Текст книги "Песня любви"

Автор книги: Сьюзен Хаувотч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

6

Никаких прощальных слов. Никаких добрых пожеланий. Никаких «иди к черту». Джорджина просто повернулась и вышла из маленького белого домика в деревушке Хендон, оставляя за своей спиной надежды и девичьи мечтания. Она слышала, что Мак произносил какие-то слова, возможно, извинения Мэг Кэмерон за неучтивость Джорджины. Потом он появился рядом, помогая взобраться на лошаденку, взятую напрокат.

Он не стал заговаривать с ней, по крайней мере до того, как они не покинули деревню. Она попыталась пришпорить своего скакуна, чтобы как можно быстрее оказаться подальше отсюда, однако несчастное животное не поддавалось на все ее понукания. Между тем у Мака оказалось достаточно времени, чтобы поразмышлять о ней, постараться понять, что скрывается за ее внешним спокойствием. Характерной чертой Мака была его раздражающая прямота, когда она требовалась менее всего.

– Чего бы тебе не всплакнуть, крошка?

Ей подумалось, что не стоит обращать на него внимания. Если бы она избрала эту манеру, он бы не стал ее допекать. Но то, что бурлило у нее внутри, требовало выхода.

–Сейчас я слишком зла. Этот треклятый паскудник, должно быть, женился на той женщине во время первого же захода в порт, задолго до окончания войны. Неудивительно, что он стал поклонником Британии. Он был обращен в эту веру супружеством!

–Ну, может быть. Хотя, возможно, он встретил то, что ему глянулось, и завел романчик, а довершил дело во время второго захода в этот порт.

–Но какое имеет значение – когда и как? Все это время, пока я сидела дома и чахла по нему, он жил в браке, производил на свет детей и вообще прекрасненько проводил время!

Мак фыркнул.

–Время ты теряла, это точно, но чтобы тебе чахнуть – не было того.

Она аж засопела от его непонимания.

–Я же любила его, Мак.

–Ты любила саму мысль заиметь его для себя, того костлявого паренька, каким он когда-то был; детская фантазия, которую давно следовало выбросить из головы. Не будь ты такой преданной и такой настырной, забыла бы о своих глупых мечтах Бог весть когда.

–Это не...

–Не перебивай, пока я не кончил. Если б ты его действительно любила, то сейчас была бы вся в слезах, а потом в ярость пришла, а не в обратном порядке.

–Слезы у меня внутри, – сдавленно произнесла она. – Тебе просто они незаметны.

–Ну, спасибо великое, что жалеешь меня. Никогда не мог женских слез выносить.

Она едва не испепелила его взглядом.

–Все вы мужчины одинаковы. У вас чувств столько же, сколько у... кирпичной стены!

–Коли ищешь сочувствия, крошка, то у меня ты его не встретишь. Если помнишь, я тебе советовал еще четыре года назад – забудь этого человека. Помнится мне, я тебя предупреждал, что станешь жалеть, когда сюда приедешь, и вовсе не потому, что потом попадешься братьям под горячую руку. Ну и что ты получила теперь от своей настырности?

–Разочарование, унижение, разбитое сердце...

–Обман...

–Отчего ты так упорно стараешься привести меня в еще большую ярость? – вспылила она.

–Самосохранение, крошка. Я же тебе сказал: не могу слез выносить. И пока кричишь, ты не станешь плакать у меня на плече... Ну, не вздумай затеять это, Джорджи, крошка моя, – проговорил он, заметив, что лицо ее искажает гримаска.

Но слезы все же хлынули всерьез, и единственное, что оставалось Маку, это остановить лошадей и протянуть к ней руки.

Джорджина наклонилась и прижалась к нему. Но ей было мало лишь выплакаться на плече родного человека. В ней все еще бурлила ярость, которая стала выходить наружу в форме воплей и причитаний.

–Эти чудесные дети должны были быть моими, Мак!

–У тебя свои будут, полным-полно.

–Нет, не будут. Я уже старая.

–Ну да, уже двадцать два. – Он кивнул со всей возможной серьезностью, едва удерживаясь, чтобы не хмыкнуть. – Действительно, совсем старая.

Она хмуро на него взглянула.

–Замечательный выбрал момент, чтобы со мной согласиться.

Рыжие брови поползли вверх в деланом изумлении.

–Я что-то не так сделал?

Втянув воздух, Джорджина снова распалилась:

–Ну что стоило той женщине войти в комнату минутой раньше, до того как я, как распоследняя дуреха, призналась этому прохвосту, что все еще готова его принять?

–Называешь его теперь прохвостом?

–Самый мерзкий, гнусный...

–Понял, что ты имеешь в виду, но думаю, ты лихо ему отомстила тем, что ему сказала – если, конечно, собиралась отомстить.

–Это что, какая-то особая мужская логика, слишком сложная для женского ума? Мстить я не была намерена, просто чувствовала себя униженной.

–Ну нет, ты расписала этому парню, что именно он потерял, отказавшись от тебя, от девушки, которую не признал при встрече, – такой ты стала красавицей, что он потерял возможность иметь собственный корабль, о котором так давно мечтал. Он, должно быть, сейчас волосы на себе рвет, и не сомневайся, за все зло, что тебе причинил, он поплатится – долгие годы будет корить себя за то, что упустил из рук все это.

–Корабль – возможно, но – не меня. У него работа, которой он гордится; чудесные дети, миловидная жена...

–Миловидная, это точно. Но она не Джорджина Эндерсон, владелица «Амфитрита», совладелица «Скайларк лайн». Хотя «бедная крошка» не имеет возможности участвовать в управлении компанией, получая лишь равную долю барышей, ее считают первой красавицей восточного побережья.

–Закончил?

–Не слишком тебя впечатлил?

–Нет. Может, та девушка и стала красавицей, но не всегда ею останется. И кому нужна эта красота, когда лучшие ее годы уже пролетели. – Некий резкий звук свидетельствовал о попытке прервать ее, но она решила не обращать внимания. – И пусть денег своих у нее хватает, кругленькая сумма в банке, но вот сейчас не на что купить билет домой. Ни ее внешние достоинства, ни все ее состояние не меняет того факта, что она дуреха, тупица, что у нее в голове ветер, что она не умеет разбираться в людях, лишена малейшей проницательности, что...

–Ты повторяешься: «дуреха», «тупица»...

–Не перебивай меня,

–Буду перебивать, если и дальше всякий вздор нести станешь. Ну вот, плакать перестала. Давай, повеселей держись.

–Нет причин.

–Одна есть. Ты не была бы счастлива с этим мерзким, гнусным... Как ты сказала? «Прохвостом»?

Губы у нее слегка дрогнули в зарождающейся улыбке, но она так полностью и не родилась.

–Я очень ценю то, что ты делаешь, Мак, но я так себя теперь чувствую, что не слишком это мне помогает. Очень хочется домой, и дай Господи мне больше не повстречаться ни с одним англичанином, с их такой правильной речью, их чертовой невозмутимостью, их неверными сыновьями.

–Мне здорово неприятно сообщать тебе это, но у каждой страны имеются неверные сыновья.

–У каждой страны есть и свои «кирпичные стены», но я не стану выходить замуж за одну из них.

–Замуж за... Ты опять несешь вздор. Что это у тебя в голове – какие-то кирпичные стены? Не поделишься, а?

–Отвези-ка меня домой, Мак. Подыши нам судно, любое судно. И вовсе не обязательно американское, главное, чтобы оно направлялось в сторону наших краев и отплывало как можно быстрее, лучше всего сегодня. Чтобы заплатить за билет, продай мое нефритовое кольцо.

–Ты что, крошка, вовсе ума лишилась? Кольцо это тебе отец подарил, вез его из дальних...

–Мне безразлично, Мак, – продолжала настаивать она, и на лице ее появилось упрямое выражение, которого он начинал всерьез бояться. – Если ты не намерен сделаться вором и украсть деньги, а я знаю, ты не намерен им стать, это единственное, за что мы можем получить деньги на билет. У меня нет желания ждать, пока они будут заработаны, уверяю тебя. К тому же кольцо можно будет выкупить назад после того, как мы вернемся домой.

–Так же поспешно, крошка, ты приняла решение отправиться сюда. Тебе бы стоило учиться на своих ошибках, а не повторять одни и те же.

–Если ты взываешь к моему терпению, можешь спокойно бросить это. Шесть лет я проявляла терпение, и это было моей самой большой ошибкой. Отныне я стану нетерпеливой – во всем.

–Джорджи!.. – В голосе его послышались предостерегающие нотки.

–Зачем ты со мной споришь? Пока мы не отплывем, на тебе будет висеть рыдающая женщина. Мне кажется, ты не в состоянии выносить женских слез?

Женское упрямство еще хуже, решил Мак и со вздохом уступил:

–Если ты так поворачиваешь дело...

7

Частокол мачт без парусов на фоне неба вовсе не являет сягарантией того, что хотя бы одно судно из всех этих отплывает в ближайшее время в Америку.

Два дня Мак прояснял ситуацию.

Большинство из тех кораблей, которые пришли одновременно с судном Джорджины и Мака в прошлом месяце, давным-давно отбыли в другие порты. Если не считать тех судов, которые отказывались брать на борт пассажиров, стояло там несколько американских, однако ни одно из них не собиралось отплыть в сторону ее родного порта ранее следующего года, что было невыносимо долго для Джорджины, сделавшейся теперь такой нетерпеливой. А единственное судно, направлявшееся непосредственно в Нью-Йорк, от которого было достаточно близко до Бриджпорта, в ближайшее время, по словам первого помощника капитана, отплывет вряд ли: капитан этого корабля, судя по всему, обхаживал некую английскую даму, поклявшись не отдавать швартовы до тех пор, пока на ней не женится. Услышав все это, Джорджина на мелкие кусочки изорвала два платья и швырнула за окно ночную посудину.

Ее желание уехать из Англии было столь невыносимым, что она стала даже обдумывать, не сесть ли на одно из американских судов, собиравшихся в восьми– или даже десятимесячное плавание и отходящих в ближайшую неделю. Когда на третий день утром она сказала об этом Маку, тот ушел и, возвратившись спустя несколько часов, имел на руках названия трех английских кораблей, отплывавших на следующей неделе. Прежде он не упоминал о них, так как считал, что Джорджина отвергнет их сразу, поскольку они принадлежали Англии и их экипажи состояли исключительно из англичан, а избегать всего британского было для нее так же важно, как и добраться до дома. Она и отвергла эту идею, причем весьма грубо. И вот тогда-то с видимыми колебаниями Мак предложил другой вариант, который он прежде не принимал в расчет.

– С утренним приливом отойдет один корабль. Пассажиров он не берет, но им там нужен боцман и... юнга.

Глаза Джорджины загорелись интересом.

–Ты имеешь в виду, что можно добраться домой, устроившись там на работу?

–Просто в голову пришло. Вроде бы это лучше, чем торчать у моря полгода или больше с крошкой, которая демонстрирует нетерпение.

Джорджина фыркнула, услышав, как он подчеркнул последние слова, закатив при этом глаза. Впервые после того, как она обнаружила измену Малколма, ей что-то показалось смешным.

–Возможно, по дороге домой я стану меньше его демонстрировать. О, Мак, идея мне кажется замечательной, – заговорила она с неожиданным воодушевлением. – Судно американское? Большое? Какой маршрут?

–Успокойся, крошка, это совсем не то, что ты думаешь. Трехмачтовый корабль «Мэйден Энн» из Вест-Индии, вычищенный до блеска. Истинный красавец. Правда, заметно, что его переоборудовали из военного корабля, на нем и сейчас достаточно орудий, хотя и принадлежит он частному лицу.

–Торговое судно из Вест-Индии и должно быть серьезно вооружено, если оно часто плавает по морям, кишащими пиратами. Все суда компании «Скайларк», ходящие в страны Карибского моря, имеют вооружение и все же время от времени подвергаются нападению.

–Это точно, – согласился он. – Однако «Мэйден Энн» не является торговым судном, во всяком случае сейчас не везет никаких грузов, один только балласт.

–Капитан, который за плавание не заработает ни гроша? – поддразнила Джорджина, зная, что одна эта мысль может вывести из равновесия человека, тридцать пять лет проплававшего на торговом судне. – Должно быть, он пират.

Мак фыркнул.

–Человек этот плывет туда, куда ему заблагорассудится, в зависимости от настроения. Так в его команде говорят.

–Значит, капитан и есть владелец судна, и к тому же достаточно богатый, чтобы содержать его ради собственного удовольствия?

–Да, вроде того, – проговорил он с отвращением.

Джорджина усмехнулась.

– Знаю, как тебе такое противно, но ведь бывает, и не так уж редко. А какая разница, везет корабль груз или нет, если на нем мы доберемся домой?

–Кстати, еще одно обстоятельство. Курс он держит на Ямайку, не на Америку.

–На Ямайку? – Радости у Джорджины от того, что найдено судно, немного поубавилось, но лишь на миг. – Но у «Скайларк» на Ямайке есть свои конторы. И разве третий порт по пути следования корабля Томаса не на Ямайке? Предположительно мы можем прибыть туда до его отхода оттуда, а если нет, то у «Скайларк» имеются другие корабли, часто заходящие в порты Ямайки, например суда Бойда и Дрю, не говоря о моем собственном. – Она опять широко улыбнулась. – В худшем случае мы задержимся с возвращением домой еще на несколько недель. А это лучше, чем полгода, и, конечно же, гораздо лучше, чем оставаться здесь лишний день.

–Уж и не знаю, крошка. Чем больше я думаю, тем сильнее сомневаюсь, надо ли было мне тебе об этом рассказывать.

–А чем я дольше думаю, тем больше мне эта идея по душе. Ну же, Мак, решение отличное.

–Но тебе придется работать, – напомнил он ей. – Тебе придется выполнять поручения капитана, приносить еду, убирать его каюту, делать все, что он прикажет. Минуты свободной не будет.

–Ну и что? – вызывающе произнесла она. – Ты что, собираешься мне сказать, что я не в состоянии выполнять такие простые поручения, когда мне уже приходилось драить палубу, чистить пушки, очищать корпус судна, взбираться на мачты?..

–Все это было много лет назад, крошка, до того, как ты сделалась такой красавицей. Отец с братьями баловали тебя, разрешали лазить по всему кораблю, когда он стоял в порту, тогда ты и узнала многие вещи, которые тебе и знать-то было не зачем. Но сейчас-то придется работать и жить бок о бок с мужчинами, которые не знают тебя, да и не должны знать, кто ты такая. Работа эта не для девушки, да и девушкой тебе нельзя быть, если ты решишься на нее.

–Я это сразу поняла, Мак. Так что придется платья мои оставить здесь. Приходится притворяться, когда штаны мужские надеваешь, мы уже с тобой знаем об этом. Надень на мальчика платье, и ты увидишь уродливую девчонку, а девушка в штанах смотрится симпатичным мальчишкой. В конце концов, в тот вечер я все делала правильно...

–До того, как ты раскрывала рот или поднимала на кого-нибудь глаза, – жестко оборвал он ее. – Маскарад твой на этом и кончался.

–Поскольку я старалась выглядеть мужчиной, что было не слишком разумно при моей физиономии, как я теперь понимаю. Ну, ладно. – Увидев, что он собирается ее перебить, она остановила его. – Ты пытался меня тогда переубедить, но я слушать ничего не желала. Довольно талдычить об этом. Сейчас совсем иное дело, ты и сам знаешь. У мальчика могут быть тонкие черты лица. Так часто бывает. А с моим ростом и стройностью, и моим тембром голоса и... – она взглянула вниз на свою грудь, – и тугой перевязкой я запросто могу сойти за мальчишку девяти или десяти лет.

Ответом на такое предположение был брошенный на нее взгляд отвращения.

–Ты выдашь себя своим умом.

–Прекрасно. Пусть это будет блистательный двенадцатилетний мальчик, который подотстал в своем процессе взросления. – И с твердостью добавила: – У меня получится, Мак. Если бы не считал, что у меня это выйдет, ты бы не стал обдумывать такую возможность.

–У меня, видно, действительно чуток крыша поехала, но отвечать за это в любом случае придется нам обоим.

–Ладно, ладно, – утешила она его, улыбаясь, – всего-то навсего: крошка сделается мальчишкой. Много ли от меня хлопот будет? – Он издал почти непотребный звук. – А если с другой стороны взглянуть – чем скорее я доберусь до дома, тем скорее ты меня сбудешь с рук.

На сей раз последовало ворчанье. Потом он добавил:

–И еще одно. Тебе притворяться надо будет месяц, а то и дольше. Срок немалый. Тебе придется постоянно находить укромные уголки, чтобы отправлять свои естественные надобности. Мужчина ведь может просто встать к ветру спиной и...

– Мак! – Она заметно покраснела, хотя пятеро ее братьев порой забывали, что она находится рядом, и ей доводилось слышать и видеть практически все то, что девушке не следует. – Я не утверждала, что некоторые сложности не будут возникать, однако я достаточно изобретательна, чтобы их преодолеть, какими бы они ни были. В отличие от большинства девушек, я знаю корабль как свои пять пальцев, в том числе уголки, куда матросы стараются избегать заходить. Я что-нибудь придумаю, даже если мне придется забираться в кишащий крысами трюм. К тому же, если меня разоблачат, что может случиться такого уж страшного? Ты что, всерьез полагаешь, что они вышвырнут меня с судна посреди океана? Конечно же, нет. Вероятнее всего, меня будут держать где-нибудь взаперти до первого захода в порт и только тогда спишут на берег. Значит, я того буду заслуживать, если неосторожным поведением выдам себя.

Какое-то время они еще препирались, пока наконец Мак не вздохнул.

–Ну, ладно. Но все же я вначале попытаюсь договориться так, чтобы тебе не пришлось работать. Может, они пойдут на это, если я откажусь от оплаты, и они решат, что ты мой брат и просто едешь со мной.

Одна бархатистая бровь выгнулась дугой, в глазах появились смешинки.

–Твой брат? И без шотландского выговора?

–Тогда сводный брат, – предложил он. – Воспитывались раздельно, и разница в возрасте меньше удивлять будет.

–Но мне казалось, им требуется юнга? Скорее всего, они постараются им обзавестись. Мои братья без юнги не отправились бы в плавание.

–Я сказал, что попытаюсь. У них вон еще сколько времени, чтобы подыскать для этой работы другого парнишку.

–Надеюсь, им это не удастся, – заявила Джорджина со всей серьезностью. – Во время перехода я бы предпочла работать, нежели бездельничать, особенно если я все равно буду ходить переодетой. И не вздумай заявлять, что я твоя сестра, потому что тогда они меня не возьмут на борт и возможность эта от нас уплывет. Так что давай-ка шевелиться, пока место не заняли.

–Тебе одежда понадобится, чтоб мальчишкой выглядеть.

–Кое-что сможем по дороге подкупить.

–И твою одежду куда-то деть придется.

–Отдадим хозяину в таверне.

–А что с волосами будем делать?

–Я их отрежу.

–Ну, нет! Братья твои за это меня прикончат уж наверняка!

Она извлекла из своего сундучка вязаную шапочку, которую надевала прежде, и помахала ею у него перед носом.

–Вот то, что нужно! Может, хватит цепляться и пора заняться делом? Пошли.

–Я-то, думал, ты перестала демонстрировать нетерпеливость, – проворчал он.

Засмеявшись, она вытолкнула его за дверь.

–Мы еще не отплыли, Мак. Завтра я перестану. Обещаю.

8

Сэр Энтони Мэлори дал знак слуге принести еще бутылку портвейна, а затем, откинувшись в кресле, устремил взгляд на старшего брата.

–Знаешь, Джеймс, сдается, мне тебя действительно будет не хватать, пусть меня проклянут, если не так. Тебе бы стоило утрясти свои дела на Карибах до того, как ты вернулся домой, и сейчас не пришлось бы туда возвращаться. А то я только привык, что ты опять здесь, рядом.

–А откуда мне было знать, что дело с имуществом этого гнусного Хока будет утрясено так легко и я смогу здесь остаться? – ответил Джеймс. – Ты забываешь, что основная причина моего приезда домой – прояснить ситуацию с Иденом. Я понятия не имел, что он в тот момент как раз собирался жениться или что семейство решит восстановить меня в прежних правах, благо дни моего пиратства миновали,

–Я бы сказал, делу помогло то, что старшим был представлен новый племянник в лице Джереми. Когда дело касается семьи, они такими сентиментальными делаются.

–А ты разве нет?

Энтони усмехнулся.

–Да и я тоже. Но ты ведь поторопишься вернуться назад? Когда ты тут, рядом, словно старые деньки возвращаются.

–А почудили мы неплохо в те лихие годы, а?

–За одними и теми же дамочками волочились, – проговорил с усмешкой Энтони.

–И нотации одинаковые от старших выслушивали.

–Наши братья добра нам желали. Просто слишком рано ответственность на себя взяли Джейсон и молодой Эдди. У них возможности не выдалось самим покуролесить, чересчур были погружены в заботы обо всех нас.

–Нет нужды защищать их в моих глазах, старина, – ответил Джеймс. – Ты же не можешь думать, что я на них зло держу, так ведь? Честно сказать, я себя перечеркнул так же быстро, как и вы трое это со мной сделали.

–Я никогда тебя не перечеркивал, – запротестовал Энтони.

–Выпей лучше, милый мой, – сухо проговорил Джеймс. – Может, это взбодрит твою память.

–Память у меня в прекрасном состоянии, доложу я тебе. Вполне возможно, что я впал в ярость тем летом, восемь лет назад, когда ты, захватив Регги, которой только двенадцать тогда исполнилось, три месяца болтался на чертовом пиратском судне! Но я все взвесил и, когда ты привез ее назад, просто намял тебе бока – что ты вполне заслуживал. Но ты это воспринял как-то очень спокойно. Я так никогда и не смог понять, почему. Не хотел бы пояснить теперь?

Джеймс поднял одну из своих коричневато-рыжих бровей.

–Не думаешь же ты, что я мог этому помешать, когда трое были на одного? Ты переоцениваешь мои возможности, мой дорогой.

–Брось, братец. Ты вообще в тот день не сопротивлялся. Даже и не пытался. Джейсон с Эдвардом могли этого и не заметить, но я-то провел с тобой на ринге столько раундов, что меня трудно было провести.

Джеймс пожал плечами.

–Что ж, я чувствовал, что заслужил это. Мне казалось, что увести ее из-под носа у старших братьев будет такой лихой шуткой. Я был, скажем так, раздосадован, когда Джейсон это сделал – запретил мне даже видеться с Ригэн, после того как я...

– Регги, – машинально поправил его Энтони.

–Ригэн, – повторил Джеймс еще более твердо, возобновляя старый спор, который он вел с каждым из братьев, каким уменьшительным именем следует называть их племянницу Реджину. Спор проистекал из давнего стремления Джеймса выделяться, действовать по-своему, руководствоваться собственными правилами. Однако им обоим стало ясно, чего они коснулись, и оба улыбнулись.

Энтони, однако, сделал шаг навстречу:

–Ладно, сегодня пусть будет Ригэн.

Джеймс хлопнул себя ладонью по уху.

–Сдается мне, что-то у меня со слухом приключилось.

–Разрази меня гром, – прорычал, подавляя желание разразиться смехом, Энтони. – Давай сюда свою историю, пока я окончательно не заснул. Хотя, постой, вот и вторая бутылка прибыла.

–Надеюсь, ты не собираешься меня вновь накачать?

–Ив мыслях такого нет, – ответил Энтони, наполняя бокалы до краев.

–Ты, кажется, то же самое говорил, когда мы в последний раз были у Уайтов, но я помню, что нас обоих пришлось относить домой нашему другу Эмхерсту... где-то в середине дня. Ты так мне и не сказал, что по этому поводу говорила твоя юная женушка.

–Много чего она говорила, благодарю тебя за внимание. Но ничего такого, что бы стоило повторять, – мрачно ответствовал Энтони.

Громкий хохот Джеймса заставил многих повернуться в сторону их стола.

–Я совершенно искренне недоумеваю, куда девалась вся твоя изобретательность, дорогой мой. Уже на второй день после свадьбы ты впал в немилость твоей мадам, и всего лишь из-за того, что не сумел убедить ее, что та служаночка, которая расположилась у тебя на коленях всего лишь на несколько минут, вовсе не была твоей дамой в тот вечер. Тебе дьявольски не повезло, что эта девушка у тебя на лацкане оставила немного своих светлых волос, а супруга твоя их возьми и заметь. Однако разве ты не говорил Розлинн, что в той таверне ты оказался, поскольку занимался ее делом, разыскивая ее двоюродного брата Кэмерона?

–Разумеется.

–Значит, ты все еще не сообщил ей, что та девчушка была моя, а не твоя?

Энтони упрямо покачал головой:

–Я и не собираюсь. Ей сказано, что ничего особенного не произошло, что было сделано предложение, которое я отклонил. Дело в доверии... Впрочем, мы уже толковали об этом, причем именно здесь. Довольно, братец, беспокоиться о моих любовных делах. А то опять заведем разговор о моей шотландской крошке-новобрачной. А насчет нее у меня свои соображения, и серьезные. Давай-ка лучше перейдем к твоему детальному признанию. Согласен?

Джеймс первым потянулся к своему бокалу, стараясь держаться вровень с Энтони.

–Как я уже говорил, меня раздражало то, что Джейсон запретил мне даже видеться с Ригэн.

–Можно было ожидать, что он это позволит? Ты уже два года пиратствовал.

–Быть может, я и куролесил в открытом море, но, Тони, как человек я не переменился. Ему чертовски хорошо было известно, что я и думать забуду, кто такой Хок, если бы он позволил мне видеться с ней. Однако он лишил меня доброго имени за то, что я уходил в плавание и, как считалось, позорил нашу семью, хотя никто ни в Англии, ни за ее пределами не знал, что капитан Хок и Джеймс Мэлори, виконт Райдинг, были одним и тем же человеком. Джейсон встал в позу и не желал отступать, что же мне оставалось делать? Вообще никогда ее больше не видеть? Для меня Ригэн как дочь. Мы все растили ее.

–Ты мог бы прекратить пиратствовать, – рассудительно заметил Энтони.

На лице Джеймса появилась улыбка.

–Подчиниться требованиям Джейсона? А когда я подчинялся? Ко всему прочему, играя в пирата, я чертовски здорово проводил время. Я ощущал вызов, чувство опасности, более того – жизнь моя обрела размеренность, и благодаря этому я, возможно, спас свое здоровье. К тому моменту, как покинул Лондон, я был совсем изнурен, буквально измочален. Мы, конечно, недурно резвились, но какой мы могли ощутить вызов? Разве что в том, как проникнуть под очередную юбку, но даже это не сильно трогало, когда цель бывала достигнута. Чтоб мне в аду гореть, никто не мог предложить мне ничего такого, что не набивало бы мне оскомины, да об этом и знали кругом.

Энтони разразился хохотом.

–У меня сердце не выдержит, старина.

На этот раз налил Джеймс.

–Давай пей, старая задница. Когда ты набираешься, в тебе больше появляется сочувствия.

–Я не пьянею. Пытался убедить в этом жену, но она не верит. Итак, ты отправился в свои плавания и стал вести здоровую, полнокровную жизнь пирата.

–Пирата-джентльмена, – поправил Джеймс.

Энтони кивнул:

–Именно так. Очень важное отличие. Кстати, в чем это отличие?

–Я не пустил ко дну ни одного корабля, никогда не захватывал ни одного, прежде чем не дать ему шанс выиграть игру. Из-за этого я упустил массу жирных кусков, они просто ускользали в итоге из рук, однако я никогда не стремился прослыть удачливым пиратом, всего лишь упорным.

–Проклятье! Так для тебя, Джеймс, это была всего-навсего игра? И ты намеренно морочил голову Джейсону, заставляя его думать, что ты насильничаешь, грабишь и скармливаешь людей акулам!

–А что здесь особенного? Он ведь не будет счастлив, пока кого-нибудь из нас строго не отчитает. И лучше уж тогда меня, чем тебя, потому как мне плевать в таких случаях, а у тебя так не получается.

–Замечательную ты избрал линию, – не без сарказма произнес Энтони.

–Думаешь? – Джеймс с улыбкой опустошил свой бокал. Энтони сразу же вновь наполнил его. – Что же, ее я всегда придерживался.

–Надеюсь, – с неохотой согласился Энтони. – Сколько я себя помню, ты всегда по отношению к Джейсону вел себя вызывающе, провоцировал его.

Джеймс пожал плечами.

–Что это за жизнь, милый мой, которая тебя не взбадривает время от времени?

–Сдается мне, тебе просто радость доставляет, как Джейсон на стенку лезет. Признайся.

–А разве у него это плохо получается? Тебе так не кажется?

Энтони усмехнулся.

–Ладно, прояснили со всеми «почему» и «для чего». Церковь вновь приняла тебя в свое лоно, ты был полностью прощен. Но все же ты не ответил на мой вопрос относительно трепки, которую ты так невозмутимо воспринял.

Золотистая бровь вновь поползла вверх.

–Разве не ответил? Должно быть, потому что меня то и дело перебивают.

–Хорошо, буду нем как рыба.

–Это немыслимо.

–Джеймс...

–Подумай сам, Тони. Просто поставь себя на мое место, и ты получишь ответ. По сути дела, все это не так уж сложно. Я хотел проводить с нашей любимой племянницей Ригэн столько времени, сколько мне должно было быть отведено по справедливости. Мне думалось, что ей доставит удовольствие повидать кое-что в этом мире, и она действительно расширила свои представления о нем. Но как бы мне ни было приятно иметь ее подле себя, еще задолго до того, как я ее привез обратно, мне стала ясна степень моей глупости. Нет, я не был таким уж активным пиратом. Но море гарантий не дает. Штормы, другие пираты, враги, которых я приобрел... случиться может все что угодно. Риск для нее был минимальным, но все же был. И приключись что-нибудь с Ригэн...

–О, Боже, бессовестный Джеймс Мэлори снедаем чувством вины? Неудивительно, что ничего в этом я не мог понять.

–Похоже, что такие минуты у меня случаются, – сухо произнес Джеймс, с неприязнью глядя, как брат покатывается со смеху.

–Что уж такого я сказал? – невинным тоном спросил Энтони. – Не придавай этому значения. Лучше выпей еще. – И он снова налил из бутылки. – Знаешь, – задумчиво продолжил он, не переставая улыбаться, – между мной, заставляющим представить дорогую мне девочку перед моими беспутными приятелями, когда каждый год она появлялась у меня (при этом, заметь, вели они себя в эти моменты безупречно), и тобой, бросающим ее в толпу головорезов...

–Которые все как один обожали ее и, пока она оставалась на борту, были весьма обходительными головорезами...

–Ну хорошо, несомненно с нашей помощью она получила хорошенькое воспитание.

–А что, не так? А отчего тогда она вышла за этого грубияна Идена?

–Киска любит его, вот в чем печаль.

–Ну, это я как-нибудь и сам мог сообразить.

–Успокойся, Джеймс. Тебе он не по нраву просто из-за того, что на нас слишком смахивает, а любой, на нас похожий, – не пара для нашей Регги.

–Извини, но я не соглашусь, мой дорогой. Именно по этой причине ты его не жалуешь. Мне же он нанес оскорбление своими чудовищными словами, которые бросил мне в лицо, когда после нашего столкновения в море уходил на своем корабле. А ведь к тому моменту мое судно они вывели из строя.

–Но ты ведь на них напал, – не преминул указать Энтони, уже слышавший почти во всех подробностях описание той стычки на море; знал он и о том, что сын Джеймса получил тогда ранение, и это побудило брата бросить свое пиратство.

–Речь вовсе не об этом, – отрубил Джеймс. – Между прочим, в дополнение к физическому он нанес мне еще одно оскорбление, засадив в прошлом году за решетку.

–Но только после того, как ты отдубасил его до неузнаваемости. И не ты ли говорил, что денежки на твой побег выложил Николас, прежде чем отплыть в Вест-Индию? Совесть, должно быть, замучила, а?

–Послушать его, так он это сделал, потому что меня к виселице не приговорили.