Текст книги "Повесть об Остролистном холме"

Автор книги: Сюзан Алберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Но остается загадкой, – сказала сестра Майлса, опуская на стол чашку кофе и хмуря брови, – почему все-таки Кэролайн Лонгфорд вместо того, чтобы вернуться домой, пришла в деревню и именно к мисс Поттер. Похоже, она вообще не заблудилась, а это наводит на мысль, что в Тидмарш-Мэноре не все благополучно.

– Не все благополучно? – переспросил Майлс. – Что ты…

Открылась дверь, и широкая улыбка стерла следы тревоги с лица Димити.

– Доброе утро, доктор Баттерс! – сказала она. – Очень рада вас видеть. Не хотите ли чего-нибудь? Может быть, яйца с беконом?

– А, Баттерс, – приветствовал гостя Майлс. – Димити, попроси Эльзу принести еще тарелку.

– Я только выпью кофе, Димити, – сказал доктор. – И переброшусь с капитаном парой слов наедине, если вы не против.

– Ни в коей мере, – ответила мисс Вудкок, наливая доктору кофе. – У меня как раз на сегодня намечено весьма неприятное дело, которое я все откладываю и откладываю. Боюсь, настало время с ним покончить. – Она покачала головой. – До выставки цветов осталось две недели, и если допустить, чтобы миссис Уортон снова оценивала георгины, в деревне начнется настоящий бунт. Вчера комитет предложил оценивать георгины мистеру Кальвину, и он согласился. На меня возложили миссию сообщить об этом бедной миссис Уортон, а я ума не приложу, как подсластить эту горькую пилюлю.

– Не мучайте себя, Димити, – сказал доктор, устраиваясь за столом. – Вчера я встретил миссис Уортон на пароме. Она направлялась в Уиндермир на вокзал, чтобы сесть в лондонский поезд. Дело в том, что ее дочь Маргарет ожидает двойню, и миссис Уортон вернется в Сорей не ранее чем через месяц. Она была очень возбуждена, и, полагаю, выставка цветов в целом и георгины в частности напрочь вылетели из ее головы.

– Какое счастье! – воскликнула Димити. – Теперь я могу спокойно заняться мистером Чарлзом и своими овощами. – Она встала из-за стола. – Я оставляю вас, господа. Можете беседовать без помех.

– Ваша сестра – замечательная женщина, – задумчиво произнес доктор, когда Димити покинула комнату. – Не будь я уже женат, непременно попросил бы ее руки.

– Вам бы не удалось оторвать ее от меня без борьбы, – улыбнулся капитан. – Хотя, полагаю, я бы приветствовал такое развитие событий – ради Димити. Конечно же, она предпочла бы иметь собственную семью, чем жить с таким скучным типом, как ее братец. Но, поскольку вы не свободны, я приметил для нее Хилиса. Впрочем, он еще этого не знает, – поспешно добавил Майлс, – поэтому не вздумайте вмешиваться в это дело. Хилис очень робок, когда дело касается женщин, так что для осуществления этого плана потребуется весьма тонкий подход.

– Хилис, говорите? Один из достойнейших людей, каких я знаю. Будет Димити прекрасным мужем. – У доктора заблестели глаза. – И поверьте, я никогда не вмешиваюсь в сердечные дела других людей. Я вообще стараюсь не вмешиваться в чужие дела, если только в этом нет крайней необходимости. Однако сейчас такая необходимость налицо. Я пришел к вам поговорить о леди Лонгфорд.

– Девочку нашли, – сказал Майлс. – Это произошло вчера поздно вечером. Она объявилась под окном мисс Поттер и попросила там убежища. Совсем недавно я видел, как они обе – мисс Поттер и Кэролайн – направлялись в «Герб». Думаю, на встречу с Хилисом. Вчера он вернулся в деревню довольно поздно и ночевал в гостинице.

– Я знаю, что девочка нашлась, – сказал Баттерс, – хотя не вполне понимаю все обстоятельства этого дела. Вы говорите, она попросила убежища? Тут не обошлось без этой Мартин, я уверен. – Доктор отхлебнул кофе и поставил чашку. – Вчера вечером я побывал в Тидмарш-Мэноре. Меня вызвали к ее светлости.

– Рецидив желудочных болей?

Баттерс кивнул.

– Я в растерянности, Вудкок. Судите сами: я принимаю меры – и недуг отступает, леди Лонгфорд практически здорова. Но затем болезнь вспыхивает с новой силой, и над пациенткой нависает смертельная угроза. Можно подумать, что…

Открылась дверь, и в проеме появился Хилис.

– Как хорошо, что я застал вас обоих, – начал он с порога и добавил, обращаясь к Майлсу: – Я появляюсь здесь слишком часто. Вы можете заподозрить, что я собираюсь вселиться в ваш дом.

– В любое время, – сказал Майлс. – Уверяю вас, условия здесь лучше, чем в «Гербе», а Димити приятно ваше общество. Выпьете кофе? – И в ответ на «Да, благодарю вас» Уилла капитан налил ему чашку, прибавив с ироничной улыбкой: – Полагаю, ранняя беседа с мисс Поттер доставила вам удовольствие.

Хилис принял чашку и усмехнулся.

– Деревня – неповторимое место для распространения новостей.

– Согласен, – кивнул доктор и лукаво подмигнул. – Не успеете и глазом моргнуть, как они вас с мисс Поттер поженят. – Хилис залился румянцем, Майлс бросил на Баттерса сердитый взгляд, и доктор поспешил продолжить: – Вудкок сказал, что вы видели и Кэролайн. Как она? С девочкой ничего не приключилось, пока она бродила по лесам?

– Она нигде не бродила, – ответил Хилис. – Сидела в пастушьей хижине на Остролистном холме в компании юного Джереми Кросфилда, а потом они оба пришли к мисс Поттер. Похоже, что Кэролайн ушла из Тидмарш-Мэнора поспешно, подслушав разговор, который ее встревожил.

Майлс помрачнел.

– И что это был за разговор? – Капитан и доктор напряженно внимали рассказу Хилиса о том, что услышала Кэролайн, сидя под окном библиотеки в саду Тидмарш-Мэнора. Когда Хилис умолк, Майлс недоверчиво присвистнул. – И вы верите этой дикой истории?

– На мой взгляд, она неплохо объясняет кое-какие загадочные обстоятельства, – ответил Хилис. – Насколько я помню, ни один из нас не был вполне удовлетворен ответами доктора Гейнуэлла попечительскому совету. В них было множество лакун, концы не связывались с концами. Я, например, так и не понял, где именно он служил в качестве миссионера. Осталось неясным и что он изучал в Оксфорде.

– Он действительно чувствовал себя не в своей тарелке на встрече с советом, – согласился Майлс, – хотя я объяснил это тем, что доктор Гейнуэлл не успел подготовиться к беседе. Он, похоже, полагал, что назначение на должность – дело решенное, и вовсе не ожидал наших вопросов. – Капитан помрачнел. – Так что же это за план, о котором говорила Кэролайн?

Хилис оглядел присутствующих.

– По этому поводу я хотел бы передать вам кое-какие сведения, услышанные от Рут Саффорд, бывшей горничной в Тидмарш-Мэноре.

– Бывшей? – спросил Баттерс. – Разве она ушла оттуда?

– Вот именно, – подтвердил Хилис. – Ее уволила мисс Мартин. А сейчас Рут работает в «Гербе». Она подавала мне завтрак.

Баттерс пристально посмотрел на стряпчего.

– Так что, мисс Мартин управляет прислугой?

– Похоже на то, – ответил Хилис. – Но этим дело не ограничивается, Баттерс. Она трудится и по вашей линии. Приготавливает лекарства. – И он повторил рассказ Рут Саффорд.

– Так вот в чем дело! – воскликнул доктор, резко отодвигая стул. Он вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату, заложив руки за спину. – Полоски грубой коричневой бумаги, ну конечно же! Боже мой, Хилис, у меня были подозрения, но я никогда… – Он остановился и покачал головой. В его голосе послышались суровые ноты. – Я оказался слишком наивным. Мне следовало догадаться!

Майлс переводил глаза с Хилиса на доктора и обратно.

– Понятия не имею, о чем вы говорите. Может быть, один из вас окажет мне любезность и пояснит, в чем дело?

Хилис поднял пристальный взгляд на капитана и сжал губы.

– Говорит ли вам что-нибудь имя Флоренс Мэйбрик?

Майлс вынул изо рта трубку и округлил глаза.

– Вы шутите.

– Боюсь, что нет, – с сожалением сказал Хилис. – Это имя пришло в голову мисс Поттер. Но в тот миг, как она его произнесла, вся картина обрела для меня полную ясность. А для вас?

Майлс был ошеломлен. Ну конечно же, все становилось на свои места. Картина стала ясной, и капитан похолодел.

Несколько лет назад в Ливерпуле женщина по имени Флоренс Мэйбрик была осуждена за убийство мужа. Слуги видели, как она размачивала в воде липучку для мух, получая таким путем мышьяк, который затем и давала своей жертве. Дело получило печальную известность, и подробности его широко освещались в прессе во время судебного процесса.

– Боюсь, Хилис прав, – процедил Баттерс сквозь зубы. – Все симптомы указывают на это. Головные боли, холодные руки и ноги, проблемы с желудком и кишечником. До чего же я был слеп! Мне в голову не приходило связать эти признаки с отравлением мышьяком.

– Полно, Баттерс, не казните себя, – невозмутимо заметил Хилис. – С какой стати вам было это заподозрить? Умышленное отравление вряд ли встречается в вашей практике сплошь и рядом.

– Слава Богу, нет, – подтвердил доктор. – У моих пациентов хватает других неприятностей.

– Итак, вы полагаете, что мисс Мартин пытается отравить ее светлость? – спросил Майлс, не сводя глаз с обоих гостей.

– Отравление мышьяком вполне соответствует симптоматике, – уклончиво ответил Баттерс.

– А каков мотив?

– Рут Саффорд назвала ее охотницей за наследством, – заметил Хилис, – и я склонен с ней согласиться. Богатая пожилая дама, лишенная близких родственников – по крайней мере на первый взгляд. Возможно, мисс Мартин знала, что леди Лонгфорд отреклась от своего сына и что тот погиб в Новой Зеландии. А о том, что у него осталась дочь, она могла не иметь представления до момента появления девочки в поместье. – Уилл покачал головой. – Более того, некоторое время назад мисс Мартин сообщила мне, что леди Лонгфорд намеревается переговорить со мной об изменении своего завещания. Этого пока не произошло, но я подозреваю, что мисс Мартин уже закладывает фундамент для такого рода решения.

– Так нужно действовать! – воскликнул Майлс, отодвигая стул. – Ее светлость в смертельной опасности!

Хилис покачал головой.

– Не думаю. По крайней мере – пока. Ведь в настоящее время действует ее прежнее завещание, по которому все средства идут на благотворительные цели. Хотя, насколько я понимаю, не исключена фатальная ошибка. – Он вопросительно взглянул на доктора.

– Такая ошибка возможна, – подтвердил Баттерс. – Отравление мышьяком чревато случайностями. Однако если мисс Мартин действительно охотится за наследством леди Лонгфорд, то в первую очередь она постарается избавиться от… – Он замолчал.

– Именно, – сказал Хилис. – Отсюда, насколько я понял ваши слова, следует, что еще бо́льшая опасность грозит внучке ее светлости.

Майлс не сводил с него глаз.

– Черт побери, – прошептал он. – Так оно и есть. Мисс Мартин полагала, что у леди Лонгфорд нет наследников, а появление этой девочки расстроило все ее планы.

Хилис печально улыбнулся.

– Стоит ли винить Кэролайн в том, что она убежала оттуда без оглядки?

– В таком случае, – сказал Майлс, – первым делом следует арестовать мисс Мартин, а затем…

– Не думаю, что все так просто, – возразил Хилис. – Какое мы можем предъявить обвинение? На основании каких улик?

Майлс устремил на Уилла решительный взгляд.

– Что значит какое обвинение? Разумеется, в попытке убийства! На основании показаний служанки, с которой вы сегодня говорили, мисс… Впрочем, ее имя не имеет значения. А затем мы ищем липучку для мух и…

– Но Рут Стаффорд не станет свидетельствовать под присягой, что этот яд давали ее светлости, – возразил Хилис. – Вода с мышьяком может использоваться и для других целей.

– Хилис прав, – сказал Баттерс. – Миссис Мэйбрик утверждала, что она намеревалась использовать мышьяк как косметическое средство. Так что, боюсь, находка липучки ничего не докажет.

– И что же вы предлагаете? – спросил Майлс, в отчаянии вскидывая руки. – Не можем же мы сидеть и ждать, когда произойдет убийство.

– Вы правы, дружище, – согласился Хилис, и глаза его заблестели. – Позвольте донести до вашего сведения план, предложенный мне мисс Поттер. Я с ним вполне согласен. Кэролайн день-два поработает в пекарне мисс Барвик – там она будет в безопасности, да еще займется полезным делом. Тем временем мисс Поттер отправляется в Тидмарш-Мэнор и наведет кое-какие справки. – В ответ на удивленный взгляд Майлса Хилис робко добавил: – Она клянется, что никакой опасности не подвергается, в противном случае я бы не позволил ей туда ехать. – Он вынул часы и взглянул на них. – Думаю, она уже в пути.

– Не позволил бы ехать, – с иронией пробормотал Майлс, качая головой. – Вот уж не думаю, что кто-нибудь в этом мире способен удержать эту женщину, если она что-то задумала.

28

Мисс Поттер наводит справки

Как и предположил мистер Хилис, Беатрикс в это время направлялась в Тидмарш-Мэнор. Сначала она поднялась к Ферме-На-Холме. Там она реквизировала Уинстона, запрягла его в повозку и тронулась в путь. Вскоре вдали показался старый дом. Теперь, когда Беатрикс узнала больше о том, что происходит в поместье, он показался ей еще мрачнее. Интересно, думала она, как восприятие внешнего вида того или иного места – или человека – меняется в зависимости от того, что тебе о нем известно. Теперь в отношении леди Лонгфорд она испытывала лишь сострадание.

Привязав Уинстона к столбу, мисс Поттер подошла к главному входу и постучалась. Она перекинулась несколькими словами с Эмилией, которая впустила ее в дом и проводила в комнату для утренних приемов, где Беатрикс увидела мисс Мартин, которая писала письмо.

– Меня очень огорчило известие о недомогании ее светлости, – с большой искренностью сказала мисс Поттер. – Надеюсь, сегодня она чувствует себя бодрее.

– До некоторой степени, – ответила мисс Мартин довольно хмуро, давая понять, что дальнейшие расспросы нежелательны. – Вы, должно быть, привезли Кэролайн? Ее послали наверх?

Беатрикс покачала головой.

– Поскольку леди Лонгфорд вчера выглядела очень больной, мистер Хилис предположил, что Кэролайн пока не следует возвращаться в Тидмарш-Мэнор. Дети склонны причинять беспокойство, а с ваших слов я знаю, что Кэролайн не отличается безупречным послушанием. Мистер Хилис устроил так, что в деревне за девочкой присмотрят. – Беатрикс улыбнулась. – У меня сложилось впечатление, что и ваши нервы на пределе, мисс Мартин. Вы мне позволите забрать зверька, которого я вчера здесь оставила? В отсутствие Кэролайн мне, право, неловко просить вас заботиться о нем.

– Что ж, – надменно сказала мисс Мартин, – приятно слышать, что кому-то есть дело до моих нервов. Они действительно издерганы до крайней степени. Еще бы, столько тяжких испытаний – недуг ее светлости, против которого бессилен здешний врач, да еще исчезновение девочки. – Последовал глубокий вздох крайне утомленной женщины. – Разумеется, забирайте это жалкое создание. Если, конечно, найдете. Эмили доложила, что утром его не оказалось на месте.

– Я попрошу Эмили помочь мне в поисках, – сказала Беатрикс, прекрасно зная, что бедняжка Грошик потерялся на Остролистном холме, и найти его в Тидмарш-Мэноре не было никаких шансов. Впрочем, вопреки тому, что она сказала мисс Мартин, возвращение морской свинки вовсе не было целью появления Беатрикс в поместье. Мисс Поттер приехала сюда, чтобы без помех побеседовать с Эмили. К этому она и приступила, поднимаясь в классную комнату Кэролайн.

– Мне так жаль, что зверек пропал, мисс Поттер, – сказала Эмили, прижимая ладони к груди. На ее круглом румяном личике отразилось отчаяние. – Вот видите, коробка пустая. Ума не приложу, как он оттуда выбрался и куда мог сбежать.

– Он наверняка найдется, если не под кроватью, то где-нибудь за занавеской. – Беатрикс старалась успокоить Эмили. – А когда поймаете, засуньте его снова в коробку и отнесите на кухню. Я его оттуда заберу.

– Конечно, конечно, мисс Поттер, – залопотала Эмили, широко открыв голубые глаза. – Как поймаю, так сразу и отнесу.

– Благодарю вас, – сказала Беатрикс и сделала вид, что уходит. Вдруг она снова повернулась к девушке, одновременно захлопнув дверь. – Ах, да, Эмили, совсем забыла. Я хотела передать вам одно замечание, которое мне довелось услышать. Замечание о вашей работе.

– Замечание? – Эмили всполошилась, еще шире распахнула глаза и прикрыла рот ладошкой. – Боже мой! Что я такого натворила? Я же ничего такого…

– Милочка, вы не сделали ничего дурного, – сказала Беатрикс с ободряющей улыбкой. – Я только хотела вам передать похвалу ее светлости. Вчера в разговоре с доктором леди Лонгфорд заметила, что просто не представляет, как бы она без вас обходилась. – Это не было правдой, по крайней мере, Беатрикс не слышала ничего подобного. Однако если бы леди Лонгфорд перестала думать о себе хоть на мгновение, а использовала этот краткий миг, чтобы подумать об Эмили, то она вполне могла бы сказать нечто подобное.

– Ее светлость очень добра, – сказала Эмили, вздыхая с видимым облегчением. – Я так переживаю, мисс Поттер, так переживаю, а пуще всего с той поры, как мисс Мартин уволила Рут. По-моему, она, мисс Мартин то есть, ко мне получше относится, чем к Рут. Ей ох как нелегко угодить, да только я стараюсь ей пособлять, как умею, ну и ее светлости само собой.

– Я в этом уверена, – сказала Беатрикс очень серьезно. – Ваша помощь неоценима, особенно теперь, когда ее светлость больна. Вы ведь за ней ухаживаете, верно? Меняете простыни, следите за ее одеждой, подаете лекарства…

Эмили, которая кивала в такт словам Беатрикс, вдруг широко раскрыла глаза.

– Нет, нет, к лекарствам мне касаться не велено. Это все мисс Мартин, она и лекарства подает и все такое прочее.

– А, ну конечно, – сказала Беатрикс. – Она ведь, верно, сама и приготавливает лекарства ее светлости.

– И так бывает, – сказала Эмили. – Прописывает-то, ясное дело, доктор Баттерс. А мисс Мартин написала своему знакомому, тоже доктору, так тот прислал такое средство, какого у доктора Баттерса вовсе нет.

– Как внимательно с ее стороны, – пробормотала Беатрикс. – И она, конечно же, сама давала это средство леди Лонгфорд?

Эмили энергично закивала.

– Это такая полоска, ну, вроде липучки для мух, только, знамо дело, не липучка. Ее в миску с теплой водой кладут и вымачивают. Я бы и знать не знала, да намедни случайно увидала, как мисс Мартин это делает, она мне и растолковала. – Эмили доверительно улыбнулась мисс Поттер. – Не хочу хвастаться, да только мисс Мартин мне много чего рассказывает. Она меня хвалит, мол, у меня способности, чтобы служить в знатном доме. Говорит, мне надо в Лондон ехать, обещает для меня место хорошее найти. – Она слегка наклонила голову, и ее глаза затуманились. – Хоть и жалко из Сорея уезжать, да только у мисс Мартин друзей не сосчитать, все люди богатые, живут в больших домах, и хорошие горничные им ох как нужны. А уж когда ты в Лондоне, мисс Мартин говорит, то и одеваешься не как в деревне. Буду носить и платья шелковые, и кружева, и…

– Да, да, разумеется, – сказала Беатрикс. – В Лондоне вы, конечно же, прекрасно устроитесь, хотя вашей сестре и будет вас не хватать. – Она помолчала, а потом спросила: – А вы видели, как мисс Мартин дает ее светлости приготовленное лекарство?

Эмили кивнула.

– Да, в чае. Так ее знакомый доктор велел – на этой воде чай заварить. Тогда, мол, болезнь уйдет, хоть и не сразу. Может случиться, что лекарство несколько раз давать придется, но через малое время ее светлости точно полегчает. Так мисс Мартин доктор сказал.

– Теперь мне понятно, – заметила Беатрикс, – почему ее светлость такого высокого мнения о вас, Эмили. Вы для нее просто клад. – Она улыбнулась и открыла дверь. – Не надо меня провожать, милая. Делайте вашу работу.

Очень скоро Эмили окажется еще полезней ее светлости, подумала Беатрикс. Эта наивная девушка уж очень далека от мысли, что кто-то замыслил недоброе, а потому она окажется прекрасным свидетелем и без тени колебаний правдиво расскажет все, что видела. Именно поэтому она представляла немалую опасность для мисс Мартин. Пока Беатрикс спускалась по лестнице, ей пришло в голову, что письмо, которое писала мисс Мартин, как раз и было связано с ее желанием найти для Эмили место в Лондоне и таким образом удалить ее из Тидмарш-Мэнора.

Однако действия мисс Мартин этим не ограничивались. Достигнув площадки второго этажа, Беатрикс глянула вниз и увидела, как доктор Гейнуэлл, облаченный в дорожный костюм, поставил на пол чемодан и вошел в комнату для утренних приемов, прикрыв за собой дверь.

Беатрикс не отличалась врожденной страстью к подслушиванию, однако и она признавала, что бывают мгновения, когда человеку приходится пожертвовать щепетильностью. После весьма недолгого колебания она спустилась по лестнице и подошла вплотную к двери, которую доктор Гейнуэлл по оплошности закрыл не слишком плотно.

Мисс Мартин подняла глаза от письма, адресованного миссис Морант, владелице агентства по трудоустройству «Акме», и увидела, что в комнату для утренних приемов вошел ее братец.

– Я пришел проститься с тобой, Марибель. – Он сжал губы. – Я собрал вещи и велел Биверу подать фаэтон.

– Собрал вещи! – воскликнула мисс Мартин, внезапно испытав страх. – Ты не посмеешь бросить меня здесь одну, Кеннет! Ты не можешь так поступить!

– Почему же? – сказал Кеннет, не скрывая раздражения. – Какой толк мне здесь оставаться? Должность, которую ты мне сулила, ушла – да и не гожусь я для этого дела, как ни крути. А увидев эту девочку, могу тебе сказать откровенно, что не желаю участвовать в чем бы то ни было, что принесет ей вред. Коли она мешает тебе добраться до старухиных денег, то сама с ней и разбирайся. Ведь это был твой план.

– Да, план был мой, – с обидой ответила мисс Мартин, – но ты ведь не отказался от побрякушек, которые я тебе послала, ты сбыл их с рук и купил себе все эти модные тряпки. А теперь…

– Да, я это сделал – ведь ты обещала, что никаких осложнений не будет. Ты твердила, что вот-вот появится новое завещание, а когда старуха отдаст Богу душу, мы продадим поместье и уедем за границу. – Кеннет с укоризной смотрел на сестру. – По твоим словам, все должно было идти как по маслу.

– Все и шло как по маслу, пока не объявилась эта девчонка. Ведь ты обещал, что поможешь избавиться…

Кеннет энергично замотал головой.

– Я никогда не говорил, что пойду на такое. Убивать – не моя профессия. Как, впрочем, и учить детей в школе.

– Но она – наследница…

– Оставь ты это дело, Мейбл, – с отвращением произнес Кеннет. – И брось наконец свой мерзкий акцент. Я тебе не помощник, это мое окончательное решение. – Он криво усмехнулся. – Не утруждай себя проводами, дорогая. Я напишу тебе из Лондона.

– Умоляю, Кеннет! – в отчаянии воскликнула мисс Мартин. – Помоги мне! Без тебя я ничего не смогу сделать. Я… – И она разрыдалась.

Оказавшись в прихожей и осознав, что услышала вполне достаточно, Беатрикс возымела желание удалиться как можно скорее и незаметнее. Она быстро подошла к парадной двери, закрыла ее за собой и, сделав вид, что никуда не торопится, направилась к воротам мимо мистера Бивера, который в ожидании седока стоял возле пары красивых серых лошадок леди Лонгфорд. Отвязав Уинстона, Беатрикс забралась в повозку и взяла в руки хлыст.

– Ну, Уинстон, – сказала она негромко, но твердо, – ты должен добежать до деревни раньше, чем эта пара. Если в тебе есть боевой дух, самое время пустить его в ход. Помчимся как ветер! – И она легко щелкнула бичом по гладкому гнедому крупу.

– Как ветер? – Уинстон тряхнул головой. – Сделать этих серых? – Он поднял копыто. – Что ж, славное дельце, почему не попробовать. Держите шляпу, мисс Поттер! – И рванул с места.

Беатрикс не поняла предупреждения Уинстона и не успела схватиться за свою соломенную шляпу. Та слетела с головы и пропала где-то в лугах; вскоре они въехали в деревню и остановились перед домом капитана Вудкока, намного опередив фаэтон леди Лонгфорд.

29

Босуорт предлагает свой план

Завтрак всегда казался Босуорту самым приятным временем суток в Большом Барсучнике. За столом собиралось множество животных – кое-кто обитал в гостинице постоянно, другие занимали свои номера довольно длительное время, третьи останавливались лишь на одну ночь и снова пускались в путь. По утрам все они находились в лучшей своей форме – освеженные глубоким сном, брызжущие энергией, полные планов на грядущий день, непременно и во всех отношениях превосходный – ведь животным, в отличие от людей, не свойственно испытывать беспокойство о будущем и рисовать в своем воображении всяческие неприятности, которые могут их ожидать. Обычно в их планы входил или пикник, или прогулка по местам, где можно чем-нибудь полакомиться, или завершение каких-то приятных будничных дел, а то и просто мирный отдых на берегу ручья, где в прозрачном воздухе порхают бабочки, а слух услаждают журчанье воды по камушкам и веселый птичий щебет.

Этим утром завтрак проходил в особенно оживленной атмосфере, ибо за столом не было ни одного свободного места. Босуорт сидел, как обычно, во главе стола, а Петрушка – с противоположной стороны. Она подавала тосты с мармеладом, вареные яйца и ломтики бекона, а также разливала чай, никому не отказывая во второй чашке. Место на скамье слева от Босуорта занимала крольчиха Метелка, рядом с ней сидела ее сестрица Шваберка – обе в белых передниках и кружевных наколках. Далее по порядку расположился ежик Чертополох, который в свое время отбился от семейства ежей и теперь помогал Петрушке на кухне – чистил овощи, мыл посуду. Слева от него как раз и сидела сама Петрушка, а слева от Петрушки трудился над яйцом крыс по имени Рамси. Далее по кругу сидел пожилой хорек. Он был подслеповат и то и дело путал, с какой стороны тост намазан маслом, в результате чего масло ему приходилось слизывать с лап. Рядом с хорьком и справа от Босуорта сидел не кто иной, как Грошик, который с восторгом рассказывал всем и каждому, что прибыл из Лондона на поезде, что живет с мисс Поттер, знаменитой художницей и писательницей, автором детских книжек, и что мисс Поттер вот-вот напишет книжку про него, Грошика, после чего и он станет знаменитым.

– Чушь! – презрительно сказал Рамси и положил себе второе яйцо всмятку. – Чем такая шмакодявка, как ты, прославилась, чтобы писать о тебе книгу?

Грошик растерялся, и Босуорт подбодрил его, дружески похлопав по лапке.

– Не обращай на него внимания, Грошик У каждого животного есть своя история, которой можно гордиться. Наберись терпения, милый, и у тебя такая появится. Истории на деревьях не растут.

Босуорт мог бы продолжать свои успокоительные рацеи, но его прервал громкий лязг. Кто-то настойчиво и властно дергал ручку дверного звонка у парадного входа в Большой Барсучник, и по характеру звука можно было судить о том, что звонивший знает, зачем пришел, и преисполнен решимости войти. Лязг повторился, и Босуорт положил вилку.

– Открой дверь, Метелка, кто бы там ни оказался, – сказал он крольчихе, сидящей слева от него. – На улице сыро, так что пусть он оставит галоши в прихожей.

Через несколько минут Метелка вернулась в обществе весьма неожиданного гостя.

– К вам профессор Галилео Ньютон, сэр, – пропищала она. – И ваша газета. Она лежала у порога, сэр. – Крольчиха сморщила нос, протягивая газету барсуку. – Боюсь, она слегка влажная, сэр.

– Галилео, дружище! – воскликнул Босуорт, вставая из-за стола. – Какой славный сюрприз для всех нас. Уж и не припомню, чтобы вы здесь когда-нибудь появлялись.

Это было сущей правдой. Знаменитый филин хлебосольно принимал гостей – друзей и коллег – в своем доме на старом буке и даже предусмотрел там лестницу для тех животных, которые, в силу природных особенностей организма, не могли вскарабкаться по стволу или взлететь в его вознесенное над землей жилище, склонное (или так казалось Босуорту?) неприятно покачиваться на ветру. Однако когда речь шла о том, чтобы ему, в свою очередь, нанести ответный визит тем, кто жил под землей, филин, как правило, предпочитал принести извинения и выразить сожаление. Всем было известно, что под землей профессор с особой остротой ощущал тесноту и ограниченность помещения, где не мог и крыла поднять, чтобы не смахнуть книгу со стола или картину со стены. Галилео Ньютон предпочитал небесный простор, где ничто не мешало ему широко распахнуть крылья, поймать поток воздуха и парить в вышине над бескрайними лесами, полями, холмами.

Впрочем, Босуорт не стал заострять на этом внимание, поскольку хорошо знал, что Шестое Практическое Правило запрещает учтивому барсуку подвергать критике предпочтения других животных касательно выбора обеденных блюд и мест обитания. Как говорится, каждому – свое. Поэтому Босуорт просто сделал знак Грошику слезть со скамьи и попросил Петрушку принести чистые тарелку и чашку. Через мгновенье профессор восседал перед радующей своими размерами порцией яичницы с беконом и чашкой горячего чая. Метелка и Шваберка подхватили свои венички из перьев и покинули помещение. Петрушка и Чертополох отправились в кладовую – обсудить меню сегодняшнего обеда, а Рамси и хорек откланялись и разошлись по своим комнатам, дабы осуществить первое дело из намеченных на нынешний день – хорошенько вздремнуть. За столом остались Босуорт, Галилео Ньютон и Грошик.

– Скажите, дружище, – обратился к филину Босуорт, налив себе чаю и откинувшись на стуле, – что заставило вас покинуть дам в столь ранний час?

– Поздний, – поправил барсука профессор и зевнул во весь клюв. – Для меня это очень поздний час, мне бы следовало у-у-же прилечь. Однако у-у-у меня возникла н-у-у-жда посоветоваться с вами кое о чем, Бос-у-у-орт. Речь идет о некоем событии, которое намечено на сегодняшний вечер. У-у-у помяну-у-тое событие должно произойти в поле за сорейской гостиницей. Нечто отвратительное, у-у-уверяю вас. – В этот момент он обратил внимание на Грошика и нахмурился. – Молодежи подобное слушать не пристало, – сказал он строго. – Ты кто такой?

Грошик нервно задергал носиком.

– Меня зовут Грошик, сэр, – залопотал он. – Морская свинка, с вашего позволения, сэр.

– Ну, положим, ты вовсе не свинка, – авторитетно сказал профессор, щедро намазывая мармелад на тост. – Не пытайся у-у-уклониться от честного ответа. У-у-у настоящих свиней нет меха, а у-у-у тебя нет свинячьего хвостика.

– Да все эти резоны я уже приводил, – заметил Босуорт, – но он упорствует. Знай себе твердит, что свинка. – И, обернувшись к Грошику, барсук мягко добавил: – У Петрушки наверняка найдется для тебя кое-какая работенка, Грошик. Ты сделаешь доброе дело, если возьмешься ей помочь. Ступай-ка к ней, дружок.

Когда Грошик соскочил со скамьи и исчез за дверью, Босуорт вновь обратился к филину:

– Так что это за дело, о котором не следует говорить в присутствии мелюзги?

Профессор огляделся, дабы убедиться, что никто их не услышит.

– Барсу-у-учьи бои, вот что, – сообщил он. – Нынче вечером.

Босуорт с шумом поставил чашку. В Межозерье нечасто устраивались барсучьи бои, поскольку мировому судье Сорея удалось справиться с этой заразой. Однако барсук не слишком удивился, услышав новость.