Текст книги "Повесть о Ферме-На-Холме"

Автор книги: Сюзан Алберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

15
Настоящая любовь

Вопреки мрачным предсказаниям сороки, зверюшки мисс Поттер – пусть они и впрямь были туристами – не встретились со сколько-нибудь серьезной опасностью, оказавшись за оградой Зеленой Красавицы. Они чудесно провели утро, предаваясь чревоугодию на дремлющем под солнышком лугу и во фруктовом саду. Теплое октябрьское солнце покрыло траву золотым плащом, нежные лучи играли на коричнево-оранжевых крыльях бабочек-шоколадниц, прильнувших к душистым цветкам дикой гвоздики. Сад гудел и жужжал как живой – да он и был живым от тучи пьяных насекомых, восторженно пьющих винную сладость забродивших палых яблок.

Миссис Тигги-Уинкль первой решила вернуться к загончику. После нескольких часов, проведенных в блаженном жевании, она вперевалку добрела через луг до живой изгороди, пробралась к загончику и поднырнула под свободный конец сетки. От неумеренного обжорства ее клонило ко сну, она свернулась в клубок, закрыла голову носовым платочком, чтоб не мешал яркий свет, и уснула крепким сном. А поскольку ежи славятся тем, что могут спать неделями без перерыва, да к тому же миссис Тигги давненько не выпадало случая как следует отоспаться, то было трудно предположить, что по возвращении других обитателей клетки им удастся ее разбудить.

Следующими были Мопси и Джози. Мопси, похоже, до известной степени утратила свой страх, хотя все еще оглядывалась по сторонам, словно ожидая нападения пантеры или медведя, и по-прежнему старалась держаться поближе к Джози, полагаясь на силу и уверенность в себе более крупной крольчихи.

Со своей стороны Джози стала бдительнее, чем в начале этой авантюрной выходки, поскольку краем глаза заметила над головой огромного ворона – его тень словно грозящий палец скользила по земле. Джози не считала себя трусихой, но и безрассудная храбрость была ей чужда: она питала должное уважение к воронам, которым ничего не стоило кинуться камнем вниз и выклевать глаз у бедного кролика. Завидев грозную тень, она затащила Мопси в укромное место у каменной ограды, где они, съежившись, просидели, пока опасность не миновала.

Однако это была лишь мимолетная тревога, и обе крольчихи вернулись в клетку в превосходном настроении, вдоволь наевшись дикого клевера, эспарцета, цветов одуванчика и завершив трапезу десертом из тимьяна и черноголовки. Они нашли миссис Тигги-Уинкль крепко спящей и сочли за лучшее ее не будить.

– Я и сама бы вздремнула, – сказала Мопси, ее уши покорно повисли. – Пожалуй, я переела клевера. И такое нервное напряжение – все время быть начеку, как бы кто не цапнул тебя за ухо или за хвост. Лучше я прилягу.

И не дав делу разойтись со словами, она свернулась рядом с ежихой и немедленно уснула.

Джози огляделась. Трое из их компании благополучно вернулись, но где же Мальчик-с-пальчик? Она посмотрела на солнце и определила, что пошел третий час. Вот-вот вернется мисс Поттер и сразу же придет посмотреть, как обстоят дела в клетке. Мальчика она очень любит, а потому огорчится, не найдя его на месте. Хуже того, она обнаружит, что сетка не закреплена, и тут же ее починит, после чего им уже никогда не удастся так славно провести время.

С этими мыслями Джози снова выбралась из загончика и отправилась к стогу сена, где она в последний раз мельком видела Мальчика, когда тот закусывал в компании полевой мыши с бархатистыми серыми ушками, симпатичными белыми усиками и очень длинным хвостом. Джози чувствовала, что ее долг – вернуть Мальчика домой.

Но Мальчик-с-пальчик вовсе не желал возвращаться.

– Как! – воскликнул он, когда Джози наконец его отыскала. Мальчик сидел у входа в уютную мышиную норку с солнечной стороны стога. – Вернуться в клетку? Ни за что! – Он по-хозяйски положил лапку на плечо своей спутницы. – Это Ворсянка – самая красивая мышь, какую я встречал в своей жизни. Мы с ней помолвлены.

Джози была в замешательстве. Она всего лишь хотела, чтобы Мальчик погулял на свежем воздухе, размялся, и эту мышку использовала как приманку, чтобы уговорить его выйти из загончика. Джози и подумать не могла, что Мальчик вообразит себя влюбленным, да еще до такой степени, что откажется возвращаться домой!

– Но как же Ханка-Манка? – спросила она наконец. – Ты ведь клялся сохранять ей верность до конца своих дней.

Ворсянка повернулась к Мальчику, гневно сузив глазки.

– Кто такая эта Ханка-Манка?

– Ханка-Манка – его жена, – ответила Джози.

– Твоя жена! – пискнула Ворсянка, подпрыгнув. – Но ты говорил, что не женат!

– Я вдовец, – сказал Мальчик-с-пальчик. – Моя милая Ханка-Манка скончалась в июле. Она, видишь ли, любила заниматься акробатикой. Упала с люстры и сломала шею. – Его глаза увлажнились, и одна толстенная слеза скатилась по щеке. – Я был очень одинок после ее смерти. И вот я встретил тебя, Ворсянка. Ты заполнила зияющую пустоту в моем сердце, ты зажгла в нем любовь. Это настоящая любовь, Ворсянка, настоящая любовь…

Ворсянка немного успокоилась, но все же подозрительно посмотрела на Джози.

– Это правда, что его жена умерла? Моя мамочка не велела мне встречаться с женатыми мышами.

– Правда, умерла, – подтвердила Джози, полагая, что лгать она не имеет права.

– Ну, тогда все в порядке. – Ворсянка бойко улыбнулась и потерла друг о друга белые передние лапки, глядя на Мальчика-с-пальчик из-под длинных ресниц. – Так славно заполучить в мужья городскую мышь! До встречи с Мальчиком я была помолвлена с самой обыкновенной полевкой по имени Желудь. А Мальчик такой утонченный, такой умный – никакого сравнения!

Джози была сообразительной крольчихой. Она быстро оценила открывшиеся возможности.

– Я вижу, Ворсянка, что ты заметила разницу. В отличие от деревенских мышей, Мальчик повидал мир и получил хорошее воспитание. Он сопровождал мисс Поттер в ее поездках по Шотландии и Уэльсу, не говоря уже о многочисленных курортах южной Англии. А у себя дома в Лондоне мы слушаем музыку, нам читают вслух книги, нас развлекают играми.

Ворсянка забеспокоилась.

– Надеюсь, Мальчик, тебе не будет скучно в деревне. Путешествовать тут негде, разве что залезть в корзину пекаря и добраться с ним до Хоксхеда. Из музыкальных развлечений здесь только танцы фей в дубраве в ночь на Иванов день да еще деревенские пляски Большой Родни в пабе «Герб береговой башни». Зато у нас устраивают представления животных, – добавила Ворсянка с несколько большим энтузиазмом, – и еще здесь катают яйца на второй день Пасхи и устраивают фейерверк в Ночь Гая Фокса[11]11
  Вечер 5 ноября, когда, по традиции, сожжением пугала и фейерверком отмечают раскрытие «Порохового заговора» (заговор католиков с целью убийства короля Якова I, 1605 г.), возглавляемого Гаем Фоксом.


[Закрыть].

– Представления животных, катанье яиц и фейерверк, – повторила Джози, скосив глаза на Мальчика-с-пальчик. – По-моему, море удовольствия.

– О, все это мне безразлично, – небрежно отмахнулся Мальчик, – лишь бы еды было вдоволь. Больше всего я люблю студень из телячьих ножек. Ну и конечно, наперсток доброго вина – без этого трапеза не может считаться завершенной. Само собой разумеется, к обеду я переодеваюсь. Скромный фрак, белый галстук.

– Ах, право, – озабоченно заметила Ворсянка, – боюсь, телятам в хлеву не понравится, если кто-нибудь захочет сварить студень из их ног. Зато у нас вдоволь зерна, на завтрак мы ежедневно едим овсянку, а иногда, если маслобойня остается без присмотра, перепадает и кусочек сыра. А еще есть репа, и сушеный горох, и…

– Я не ем репу, – недовольно сказал Мальчик-с-пальчик, – и предпочитаю свежий горох сушеному. А как у вас насчет вина? Обожаю французское шампанское.

Ворсянка была обескуражена.

– Ну, бузинное вино у нас, конечно, есть, можно раздобыть вино из одуванчиков, сидр… Но…

– А переодеваетесь ли вы к обеду? – гнул свое Мальчик. – Видишь ли, дорогая Ворсянка, я к этому привык. У Ханки-Манки было премиленькое платье из голубого шелка с белыми лентами и кружевными манжетками – оно перешло к ней от куклы по имени Люсинда. – Он устремил в пространство мечтательный взгляд. – Ах, как я любил смотреть на нее в этом платье – воплощенная элегантность.

Ворсянка опустила глаза. Ее хорошенькие ушки залились розовым румянцем.

– Боюсь, у меня нет платья. Здесь, в деревне, одежда только мешает. Вот, скажем, если ты удираешь от совы, лучше бежать налегке…

– От совы, ты сказала? – вскричал Мальчик, тревожно оглядывая небо.

Ворсянка предостерегающе подняла лапку.

– Пожалуйста, не кричи так громко! Днем они редко появляются, но все же лучше поостеречься.

– Про сов мне ничего не говорили, – возмутился Мальчик-с-пальчик. – Тебе следовало поставить меня в известность об этом, до того как мы обручились.

Ворсянка уставилась на него широко раскрытыми глазами.

– Мне это не пришло в голову. Желудь никогда не боялся… – Конец фразы заглушило громкое мычание, которое донеслось из хлева, стоявшего неподалеку.

– Что это? – воскликнул Мальчик, от страха подергивая усиками. – Что за шум?

– Да просто корова мычит, – попыталась успокоить его Ворсянка. – Ее зовут Жимолость, и она совершенно безопасна. Надо только соблюдать осторожность и не попадать ей под копыта.

К этому моменту Мальчик был уже бледен как мел.

– О каких опасностях ты мне еще не успела рассказать? – пропищал он.

– Ну, – с видимой неохотой отвечала Ворсянка, – тут еще бродит горностай. С ним надо держать ухо востро. И при сенокосе надо остерегаться, косы уж очень острые, моему папаше полхвоста…

– Скажи-ка, Мальчик, – задумчиво проговорила Джози, – а тебе не приходило в голову предложить Ворсянке перебраться жить к тебе? Это было бы неплохим решением, как ты думаешь? Я уверена, мисс Поттер не стала бы возражать.

Мальчик просиял.

– Как же я не додумался! Идем со мной, Ворсянка!

– Но куда?

– Это чудесное место. Там у тебя будет лучшая в мире еда, и вино к обеду, и сухая постель в любую погоду. И что самое главное – ни тебе сов, ни острых кос, ни горностаев. Ну же, идем! – С этими словами Мальчик-с-пальчик резво побежал через луг по направлению к Зеленой Красавице.

Ворсянка оставалась неподвижной, глядя ему вслед.

– Как ты думаешь, – обратилась она к Джози. В голосе мыши звучало сомнение. – Как ты думаешь, стоит мне идти с ним?

– Ты его любишь? – спросила Джози. Сама она никого никогда не любила – кроме мисс Поттер, конечно, – и не считала себя вправе давать подобные советы.

– Наверно… Наверно, люблю, – ответила Ворсянка не вполне уверенно. – Все произошло так внезапно. Мальчик буквально ошеломил меня, я даже не успела сказать Желудю, что расторгаю нашу помолвку…

– Что ж, если это настоящая любовь, иди за ним, – сказала Джози. – И уж если ты решила идти, то поторопись. Мы должны быть на месте до возвращения мисс Поттер. – И она последовала за Мальчиком.

– Кто такая мисс Поттер? – спросила Ворсянка, стараясь не отстать.

– Сама увидишь, – сказала Джози. – Тебе она непременно понравится. Она добрая и очень заботливая.

Джози очень гордилась собой – ведь ей удалось вернуть Мальчика, и теперь их бегства из клетки никто не заметит. И только оказавшись на месте, она поняла, что когда мисс Поттер увидит целых двух мышей вместо одной, она станет искать, каким путем Ворсянка проникла внутрь, и очень скоро обнаружит поврежденную сетку.

Впрочем, Джози действительно было ума не занимать, и уже через несколько минут она полностью овладела ситуацией – или, по крайней мере, надеялась на это.

16
За стенами Замка

Выйдя из Дома-Наковальни, Беатрикс и миссис Литкоу направились вверх по дороге к Замку, который стоял на вершине холма над почтой. Какое-то время они шли молча. Затем миссис Литкоу обратилась к своей спутнице:

– Что вы думаете о мисс Барвик?

Беатрикс колебалась – она не привыкла к вопросам, приглашающим ее откровенно высказать свое мнение о постороннем человеке. Наконец она ответила:

– На меня она произвела скорее благоприятное впечатление. Мисс Барвик может показаться несколько бесцеремонной, но мне по душе женщина, твердая в своих взглядах. К тому же она человек прямой, не ходит вокруг да около.

Прямоту в характере людей Беатрикс ценила очень высоко. Она и сама полагала бессмысленным высказывать суждения, сообразуясь с тем, что от нее хотят услышать, – именно поэтому она предпочитала молчать в родительском доме, где не могла говорить то, что ожидали от нее мать и отец, и где все ею сказанное чаще всего воспринималось как дерзость или нелепица.

– Мне она тоже понравилась, – сказала миссис Литкоу и усмехнулась. – Что называется, деловая женщина, вы не находите? Любопытно, как Джордж Крук воспримет ее короткую юбку. Подозреваю, что ему мисс Барвик покажется слишком уж современной. – Грейс рассмеялась громче и веселее. – Сначала на него обрушилась дама-фермер, а теперь еще женщина, выставляющая напоказ щиколотки. Куда катится мир!

Беатрикс представила себе выражение лица Джорджа Крука, когда тот увидит Сару Барвик в короткой юбке, и засмеялась вслед за миссис Литкоу.

– Интересно, что это за дело, которым она предполагает здесь заняться. Может быть, она модистка? Или собирается открыть швейную мастерскую?

– Надеюсь, это не так, – ответила Грейс. – Сорейские дамы шьют сами и для себя, и для детей и весьма далеки от высокой моды. Что касается шляпок, то в Хоксхеде есть превосходный шляпный магазин. Боюсь, если мисс Барвик замыслила нечто в этом духе, ее ждет большое разочарование. – Миссис Литкоу помолчала и добавила тише, как бы обращаясь к самой себе: – Очень хотелось бы знать, что ее связывало с мисс Толливер. Они явно не были в родстве и лишь недавно стали переписываться. К тому же, судя по всему, они никогда не встречались. Как же вдруг получилось, что мисс Барвик унаследовала Дом-Наковальню?

Не имея ответа на этот вопрос, Беатрикс огляделась. Они только что оставили позади Рыночную улицу и теперь поднимались по узкой дорожке, приближаясь к квадратному дому постройки восемнадцатого века. Краска на нем во многих местах облупилась, дом со всей очевидностью нуждался в ремонте. Выстроен он был в том же стиле, что и Ферма-На-Холме: крыша из сланца, серые стены, крыльцо с островерхой кровлей. Дом стоял на зеленом склоне холма, глядя на запущенный сад. Ниже начинался Почтовый луг, а за ним виднелись «Герб береговой башни» и крыша Фермы-На-Холме.

– Красивый дом, – заметила Беатрикс. – Точнее – был бы красивым, если бы за ним следили. Давно живут здесь сестры Краббе?

Мисс Поттер, которая обычно всеми силами старалась избегнуть споров, была не на шутку встревожена предстоящей встречей. Если Виола и Пэнси окажутся похожими на свою сестру, то разговор их ожидает весьма неприятный.

– Они приехали сюда молодыми, – ответила Грейс. – Насколько я знаю, эта ферма принадлежала семейству их отца. Пастбища сейчас сданы в аренду соседним фермерам, да и хозяйственные постройки тоже. Усадьба действительно красивая, хотя сад, как видите, одичал и зарос. Никто из сестер им не занимается. – Она улыбнулась. – Думаю, что Пэнси и Виола вам понравятся, хотя обе они немного… эксцентричны. Мне они по душе, я числю их своими друзьями.

Они подошли к дому. Грейс подняла и уронила бронзовое дверное кольцо. Через мгновение молодая девушка в темном хлопчатобумажном платье и белом плоеном переднике открыла дверь, сделала книксен и пробормотала:

– Здравствуйте, мэм.

– Здравствуйте, Лаура, – ответила на приветствие Грейс. – Передайте, пожалуйста, своим хозяйкам, что к ним пришли миссис Литкоу и их новая соседка с Фермы-На-Холме. – Она сделала шаг вперед и вошла в дверь. – Спасибо, мы сами пройдем в гостиную.

Небольшая гостиная была забита мебелью. Там стояли фортепиано, темно-зеленый диванчик, три пузатых кресла со множеством подушечек кричащих цветов, несколько столиков, заставленных безделушками и фотографиями в рамках, и, наконец, две большие пальмы в кадках. Через минуту в дверях бесшумно, словно привидение, возникла странная фигура. Это была низенькая полная женщина лет пятидесяти; в ее крупных желтых локонах Беатрикс, к вящему своему удивлению, узнала парик. Шифоновое платье ошеломляющего зеленовато-желтого цвета свободно окутывало обильную плоть, а часть пухлых ручек – от запястья до локтя, – которая выступала из широких рукавов этого поражающего воображение одеяния, была сплошь скрыта тренькающими и звенящими браслетами. На шелковой ленте, обернутой вокруг шеи, свисало золотое пенсне.

– Ах, Грейс! – воскликнула она. – Как я рада! – Она обернулась через плечо и закричала еще громче: – Виола! У нас гости! – Потом она сделала шаг вперед, поднесла пенсне к глазам и вгляделась в Беатрикс. – Кто же это, можно полюбопытствовать?

– Это мисс Беатрикс Поттер, – сказала миссис Литкоу. – Автор и иллюстратор чудесных детских книг. Она только что приобрела Ферму-На-Холме. Мисс Поттер, позвольте представить вам мисс Пэнси Краббе.

Беатрикс усадили на хрупкий диванчик, набитый конским волосом, – точно такой стоял в гостиной ее матери в Болтон-Гарденс. Пока миссис Литкоу и мисс Краббе мило болтали о деревенских делах, она позволила себе отвлечься. Через несколько минут из коридора донеслось громыханье, служанка вкатила в комнату накрытый для чая столик на колесах, а за нею следом вошла вторая мисс Краббе.

Там, где мисс Пэнси была пухлой и мягкой, как клецка, мисс Виола была тонкой и гибкой. Двигалась она с нарочито подчеркнутой грацией. Плотное кимоно из черного крепдешина, расшитое золотыми павлинами и схваченное золотым шелковым поясом, подчеркивало ее худобу. Иссиня-черные волосы, разделенные прямым пробором и эффектно стянутые назад, заканчивались шиньоном пониже затылка. Красные губы и огромные черные сверкающие глаза оживляли бледное лицо, а длинные белые пальцы с ухоженными ногтями завершали ее облик. Беатрикс вспомнила об увлечении Виолы художественной декламацией и подумала, что ее внешность вполне соответствует этому занятию.

– Мы безумно рады познакомится с новой владелицей Фермы-На-Холме, – произнесла мисс Виола пронзительным сопрано. – Она разлила чай в фарфоровые чашки и передала их гостям и сестре. – Наши окна выходят на ваш сад, мисс Поттер. Мы даже видим, как деревенские детишки рвут в нем яблоки.

Взяв предложенную чашку, Беатрикс посмотрела на полуоткрытое окно: было бы любопытно узнать, как выглядит ее сад с такой высоты и какие яблони становятся жертвами деревенских детей; однако увидеть ей удалось только черного кота, мирно дремлющего на карнизе, а за ним – беспорядочное переплетение ветвей и дикого винограда.

– Очень жаль, что нашей сестры Мертл сейчас нет, – сказала Пэнси, угнездив свое крупное округлое тело в кресле. – Она будет счастлива с вами познакомиться, мисс Поттер, ведь вы пишете для детей, а Мертл – учительница. Она возглавляет здешнюю школу.

– О да, – сказала Беатрикс. – Вообще говоря, мы уже виделись. Правда, встреча была короткой. – Она взглянула на миссис Литкоу, прося совета, как ей продолжить.

– Боюсь, что эта встреча и послужила причиной нашего визита, – сказала миссис Литкоу, опуская на стол чашку и наклоняясь вперед. – Я весьма сожалею, что приходится говорить об этом, но мы с мисс Поттер полагаем, что вас следует ввести в курс дела. Нам понадобится ваш совет. – Грейс взглянула на Беатрикс. – Мисс Поттер, не расскажете ли вы о вашей встрече с мисс Краббе?

Испытывая крайнюю неловкость, мисс Поттер поставила чашку и изложила сестрам, что произошло утром в доме Кросфилдов. Когда она закончила свой рассказ, наступила продолжительная тишина.

Тем временем Пышка, сидя на улице под окном, подняла голову и посмотрела на Макса, расположившегося на карнизе.

– Вот видишь? – сказала она тихонько. – А что я тебе говорила?

– Плохо дело, – проворчал Макс. Это был сплошь черный, крепко сбитый, основательный котяра, блистающий полным отсутствием хвоста; особенность эту разделяли все коты мэнкской породы, к которой он принадлежал и происхождение которой (как любил объяснять Макс) восходит к самому Ною, имевшему неосторожность прищемить хвост его предка дверью ковчега. По характеру Макс был скорее пессимистом. – Совсем плохо дело, – повторил он мрачно. – Но я не вижу выхода. Мисс Мертл – женщина вздорная, сама знаешь. Делает все, что ей взбредет на ум, ни с кем не считается.

– А ты не каркай, еще, как говорится, не вечер, – загадочно сказала Пышка. – Надо придумать, как не дать ей поговорить с констеблем.

Сестры испытали шок.

– Боже правый! – в отчаянии вскричала мисс Пэнси, поднеся пухлую руку к округленным губам. – Ай-яй-яй, какой ужас! – Желтые кудри содрогались.

Глаза мисс Виолы стали еще больше и еще темнее.

– Я потрясена, мисс Поттер, – сказала она дрожащим голосом. – Я не нахожу слов. Только тяжелейшее душевное напряжение могло заставить нашу Мертл повести себя столь возмутительным образом. Умоляю, примите наши глубочайшие извинения. – Театральным жестом она прижала ладонь к области сердца. – Искреннейшие извинения, идущие из самой глубины души.

Беатрикс почувствовала облегчение.

– Вы вовсе не должны просить извинения, – заметила мисс Поттер. Хорошо уже то, что сестры не обвиняют в случившемся ее.

– Мы были уверены, – сказала Грейс, – что вам следует все знать. По правде говоря, мы надеялись, что вы… что вы поможете нам удержать Мертл от дальнейших шагов.

– Вы имеете в виду разговор с констеблем? – спросила мисс Виола. Она сморщила красные крепко сжатые губы, как будто ей в рот попало что-то кислое.

Беатрикс кивнула.

– Никто не станет возражать против обращения к полицейскому, если имеется хотя бы намек на доказательство, хотя бы крошечная улика. Но их нет – ваша сестра просто полагается на свое чувство.

Мисс Виола выпрямила свой тонкий стан.

– На чувства Мертл нельзя более полагаться. – Она повернулась к сестре, и в ее голосе зазвучала горечь. – Нам пора признать это, Пэнси. Как ни печально, но мы должны это признать.

– Но, Виола! – вскричала Пэнси, тревожно заколыхав желто-зеленым рукавом, – не слишком ли ты категорична? Не торопишься ли? Мертл всегда отличалась таким сильным характером, была так тверда духом.

– Вот эта сила и твердость духа как раз все усложняют, – ответила мисс Виола. – Мы обе любим ее, Пэнси, но дальше такое терпеть нельзя, на Мертл просто нет управы. – Она повернулась к Беатрикс со страдальческим выражением. – Конечно же все это семейные дела, и вы скорее всего думаете, что их не следует обсуждать с посторонним человеком. Однако наша сестра уже вовлекла вас в свои дела, причем при весьма прискорбных обстоятельствах. Я уверена, что вы заслуживаете полной откровенности. – Тон сказанного, казалось, предполагал: «Хотите вы того или нет, а я вам выложу все правду». – То же, разумеется, относится и к Грейс – вдове нашего любимого викария и верному нашему другу. Мы знаем, что вы не злоупотребите нашим доверием.

Беатрикс, захваченная врасплох и вовсе не уверенная, что ей и далее следует слушать эти малоприятные откровения, чего бы они ни касались, тем не менее пробормотала нечто похожее на согласие. Миссис Литкоу тихо сказала:

– Конечно, Виола.

Пышка изменила позицию: она вспрыгнула на карниз и уселась рядом с Максом, чтобы лучше слышать разговор.

– Полная откровенность, а? – сказала она. – Тут что-то кроется.

– Лучше бы тебе не знать, Пышка, – угрюмо заметил Макс. – Услышишь всю правду о том, что творится в этом доме, – у тебя усы завьются кольцами.

– Но Виола, – запротестовала Пэнси, – я вовсе не считаю…

Мисс Виола снова повернулась к сестре.

– Вспомни-ка отвратительную сцену в прошлом месяце по поводу денег, которые она якобы отложила, чтобы заплатить пекарю. А эта унизительная ссора из-за золотого медальона, который тебе дала тетушка Эйдриенн – ведь мы его так и не нашли. – Ее голос упал до хриплого шепота. – А ее дневник! Этот чудовищный фонтан!

– Ну да, дневник, – сказал Макс с тяжким вздохом. – Обвинение на обвинении, угроза на угрозе. Она этот дневник бережет, что твои королевские регалии[12]12
  Королевские регалии – короны, скипетры, державы и др. драгоценности; используются монархом на официальных церемониях. Хранятся в лондонском Тауэре.


[Закрыть], такие там, видишь ли, ценные записи.

Беатрикс с любопытством переводила взгляд с одной сестры на другую, чувствуя, что за туманными намеками на какие-то деньги, медальоны, дневники может скрываться захватывающая история. По всей видимости, в стенах Замка происходило нечто очень странное, тревожное, и сестры были глубоко обеспокоены этими событиями.

Мисс Пэнси издала трагический вздох. Ее круглое лицо просто сочилось таинственностью.

– О да, дневник. Такое несчастье. Поневоле на память приходит безрассудное поведение нашей милой матушки. Виола, мы ведь не будем снова ворошить эти печальные эпизоды, все это так ужасно, так ужасно!

– Сейчас для этого не время, Пэнси, – строго сказала мисс Виола, и Беатрикс поняла, что у сестер в запасе осталось еще немало мрачных тайн. Ей показалось, что по крайней мере Виола чем-то напугана. Но чем? Кого она боится? Не своей же сестры, в самом деле.

– Безрассудное поведение? – спросила Пышка. – Это они о своей матери? А что с ней было не так?

– В последний год жизни, – ответил Макс, – старая миссис Краббе окончательно съехала с катушек. Она даже пыталась убить Мертл. Они-то, конечно, представили дело так, будто произошел несчастный случай. Хотя мне трудно вообразить, как можно совершенно случайно ударить человека чугунной сковородой. Так или иначе, но Мертл отвезла миссис Краббе в Карлайл и поместила в лечебницу – точнее говоря, в сумасшедший дом. Там она и умерла годом позже, абсолютно невменяемая. – Макс мрачно посмотрел на Пышку. – Таковы факты. Я ведь говорил, что у тебя усы завьются кольцами.

– Боже правый! – Пышка была поражена этими поистине сенсационными откровениями. Ее хвост нервно стучал по карнизу. – И сестры умудрились такое от всех утаить, это у нас-то в деревне?

– У них в служанках была девушка из Лондона, а не местная, – объяснил Макс. – Когда миссис Краббе стало хуже, сестры отослали служанку обратно в Лондон, а всю работу по даму стали делать сами. Потом, когда старушка оказалась в лечебнице, они всем сказали, что матушка поехала навестить свою сестру, и продолжали жить, как будто ничего не случилось. Мертл велела им молчать – она решила, что никто в деревне не должен знать правду.

– А теперь, похоже, Пэнси и Виола боятся, что и сама Мертл спятила, – заметила Пышка.

– И у них для этого есть все основания, – зловеще подтвердил Макс. – Ты и представить себе не можешь, что здесь творится.

Тем временем беседа в гостиной продолжалась.

– Самое печальное, – сказала мисс Виола, сопроводив свои слова театральным жестом, – что эти эпизоды уже не замыкаются в рамках нашей семьи. Мертл обвинила Берту Стаббс в том, что та взяла классный журнал, и вовлекла в эту ссору Маргарет Нэш. Кроме того, у нее была прискорбная размолвка с Абигайл Толливер по поводу письма. А вот теперь этот нелепый случай с деньгами для ремонта школьной крыши. – Виола в отчаянии покачала головой. – Два фунта! Теперь, надо думать, последует какое-то разбирательство.

Беатрикс нахмурила брови. Грейс застыла в напряжении.

– Вы сказали, у Мертл была размолвка с Абигайл Толливер? – спросила она.

Обильная грудь мисс Пэнси поднялась и опустилась, обозначив тяжелый вздох.

– Видите ли, Грейс, Мертл считает, что ей следует переменить обстановку. Здесь для нее чересчур холодный климат и слишком много источников раздражения, в том числе ее сестры. – Пэнси вернула на место желтый локон, упавший на щеку, и продолжала: – Я склонна думать, что она была бы рада от нас избавиться. Мертл решила просить место в одной из школ рядом с Борнмутом и даже стала наводить справки в тамошнем школьном совете. Но…

– Но мисс Толливер отказалась подписать рекомендательное письмо, которое Мертл сама приготовила, – вмешалась мисс Виола, сразу переходя к главному. Она поставила на стол чашку, выпрямилась и продолжила с мрачным видом: – Мисс Толливер сказала, что, по ее мнению, состояние здоровья Мертл не позволит ей должным образом выполнять эту работу. Мертл была… очень расстроена этим отказом.

– Судя по вашим словам, – тихо сказала миссис Литкоу, – то, что случилось этим утром с мисс Поттер, – отнюдь не случайный и не единичный эпизод?

– Именно так, Грейс, – ответила мисс Виола с театральным придыханием. – Именно это мы и хотим сказать. Ситуация стремительно ухудшается.

– Наши силы на исходе, – в голосе Пэнси звучала безнадежность. – Мы, как могли, пытались ее урезонить…

– …взывали к ее благоразумию и благородству…

– …напоминали ей о ее положении в школе, в Сорее…

– Но все это оказалось бесполезно, – заключила Виола и трагически вздохнула. Ее белые пальцы нервно теребили черный шелк на коленях. – Мы стараемся говорить с ней мягко, проявлять предельную тактичность во всем, но стоит нам высказать хоть малейшее сомнение в ее правоте, она тут же заявляет, что мы подрываем ее авторитет. Пэнси права – наши силы на исходе. Мертл с нами совершенно не считается.

– Она знает, что они ее боятся, потому и не считается, – мрачно заметил Макс. – Она ведь старшая и привыкла, что последнее слово всегда остается за ней. Ты только представь себе такую картину: три сестры, три старые девы, всю свою жизнь живут вместе в одном доме, их матушка умерла в психиатрической больнице, а теперь одна из них тоже сбрендила и сводит с ума двух других. – Макс горько усмехнулся. – Да и меня тоже, сказать по правде. Поверь, Пышка, дело скверное, хуже некуда.

– Да, положение серьезное, – согласилась Пышка. – Нужно принимать срочные меры, пока не разразилась катастрофа. Но что мы можем сделать?

– Вот и я говорю: что тут можно сделать? – недовольно проворчал Макс. – С радостью выслушаю любые твои предложения, но лично я думаю, это не даст никаких результатов. Я на своем горьком опыте убедился…

– Макс! – резко выкрикнула мисс Виола и поднялась, чтобы закрыть окно. – Наш милый старый котик скрашивает нам жизнь, – сказала она, вновь садясь в свое кресло, – но имеет скверную привычку вмешиваться в разговор. – Она вернулась к обсуждаемой теме. – Пэнси и я поговорим с Мертл вечером, как только она вернется из школы, но мы не можем обещать, что это заставит ее отказаться от обращения к констеблю Брейтуэйту, если уж она задумала так поступить.

– Может быть, – предложила Беатрикс, – нам с миссис Литкоу стоит поговорить с констеблем, прежде чем это сделает мисс Краббе? Тогда, по крайней мере, ее слова не станут для него неожиданными.

– В высшей степени разумная мысль, мисс Поттер, – сказала мисс Виола, одобрительно кивая. – Непременно поговорите с констеблем. А мы со своей стороны сделаем все возможное.

Миссис Литкоу встала.

– Полагаю, мисс Поттер, нам пора.

– Благодарю вас за чай, – сказала Беатрикс. Она поднялась и протянула руку. – Мне было очень приятно с вами познакомиться.

– И нам было очень, очень приятно, – вскричала мисс Пэнси, вздымая и опуская рукава, что делало ее, как показалось мисс Поттер, удивительно похожей на огромного зеленого мотылька. – Мы надеемся, что в следующий раз вы одарите нас своими книгами!