Текст книги "Друзья с тобой: Повести"

Автор книги: Светлана Кудряшова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Пустяки! – утешает его Шим. – У меня хуже было.

Он садится на траву к Алеше и вспоминает всякие трагические случаи из своей жизни. Весной, например, он разбил себе нос. Кровь лила ручьем, замочила рубашку и даже оставила след на полу. У мамы дрожали руки, когда она промывала его нос. А он хоть бы что!

– Ну уж… – отрывает взгляд Алеша от своего локтя, чтобы взглянуть на его нос, – как будто и ручьем…

– Ага! Сейчас, ясно, зажил. Ты лучше спроси у Ришки. Он видел. А когда я летел из окна, ты был сам. Что я, испугался, скажешь?

– У вас окна невысокие.

– Ага, невысокие! Я так треснулся боком, и сейчас больно, – он тычет себя в бок кулаком, ища боль. – Хотя зажило. Даже на пользу пошло. И на тебе заживет.

Шим действительно здоровый. Щеки у него толстые и красные, а серые глаза круглые и хитрые. Он говорит, что съедает за обедом по две тарелки борща с хлебом. Алеша разглядывает его с завистью. У Алеши нет таких широких, сильных ладоней, таких твердых мускулов. Щеки у него бледные, а ноги тонкие. Придется, видимо, есть тоже по две тарелки борща. Давиться, но есть.

– А борщ точно помогает?

– Верное средство.

– Обязательно две тарелки?

Шим не отвечает. На «космодроме» появляется Вакса и за ней – Ришка.

– Смотри, – протягивает ему Алеша свой локоть, – здорово треснулся!

Но Ришка не смотрит на посиневший вздувшийся локоть. Он садится на траву и сует в рот твердый стебелек.

– Она спрашивает… Она туфли ищет…

Ришка говорит таким глухим голосом, что Алеша забывает про свой локоть.

– Сколько у нас там денег? – деловито спрашивает Шим.

– Три рубля пять копеек.

Цену туфель Ришка знает – двадцать пять рублей. Он видел ее в магазине на точно такой же паре.

Алеша подходит к Ришке. Он так хочет его утешить и помочь, но не знает как. А Шим раздумывает, широко расставив сильные ноги и заложив руки за спину.

– Давайте что-нибудь продадим, – предлагает он. – Давайте отнесем на базар и продадим.

– Что? – поднимает голову Ришка.

– Что-нибудь…

Ришке продавать нечего. Ни игрушек, ни книг у него нет. Все имущество состоит из потрепанного портфеля, букваря, Родной речи и двух замызганных учебников – по арифметике и русскому языку. Есть еще самодельные удочки и грузило из старой бронзовой монеты. Но разве их кто?нибудь купит?

А Шим, пожалуй, придумал, что продать. Свой самокат, вот что! Новенький, на резиновых шинах и с блестящим мелодичным звонком. Но он еще не решил окончательно. Он еще подумает… Он искоса поглядывает на Ришку: не догадается ли тот про самокат? Ришка, обняв верную Ваксу, молча ждет, что готовит ему злая судьба. Шим предвидит, что: страшную порку – раз, не поедет к морю – два.

«Отдам! – решает он, поежившись. – Подумаешь, самокат!» Но тут же представляет пустой угол в передней, где стоит его красавец. Представляет, как по аллее сквера несутся на самокатах мальчишки.

«Нет, – малодушно думает Шим, – нет, лучше что-нибудь другое. Лучше заводной грузовик».

Но заводной грузовик поломан и никому давно не нужен.

«Ага, а самокат подарил отец в день рождения. А дареного не передаривают и не продают. Это каждый знает».

Шим вырывает высокий мак, жует его и говорит:

– Ничего не придумывается…

Ришка крепче прижимает к себе Ваксу и молчит.

– Придумал! – кричит Шим. -Придумал. Лешка, неси альбом. Марки знаешь сколько стоят?! С ходу купят. Только подойди к магазину.

– Как? Продать альбом? Насовсем? – ужасается Алеша.

…Альбом стоит на Алешиной книжной полке. Но выносить его из дому и брать из него марки запрещено. Саша и Алеша любят альбом и совершают с ним путешествия в далекие страны. Недавно они рассматривали французские марки, и Саша рассказала брату о парижских букинистах. Они продают книги, какие только есть в мире, на набережной реки Сены. И кладбище Пер-ля-Шез он знает благодаря альбому. Там в дни Парижской коммуны расстреляли французских коммуна-ров. Зимой и летом у стены, где погибли герои, лежат свежие цветы.

Больше всех Алеша любит марки с портретом Чапаева. Алеша знает его подвиги и часто играет с сестрой в чапаевцев.

Теперь все марки надо отдать.

– Саша не позволит… – лепечет Алеша.

– Ты дурак, – презрительно фыркает Шим, -Ты, что ли, говорить ей будешь?! Ты возьми потихоньку.

– Тебе жалко альбома? – пронзительно смотрит Ришка.

Алеша низко опускает голову.

– Да… – еле слышно говорит он. – Жалко…

– Вот жмот! Я бы не пожалел. Я бы отдал. Запросто! – горячится Шим.

– Я бы… отдал. Но Саша же! – чуть не плачет Алеша.

– Она же уходит в поход, – напоминает Ришка.

– Да мы тебе откупим! – снова подступает к Алеше Шим. – Подкопим еще денег и откупим. Такой точно, правда Рик? Пока твоя Саша в поход ходит, мы и отдадим, А тебе жалко!

– Уже не жалко… – шепчет Алеша.

– Тогда тащи! – приказывает Шим. – Быстро!

И Алеша идет. Медленно и понуро шагая, доходит он до акации и устало садится на траву. В акации опять прячется вечернее солнце, и зеленые мягкие лучи шарят по двору. Но Алеше не до них… Надо взять незаметно от Саши и матери альбом и отдать Ришке. Тогда Ришка развеселится, купит эти противные туфли. И опять они будут играть в космонавтов, биться на шпагах и бегать с Ваксой по двору.

Потом накопят денег и купят альбом. Точно такой же. И через много дней, ну, хотя бы перед елкой, Алеша все расскажет маме. Про альбом, про туфли и про Ваксу. Она, конечно, не рассердится. Она улыбнется.

Немного успокоенный, он выходит из-за акации. На крыльце стоит мать. Почему-то Алеша прячется за толстый ствол каштана. Но она его видит, Она смеется и стучит ладонью по перилам крыльца.

– Вижу, вижу! Чур, за Алешку!

Тогда со всех ног он бежит к ней, сжимая непослушные губы.

– Леха, ты чего? – тревожно наклоняется к нему мать.

Он вспоминает о разбитом локте и плачет у нее на плече.

Не из-за локтя, конечно…

Как маленького, мать несет его домой. Саша дует на ссадину. Мать перевязывает. Потом его кормят малиновым вареньем. Саша приносит его любимое топленое молоко.

– Раненый, тебя напоить? – ласково заглядывает в заплаканные глаза сестра.

Он захлебывается молоком.

– Не надо… не надо… – бормочет он, кашляя, и спешно выходит из-за стола.

Алеша скрывается в спальне. Он долго стоит у полки с книгами и смотрит на альбом. Прощайте, аравийские верблюды и индийские слоны! Прощайте, космические корабли и ракеты!…

– Лешка, ты что, заснул?

Шим сидит на подоконнике и беспокойно смотрит на дверь в столовую.

– Ну, даешь альбом? Сам же сказал…

Алеша берет с полки альбом и медленно идет к окну, Там, зажмурившись, он протягивает его Шиму и несколько мгновений стоит с закрытыми глазами. Он слышит, как прыгает с подоконника Шим и топает по тротуару… Тогда он открывает печальные, потемневшие от горя глаза и еще долго стоит у окна, Просто так, ему скучно…

Вечер Алеша сидит в углу за шкафом вместе с бурым безлапым медведем.

* * *

Доктор Федор Степанович идет по скверу и нетерпеливо поглядывает по сторонам. Обычно здесь его встречают Алеша и Ришка. Но сегодня их нет.

– Разбойники! – вслух возмущается доктор.

Он поворачивает во двор. Мимо на большой скорости проносятся мальчишки. Однако доктор успевает заметить коричневые босые ноги и рыжие трусы.

– Капитан Рик!

Но тот скрывается в джунглях. Доктор сразу догадывается, что произошло какое-то ЧП, и отправляется следом.

– Здравствуйте, молодые люди!

Вместо ответа Шим так проворно лезет на крышу сарая, так испуганно оглядывается на доктора, что Федор Степанович с изумлением спрашивает растерянного Ритку:

– Что с ним?

Ришка, молча, отступает и что-то прячет за спиной.

– Что там у тебя?

Ришка замирает, прижавшись к стене сарая, Тогда доктор сам шагает к нему и заглядывает за спину.

– В чем дело? Почему ты не хочешь показать мне Алешин альбом?

– Лешка сам его отдал. А теперь доносит! – возмущается на крыше Шим.

Пока Федор Степанович ищет взглядом Шима на крыше, Ришка украдкой запихивает альбом в траву.

– Слезай! – велит доктор Шиму. – Сейчас разберемся.

Но тот ни слезать, ни разбираться не хочет и на всякий случай перекидывает ногу через край крыши.

Доктор садится на траву, куда Ришка только что пихнул альбом.

– Тут нельзя сидеть… – тоскливо говорит Ришка. – Тут… колючки…

Федор Степанович сует руку в траву и вытаскивает альбом. Он рассматривает его долго и внимательно.

– У тебя день рождения? – спрашивает он наконец у Ришки.

Тот удрученно качает головой.

– Значит, у Михаила?

– Уже прошел, – сообщает тот с крыши. – Вместе с елкой.

– Чудак Леха! – искренне удивляется доктор. – Кому же он подарил свой альбом?

– Он не дарил… он так дал, – отворачивается Ришка.

– И мы ему откупим! – кричит с крыши Мишка.

– Что случилось, Ришка? – заглядывает ему в глаза доктор. Ришка рвется из джунглей. Но доктор его задерживает.

Прибегает Вакса. Она лает на доктора и тянет его за брюки.

– Ты, Вакса, не вмешивайся. Ты ни при чем. И ты уходи, – говорит доктор Шиму. – Ты товарища в беде бросил, значит, ты трус. И у меня с тобой разговора не будет.

Громко трещат ветки. Шим слезает с крыши, но держится от доктора на внушительном расстоянии.

– А вот и не трус! Я за Ришку здесь переживаю. Это Лешка нас бросил, да еще и донес.

– Я Алешу сегодня не видел, и он мне ничего не доносил.

– А как же вы узнали про альбом? – поражается Ришка.

– Догадался.

Доктор мягко, но твердо притягивает к себе Ришку и близко заглядывает в лицо. Тот не сразу осмеливается поднять глаза. Шрам, оказывается, начинается у доктора под мохнатой, седеющей бровью и пересекает щеку. Ришке вспоминаются Алешины слова: «Это фашисты в плену избили его за то, что он лечил и спасал детей». А глаза у Федора Степановича серые, добрые и говорящие: «Ришка, что там у тебя случилось?»

Доктор держит Ришку за плечи. Руки у него легкие. Они не давят, они поддерживают. С отчаянной решимостью он смотрит доктору прямо в глаза. Пусть разгадывает Ришкины тайны! Да он и сам все расскажет.

– Я вам скажу про туфли… Ладно?

– Давай, – соглашается доктор.

Ришка долго кается, подробно и чистосердечно. Первый раз в жизни. Дойдя до происшествия с альбомом, он смолкает и виновато смотрит на доктора.

– Давай, давай! – беспощадно приказывает тот.

Ришка бормочет, морщась и сморкаясь в рубашку. У Федора Степановича темнеют глаза и хмурятся брови. Он сердится, но пока молчит. Ришка жалко оправдывается.

– Брось! Ты сам знаешь, что скверно, – прерывает доктор.

– Знаю…

Потом Ришка ведет Федора Степановича в сарай смотреть туфлю. Доктор сразу соглашается: спасти ее нельзя. Но продавать альбом запрещает. Он велит отнести его обратно.

– Лучше пусть Михаил…

– Несправедливо. Он принес – ты отнеси…

Ришка поднимает альбом. Лицо у него зареванное. Вакса прыгает и лижет его в нос.

– Брось, Вакса, – стонет он.

Вакса все понимает. Она плетется сзади с опущенным хвостом. В конце концов виновата во всем именно она.

– Федор Степанович, – чуть слышно говорит Ришка, – а как же с туфлями?

– Пойдем вместе к твоей маме и…

– Тогда я убегу! Вместе с Ваксой. Насовсем.

– Эка ты, брат, хватил! Ну, предположим, предположим… – говорит доктор в раздумье, – туфли мы купим.

– Нет, – тоскливо бормочет Ришка, – нет, не купим. Нам не накопить столько много.

– Ришка! – не выдерживает доктор. – Ришка, – ловит он его несчастный взгляд, – мы их купим! Сколько они там стоят?

– Двадцать пять…

– Купим. И никто не узнает.

Ришка начинает краснеть. От радости. От мучительной неловкости.

– Да! Давай заключим с тобой договор. Тайный. Деньги отдашь из первого заработка. Не забудь!

– Нет, что вы! Только… я ведь еще не очень большой. Вам долго ждать.

– Я подожду. Мне не к спеху.

– Вы не бойтесь. Вы не думайте. Я – железно!

* * *

Ришка мнется в дверях.

– Алеша уже спит, -говорит Саша, -Тебе что-нибудь надо, Ришка?

– Да… Нет…

– Ты какой-то странный, Ришка, У тебя что-нибудь случилось?

– Не…

– Тогда спокойной ночи!

– Саша, подожди! Я… я немножко у вас погреюсь.

– Ты замерз в такую теплынь?! Ты заболел! Иди, я дам тебе горячего чая.

Он ждет, пока она скроется в кухне, и крадется в спальню к Алеше. Босые Ришкины ноги неслышно ступают по полу. Вот Лешкин столик… Вот полка с книгами. Альбом становится на свое обычное место.

– Ришка… – раздается в темноте неуверенный голос Алеши. Он стоит на коленях в постели и тянет к Ришке руку.

– Лешка… Твой альбом на полке. Видишь? Нет? Ну, все равно он стоит. Понял?

– Понял! – радуется Алеша. – А завтра он тоже будет?

– Будет. И туфли будут. Понял? Я пошел…

Алеша вскакивает и бежит к полке. Да! Стоит! Он берет альбом, несет его в постель и устраивает под подушкой.

* * *

Ришкина мать находит коробку с туфлями у себя под кроватью.

– Как они туда попали? – дивится она.

Но раз туфли нашлись, не так уж важно, как они туда попали. Мать надевает туфли.

– Совсем новые! -улыбается она: – Видишь, как я аккуратно ношу. Самой удивительно.

Ришка возится с Ваксой и в разговор не вступает. Он и радуется, что мучительная история с туфлями наконец закончилась, и побаивается, как бы мать не догадалась о подлоге. Хорошо, что доктор велел Ришке потереть о ступеньки каблуки и подошвы.

– Она ничего не заметит, – уверял его тогда Ришка. – Она их только два раза надевала.

– Ох, Ришка! – огорчился доктор, когда они вместе зани-мались этой операцией. – Ох, разбойник! И я-то с тобой обманщиком стал!

Ришка оставил туфлю и подошел к доктору.

– Федор Степанович, вы никакой не обманщик… Вы…

Он хотел сказать, что доктор самый замечательный человек на земле, но не нашел слов.

„.Мать ходит по комнате в новых туфлях и то и дело взглядывает на ноги. Ришка не смеет поднять голову. Он в четвертый раз снимает с Ваксы ошейник и тут же снова надевает.

– Красивые, – говорит мать добрым голосом. – Правда? – останавливается она около Ришки.

– Хорошие… – уклончиво соглашается он.

Туфли действительно красивы. Они плотно сидят на ногах, а маленькие бантики уютно лежат на носках.

– Ма, – оживляется Ришка, – ма, ты носи их все время.

– Что ты! – улыбается она. – В них только танцевать, а не работать. С такими каблуками быстро с лестницы слетишь.

Она надевает платье в голубой горошек, расчесывает длинные светлые волосы и свертывает их в большой узел на затылке.

Такой мать Ришке нравится. Он смотрит в угол, где висит на гвозде ее серая рабочая куртка. Она застирана до белизны, но все равно зеленые и синие пятна не отмылись. Это накапала на куртку краска, когда мать красила двери и стены в больших домах.

– Ты выбрось эту куртку, -советует Ришка. – Ты купи себе новую.

– Вот еще! – смеется мать. – -Она совсем крепкая. И заслуженная. Я в этой куртке знаешь сколько квартир покрасила?!

Она вдруг наклоняется к Ришке и говорит весело:

– А сейчас я иду на собрание, и мне выдадут премию. Вот!

– Ма! – вскакивает Ришка. – Ма, ты мне ласты купи.

– Какие там ласты! Путевку в лагерь -раз. Учебники к новому году -два. И… – она озабоченно оглядывает его, – и штаны с туфлями – три. Вторые штаны за год. Надо же!

Из глаз ее исчезает теплота и появляется обычное строгое выражение. Штаны у Ришки действительно никуда не годятся. А ведь он их берег. Сначала. Снимал, когда приходил из школы, чистил щеткой и даже однажды погладил. Из глаженья ничего путного не получилось: на штанине появилась подпалина. После стирки она побледнела. Но след виден и сейчас. Такие штаны Ришке разонравились. Он перестал их беречь.

Он надеялся, что мать купит новые. Но она не покупала. Она ругала Ришку, зашивала дырки и выводила пятна бензином. Она выкидывала из карманов мотки проволоки, гвозди и металлические шарики. Приходилось потом все это выбирать из мусорной корзины и перепрятывать.

– Ласты нужнее, -скорбно говорит Ришка.

– Потерпи, – смягчается мать. – Вот премируют еще раз, И я куплю тебе ласты. И портфель.

– А когда? Скоро?

– Осенью. Школу сдадим досрочно. Я уж постараюсь!

– Ого, так долго ждать!

Ришка и Вакса провожают мать до ворот. Потом бесцельно бродят по двору. Лучше бы не начинать разговор о ластах. Только расстроился.

Идет с работы отец шкипера Шима. Кроме портфеля, в руках у него большая коробка. А вдруг настольный теннис?! Конечно, для Шима. Хо-хо! Сейчас они сыграют…

Ришка вертится у крыльца, заглядывает в окна, но войти в дом не решается – мать Шима не очень-то жалует его. Ришка велит Ваксе полаять. Она добросовестно лает. Но Шим все равно не показывается. А только что слышался его голос.

– Вот жмот!

Ришка подозревает, почему скрывается Шим. Струсил тогда при докторе, отсиделся на крыше, а теперь стыдно.

– Козел, – ворчит Ришка. – Выносил бы теннис…

Почему-то ему никто не подарит ни теннис, ни ласты. Отец, например. Почему-то он никогда ничего не дарит и не приходит. Яшина бабушка говорит: потому что Ришка хулиган и разбойник. А он уже давно и не хулиган! Он давно и не дерется! Сама учительница сказала, что Ришка исправился, и перевела его во второй класс. Отец ничего не знает. Поэтому и не дарит.

– Вакса, он же не знает!

Они уходят на «космодром». Ришка садится в траву и неподвижно смотрит вдаль большими шоколадными глазами. Ему видится: во двор входит отец. С ластами! Они сразу же уйдут на Кубань купаться. Возьмут Лешку. Ну, уж ладно, и Шима. А Ларису – никогда! Пусть посмотрит, как Ришка с отцом пройдут мимо ее цветов. И с ластами!

– Такая ехидная! У нас никто с ней не играет, – скажет громко Ришка отцу.

– Ее никогда не примут в пионеры, – строго взглянет на Ларису отец.

– Она дразнит меня босяком и наврала, будто я утянул у нее мяч.

У отца от возмущения сдвинутся в одну линию черные широкие брови.

– А ну-ка, девочка, пойдем в милицию!

Лариса, конечно, заревет и убежит домой. Но мать ее не посмеет ругать Ришку и гнать со двора. Он будет стоять рядом с отцом…

– А вы говорили, у меня нет отца, – скажет он Яшиной бабушке. – Вот он!

Тут Ришка возьмет отца за руку…

– У «космодрома» останавливается Лариса с новым желтым обручем. Ришка мрачнеет. Какие ехидные голубые глаза! Какие противные желтые косы! Длинные, толстые… Он плюет в траву.

– Пойдем, Вакса! – вдруг решительно поднимается Ришка. – Пойдем к моему отцу. Й все расскажем…

* * *

Ришка надевает чистую рубашку. Потом мочит тряпку и трет белые истертые носки потерявших цвет туфель. Носки темнеют. Туфли выглядят ничего себе. Подумав, он берет из шкафа чистый носовой платок. Остается причесаться. Он долго смотрит в зеркало. Лето только началось, а он уже черный, как Вакса. Почему-то солнце больше всех жарит Ришку. Почему-то Лешка ходит белый и красивый.

Он отворачивается от зеркала. Что поделаешь, такой уж уродился! Ну, он готов…

…Федор Степанович встречает Ришку с Ваксой далеко от дома. Задумчивый Ришка не замечает доктора. А Вакса замечает – лает и бежит к нему.

Ришкино лицо светлеет.

– Федор Степанович!

Доктор хитро щурится:

– Как обстановка? Туфельная тайна сохраняется?

– Железно!

– Что-то ты, друг, парадный?

Ришка отвечает не сразу.

– Я иду к нему…

– Я провожу тебя. Можно?

Некоторое время они шагают молча.

– Может быть, я приведу его домой. Может быть, он купит мне ласты. – Голос у Ришки задумчивый, мягкий.

Вакса не дает им разговаривать. Она без толку забегает вперед, натягивает поводок, крутится и ни с того ни с сего бросается доктору под ноги.

– Почему она такая бестолковая? – расстраивается Ришка.

– По-видимому, от малолетства, – пожимает плечами доктор.

– Может быть, она вовсе не породистая? – останавливается Ришка.

– Какая разница? Хорошая собака!

– Хорошая! – радуется Ришка. – Не беда, что не породистая.

На тихой улице он подходит к деревянным, покрашенным в зеленую краску воротам. Его смуглое лицо бледнеет. Ришка волнуется. Очевидно, он пугается встречи с отцом.

– Вы погуляйте пока с Ваксой…

Он передает доктору поводок.

Небольшой, заросший травой и виноградником двор. Кирпичная дорожка ведет к дому с голубыми ставнями.

«Хороший двор, – рассеянно думает Ришка. – Здесь и в футбол можно, и на шпагах…» Он оглядывает себя. Обтрепанные носки туфель, натертые дома мокрой тряпкой, высохли и стали еще белее.

– Ох вы!

Он торопливо наклоняется и плюет на носки.

Стучит дверь. Ришка поднимает голову и… забывает про туфли. Душа у него уходит в пятки и несколько долгих мгновений томится там. На крыльце стоит отец. Он, конечно, не узнает Ришку. Господи, сколько не виделись! «Вот в кого я уродился!» – думает Ришка, разглядывая отца.

– Здравствуй…те! – спохватывается он.

– А-а-а! Это ты! – наконец узнает отец сына. И улыбается. Ободренный улыбкой, Ришка подвигается к крыльцу. Даже поднимается на ступеньку. Хотя отец не зовет его в дом. Но зато он спускается сам. Надо, не откладывая, все рассказать.

– Па, я перешел во второй класс!

– Я так и думал. Молодец.

Ришка вспоминает воображаемый разговор на «космодроме».

– Па-Разговор не клеится. Они так и стоят на ступеньке опрятного крыльца. Отец кладет руку на Ришкино плечо и спускается с ним на дорожку. Вдруг Ришка вспоминает о ремне.

– Па! Вы… ты забыл у нас ремень. Принести?

– Не стоит. Возьми лучше себе.

Они медленно идут к воротам по узкой чистой дорожке. Рука отца на плече мешает Ришке идти. Скорее бы ворота. На прощание отец протягивает ему деньги.

– Купи учебники, раз перешел. И крючки.

«Лучше ласты», – хочется сказать Ришке. Но отец уже прощается с ним.

На улице Ришка вспоминает, что отец так ничего и не узнал о Ларисе и Яшиной бабушке. Значит, все остается по-прежнему. Он не может с этим мириться. Он возвращается, подбегает к отцу – тот медленно идет к дому по дорожке – и заглядывает в его лицо умоляющими черными глазами.

– Ты ведь когда-нибудь придешь к нам? Да?

– Постараюсь… Дело в том, что я на днях уезжаю… – -Договорить с отцом не дает Вакса. Она все-таки удирает от доктора, врывается во двор и с лаем прыгает вокруг Ришки.

За воротами Ришка долго смотрит в щель. Отец стоит задумчивый… Поправляет виноградную лозу… С крыльца сбегает худая белобрысая девчонка. Она машет отцу длинной рукой.

– Сейчас, Милочка, – кричит он ей. – Иду!

Она ждет его у черешни, густо покрытой красными ягодами. Отец подходит и высоко поднимает ее. Девчонка визжит и цепляется за него. Ей страшно, козлихе!

Ришка краснеет от обиды и злости. Он отходит от ворот, ищет взглядом доктора. Вот он, Федор Степанович!

Ришка бежит к нему и берет за руку. В другой руке он сжимает Ваксин поводок.

* * *

Алеша и Ришка сидят на сборе отряда теперь уже 7 «Б». Последний сбор перед дальним походом на Мастаканские Поляны. Митя Семин объявляет: отряд к походу готов. Сережа с Верой Павловной начертили карту маршрута. Коля достал компас. С минуты на минуту Санька Петушков принесет высотомер.

– Алеша, – говорит Митя, – тебе и Солнышкину поручаем нашу Веру Павловну. Справитесь?

– Справимся, справимся, – кивает Алеша. Ришка молчит.

Митя с сомнением поглядывает на Ришку. Вдруг дверь в пионерскую комнату открывается и в нее просовывается длинная узкая доска с черными делениями. Потом входит Санька.

– Высотомер! – кричит он.

Все хотят подержать высотомер, а Санька рассказывает, как три дня выпрашивал его у знакомого метеоролога. Тот уговорам поддавался плохо. Тогда Санька уселся в его кабинете и сказал, что без высотомера не уйдет. Метеоролог терпел два часа. Потом вздохнул и пошел в склад. Отыскал старый поломанный высотомер. Они чинили его полдня, и теперь высотомер лучше нового.

После сбора Саша с Алешей и Ришкой идет к Вере Павловне. На всякий случай Ришка берет с собой табель, в котором перечислены отметки за год и сказано, что Солнышкин Октябрин переведен во второй класс. Ришка сомневается, поверит ли незнакомая Вера Павловна на слово, что у него нет двоек. Табель он завертывает в газету, складывает и прячет в карман. С собой Ришка ведет Ваксу.

У двери в квартиру Веры Павловны Саша велит ему оставить Ваксу. Ришка боится, что Ваксу уведут. Она теперь большая и красивая. Но Ришка не спорит.

Вера Павловна радуется гостям. Она встает с кресла, идет навстречу.

– Это Ришка, – говорит Алеша, подталкивая друга. – Он теперь будет к вам ходить и все делать.

– А мы с тобой старые знакомые, – разглядывает она Ришку.

– Я вас сразу узнал, – улыбается Ришка. – А где ваша палка?

Палка с набалдашником в виде собачьей головы благополучно стоит в углу. Вера Павловна усаживается в глубокое кресло и подзывает Ришку. Она несколько раз проводит небольшой морщинистой рукой по черным жестким его волосам.

– А я тебя вспоминала. Как поживает твоя… Вакса?

Ришка приводит Ваксу. Она послушно дает Вере Павловне лапу и – по приказанию Ришки – пытается найти Алешин след. Потом Ришка показывает Вере Павловне табель с отметками. Он даже признается, что по письму имел двойку, но «при конце очень постарался, вместе с Сашей», и получил за контрольную четверку. Теперь Ришка собирается к морю. Возможно, у него будут ласты.

Саша что-то убирает, складывает и все время не дает покоя Ришке. То велит собрать журналы, то подколотить расшатавшиеся гвозди, на которых держится вешалка.

А Ришке не хочется отходить от Веры Павловны.

Он возится с вешалкой и слышит, как Вера Павловна называет его «славным». Ришка сейчас же заглядывает в зеркало над вешалкой. Но ничего славного в мальчишке с черными сердитыми глазами нет. А быть «славным» сильно хочется. Поэтому Ришка говорит тихим голосом и, когда обращается к Вере Павловне, прибавляет «пожалуйста». Как Лешка.

* * *

Ришка часто навещает Веру Павловну. Он знает ее хозяйство. В большом шкафу на верхней полке стоят книги о путешествиях. Внизу толстые тома «Жизнь животных». В тумбочке, на которой стоит бронзовая бригантина, лежат атласы и толстая папка. В ней хранятся портреты героев Великой Отечественной войны. Недавно Вера Павловна и Ришка оклеивали разлохматившиеся края папки синим сатином, и Вера Павловна рассказывала ему о Саше Матросове и Сереже Тюленине.

Иногда утром Вера Павловна и Ришка отправляются на прогулку. Она надевает полотняную панаму и берет в руки сумочку, плетенную из толстых ниток. Ришка ждет ее в дверях и протягивает палку с набалдашником в виде собачьей головы.

Обычно они прогуливаются по скверу. Там малыши катаются на трехколесных велосипедах, деревянных лошадках и строят песочные города. Все они хорошо знают Веру Павловну и бегут к ней здороваться. Малыши бесцеремонно оттесняют Ришку. И он бредет сзади, пока она здоровается с этими писклятами и выслушивает их новости. Глупости, конечно. Когда у Ришки лопается терпение, он пробивается к ней и дергает за плетеную сумочку. Вера Павловна идет с ним в маленький домик в конце сквера – «Хрустальный башмачок». Она пьет там кофе, а Ришка ест мороженое. Пломбир. Ленинградский.

Однажды Вера Павловна повела его в городской сад. Там много цветов, красивых подстриженных деревьев и большой фонтан. И тихий пруд за старыми липами. На темной воде пруда покачиваются белые лодки. Ришке очень захотелось сесть в лодку и поплыть к острову, на котором живут снежные лебеди. Хорошо бы поставить на лодке парус…

– Давайте я вас покатаю, -предлагает он Вере Павловне.

– Вряд ли я смогу пробраться в лодку. А ты умеешь грести?

– Запросто! Что трудного? Давайте я один поеду.

Она откровенно признается, что боится за него. Ришка сразу сникает.

– Знал бы – не пошел в этот сад…

Вера Павловна усаживается на скамью под черемухой и зовет его к себе. А ему до этой, единственной в саду черемухи, как до лампочки! Он спускается к воде и долго смотрит вслед счастливым лебедям. Он обрывает с ветки кленовые листья. Листья уплывают за птицами. Ришка бьет ладонью по теплой воде и подставляет лицо брызгам. Его сердитые, темные, словно пруд, глаза оживляются.

Ришка слышит свое имя и отрывается от воды. Он видит Ларису и вскакивает. Он протирает глаза кулаком… Лариса и ее мать разговаривают с Верой Павловной?! Ясно, о нем! Врут там про него всякое.

Он поспешно поднимается вверх и бежит по аллее, усаженной высокими тополями. У большой клумбы с розами он останавливается – не идет ли за ним Вера Павловна?

Аллея пуста. Все понятно: она поверила этим…

Ришка шагает к выходу, заложив руки в карманы. Ногами он разбрасывает камешки, сложенные у обочины аллеи. Они летят в цветы, в подстриженную траву. Наплевать! Пусть летят.

– Ты чего хулиганишь? Маленький, да озорной!

Старик с большими садовыми ножницами поднимается из цветника и сердито смотрит на Ришку.

– Ты зачем сюда пришел?

– Гулять… – пугается Ришка и поскорее сворачивает подальше от старика. Почему-то Ришку все не любят. Почему-то его все время ругают и гонят…

И тут он слышит, как Вера Павловна зовет его. Но Ришка не отзывается, он прячется за широкой туей. Он видит ее взволнованное лицо. В руках у нее только палка, а сумочки нет.

– Вы что, потеряли сумочку? – выскакивает он из-за туи. – Вы, наверное, забыли ее под этой… черемухой.

Ришка мчится к дереву. Навстречу поднимается светловолосый парень. В руках у него сумочка.

– Салют, Ришка! Меня зовут Олег. Хочешь поплавать, старик?

Олег отдает Вере Павловне сумку, и они садятся в лодку. Ришка – на весла, Олег – за руль.

«Полный вперед!» – шепчет Ришка, и лодка с космической скоростью несется к Лебяжьему острову.

– Парус бы нам, капитан.

Изумленный Ришка перестает грести. Откуда Олег знает, что Ришка – капитан?

– По глазам!

Ришка плюет на палец и поднимает руку над головой.

– Откуда ветер? – спрашивает Олег.

– С моря! Бриз.

Когда у Ришки от усталости вываливаются из рук весла, Олег направляет корабль к берегу. Там ждет их Вера Павловна. Не так давно она учила Олега в школе географии.

* * *

Ришка привязывает Ваксу на лестнице и стучит в комнату Веры Павловны. Ответа что-то нет. Он стучит громче, потом, приоткрыв дверь, смотрит одним глазом в щелку.

Вера Павловна сидит в кресле. Видимо, дремлет. Стенные часы с сиплыми вздохами бьют десять раз.

Странно, они не будят Веру Павловну. Ришка на носках крадется по комнате и садится на скамейку у кресла. Он сидит смирно, рассматривает ее седые пышные волосы, маленькие морщинистые руки б опухшими суставами, И руки и волосы Ришке нравятся.

Рука Веры Павловны соскальзывает с коленей и свешивается. Но Вера Павловна не просыпается…

– Вот спит! – со смутной тревогой шепчет Ришка и близко Заглядывает ей в лицо. Оно спокойное и белое. Очень белое. Глаза плотно закрыты. Ришке не нравится это спокойствие. Особенно бледные-бледные губы. Вчера они были другими.

– Вера Павловна, вы… что ли, спите? Вера Павловна! – пугается он. – Ну, скажите хоть что-нибудь! – Ришка трясет 6е за плечо.

Она не просыпается. Ришка выбегает в коридор и барабанит в соседнюю дверь. Никого нет. Тогда Ришка выскакивает на лестницу и отвязывает Ваксу.

Они бегут к доктору Федору Степановичу в детскую больницу.

– Уже скоро, Вакса… – задыхается от быстрого бега Ришка. – Скоро…

Он врывается в приемный покой и требует Федора Степановича. Он никому не хочет говорить, что случилось.