Текст книги "Друзья с тобой: Повести"

Автор книги: Светлана Кудряшова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Старики, покажите вашу новую обложку.

Саша и Митя переглянулись с откровенным изумлением.

– Вам, конечно, хорошо, – понял их взгляды Рома. – У вас Санька…

– А он… он еще не делал обложки, – перебил его Митя.

– Свистало! – рассердился Громов. – Вон под Европой ваш новый «Луч».

Рома ушел сразу, обиженный и гордый. Вера Павловна его окликнула. Он не услышал.

В этот вечер Вера Павловна рассердилась на редколлегию. Из-за Громова. Но Саша упорно доказывала:

– Почему мы должны показывать им свой новый журнал? Почему мы должны им помогать? Мы же сами все придумывали. Пусть и они тоже.

Неожиданно с Верой Павловной согласился Санька:

– А может, покажем, а?

– Но ты же сам говорил, чтобы тайна, – удивился Митя.

– Не перерисуют же они ваших Гончих Псов! – возмутилась Вера Павловна. – Завтра приходите ко мне с Громовым.

Редколлегия «Космического луча» не собиралась два дня. А на третий в 6 «А» вышел первый номер «Веселого трубочиста». Обложку рисовал Рома Громов. На зеленой крыше у кирпичной трубы сидел маленький веселый трубочист. Рядом стояло ведро, набитое двойками. В номере было восемь страниц. Половину занимал рассказ «Майор Пронин в школе».

Даже старшеклассники заинтересовались и заглянули в 6 «А».

– Ничего, – сказали они про обложку. – Подходяще.

Но о рассказе заявили: Ромка где-то сдул.

Тогда Громов честно признался, что «Пронина» написал его брат, студент. И рисунок для обложки придумал тоже он.

Второй номер «Космического луча» встретили в школе без большого шума и восторга. Видимо, уже начали привыкать к литературно-художественным журналам. Когда нужно было приступить к выпуску третьего номера «Луча», Митя заболел.

Санька ходил расстроенный. На переменах он уговаривал Колю и Сашу выпустить третий номер без Мити.

Но выпускать было нечего. В школе начались четвертные контрольные, и шестиклассники занимались геометрией, алгеброй и физикой. Даже к Вере Павловне заглядывали только по воскресеньям. А Саньке не хотелось заниматься ни физикой, ни алгеброй. Саньке хотелось рисовать. В домашнем задании он перепутал квадрат суммы с суммой квадратов. Лия Семеновна посоветовала ему выбросить из головы журнал и заняться формулами. Санька выслушал ее молча и побрел по школе – куда глаза глядят. Так он пришел в школьный спортивный зал. Восьмиклассники играли в настольный теннис, а Громов «болел».

– Сань, а чего ваш «Луч» закрылся? – подошел к нему Рома.

Санька пожал плечами и отвернулся. Но Громов не отстал:

– А мы второй номер готовим. Пойдем, старик, посмотришь. Краски у нас – сила! Знакомый художник прислал из Ленинграда.

И Санька пошел к Роме смотреть ленинградские краски. Пока Громов плел про «знакомого» художника, Санька не утерпел, взял кисточку и попробовал краски. Да, настоящие акварельные! В тот же вечер Санька постучал к Саше.

– Когда же будем выпускать «Луч»? – спросил он на пороге.

– Я с геометрией не разберусь, и мне не до «Луча», – отрезала Саша.

– А я хочу рисовать! Понимаешь?

– Чего ты кричишь? – возмутилась Саша. – Лучше бы…

Но Санька не слышал, что лучше бы. Он спрыгнул с крыльца и убежал в темноту. Санька снова вернулся к Громову и уселся в углу, растрепанный, сердитый. И глаза у него были не солнечные, а просто желтые, злые.

– Слушай, ну, хоть посоветуй немного! – подошел к нему Громов с листом ватмана.

Санька хотел сказать: с какой, мол, стати? Но вместо этого взял из Ромкиных рук ватман… В этот раз на обложке «Веселого трубочиста» были нарисованы смешные гномы. Они тащили на плечах пятерки и четверки. Гномы направлялись к школе.

Санька возвращался домой по притихшей, сонной улице. Его провожали Ромка и его брат – студент.

– Ну, старик, завтра весь 6 «А» за лапу тебя…

– Иди ты, Ромка, в баню! – вскипел Санька. – Нужны мне ваши лапы!

Он вбежал в ворота своего дома, не попрощавшись, и долго стоял в подъезде. Санька очень тревожился, как посмотрят на него в классе, когда узнают, кто рисовал обложку «Трубочиста».

– Сами виноваты… Сколько просил! Сколько уговаривал! – бормотал Санька и сердито кашлял.

В классе с Санькой перестали разговаривать. Никто не хотел слушать его объяснений.

– Иди к «трубочистам». Иди! Предал класс!

После большой перемены Санька ушел из школы. Полдня он бродил по глухим аллеям городского сада, а к вечеру явился к Вере Павловне. Она с Алешей только что закончила путешествие по Африке. Вера Павловна уже знала Санькину историю от Сережи и Саши. И Алеша тоже знал. Он сразу подошел к Саньке.

– Ты не бойся, – шепнул он, – ничего не бойся. Вера Павловна за тебя заступалась. Она даже рассердилась на Сережу из-за тебя.

Санька молчал. Он сам не мог понять: виноват или нет перед классом. Он подошел к Вере Павловне.

– Я же рисовать хотел! Я же их так уговаривал! И никого я не предавал. Честное пионерское!

– И сказал бы ребятам: помогу редколлегии «Трубочиста».

Санька горестно вздохнул в ответ. Да ведь он и не думал помогать. Получилось все само собой…

– Нельзя, чтобы само собой получалось.

Потом в 6 «Б» было классное собрание. Обсуждали Санькино поведение. Он, как всегда, сидел рядом с Сашей.

На собрание пришла Вера Павловна. Когда встал Сережа, Санька насторожился и оглянулся на Веру Павловну – она сидела вместе с Лией Семеновной. Сережа сказал, что Петушков подвел класс. И Лиза, староста класса, – она вела собрание– согласилась с ним. Да, да! Из-за Петушкова не выпустили третий номер «Космического луча». И тогда поднялся Митя. Он только поправился после болезни.

– Нет, не из-за Сани. Я болел и не написал рассказ об Артеке. Да и никто ничего не написал. Выпускать-то было не чего.

– Да, – подтвердила Саша. – Нечего. – И рассказала, как Санька приходил к ней вечером.

Класс притих. Лия Семеновна велела Саньке объяснить, как было дело.

– А чего объяснять… Я очень хотел рисовать. У нас «Луч» так… законно получался! Но Митя болел, и никто без него не хотел. И стихов не было… и ничего. Я пошел посмотреть, как там у Ромки делают «Трубочиста». Просто так пошел… А Ромка говорит: давай, Санька, помоги, хоть немножко…

– Правильно! Говорил! – раздался Ромкин голос в широкую дверную щель. – И Санька здорово помог нам с обложкой.

Тут дверь распахнулась, и все увидели красного и сердитого Громова.

– И чего вы все на одного накинулись? Ваш Санька не виноват. Прятались от нас со своим «Лучом», вот и допрятались!

Лиза хотела закрыть собрание, но Вера Павловна попросила обождать. Она напомнила про первый номер «Космического луча». Пожалуй, он сразу полюбился в школе за короткий рассказ Коли о безвестных героях, погибших на Мастаканах в далекие военные годы.

А что, если продолжить этот рассказ? Попытаться найти хоть маленький след незабываемых дней. Совершить поездку в те места, увидеть землю, где совершился подвиг, послушать мастаканские березы…

Вера Павловна предлагала поход через заповедные кавказские леса к высокогорным Маотаканским Полянам.

– И выпустить «Луч» под этими березами! – встал Саня.

– Выпустить! Верно, Санька! – повернулся к нему Сережа.

– Пойти в поход и выпустись!

– П написать коллективный рассказ о Мастаканах в наш «Луч».

– Мы идем на Мастаканские Поляны!

– «Космический луч» не погаснет!

* * *

По двору гуляет маленький Яша, Крошечные ноги в красных башмачках заплетаются. Яша то и дело покачивается, и бабушка подхватывает его на руки. Но Яша орет на весь двор и толкает бабушку в грудь толстыми кукольными руками.

– Да-да-да! – кричит он возмущенно, Кричит до тех пор, пока бабушка не поставит его на землю. Тогда он вдруг смолкает, широко раскрывает вишневые глаза и решительно, сопя, поднимает маленькую ногу; топ-топ… И на бок.

Алеша любит Яшу, Этот малыш всем ласково улыбается и охотно протягивает кулачок.

– На! – великодушно предлагает он.

В кулачке бывает всякое. Иногда раздавленная конфета или кусок яблока, иногда бывает камешек, подобранный во дворе и еще не отнятый бабушкой. В другой руке Яша обычно сжимает нос изодранного, помятого Буратино. Яша с ним гуляет, спит и обедает. Яша – маленький хитрец. Когда бабушка кормит его кашей, он послушно открывает рот, но глаза его пристально следят за блюдцем, которое бабушка держит поодаль. Она знает, что внук так и норовит сунуть длинный Буратинин нос в кашу. Бабушка этого не любит. Нос у Буратино запущенный и исковерканный. В изломах и трещинах засохла грязь. Она не отмывается и во время купания. Может быть, потому, что и в ванне Яша держит своего друга за нос. Даже тогда, когда ему моют голову. В это время Яша плачет басом и бьет по мыльной пене все тем же незаменимым Буратино.

Яшина бабушка говорит, что и спать Яша ложится с куклой. Ночью, не открывая глаз, он шарит вокруг рукой в поисках своего любимца.

Однажды Алеше тоже подарили Буратино. Вероятно, подумали, что Алеша еще маленький! Он сразу отнес куклу Яше. Тот? заканчивал обед и слушал сказку про глупого барашка. Щеки у Яши были вымазаны киселем. Верный друг его Буратино смирно лежал на Яшиных коленях. Пока бабушка разговаривала с Алешей и любовалась новой куклой, Яша проворно усадил своего друга в тарелку с недоеденным киселем.

– Ах, разбойник! – спохватилась бабушка. А Яша довольно улыбнулся: Буратино удалось пообедать.

Новую куклу Яша рассматривал долго и недружелюбно.

– Это тебе, – сказал Алеша. – Насовсем. – И, пока Яша рассматривал новую куклу, Алеша потихоньку потянул к себе старика Буратино.

Яша сейчас же отвернулся от новой куклы.

– Серчает, – покачала головой бабушка.

Алеша побежал к двери, унося старика.

– Дай! – вдруг пронзительно закричал Яша и швырнул нового красавца Буратино на пол. – Дай-дай-дай.

Больше старого Буратино у Яши не отнимали.

Топ-топ-топ… и на бок. Так по двору гуляет Яша.

– Здравствуй, – протягивает ему указательный палец Алеша. Яша сжимает его палец в толстой ладошке и бесстрашно устремляется вперед. Алеша знает, куда рвется этот маленький человек – в конец двора. Там густо растут сирень и жасмин, увитые колючей и мелкой розой, поднимаются кусты сентябристов, которые только осенью станут высокими и покроются мелкими лиловыми цветами. А сейчас в невысокой весенней траве горят желтые и красные огоньки диких тюльпанов. Летом здесь непроходимые заросли. Алеша и Ришка называют их джунглями. Во дворе ходят слухи, будто в этом глухом месте водятся большие сердитые пауки и ядовитые змеи. Паука Алеша сам видел, поэтому в сумерки он избегает заглядывать сюда. А змею никто не видел. Только слышали – и Алеша, и Ришка, и даже Лариса, – как она шуршала где-то в траве. Но Ришка говорит: может, это ящерица. Или крот. Их он не боится. Бегает босиком и рвет тюльпаны.

– Дай-дай! – просит Яша цветы.

Ришка идет к нему с алыми тюльпанами в руках. Он тоже любит Яшу. Он улыбается и протягивает руку – погладить кудрявую Яшину голову, но вдруг отскакивает и бежит в джунгли. К Яше спешит его бабушка. Ришка ее не любит. С давних пор, трудно теперь. и вспомнить с каких, бабушка ненавидит Ришку. Она ругает его за все. Однажды он громко пел свою любимую песню про парней, которые должны уберечь землю от военного пожара.

– Чего орешь-то? Делать нечего? Так подмети двор, – выглянула она из окна.

Ришка послушно бросил пение и взялся за метлу. Но через несколько минут она сердито закричала:

– Заставь дурака богу молиться – так он и лоб расшибет! Пыль поднял на весь город.

Ришка пытался ей объяснить, что пыль поднимается сама, но бабушка ничего не хотела слушать.

– Брось метлу, разбойник, и убирайся с глаз долой!

– Никакой я не разбойник!.Это вы раз…

01! не договорил и с завидной проворностью помчался со двора: бабушка перешла в наступление.

Весна разгоралась ранняя, дружная. Вернувшись из школы, Ришка сбрасывал надоевшие старые ботинки и бегал босой по первой мягкой траве. Глядя на Ришку, и Алеша как-то скинул в джунглях башмаки и чулки. Но скоро он заболел ангиной. Яшина бабушка объявила всему двору, будто во всем виноват Ришка, будто он заставлял Алешу снимать обувь.

– Врете вы! -обиделся Ришка. – Лешка сам захотел. Такая старая, а врете.

За грубость бабушка отшлепала Ришку и не велела играть с Яшей.

А однажды Алеша и Ришка поспорили: кто быстрее добежит от джунглей до ворот. У ворот Ришка вырвался вперед и закричал:

– Ура-а! Первый!

– С цепи сорвался! – отпрянула входившая в калитку бабушка. – Сказился, босяк! А ноги-то, ноги!

Ноги у Ришки были босые и грязные. Он наклонился, счищая приставшую грязь. Бабушка плюнула в ярости:

– Растет бродяга…

Ришка позабыл о победе. Он понял: дело совсем не в грязных ногах. Яшина бабушка за что-то ненавидит его. Она никогда не будет к нему добра. Сколько ни старайся. С тех пор Ришка обходит ее стороной. Он захлопывает уличную калитку крепко-накрепко, чтобы бабушка не смогла ее открыть. Когда она несет во двор выстиранное белье, Ришка закидывает подпорку для веревки в джунгли и, довольный, наблюдает из укромного уголка, как она ищет подпорку и сердится. Его большие шоколадные глаза темнеют: теперь и он ненавидит бабушку.

* * *

С легкой бабушкиной руки Ришка слывет во дворе хулиганом. Когда у Ларисы, самой примерной девочки во дворе, исчезает новый красный мяч, все думают на него.

– Он, – кивает Яшина бабушка. – Больше некому.

Ришка ничего не знает о тяжелом подозрении. В самом мирном настроении подходит он к Ларисиным цветам. Чего здесь только нет! Цветут гиацинты, нарциссы, распускаются фиалки, прорезываются из темной пушистой земли острые листья ирисов.

– Можно понюхать?

– Отдай мяч, бессовестный! -с сердитым презрением отступает от него Лариса.

– А я брал?!

– Кроме тебя, некому. Все говорят.

Ришка краснеет.

– Ну… ну, доказчица, ну, козлиха…

И вдруг врывается в палисадник. Сейчас он ей выдаст, рыжей вралихе. И затопчет все ее цветы… и… и разорвет белые банты!

Кто-то берет его за шиворот.

– Попробуй дотронуться до нее! Попробуй подойти еще к цветам! – кричит мать Ларисы, выталкивая его из палисадника.

– Попробую… – бормочет он, отбегая, -Вот попробую…

Ришка скрывается за сараем. Узкий неприметный ход, прикрытый разросшейся вишней, ведет па небольшую лужайку-тайник. Только трое знают о ней: Алеша, Ришка и его верный школьный друг Миша. Здесь под темной фанерой хранятся боевые доспехи: деревянные самодельные мечи, кортики и пики, обернутые фольгой. В углу шесты, именуемые веслами, и парус из старых маек – розовой Ришкиной и белой Алешиной. Под этим парусом происходят чудесные превращения: Ришка и Алеша здесь суровые капитаны Рик и Шел, а Миша – бывалый шкипер Шим.

Ришка вытирает рукавом нос, плюет через плечо – подумаешь, раскричалась! – и ступает в тайник. Он находит свой кортик, размахивает им.

– Ну, ладно, шпионка, ладно! Теперь узнаешь!

Вечером, когда в окнах Ларисы гаснут огни, он пробирается в палисадник. Утром там больше не Цветут нарциссы и гиацинты. Красивая зеленая скамейка, на которой Лариса рассаживает своих кукол, изрезана ножом.

В тот же день родители Ларисы в сопровождении Яшиной бабушки идут жаловаться Ришкиной матери. Ее нет дома. Сам Ришка закрывается на все запоры и наотрез отказывается отпереть дверь.

– Не открою, хоть лопните, – твердит он в замочную скважину.

Вечером мать узнает о его преступлении и порет Ришку его же школьным ремнем. После порки он прячется под кроватью, всхлипывает и режет свой ремень Алешиным перочинным ножиком.

Весь следующий день – воскресенье – Ришка отбывает наказание в чулане. Время от времени мать подходит к чулану и велит ему попросить прощения у Ларисы и ее родителей. Ришка отказывается.

– Ну и сиди в чулане!

Не дождавшись Ришку в джунглях, Алеша собирает свои конфетные запасы и отправляется к чулану. Он осторожно стучит в стенку условным стуком: один длинный, два коротких.

– Лешка, чего? – завозившись в чулане, бормочет Ришка.

Алеша, прижавшись губами к щели, тихо объясняет, что принес конфеты. «Тузик».

– Бросай в форточку!

Но до форточки высоко. Конфеты падают на землю.

– Вот растяпа! – возмущается Ришка. – Мотай за Шимом.

Шим является по первому зову.

– Ришка, а ты убеги, – советует он в щель.

– Как маленький! – сердится Ришка. – Что ли, замка не видишь?

– А ты в форточку. Давай мы тебе веревку закинем!

– Уже пробовал… Голова не лезет. Ты давай конфеты!

Шим забрасывает «Тузика» в форточку. У него получается – попадает с первого раза.

Последнюю конфету он берет себе. За труды.

Походив вокруг чулана, Шим предлагает Алеше:

– Идем на шпагах сразимся?

– Нет, – качает головой Алеша. – Я еще подожду. Может, Ришку выпустят.

Ришку выпускают в сумерки. Вместе с Алешей он скрывается в тайнике и придумывает для Ларисы месть.

– Давай, Лешка, выкопаем яму у ее крыльца, и пусть она туда завалится!

Копать яму Алеша отказывается и напоминает Ришке про чулан и порку.

Утром Ришка находит мяч в джунглях. Он бежит к Ларисе, радуясь и волнуясь. Он протягивает ей мяч.

– А ты на меня валила!

– Так ты его и закинул в джунгли.

– Я?! – отступает Ришка.

– Ты, – кивает она. – Утянул и закинул…

Мяч летит в ее большой белый бант. Поганый бант! Мяч сбивает его и ударяет в окно. Звенит разбитое стекло. Сыплются осколки… Ришка в ужасе мчится домой. Но у крыльца вспоминает последнюю порку и круто поворачивает к Алеше.

Задыхаясь от бега и страха, Ришка налетает на доктора. Федор Степанович молча пропускает его в дом и плотно закрывает дверь.

Выяснив подробности, доктор отправляется на переговоры с Ришкиной матерью. Он долго не возвращается.

Ришка томится и вздыхает в передней, прислушиваясь То к шагам во дворе, то к тому, как в комнате громко читает по-английски Алешина мать. Она всегда занимается, пока Алеша в детском саду.

Наконец возвращается Федор Степанович.

– Дал слово твоей маме, что стекол бить и драться больше никогда не станешь. Если что -спросится с меня.

– Ладно, не буду… А мне попадет?

– Выговор, очевидно, получишь.

Больше Ришку не дерут и в чулан не запирают. Но несколько воскресений подряд он сидит дома. А его класс ходит то в кукольный театр, то ездит на прогулку в весенний лес за Кубань.

* * *

Темнеет среди бела дня. Кто-то сильно стучит по крыше и барабанит в стекла.

Уличная дверь с шумом открывается, грозовой ветер швыряет в нее пригоршню дождевых брызг, охапку свежего вкусного воздуха и мчится дальше.

– Это ты, хлывень?! Подожди! – выбегает Алеша за ним на крыльцо. Тотчас же тяжелые водяные плети хлещут его по лицу и плечам. Дождь куда-то торопится. Он спешно льет воду на дом, деревья и землю. Он пускает по двору ручьи и реки. Они бурлят и несутся темными сердитыми потоками к воротам. А дождь то и дело догоняет их, кидается и звенит и пузырит воду. Он буйно веселится.

Но вот он начинает уставать. Перестает шуметь и что-то шепчет акации, потом быстро-быстро рассказывает ступенькам.

– Ты уходишь, хлывень? – с сожалением спрашивает Алеша.

Дождь что-то тихо бормочет и сыплет на Алешино лицо мелкие, уже не холодные капельки. Нагулялся. Пора и честь знать!

По небу плывет огромный темно-серый лев. Из-под его когтистой лапы просачивается солнечная полоска. Лев светлеет у Алеши на глазах и превращается в пронизанные розовым светом клочья. Дождь пугается этого света и бежит за деревья, сверкая длинными золотистыми нитями. Он ворчит там в листве и, видно, заблудившись, замирает.

Внезапно на крыльцо, на Алешу льется яркое и чистое тепло. Над высокими островерхими тополями вырывается на небо солнце. Мокрые тополиные листья сверкают ослепительно и разноцветно: зеленые, фиолетовые, желтые лучи вспыхивают маленькими молниями в дождевых каплях. Это солнце заглядывает в них и улыбается. И в темной воде, подступающей к крыльцу, сияют десятки трепетных звезд. Это в воде купаются солнечные лучи…

Сверкающие волны мягко плещутся о ступени. Волны выбрасывают к Алешиным ногам белые и розовые лепестки, опавшие с фруктовых деревьев, поникший мокрый красный тюльпан и бумажный измятый клочок… Таинственная записка?! Алеша спускается на последнюю, залитую водой ступеньку. Поднимая бумажку, он ощущает волшебное дуновение теплого, пахнущего, конечно же, джунглями ветра. Тополь у крыльца радостно вздыхает, встречая ветер, и сыплет с листьев свои лучезарные капли.

Размытые крупные цифры на листке в клеточку. Скорее всего… Да-да! Эти цифры указывают курс корабля, попавшего в беду. Может быть, потеряно рулевое управление… Возможно, поломаны мачты и сорван парус… Он где-то близко, этот корабль.

Алеша поднимается на маяк (верхнюю ступеньку) и в воображаемый бинокль осматривает окрестности. Стоп! Под старым каштаном колышется голубое судно…

– Полный вперед! В залив Старого Каштана!

Алеша с ходу в сандалиях бесстрашно прыгает в воду. Он не ощущает прохлады и досадует только на то, что море мелковато и вода в самом глубоком месте доходит ему до пояса.

В заливе Старого Каштана действительно скрывается легкий корабль. Его бело-розовый парус намок и валяется на палубе. Веселый капитан с озорными шоколадными глазами, в коротких грязных штанишках ловко бросает подоспевшему спасителю конец бельевой веревки.

– Капитан Шел! Прошу помощи. Перенес шторм в 10 баллов.

– Ого! – изумляется капитан Шел. – Сила штормяга! Капитан Рик! – спохватывается он. – Прибыл в ваше распоряжение.

Капитан Рик узнает таинственную записку. Ну да, это он бросил в волны листок, вырванный из тетради по арифметике.

Очень скоро на голубой бригантине трепещут паруса из розовой и белой маек. Капитаны с помощью длинных шестов – весел выводят ее в открытое море.

Конечно, это сияющее и безбрежное море фантазии. Если брызги его волн попадают в глаза, случается удивительное: на самой обычной земле возникают коралловые рифы и бухты с зеленой прозрачной водой. Расцветают на горизонте тропические прекрасные страны. Капитаны в свои воображаемые бинокли видят кокосовые пальмы, гигантские фикусы и даже баобабы.

Бригантина входит в узкий пролив. Она плывет мимо вишни, с которой слетают белые лепестки. Под вишней стоит девочка. У нее длинные желтые волосы и удивленные голубые глаза. Капитан Рик отворачивается от нее, потому что это – Лариса.

– Алеша! – срывается вслед за кораблем Лариса. – Алеша, возьмите меня!

– Нет! Мы не возьмем тебя. Ты ехидная. И мы с тобой не играем.

– Дураки! – всхлипывает Лариса. – Сами вы злые и презлые.

– Полный ход из пролива Ехидной доказчицы! – громко командует капитан Рик.

– По правому борту – неизвестный остров, – докладывает Алеша. – Там шкипер Шим. Он просит пристать.

Шкипер стоит по колени в воде и ест бутерброд с колбасой. Свободной рукой он ловко схватывает конец веревки и привязывает ее к каштану. Потом он достает из кармана мокрых, высоко закатанных штанов три зеленые палочки (на них первоклассники учатся считать) и протягивает капитанам. Это трубки мира. Капитаны с трубками во рту отправляются за Шимом в джунгли. По пути они срывают с деревьев ананасы и бананы (весенние каштановые листья) и гладят маленьких обезьянок.

– И никакие это не обезьяны, а котята! -кричит от своей вишни Лариса. – Все вы врете.

Капитаны не обращают на нее внимания. А Шим громко и весело говорит:

– Может, посмотрите маленьких слонят?

Под широким баобабом (капитан Шел принял его было за цветущий абрикос) шкипер Шим останавливается и таинственно оглядывается.

– Здесь зарыт пиратский клад! – шепчет он.

– Сейчас откопаем! – немедленно решает Рик.

Но ни Шел, ни Шим не согласны. Так запросто выкопать пиратский клад?! Надо произнести клятву. Отмерить три шага от дерева. И потом – куда им деваться с этим кладом, когда выкопают?

– Ясно, куда! – опять с ходу решает Ришка, -Отвезем в Чили!

– Точно! – соглашается Шим. – Отдадим чилийским патриотам.

Клятву придумывают здесь же под баобабом и произносят ее шепотом. Первым начинает капитан Рик.

– Мы, отважные морские волки Рик, Шел и Шим, ищем клад старых пиратов. Грозные пираты! Откройте нам вашу тайну!

– Клянемся морской волной и сломанной мачтой – мы вас не выдадим, – вторит шкипер Шим.

– Клянемся! Железно!

После этого капитаны дружно плюют (для закрепления клятвы) и берутся за свои пики. Шкипер Шим отмеряет от абрикоса три широченных шага. Рик вонзает пику в землю, около босой ноги Шима. Шел со своей пикой сейчас же присоединяется к нему. Шкипер Шим ковыряет пушистую землю большим ржавым гвоздем. Крак! – скрежещет что-то под гвоздем. Крак! – капитаны замирают: клад?!! Шим вытаскивает из земли грязный бутылочный осколок. Он обтирает его рукавом и кладет на траву. Все-таки первая находка! Но больше никто ничего не находит. Первым скисает шкипер Шим. Может быть, неверная клятва? Может, они не так плюнули?

– Ты сам не так отшагал, – начинает сердиться Ришка.

– Это мой остров! – вспыхивает Шим. – Как хочу, так и шагаю.

Из-за ссоры они едва не попадают в беду: Яшина бабушка незаметно появляется у раскопки пиратского клада.

– Неприятель! -ужасается капитан Шел и бежит на корабль. Капитан Рик и шкипер Шим не отстают от него. Но бригантина не выдерживает тяжести трех мореходов – она идет ко дну. Тогда Рик приказывает Шиму вернуться на берег и отвлечь неприятеля на себя. Дело в том, что легкий и быстрый корабль капитана Рика не что иное, как голубой резиновый надувной матрац. Рик взял его покататься после дождя с крыльца маленького Яши. Разумеется, без разрешения его бабушки.

Неприятель на берегу бранится и негодует. Вокруг него собирается народ. Шкипер трусит и прячется за абрикосом.

– Она орет, чтоб сдавались в плен, – усмехается Рик, – пусть подождет.

Но к капитанам решительно направляется Ларисина мать. Тогда Рик берет Шела за руку.

– Уплываем, но не сдаемся! – кричат капитаны и дружно прыгают в воду.

Очевидно, наступает час отлива. Недавнее море на глазах превращается в мелкую лужу. Капитаны и присоединившийся к ним шкипер скрываются в джунглях и молча страдают: они смотрят, как бабушка и Лариса, завладев голубой бригантиной, срывают парус и выбрасывают мачту. Выпускают из бригантины воздух. Голубая вялая резина ничем не напоминает радостного корабля.

Капитан Шел пробирается домой окольными путями. У него синие губы, мокрые штанишки и ледяные ноги. Он стучит зубами и никак не может объяснить сестре, где так вымок. Саша не ругает дрожащего капитана. Она надевает на него теплую куртку, шаровары и поит его горячим чаем с малиновым вареньем.

* * *

Но чай с малиновым вареньем не помог. Алеша просыпается ночью от шума волн, тропической жары и головной боли. С трудом приподняв веки, он видит перед собой тревожное лицо матери.

«Это я, наверное, заболел…» – догадывается он и вспоминает недавнее плавание на бригантине. На мгновение появляется беспокойная мысль о невыкопанном пиратском кладе. Но боль и жар так сильны, что думать ни о чем не хочется.

– Дай мне твою руку, мама, – просит он чужим голосом и крепко сжимает ее пальцы обеими руками. Мать прислоняется прохладной щекой к обжигающему Алешиному лбу, и боль сразу отступает. Он засыпает, не отпуская ее пальцев. Но скоро опять донимает жара. Шум не дает ни минуты покоя. Кто-то возится в комнате, чем-то шуршит… Алеша приподнимает с подушки тяжелую голову:

– Кто там? Кто?

Ночник над кроватью тускло освещает лицо матери, столик и графин с лимонной водой. Дальше темнота. Там стоят сердитые сонные вещи. Они недовольно шепчутся, потрескивают и не дают заснуть.

– Замолчите! – приказывает Алеша строго и громко. – Ночь. Я хочу спать…

Он долго всматривается в темноту широко открытыми блестящими глазами. Оказывается, за вещами скрываются Яшина бабушка и Лариса. Они идут к Алеше и оглушительно кричат.

– Капитан Рик! – вскакивает он. – Полный, самый полный вперед! Неприятель…

– Алешенька! – обнимает и укладывает его в постель мать. Он, обдавая ее горячим дыханием, взволнованно что-то объясняет про корабль, про капитана Рика.

Мать вытирает его жаркое лицо влажным полотенцем. Алеша смущенно улыбается.

– Приснилось…

Ему очень хочется пить, и мать догадывается и подносит к сухим губам его чашку с лимонной водой.

– Это живая вода? От нее поправляются?

– Конечно!

– К утру я буду здоров? И без уколов, да? – встрепенувшись, вновь приподнимается он на постели.

– Ты сильно охладился в дождевой воде. Но Федор Степанович вылечит. Ты же знаешь…

Алеша всхлипывает и отворачивается от ночника. Видимо, от него-то так жарко и душно.

Добрые руки гладят его голову, пылающий лоб.

– Ты не уходи, – успокаивается он.

– Нет, что ты! Я всегда с тобой.

Утром приходит доктор Федор Степанович. Он выслушивает Алешу, закрыв глаза. Седая голова доктора склоняется к самой Алешиной груди. На лице Федора Степановича много глубоких морщин. Большой шрам пересекает правую щеку. Доктор кажется старым усталым человеком. Но вот он открывает глаза и улыбается. И от старости не остается следа. Серые глубокие глаза смеются так озорно и весело, будто доктор только что сотворил какую-то большую шалость.

А шалости он выдумывает без передышки. Под большим секретом мать рассказала Алеше, как доктор кудесит в своей детской больнице. Он приносит в палаты конфеты и игрушки и незаметно подсовывает больным детям под подушки и в карманы халатиков. А то положит потихоньку кому-нибудь в тумбочку книжку с картинками и надписью: «Со скорым выздоровлением. Старик Хоттабыч».

Все ахают от удивления, стараются проследить, кто же этот таинственный Хоттабыч и когда он проникает в палаты. Сестры и врачи из детской больницы догадываются, чьи это проделки, но посмеиваются и молчат.

Однажды Алеша пожаловался доктору, что больше не может пить горькое лекарство, которое называется хлористым кальцием. На другой день Федор Степанович принес в кармане другое лекарство, и они с Алешей благополучно переменили бутылки.

– Помалкивай, а то мне несдобровать, – предупредил доктор. – В сущности, это снадобье не менее полезно, чем твой хлористый кальций. Но как на это дело посмотрит мама – вопрос. Скорее всего, отрицательно.

Новое лекарство оказалось вкусным, и Алеша напоминал матери, когда она забывала вовремя дать ему питье.

Мать радовалась и удивлялась. Но вскоре она застала Алешу с бутылкой в руках.

– Хотел попробовать, не испортилось ли… – смутился Алеша.

Тогда мать сама попробовала лекарство и озадаченно посмотрела на сына. Глаза ее сердито сузились.

– Федор Степанович? – только и спросила она.

Алеша жалобно сморщился и спешно начал что-то искать в кармане штанишек. Он вытащил оттуда бумажку от шоколадной конфеты «Тузик», гладко оструганную новым перочинным ножиком палочку и стеклышко для игры в классы. В кармане больше ничего не было, но Алеша продолжал шарить в нем.

Случилось так, что в это самое время явился Федор Степанович.

– Расплата за грехи? – посочувствовал он Алеше, не подозревая, что история с бутылками раскрылась.

Мать строго прервала доктора и велела Алеше идти играть, пока она поговорит с Федором Степановичем.