Текст книги "Клинок самурая (ЛП)"

Автор книги: Сьюзан Спанн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 23

– Отец Вилела попросил нас помочь сёгуну, – сказал отец Матео. – Я не мог отказаться.

– Но теперь он дал отцу Матео указание бросить расследование, – добавил Хиро.

Луис покачал головой.

– Иезуиты… почти такие же непонятные, как и японцы.

Ана внесла в комнату поднос с супом и маринованными овощами. Поставив его перед Луисом, она спросила:

– Отец Матео, может быть, вам тоже принести еды?

– Да, пожалуйста. – Иезуит опустился на колени рядом с Луисом. В отличие от торговца, отец Матео постоянно тренировался в умении сидеть так же, как японцы. – Хиро, ты к нам присоединишься?

– Нет, спасибо.

Синоби открыл дверь своей комнаты. Когда щель стала достаточно большой, чтобы Гато смогла в нее проскользнуть, кошка не замедлила воспользоваться этой возможностью.

Хиро покачал головой и последовал за котенком. Задвигая дверь позади себя, он услышал, как Луис сказал отцу Матео:

– В Оцу поеду завтра утром. Останусь там на ночь и вернусь шестнадцатого, надеюсь, хотя бы к полудню…

Дверь зарылась, Хиро перестал прислушиваться. Дальнейшие слова торговца были не интересны.

Гато добежала до середины комнаты и плюхнулась на бок. Она вытянулась дугой, растопырив когти. Потянувшись, кошка снова приняла вертикальное положение и посмотрела на Хиро.

Он щелкнул пальцами. Кошка подскочила и устремилась к нему. Хиро погладил ее по шёрстке, мурлыканье Гато было похоже на землетрясение. Синоби улыбнулся. По крайней мере, комната от её урчания трястись не будет.

Когда Гато слезла с рук, синоби сменил свое серое кимоно на темно-синий сюрко и черные брюки хакама. Он опустил сюрикены во внутренний карман куртки и обмотал оби вокруг талии. Проведя рукой по волосам, Хиро решил развязать тенмагэ. Из-за утренней спешки, в которой ему пришлось одеваться, при повороте головы кожаный ремешок сильно сдавливал волосы.

Хиро убрал внешнюю перевязь, которая крепила узел, но оставил внутреннюю на месте. Перевязать внешний узел без посторонней помощи было довольно трудно.

Он несколько раз пробежал расческой по волосам, пока промасленный хвост не стал свисать до пояса ровно. Потом Хиро положил гребень и накрутил волосы на руки, приготовившись опустить их двойным слоем на макушке. Большинство самураев пользовались услугами парикмахера, да и Хиро ими не гнушался, но накручивать узел самостоятельно его вынудили обстоятельства.

Нападение произошло сзади и без всякого предупреждения.

Дюжина крошечных кинжалов впились в плечо и спину Хиро. Он хрюкнул от неожиданности и боли и попытался обернуться, но от этого движения когти Гато только глубже вошли в его плоть. Свободной лапой она ударила его по руке и вцепилась в хвост, который болтался у Хиро на голове.

– Ой!

Хиро схватил Гато в попытке оторвать ее от себя прежде, чем она полностью испортит ему прическу. Синоби почувствовал, что ее когти разжались, когда она заскользила по промасленным прядям, но продолжала при этом яростно цепляться за него, соскальзывая на пол.

Хиро развернулся, чтобы предотвратить второе нападение, но кошечка оказалась быстрее. Она запрыгнула ему на спину, и снова ее острые иголки-когти впились ему в кожу.

Когда Хиро наконец удалось схватить котенка, та замурлыкала, а рот ее был полон промасленных волос.

– Прекрати!

Хиро сгреб лапы Гато в одну руку, а второй попытался извлечь перевозбужденного котенка из волос. Когда ему это удалось, Гато обхватила лапками его запястье и сомкнула крошечные зубки на большом пальце. Зеленые глаза сверкали от восторга. Задними лапами она пинала рукав Хиро. Ее урчание становилось все громче.

– Нет!

Хиро оторвал кошечку от запястья и поставил на пол. Гато тут же завалилась на бок, растопырив лапы и желая продолжить поединок.

Хиро поискал, чем бы ее отвлечь.

В мусорном ведре рядом со столом лежал кусочек пергамента. Он схватил его и скатал в шарик.

Гато мяукнула и вскочила на лапы.

Хиро бросил бумагу на пол. Гато, громко урча, бросилась за ней и накинулась на шарик, как только тот упал вниз. Котенок вместе с пергаментом перекувыркнулся на полу и остановился. Гато зажала бумагу передними лапами и с удовольствием принялась рвать захваченную добычу.

Хиро воспользовался возможностью, чтобы поправить свой тенмагэ. К тому моменту, когда он закончил, Гато разодрала пергамент на мелкие кусочки и принялась его поедать.

Синоби подхватил обрывки и выбросил их в мусорную корзину, представив гнев Аны, если Гато раскидает бумагу по чистому полу. Кошку служанка точно в этом обвинять не станет. Ана полагала, что Гато, как и отец Матео, не может вести себя неправильно. Вся вина за то, что котенок наелся бумаги, будет возложена на Хиро.

Он засунул мечи за оби и вышел из комнаты, в то время как Гато свернулась клубочком, решив вздремнуть.

Когда Хиро пересекал общую комнату, отец Матео спросил:

– Присоединишься?

Иезуит с Луисом сидели у очага, наслаждаясь чаем. От него шел приятный дорогой аромат; вне всяких сомнений чай, икебанча, был из личных запасов Луиса.

– Нет, благодарю, – ответил Хиро. – Мне нужно что-то покрепче, чем чай.

Улыбка отца Матео испарилась.

– Пойдешь к Гиндзиро?

Хиро проигнорировал столь знакомое и очевидное неодобрение.

– Желаешь пойти со мной?

– У меня служба через час. Остаться не хочешь?

– В другой раз.

Хиро избегал проповедей так же старательно, как священник избегал сакэ.

* * *

Хиро подошел к дороге Марутамати, когда облака в темнеющем небе из серых стали черными. В вечернем воздухе пахло землей и тлеющими жаровнями, и, хотя на данный момент дождь прекратился, сезон дождей определенно начался.

Ворота тории на входе в храм Окадзаки светились красным от жаровен, установленных у их основания. Запах едкого дыма, поднимающийся от углей, напоминал Хиро ад. Синоби не был уверен, что верует в пылающую яму христианского бога или в многослойную буддийскую преисподнюю, где зло встречается с причудливым многообразием наказаний. Он более беспокоился о том, как живым избежать мучений, выпавших на их долю… и был уверен, что отец Матео думает о том же.

Хиро перешел реку Камо и направился вдоль берега дальше на юг. Идя по дороге, синоби думал о том, что ему удалось узнать насчет убийства Сабуро.

Состояние тела указывало на то, что убийство произошло около полуночи. Но к этому часу все посетители должны были покинуть сегунат. Казу и Озуру, как и Джин, признались, что оставались на работе, когда ворота уже были закрыты, но ни один из них в убийстве не признался.

Сабуро свой меч так и не достал, а это говорит о том, что он знал убийцу и позднее появление того на пороге кабинета вопросов у него не вызвало.

И все эти обстоятельства складывались не в пользу Казу.

Хиро надеялся, что Гиндзиро, а, возможно, и Сукэ смогут заполнить пробелы вечера Казу. Если же нет, синоби придется поверить Казу на слово и основываться на выводах, сделанных из его рассказа. Несмотря на то, что Хиро доверял Казу больше всех на свете, нелюбовь синоби к предположениям распространялась гораздо глубже, чем вера в дружбу.

Глава 24

Когда Хиро подошел к сакэварне Гиндзиро, гул мужских голосов возвестил о том, что вечерняя толпа уже собралась. Большинство посетителей были знакомы друг с другом, и Хиро не был исключением. Один самурай поприветствовал его, следом за ним поздоровались и остальные. Синоби ответил вежливой, если не искренней, улыбкой.

Сукэ, как обычно, сидел в дальнем от стойки углу, но был настолько поглощен своей бутылкой сакэ, что не заметил появления Хиро.

Синоби почувствовал облегчение от того, что Казу здесь не было. Гиндзиро будет говорить более открыто в отсутствие молодого человека.

К сожалению, сакэвара на месте тоже не было.

За прилавком в ожидании посетителей в одиночестве стояла дочь Гиндзиро, Томико. На ней было надето фиолетовое кимоно с повторяющимся рисунком бабмбука и листьев паловнии. Стелющиеся рукава выдавали незамужний статус, что было весьма необычно для двадцатилетней девушки. И хотя внешность Томико была не из тех, что цепляет взгляд на улице, всё же её неброская красота предназначалась тем, что предпочитает живой цветок искусственому.

Когда Хиро приблизился, Томико подняла голову. Её глаза загорелись, и она улыбнулась, когда узнала его, однако при этом бросила взгляд ему за плечо. Ему даже не нужно было гадать, кого она ожидала там увидеть. К чести девушки, её улыбка не дрогнула, когда она увидела, что Хиро пришел один.

Синоби протянул через стойку свой меч. Томико приняла его обеими руками. Девушка поклонилась.

– Добрый вечер, Мацуи-сан. Могу я предложить вам бутылочку сакэ?

– Спасибо, – ответил Хиро, – но не сегодня. Я очень надеялся переговорить с твоим отцом.

Она снова поклонилась, на этот раз в знак согласия.

– Пожалуйста, подождите. Я его позову.

Хиро вспомнил, как трепетали занавеси во время его визита в полдень. Он бросил взгляд через прилавок. Остальные посетители уже вернулись к своим беседам.

– Прежде чем ты уйдешь, – тихо сказал Хиро, – может быть, ты ответишь на несколько вопросов? Ты видела Казу прошлой ночью?

Щечки девушки заалели, она опустила взгляд на столешницу.

– Да, Ито-сан был здесь.

– Во сколько он появился?

Хиро надеялся, что чувства Томико к Казу скорее помогут, а не введут в заблуждение.

Прежде чем ответить, она подняла глаза.

– После заката. Не помню точное время, но было уже темно. Он появился как-то внезапно. Простите, что не могу сказать более точно.

Ответ совпадал с ответом её отца и Казу. Гораздо важнее было то, что она смотрела синоби в глаза и не выказывала никакого смущения, отвечая на вопрос.

– А ты помнишь, во сколько он ушел? – поинтересовался Хиро.

Она посмотрела на прилавок.

– Он был здесь, когда я уходила спать. – Томико прикусила нижнюю губку. – Он в добром здравии?

– Казу в полном порядке, – ответил Хиро. – Уверен, он по достоинству оценит твое беспокойство.

Томико кивнула. Румянец вернулся.

Хиро было немного жаль девушку. Она была не первой, кто влюбился в эффектного Казу, и дела её здесь обстояли не лучше, чем у остальных, хотя синоби подозревал, Томико в курсе, что шансов у неё нет. Ни один самурай не женится на дочери торговца. Если Томико все понимала правильно, Ито Казу был для неё недосягаем.

Раздвинулись норэн, и в зал из кухни вышел Гиндзиро. Он поклонился Хиро и с улыбкой распрямился.

– Спасибо, Томико, – сказал он. – Можешь вернуться к матери.

Девушка посмотрела на Хиро так, словно хотела добавить что-то еще. Но передумала и, поклонившись, ушла.

Когда Томико исчезла за занавеской, Гиндзиро тихо спросил:

– Ито-сан нужна помощь?

Гиндзиро очень давно имел дела с сакэ и теми, кто его пил, чтобы носом чуять неприятности.

– Не думаю, – ответил Хиро, – но я хотел бы знать точно, во сколько вчера он ушел отсюда.

– За полчаса до того, как храмовые колокола прозвонили полночь.

– До полуночи, – повторил Хиро.

– Мне сказать, что он ушел раньше? – спросил Гиндзиро. – Мне не понравился твой самурай-спутник. Он похож на человека, который лишь пытается найти того, кого можно обвинить. Я слышал насчет убийства в сегунате и не хочу, чтобы у Казу были неприятности. Он имеет к этому отношение?

– Откуда ты прознал об убийстве? – спросил Хиро.

Сакэвар покачал головой.

– Я не раскрою тебе своих источников, итак уже выставил Ито-сан не в лучшем свете перед этой выпендривающейся обезьяной из сегуната.

Гиндзиро тут же продолжил:

– Прежде, чем ты спросишь, я не знаю, кто убил служащего, и впутываться во всё это не намерен. Что там Ито-сан натворил – или не натворил – за пределами моего магазина, меня не касается.

– Зачем ты мне об этом говоришь? – поинтересовался Хиро. – Ведь я могу доставить Казу неприятности точно так же, как и человек из сегуната.

Губы торговца изогнула понимающая улыбка.

– Не можешь. Я знаю людей так же хорошо, как и свои бутылки, ты не способен на предательство.

Хиро приподнял бровь, но тему сменил.

– Ты уверен, что Казу ушел до полуночи?

– Моя жена ложится спать, когда колокола бьют полночь, – ответил Гиндзиро. – За полчаса до этого я объявляю, что закуски больше подаваться не будут. Казу ушел сразу, как только я это сказал. Насчет времени я уверен.

– Еще один, последний, вопрос, – сказал Хиро.

– Казу не был пьян, – сказал Гиндзиро, предвосхищая вопрос.

Слова торговца камнем упали на сердце Хиро. Казу ушел из магазина, чтобы убить Сабуро, и он не сказал Хиро правды.

Синоби сжал челюсть, пытаясь побороть неожиданную и непрошенную ярость, поднимавшуюся в груди. До убийства Сабуро ему не было дела (такова жизнь синоби), но ложь Казу поставила под угрозу миссию, а это было серьезным преступлением как против Хиро, так и против рю.

– Мои ответы тебя расстроили? – Гиндзио посмотрел на Хиро через прилавок, обеспокоенный его молчанием.

Синоби выдавил из себя улыбку.

– Нет. Я ценю твою помощь и осмотрительность. Не стоит переживать насчет Казу. Его сегодня ночью ограбили, возле реки, но сам он не пострадал.

Гиндзиро нахмурился и принялся протирать прилавок полотенцем.

– Полиции следует патрулировать реку по ночам. Воры совсем осмелели.

– Отчаяние всегда граничит с дерзостью. – Выговорив эти слова, Хиро почувствовал, что гнев испарился, уступив место внезапному ознобу. Если Казу убил Сабуро по приказу Хаттори Ханзо, школа может потребовать ликвидировать всех, кто подозревает его в преступлении. Казу знал, что Хиро и отец Матео раскрыли убийство Акеши, и мог заподозрить, что сёгун и в этот раз попросил их содействия. Казу мог молить о помощи с целью сбить их со следа.

Но Хиро на это не купился, и если его присутствие станет угрозой для Казу… синоби придется противостоять смертоносной силе. Хиро сражался лучше Казу, но тот прекрасно знал, что слабое место Хиро – иезуитский священник.

Хиро хотелось бы верить, что душевное родство (и дружба) остановят руку Казу, но мастер-синоби был слишком хорошо обучен, чтобы тешить себя надеждами. Казу убьет отца Матео, если того потребует его задание.

А Хиро оставил иезуита без присмотра.

Он поспешил домой, пытаясь не сорваться на бег, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. А Хиро очень хотелось бежать, но он все-таки предпочел идти быстрым шагом. Останавливаться лишь за тем, чтобы отвечать на подозрительные вопросы полицейского, значит напрасно тратить время.

Хиро позволил себе припустить бегом, когда миновал храм Окадзаки. Его гэта хлюпали по мокрым улицам, и вся одежда оказалась забрызгана грязью, но вопрос чистоты сейчас волновал его меньше всего.

До этого всего раз в жизни Хиро так отчаянно хотел ошибиться. Но этого не случилось. И в этот раз жизнь, поставленная на кон, была гораздо важнее собственной жизни Хиро.

Глава 25

Когда Хиро приблизился к дому иезуита, до него донеслись причитания. Он замер, внутри все похолодело и вспучилось, как грязь под его деревянными сандалиями.

В тишине среди этих причитаний послышался знакомый голос, поющий на японском. Как и всегда, Хиро подумал о том, как же в такой скорбной музыке может присутствовать столь хвалебный текст.

Синоби наклонился вперед, слегка обессилев от облегчения. Дыхание успокоилось, мысли обрели ясность. Он обругал себя за то, что поддался необоснованной тревоге. Отсутствие логики в мыслях обычно приводит к провалу так же верно, как и клинок убийцы.

Хиро проскользнул через ворота в садовой стене и вошел в свою комнату через веранду. Он решил не рассказывать отцу Матео о том, что Казу солгал. По крайней мере до тех пор, пока не узнает, с какой целью тот это сделал, и не удостоверится, что иезуиту ничего не грозит. К счастью, во время богослужения священника все равно отвлечь было невозможно.

Несколькими минутами позже Хиро вышел из дома в специальных штанах с завязками на лодыжках, сюрко цвета ночи и с куском материи, закрывающим лицо.

Он подтянулся на влажной крыше веранды и, забравшись на солому, пробрался по деревянной балке до конька. Бормотания и фальшивое пение, доносившиеся снизу, перекрывали любой производимый им шум. Оседлав перекладину, Хиро бросил взгляд на пасмурное небо, надеясь, что к ночи дождь закончится.

Внутри дома тихие причитания переросли в довольно громкое бормотание. Главная входная дверь открылась, выпуская на улицу прихожан. В сгущающейся темноте их покачивающиеся фонарики были похожи на светлячков.

Хиро лег на балку. В такие пасмурные сумерки, да в отсутствие луны только сова смогла бы увидеть синоби, примостившегося на крыше, но Хиро не хотел рисковать. Не стоило.

На улице раздался грозный лай, напугавший горожан. Женщины сбились в группку, словно это помогло бы отразить нападение. От страха закричал ребенок. Лай стал громче, и Хиро уже приготовился увидеть огромную соседскую акиту, несущуюся на дорогу. Прежде страшный зверь выбегал всегда, но хозяин успевал одернуть собаку, пока та не причинила вреда.

На этот раз собака не появилась.

Спустя какое-то время, женщины похихикали и разошлись. Лай затих, и на улице установилась тишина. Акита гавкнула в последний раз и замолчала.

Хиро позволил себе немного позавидовать собаке. У акиты мир делился на друзей и врагов, и грань между ними была достаточно четкой.

* * *

Рассвет застал Хиро на крыше, влажной от дождя, который опустошил тучи и позволил восходящему солнцу расправить в небе золотые косы. Синоби зевнул и потянул затекшие мышцы. Он устал, но был доволен. Даже если Казу виновен, ему придется вернуться на работу, чтобы соблюсти приличия, а это значило, что до вечера отец Матео будет в безопасности.

Хиро соскользнул со своего насеста в дом. Он скинул промокшую одежду и прилег на футон, чтобы поспать. Почти сразу к нему присоединилась Гато, и синоби заснул под урчание котенка.

Час спустя утренняя молитва отца Матео пробудила Хиро ото сна, после которого усталость поубавилась, а вот беспокойство осталось. Пропуская завтрак и объяснения, Хиро надел серое кимоно и покинул дом через веранду.

Когда ворота сегуната распахнулись, Хиро был тут как тут. Но прежде чем охрана успела поинтересоваться, что его сюда привело, он увидел на дороге знакомую фигуру.

– Прошу прощения, – сказал Хиро недоуменным охранникам, – я уже нашел того, кто мне нужен.

Он развернулся и направился к Казу с такой скоростью, которая позволила бы как можно дальше отойти от ворот, чтобы стража не смогла услышать разговор.

Казу его заметил и остановился, чтобы поклониться.

– Ты уже поел? – спросил Хиро. – Я знаю неподалеку хорошее место, где продают лапшу.

– А есть вообще в Киото такие места, о которых ты не знаешь? – улыбнулся Казу. – Я не могу. Опоздаю на работу.

– Опоздаешь сильнее, если я обвиню тебя в убийстве Сабуро.

Глаза Казу распахнулись, а потом превратились в узкие щелочки.

– Я же сказал, что не делал этого.

– Ты солгал.

На лице Казу не дрогнул ни один мускул.

– Ты ушел от Гинзиро до полуночи, – сказал Хиро. – У тебя была куча времени, чтобы убить Сабуро.

– Ты проверял мои слова? – Левая рука Казу сжалась в кулак. – Ты мне не поверил.

– И не зря, – ответил Хиро. – Ты не сказал мне правды.

С этими словами он направился прочь от ворот. Как Хиро и ожидал, Казу последовал за ним. Хиро настроженно наблюдал за юным синоби. Он сомневался, что Казу станет рисковать и нападать на глазах у охраны, но мудрый человек никогда ничего не упустит из вида.

Когда они почти добрались до конца квартала, Хиро спросил:

– Ты думал, что я не смогу понять, что ты убийца? Или ты думал, что слишком умен, чтобы быть пойманным?

– Я не убивал Сабуро, – сквозь стиснутые зубы выдавил Казу. – Клянусь своей честью.

Хиро едва сдержал едкое замечание про честь лжецов. Некоторые слова ни один мужчина не потерпит, не ввязавшись в драку.

– Где ты был две ночи назад?

– Как я тебе и говорил, у Гиндзиро, – ответил Казу. – Спроси у Дена, мальчишки из конюшни. Когда я вернулся, он был в саду, что за пределами особняка.

– Ты же заявлял, что тебя никто не видел, – сказал Хиро. – Кроме того, Дена не было в городе.

– Он был в городе, – ответил Казу. – Когда я проскользнул обратно через стену, то видел его в саду к северо-востоку от кухни, недалеко от бакуфу. Он тоже меня заметил и поклонился, так что я притворился, что вышел прогуляться.

Поэтому я и сказал, что никто не видел, как я перелезал через стену.

Слова Казу звучали довольно убедительно, но с версией конюха не совпадали.

Хиро вспомнил про шрамы у себя на плече и бедре – цена еще одного доверия.

– Конюшни находятся в противоположной стороне от сегуната, – сказал Хиро. – Если Ден был в Киото, что противоречит словам Масао, что же тогда он делал так далеко от своего места?

– Похоже, плакал, – сказал Казу.

Слуги мужского пола не плачут.

Хиро покачал головой:

– Масао сказал, что Ден уехал из города.

Мужчины дошли до юго-восточного угла поместья. Казу посмотрел направо, на дорогу, которая тянулась вдоль южной стены сегуната.

– Мы должны спросить у Масао, почему он соврал.

– Я так и сделаю, – отозвался Хиро, – но никакого «мы» не существует.

– Ты мне не доверяешь.

Хиро посмотрел на Казу без каких-либо эмоций.

– Твое присутствие может его напугать и сподвигнуть на другую ложь. Кроме того, я хочу, чтобы ты помог мне несколько иначе.

– Значит теперь помощь лжеца тебе все-таки нужна? – спросил Казу.

В тоне молодого человека Хиро услышал себя самого, но предпочел проигнорировать его слова.

– Из кабинета Сабуро после убийства исчезло расписание. Хисахидэ говорит, что его затребовал себе сёгун. Я хочу знать, правда ли это, и чего еще не хватает.

Было рискованно просить юношу о помощи, но Хиро не знал иного способа, которым можно было бы контролировать Казу, не обидев его.

– Я не верю россказням Хисахидэ, – сказал Казу. – Сёгун бы пришел за расписанием лично. Он никому бы его не доверил… особенно Мацунаге Хисахидэ. – Казу оглянулся через плечо и тихо спросил: – А ты знаешь, почему Хисахидэ приехал в Киото?

Хиро покачал головой. Его назначение не требовало столь досконального изучения местной политики.

– Когда в прошлом году умер даймё Миёси Чоки, многие ожидали, что его друг детства, Мицунага Хисахидэ, станет его приемником в провинции Ямато.

– У даймё не было родственников? – поинтересовался Хиро.

– У него было три брата и сын, которые скончались до него при загадочных обстоятельствах.

– Их убил Хисахидэ?

– Подобного никто не осмелился даже предположить, – ответил Казу. – И на то были причины. Хисахидэ весьма опасный человек.

– После смерти Миёси Чоки выяснилось, что он тайно усыновил своего племянника и назвал его своим наследником. Но новый даймё всего лишь ребенок. Его регенты (доверенные из клана Миёси) моментально спровадили Хисахидэ в Киото.

– А сёгун знает об этом? – спросил Хиро, хоть и догадывался об ответе еще до того, как увидел утвердительный кивок Казу.

– Я разузнаю про учетную книгу, – сказал Казу.

– Приду к тебе, когда поговорю с Масао.