Текст книги "Повесть об Остролистном холме"

Автор книги: Сюзан Алберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Мистер Хилис оглядел комнату, как бы ища кого-то.

– Викарий поручил мне узнать, как поживает Кэролайн. Она скоро спустится?

– Полагаю, да, – ответила леди Лонгфорд с легкой улыбкой. Ее не удивило желание мистера Хилиса увидеть девочку – ведь именно он и викарий приложили немало усилий, чтобы Кэролайн появилась в Тидмарш-Мэноре. Откровенно говоря, теперь леди Лонгфорд была им даже благодарна за их настойчивость. Мисс Мартин энергично искала подходящую школу для Кэролайн, но чем дольше леди Лонгфорд наблюдала за девочкой, тем чаще ею овладевало желание оставить внучку в доме – по крайней мере на год-другой. Кэролайн очень напоминала своего отца, и в сердце старой леди что-то шевельнулось…

– Девочки нет в доме, – сказала мисс Мартин и деликатно кашлянула. – Мне очень жаль, но ее нигде не могут найти.

– Не могут… – Леди Лонгфорд умолкла, не будучи уверенной, что правильно расслышала слова компаньонки.

– Не могут найти? – повторил мистер Хилис, переводя взгляд с одной дамы на другую. – Не понимаю.

– Увы, именно так, – повторила мисс Мартин все тем же кротким голосом, – ее не могут найти. Ей было велено после обеда отправляться в свою комнату, но она, по всей видимости, ослушалась. – Компаньонка поджала губы и устремила полные раскаяния глаза на леди Лонгфорд. – Простите, что я тотчас же не сообщила это вашей светлости, но вы… не вполне хорошо себя чувствовали, а мы не жалеем усилий, чтобы найти ребенка. Дом был обследован со всей тщательностью, а доктор Гейнуэлл и Бивер сейчас ищут ее в лесу за садом.

Леди Лонгфорд глубоко вздохнула.

– Вы обязаны были меня уведомить, – заявила она резко. – Скрывать от меня подобное совершенно недопустимо.

– У меня были самые лучшие намерения, – с грустью сказала мисс Мартин. – Я знаю, как глубоко вас ранит строптивость Кэролайн, и поэтому…

– Строптивость? – на этот раз резко прозвучал голос мистера Хилиса. – Подобное слово ни в коей мере не приложимо к этой девочке, мисс Мартин. Как вам известно, я был рядом с ней несколько дней, когда она приплыла в Ливерпуль. Любознательная?.. Да. Умная, изобретательная, находчивая. Но никак не строптивая.

– Я умоляю вашу светлость не волноваться, – невозмутимо продолжала мисс Мартин, как бы не слыша слов Хилиса. – Девочка просто куда-то ушла, и ее найдут с минуты на минуту.

Не волноваться! Леди Лонгфорд с тревогой представила себе унылые, продуваемые всеми ветрами холмы и глухой лес, который начинался сразу за Тидмарш-Мэнором, поднимался на Клайф-Хайтс, переваливал за гребень и спускался до самого озера Уиндермир. Однажды, впервые приехав в Тидмарш-Мэнор, она сама потерялась в этом лесу. Как же она радовалась, когда наконец вышла на дорогу!

– Но на холмах опасно! – возразил мистер Хилис. – А в лесу легко потеряться. К тому же прошел сильный дождь. Что, для Кэролайн обычное дело уходить за пределы сада?

– Для нее обычное дело, – уклончиво сказала мисс Мартин, – проявлять строптивый характер. Уверяю вас, мистер Хилис, вам не следует тревожиться.

Леди Лонгфорд почувствовала себя еще хуже, чем прежде, и беспокойно задвигалась на стуле.

– Конечно же, девочку найдут и приведут сюда еще до того, как вы нас покинете, – сказала она, пытаясь бодриться. – А пока расскажите мне, какое впечатление на вас и других членов совета произвел доктор Гейнуэлл.

Как опытный адвокат, Уилл Хилис владел богатым арсеналом дипломатичных приемов и при обычных обстоятельствах смог бы продумать свой ответ со всей тщательностью и снабдить его приличествующими случаю тактичными оговорками. Однако в эту минуту он был полностью поглощен тревожными мыслями о ребенке и, вряд ли сознавая, что и как говорит, ответил, ни минуты не задумываясь:

– Ах, да. Совет разобрался с этим делом. Мы предложили возглавить школу мисс Нэш, и она согласилась.

– Мисс Нэш? – переспросила леди Лонгфорд, не веря своим ушам.

– Да вы шутите! – воскликнула мисс Мартин, вскочив со стула и перевернув при этом кувшин с молоком. Дадли не замедлил подняться, чтобы вылакать лужицу на ковре.

Мистер Хилис вздрогнул и поднял голову.

– Извините меня, – сказал он. – Я задумался о Кэролайн и отвечал без должной обстоятельности. – Он сделал глубокий вдох. – Разумеется, обширные познания, а также опыт доктора Гейнуэлла произвели глубокое впечатление на членов попечительского совета. Это человек… это, безусловно, человек выдающихся достоинств. Однако, после всестороннего обсуждения, мы пришли к заключению, что для сельской школы больше подходит кандидатура мисс Нэш. Она имеет опыт работы при весьма ограниченных средствах, которыми располагает эта школа, она хорошо знает возможности своих учеников, она…

– Но кандидатуру доктора Гейнуэлла предложила совету не кто иной, как я! – гневно вскричала леди Лонгфорд, сжимая кулаки в отчаянии от крушения своих планов. Да как посмели эти тупые, эти твердолобые члены совета пойти против ее воли! Она собрала все свои силы и произнесла негромко и холодно: – После всего, что лорд Лонгфорд и я сделали для этой деревни, подобная позиция совета просто непостижима…

– Я вполне понимаю чувства вашей светлости, – решительно прервал ее мистер Хилис и поднялся на ноги. – Тем не менее решение принято, и я думаю, что в конечном счете доктор Гейнуэлл будет этому рад. Нет сомнения, что у него есть другие, более многообещающие предложения, и он сможет проявить свои исключительные качества с гораздо большим успехом, чем сделал бы это в небольшой деревенской школе. При встрече с ним я непременно передам ему наилучшие пожелания членов совета и их искреннюю признательность за…

– Не мелите вздор, – устало произнесла леди Лонгфорд и махнула рукой. – Я больше не желаю это слышать, Хилис. Можете сказать совету, что я разочарована. Ему больше не следует обращаться ко мне за поддержкой.

Возвращаясь к своему месту под пальмой, Дадли взглянул на нее с укоризной, как бы напоминая, что ее поддержка и прежде не отличалась щедростью.

– Я передам эти слова, – сдержанно сказал мистер Хилис. – Уверяю вас, они очень огорчат членов совета, которые ни в коем случае не хотели вызвать гнев и разочарование вашей светлости.

– Но леди Лонгфорд! – вскричала мисс Мартин чуть ли не со слезами. – Неужели вы это так оставите? Неужели вы…

– Я и вас не хочу слышать, Марибель, – отрезала леди Лонгфорд. – Мне надоело, что мной помыкают, я пойду прилягу. Пришлите ко мне Эмили, а сами спуститесь на кухню и скажите миссис Бивер, что мне нужна чашка имбирного настоя и еще кусочек имбирного пирога. А если у нее окажется и засахаренный имбирь, пусть тоже пришлет. Да поскорее!

Мистер Хилис все еще стоял, когда мисс Мартин поспешно вышла из библиотеки.

– Мне очень жаль, что я оказался вестником недобрых новостей, – сказал он. – Смею вас уверить, что без серьезных оснований совет никогда не причинил бы вам огорчений. – Леди Лонгфорд увидела участие и заботу на открытом лице Уилла. – Я вижу, что ваша светлость нездоровы, – продолжал он мягко. – Выезжая из деревни, я видел там доктора Баттерса. Хотите, я пришлю его к вам?

– Нет, – ответила леди Лонгфорд. В это время в комнату вошла Эмили, чтобы помочь ей встать из-за стола, и старая дама передумала. – А впрочем, ладно, Хилис. Пришлите его. – И пробормотала уже про себя: – Куда же мог подеваться этот ребенок?

Мистер Хилис направился к двери.

– Я скоро вернусь, – сказал он, – и приведу с собой людей для поисков Кэролайн.

– Да, Хилис, непременно, – сказала леди Лонгфорд. – Осторожней, Эмили, мое плечо! Негодная девчонка!

23

Мисс Поттер дает ключ к разгадке

Майлс Вудкок сидел в своем кабинете за пишущей машинкой, заканчивал отчет о сегодняшнем собрании попечительского совета и вспоминал с некоторым недоумением о беседе с доктором Гейнуэллом. Этим недоумением он не стал делиться с другими членами совета, поскольку, как выяснилось, соперничества между мисс Нэш и кандидатом леди Лонгфорд не наблюдалось, однако капитан чувствовал, что в результате беседы ответов на некоторые вопросы они так и не получили. Например, доктор Гейнуэлл был на удивление краток и нечеток, когда речь шла о его учебе в Оксфорде, и весьма туманно излагал обстоятельства своей миссионерской деятельности. Хуже того, похоже, доктор не был готов и к вопросам касательно школьной программы, а также принципов обучения и воспитания, хотя и высказал определенные взгляды на укрепление дисциплины. По сути дела, оставалось ощущение, что…

Впрочем, теперь это уже не имело значения. Совет этого господина не выбирал, и беседовали они с ним исключительно из вежливости. В отчете было достаточно отметить, что совет рассмотрел две кандидатуры и остановил свой выбор на мисс Нэш, чья деятельность в школе всем хорошо известна. Он извлек лист из машинки, подписал отчет и промокнул подпись. Все. Дело сделано, и мисс Нэш может спокойно работать над школьным планом на следующий учебный год.

Раздался легкий стук в дверь, и сестра капитана просунула в кабинет свою голову.

– Майлс, дорогой, прости, что отрываю тебя, но пришла мисс Поттер. Она говорит, что хочет показать тебе одну вещь, причем срочно.

Майлс встал.

– Ты вовсе меня не оторвала, я уже закончил. – Капитан улыбнулся. – Здравствуйте, мисс Поттер, прошу вас, входите. Димити, почему бы тебе не принести нам по чашке…

– Нет, нет, благодарю вас, мисс Вудкок, я не смогу выпить чаю, – сказала мисс Поттер, и Димити, деликатно кивнув, вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Поначалу Майлс разделял отношение к мисс Поттер, бытовавшее среди многих обитателей Сорея мужского пола: не для городской дамы это дело – заниматься фермерством, особенно брать ферму, которая нуждается в серьезном улучшении и неустанном внимании. Мнение его изменилось прошлым октябрем, когда мисс Поттер помогла разыскать миниатюру Констебла, похищенную из Дома-Наковальни, и в последующие месяцы, в которые он мог наблюдать, как она упорно и решительно проводила перестройку своей фермы и совладала даже с Бернардом Бидлом, строительным подрядчиком, о трудном характере которого ходила печальная слава. Беатрикс Поттер, решил Майлс, женщина редкая, необыкновенная, и остается только радоваться тому, что она приехала в Сорей.

Идя к ней навстречу, Майлс заметил, что круглые щеки мисс Поттер были румянее обычного, а ее каштановые волосы слегка растрепались под соломенной шляпой. Судя по одежде, она недавно попала под дождь, а в руке Беатрикс держала предмет, весьма напоминающий длинные металлические щипцы.

– Спасибо, что позволили к вам вторгнуться, – сказала она звонким голосом. – Я не отниму у вас много времени. Думаю, это важно, поскольку касается смерти мистера Хорнби.

– Да, да, конечно, – со всей серьезностью ответил Майлс и указал на кресло. – Прошу вас, садитесь, мисс Поттер. Что это у вас в руке?

Вместо того чтобы сесть, Беатрикс подошла к столу и положила на него щипцы.

– Мисс Барвик и я ездили на Остролистный холм искать овец, которых я купила у мистера Хорнби. И вот после короткой встречи с Айзеком Чансом…

– Ага, так вы его встретили. И что вы о нем думаете?

Мисс Поттер сжала губы.

– Я думаю, – сказала она весьма решительно, – что не удивилась бы, обнаружив своих овец на Старой ферме. Впрочем, доказательств у меня нет, только подозрения. Но я намерена туда заглянуть.

– Надеюсь, вы не отправитесь туда в одиночку, – предостерег ее Майлс. – Я подозреваю, что и поджог амбара на Остролистном холме прошлой зимой дело рук Чанса. Не исключено, что и дойные коровы Бена Хорнби отравились не случайно, а помог им в этом тот же Чанс. Но для обвинения у нас всегда не хватало доказательств. – Он в упор посмотрел на мисс Поттер. – Обещайте мне, что одна не пойдете на Старую ферму.

Вместо ответа мисс Поттер показала на предмет, лежавший на столе.

– Мы с мисс Барвик поднялись на холм к тому месту, с которого упал мистер Хорнби. С нами был терьер Круков, и пес отыскал эти щипцы в кустах ежевики шагах в тридцати оттуда. Как будто кто-то их туда зашвырнул. Должна признаться, меня эта находка поставила в тупик. Они похожи на каминные, но…

– Но это не каминные, – сказал Майлс, не скрывая отвращения. – Взгляните на концы – их заострили. Это барсучьи щипцы.

– Барсучьи?

– Ими хватают и держат барсуков.

– О Боже, – сказала мисс Поттер и добавила как само собой разумеющееся: – Ими пользуются ловцы барсуков, которые разрывают норы, верно?

Майлс в удивлении поднял брови.

– Вам об этом известно?

– Мне известно, что в каменоломне у Фермы-На-Холме разорена барсучья нора, – сказала она мрачно. – Теперь, когда вы сказали мне, какой цели служат такие щипцы, у меня возникает вопрос, не собирался ли их владелец разорить барсучник на Остролистном холме? По словам мистера Дженнингса, лорд Лонгфорд не позволял трогать эту нору и мистер Хорнби продолжал охранять барсучник согласно воле покойного лорда. – Беатрикс помрачнела. – Не мог ли мистер Хорнби столкнуться с каким-нибудь ловцом барсуков на Остролистном холме, после чего у них произошла стычка? Скажем, мистер Хорнби вырвал из рук противника эти щипцы, отшвырнул их, а потом упал с обрыва – или его толкнули.

Майлс смотрел на нее и думал о кровоподтеке на спине старика Бена Хорнби – такой вполне мог появиться вследствие удара барсучьими щипцами.

– Клянусь Богом, мисс Поттер, – сказал капитан, – возможно, все так и было.

– Вот и мне так кажется, – сказала Беатрикс и снова посмотрела на щипцы. – Есть ли какой-нибудь способ узнать, чьи они?

– На щипцах может стоять клеймо. – Майлс взял щипцы в руки и потянулся за увеличительным стеклом, которое лежало на бюро. – В деревнях принято ставить клейма на инструменты. Если кто-нибудь прихватит чужой молоток или грабли соседа, то нетрудно выяснить, кто их настоящий владелец.

– Но вряд ли ловец барсуков осмелится заявлять права на такие щипцы, – заметила мисс Поттер.

– Под запретом находятся барсучьи бои, – сказал капитан, – а не отлов этих зверьков. Боюсь, что в своем отношении к ловцам барсуков лорд Лонгфорд скорее являлся исключением из правил. Вообще говоря, фермеры не любят этих животных – ведь они наносят вред полям и огородам. На них ставят капканы, норы разоряют – в общем, барсукам не позавидуешь. Ага, вот оно! – торжествующе воскликнул Майлс, найдя наконец то, что искал. Он положил щипцы на стол и протянул Беатрикс увеличительное стекло. – Посмотрите-ка на сочленение ручек.

Мисс Поттер нагнулась над щипцами.

– Кажется, здесь инициалы «Дж» и «О».

– Именно, – сказал капитан. Он стиснул зубы. – И, похоже, я знаю, кто…

Дверь открылась снова, и Майлс поднял голову. Высокая фигура нарисовалась в проеме. Котелок мужчина держал в руке.

– Надеюсь, я не помешал, – сказал Уилл Хилис. – Мисс Вудкок позволила мне войти.

– Здравствуйте, Хилис, – сказал Майлс. – Взгляните-ка на находку мисс Поттер. Эти барсучьи щипцы она обнаружила на Остролистном холме в ежевике шагах в двадцати от…

– Тридцати, – поправила капитана Беатрикс. – Как поживаете, мистер Хилис?

– Благодарю вас, мисс Поттер, прекрасно. – Хилис улыбнулся. – Рад вас видеть. Как подвигаются ваши дела с мистером Бидлом?

– Не слишком хорошо, – ответила мисс Поттер с легкой ответной улыбкой. – Если дела не пойдут лучше в ближайшие дни, боюсь, мне придется пойти на отчаянные меры.

– Шагах в тридцати от обрыва, с которого упал Хорнби, – продолжил Майлс уже громче. Он протянул увеличительное стекло Хилису. – Клеймо вот здесь, – показал он. – Инициалы «Дж» и «О».

Хилис взял лупу и склонился над находкой мисс Поттер.

– Так-так, – пробормотал он. – Ну конечно. – Уилл выпрямился, и лицо его помрачнело. – Вы говорите, у обрыва? Так вы полагаете…

– Что владельцу этих щипцов известно, как разбился Бен Хорнби, – сказал Майлс. – А вы что думаете?

– Весьма вероятно, – проговорил Хилис. – Очень похоже на то. И определить владельца не составляет труда. Мисс Поттер, поздравляю вас с этой находкой. По всей видимости, вы разгадали эту загадку. – Он откашлялся и перевел взгляд на Майлса. – У меня для вас другая новость, и, боюсь, плохая.

Майлс насторожился.

– Надеюсь, вы не хотите сказать, что мисс Нэш отклонила предложение совета?

– О нет, не это. Напротив, она очень обрадовалась. После чего я сообщил о нашем решении леди Лонгфорд.

– Так члены совета решили дело в пользу мисс Нэш? – с живостью спросила мисс Поттер.

– Именно, – ответил Майлс и повернулся к Хилису. – И как ее светлость приняла эту весть?

– Разумеется, она в гневе. К тому же, насколько я понял, она весьма серьезно больна. – Хилис нахмурился. – Но новость состоит не в этом. Дело в том, что девочка исчезла. Исчезла Кэролайн, внучка леди Лонгфорд.

– Исчезла? – повторила мисс Поттер. Ее синие глаза в удивлении расширились. – Исчезла… куда?

– Никто не знает. – Хилис в отчаянии поднял руки. – Мне сказали, что они обыскали весь дом и что Бивер как раз сейчас ищет ее в лесу. Но леди Лонгфорд слишком больна, чтобы проследить за всем этим, а мисс Мартин, похоже, исчезновение девочки не очень заботит. По чести говоря, – добавил он с неожиданной горячностью, – я вообще не верю, что эта женщина принимает к сердцу судьбу Кэролайн.

– Я разделяю ваше мнение, мистер Хилис, – сказала мисс Поттер весьма серьезным тоном. – Утром я говорила с Кэролайн, и она сказала мне, что мисс Мартин имеет привычку щипаться.

– Щипаться? – растерянно переспросил капитан.

Мисс Поттер сжала губы.

– Именно так гувернантки приучают к послушанию своевольных девиц. Я знаю это по собственному опыту, потому что в детстве была на редкость своевольной и упрямой. – Она перевела встревоженный взгляд с капитана на Хилиса. – Но мы не должны тут стоять и болтать, когда Кэролайн потерялась!

– Вы правы, – сказал Хилис, поворачиваясь к Майлсу. – Помните того мальчугана, который ушел из гостиницы? Нам следует срочно собрать людей с собаками.

Майлс положил щипцы на стол. Конечно же он помнил того потерявшегося ребенка. Тогда они бросили на поиски всех мужчин в округе, но так никого и не нашли. А теперь где-то там… Он вздрогнул.

– Согласен с вами, – сказал капитан. – Леса здесь дикие. Я и сам не хотел бы провести там ночь.

– К тому же есть опасность, что снова начнется гроза, – добавил Хилис. – Грозовой фронт надвигается с запада, и к закату может разразиться ливень.

– Боже мой, – сказала мисс Поттер. Взгляд ее стал решительным и целеустремленным: – Мы просто обязаны найти Кэролайн! И как можно скорее!

– Нужно пойти в «Герб», у мистера Барроу есть большой ручной колокол, – предложил Майлс.

– Верно, – согласился Хилис, направляясь к двери. – Это ускорит сбор людей.

У мистера Барроу было двое своих детей, и мысль, что юная мисс Лонгфорд может заблудиться в Кукушкином лесу, немедленно побудила его к действию. Он вытащил из-под барной стойки колокол, выбежал на крыльцо и принялся звонить что было сил. Через несколько минут жители деревни стали собираться перед входом в бар, чтобы выяснить, что же случилось. Услышав дурную весть и осознав серьезность положения, мужчины побежали по домам за плащами и фонарями, а женщины (ведь мужчинам придется пропустить ужин!) поспешили приготовить для них бутерброды с сыром и мясом и бутыли с горячим чаем. Через полчаса десятка три мужчин уже покидали деревню – кто верхом, кто на телегах, а кто и пешком, – направляясь в сторону Кукушкина леса.

Уилл Хилис ошибся по поводу грозы. Она не стала ждать заката, вернее – того часа, когда солнце имело обыкновение заходить за горизонт: тучи затянули все небо, и вокруг стало темно как самой темной ночью. Яростный порыв ветра взметнул пыль, мелкие сучья и сухие листья и закружил их в воздухе. Грозно зашумели ветви огромных буков под хлесткими ударами надвигающейся бури. Огненный зигзаг расколол темный небосклон над Эстуэйт-Уотер.

И как раз когда люди вышли на Каменку и двинулись вверх по дороге, небеса разверзлись и ливень с грохотом обрушился на землю.

24

Босуорта прерывают

Одной из уникальных черт Большого Барсучника, по убеждению Босуорта, было обилие в этой гостинице весьма примечательных дверей. Во-первых, разумеется, речь идет о величественном главном входе, у которого совершался ритуал приема и проводов гостей. Внутри помещения, сразу же за дверью, располагалась изящная стойка для зонтов, а снаружи висела на витом шнуре элегантная ручка дверного звонка, лежал толстый коврик для ног и сияла медная табличка с выгравированной надписью:

Большой Барсучник

Имелось также с полдюжины весьма полезных боковых входов, каждый из которых открывался в извилистый коридор, а снаружи был хитроумно укрыт от нескромных взоров вереском и камнями. Этими входами обитатели гостиницы пользовались повседневно, что позволяло содержать в безукоризненной чистоте парадный вестибюль. У боковых дверей выстраивались аккуратными рядами галоши постояльцев, а с крючков свисали головные уборы, дождевики и куртки. На случай, если кто-либо испачкается в огороде, у входа на кухню имелся умывальник – раковина и ведро под ней – и висело полотенце, тут же располагалась полочка для свертков и пакетов.

И наконец, Большой Барсучник был в избытке снабжен потайными запасными выходами, которые открывались на густо заросший ежевикой каменистый склон Остролистного холма. В эти двери практически никогда не входили, но они были весьма удобны для тех постояльцев, которые по какой-то причине возымели желание спешно и тайно покинуть отель. (Четвертое Практическое Правило гласит: барсук должен относиться с пониманием к тому, что его друзья и коллеги могут счесть необходимым для себя исчезнуть не попрощавшись и оставлять такие случаи без внимания.) Запасными выходами можно было также воспользоваться при особо опасных обстоятельствах, когда возникала необходимость срочной эвакуации всех обитателей – скажем, при нападении охотников на барсуков. К счастью, такого еще не случалось на Остролистном холме, который находился под защитой семейства Лонгфордов, но осторожность не бывает лишней.

В этот вечер, покончив с ужином, Босуорт шагал по дальним переходам Большого Барсучника. На нем был донельзя изношенный халат и стоптанные домашние туфли, в правой лапе он держал подсвечник, в левой – тетрадь, а за ухом почтенного барсука покоился карандаш: Босуорт намеревался завершить наконец свою Ежегодную Инспекцию По Выявлению Потребных Работ. На текущей неделе он уже дважды принимался за этот труд, да была еще попытка на прошлой неделе, но каждый раз барсук бросал это дело – утомительное, сопряженное с риском изрядно изгваздаться и казавшееся в тот момент не таким уж срочным.

Правила такой инспекции требовали провести скрупулезный осмотр всего барсучника, обойти все без исключения жилые и вспомогательные помещения, коридоры, переходы и галереи, от роскошных просторных покоев с высокими сводчатыми потолками до крохотных низеньких клетушек, которые даже неловко было предлагать для постоя. Многие из комнат пустовали еще с тех времен, когда гостиницей владел дед Босуорта, а потому находились, говоря по чести, в крайне запущенном состоянии и нуждались в основательной уборке. Сухая пыль, покрывавшая пол, поднималась в воздух, оседала на халате, забивалась в рот и нос, заставляя Босуорта непрерывно чихать. Поистине, нелегко было предаваться такой работе с энтузиазмом, а потому любое отвлечение от нее казалось благом.

И вот, когда барсук записывал в тетрадь, что в тридцать седьмом номере необходимо освежить стены и поменять ковер, такое отвлечение явилось. На этот раз оно приняло форму звуков: кто-то повизгивал, царапался, постукивал и притоптывал снаружи у бокового входа, к которому вел длинный наклонный коридор. Босуорт с сердитым видом прошаркал к двери и высунул голову, чтобы ознакомиться с источником шума. Поскольку этим коридором не пользовались с давнего времени, количество пыли в нем превосходило все разумные оценки, а упомянутый кто-то, так и рвущийся внутрь, всколыхнул эти залежи, взметнул тучи пыли и тем самым сделал себя практически невидимым.

– Кто, – строго обратился Босуорт к пылевому облаку, – кто вы такой?

– Умаляю, сэр, – пропищало облако в ответ. – Меня зовут Грошик, сэр, с вашего позволения.

Босуорт пристально вглядывался в существо, которое появилось из осевшей пыли. Это было… По правде говоря, Босуорт не знал, что это было. Каких только животных ни приходилось ему встречать в своей жизни – горностаев и ласок, хорей и лис, крыс и мышей, белок и выдр, – но такого он еще не видывал: жирного, круглого словно мячик, с длинным оранжевым мехом, встопорщенным и покрытым густой пылью, с черными бусинами глаз, дергающимся носом и едва заметными ушками. Ах да, и без хвоста. То есть без малейшего намека на хвост. Бедняга, по всей вероятности, где-то его потерял, хотя, конечно же, ни один барсук не может говорить о таких вещах вслух, не нарушив при этом Тринадцатое Практическое Правило: «Никто не должен задавать вопросы касательно отсутствия ушей или хвоста, ибо мир полон капканов и ловушек, и животным свойственно, по несчастливом стечении обстоятельств, в таковые попадать».

– Грошик? – произнес он, наконец, с отчетливо выраженным состраданием в голосе, вполне уместным при обращении к существу, лишенному хвоста. – Что ж, это ответ на вопрос «кто вы?». А теперь потрудитесь сообщить, что вы, собственно, такое?

– О да, сэр, разумеется, – сказал Грошик, энергично встряхнулся и дважды чихнул. – В сущности, я – морская свинка.

– Вот как, – усмехнулся барсук. Недоверие так и сквозило в его облике. – Насколько мне известно, у свинок нет меха, а уж тем паче – оранжевого. Зато у любой свинки всенепременно найдется пятачок и славный хвостик петелькой. Уж я-то повидал свиней всякого разбора – и пятнистых, и в крапинку, и простых, и самых редких пород – и могу сказать определенно: у вас со свинками нет ничего общего!

– И все же я – свинка, – просопел Грошик. Слезы хлынули из его глаз и прочертили бороздки на покрытых пылью щеках. – Мои предки родом из Южной Америки – так, по крайней мере, мне сообщили.

– Ах, вот оно что, – сказал Босуорт, сожалея, что обидел малыша: в конце концов, не его вина, что он уродился таким нелепым и бесхвостым. – Ну, это все объясняет. По всей видимости, свиньи в Южной Америке заметно отличаются от свиней, населяющих Северную Англию.

– Очень может быть, – согласился Грошик. – А могу ли я, в свою очередь, узнать, сэр, с кем имею честь беседовать? Кто вы и к какому виду относитесь?

– Кто я? – изумился Босуорт, полагавший, что уж его-то внешность говорит сама за себя. – Что ж, я – барсук Босуорт XVII, к вашим услугам.

– Барсук? – Черные глазки Грошика превратились в глазищи. – Но… разве барсуки не такие же свирепые и жестокие звери, как горностаи или куницы?

– Барсуки свирепы, когда в этом есть надобность, и жестоки, когда им угрожают, но обычно они очень дружелюбны и гостеприимны. – Босуорт улыбнулся, демонстрируя, что в данный момент он отнюдь не свиреп и не жесток. – Так вы хотели бы остановиться в нашей гостинице?

– Право, не знаю, сэр, – нерешительно сказал Грошик, промокнув лапкой нос. – Я вообще не собирался никуда идти, но в корзинке, куда меня положила девочка, обнаружилась дырка, вот я и выбрался оттуда. Ну и задумал прогуляться. Шел и шел, а потом выяснилось, что я вовсе не знаю, где нахожусь – все эти камни и кусты ежевики, они же всюду одинаковы. А тут еще полил дождь, я решил укрыться в норке за камнем, сунулся туда – и полетел вниз. Это было очень неприятно, я скатился кубарем и, достигнув дна, никак не мог вскарабкаться обратно. Ах, сэр, вы даже не представляете, до чего я испугался! Мне оставалось только пойти по этому коридору, а надо вам сказать, что его ох как давно не подметали – нет, нет, это не ваша вина, сэр, хотя вы и барсук И вот я здесь, перед вами…

– Дождь? – взволнованно прошептал Босуорт. – Вы сказали, что пошел дождь?

С того мгновения, когда слово «дождь» достигло его слуха, нос Босуорта начал подергиваться, улавливая вожделенный запах: милый сердцу любого барсука густой аромат сырой земли и омытого дождем воздуха, мокрого вереска и сочащегося влагой дерна. Волшебное благоухание проникло в глухие запыленные переходы и галереи Большого Барсучника, взывая к сокровенным чувствам почтенного барсука сладостным, обольстительным, чарующим, манящим, звенящим шепотом: «Ззземляные дожжждевые черви!»

Босуорт глубоко вздохнул. Неодолимый зов проникал глубоко в душу, требовал безотлагательных действий. Барсук уронил тетрадь и карандаш, сбросил халат и отшвырнул домашние туфли. «Так и только так, никаких сомнений!» – пробормотал он сам себе и устремился было в том самом направлении, откуда появился Грошик, но все же вспомнил о своих обязанностях хозяина и остановился.

– Знаете, Грошик, – сказал он торопливо, – раз уж вы здесь, вам следует остаться. Возьмите-ка этот подсвечник и идите прямо по коридору, да старайтесь ступать осторожно, чтобы не поднимать пыль. На первом углу свернете направо, на втором – налево, и окажетесь перед кухней.

– Перед кухней? – Грошик просиял. – Надеюсь, там найдется что-нибудь перекусить. С обеда у меня во рту маковой росинки не было. Вообще-то считается, что морские свинки питаются травой, но я бы не отказался от булочки с изюмом…

– Булочка там, несомненно, найдется, – перебил его Босуорт. – Просуньте голову в дверь и попросите Петрушку. Она с радостью вам поможет. А потам найдите одну из крольчих – Метелку или Шваберку, какая окажется поблизости, и она покажет вам вашу комнату. Свободных номеров у нас хватает, и мы здесь всегда рады гостям.

Произнося эту речь, Босуорт не забывал принюхиваться. Вот он поднял голову и энергично втянул воздух – о да, это он, этот восхитительный, явно различимый дух, источаемый сырой землей, свежей зеленой листвой, мокрым папоротником…

– Но, сэр, – жалобно спросил Грошик, – «здесь» – это где?

– В Большом Барсучнике, разумеется, – бросил в ответ Босуорт, едва повернув голову в сторону собеседника, ибо, позабыв о своей роли хозяина, он уже мчался по коридору ко входу, через который Грошик свалился в его гостиницу. Он бежал, и одуряющий запах напоенного влагой мха и омытого дождем вереска становился все сильнее, подгоняя барсука, маня его сладострастными обещаниями, надеждой вкусить наслаждение – иду к вам, о черви, лечу, земляные! Наконец он достиг крутого подъема, который вел к выходу на поверхность. Будучи крупнее, сильнее и опытнее крохотной нелепой свинки, Босуорт без особого труда вскарабкался по склону, высунул нос в сырую дождливую темень, а затем одним мощным движением мускулистых задних ног выбрался на волю, где шумел ветер, пригибая мокрую траву к мягкой, расползающейся под лапами влажной земле.