Текст книги "Десять тайн Охотника на демонов"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Николас, какой ты еще ребенок, – покачала головой девушка.

Мальчик обиженно надул губы и замолчал.

– Так на кого вы сегодня охотитесь? – обратилась девушка к Гвидиону.

– Завелась тут одна чудная зверушка в Передуровом омуте, – Гвидион кивнул головой в сторону речки. – Воду мутит, заразу распространяет, уже на людей нападать начала. Вот мы и решили посмотреть.

– Угу, целый день этого бобра-переростка высиживаем, – перебил его Николас, мрачным взглядом буравя мутную речную воду.

– Бобра? – удивленно переспросила Риана.

– Да, кажется, это аванк, – подтвердил слова мальчика старик. – Большой зубастый, плотоядный бобер.

– А я в одной книге читал, что далеко на юге водятся такие диковинные животные, крокодилы. Они тоже большие, зубастые и едят людей. Вот, посмотрите, я его нарисовал, – Риана с Гвидионом удивленно переглянулись, в то время как мальчик полез в сумку за своим альбомом.

– По-моему, на бобра он совсем не похож, скорее уж на ящерицу, – сказала Риана, внимательно рассматривая рисунок мальчика.

– Речная ящерица или речной бобер, какая разница? Сколько можно ждать? Лучше бы я с Мидриром фехтованием занимался, – в сердцах воскликнул Николас.

– Мальчик мой, ты предпочитаешь, чтобы мы охотились на речную лошадь? – ехидно осведомился Гвидион.

Николас отрицательно покачал головой, с содроганием вспоминая, во что им в прошлый раз обошлась встреча с такой лошадью.

– Я просто хочу фехтовать с Мидриром.

– Посмотрите-ка на этого малыша: еще недавно его было не заставить взять меч в руки, а сейчас он сам готов со всех ног бежать к моему брату, – улыбнулась Риана, глядя на темноволосого мальчугана. Казалось, он совсем не изменился с тех пор, когда три года назад Гвидион впервые привел его в Дом под холмом, разве что чуть подрос.

– Николас, не вежливо злоупотреблять гостеприимством наших друзей, – сделал ему замечание учитель. – У Мидрира могут быть свои дела, в конце концов.

Мальчик пожал плечами и перевел взгляд на реку. Вдруг ему почудилось, будто по водной глади прошла подозрительная мутная рябь. Мальчик сорвался с места и кинулся к обрывистому берегу. Вода закручивалась по спирали, как будто на месте омута сошлись в борьбе за право владения речкой два течения. Водоворот увеличивался прямо на глазах. Николас выхватил из кармана мешок с ядовитым порошком из высушенных корней аконита. Из воронки на мальчика уставилась пара кровожадных желтых глаз. Вслед за ними появилась огромная зубастая пасть, состоящая из бесчисленных рядов острых, как бритва, зубов. Мальчик изловчился и швырнул в нее яд. Тварь захлопнула пасть, Николас на мгновение сосредоточился на кожаном мешке и тот порвался по шву прямо у аванка во рту. Животное бешено вращало глазищами, видно, пекучий порошок пришелся ему не по вкусу. Мальчик стремглав бросился прочь от берега, но зубастая тварь, одуревшая от нестерпимой боли, погналась за ним.

Риана и Гвидион повскакивали с земли и тоже приготовились спасаться бегством, но через пару десятков саженей животное ослабло, упало и забилось в конвульсиях.

– И все-таки бобер, – громко возвестил Гвидион, подойдя к затихшей твари поближе.

Она действительно была похожа на исполинского бобра двух саженей в длину, с густой бурой шерстью и жуткой зубастой пастью.

– Он мертв? – обеспокоено просила Риана.

– Мертвее не бывает, – сообщил Николас, тыкая палкой в заостренную морду с черными усами.

Гвидион произнес несколько слов на старинном наречии, стал на колени возле головы аванка и возложил на нее руки. Тело исполинского животного на глазах покрывалось зеленой травой, погребая под собой неведомую тварь и ее тайну. Через пару минут на месте аванка красовался аккуратный холмик.

Гвидион поднялся на ноги, чуть склонил голову, поминая убитое животное. Николас с Рианой последовали его примеру, и, отдав почившему созданию последние почести, отправились домой.

Озерный край, Авалор. 1565 г. от заселения Мидгарда

Был тихий весенний вечер. Гвидион медленно потягивал горячий отвар из большой глиняной чашки, Риана сосредоточенно вышивала замысловатый узор на белой рубашке, а Мидрир полировал старинный клинок, невзрачный на первый взгляд, но очень удобный и сбалансированный. Каждый был занят своим делом, своими мыслями. Ни один шорох не нарушал покой Дома под холмом. Но вдруг тишину пронзил глухой стук, пришедший откуда-то снаружи. Гвидион удивленно поднял голову, Риана с братом встревожено переглянулись. Не выпуская меч из рук, Мидрир отправился встречать незваного гостя. Взглянув через потаенное окно на улицу, он повернулся к оставшимся в гостиной товарищам и произнес всего одно слово:

– Вёльва…

Риана вздрогнула и уронила пяльцы с вышивкой. Гвидион с удивительной для его возраста прыткостью вскочил с места и бросился помогать поспешно отпирающему засовы Мидриру. На пороге стояла морщинистая седая старуха, укутанная в серый дорожный плащ.

– П-проходите, пожалуйста, госпожа вёльва, – заикаясь, пригласил женщину рыжеволосый воин.

– Чем обязаны, госпожа вёльва? – живо поинтересовался Гвидион. Эти старухи с жуткими всевидящими белесыми глазами без зрачков никогда не приходили просто так. В народе их называли горевестницами, потому что за ними буквально по пятам следовали беды и несчастья.

– Ты должен немедля отправить своего ученика на Охоту, – тихим скрипучим голосом произнесла вёльва.

– Но ему едва минуло четырнадцать зим. Его обучение еще не закончено. Он не готов! – сделал слабую попытку возразить друид, хотя в глубине души прекрасно знал, что спорить с вёльвами бесполезно.

– Старый глупец, этот мальчик не просто твой ученик, пусть даже единственный за прошедшие двадцать лет. Ты ведь знаешь, что он значит для всех нас, – от пристального взгляда старухи у Гвидиона по спине пробежали мурашки. – Отпусти его, пришло время. Если ты не сделаешь этого сейчас, то я не ручаюсь, что он доживет до своей пятнадцатой зимы.

Гвидион долго молчал, а потом смиренно опустил голову в знак согласия.

– Что ж, тогда мои дела здесь закончены, – сказала вёльва, и, не прощаясь, растворилась в ночной тьме. А Гвидион еще долго стоял на пороге, не в силах отвести взгляда от дороги, которая огибала холмы. Мидрир тихонько затворил дверь и деликатно закашлялся. Это заставило друида выйти из задумчивости.

– Риана, седлай своего единорога и скачи в Леннокс. Скажи, что вёльвы предрекли, что грядет очередная волна гонений. Собери добровольцев и отправь их сюда для обороны, остальных уведи на север, в горы, где Голубые Капюшоны не смогли бы их достать.

– Но как же Николас?.. Ведь он погибнет там совсем один, – встревожено ответила девушка.

– Ты же слышала, что сказала вёльва. Пришло его время, – грустно взглянул на нее Гвидион. Риане вдруг показалось, что после разговора с горевестницей он в одночасье постарел и осунулся. – Мидрир, ты проводишь меня до усадьбы Комри. Собирайся, отдал последнее распоряжение друид.

***

Когда они подъехали к усадьбе, была уже глубокая ночь. В окнах не горел свет. Гвидион решительно постучал в дверь. Им пришлось ждать десять минут, пока из дома не донеслись торопливые шаги. Дверь открыл заспанный отец семейства.

– Мастер Гвидион? – удивленно спросил он, с трудом подавляя зевоту. – Что за нужда приходить за моим сыном с столь ранний час?

– Николас должен отправиться на Охоту. Завтра, – ответил друид.

– Что?! – оторопело переспросил Дэвид, весь сон как рукой сняло.

Гвидион лишь молча смотрел на него, не отводя глаз. Смысл сказанного друидом дошел до него не сразу. От его лица тут же отхлынула кровь. Руки сжались в кулаки, ногти больно впились в ладони.

– Ему еще нет шестнадцати, вы не можете его забрать! – закричал он, забывая, что может перебудить всех домочадцев.

– Я мог его забрать с того момента, как вы попросили меня взять его в ученики, – обжигающе ледяным голосом ответил друид, но, глядя в полные отчаяния глаза мужчины, смягчился и добавил: – Послушай, Дэвид, так будет лучше в первую очередь для мальчика. Сколько еще лет вы сможете его защищать? Год? Два? А если что-то случится с вашим покровителем при дворе? Ведь тогда погибнуть может вся твоя семья.

– Вы знаете что-то, чего не знаю я? – Дэвид заставил взять себя в руки, пытаясь понять скрытый смысл слов старика.

– Пока это лишь догадки. В воздухе витает запах крови, Дэвид. Что-то должно случиться. Уже скоро. Наши люди уходят дальше на север, в горы. И я советую вам поступить так же, – ответил Гвидион, тяжело вздыхая.

– И жить как вы, постоянно оглядываясь назад, боясь собственной тени? – презрительно сузил глаза хозяин дома. – Гонения были и раньше, и мы все их пережили. Переживем и это. Моя семья слишком многим пожертвовала, чтобы стать изгнанниками на своей собственной земле. Завтра на рассвете мой младший сын отправится на вашу Охоту. И смею надеяться, что наши с вами пути никогда не пересекутся вновь.

– Ваша гордыня вас погубит, – грустно прошептал ему в ответ друид.

***

Николас с отрешенным видом наблюдал, как суетится отец, собирая ему вещи в дальнюю дорогу. С того момента, как Гвидион объявил, что на рассвете мальчик должен отправиться на Охоту, Николас не проронил ни слова.

– Долина Агарти, Поднебесная империя – это последняя точка твоего пути, – друид показал на карте место, окруженное плотным кольцом Снежных гор, что в народе называли Крышей Мира.

– Но это на другом конце Мидгарда, – запротестовал Дэвид, оценивая расстояние от Туманных островов до Поднебесной.

– Зато это не червоточина в Хельхейме, и не кладбище слонов в Муспельхейме, – ответил Гвидион. – Смотри, тебе надо будет в Дубрисе сесть на корабль и доплыть до Упсалы. Это на побережье Лапии. Далее через земли Кундского рыцарского ордена до северо-западного края Веломовии, оттуда двигайся строго на восток в обход Стольного Града до самого Беловодья. А там уже и до отрогов Снежных гор будет рукой подать.

– Но так ему придется делать большой крюк. Да и за Рифейскими горами земли абсолютно дикие. Не лучше ли идти через Норикию и Эламские ханства? – возразил ему Дэвид, встревожено глядя на девственно белое пятно на карте с одним единственным названием Сейбера.

– Ты предлагаешь мальчику идти по самой границе Священной империи? Как ты думаешь, через сколько дней его там схватят? – Дэвид сокрушенно пожал плечами.

– Значит так, запомни, в Упсале наймешь себе компаньона, кого-нибудь из наших, в Лапии их много осталось. Не путешествуй один. Нигде надолго не останавливайся. Силу свою на людях не показывай. И ни в коем случае Стражей не поминай. Ты странствующий Охотник на демонов. Сейчас это ремесло в цене, особенно на землях Лапии и Кундского ордена. Держись подальше от больших городов, где есть храмы. Берись только за такую работу, с которой сможешь справиться, и за которую потом не будет совестно, – Гвидион бросил короткий взгляд на своего ученика. – И самое главное, деньги всегда бери вперед.

Последнюю часть фразы Николас пропустил мимо ушей, потому что в гостиную, где они заседали вот уже несколько часов, неожиданно ворвалась заспанная Лизи.

– Ники, ты еще не уехал! – вскричала она и бросилась к брату на шею.

Мальчик отвел сестру в сторонку, чтобы попрощаться.

– Это правда, что сказал Эдвард? Ты уезжаешь навсегда? – спросила она срывающимся голосом.

– Не навсегда, а всего на два-три года. Я должен побывать в одном очень важном месте, а потом я вернусь, – сказал мальчик, вытирая платком ее слезы.

– Но три года – это так долго. Обещай, что вернешься до моей свадьбы, – сказала Лизи, прижимая к щеке руку брата.

– Но, Лизи, у тебя пока что даже жениха нет, – поддразнил ее брат. – Ну ладно, обещаю, что вернусь до твоей свадьбы.

– Николас, тебе уже пора, – из гостиной донесся голос отца.

Лизи снова заплакала.

– Перестань, я не люблю плакс, – раздраженно сказал он.

Лизи зарыдала еще громче. Николас махнул ей рукой на прощание и вышел во двор, где его ждал Дэвид с оседланной лошадью. Николас молча снял с пояса меч, прощальный подарок Мидрира, приторочил его к седлу и уже закинул одну ногу в стремя, когда за его спиной вдруг раздался тихий голос отца:

– Николас, не сердись на меня. Это Охота – твоя судьба. Я не в силах ей противиться. Жаль, что я не могу поменять тебя местами с Эдвардом. Ему гораздо больше подходит роль Охотника. Не держи на меня зла. Я сделал все, чтобы ты смог продержаться как можно дольше. Ну же, не молчи! Скажи, что не держишь на меня зла.

У Николаса предательски дрогнули руки. Он упрямо выпрямился, оттолкнулся ногой от земли и в один прыжок оказался в седле. Украдкой бросив на отца последний взгляд, мальчик выслал коня вперед, позволяя лишь ветру и восходящему солнцу увидеть покатившиеся по щекам скупые слезы.

Тайна 2. Девочка из тумана

Упсала, Лапия. 1565 г. от заселения Мидгарда

Легкий бриз нежно трепал непослушные пряди смолисто-черных волос, выбившихся из перевязанного на затылке кожаным шнуром хвоста. Соленый морской воздух приятно щекотал нос. Со стороны неумолимо приближающегося континента медленно выкатывался бледно-желтый диск солнца. Пассажиры небольшого торгового судна, следовавшего из Авалора в Лапию, начинали собираться на палубе, готовясь к высадке в небольшом портовом городке с мелодичным названием Упсала. Каждый из них склонял голову в почтении, проходя мимо него. У Николаса возникло желание снять с головы шляпу и просить денег вместо смущавших его реверансов, которые они делали из благодарности за спасение. И почему он не слушал наставления учителя? Надо было сразу оговорить размер вознаграждения за то, что он полез на эту трухлявую посудину и полночи развлекал игрой в карты старика Эльма, покрытого морскими губками и кораллами капитана призрачного корабля, который взял их судно на абордаж.

– И все-таки я не понимаю, почему такому замечательному юноше, как вы, понадобился рыцарский орден, – над самым его ухом раздался трескучий голос капитана. – В Кундии живут одни богохульники и еретики, помяните мое слово. Ничему хорошему они вас не научат. Отправились бы вы лучше в Священную империю. Говорят, там сейчас открылось несколько новых семинарий. Я просто уверен, что вас бы с легкостью туда приняли.

"Вы бы мне еще в Академию Защитников Паствы предложили поступить", – подумал про себя юноша и вымученно улыбнулся:

– Это наказ батюшки, я не могу его ослушаться.

Историю о том, что он едет в Кундию, чтобы стать рыцарем пришлось придумывать прямо на ходу. Люди стали задавать слишком много вопросов, когда он самолично вызвался поговорить с капитаном призрачного корабля, который чуть было не отправил весь экипаж судна на корм рыбам.

Вообще-то старый морской волк Эльма оказался неплохим малым. За пару бочек рома и несколько партий покера он с радостью отпустил несчастное суденышко на все четыре стороны, а сам отправился отсыпаться после бурных ночных возлияний. Николасу повезло меньше. Вместо того чтобы оставаться незамеченным, он превратился в местную знаменитость и теперь каждый пассажир желал выказать почтение своему спасителю. И выражалось оно отнюдь не в денежном эквиваленте. В довершение ко всему капитан судна оказался бывшим священником и всю оставшуюся часть пути посвятил духовному спасению "замечательного юноши". Николас все-таки предпочитал, чтобы его спасали от голода. До Веломовии отцовских денег должно было хватить, а вот дальше нужно будет искать работу.

Судно, наконец, пришвартовалось к причалу. С борта для пассажиров перекинули деревянный трап. Николас с облегчением вздохнул. Вот она, истинная свобода. Не ограниченная ни владениями отца, ни строгими законами епископата. Холодный, еще не прогретый весенним солнцем воздух заполнил легкие. Николас бросил беглый взгляд на подернутую легкой дымкой морскую гладь. Где-то там за горизонтом остался его родной остров, отцовская усадьба, малышка Лизи. Он ведь вернется. Через каких-то три года. Вернется победителем, и тогда отец будет гордиться им. Юноша встряхнул головой, отгоняя непрошено накатившую на него тоску.

Перед ним лежала суровая и негостеприимная Лапия, холодный край на самом севере Мидгарда. Язык не поворачивался назвать полтора десятка разрозненных захудалых городишек, вблизи которых старалось селиться большинство лапцев, страной. Зимой спасаться от голодных волчьих стай было гораздо легче вместе, чем порознь. Да и волки были отнюдь не самыми ужасными врагами лапцев.

"Интересно, где мне теперь искать себе компаньона?", – раздумывал мальчик, бодро вышагивая прочь от порта.

– Молодой человек, эй, молодой человек, – остановил его невысокий мужчина с щербатым ртом и маленькими хитрыми глазками, одетый в заплатанные кожаные штаны и видавшую виды серую куртку. – Я вижу, вы не из наших краев. Хотите, за пару монет я покажу вам все достопримечательности матушки-Упсалы, самого славного города свободной Лапии!

Николас бросил на него скептический взгляд:

– Что-то ты сам на местного мало похож. Ладно, вот тебе монетка, показывай свои "достопримечательности".

Главной "достопримечательностью" оказалась грязная рыночная площадь в центре города. Вдоль нее ютились лавки с всякой бесполезной дребеденью производства местных умельцев. А в самом центре перед ратушей высился позорный столб с колодками по бокам для проведения публичных экзекуций.

– Это Железный Огюст, грабил купцов на пути в Норикию, – сказал щербатый, указывая на привязанного к столбу сурового бородатого мужика. – А этот с подбитым глазом башмачник Торольв, перебрал в кабаке эля и устроил там знатную потасовку.

"Это явно не Авалор", – подумал про себя Николас. На Туманных островах публичные казни были применимы исключительно к "колдунам и ведьмам", все остальные дела решались в закрытых стенах Авалорского епископата.

– Это старина Эглаборг, его брат сильно погорел на продаже леса в Священную империю через Норикию, после того, как они решили закрыть границы, да и сыграл в ящик. А этому бедолаге пришлось отдавать за него долги.

Николас остановился, как вкопанный, глядя в потухшие от истощения карие глаза. Где-то там, в глубине изможденного голодом и жаждой тела теплился мерцающий огонек силы.

– Можете кинуть в них гнилым помидором или тухлым яйцом. Вон они в той корзине лежат.

Но юноша уже не обращал на щербатого никакого внимания. Он подошел к закованному в колодки седовласому мужчине и спросил:

– Эй, старик, сколько и кому ты должен?

– Двести монет, – проскрипел он, с трудом открывая пересохший рот. – Бургомистру должен.

– Если я отдам твой долг, ты поедешь со мной туда, куда я скажу? – прошептал Николас над самым его ухом.

– Да, – из последних сил ответил мужчина.

Николас выпрямился и решительно ступил на широкий порог ратуши. Из-за приотворенной двери доносились едва слышные голоса.

– Тише, Фритьоф, не поднимай бучу. Мы найдем какой-нибудь способ справиться с этой напастью.

– Но мастер Гарольд, наш колодец отравлен. Я долее не могу это скрывать.

– Молодой человек, вам что-то нужно? – оборвал разговор светловолосый бородач, заметив на пороге нахально подслушивающего мальчишку.

– Да, не подскажете, как мне увидеть бургомистра? – из вежливости поинтересовался Николас, про себя подсчитывая, какую плату можно будет попросить за обеззараживание местных колодцев.

– Фритьоф, ступай, ну же, – бесцеремонно вытолкал своего собеседника Гарольд. – Я и есть бургомистр. Какое у вас ко мне дело?

– Я бы хотел оплатить долг вон того мужчины, – он махнул рукой в сторону позорного столба посреди рыночной площади. – Кажется, его зовут Эглаборг.

– А что вы его родственник? – недоуменно поинтересовался бургомистр.

– Нет, просто благодетель. Так можно?

– Можно-можно. Двести монет, тоже мне благодетель, – проворчал старик. Николас пересчитал деньги и передал ему свой кошелек. – На кой вам сдался этот старый отшельник?

– Помогать слабым долг любого истинного единоверца, – пожал плечами юноша.

Гарольд скептично хмыкнул, бросая беглый взгляд на закинутый за спину меч, признавая в нем Охотника на демонов, которые иногда заглядывали в Упсалу в поисках быстрого заработка. Толку от них было гораздо меньше, чем от Стражей, но те в последнее время стали большой редкостью даже в свободных городах Лапии:

– Может, вы и нам в таком случае поможете? Воду у нас в колодце какой-то нелюдь отравил. Если выпьет кто хоть глоток, так тут же кровью своей захлебывается, а если на кожу попадает, потом язвы незаживающие остаются.

– От чего ж не помочь. Помогу. За определенное вознаграждение, разумеется, в двести монет, – облизнулся Охотник.

Они подошли к позорному столбу и бургомистр начала ловко перебирать связку тяжелых ключей, чтобы отпереть колодку.

– А не слишком ли это много для вашей благодетели? – поинтересовался он, высвобождая несчастного должника из колодок.

Николас снял с пояса флягу с водой и дал пленнику напиться. Тот с жадностью приник к железному горлышку и большими глотками осушил флягу до дна, так и не утолив мучавшую его жажду.

– Ну, если вы не хотите, тогда я сегодня же отбуду в Кундию, – пожал плечами юноша, помогая обессиленному мужчине подняться с колен. – А то у вас тут, кажется, вся вода отравлена.

– Ладно-ладно, дам вам ваше вознаграждение, как только воду очистите, – сдался скупой бургомистр. – Идемте за мной, угощу вас обедом, а потом и колодец покажу. Он как раз возле моего дома находится.

– Благодарю вас, мастер, – наконец, нашел в себе силы заговорить спасенный должник.

– Николас, меня зовут Николас.

– А я Эглаборг, целитель, – ответил мужчина, опираясь на плечо мальчика, чтобы не упасть. Затекшие ноги пока слабо его слушались.

Дом бургомистра Гарольда был расположен на северной окраине Упсалы рядом с живописными вересковыми холмами. Они сразу привлекли внимание Николаса, только он не мог понять чем. Может, они напоминали ему об оставшемся на Авалоре Доме под холмом и его радушных обитателях? Юноша проверил, как крепится за спиной Мидриров меч, вспоминая своего учителя фехтования.

На пороге дома их встретила пышнотелая женщина с вьющимися светлыми волосами. На ее щеках явственно проступал нездоровый румянец.

– Уна, ну зачем ты встала? Я же просил Анку присмотреть за домом, пока тебе нездоровится, – сказал, увидев женщину, бургомистр. – И где ее бесы носят? Опять, небось, к кузнецову подмастерью на свиданку побежала. Ох, и всыплю я ей, когда вернется.

– Гарольд, миленький, ну не злись ты на нее. Молодка она еще совсем, – ласково улыбнулась Уна. – Мастер Эглаборг, как я рада вас видеть. Неужели этот скупердяй, наконец, сжалился над вами?

– Я не скупердяй. Просто деньги счет любят. И коли я буду поблажки для своих друзей делать, тогда что я за бургомистром буду? – не дал ему ответить Гарольд.

– Ваш муж прав, госпожа Уна, закон един для всех, – умиротворенно ответил Эглаборг.

– Ладно, Уна, не стой на пороге, пропусти гостей, – снова перебил его бургомистр.

– Я Николас, мое почтение хозяйке дома, – склонил он голову перед женщиной.

– Очень приятно. Заходите, садитесь за стол. У меня как раз обед готов.

Дом бургомистра был небольшим, но очень светлым и чистым. Хозяйка проворно разливала по тарелкам аппетитно пахнущий бульон с кусочками нежного белого мяса. Гости расселись за большим обеденным столом, наблюдая, как Гарольд неуклюже пытается помочь своей красавице-супруге.

– Мама, а Лейв снова плачет, – на пороге столовой появился светловолосый мальчик с забавными конопушками на пухленьких розовых щечках.

– Ну, так покачай его, Свейн, не видишь, мама занята! – крикнул ему Гарольд, разливая попутно часть бульона из тарелки на себя.

– Гарольд, шел бы ты... – прогнала неловкого супруга Уна и сама поставила тарелки на стол.

Когда она проходила мимо Эглаборга, тот приложил руку к ее лбу и встревожено сказал:

– Госпожа Уна, да у вас жар. Может вам все-таки стоит прилечь.

– Мам, он не успокаивается, – светловолосый мальчик внес в столовую разрывающегося от истошного крика младенца.

У Николаса возникло какое-то тревожное ощущение, но как только он пытался выудить его из своего сознания, оно тут же ускользало. Уна взяла ребенка на руки и ласково улыбнулась:

– Да где уж тут приляжешь, мастер Эглаборг.

Николас взглянул на малыша из-за плеча целителя. Худенький и бледный, с покрытой редкими темными волосами головкой, он был совсем не похож на своих родителей и старшего брата. Это обстоятельство немного обескуражило юного Охотника. Но потом он решил не задавать лишних вопросов и последовал примеру Эглаборга, который с умопомрачительной скоростью поглощал горячий куриный бульон.

Уна с детьми ушла из столовой, а Николас с Эглаборгом отправились осматривать отравленный колодец. Он находился в нескольких десятках шагов от дома Гарольда по направлению к живописным холмам, привлекшим внимание юноши. Колодец был выложен из серого булыжника с добротной деревянной крышей, к которой крепилась железная цепь. Николас заглянул внутрь и не увидел ничего кроме чернильной темноты. Легкое, еле заметное ощущение присутствия, но и этого было достаточно, чтобы понять, там внизу кто-то есть. И это не человек. Николас подобрал с земли камень и кинул его в колодец. Через мгновение послышался громкий всплеск. "Не глубже трех-четырех саженей", – заключил он.

Юноша отвязал ведро от цепи и проверил ее на прочность. Цепь оказалась достаточно крепкой, чтобы выдержать его вес. Тогда Николас обвязал ее вокруг пояса и закрыл рот и нос платком, чтобы защититься от ядовитых паров. Одев на руки толстые кожаные перчатки, он стал на бортик колодца и велел Эглаборгу медленно опускать его вниз.

У самой воды Николас высек огнивом сноп искр. Неяркой вспышки было достаточно, чтобы заметить привязанную к крюкам в стенке колодца фигуру. Охотник еще раз ударил кремнем о кресало и зажег трут огнива.

Это был кобольд. Обычный домашний кобольд, мохнатый серый человечек с несоразмерно длинными руками. По большей части абсолютно безвредные, кобольды часто селились в домах людей и помогали им по хозяйству. Но было у этих добродушных созданий одно очень вредное свойство. Их желтая кровь, попадая в воду, превращала ее в сильнейший яд, разъедающий кожу и внутренности.

Николас еще раз внимательно осмотрел кобольда и обнаружил большую кровоточащую рану у него на боку. Неведомый злоумышленник поступил очень умно: не скинул человечка прямо в воду, чтобы тот захлебнулся и умер, а ранил и привязал так, чтобы его кровь капала в воду, постепенно отравляя колодец.

Юноша ухватился за крюк, к которому был привязан кобольд, обрезал веревку и, стараясь не задеть рану, подхватил его за здоровый бок.

– Доставай! – крикнул Николас Эглаборгу.

Цепь заскрипела, наматываясь обратно на бревно, и они медленно поднялись на поверхность.

– Осторожно, у него кровь ядовитая, – предупредил Николас.

– Малыш, за что тебя так? – сочувственно спросил Эглаборг, помогая Николасу достать кобольда из колодца.

– Не знаю. Я убирался в светлице милой госпожи Уны, когда на меня напали и притащили сюда, – ответил еле живой кобольд, тяжело приваливаясь к стене колодца.

– Мастер Эглаборг, мастер Эглаборг, – к ним со всех ног бежал конопатый сын бургомистра. – Маме стало хуже!

Николас нахмурил брови:

– Что случилось?

– Не знаю, она кормила Лейва, а потом у нее началась лихорадка.

– Может, она выпила отравленной воды? – встревожено спросил Эглаборг.

– Думаю, что проблема вовсе не в этом. Отравленная вода – всего лишь отвлекающий маневр, вот только для чего? – задумчиво произнес Николас и бросил короткий взгляд на зеленые холмы. – Здесь столько вереска. Это должно быть что-то связанное с вереском.

– Я среди вересков живу. И я ребенка унесу, – нараспев произнес Свейн.

– Что?!

– Это считалка такая. Вы сказали про вереск, вот я и вспомнил, – пожал плечами мальчик.

– Да нет же. Ребенок, все дело в ребенке. Как же я раньше не догадался? – ахнул Николас. – Кобольд, скажи, когда тебя оглушили, кто-нибудь еще был дома?

– Нет, только малыш Лейв спал в своей колыбельке, – с готовностью ответил он.

– А какого цвета у Лейва волосы? – Свей и Эглаборг удивленно переглянулись.

– Что за странный вопрос? Светлые, как у всех детей госпожи Уны, – недоуменно пожал плечами кобольд.

Не теряя времени на объяснения, Николас помчался обратно в дом бургомистра.

***

– Уночка, Уна! Да что же это за напасть такая, – причитал Гарольд, крепко сжимая горячую руку своей жены. – Эглаборг, это ты?

– Нет, это Николас. У вас есть вересковый мёд?

– Мёд? – удивленно моргнул бургомистр. – Есть, но зачем он вам?

– Да не мне, а вашей жене. Напоите ее отваром с вересковым мёдом. Он снимет жар.

– Это Эглаборг сказал?

– Нет, это не отравление. Травник вам не поможет. Просто сделайте, как я говорю!

Гарольд поспешил на кухню за мёдом. Как только он ушел, Николас взял из стоявшей у изголовья кровати колыбельки малыша Лейва. Он тут же открыл свои большие темные глазки и улыбнулся охотнику беззубым ртом.

"Нечисть к нечисти липнет. О, боги, ну что же я такое думаю? Больше никогда не буду слушать единоверцев", – размышлял Охотник, разглядывая младенца.

– Эй, оставь моего сына в покое, – угрожающе прорычал появившийся в дверях с отваром бургомистр.

– Это не ваш сын. Это Подменыш, ребенок Дану.

– Ну что за бред. Какие еще Дану? – с этими словами разъяренный отец вырвал малыша из рук Николаса. Лейв тут же разразился громким криком

– Те самые, что живут в ваших холмах. "Я среди вересков живу. И я ребенка унесу"

– Это всего лишь глупая детская считалочка! – продолжал упираться бургомистр.

– Посмотрите сами, вы же все светловолосые и светлоглазые, а он нет. И он постоянно орет, потому что не принимает вас. И ваша жена заболела оттого, что кормила его. Это Подменыш. Вам глаза отводили все это время.

Как только эти слова были произнесены вслух, наваждение пропало. Бургомистр с ужасом увидел, что держит на руках чужого ребенка.

– Подменыш? Да как они посмели, эти нелюди! Где факел?! Сейчас я им покажу, как красть чужих детей, – грозно вскричал Гарольд, красный от возбуждения.

– Стойте! Вы так только хуже сделаете. Лейва еще можно спасти. Позвольте мне отнести ребенка на вересковый холм. Дану заберут его обратно и вернут вам Лейва. Я клянусь, я уговорю их. Только не огонь, прошу, – Николас никогда в жизни не говорил ни с кем с таким жаром. Он просто знал, что нужно убедить бургомистра отдать ребенка, во что бы то ни стало.

– Не огонь, говоришь? – успокаиваясь, переспросил бургомистр. На мгновение Николасу показалось, что бургомистр что-то для себя уяснил. – Ладно, но я пойду с тобой.

– Нет, лучше останьтесь со своей женой. Дану не выйдут, если я приду вместе с вами, – ответил юноша, умоляюще глядя на Гарольда.