Текст книги "Клинок самурая (ЛП)"

Автор книги: Сьюзан Спанн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Клинок самурая
Сьюзан Спанн

Глоссарий

Бакуфу: буквально «полевая ставка». Еще одно название сёгуната и администрации сёгуна.

Боккэн: деревянный макет японского меча, используемый для тренировок с партнером или в одиночку.

Бусидо: буквально «путь воина». Моральный кодекс самурая, в котором говорится о верности, скромности и личной чести.

Чогин: вид серебряной монеты, использовавшейся в средневековой Японии.

Тенмагэ: традиционная прическа мужчин самураев. После бритья темени остальные волосы смазываются маслом и затягиваются в хвост, который затем загибается назад и возвышается над макушкой.

Даймё: господин самурая, обычно правитель какой-либо провинции или глава клана самураев.

Досин: в средневековой Японии так называли патрульного или полицейского.

Футон: тонкий стеганый тюфяк, достаточно небольшой и податливый, чтобы его можно было сложить и убрать.

Гэмпуку: традиционный японский ритуал совершеннолетия, после которого мальчику дозволяется носить мечи и брать на себя обязанности взрослого.

Гета: японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног, придерживаются на ногах ремешками, проходящими между большим и указательным пальцами.

Гекуро: буквально «жемчужина росы». Высококачественный зеленый чай, выращенный в тени, а не на солнце.

Хакама: свободные широкие штаны в складку, которые носят поверх кимоно, а так же под туникой или сюрко.

Икебанча: буквально «первый собранный чай». Чайные листья собираются в апреле или начале мая во время самого первого сбора урожая. Икебанча считается чаем высочайшего класса, самым ароматным из чаев.

Инкан: личная печать, используемая вместо подписи на официальных документах.

Дзюттэ: длинная деревянная или металлическая палка с крючком в верхней части рукояти. Ее носили досины, используя и как оружие, и как символ власти.

Ками: японское слово «бог» или «божественный дух»; используется для описания богов, духов, населяющих природные объекты, и каких-нибудь природных сил божественного происхождения.

Канзаси: вид женской заколки для волос, которую носили в средневековой Японии.

Ката: буквально «форма(ы)». Проработанная схема или набор движений, используемых в практике боевых искусств или в боевых приемах. Выполняется как с оружием, так и без него.

Катана: длинный из двух мечей, носимых самураями (короткий называется вакидзаси).

Кимоно: буквально «носимая вещь». Традиционная японская одежда во весь рост с запахом, которую носят люди всех полов и возрастов.

Кобан: золотая монета, широко используемая в Японии в позднем средневековье.

Камусо: нищие странствующие монахи дзэнской школы Фукэ.

Куноичи: женщина-синоби.

Майко: ученица гейши, которая еще не заслужила ранга гейши. Это третья ступень обучения, после сикоми и минараи.

Мемпо: укрепленная маска с отверстиями для глаз и рта, которая покрывает все лицо.

Мисо: традиционное японское блюдо. Паста, приготовленная из ферментированной сои (иногда из риса или ячменя).

Мон: эмблема или герб, используемый для идентификации японских семей или кланов.

Норэн: традиционные японские дверные занавески с несколькими вертикальными разрезами для облегчения прохода.

Оби: широкий пояс, который обвязывается вокруг талии для фиксации кимоно. Носится людьми всех возрастов и полов.

Ое: большое центральное жилое место в японских домах с очагом несколько ниже уровня пола. Часто сочетает в себе кухню, приемную и жилую комнату.

Ото-сан: отец.

Понто-тё: один из районов ханамати (район гейш и куртизанок) в Киото, где расположены дома гейш, чайные дома, бордели, рестораны и тому подобные заведения.

Ронин: самурай, потерявший хозяина.

Рю: буквально «школа». Кланы синоби используют этот термин как идентификатор боевых приемов, так и принадлежность к сообществу (Хиро Хаттори был членом Ига-рю).

Саке (сакэ): алкогольный напиток из ферментированного риса.

– сама: именной суффикс для выражения высшего уважения. Выше суффикса – сан.

Самурай: представитель средневекового японского дворянства, каста воинов, относящихся к высшему социальному классу.

– сан: именной суффикс для выражения уважения.

Сэппуку: вид японского ритуального самоубийства, эвисцерация, первоначально использовалась только самураями.

Сякухати: вид флейты, сделанной, как правило, из бамбука с раструбом на конце. Синоби иногда прятали внутри оружие и разные другие предметы.

Синоби: буквально «человек-тень». Синоби – это японское произношение тех, кого люди запада называют «нинздя» («ниндзя» основывается на китайском произношении).

Синто: традиционная религия в Японии, иногда также называется ками-но-мити.

Сёгун: военный диктатор и командир, который фактически выступает правителем средневековой Японии.

Сегунат (или бакуфу): название правительства сёгуна или места, где он жил.

Сёдзи: раздвижная дверь, как правило, состоящая из деревянной рамки с промасленной бумагой.

Сюрикен: металлическое оружие размером с ладонь, которое легко можно спрятать. Часто изготавливалось в форме креста или звезды и использовалось синоби в качестве метательного оружия в ближнем бою.

Таби: японские носки длиной по щиколотку, разделенные между большим и указательным пальцами, чтобы облегчить ношение сандалий и другой традиционной японской обуви.

Танто: кинжал с односторонним или обоюдоострым клинком 6-12 дюймов (15–30 см) в длину.

Татами: традиционное японское складное напольное покрытие стандартных размеров с длиной строго вдвое больше ширины. Татами обычно набивают соломой или камышом.

Тэнгу: сверхъестественный демон («демон-дух») в японском фольклоре, часто представляется как гибрид человека и птицы либо как человек с длинным крючковатым носом, напоминающим клюв.

Токонома: отгороженная часть комнаты или ниша в стене в японской комнате. В токонома, как правило, располагают произведения искусства, икебану или вешают свитки.

Тории: традиционные ворота в японском стиле, которые в основном встречаются у входов в святыни Синто.

Вакидзаси: короткий из двух мечей, носимых самураями (длинный называется катана).

Глава 1

В темноте Хиро открыл глаза.

Ночь, словно саван, окутывала комнату. Темноту нарушал лишь поток лунного света, проникающий через окно, выходящее на веранду. Неподвижный воздух и наклон луча луны сказали Хиро, что до рассвета остался час.

В большинстве домов Киото открытые сёдзи могли вылиться в опасную оплошность. Для Хиро, синоби, которого из убийцы сделали телохранителем, эта дверь была некоей предупреждающей системой, которая сейчас и сработала.

Он напряг слух, пытаясь уловить тот звук, что его разбудил, но услышал только тишину.

Тяжесть на ногах Хиро поерзала – это Гато перевернулась во сне. Для синоби этот факт был обнадеживающим. Слух у Гато был острее, чем у него самого, тем более, что кошка никогда не спала, если слышала посторонние звуки.

Хиро зевнул и закрыл глаза, пытаясь взвесить все «за» и «против» ранней утренней зарядки.

Снаружи на веранде скрипнула доска.

Глаза Хиро мгновенно открылись. Кошка подняла голову, ее ушки повернулись в сторону источника звука.

Расшатавшаяся доска находилась между дверью Хиро и соседней комнатой, где спал отец Матео. Иезуит хотел починить пол, но Хиро настоял на том, чтобы доска осталась на своем месте, поскольку помогала синоби защищать португальца.

Хиро выскользнул из-под одеяла и потянулся к паре мешковатых брюк. Привязав ремешки, которые удерживали манжеты во время драки, он прислушался, не раздастся ли второй скрип, который сказал бы ему, что незваный гость сошел с доски.

Но Хиро ничего не услышал.

Прилив адреналина расслабил его мышцы. Только другой синоби смог бы передвигаться таким образом, чтобы доска не скрипнула во второй раз.

Хиро решил не тратить время впустую и не гадать, зачем пришел убийца. Клан Хиро, Ига-рю, приказал ему охранять иезуита ценой своей жизни, и синоби очень не хотелось потерпеть в этом неудачу. Он схватил со стола кинжал и по полкам, установленным на южной стене, вскарабкался к потолку. Хиро был рад, что загодя укрепил их и они выдержали его вес.

Стена закончилась там, где начались стропила, оставляя достаточно места, чтобы человек мог присесть под островерхой крышей. Хиро выполз на ближайшую перекладину и бросил взгляд за стену, где находилась комната отца Матео. Иезуит крепко спал.

Темнота изменила свою форму, когда в дверном проеме комнаты Хиро возникла человеческая фигура. Незваный гость немного помедлил, а потом шагнул внутрь.

Гато выгнула спину и зашипела, прежде чем исчезнуть в темноте.

Лицо убийцы было скрыто под маской. Он передвигался по полу ставя пальцы таким образом, что Хиро узнал в этом визитную карточку Ига-рю.

Убийца пришел не за священником.

Хиро сжал кинжал и приготовился к прыжку. Когда он сделал последний, подготовительный вдох, он уловил слабый, но весьма характерный запах дорого масла из грушанки для волос.

Разум Хиро, словно пламенем, опалила мысль о предательстве. Только один синоби из Ига пользовался этим ароматом. До сего момента Хиро считал его своим братом.

Воткнуть нож в сердце Казу – это почти тоже самое, что самоубийство. Так же больно.

Почти, но не совсем.

Хиро уже соскочил с перекладины, когда Казу прошептал:

– Хиро. Мне нужна твоя помощь.

Было уже слишком поздно задерживать падение. Хиро лишь отбросил руку в сторону, отводя смертельный удар.

Казу отпрыгнул, но споткнулся и упал на футон.

С ножом наготове, Хиро приземлился на корточки. Он даст Казу возможность объясниться, но останется настороже.

Казу поднял руки, демонстрируя, что в них ничего нет.

– Хиро, подожди! Это я.

– Я чуть было не убил тебя, – прошипел Хиро. – Ты о чем вообще думаешь, приходя в этот дом без предупреждения и в такой час?

Казу откинул капюшон на плечи. В его обеспокоенных глазах отражался лунный свет.

– В сёгунате произошло убийство.

– Сёгун? – Выражение лица Хиро смягчилось, когда он понял, почему Казу рисковал.

Сёгун Асикага поддерживал присутствие иезуитов в Киото, несмотря на ярые убеждения противников в том, что иезуитскую миссию нужно выслать из города или казнить их всех как шпионов. Смерть сёгуна могла стать угрозой как жизни отца Матео, так и поручению Хиро охранять священника.

– Нет, не сёгун, – прошептал Казу. – Это его брат, Сабуро.

– Твой начальник? – Благодарность Хиро переросла в ярость. Ему едва-едва удавалось удержаться и говорить шепотом. – Ты совсем спятил? Придя сюда, ты подвергаешь риску нас обоих.

– Пожалуйста. – Надломленность в голосе Казу напомнила Хиро о том, что тому лишь двадцать лет. Хиро было двадцать пять. Несмотря на то, что младший синоби приехал в Киото первым, Хиро стал убийцей задолго до того, как Казу получил свой первый приказ – шпионить за сёгунатом Асикаги.

– Кто-то убил Сабуро моим кинжалом, – продолжил Казу. – Сёгун подумает, что это сделал я.

– Это не оправдывает тот факт, что ты ведешь себя как дурак. – Хиро медленно выдохнул, пытаясь унять ярость. Ничего не вышло. – Ты забыл, чему тебя учили? Если что-то компрометирует тебя и твою легенду, ты уезжаешь из Киото. Даже новичок знает, что нельзя подвергать окружающих риску.

– Прости. – Голос Казу затопило раскаяние. – Я запаниковал.

– Почему пришел сюда? – спросил Хиро. – Почему просто не сбежал?

– Я не смог бы уехать из города. Никто не сможет миновать баррикады ночью, если у него нет специального пропуска или хорошего оправдания. – Казу поднял руки ладонями вверх. – У меня нет ни того, ни другого.

Страх Казу не унял ярости Хиро. Однако, что сделано, то сделано. Кодекс синоби требовал, чтобы Хиро помог своему сородичу, если тот скомпрометировал свою миссию. Поскольку арест Казу грозит разоблачением обоим, выбор был невелик.

– Уверен, что за тобой никто не увязался? – спросил Хиро.

Казу кивнул.

– Тогда рассказывай, что случилось. Подробно. Но сначала поди прочь с моего футона.

Глава 2

Казу опустился на татами, покрывавший пол.

Хиро тем временем убрал клинок в ножны.

– Я работал допоздна, – сказал Казу. – Обновлял расписание для телохранителей сёгуна.

– Ты работаешь в конторе по документообороту, – сказал Хиро, – а не в отделе обороны сёгуната.

– Все так, но месяц назад Сабуро убедил сёгуна перевести телохранителей из-под военного командования под персональный контроль самого Сабуро. Он сказал, что не совсем разумно вверять безопасность сёгуна в руки человека, принадлежащего другому клану. Сёгун согласился.

– А военные чиновники разве не слуги Асикаги? – спросил Хиро.

– Не все, – ответил Казу. – А поскольку господин Ода рвется в столицу и желает завладеть сёгунатом, обеспокоенность Сабуро вполне объяснима. В любом случае сёгун подумал так же.

– Господин Ода наступает на Киото? – с беспокойством спросил Хиро.

– Не открыто, – сказал Казу. – Но он отправил в город послов. Официально, они несут дары императору и сёгуну.

– А неофициально? – уточнил Хиро.

– Всем известны намерения господина Оды. Сабуро опасался, что среди послов может оказаться наемный убийца.

– И, похоже, не без оснований, – сказал Хиро. – Когда прибыли люди господина Оды?

– Пока еще не прибыли.

– А когда умер Сабуро?

– Точно не знаю. – Казу покачал головой. – Я пошел к Гиндзиро пропустить стаканчик, а когда вернулся, Сабуро был уже мертв.

– Убит твоим кинжалом.

– Но не мной, – сказал Казу. – Я случайно оставил оружие на своем столе. Любой мог его взять и воспользоваться им.

– Ты поднял тревогу среди охраны сёгуна?

– Они убили бы меня на месте!

– Ты только что вернулся от Гиндзиро, – сказал Хиро. – Стражи у ворот могли подтвердить твою невиновность.

– Я не через ворота заходил. – Казу помолчал. – Сабуро приказал мне не уходить до тех пор, пока я не закончу с работой, но это могло занять всю ночь. Я перелез через стену и вернулся тем же путем. Я и раньше так делал. Никто никогда не замечал.

Хиро покачал головой.

– Тебе нужно уехать из Киото.

– Не могу, – сказал Казу. – Я оставил свой пропуск в сёгунате, а через контрольно-пропускные пункты невозможно проскользнуть незамеченным. Каждая баррикада охраняется особенно по случаю приезда послов господина Оды.

– Вернись в сёгунат и забери пропуск, – сказал Хиро.

– Кто-нибудь уже наверняка обнаружил тело. В канцелярии есть своя охрана. – Казу снова покачал головой. – Я не могу рисковать. Даже если лезть через стену.

Хиро задумался.

– Странствующим буддийским монахам не нужен пропуск. У меня есть ряса камусо, ты можешь ее одолжить. Если будешь осторожен, то маскировка может помочь тебе добраться до Ига.

Он открыл свой платяной шкаф и достал оттуда грязную рясу и пару поношенных сандалий. Оттуда же появилась плетеная шляпа в форме корзины, которая слабо пахла камышами и затхлостью.

Казу благодарно улыбнулся, глядя на Хиро.

– Прости, что подверг тебя опасности.

– Не стоит, – ответил Хиро. – Только особенно не распространяйся об этом при Ханзо.

Хиро поднял крышку сундука, обитого кованым железом, и достал оттуда бамбуковую флейту сякухати.

– Там внутри есть кинжал.

Громкий стук эхом прокатился по дому. Хиро замер. Кто-то стоял перед дверью иезуитского дома.

– За тобой следили! – Хиро быстро пересек комнату и отрыл огромный деревянный сундук, стоявший рядом с платяным шкафом. – Забирайся.

Казу накинул монашескую рясу поверх своего кимоно и забрался в сундук. Хиро взял со своего футона одеяло и положил его сверху на молодого человека. Маскировка был не самой удачной, но у них не было времени придумать что-то получше.

– Если кто тебя найдет, – прошептал Хиро, – ты сам по себе.

Он накинул стеганое одеяло Казу на лицо и закрыл сундук.

Стук стал еще громче.

Хиро засунул шляпу-корзинку обратно в шкаф, скользнул в куртку с длинными рукавами и приоткрыл дверь сёдзи, отделявшую его комнату от общей.

Отец Матео только что появился из соседней спальни. Его длинные до плеч волосы торчали в разные стороны, спутавшись ото сна. Прикусив нижнюю губу от усердия, он пытался обвязать оби вокруг наспех надетого кимоно.

Даже прожив в Киото три года, иезуит так и не научился быстро одеваться.

Затягивая пояс, отец Матео поднял взгляд на Хиро.

– Кто это в такой час?

Синоби пожал плечами и заставил себя улыбнуться. Ему не хотелось строить догадки.

Чуть больше года назад такой же предрассветный визит отправил их в чайный дом, где в убийстве самурая обвинили гейшу. Когда отец Матео вмешался, пытаясь спасти девушку, сын покойного вынудил их искать убийцу или же они должны были разделить судьбу гейши.

Хиро надеялся, что пришедший не попросит что-то подобное.

Синоби проследовал за отцом Матео в крошечный коридор, который находился с южной стороны общей комнаты.

– Кто там? – спросил иезуит сквозь резную дверь.

– Да пребудет с вами мир Божий, отец Матео, – отозвался голос. – Это Изумо. Отец Вилела послал меня.

Хиро выдохнул с облегчением. Изумо был послушником, входящим в иезуитскую миссию в центральной части Киото. Поскольку отец Матео имел дело с простолюдинами, то это могло оттолкнуть самурайскую элиту, чья поддержка была необходима Католической церкви, и поэтому было принято решение разделить миссии. Хиро никогда прежде не встречался с Гаспаром Вилелой, главным священником иезуитов в Киото и номинальным начальником отца Матео. Однако с Изумо синоби был знаком, он узнал его голос и акцент.

Хиро вернулся в свою комнату, когда отец Матео открыл перед Изумо дверь. Синоби оставил свою слегка приоткрытой, чтобы были слышны слова иезуита. Отец Матео считал, что подслушивание – это грех, но Хиро к его религии себя не относил, поэтому мог не придерживаться правил, которым следовал иезуит.

Синоби сменил куртку и штаны на дымчато-серое кимоно, сшитое по последней моде. Одеваясь, он прислушивался к разгвору, происходившему в общей комнате.

– Приношу извинения, что разбудил вас, – сказал Изумо.

В голосе послушника слышалось беспокойство, и Хиро знал почему. Японцы считали незапланированный ранний визит невероятной грубостью.

– Не стоит извиняться, – сказал отец Матео. – Что случилось?

– Убийство, – ответил Изумо. – Сёгун просит вашей помощи в поисках убийцы.

Глава 3

Хиро замер, пораженный словами Изумо.

– Хиро! – позвал его отец Матео.

Синоби схватил со стойки свои мечи.

Несмотря на то, что Хиро обучался навыкам синоби, он происходил из семьи самураев, что позволяло ему носить два меча – исключительное право, которое к тому же давало отличную маскировку. Хиро продел вакидзаси через оби с левой стороны, а длинные ножны катаны просунул поверх пояса. Только после этого он последовал на зов отца Матео.

Хиро вернулся в общую комнату и поклонился Изумо, которого, похоже, нисколько не обеспокоило нарушение этикета отцом Матео. Либо другие иезуиты кричат так же, будто малые дети, либо японцы просто научились не обращать внимания на подобную грубость.

– Произошло убийство, – сказал отец Матео.

Хиро прикинулся, что ничего не слышал.

– Один из чужеземных священников?

Он уловил запах ладана от застиранной рясы послушника.

– Нет. – Изумо покачал головой. – Старший конторский служащий в сёгунате по имени Асикага Сабуро. Он приходится сёгуну троюродным братом.

– Какое несчастье, – сказал Хиро.

– Сёгун просит помощи отца Матео в раскрытии этого преступления, – добавил Изумо.

– Не понимаю, – сказал отец Матео. – Мы с сёгуном встречались лишь один раз и то много лет назад. Я не знал, что ему вообще знакомо мое имя.

– Когда обнаружили тело, сёгун позвал отца Вилелу помолиться за усопшего, – сказал Изумо.

– Когда это сёгун принял христианство? – спросил отец Матео.

– А он и не принимал, – ответил Изумо. – Помолившись, сёгун Асикага упомянул о том, что слышал, будто вы год назад поймали убийцу Акеши Хидэёши. Отца Вилелу вызвали, чтобы сёгун мог вежливо поинтересоваться на ваш счет.

По тону послушника было понятно, что он (а за ним подразумевался и отец Вилела) не слишком был рад тому, как все обернулось.

Как, собственно, и Хиро.

– Мне очень жаль, но отец Матео вынужден отказаться.

– Хиро! – Отец Матео повернулся к Изумо. – Мы почтем за честь помочь сёгуну.

– Я приношу свои извинения, – сказал Хиро, – но я настаиваю. Отец Матео священник. Я всего лишь переводчик. Мы не уполномочены расследовать убийства.

Изумо улыбнулся и переступил с ноги на ногу, что выдало его беспокойство.

– Мой переводчик слишком торопится, – на великолепном японском сказал отец Матео. – Пожалуйста, передайте отцу Вилеле, что мы с Хиро подчиняемся распоряжению сёгуна.

Изумо натянуто улыбнулся.

– Я ценю ваше решение, но сёгун говорил только о вас… о вас одном.

– Но я не в одиночку нашел убийцу Акеши, – сказал отец Матео. – Я требую, чтобы Хиро мне помогал.

Изумо перевел взгляд с отца Матео на Хиро, словно ожидая, что последний поддержит иезуита. Синоби промолчал.

– Хорошо. Если нет другого выбора, – наконец, сказал Изумо, – но, пожалуйста, объясните сёгуну, что мы передали его послание без изменений. – Он поклонился. – Когда прибудете в сёгунат, спросите Мацунагу Хисахидэ. Он будет следить за вашим расследованием.

А сейчас прошу меня извинить, я должен вернуться к отцу Вилеле.

Хиро с отцом Матео проводили посетителя обратно к двери. Изумо вышел наружу, скользнул в сандалии и поспешил прочь.

Иезуит закрыл дверь и резко обернулся. Хиро пришлось отпрыгнуть назад, чтобы не столкнуться с ним.

– Почему ты ему отказал? – требовательно спросил отец Матео.

Редкая, но неподдельная досада окатила Хиро. Ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться мыслями.

– Мы не занимаемся расследованием убийств, – сказал Хиро. – Случай с Акеши чуть не отправил нас на тот свет, а это только касалось чайного дома. Сёгунат гораздо опаснее.

– Сёгун попросил нашей помощи, – сказал отец Матео. – Отец Вилела продублировал его просьбу. Отказ в данном случае не принимается.

– Отец Вилела сделал это против своего желания, – продолжил Хиро. – Даже ты не мог не заметить, что Изумо было не комфортно… ни Вилела, ни Изумо не осознают опасности. Я не позволю тебе рисковать своей жизнью.

– К счастью, твое согласия не требуется. – Отец Матео помолчал. – С чего ты решил, что моей жизни угрожает опасность?

– Ты забыл детали убийства Акеши? Семья покойного пыталась возложить ответственность на нас.

– Это другое. На этот раз никто из моих новообращенных не имеет к этому никакого отношения. – Отец Матео настороженно отступил на шаг. – Хиро, о чем ты не договариваешь?

Прежде чем синоби успел ответить, по дому пронесся женский крик.