Текст книги "История Стража: кинжал Судьбы"

Автор книги: Светлана Кобелева

Соавторы: Майя Лабенок
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

5

Спустя несколько часов девочка уже спала, а мне так и не удавалось заснуть. Все попытки, даже пересчет упрямых овец, не помогли мне погрузиться в мир Ворфа. Со злостью скинув одеяло, я села на кровати и обернулась к Адаис, которая тихонько постанывала во сне, сжимала кулачки и звала маму. Видимо, ей снился кошмар, но я не знала, как ее успокоить, поэтому только лучше укрыла одеялом и вышла из комнаты. Мягкий ковер заглушал шаги, тем самым позволяя без свидетелей выбраться в Сад, скрытый от всего мира высокой стеной. Я вдохнула прохладный воздух и медленно направилась к фонтану, прислушиваясь к ночным звукам, а особенно к успокаивающему журчанию воды. Луна мягко освещала все вокруг, в том числе меня. Подол ночной рубашки трепал ветер, вселяя надежду. Я запрокинула голову назад и сама не заметила, как начала танцевать. Смех и учащенное биение сердца заглушили все звуки. Казалось, еще немного и я взлечу вверх, оставляя за собой боль, горечь потери, усталость, разочарование, но тонкая цепь надежды, веры, любви держали крепче «земного тяготения». Я резко остановилась и улыбнулась еще одному научному выражению, взятому из книг. Одиночные аплодисменты вырвали меня из раздумий, и я обернулась, чтоб увидеть их хозяина. Передо мной, в тени неизвестного мне дерева, стоял Алукар. Он усмехнулся, подошел ближе и одними губами произнес:

– Восхитительно!

Смутившись, я сердито спросила:

– Что вы здесь делаете?

– Наблюдаю за вами.

На глупый вопрос был дан глупый ответ. Как будто я ожидала другого.

– Как вас сюда пропустили? Вам запрещено находиться в этом саду.

– Разве?

Я посмотрела ему прямо в глаза и шепотом произнесла:

– Да.

Алукар тряхнул головой и взял меня за руку.

– Отпустите меня.

– Это глупо так бояться. Поверьте, я ничего плохого вам не сделаю.

Почему-то я ему поверила, и даже не пыталась вырвать руку.

– Зачем вы пришли сюда?

– А вы?

– Я не могла заснуть.

Он печально улыбнулся, потянул меня к фонтану и произнес:

– Я тоже. Мне стало скучно, и половина ночи была потрачена на то, чтобы найти себе развлечение.

Сев на траву, Алукар взглянул на небо. Я села рядом и тоже залюбовалась звездами.

– Кто вы?

– Поэт, художник, музыкант, повеса… Вам это интересно?

Я тряхнула головой и произнесла:

– Нет.

– А вы кто?

– Наложница. – Я горько усмехнулась и посмотрела на Алукара.

Он дотронулся до моей щеки и прошептал:

– Что мне сделать, чтоб вы улыбнулись?

– Зачем?

– Я так хочу. Вы из Изграна?

– Да.

– Как вы попали в рабство?

Я закрыла глаза и произнесла:

– Меня вытащили из воды. Если вы хотите помочь, верните то, что было при мне: кинжал с изумрудом в рукояти и амулет виде хагарта.

Алукар отстранился и задумчиво постучал себя по подбородку, затем, не проронив ни слова, вскочил с земли и растворился в темноте. Спустя некоторое время он вернулся и протянул мне амулет. Хагарт свернулся клубочком и едва светился в темноте, но все же светился, а это значит, что Кетан жив.

– Но как?

Алукар подмигнул мне, поставил корзинку с вином, фруктами и сел рядом.

– Секрет. Ваш кинжал находиться у Государя, поэтому я не могу его добыть. За мою помощь вы расскажите мне о себе и поможете распить бутыль вина.

Я кивнула головой, сжимая в руке свою надежду.

– Я, виэль Катарина Бэлфор. После проявления Дара, меня вскоре забрали в Академию, а оттуда я попала в Изгран.

– Академия? Хмх… так получается вы из Голадена. Не из той ли страны, где король скрывает от своего народа магию? Вот вспомнил одну загадку – что известно всем, но не народу Голадена?

Я нахмурилась и хотела уже возразить, но промолчала, а Алукар продолжил:

– У нас все по-другому. Мы знаем о Даре. Вот только воспользоваться им может элитный класс: князья и приближенные к ним. Смешно?

– А как же другие?

– Они каждый месяц должны проходить обязательню процедуру: высасывание энергии с помощью горгонов – червяков, которые питаются ею. Их вывел один наш сумасшедший маг. На нем они были и опробованы. Держите.

Я глотнула вина прямо из горла и дотронулся до ран на шее. Вот отчего они. Не хотелось ни о чем говорить, поэтому между нами повисла тишина. Алукар же даже не собирался прерывать ее, просто сидел рядом и ел яблоко. Почему-то вновь стало смешно, именно до обидного смешно и я рассмеялась: до боли в горле, до покалывания в сердце. Резко, отрывисто, как смеялся бы вирт Тагорет, а Алукар молчал, ничего не делал, просто смотрел и молчал. Смех, как будто пытался разорвать легкие и вырваться из тела на свободу. Алукар улыбнулся и ударил по лицу рукой. Я резко замолчала. Щеку жгло, как будто ее прижгли огнем. Алукар взял из моих рук вино, сделал большой глоток, поставил бутыль на землю и ушел, а я осталась одна, так и держа руку у щеки. Что на меня нашло? Покачав головой, я встала и пошла в комнату, намереваясь в любом случае заснуть – с меня хватить, надо отдохнуть или сойду с ума.

Не хотелось вставать с кровати, рядом возилась уже проснувшаяся Адаис, а я не могла даже разлепить глаза. Казалось, меня переехала повозка вдоль и поперек, не оставив ни одного живого места. С кряхтением, как старуха, я села и зевнула. Адаис, весело улыбаясь, напевала себе под нос какую-то песню – нельзя было сказать, что ей снились кошмары. Мне стало стыдно, хотелось вновь зарыться под одеяла, но гордость заставила меня встать и пойти умываться. Одевшись, мы вышли в Сад. Многие девушки уже завтракали, а другие спешили в соседнее с Домом здание, там, рядом с Купальней, находилась беседка Развлечений, где можно было упражняться в музыке, рисовании, написании стихов и рассказов. Меня это нисколько не интересовала, да и малышка не выказывала интереса, поэтому мы просто реши прогуляться по Саду. Я сначала с наигранным, затем с настоящим интересом рассматривала незнакомые растения, а Адаис стеснительно рассказывала все, что о них знала. Наши сердца бились в унисон, надеясь, что Морису удаться уговорить охранника провести нас на рынок, а время, как будто издеваясь, неторопливо пробегало секунды и минуты, не желая хоть в этом нам помочь. Вот, наконец, наступила долгожданная ночь, и мы расположились близ той же пальмы, которую приметили в первый раз. Я заметила Мориса раньше, чем Адаис и махнула рукой, подзывая к себе. Он торопливо поклонился одной из наложниц и поспешил к нам. Наклонившись, чтоб налить сока, Морис произнес:

– Отрог согласился, только запросил сто золотых.

Я зашлась в кашле, чтоб успокоиться отпила немного сока и закрыла глаза.

– Ката, что мне ему ответить?

Надо было что-то делать, потому что ждать приезда Кетана было глупостью – я уже не та мечтательница, что прежде.

– Когда надо дать ответ?

Мальчик быстро поправил скатерть, поднес Адаис какой-то странный фрукт и прошептал:

– Сегодня, а завтра к вечеру – отдать деньги.

Я открыла глаза, оглянулась и встретилась взглядом с Маргомой. Она внимательно следила за нами, казалось, не пропуская ни единого жеста, поэтому я повернулась к Адаис и произнесла, как будто обращаясь к ней.

– Скажи, что согласны. Я постараюсь за сегодня и завтра достать монеты, приходи под вечер.

Он кивнул головой и тут же направился к следующему столу. Что же делать? Как раз в этот момент к нам подошла молодая служанка, которая вышла из кустов поблизости. Она улыбнулась и протянула запечатанный конверт, затем удалилась. Адаис заинтересовано взяла послание и повертела в руках.

– Что это?

– Я не знаю, Адаис. Дай мне – посмотрю.

В конверте оказалась белоснежная бумага, по которой струились черные строки слов. Письмо от Алукара. Он предлагал встретиться около фонтана сегодня вечером.

– Что там?

– Ничего интересного, Адаис. Давай пойдем отсюда, хорошо?

Она кивнула головой, прихватила с собой тарелку с едой, и мы пошли в комнату. Пообедав, девочка легла спать, а я вышла в Сад. Что делать? Зачем я ему? Наложница еще не разошлись – скоро Государь должен был выбирать себе партнершу на ночь. Маргома разрешила Адаис не присутствовать при этом, но я должна. Когда отзвенели первые звуки гонга, девушки построились в ряд. Перед нами появился сам Государь – плотного телосложения мужчина с курчавыми темно-коричневыми волосами и сладкой улыбкой. Хотелось спрятаться в кустах, чтоб его выбор не пал на меня, но этого нельзя было сделать. Я опустила взгляд и постаралась быть незаметной – мне повезло, он выбрал Лучину. Девушки разошлись по комнатам, а я осталась ждать. Ожидание было не долгим. Алукар подошел ко мне и молча сел рядом.

– Что вы хотели?

Он посмотрел на воду, а затем на меня и тихо ответил:

– Вас. Вы меня заинтересовали.

Я закрыла глаза, чувствуя, как в душе разлилась пустота.

– Почему?

– Я всегда добиваюсь, чего хочу.

Я тяжело вздохнула и посмотрела на небо. Надо было что-то делать – теперь на мне лежит ответственность за жизнь Мориса и Адаис.

– Согласна, но за это вы должны заплатить мне сто золотых.

Он промолчал, я трусливо надеялась, что откажет, но Алукар согласно кивнул головой. Сделала шаг вперед – во мне что-то умерло, может та девушка, которой была раньше, а может я нынешняя.

Солнечное утро казалось мрачным. Я встала с кровати, опасаясь, что Алукар проснется, а он уже не спал.

– Как спалось?

Я не ответила, подошла к одежде и начала одеваться. В груди болело сердце, хотелось что-то сделать, а что не знала.

– Деньги на столике.

Я подошла к мешочку с монетами, когда взяла, спросила:

– Почему вам разрешается быть здесь?

– У меня свои секреты, а у вас, как вижу, свои.

Я кивнула головой и вышла: голова приподнята, спина ровная, на душе гадко, противно. Разве то, что совершила – правильно? Правильно ли продавать себя, даже ради спасения жизни не только своей, но и тех за кого ты в ответе? Я стиснула зубы и сжала пальца в кулак – правильно, хотя вряд ли смогу себя простить за это. Почему, Арикон? Почему! Что же это за жизнь, когда в ней приходится постоянно чем-то жертвовать.

6

Я зашла в комнату, но Адаис там не было. Испугавшись, я выбежала обратно в коридор и столкнулась с одной из служанок. Она начала просить прощения и все время кланялась. Я схватила ее за плечи и произнесла:

– Где девочка, которая жила со мной? Где Адаис?

Испуганно моргнув, служанка прошептала:

– Госпожа Маргома забрала ее с собой в сад Государя.

Я побежала туда, сердце, как будто бы пыталось вырваться из груди, чтоб быстрее достичь сада. Там в тени деревьев Адаис играла с Маргомой. Я остановилась, пытаясь отдышаться. Слава, Арикону – с ней все в порядке. Увидев меня, Адаис с радостным криком побежала ко мне. Губы непроизвольно растянулись в счастливой улыбке. Я встала на колени, крепко обняла ее и произнесла:

– Ты меня испугала. Почему ушла бесспроса?

Адаис начала что-то объяснять, а я посмотрела на Маргому. Та кивнула головой и зашла в Дом. Что с ней? Почему она так поступила?

– Ката, Ката!

Тряхнув головой, я посмотрела на девочку и вновь улыбнулась.

– Что?

– Морис приходил, сказал, что будет ждать тебя около той же пальмы.

– Хорошо. Пойдем, встретимся с ним.

Я взяла ее за руку и пошла к пальме. Правильно ли поступила, что продала себя Алукару? Посмотрев на Адаис, сказала себе – да. Мы в ответе за тех, кого полюбили, и кто полюбил нас. И если придется сделать это вновь – сделаю! Морис махнул нам рукой и спрятался за кустами. Когда мы приблизились, он уже нетерпеливо взлохматил свои волосы.

– Ката, принесла?

– Да. Вот.

Морис удивленно приподнял бровь.

– Откуда?

Я улыбнулась и отрицательно качнула головой:

– Не твое дело, Морис. Не обижайся, но тебе не обязательно это знать.

Он нахмурился, хотел уже что-то произнести, но промолчал. Взяв в руки мешочек, мальчик произнес:

– Планы изменились, служанки идут на рынок сегодня ночью – будьте готовы, я приду за вами и принесу одежду.

Время, казалось, текло очень медленно, страх боролся с надеждой. Так хотелось поскорее покинуть этот Дом, а затем купить место на корабле и отплыть в Изгран. Денег, которые дал Алукар, вполне хватит заплатить и за побег, и за место. Наконец наступила ночь – луна стыдливо прикрылась рваным серым одеялом. Сквозь него изредка можно было различить ее одеяние. Мы зашли в комнату, Адаис прижалась ко мне, стуча зубами. И в этот момент появился Морис. Он принес с собой одежду служанок. Быстро переодевшись, мы последовали за ним. Мальчик привел нас в помещение для слуг, а оттуда на задний двор, где уже стояла группа девушек, как и мы, закутанная во все черное, и Отрог. Он, молча, указал в центр группы и открыл ворота. Все, что произошло дальше, было затянуто туманом…

Когда сознание вернулось ко мне, вокруг были лишь серые камни. Руки почему-то были скованны цепью и подтянуты к потолку камеры. Я едва могла доставать пальцами ног холодного пола. В памяти всплыл страх, сковавший тело, бледное лицо Адаис, ее маленькая ладошка, крик Мориса, испуганный вой девушек. Побег не удался!

Хотелось заплакать, но слез не было, потому что знала – слезами горю не поможешь, тем более Морису и Адаис. Арикон, хоть бы с ними все было в порядке, хоть бы их не наказывали – виновата только я.

Каждое движение отзывалось болью во всем теле, поэтому вскоре я оставила бесполезные попытки освободиться. Звякнул засов, и дверь открылась, впуская двух мужчин. Один из них особенно привлек мое внимание. Он был одет в серую рубаху строгого покроя и узкие штаны того же цвета, но более всего поражали его седые как туман волосы и холодные серые глаза – серый человек.

Серый растянул губы в презрительной улыбке. Казалось, мне улыбнулась заснеженная вершина одной из Голаденских гор. Из небольшого отверстия в потолке в камеру проник тусклый свет и пал косой тенью ему на лицо. Не снимая перчатки, он взял меня за подбородок – пальцы больно впились в кожу. Я дернула головой, чтоб освободиться от рук Дознавателя, но он не отпускал. Не выдержав, я со злостью плюнула в лицо. Движением, достойным короля он достал платок, аккуратно протер им лицо и шею, после чего, не проявив эмоций, резко ударил кулаком в живот и тихо спросил:

– Как вы себя чувствуете? Вспомнили, кто помогал вам при побеге?

Я откашлялась, попыталась ответить, но ничего не вышло – из горла вырвались лишь хрип. Он покачал головой, цокнул языком и произнес:

– Харгон, освежи ей память.

Я не помню, как выглядел палач, помню только боль, боль, боль – в конце даже хрипеть не могла. Вопросы серого человека в моем мозгу слились в бредовый хоровод. Я понимала, что ни в коем случае нельзя произносить имен. Эта мысль помогла не сойти с ума от боли в ожидание, пока, наконец, не прекратиться сумасшедшая игра, в которую играли мы с Харгоном. Я начала было терять сознание, но он плеснул мне в лицо холодной воды и пытка продолжилась.

Внезапно меня оставили в покое. Получив возможность передвигаться, я отползла в дальний темный угол и, прислонившись к холодному камню стен, закрыла глаза. Серый с Харгоном ушли. При каждом вздохе в груди что-то болело, поэтому я постаралась устроиться удобнее, чтобы телу было хоть немного легче. Мне было уже все равно, что будет дальше, лишь бы прекратилась пытка. За побег полагалась смертная казнь, и я с нетерпением ждала ее как избавления.

Вместе с пробуждением, вернулась боль. Мысли путались. Казалось, слышу голоса – кто-то пел. Звуки доносились как будто издалека. Зачем они поют? Вопрос вспыхнул в мозгу и тут же погас, как и ответ – наверное, чтоб не сойти с ума. Не хватало сил не только, чтобы думать о том, кто нас предал, но и чтобы просто-напросто делать вдох и выдох. Вновь звякнул засов и в помещение вошел Серый. Судя по его улыбке, в покое оставлять меня не собирались. Я, казалось, каждой клеточкой тела чувствовала его взгляд, тяжелый и холодный, как камень стен.

– Удивительно, даже сейчас, вы не сломлены.

Он был не прав. Если бы сейчас Серый предложил мне смерть взамен имен, я согласилась бы… Или нет? Кто знает – мне было все равно. Судя по всему, это и вызвало его восхищение. Он взял меня за плечи, резко поднял вверх и стал изучать мое лицо. Как ни старалась, стон боли все равно вырвался из груди. Что он хочет выяснить? Почему не зовет Харгона, чтоб продолжить пытку? Ответом были его слова:

– Смертную казнь вам заменили на наказание плетью, – затем Серый вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Утром меня привели, нет, будет правильнее сказать – внесли в малую комнату. Единственной мебелью в ней была продолговатая скамья, к которой меня и приковали – руки и ноги связали под ней так, что почти их не чувствовала. Повернув голову в бок, я встретилась взглядом с Серым. Он подошел ко мне и нежно, почти с любовью, рванул в разные стороны края рубахи. Раздался треск разрываемой ткани, и я ощутила легкое дуновение ветра на коже спины. Среди образовавшейся тишины отчетливо послышался свист кнута, каким погоняют лошадей. Я зажмурилась в предчувствии боли и крепко прикусила толстую веревку, которой были привязаны мои кисти. Первый удар, казалось, рассек меня пополам. На втором – снова потеряла сознание.

7

Не хотелось открывать глаза. Было приятно просто лежать вот так – не двигаясь, потому что каждое движение отзывалось резкой болью. Меня выхаживала одна из служанок, а на вопросы: где Адаис? Морис? Что со мной? – она молчала, просто смазывала жуткой мазью раны и уходила прочь. Когда мне это все надоело, я решила все-таки встать с кровати и в этот миг открылась дверь, в помещение вошла Маргома.

– Как вы себя чувствуете?

– Отлично, разве не видно? Это вы помогли мне: заменили смертную казнь наказанием плетью?

Маргома подошла ко мне и произнесла:

– Да, но не ради вас, а ради Адаис…

Женщина сцепила пальцы и села на край кровати. Сердце екнуло, предчувствуя беду.

– Зачем вы пришли ко мне?

Стало трудно дышать и сдерживать, готовое вырваться на волю, волнение. Маргома посмотрела на меня, а затем отвела глаза.

– Адаис! Что с ней?

Женщина, все так же не смотря на меня, прошептала:

– Ее вызывал к себе Государь. Я пыталась воспрепятствовать этому, но ничего не получилось. Поверьте, я сделала все, что могла.

– Что с ней?

– Ей плохо…

– Где она?

– В той же комнате, которая была отведена для вас.

Я сорвалась с места и побежала, не смотря на боль, не смотря ни на что. Пусть мне будет больно, пусть, но сейчас самое главное увидит Адаис!

Она лежала на кровати, очень бледная с синими губами. Что случилось? Повязки на запястьях были ответом. Не прошеные слезы вырвались из глаз. Нет, Адаис! Нет! За что ей это? Я встала на колени рядом с ней и взяла за руку. Она не открыла глаза, лишь дыхание стала еще более учащенным.

– Адаис, милая…

Голос вновь сорвался на хрип от горьких чувств, поселившихся в душе. За что? Она же еще маленькая, ей жить и жить.

– Прости, прости меня.

Это я виновата. Меня надо было наказывать, не ее. Зачем спасать мир, который так относится к детям? Зачем спасать этих людей? Зачем все это?

– Прости, дорогая.

Я буду жить ради тех, кто меня любит, ради тех, кого люблю сама, а мир пусть катится в тартарары, пусть боги сами восстанавливают Равновесия. Боль физическая растаяла под болью душевной. Если будет надо, пойду по головам. Сделаю все так, что бы Адаис и Морис ни в чем не нуждались – стану женой Государя, а затем отомщу ему за то, что он сделал. Я перестала плакать, просто прижала руку девочки к своей щеке и так пролежала до тех пор, пока Ворф не забрал меня в царство сна.

8

Золотое свадебное одеяние лежало на моей кровати, дожидаясь своего часа, а рядом – кинжал Судьбы, свадебный подарок. Я дотронулось до него, и горько усмехнулась. Как все изменилось. До сих пор не могу поверить в то, что выхожу замуж и за кого – за Государя. Так было надо. За то, что мне удалось этого добиться, я должна была благодарить Маргому. На удивление, она оказалось хорошей женщиной, но хорошей только для тех, кого считала друзьями. После же несчастья, случившегося с Адаис, она занесла меня в список близких друзей. Первая жена Государя научила меня всему, что было нужно для достижения цели: вызывать страх у наложниц и уважения у слуг, быть яркой, чтоб приковывать взгляды всех окружающих к себе во время празднеств, и незаметной, чтоб не привлекать внимание во время традиционных сборов. Научила быть жесткой, не высказывать жалости ни к кому, кроме близких тебе людей, хитростью отвечать на хитрость и постоянно притворятся, чтоб никто не догадался о твоих истинных чувствах. Это очень помогло с Государем. Ведь когда он прикасался ко мне, я хотела впиться ему в лицо и бить до тех пор, пока не перестанет дышать. Вместо этого на моих губах расцветала улыбка, а в глазах блестел веселый огонек. Благодаря Маргоме, я стала самостоятельной и поняла, что повзрослела. Нельзя все время прятаться за спинами других, брать и ничего не давать взамен. Я все время винила в своих бедах других, но не себя. Сначала пряталась за спиной матери, затем Кетана, Риваола, Носителя силы Харонтера, Арена, Кали, Лиса… Все они платили за мои ошибки и теперь моя очередь платить самой. И я готова. Маргома помогла мне добиться признания Мориса и Адаиса наследниками, до тех пор, пока я не рожу наследника. Данный приказ входил в силу, после того, как Государь возьмет меня в жены. Что ж осталось совсем не много. Легкая ткань рубашки холодила кожу, корсет стянул грудь, а золотая юбка била по ногам. Я посмотрела в зеркало и не узнала в отражение ту женщину, именно женщину, которую увидела там. Маргома тихо проскользнула в комнату и улыбнулась.

– Готова?

Я обернулась на голос, и дотронулась до волос.

– Поможешь мне с прической?

Она взяла в руки золотой шнур и посадила меня на край кровати. Прошло несколько минут, и мои волосы были уложены в высокую прическу.

– Как тебе?

Я глубоко вздохнула, готовясь выйти в чужой мне мир, нет – теперь мой.