-ха! С Рождеством, Лиза и Дэвид! Как вам нравится новое безумное путешествие, в которое отправила вас жизнь?

Когда Дэвид вернулся домой без четверти шесть, Лиза опять крепко спала, свернувшись под одеялом на диване перед телевизором, по которому шло старое черно-белое кино. Она не слышала, как он вошел, не заметила, что телевизор выключили, и даже не пошевелилась, когда ее укрыли пуховым одеялом. Она поняла, что Дэвид дома, только когда проснулась около двух часов ночи и увидела, что он стоит у окна и смотрит на луну, которая казалась не более чем тусклым мазком на темном небе.

Завернувшись в пуховое одеяло, Лиза заставила себя встать на ноги и подошла к мужу.

– Тебе нельзя вставать, – проговорил Дэвид, привлекая ее к себе.

Лиза попыталась сказать, что с ней все нормально, но оказалось, что у нее пропал голос.

– Может, с моим сознанием происходит то же самое, – сказал Дэвид, по-прежнему глядя на луну. – Дымка затягивает все до тех пор, пока ничего уже не остается.

Лиза Не могла говорить, поэтому просто осталась стоять рядом и обнимать его, чувствуя, как с каждой минутой нарастает боль в сердце. Она бы все отдала, лишь бы стереть злобу, которой исходила утром. Ведь она знала тогда и сейчас получала лишнее напоминание, что даже после повторного визита к доктору Мэннинг неделю назад, когда та заверила Дэвида, что, судя по последним томографиям, лекарства начали действовать, его депрессия не проходила. После поездки в Цюрих Дэвид все больше и больше замыкался в себе и такие драгоценные моменты, как этот, рассыпались, как алмазы во тьме.

ГЛАВА 23

Дэвид был в приемной офисов компании Кирби в центре Бристоля. Переболев гриппом, который продержал Лизу в постели почти все Рождество, а его – до начала января, он наконец-то был в норме и готов заниматься тем, ради чего сюда пришел. Дэвид подобрал такой день и час, когда сотрудники еще не должны были вернуться с рождественских каникул, а Лиза уехала в Хитроу встречать мать и Рокси. Таким образом, ему не придется объяснять жене, куда он ездил и с кем встречался.

Он тщательно обдумал то, что сейчас делал, и подробно все записал, чтобы не сбиться. Сначала Дэвид хотел попросить помощи у Майлза или Джерри, но, осознав, что те почувствуют себя обязанными поговорить с Лизой или Розалинд, прежде чем обещать ему что-либо, решил, что у него гораздо больше причин обратиться к человеку, который смотрел на него сейчас, как будто кто-то из них двоих сошел с ума.

Тони, который только прошлой ночью вернулся из Гштада, мог бы не попасть на эту встречу, если бы «миссис Оверол», его уборщица, не просунула ему в парадную дверь записку, в которой говорилось, что на автоответчике в магазине есть новые сообщения. Услышав послание Дэвида, который просил позвонить ему между десятью и одиннадцатью часами сегодняшнего утра, он так и сделал и, записав адрес офиса, приехал в Бристоль, в высшей степени заинтригованный тем, что же с ним желает обсудить мистер Кирби.

Теперь, получив ответ, он горько жалел, что не наслаждается сейчас красотой швейцарских Альп или хотя бы неведением.

В конечном итоге первым нарушил молчание он.

– Вы это серьезно? – проговорил он, выдерживая пристальный взгляд Дэвида.

– Да, – подтвердил тот.

Тони покачал головой.

– Тогда, боюсь, я отвечу «нет», – тоже вполне серьезно сказал Тони. – Вы не можете просить меня о таком. Ради всего святого, я ведь даже не знаю вас...

– Пожалуйста, – прервал его Дэвид.

Тони с досадой выбросил вперед руки.

– Послушайте, я понимаю, что вас на это толкает, – уверил он, – и на вашем месте я захотел бы сделать то же самое. Но подумайте, в какое положение вы меня ставите... Если Лиза или ваша дочь когда-нибудь узнают, что я вам помог...

– Мне понятно ваше беспокойство, но я знаю, что ни одна из них не согласится снять для меня квартиру...

– Как раз по этой причине я тоже не могу. Кто я такой, чтобы действовать без их ведома? Я даже не член семьи. И подумайте, как будет чувствовать себя ваша дочь, если узнает, что бывший парень Лизы помог ее отцу отправиться на тот свет. Боже, нет! Это невозможно, Дэвид. Мне жаль. Мне правда жаль, но я просто не могу этого сделать.

Когда Дэвид опустил голову, как-то даже не раздосадованно, а обреченно, Тони до боли захотелось хоть немного утешить его, но что, что он мог сделать? Учитывая, кем приходился Лизе, он ни при каких обстоятельствах не мог ввязываться в этот суицид с врачебной помощью, и если бы Дэвид рассуждал здраво, то сам бы это понял. Потом, с ужасом осознав, что Дэвид заплакал, Тони почувствовал себя как никогда отвратительно.

– Ну что вы, не надо, – сказал он, хватая Дэвида за плечо. – Я знаю, вам тяжело, и я хочу помочь, клянусь, но только не так.

Высморкавшись в платок, Дэвид извинился и встал, чтобы налить себе воды из бачка.

– Я не могу ничего сделать, пока не пробуду членом их организации... Сколько там положено?

– Кажется, три месяца, – сказал Тони, читавший об этом в имейлах, которые Лиза пересылала ему, когда Дэвид в одиночку сорвался в Цюрих.

Дэвид долго листал блокнот.

– Я вступил в ноябре, – проговорил он наконец, – а сегодня четвертое января.

Тони промолчал.

– Мне оставили водительские права, – ни с того ни с сего сказал Дэвид.

– Это хорошо, – отозвался Тони. – Это лишний раз подтверждает, что у вас еще много времени, поэтому говорить о таком сейчас...

– Именно потому, что я еще способен говорить о таком, я должен... Я не хочу в какой-то момент понять, что уже слишком поздно. Это будет несправедливо по отношению к Лизе и моей дочери. Если бы я... Если бы вы... – Он приложил пальцы к глазам и сильно надавил. – Им будет больно думать, что я ушел один, но я не могу просить их проходить через такое.

У Тони все внутри переворачивалось от отчаяния.

– Знаете что, – сказал он, – давайте так. Если вы уговорите Лизу и дочь согласиться на все это, я в вашем распоряжении. Договорились? Я найду квартиру, закажу билеты и даже – помоги Господь нам обоим! – буду держать вас за руку в последние минуты, но при условии, что они не захотят сделать это сами, а вы должны дать им этот шанс.

Долгое время Дэвид просто стоял, глядя на окна, которые в свете неоновой рекламы снаружи окрашивались из голубого в красный и обратно. В конце концов он сказал:

– Спасибо, Тони, что пришли.

Осознав, что говорить, видимо, больше не о чем, и чувствуя, что помощника из него не получилось, Тони взял со стола ключи и поднялся на ноги.

– Вы ведь не расскажете Лизе? – проговорил Дэвид, по-прежнему стоя к нему спиной.

– Нет, это ваше дело.

Попытавшись улыбнуться, Дэвид повернулся к нему.

– Когда... После того, как я... – Он проглотил комок в горле. – Позаботьтесь о ней, хорошо?

Чувствуя, что и у него к горлу подкатывает ком, Тони сказал:

– Не сомневайтесь, мой друг, не сомневайтесь, – и, пожав Дэвиду руку, вышел из приемной, гадая, бывал ли он хоть раз в жизни столь растерянным и восхищался ли кем-то столь искренне.

Возвращение Рокси бесконечно радовало Лизу. Племянница не только вдохнула жизнь в их дом, но и заставила Дэвида снова загореться благотворительным проектом. Он говорил, что хочет успеть как можно больше поучаствовать в принятии первых важнейших решений. А терпение, с которым Рокси по многу раз выслушивала от Дэвида одни и те же вопросы или несвязные обрывки информации, можно было без преувеличения назвать ангельским. Казалось, ее даже не смущало, когда он кричал на нее, – всегда только потому, что досадовал на самого себя. А в тот единственный раз, когда Дэвид довел-таки Рокси до слез, она плакала не о себе, а о нем. Она была великолепна, и Лиза гордилась бы ею еще больше только в том случае, если бы она каким-то чудом сделала невозможное и нашла лекарство от болезни Дэвида.

– Он такой замечательный, – мурлыкала, бывало, Рокси. – Не просто разговоры разговаривает, а в самом деле хочет помочь таким людям, как он. Как только вернусь в универ, подключу всех своих друзей. Я уже написала им по электронке, чтобы они знали, о чем речь. И это они еще не видели нашего звездного списка! Он с каждым днем становится все более внушительным. А все ты. Я понятия не имела, что ты знакома со столькими знаменитостями.

– Не только я, Дэвид тоже, – напомнила Лиза. Однако следовало признать, что в ее собственной телефонной книге, которая снова оказалась под рукой, когда она нашла свой айфон в прикроватной тумбочке Дэвида, в самом деле обнаружилось немало громких имен, и ответы, которые она уже успела получить, не могли ее не радовать.

Слушая теперь, как Рокси шумно плещется в бассейне, очевидно, подбивая Дэвида еще разок сплавать наперегонки, Лиза чувствовала, что у нее теплеет на сердце. Сегодня утром он снова казался подавленным и ночью плохо спал, поэтому она предложила ему сходить провериться у доктора Кнойл. Дэвид в своей обычной манере отмахнулся от нее, заявив, что у него все в полном порядке, точнее, было бы, если бы она перестала волноваться по пустякам. К счастью, теперь его голос казался веселее, и, с трепетом вспомнив о драгоценном секрете, которым еще ни с кем не делилась, Лиза решила сбегать наверх и убедиться, что ее сокровенная мечта в самом деле сбывается.

Да, да! У нее будет ребенок, и если можно было чувствовать себя более счастливой, благодарной и изумленной, потому что это наконец произошло, она, честное слово, не знала как. Маленькая белая ленточка с двумя голубыми полосками была той волшебной палочкой, которая прогнала все ее сомнения и наколдовала самый драгоценный в мире подарок. Внутри нее растет ребенок Дэвида. Он все-таки не оставит ее ни сейчас, ни потом, никогда, потому что эта крошечная жизнь, которой она будет дорожить больше всего на свете, соединила их неразрывной связью.

«Спасибо, спасибо, спасибо!» – мысленно прыгала от радости Лиза, глядя на себя в зеркало сквозь пелену навернувшихся слез. Сколько лет она боялась, что никогда не будет матерью, но теперь ее страхам пришел конец. Дэвид превратил ее в женщину, которой ей всегда хотелось быть. К Лизе пришло ощущение собственной цельности, оценить или хотя бы полностью осознать которое она не стала даже пытаться. Ей не терпелось рассказать Дэвиду, и в то же время было немного страшно. За нее он, безусловно, порадуется, но что почувствует по отношению к себе? С одной стороны, конечно, восторг, потому что Дэвид слишком великодушен и человечен, чтобы не поддаться такому порыву. Но, с другой стороны, Лиза уже предчувствовала его беспокойство о том, каково будет ребенку иметь слабоумного отца. «Ничего, что-нибудь придумаем», – сказала себе Лиза, слишком счастливая сейчас, чтобы позволять чему-то затмевать ее горизонт. Она сделает все возможное, чтобы их малыш дарил Дэвиду радость, которой он заслуживал, до тех пор, пока он будет способен ее принимать.

Заглянув к матери и обнаружив, что та все еще отсыпается после перелета, Лиза опять сбежала вниз и продолжила листать свою поваренную книгу в поисках чего-нибудь особенного на ужин. Нет, она не планировала объявлять о ребенке в присутствии Рокси и матери, но нужно было как-то отпраздновать это событие, пусть даже, кроме нее, о нем никто еще не знал.

Лиза как раз составляла список продуктов, когда зазвонил телефон. Схватив трубку, она услышала эхо, какое бывает, когда звонят издалека, и почувствовала, что ее сердце радостно сжалось.

– Привет, как там все? – раздался в динамике подвыпивший голос Эми. – Моя дочка с тобой? Я безумно по ней соскучилась.

– Тут она, тут, – рассмеялась Лиза, думая, можно ли рассказать Эми новость прямо сейчас, не унесет ли ту ураганом безостановочных вспышек восторга? – Который там у вас час? Наверное, глухая ночь?

– Верно, но я соскучилась, поэтому решила позвонить и немного поболтать. Как она? Ты так замечательно о ней отзывалась в имейле. Жалко, что меня нет рядом и я не могу помочь вам со всем этим.

– Только не говори, что скучаешь по дому, – поддразнила Лиза в эгоистичной надежде, что это наведет Эми на мысль вернуться раньше. Как было бы чудесно, если бы сестра приехала и помогла ей с ребенком! Сказать ей сейчас? Лизу буквально распирало от необходимости поделиться с сестрой, но будет нехорошо по отношению к Дэвиду, если она скажет кому-то раньше него. Тут она снова подумала, какие смешанные чувства вызовет ее новость у мужа, и эйфория немного улеглась.

– ...но мне здесь нравится, – говорила Эми. – Просто без Рокси в доме как-то пусто. Что она делает...

– Постой, – перебила Лиза. – Кажется, она только что меня звала...

Подойдя к двери, Лиза собиралась крикнуть Рокси, чтобы та подошла к телефону, но тут племянница снова завопила:

– Лиза! Лиза!

Лизу охватила паника. Уронив трубку, она кинулась в бассейн и обнаружила там Рокси, стоявшую на коленях на верхней ступеньке. Рядом с ней лежал Дэвид.

– В чем дело? – закричала она, бросаясь к ним. – Он упал? Дэвид, с тобой все в порядке? Дэвид! Ты меня слышишь?

– Он выходил из воды, – задыхаясь, проговорила Рокси, – и просто... повалился на колени, потом на бок. Я думала, он дурачится, но потом он...

Кровь стучала в ушах у Лизы. Она трясла Дэвида, пыталась докричаться до него, но он не реагировал.

– Вызови «скорую», – крикнула она. – Быстро! Звони же!

Когда Рокси опрометью кинулась в кухню, Лиза обхватила лицо Дэвида руками.

– Ты дышишь? – умоляюще спросила она. – Слышишь меня?

Хотя глаза Дэвида были практически открыты, он по-прежнему никак не реагировал, и Лиза лихорадочно пыталась сообразить, что ей делать. Отклонить голову назад, чтобы открыть его дыхательные пути... Послушать, как он дышит... Она сделала и то, и другое, но не услышала ничего, кроме глухого стука собственного сердца. Лиза опять запаниковала, но быстро справилась с собой. Что происходит? Видимо, это инсульт, но гораздо обширнее, чем те мини-удары, которые случались у Дэвида раньше.

– Дэвид! Улыбнись! – закричала она, вспомнив один из способов выявить инсульт.

Его глаза оставались полузакрытыми, рот был беспомощно приоткрыт и неподвижен.

– О, прошу тебя, улыбнись, – взмолилась Лиза. – Или пошевели руками. Можешь пошевелить руками?

По-прежнему ничего.

Не замечая, что дрожит всем телом, Лиза опять прислушалась к его дыханию и на случай, если это вдруг поможет, начала доврачебную реанимацию. Положив ладонь между его ребер, она принялась надавливать резкими толчкам, прерываясь, чтобы подуть ему в рот.

– «Скорая» едет, – крикнула Рокси, подбегая обратно к ней. – Они хотят с тобой поговорить.

Схватив трубку, Лиза пронзительным голосом выпалила:

– Я не знаю, дышит ли он. Не могу понять.

– Врачи уже выехали, – ответили ей твердым, но успокаивающим голосом. – Скажите, он в сознании?

– Не знаю. Глаза частично открыты, но...

– Есть какие-то признаки, что ему больно?

– Не уверена. Мне кажется, это инсульт.

– Хорошо, тогда сделайте вот что. Попросите его улыбнуться.

– Уже просила. По-моему, он меня не слышит. О боже, Дэвид, пожалуйста... пожалуйста...

– Уверена, все будет в порядке, – сказала ей девушка-оператор. – «Скорая» почти на месте.

Следующие несколько минут тянулись бесконечно. Лиза обнимала Дэвида, гладила его по голове и молилась, чтобы он отозвался, а Рокси открыла ворота и выбежала на подъездную аллею, чтобы показать врачам «скорой помощи», где они.

Как только машина приехала, оба фельдшера бросились в дом, и, пока один осторожно отодвигал Лизу от Дэвида, второй начал быстро проверять наличие жизненно важных функций. Потом открыл чемоданчик и, прижав ко рту Дэвида маску, торопливо подключил ее к кислородному баллону.

– Так, поехали, – сказал он.

– О боже, – всхлипнула Лиза, когда они начали укладывать Дэвида на носилки. – Куда вы его забираете?

– По дороге узнаем, кто сможет принять. Вы его жена? Тогда вам, наверное, стоит поехать с нами.

– Что мне делать? – воскликнула Рокси, когда Лиза метнулась за своим пальто.

– Иди наверх и разбуди бабушку, – сказала ей Лиза. – Я позвоню, как только будут новости.

Розалинд была в саду с Лоуренсом, который, по идее, должен был помогать ей наводить порядок после сильного ветра, в буквальном смысле наломавшего дров прошлой ночью. На самом деле он, как обычно, сбежал в свой шалаш на дереве и упрямо отказывался спускаться. А все потому, что Люси отвезли к ветеринару чистить зубы.

Холод стоял пронизывающий, и ветер еще не утих, но, по крайней мере, не было дождя, а позднее Бен обещал заехать за ними и устроить посиделки в пабе. Ощутив на сердце приятное тепло, которое в последнее время часто согревало ее при мысли о Бене, Розалинд бросила охапку веток в тачку, чтобы отвезти их в конец сада, и смахнула упавшую на лоб прядь.

Отец согласился посидеть с Лоуренсом завтра вечером, пока они с Беном сходят в «Бристольский ипподром» посмотреть балет. И для Лоуренса это было здорово, потому что ему наверняка будет лучше дома с Дэвидом, чем у Ди. Оставалось надеяться, что отец не забудет про них опять, как получилось, когда она в первый раз ходила на свидание с Беном. Пришлось в последнюю минуту в панике звонить Ди. На этот раз она непременно пошлет отцу как минимум два сообщения, перед тем как ему надо будет выезжать. Сам факт, что Дэвиду требовались эти напоминания, неизбежно повлек за собой черные тучи тяжелых мыслей, но она не позволила им затянуть сегодняшний день. На Рождество он хорошо выглядел, потом слег с гриппом, но в те считаные разы, что она видела его после, опять был на ногах, так что, если с ним действительно что-то не так, это скажется еще не скоро, а тогда...

Нет, она не будет так далеко загадывать, потому что сегодня хочет думать только о Бене и о том, как лечит ее время, которое они проводят вместе. Она перестала по поводу и без повода срываться и уходить в глухую оборону, как часто бывало раньше. Слава Богу, в их с Беном прошлом не было ни лжи, ни предательства – ничего такого, что заставляло бы ее чувствовать себя неуверенно или недостойно. Напротив, их объединяли несколько лет отличных деловых отношений. В глазах Бена она была успешной деловой женщиной, которая вдобавок оказалась хорошенькой. «Ты чертовски умная и привлекательная женщина, Розалинд Кирби», – говорил Бен, и то, что он называл ее по девичьей фамилии, нравилось ей даже больше, чем комплимент.