Текст книги "Десять тайн Охотника на демонов"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Добрый вечер, – позвал незнакомца Николас. Тот натянул поводья и обернулся. – Вы случайно не сын графа де Моро?

Раздался высокий звонкий смех.

– Нет, я его дочь, – ответил всадник мелодичным женским голосом. – Вивьен де Моро к вашим услугам.

– О, прошу прощения. Не ожидал встретить даму, выехавшую на прогулку среди ночи в полном одиночестве. Разве вам не страшно, ведь в округе столько волков? – Николас галантно раскланялся перед девушкой по этикету Дюарля. Она снова громко рассмеялась.

– Волки в это время года не нападают. Да и не страшные они вовсе. Люди куда страшнее.

Николас внимательно посмотрел ей в глаза – миндалевидные, каре-зеленые с янтарными крапинками. «Пожалуй, она», – решил про себя Охотник.

– Так вы тот самый офицер из компании Норн, которого назначили разобраться с нашим лютым зверем? – девушка решила не позволять неловкому молчанию взять верх над их знакомством.

– Николас Комри, старший офицер компании Норн. Как вы догадались?

– В эти края чужаки редко захаживают. К тому же мы вас ждали. Правда, по нашим расчетам, вы должны были прибыть не раньше, чем через три дня. Вы всегда путешествуете по ночам?

– Случается, когда есть необходимость.

– А каков ваш дар? – с плохо скрываемым любопытством спросила Вивьен. Было заметно, что этот вопрос волновал ее больше всего.

– Что? – лукаво переспросил Николас.

– Ну, говорят, что у всех офицеров компании Норн есть этот особый дар. Вот я и подумала… – несказанно смутилась девушка. На этот раз засмеялся сам Охотник.

– Я телекинетик, если вы об этом.

– Всего-то телекинетик? А я-то думала, что по приказу короля сюда пришлют кого-нибудь посильнее.

– По-вашему, телекинетики недостаточно сильны? – нарочито обиженным тоном сказал Николас.

– Ох, простите, я не хотела вас задеть. Но ведь всем известно, что телекинез – самый слабый и презренный дар из всех прочих даров Стражей, достойный лишь фиглярских фокусов на представлениях бродячих артистов.

– Что ж, я очень люблю бродячих артистов и думаю, что смогу удивить вас парой-тройкой «фокусов», – шутя, ответил ей Николас, но ее слова задели больное самолюбие Охотника.

«Ох уж эти единоверцы. Не смогли победить силой, так теперь будут из кожи вон лезть, чтобы опорочить и слабаками обозвать».

Они остановились у больших кованых ворот. Навстречу неспешно вышел высокий молодой мужчина. Двигался он как-то странно, слегка припадая на одну ногу, будто бы хромая. Правая рука его безвольно висела на перевязи и раскачивалась в такт неровного хода. Вивьен спешилась и скинула с головы капюшон дорожного плаща. Густые золотисто-рыжие локоны разметались по плечам, освободившись от сдерживавшей их ткани. Мужчина осветил фонарем их лица и торопливо отворил калитку.

– Сколько раз тебе отец говорил не шляться одной по ночам? Это недостойное занятие для молодой девушки из приличной семьи, – проворчал он. – Кого еще ты к нам притащила?

– Николас Комри, старший офицер компании Норн, назначенный следователем по поручению его величества короля Норикии Орлена XII. К вашим услугам, – поспешил представиться Николас.

Незнакомец перевел взгляд на Охотника. Вестфольда испуганно всхрапнула, начала пятиться. Николас упредительно кинул поводья и посильней прижал пятки к бокам. Она поставила передние ноги на землю. Николас, не теряя зря времени, спешился и взял кобылу под уздцы. Не хватало еще, чтобы бешеное животное устроило истерику прямо на людях.

Губы незнакомца растянулись в презрительной ухмылке. Он осмотрел Николаса с головы до ног и, задумчиво цокнув языком, пустил их внутрь.

– Ви, покажи ему конюшню, а я позову слугу, чтоб помог ему устроиться, – коротко бросил ей мужчина и удалился обратно в замок.

– Кто это?

– Кристоф, мой брат, – ответила Вивьен заметно потухшим голосом. Она неожиданно замолкла и ссутулилась, как будто вся тяжесть мира в мановение ока обрушилась ей на плечи.

Через несколько минут явился слуга в потрепанной ливрее. Он неуклюже расшаркался перед Охотником и поманил за собой. В замке они не встретили ни единой души. Видимо, все его обитатели уже собрались в гостиной за ужином. Слуга провел Николаса по узкой винтовой лестнице в одну из башен замка, где находилась комната, которую приготовили к приезду офицера из столицы. Точнее не успели приготовить. Как только распахнулась поточенная термитами дверь на скрипучих ржавых петлях, в горле неприятно запершило. В темных углах комнаты лежали горы пыли, полог большой кровати давно уже служил главным источником пищи для моли, а с потолка свисали толстая многолетняя паутина.

– Ну это… вы переоденьтесь и спуститесь к ужину, а я тут пока все приведу в порядок, – нескладно начал извиняться слуга.

– А помыться можно? – с сомнением спросил Николас.

– Это надо к ручью спускаться. Но ночью я вам сильно не советую. Вода там ледяная и звери разные бродят.

– А как вы зимой-то моетесь?

– Да сколько той зимы. Чай не северяне, всего пару месяцев перетерпеть.

Николас задумчиво почесал затылок.

– Хоть ведро с водой можно?

– Только если внизу. Наверх мне тяжело поднимать… – замялся слуга.

– Да я сам подниму, покажите только где.

– Сейчас-сейчас, и вовсе незачем так раздражаться, – флегматично ответил слуга.

Николас возвел глаза к потолку. На нос приземлился жирный мохнатый паук. Охотник брезгливо передернул плечами, смахнул насекомое со своего лица и поплелся вслед за слугой обратно вниз.

***

Через двадцать минут Николас встретился с графом де Моро и его домочадцами за обеденным столом. Гостиная зала была хоть и куда чище выделенных ему покоев, но выглядела такой же мрачной и неуютной. Ковры на полу казались совсем ветхими, а гобелены уже давно начали выцветать. Стены были изборождены глубокими трещинами. Складывалось ощущение, что замок давно пришел в запустение, а хозяевам не хватало ни сил, ни средств, чтобы привести его в порядок.

Сидевшие за столом люди в мрачном молчании подняли на гостя головы, с недовольным видом изучили дорогой парадный костюм, гладко выбритое лицо, перетянутые кожаным шнуром волосы на затылке. Николас ощутил до боли знакомое чувство своей неуместности. Но в отличие от Дюарля, здесь никто не стягивал удушливую петлю на его горле.

– Батюшка, наши достопочтимые гости, это Николас Комри, офицер из столицы, которого прислали расследовать недавний инцидент, – в голосе Кристофа сквозил неприкрытый сарказм, как будто он сильно сомневался в том, что назначенный королем человек сможет хоть в чем-то им помочь.

Николас хотел было сказать что-то колкое ему в ответ, но осекся, встретившись с его тяжелым взглядом. В ночной темноте на улице он не успел разглядеть, что глаза графского сына были точь-в-точь как у Магистров Защитников Паствы – один бледно голубой, другой темно-зеленый. Николас зажмурился, сделал глубокий вдох и прислушался к собственным ощущениям. Ничего особенного. В комнате сидели самые обычные люди.

– Мастер Николас, позвольте представить моего отца, графа де Моро, – Охотник кивнул полному облысевшему мужчине, который сидел во главе стола. – И наших гостей: мастера Сатильона, – Кристоф указал на сухощавого старика в единоверческой рясе, – и мастера Франсуа, сына барона Лесоля из той части Ланжу, что лежит за границей Норманлии.

Молодой мужчина в очень добротном, хоть и старомодном, костюме с длинными полами, старательно избегал взгляда Охотника, будто чувствовал себя не в своей тарелке в его присутствии.

– Так не соблаговолите ли рассказать нам, откуда вы? – прервал затянувшуюся после представления тишину граф де Моро.

– Из Дюарля.

– Но имя-то у вас не норикийское. И говор чудной.

– Я родился на Авалоре, если это вас интересует.

Граф брезгливо поморщился и шепнул «иноземец» на ухо Сатильону.

– Мне казалось, что в Авалорском королевстве таких, как вы, не сильно привечают, – перехватил разговор священник.

– Но мы ведь сейчас не в Авалорском королевстве, не так ли? – с достоинством ответил Николас и уселся на предложенное ему место возле Кристофа.

Изысканными блюдами нормкийской кухни стол графа де Моро не отличался. Самая обычная грубая пища и закопченный на вертеле старый жилистый кабанчик, которого графу посчастливилось подстрелить на последней охоте. «Живут как в свиньи в хлеву, а гонору на десять королей с лихвой хватит», – раздраженно подумал про себя Николас.

Охотник с досадой заметил, что лучше бы он остался на ночь в лесу. Сон на свежем воздухе куда как крепче, да и ужин там он без сомнения смог бы сообразить куда вкуснее.

Вскоре дверь распахнулась и в комнату на цыпочках вошла Вивьен, стараясь не привлекать лишнего внимания.

– А, явилась-таки, – строго сказал ей отец. – Тебе уже замуж давно пора, а ты все по ночам по лесу бегаешь. Так на тебя точно ни один приличный жених не взглянет.

– Ну и не надо, – тихо пробормотала девушка и жестом велела Франсуа пересесть.

Тот с готовностью вскочил с места, усадил даму за стул, а сам устроился рядом. Но Вивьен даже не взглянула в его сторону. Все ее внимание было приковано к таинственному гостю из столицы.

– Расскажите же нам скорее, что вы собираетесь делать с нашей проблемой? У вас хотя бы есть опыт в подобных делах, – нетерпеливо спросил граф.

– О, поверьте, опыта у меня хоть отбавляй, но для того, чтобы что-то решить, надо увидеть проблему своими глазами.

– А вы не боитесь, что эта проблема сожрет вас прежде, чем вы успеете хоть что-то решить? – издевательским тоном спросил графский сын.

– Фу, Кристоф, разве можно так с гостями? – укорила его Вивьен. – Мастер Николас обладает даром телекинеза. Он обещал нам показать пару своих фокусов.

Граф, его сын и священник в голос рассмеялись. Франсуа вздрогнул и испуганно уставился на Охотника.

– Ну что же вы, мастер Николас, – умоляюще взглянула на него девушка в поисках поддержки.

– Хорошо, сейчас будет фокус, – Охотник устало вздохнул и достал из кармана большую позолоченную эламскую монету.

Все замерли в напряженном ожидании. Он ловко прокатил монету между своими пальцами, привлекая внимание гостей. Вдруг она куда-то испарилась прямо из его руки. Николас коснулся пушистых волос Вивьен и достал оттуда пропавшую монету.

– Фокус, – заключил он, пряча ее обратно в карман.

Девушка разочаровано понурилась. Ее сосед облегченно выдохнул. Граф со священником в голос рассмеялись. Кристоф же смотрел на Охотника с гораздо большим интересом, как будто только он один понял тайный смысл этой демонстрации.

Ужин закончился в мрачном молчании. Николас высказал пожелание посетить места нападений завтра с утра, а заодно поговорить с семьями пострадавших. Граф с неохотой согласился выделить ему провожатого. На этом все разошлись по своим комнатам.

Спальню в башне так и не убрали, а Охотник слишком устал с дороги, чтобы возиться с нею сам. Лишь попытался отворить намертво заколоченные окна, а потом плюнул и повалился на сырую постель. Но сон его продлился не долго. На рассвете его разбудил перепуганный виллан.

– Мастер следователь, пожалуйста, проснитесь. Зверь снова напал. Мои дети вчера пасли овец у высохшей реки и не вернулись до заката. Мы всю ночь их искали, но нашли лишь вот это у Одинокой скалы.

Виллан протянул ему разодранную детскую рубаху.

– Помогите, ради всего святого, мастер следователь.

Николас натянул на себя штаны с рубахой и последовал за вилланом на место происшествия.

***

Одинокая скала находилась всего в двух часах пути от замка графа де Моро.

– Мы нашли ее вот здесь, – виллан указал Николасу на тропу, ведущую вглубь дремучего леса. – Как вы думаете, мои дети еще живы?

Николас предпочел не отвечать. Холодный камень, да седой мох все еще хранили память о чем-то ужасном, что происходило здесь под покровом ночи.

– Эй, не топчитесь. Лучше постойте в сторонке, – крикнул он собравшимся вокруг скалы вилланам и опустился на корточки, внимательно разглядывая оставленные на мокрой земле отпечатки лап.

– Да что мы тут стоим в самом деле? По всему видать, волки их задрали. Надо бы капканов понаставить, да общую охоту устроить, – начал будоражить толпу один из мужиков, дородный, хорошо одетый, особенно по сравнению с остальными вилланами.

– Это не волчьи следы, – прервал его Николас, поднимаясь с колен. – Судя по всему, это животное куда крупнее и тяжелее… и детей оно погнало вон туда.

Следы привели их к краю крутого оврага. На дне обнаружилось тело тринадцатилетнего мальчика. Он лежал лицом вниз. Одна нога неестественно подогнута. На голой спине красовались глубокие багровые борозды от гигантских когтей. Николас перевернул мальчика лицом вверх. На нем застыла гримаса предсмертного ужаса. Живот внизу был распорот и из него неприглядно выглядывали внутренности. Видно, зверь играл со своей добычей, пока та, обезумевшая от боли и страха, не рухнула вниз с обрыва. Волки обычно так себя не вели. Да и пасть у зверюги, если судить по размерам оставленных на животе ран была куда больше волчьей.

Охотник внимательней пригляделся к глубокой ране. В самом углу застрял большой черный коготь. Николас аккуратно достал его. Тело подняли наверх на веревке. Убитый горем отец, молча, обернул мальчика в засаленную ткань собственного рубища.

– А как же мой второй ребенок? – потерянно спросил он.

– Сюда вела только одна пара человеческих следов. Давайте вернемся обратно и поищем там, – предложил Николас, задумчиво разглядывая свою находку. Это оказался вовсе не коготь, а железный шип. Ни звери, ни даже демоны не носили железной брони, а шип явно был выплавлен в человеческой кузнице.

Не желая делиться своими пока еще туманными догадками с вилланами, Николас еще раз осмотрел место, где обнаружили рубаху, пока вдруг не заметил узкую расселину в скале. Взрослый бы вряд ли смог туда пролезть, а вот ребенок...

– Эй, я нашел его, – позвал виллан Николас, пытаясь просунуться в темный проход.

– Бри! Бри! Ты меня слышишь? – вскричал взволнованный отец. – Неужели она тоже?

– Нет, кажется, она просто потеряла сознание. Но как же туда залезть? Может, попробовать так вытащить?

– Что? – удивился виллан.

– Расступитесь, – скомандовал Охотник.

Он сосредоточился на белеющем в темном проходе пятне, мысленно представил тело маленькой девочки и потянул его на себя с помощью телекинеза. Почувствовав, что размякшее, расслабленное тело наткнулось на непреодолимую преграду, Николас очень осторожно опустил его на землю. Он, конечно, мог попробовать силой протиснуть его в расселину, но при этом точно переломал бы малышке все кости.

«Надо придумать другой способ. Может, сделать сам проход чуть шире?», – Николас приложил руки по обе стороны от расселины и закрыл глаза. Охотник встряхнул головой, очищая ее от лишних мыслей. Сила медленно накапливалась в нем, но ее было недостаточно, чтобы разбить твердый прочный камень. «Рядом с тобой смог я сдвинуть горы, рядом с тобой мне беда нипочем», – некстати пришла на ум строчка из любовной баллады, что пели менестрели на улицах Дюарля. «Я уже чувствовал нечто подобное, вспомнить бы когда». Перед мысленным взором предстал чернильный рисунок, тот самый, что так часто повторялся в его альбоме. По телу разлилось приятное тепло. Кончики пальцев покалывало от сосредоточенной в них силе. «Раз, два», – начал считать про себя Охотник, – «три!» Земля содрогнулась, края расселены поползли в стороны. По лбу градом заструился пот. Из левой ноздри начала сочиться кровь. Николас открыл глаза и отер лицо рукавом. Края сдвинулись всего на пару вершков, но и этого было достаточно, чтобы протиснуть сквозь расселину тоненькое тело.

Вилланы помогли безутешному отцу перевезти детей в деревню. Маленькая Бри так и не пришла в сознание – слишком велик был пережитый этой ночью ужас. Николас же вернулся в замок де Моро, чувствуя себя разбитым и опустошенным. От перенапряжения и усталости голова раскалывалась на части. Не замечая уже ни пыльной комнаты, ни пробиравшей до костей сырости, ни запаха плесени, он, не раздеваясь, лег на кровать и провалился в глубокий сон без сновидений.

День уже шел на убыль, когда его разбудил громкий настойчивый стук в дверь. Николас застонал и засунул голову под тяжелую набитую гусиным пером подушку. Незваный гость, не дождавшись ответа, позволил себе войти.

– Мастер Николас, вы не спустились к обеду, поэтому я собрала вам поесть, – донесся до него мягкий голос Вивьен.

Николас лишь махнул на нее рукой. Девушка покачала головой и распахнула побитые молью занавески на окне. Комнату тут же залил ласковый персиковый цвет заходящего солнца.

– Вы сегодня ездили на место нападения зверя? В деревне только и говорят о том, как вы скалу сдвинули. Похоже, наши вилланы сочли вас чем-то вроде мессии, даже легенды о древних Стражах вспомнили.

Из-под подушки донеслось сдавленное мычание.

– А? – не унималась Вивьен.

Николас, наконец, высунул голову наружу и перевернулся на спину.

– Я говорю, что Стражей не существует. Это миф, – неожиданно он оживился, почувствовав аппетитный запах. – Что это? Овсянка?

– Да, я слышала, что такое блюдо часто подают на Авалоре, хотя я не совсем понимаю… – Вивьен осеклась, заметив, с каким аппетитом гость уплетает клейкую, неаппетитно выглядящую массу.

– Сюда бы еще малинового джема и было бы совсем как в детстве, блаженно промурлыкал Николас, вылизывая тарелку до блеска.

– Так что вы думаете о нашем звере?

– Пока не знаю, но это точно не волк.

– Говорят, что это лютый зверь, посланный на наши земли в наказание за преступления против Единой веры.

– Кто говорит? – насторожился Николас.

– Мастер Сатильон. Да и зверь нападает лишь на семьи тех, кто в войну сражался против единоверцев, а тех, кто предпочел остаться в стороне, не трогает.

– Неужели? – Охотник призадумался, вспоминая слова Бианки.

Дорога, лютый зверь и связанные с этим интриги – все сходится один к одному. Зря он не дал ей первый уровень. Пускай бы эти высокомерные выскочки из компании Норн увидели, на что способна манушская гадалка.

Его мысли прервал скрип дверных петель. На пороге показался молодой Франсуа, до того казавшийся Николасу немым. Собравшись с духом, он выступил вперед и сказал:

– Госпожа Вивьен, вас разыскивал ваш брат.

– Скажите ему, что я занята, – раздраженно бросила Вивьен, не отрывая взгляда от Охотника.

– Госпожа Вивьен, я считаю своим долгом напомнить, что молодой незамужней девушке вашего положения неприлично находиться наедине с мужчиной в его комнате.

Девушка удивленно захлопала ресницами. Николас с трудом подавил рвавшийся наружу смех.

– Ступайте, в самом деле. Не компрометируйте благородную добродетель ваших родственников... – получив неожиданную поддержку Франсуа просиял, не уловив сарказма в тоне Охотника, – …ежели таковая еще не до конца покрылась пылью и плесенью, как весь этот замок.

Франсуа оскорблено насупился, а Вивьен с тоской обвела взглядом убогую комнату, полностью соглашаясь со словами Николаса.

– Вы спуститесь к ужину? – спросила она уже на пороге.

– Обязательно, – кивнул Охотник.

– И у вас что-то под носом, вы заметили? – перегибаясь через Вивьен, сказал Франсуа, надеясь таким образом отыграться за едкие слова.

Николас тихо выругался и стер ладонью запекшуюся под носом кровь.

***

Вечером Николасу все же пришлось выйти из комнаты, хотя он еще чувствовал себя, как будто по нему проехался экипаж, запряженный дюжиной лошадей. На негнущихся ногах Николас спустился к ужину, стараясь никоим образом не выдать сковавшую его тело слабость.

– Наш проводник прождал вас сегодня полдня, но вы так и не соизволили спуститься, – недовольно заметил граф де Моро.

– У меня были более важные дела, – сухо ответил Николас. Ему сейчас меньше всего хотелось ругаться с гордыми представителями обнищавшей Ланжуйской аристократии.

– Интересно, какие? Развлекать наших виллан своими второсортными фокусами? Не кажется ли вам, что вы уже достаточно выказали нам свое непочтение?

– Я воспользуюсь услугами проводника завтра, – прошипел Охотник сквозь стиснутые зубы, игнорируя претензии графа. От разговора на повышенных тонах у него снова началась мигрень.

Вивьен нигде видно не было. Судя по дурному настроению графа, его блудная дочка снова устроила ночную вылазку в лес.

Кристоф с Франсуа в гостиной играли в шахматы, причем последний всем видом показывал, насколько не по душе ему это занятие. Наконец, Кристоф мастерски съел его ферзя и с самодовольным видом объявил шах и мат. Франсуа облегченно вздохнул и поспешил ретироваться, пока гроссмейстер не успел заставить его сыграть еще одну партию.

Николас как раз доел свой ужин и собирался незаметно улизнуть наверх, когда Кристоф перегородил ему дорогу.

– Голова болит? – поинтересовался он, пытаясь завязать вежливый разговор. – Вы постоянно виски трете, поэтому я сделал такой вывод. Не хотите ли сыграть со мной партию в шахматы, а то у всех моих оппонентов обнаружились какие-то срочные дела? На востоке эту игру считают лучшим лекарством от мигрени.

Охотник неожиданно легко согласился. Ему приходилось играть в шахматы в Эламе. Не то, чтобы он пылал большой любовью к сложным стратегическим передвижениям резных фигур по покрытой лаком деревянной доске. Но сейчас он испытывал безотчетное желание померяться силой с этим странным человеком. Да и разрядка бы вряд ли ему помешала. Николас уселся за предложенный стул.

– Вы прежде когда-нибудь видели шахматы? – покровительственным тоном спросил Кристоф.

– Да, меня научил играть один Эламский мудрец, – ответил Николас, расставляя черные фигуры на своей части доски.

– Что ж, тем лучше, не придется объяснять правила, – безразлично сказал Кристоф.

Надо добавить, что играл калека отменно. Знал столько ходов, сколько иные Эламские мудрецы за всю жизнь не смогли бы запомнить. И стратегия у него была гибкая, легко менялась в зависимости от тактики противника. Николас, чей опыт был далеко не так велик, как у Кристофа, с трудом держал оборону, но все же половина лежавших сбоку от доски фигур была белого цвета.

– Давно вы были в Эламе? – неожиданно заговорил Кристоф. До этого они сидели в полном молчании.

– Полтора года назад. А вы, где вы научились играть в шахматы?

– В Муспельсхейме.

– Где-где? Вы побывали на мертвом континенте? Мне казалось, что оттуда нет возврата.

– К сожалению, есть, – Кристоф отвел взгляд в сторону. – Когда мне было шестнадцать, мать отправила меня туда. Два долгих года я странствовал по дремучим дебрям вдоль безымянных полноводных рек. Добывал слоновьи бивни, искал золото давно погибших народов, охотился на диковинных тварей, пока одна из них не начала охотиться на меня.

Из-под перевязи выглядывала изборожденная глубокими шрамами кисть. Кристоф снова посмотрел Николасу в глаза, с вызовом.

– Сатильон спас меня тогда. Единоверец, священник, враг. Это он лечил меня от лихорадки, он помог мне вернуться на родину и избежать плена. Он, а не кто-то из вашей вшивой компании Норн, которая вытягивает последние соки из и без того нищих норикийских провинций, чтобы кормить своих бесчисленных солдат.

На этот раз отвернулся Николас – понимал, что калека как никогда прав.

– Ваша очередь, – хмуро напомнил он.

Не глядя на доску, Кристоф сделал ход конем и съел вражескую ладью. На столе осталось три белых фигуры и три черных.

– Шах, – заметил Николас, передвигая своего офицера в опасную для белого короля позицию.

Кристоф задумчиво забарабанил пальцами по столу. Тяжело вздыхая, он прикрыл своего короля ферзем, который тут же поверженный слетел с доски. Черный офицер последовал за ним, когда на его место перебрался все тот же победоносный белый конь.

– Ничья? – тоскливо спросил Кристоф. Игра явно не доставила ему ожидаемого удовольствия.

– Ничья, – пожал плечами Николас.

Он встал, чувствуя горькую неудовлетворенность от такого исхода, и направился в свою комнату. Кристоф проводил его задумчивым взглядом, а потом быстро сгреб разбросанные по столу фигуры и запрятал их в коробку.

***

Несмотря ни на что, на следующее утро Николас проснулся посвежевшим и отдохнувшим, умылся в ручье, который ему любезно показал старый слуга графа, оделся в чистый костюм и направился на встречу со своим проводником. Им оказался невысокий, щербатый графский ловчий с хитрым плутоватым взглядом. Вот ведь удивительное дело – на ловчего у графа средств хватало, а на приличную прислугу нет. Уже с первых его слов Николас понял, что его сюда прислали отнюдь не в качестве проводника, а чтобы тот проследил за действиями «достопочтимого офицера компании Норн». Охотника такая его роль крайне не устраивала. Поэтому он избавился от графского проводника в первом же деревенском трактире, купив ему пару больших кружек крепкого эля. Захмелевший ловчий быстро забыл о своей службе и повалился спать прямо на столе. Николас подозвал трактирщика и спросил дорогу к дому виллана, на чьих детей позапрошлой ночью напал зверь. Глядя на своего мирно посапывающего проводника, Охотник подмигнул трактирщику, бросил ему звонку серебряную монету и оставил ловчего на его попечение.

Виллан жил в маленьком, но довольно аккуратном по сравнению с соседними хибарами доме. По словам трактирщика выходило, что он бежал из той части Ланжу, что находилась во владениях Священной империи во время последней Войны за веру, арендовал у графа землю, обжил ее и обзавелся семьей. Работал исправно, не то, что иные деревенские пьянчуги и лодыри.

Виллан сам открыл Николасу дверь. Он выглядел сильно осунувшимся и уставшим.

– Как ваша дочь? – вежливо поинтересовался Охотник.

– Она так и не пришла в себя, – понурив голову, ответил виллан. – Наш деревенский лекарь – единоверец. Он отказывается лечить тех, кто не разделяет его убеждения.

– А травников у вас нет? – несказанно удивился Николас. Насколько он мог судить, Волчьи горы были богаты редкими целебными растениями. Он даже жалел, что рядом нет Эглаборга. Тот бы обрадовался такому пышному изобилию.

– Травники-то у нас были и много, но граф уже пять лет как всех выгнал. Говорит, что они нечестивыми поступками и помыслами приносят больший вред, чем пользу.

Николас криво ухмыльнулся. Кажется, ему будет, что написать в отчете королю касательно дел в южной провинции.

– Можно, я посмотрю на нее? – спросил он.

– Да, конечно, проходите, – охотно кивнул виллан и проводил его к постели своей дочери.

Маленькая грудь вздымалась в такт тихому, едва заметному дыханию девочки. По-мертвецки бледные губы плотно сжаты. Тонкая белая рука безвольно висела на краю кровати, выглядывая из-под одеяла.

Николас достал из сумки мешок с остатками сильно пахнущего порошка и подставил его под нос девочки. Дыхание заметно участилось. Девочка чихнула. Веки медленно распахнулись. Зрачки сузились, привыкая к яркому дневному свету.

– Бри, ты очнулась! – вскричал взволнованный отец. – Вы сотворили, чудо, мастер Николас, настоящее чудо.

– Папа, – слабо улыбнулась девочка.

Николас протянул виллану пучок сушеной травы.

– Сделайте из этого отвар, давайте ей через каждый час. И не кормите до вечера, а там пусть выпьет куриный бульон. Думаю, на третий день силы должны полностью к ней вернуться.

Виллан благодарно кивнул и удалился на кухню. Николас устроился на стуле рядом с кроватью девочки.

– Как тебя зовут? – ласково спросил он.

– Бри.

– А сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– Совсем большая, – усмехнулся Охотник. – Помнишь, что с братом твоим произошло?

Девочка испуганно вздрогнула.

– Мы пасли овец на лугу. Они вдруг чего-то испугались и разбежались кто куда. Мы пошли их собирать и не заметили, как стемнело. Мы вышли на опушку у Одинокой скалы и уже собирались повернуть домой, когда услышали такой странный звук похожий свист ветра. А потом на вершине скалы показался силуэт человека. Подле него стоял огромный зверь. Он бросился вниз со скалы и приземлился прямо возле нас. Я испугалась и спряталась в расселину. А брат не успел... Зверь прыгнул на него сзади и начал драть когтями. Я швырнула в него камнем. Зверь на мгновение отвлекся и мой брат побежал к лесу… А больше я ничего не помню.

– Бри, а что это был за зверь?

Девочка пожала плечами.

– Волк?

– Я никогда не видела таких больших волков.

– Тогда может в нем было что-то необычное, кроме огромных размеров?

– Он ступал очень мягко, словно кошка, и передвигался прыжками. А когда я бросила в него камень, то звук был, будто он о железку ударился.

– Человек и большая кошка в железном панцире. Не нравится мне все это…

В одной книге Николас читал, что в джунглях Муспельсхейма водилось множество диковинных животных. Среди них были и громадные, размером с годовалого теленка свирепые кошки. Если допустить возможность, что кто-то смог незаметно привезти сюда такое животное, то вряд ли бы ему хватило простого таланта к дрессуре, чтобы им управлять, да еще так ловко. Нет, во всем происходящем чувствовалась уверенная рука мастера. Зверолорд – человек с даром управлять животными – вот кто стоял за нападениями. У Николаса было несколько догадок относительно его личности, но почему-то до этого безукоризненно служившее ему чутье на чужую силу начало подводить.

В комнату вернулся виллан с чашкой горячего отвара для дочери. Николас поинтересовался, где в деревне можно найти проводника, который бы согласился показать ему места нападения зверя.

– А, ну так вам картограф нужен. Он живет тут недалеко на отшибе. У него и карта есть. Правда, он, собака, пьет много. Ну, ничего, он передо мной в долгу. Напомните ему об этом, и он вам обязательно поможет.

Николас отсчитал из кошелька три серебряника и сунул их виллану.

– Что это? Зачем? Я не возьму, – тут же возмутился он.

– Берите, – настаивал Николас. – Это не заменит вам сына, но зато позволит достойно его похоронить.

– Но в том нет вашей вины…

Охотник покачал головой и отвернулся, всем своим видом показывая, что назад денег он не возьмет. Попрощавшись с вилланом и малюткой Бри, Николас направился к картографу. Охотник без труда нашел его дом на краю деревни: облупленный и неухоженный, будто и не жили в нем вовсе. Трухлявая дверь оказалась не запертой. Не дождавшись ответа на свой стук, Николас ступил за порог и тут же услышал громкий раскатистый храп. От лежавшего на лавке мужика за версту разило резким хмельным запахом. Охотник взял со стола ведро с водой и выплеснул ее на храпуна.

– Эй, что за шутки?! – возмущенно закричал мужик, разлепливая опухшие от пьянства глаза.

– Подъем, солнце давно встало!

– Зато я еще не встал.

– Хватит ворчать, дело к тебе есть… государственной важности.

– Какое еще дело в такую рань?

– Я следователь из столицы. Зверя вашего ловить приехал. На места нападений взглянуть хочу. Покажи их мне.

– Какой еще зверь? Знать не знаю никаких мест… Лежал человек, никого не трогал, а тут пришли, разбудили, водой холодной облили. А я, между прочим, вам не какой-нибудь вшивый виллан, а королевский картограф. Меня раньше в самом Дюарле при дворе принимали.