Текст книги "Песня любви"

Автор книги: Сьюзен Хаувотч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

–Черта с два я не хотел! – рявкнул Джеймс. – Я достаточно ее хотел, чтобы едва не оказаться вздернутым тобой!

–Что-то ты, друг мой, путаешь, – нахмурившись, сказал Уоррен.

–Ничего он не путает, – вмешался Энтони, рассмеявшись. – Все как раз ясно.

Не обращая внимания на брата, Джеймс продолжал втолковывать своему шурину:

– Даже если я ее и не хотел, Эндерсон, все равно теперь ее тебе не получить назад.

– Почему нет, черт возьми?

– Потому что она носит моего ребенка, а я не забыл, что ты – человек, полагающий, что, избив ее, можно решить все проблемы.

–Но разве Мэлори не говорил, что сам намерен...

–Заткнись же, Перси! – донеслось с трех разных сторон.

Уоррен сейчас был слишком выбит из колеи, чтобы обратить на это внимание.

–Господи, Мэлори, я бы и пальцем ее не тронул, даже если бы она не была... Дьявол, да она же сестра мне!

–Мне она жена, что дает мне в этом вопросе все права, одно из которых – не допустить твоего с ней общения. Желаешь с ней повидаться – помирись вначале со мной.

Ответ Уоррена на это не мог удивить, учитывая, что вид у Джеймса отнюдь не был миролюбивым:

–Черта лысого я стану мириться, а ты со своими правами можешь ко всем бесам катиться! Если ты думаешь, что мы оставим ее в руках пирата, то тебе стоит еще раз это хорошенько взвесить!

Последние слова были абсолютно пустыми, но Уоррену было ясно, что извлечь Джорджину из этого дома прямо сейчас ему не удастся, так как он был один, в то время как Мэлори был окружен членами семьи и друзьями. То, что ему приходится уходить без нее, разъярило его сверх всякой меры, однако в этот момент выбора у него не было. Он вышел, пылая гневом, и лишь потому, что Добсон распахнул перед ним дверь, ему не удалось всласть хлопнуть ею, когда он выкатился на улицу.

Покачиваясь с носков на пятки, Энтони неудержимо хохотал.

–Уж и не знаю, с чем тебя поздравлять, старина, – с ребенком или с избавлением от его дядюшки.

–Чувствую, что без выпивки я погибну, – единственное, что сказал на это Джеймс, отправившись за ней в другую комнату.

Как бы это ему сейчас ни было малоприятно, за ним последовали и остальные. К тому моменту, как отзвучали все поздравления, Джеймс был уже сильно навеселе.

–Малышка Джордж не слишком была далеко от истины, описывая своих братьев, не так ли? – заметил Энтони, все еще пребывая в изумлении от всего произошедшего. – Они все такие же здоровенные, как и этот?

–Примерно, – пробормотал Джеймс.

–Знаешь, он ведь вернется, – предположил Энтони. – И должно быть, с подкреплением.

Джеймс выразил несогласие:

–Остальные все же более уравновешенные. Не слишком, конечно, но хотя бы немного. Они теперь домой отправятся. Что им, в конце концов, делать остается? Она моя жена. Этого они добились.

Энтони поперхнулся, не веря своим ушам.

–Омерзительное слово уже не так тебе претит, да?

–Какое слово?

–«Жена».

–Катись к дьяволу.

46

Джорджина не могла этому поверить. Он ее запер. И невзирая на то, что она стучала в дверь чуть не всю ночь, никто не пришел, чтобы ее выпустить. В итоге у нее уже просто не было сил больше стучать, и она прекратила. Утром о ней тоже не вспомнили. Но как мог Уоррен сделать с ней такое? После того как, бросив вызов всевластию своего мужа, она попыталась снять камень с души брата, дав понять, что с ней все в порядке.

Как она теперь жалела, что услышала прошлой ночью его голос, когда он буквально орал на ее мужа в холле первого этажа. Но вот услышала и, конечно же, это толкнуло ее выскочить из своей комнаты, чтобы сбежать к нему вниз по ступенькам.

Но не дойдя до лестницы, услышала, как Джеймс отказался позволить Уоррену увидеться с ней, и ей было ясно: спустившись вниз, она еще больше разозлит мужа, ведь он и так был зол на нее. Поэтому она решила, что будет гораздо разумнее вновь выскользнуть через черный ход, чтобы, обогнув дом, подождать, пока выйдет Уоррен. А сомнений, что тот выйдет, у нее не оставалось. Отказ Джеймса был более чем твердым.

Подождав некоторое время неподалеку от входа в дом, она удивила Уоррена своим появлением, когда тот вылетел из дверей. Ей хотелось успокоить его, что с ней все в порядке. Хотела сказать, чтобы больше о ней не волновались. Но она никак не ожидала, что он впихнет ее в свой экипаж и отъедет вместе с ней. Гори все адским пламенем, отчего Джеймсу в голову не пришло запереть ее на ключ, тогда бы не была она здесь, на судне Уоррена, в полном смятении оттого, что он был преисполнен решимости доставить ее домой – не к Джеймсу, а в Коннектикут. Он и слышать не желал, что она не хочет ехать туда. Не желал слушать ничего, что она ему пыталась сказать. К тому же у нее закрадывались сомнения, что он даже не собирался другим братьям сообщить, что она у него!

Здесь она заблуждалась, что обнаружилось, когда открылась дверь и в каюту вошел Томас. «Благодарение Богу» – были первые ее слова, так как это был единственный из братьев, не позволявший эмоциям туманить разум.

–Хочу сказать то же самое, моя дорогая, – проговорил он, протягивая руки, и она оказалась в его объятиях. – Мы уже почти отчаялись разыскать тебя.

–Нет, я не то имела в виду... – Отстранившись, она требовательным тоном спросила: – Тебе было известно, что Уоррен меня запер на ключ?

–Он не упомянул об этом, когда вчера вечером возвратился в гостиницу и рассказал нам, что произошло.

Она высвободилась из его рук.

–Ты хочешь сказать, что меня здесь намеренно продержали всю ночь?

–Успокойся, дорогая. Не было смысла отпирать тебя раньше, ты же не торопишься никуда.

–Черта с два я не тороплюсь! – в ярости бросила она, направляясь к двери. – Я отправляюсь домой!

–Не думаю, Джорджи. – Эти слова уже принадлежали Дрю, появившемуся в этот момент в дверях, чтобы помешать ей уйти. Обращаясь к Томасу, он сказал: – Ну, выглядит она неплохо, правда ведь? Никаких синяков и шрамов. И буйствует.

Джорджина была готова плеваться, кричать. Но вместо этого глубоко вздохнула, затем еще раз, и потом совершенно спокойно спросила:

–Уоррен не известил вас, что не было никакой нужды меня спасать, не так ли? Верно? Он забыл упомянуть, что я люблю своего мужа? Не по этой ли причине вы не потрудились выпустить меня отсюда раньше?

–Любовной темы он не касался, нет, – признал Томас. – У меня серьезные сомнения, что он верит этому. Но о том, что ты требовала, чтобы тебя возвратили к мужу, он говорил. Ему кажется, что ты страдаешь от извращенного представления о чувстве верности, так как у тебя будет ребенок от этого мужчины. Как ты, кстати, чувствуешь себя?

–Я... А откуда ты узнал об этом?

–Мэлори об этом сказал Уоррену. В качестве одного из доводов, почему он тебя содержит.

Один из доводов? Вероятно, это было единственной причиной. И как ей раньше это в голову не приходило? Она действительно начинала думать, что Джеймс не расслышал ее слов о ребенке, так как ни разу не упомянул об этом в разговорах с ней.

Подойдя к кровати, она села на нее, пытаясь стряхнуть с себя давящее ощущение, охватывающее ее. Она не может допустить, чтобы роль играли какие-то там доводы, нет, ни за что. Ее любви к Джеймсу Мэлори довольно для них обоих. И пока он хочет, чтобы она была с ним, она с ним и останется. Вот так, теперь полная ясность. Но отчего она не чувствует облегчения?

Томас испугал ее, присев рядом с ней.

–Что я сказал такого, что тебя расстроило, Джорджи?

–Ничего... Все. – Она была рада всему, что отвлекает ее от мысли, что Джеймс ее не любит. Но ее братья – они такие властные и своевольные! – Не смогли бы вы двое объяснить мне, что я здесь делаю?

–Все это часть плана, Джорджи.

–Плана чего? Как меня с ума свести?

–Нет. – Томас усмехнулся. – Как заставить твоего мужа вести себя разумно.

–Не понимаю.

–Позволил бы он Уоррену увидеть тебя? – спросил ее Дрю.

–Ну, нет.

–А как ты думаешь, когда-нибудь он изменил бы это свое решение? – спросил Томас.

–Ну, нет, однако...

–Следует заставить его понять: он не может запретить нам с тобой общаться, Джорджи.

В глазах ее вспыхнули огоньки.

–Вы намереваетесь свозить меня домой только для того, чтобы преподать ему урок? – прокричала она.

Ее обескураженность заставила Томаса усмехнуться.

–Сомневаюсь, что возникнет необходимость заходить столь далеко.

–Однако если он решит, что мы намереваемся... – Дрю почувствовал, что нет необходимости продолжать.

Джорджина вздохнула.

–Вы не знаете моего мужа. Все это сведется к тому, что он окончательно рассвирепеет.

–Возможно. Но гарантирую: это сработает.

Она сомневалась, однако спорить не собиралась.

–Так почему бы Уоррену вчера вечером обо всем этом не сказать?

Дрю запыхтел, прежде чем ответить.

–Потому что наш дражайший Уоррен так и не согласился с нашим планом. Он горит желанием увезти тебя к нам домой.

–Что такое?!

–Не стоит так волноваться из-за Уоррена, дорогая, – сказал ей Томас. – Мы снимемся с якоря не раньше чем через неделю, и твой муж, скорее всего, появится здесь гораздо раньше, чтобы все утрясти.

–Через неделю? Вы проделали такой путь и не останетесь дольше?

–Мы будем здесь появляться, – усмехнулся Томас. – И похоже, весьма регулярно, потому как Клинтон решил: уж раз все равно мы здесь, то можно постараться извлечь прибыль из нашей спасательной операции. Сейчас он как раз и уехал куда-то договариваться о фрахте.

Услышав все это, Джорджина бы и посмеялась, не будь она так подавлена.

–Счастлива это слышать, но спасать меня нужды нет.

–Этого, дорогая, мы не знали. Мы едва с ума не посходили, так за тебя волновались, особенно после того, как от Бойда и Дрю узнали, что с Мэлори ты отправилась отнюдь не добровольно.

–Но теперь-то вам известно как все было, так отчего бы Уоррену не бросить свои затеи?

–Уоррена и в других-то случаях не разберешь, а теперь и говорить нечего... Разве тебе не известно, что ты, Джорджи, единственная женщина, к которой он вообще испытывает хоть какие-то чувства?

–Ты хочешь меня убедить, что он напрочь отказался от женщин? – фыркнула она.

–Я не имел в виду чувства такого сорта, я говорил о нежных чувствах. Мне кажется, он вовсе не рад, что сохранил способность чувствовать. Ему хотелось бы сделаться совершенно жестосердным, но вот существуешь ты и – будишь у него какие-то чувства.

–Он прав, Джорджи, – добавил Дрю. – Бойд рассказывал, что в жизни никогда не видел Уоррена в таком отчаянии, в какое он впал, когда, придя домой, обнаружил, что ты отправилась в Англию.

–А затем появился Мэлори, и он это расценил как собственную неспособность защитить тебя.

–Но это абсурд, – запротестовала она.

–По сути дела, нет. Обеспечение твоего благополучного существования – для Уоррена вопрос очень личный, возможно, более личный, чем для всех нас четверых, поскольку ты единственная женщина, которая его волнует. Если ты будешь из этого исходить, то не такой уж удивительной станет выглядеть враждебность, которую он испытывает к твоему мужу, в особенности в свете того, что этот человек наговорил и сделал, когда появился в Бриджпорте.

–Но зачем он так старался испортить тебе репутацию в тот вечер, Джорджи? – с любопытством спросил Дрю.

На лице ее отразилось отвращение.

–Ему показалось, что им пренебрегли – после того, как я уплыла с тобой на судне, не попрощавшись с ним.

–Ты шутишь, должно быть, – сказал Томас. – Он не показался мне человеком, готовым в такой степени мстить по мелочам.

–Я просто повторяю тебе, что мне он говорил.

–Так отчего бы тебе вновь не спросить его об этом. Возможно, ты услышишь совершенно иное объяснение.

–Не хотелось бы. Ты не представляешь, в какую ярость его приводит одно упоминание о той ночи. В конце концов, вы же придушили его, затем женили, конфисковали его судно и заперли в погребе, чтобы он ожидал, когда его поведут вешать. У меня смелости не хватает произносить вслух ваши имена при нем. – Говоря это, она все больше убеждалась, сколь, в сущности, безнадежен их план. – Черт меня возьми, если он переменит свое отношение. Что он скорее всего сделает, так это приведет сюда всю свою семью, чтобы разнести в щепы этот корабль.

–Ну, будем надеяться, что до этого не дойдет. В конце концов, мы же здравомыслящие люди.

–Уоррен – нет, – усмехнулся Дрю.

– Да и Джеймс – нет, – нахмурилась Джорджина.

–Но мне хотелось бы надеяться, что все остальные из нас принадлежат к их числу, – сказал Томас. – Мы непременно все это уладим, Джорджи, обещаю тебе – даже если придется твоему Джеймсу напомнить, что военные действия начаты им.

–Ну, это верный способ пробудить в нем дружелюбие.

–Это что, у нее сарказм такой? – спросил Томаса Дрю.

–Характер у нее такой, трудный, – ответил Томас.

–У меня имеются основания, – огрызнулась Джорджина, мрачно глядя на них. – Не каждый день меня похищают мои же собственные братья.

47

Томасу и Дрю кое-как удалось уговорить Джорджину побыть в каюте, чтобы им не пришлось вновь ее там запирать. Однако с момента их ухода прошел час, и она все чаще задавалась вопросом, зачем она согласилась участвовать в их сумасбродной затее, если ей прекрасно известно, что ничего не выгорит, когда дело касается человека с таким непредсказуемым нравом, как у Джеймса. Вам ни за что не заставить его делать что-то вопреки его воле и еще ожидать, что он с радостью воспримет такую перспективу. Скорее всего, упрется и никогда не изменит своей точки зрения относительно того, видеться или не видеться ей со своими братьями... Это при том условии, что он вернет ее себе, что пока никто гарантировать не мог. Ведь у ее братьев упрямства тоже хватало.

Зачем же ей тут рассиживаться в ожидании решения собственной судьбы, когда она могла запросто улизнуть с «Нереуса» и самостоятельно добраться до дома Джеймса? В конце концов, ей будет несложно найти кэб на причале, поскольку на ней было то же платье, в котором она вчера выбежала из дома, и в карманах имелось достаточно денег, которые ей буквально насильно насовали Реджина с Розлинн, узнав, что Джеймс намеренно держит ее без средств. Как она понимала, Джеймс вполне мог по-другому взглянуть на всю ситуацию, после того как она ему вчера доказала, сколь серьезно для нее общение с собственной семьей. У нее так и не было случая обсудить с ним вчера эту тему. Своенравный шаг Уоррена, похитившего ее, вполне возможно, разрушил все то, чего она добилась, предприняв до этого свою рискованную вылазку.

Расстроенная тем, что вновь позволила братьям принимать за нее решения, она уже направилась к двери, когда та распахнулась и Дрю мрачно объявил:

–Тебе лучше выйти. Он прибыл.

–Джеймс?

–Он самый. Уоррен бушует из-за того, что несмотря на то, что приказал матросам следить, чтобы Мэлори не оказался на борту, тому это все же удалось. – Несмотря на всю серьезность ситуации Дрю при этих словах улыбнулся. – Думаю, наш братец предполагал, что Джеймс с собой целую армию приведет, и именно этого все дозорные ждали. Однако англичанин твой либо напрочь лишен страха, либо очень любит риск, поскольку пришел один.

–А Томас где?

–К сожалению, дорогая, наш миротворец отбыл, чтобы встретиться с Клинтоном.

Услышав об этом, она не стала больше терять времени. Боже, они, наверное, уже поубивали друг друга – в отсутствие Томаса, способного как-то удерживать Уоррена от его буйных выходок. Однако когда она вылетела на палубу, то лишь услышала, как Уоррен требовал, чтобы Джеймс сошел с корабля. Не было признаков надвигающегося насилия. Уоррен стоял на юте, держась за поручни, явно кипя от злобы. Джеймс ступил лишь шаг-другой по палубе, как перед ним выросла плотная стена матросов, не давая пройти дальше.

Джорджина двинулась прямо к Джеймсу, однако, дернув ее назад, Дрю подтолкнул ее в сторону юта.

–Вспомни о нашем плане, Джорджи. Какой вред от того будет? К тому же они тебя к нему не пропустят, равно как и его к тебе. У них приказ, который только Уоррен и может отменить, так что если хочешь поговорить со своим мужем, ты знаешь, у кого следует испросить разрешения... если, конечно, не собираешься объясняться с ним на расстоянии криками.

Сказав это, Дрю улыбнулся. Он находил это забавным, негодник этакий. Она ничего забавного в этом не видела, да и никто не видел, в особенности Джеймс. Получив, наконец, возможность увидеть его с юта, она предположила, что он разъярен до чертиков.

Он действительно пребывал в этом состоянии, хотя знать наверняка она этого не могла. Проснувшись с раскалывающейся головой и всеми остальными признаками похмелья и поняв, что спиртное свалило его вместе со всеми его шестью вчерашними собутыльниками прямо в гостиной, он собрался с силами, чтобы принять бой с супругой, однако обнаружил, что та вновь исчезла – все это никак не могло привести его в хорошее расположение духа. Единственное, что могло хоть как-то скрасить это утро, то, что он уже обнаружил, где пришвартовались три судна компании «Скайларк», причем на первом же, на которое он поднялся, как оказалось, скрывалась его жена. Тот факт, что она скрывалась, было еще не самым скверным из того, что лезло в голову. У него оставалось мало сомнений, что она решила бросить его и отправиться вместе с братьями домой. Зачем еще ей быть здесь?

Джорджина понятия не имела, к каким умозаключениям пришел Джеймс, но в сущности, даже если бы и знала, то роли бы это не играло никакой. Ей предстояло разрядить эту напряженную ситуацию, пока та не вышла из-под контроля, вне зависимости от того, кто вывел его из себя.

–Уоррен, пожалуйста... – начала она, подойдя сзади к нему, но он даже не взглянул на нее.

–Не вмешивайся, Джорджи, – все, что он сказал в ответ.

– Не могу. Он мой муж.

– Это можно исправить, и это будет исправлено.

Она аж заскрипела зубами от такого тупого упрямства.

–Ты что, не расслышал ни единого слова из того, что я тебе вчера вечером говорила?

Но в этот момент ее заметил Джеймс, и до нее донесся его рев:

–Джордж, ты не уезжаешь!

О, Боже, зачем вкладывать столько деспотичности в свои слова? Как ей урезонить Уоррена, когда Джеймс, стоя внизу, выкрикивал недвусмысленные требования? Прав был Дрю. Ей придется кричать ему, если она захочет вступить с ним в разговор. Но как сообщить в этой ситуации что-то очень личное? Если же верить Томасу – а глядя на Уоррена, сомнений у нее не возникало – даже если бы ей удалось убедить Джеймса уступить, Уоррен все равно не допустил бы, чтобы она к нему вернулась. В отсутствие остальных братьев, которые могли бы ее поддержать, добиться ничего было нельзя. Хотя и присутствовал здесь Дрю, но он никогда не был способен в чем-то повлиять на Уоррена, так что рассчитывать на него не приходилось.

Она слишком долго собиралась, чтобы ответить Джеймсу. А тот начал брать дело в свои руки, если можно выразиться, «в свои кулаки».

Он уже уложил двоих из команды Уоррена, когда тот заорал:

–Да выбросите вы его за...

Локоть Джорджины, врезавшийся брату в ребра, заставил его на миг замолчать. Пылающая ярость в ее глазах породила его молчание. В ярость же ее привел не только он, но и Джеймс тоже. Треклятые идиоты! Как смеют они полностью сбрасывать со счетов ее желания, словно здесь решалось не ее будущее?

–Джеймс Мэлори, немедленно прекрати это! – крикнула она вниз в сторону палубы, где еще один матрос был сбит с ног.

–Тогда спускайся сюда, Джордж!

–Я не могу, – ответила она, намереваясь добавить еще слово «пока», однако он не дал ей возможность закончить фразу.

–Чего ты не можешь, так это бросить меня!

Его отшвырнули назад. Ему противостояло теперь шестеро матросов. Это его, однако, никак не останавливало, что лишь усиливало ее ярость. Глупец, он дождется, что его за борт выкинут.

Да и она на грани того, чтобы самой туда прыгнуть. Она уже сыта по горло была указаниями, что ей можно и чего нельзя делать.

–И почему же я не могу тебя бросить?

–Потому что я люблю тебя!

Он даже на миг не задержался с очередным ударом, выкрикивая это. Однако Джорджина вся замерла, дыхание у нее перехватило, от внезапной слабости в коленях она едва не рухнула – столь невероятной силы эмоции забурлили внутри нее.

–Ты слышал? – прошептала она Уоррену.

–Весь этот чертов порт слышал, – проворчал он. – Но это ничего не меняет.

Глаза ее недоверчиво округлились.

–Ты шутишь? Это меняет все на свете, потому что я тоже его люблю.

–Тебе Кэмерон тоже нравился. Ты сама не знаешь, чего хочешь.

–Ведь я, Уоррен, не она. – Он отвернулся при упоминании о женщине, которая поступила с ним так подло и которая стала причиной той холодности, с которой он теперь относится к женщинам, однако Джорджина схватила его лицо своими ладонями и заставила посмотреть ей прямо в глаза.

–Я люблю тебя. Знаю, что ты заботишься о моем благе, но в этом ты должен мне доверять, Уоррен. Малколм был детской фантазией. Джеймс – это моя жизнь. Он – все, чего я желаю, все, чего я когда-либо могу захотеть. Пожалуйста, не старайся больше разлучать меня с ним.

–А нам что же – отойти в сторонку и позволить ему тебя с нами разлучить? А он именно этого добивается, ты же знаешь. И если добьется, то нам тебя вообще никогда не увидеть!

Она уже улыбалась, понимая, что поколебала его убежденность, что теперь он возражал лишь против того, перспективы чего все они боялись.

–Уоррен, он меня любит. Ты же слышал. Я все улажу, но позволь мне этим заняться. От того, что делаешь ты, в нем лишь самое худшее поднимается.

В высшей степени неохотно он проронил:

–Ну, Бог с тобой, тогда иди!

Испустив крик радости, она обняла его и было бросилась бежать, но... натолкнулась на кирпичную стену.

–Так ты меня любишь, правда?

Ее не удивило, как он сюда добрался. Все сказали громкие стоны, доносившиеся с нижней палубы. Ей было безразлично, что он, видимо, слышал то, что она говорила брату. Она просто воспользовалась тем, что оказалась тесно прижатой к нему и, не желая этого прерывать, обвила его руками.

–Ты же не станешь кричать на меня в присутствии моих братьев?

–И мысли такой не допущу, крошка.

Но на лице его не было улыбки, и он не собирался здесь задерживаться. Она задохнулась, когда он подхватил ее на руки и повернулся, чтобы уйти.

–Все получится гораздо лучше, если это не будет выглядеть, словно ты забираешь меня, – сказала она ему.

–Я именно забираю тебя, моя дорогая.

Так, ладно. Она не думала, что все будет просто.

–Хотя бы пригласи их на обед.

–Черта лысого.

–Джеймс!

В груди его раздалось некое клокотанье, но он все же остановился и обернулся. Смотрел он лишь на Дрю, избегая взглядом Уоррена.

–Чертовски рад пригласить вас отобедать!

–О, Боже, – проговорила она, когда он двинулся дальше. – Это было самое невежливое, самое...

–Заткнись, Джордж. Ты еще не видела, как все это выглядит, когда приведено в норму.

Она вздрогнула, задетая той уверенностью, с которой за нее расписывались. Между тем она сама почувствовала в себе уверенность. Он впервые в чем-то уступил, нехотя, конечно, но это знаменовало начало.

–Джеймс?

–Ммм?

–Тебе очень нравится, что я вынуждаю тебя уступать.

Золотистая бровь выгнулась дугой, когда он посмотрел на нее сверху вниз.

–Нравится? Ты думаешь?

Она медленно провела пальцем по его нижней губе.

–Нравится.

Он остановился прямо на причале, весьма далеко от своего экипажа и стал осыпать ее поцелуями. Джорджина не очень хорошо помнила, как они добрались до дома.