Текст книги "Десять тайн Охотника на демонов"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– А ты изменился. Уезжал мальчишкой с необсохшими от материнского молока губами, а вернулся настоящим мужчиной, сильным и мудрым.

Николас промолчал, не смея смотреть ей в глаза. Почему-то рядом с этим небесным созданием он не чувствовал себя ни возмужавшим, ни тем более поумневшим.

– Как прошло твое путешествие?

Охотник пожал плечами.

– Неужели все было так плохо?

– Не плохо, просто тяжело, – наконец, смог выдавить из себя Николас. – Я рад, что вернулся. Хоть это не Авалор, но ближе к дому мне не подобраться. Но вы, верно, не за этим за мной послали?

– Не за этим, – согласилась Дану. – Я хотела пригласить тебя на нашу вечу, как представителя от города.

– Представителя? – нахмурился Охотник. Он слабо представлял себя в роли посредника между людьми и Дану.

– Мне нужно доказать вече, что не все люди – дикари с топорами и вилами. Видишь ли, наши северные селения приходят в упадок. Все больше Дану перебирается в окрестности Упсалы. Думаю, мы не сможем больше скрываться от людей. Надо попробовать жить в мире. Но для этого я должна убедить своих сородичей, что с вами можно иметь дело.

– Ну хорошо, я не могу вам отказать и приду на собрание… Но на вашем месте, я бы не слишком надеялся, что с помощью меня вы сможете кого-то в чем-то убедить. Боюсь, что политические игры – не одна из моих сильных сторон.

– Все лучше, чем стоять перед ними совсем одной, – тяжело вздохнула Эйтайни. – Веча назначена на десятую ночь после Самайна, то есть на завтра. Приходи сюда на закате. Я отведу тебя в залу для собраний. А до этого времени мы должны что-нибудь придумать.

Однако ни вечером, ни на следующий день времени на то, чтобы обдумать свою стратегию на вече у Николаса так и не нашлось. Испытание продлилось вдвое дольше ожидаемого, а потом ученики никак не могли с ним проститься, переживая о своей дальнейшей судьбе.

– Неужели все? – ошарашено спросил купец, когда Николас вручил ему грамоту компании Норн.

– А вы хотите еще что-то показать?

– Да, нет, просто неправильно это, – замялся он.

Графская дочка и вор молча созерцали пол, но уходить тоже не спешили.

– Я не чувствую себя… просветленным, – продолжил купец, с трудом подыскивая нужные слова.

– Просветленным? – ошарашено переспросил Охотник. – А какого просветления вы, собственно, ждете?

– Ну, хотелось бы понять, как жить с этим дальше, – он начал искать поддержки у своих товарищей. Те ободрительно кивнули и опустили глаза.

– Как хотите, так и живите, – Николас всем видом показывал, что не понимает сути вопроса. – Послушайте, мое дело – лишь научить вас использовать свой дар так, чтобы не причинять вред себе и окружающим. А уж то, как вы станете им распоряжаться: помогать заблудшим душам, воровать у рассеянных прохожих деньги из карманов или всю жизнь прятаться от проблем – решайте вы сами. И ответственность за это ляжет только на вас.

Он обвел своих учеников суровым взглядом, убеждаясь, что каждый из них хорошо расслышал и понял его слова. Но тут его перебил громкий стук в дверь. Николас не успел даже к ней подойти, как в прихожую ввалилось трое суровых детин с длинными бородами, мохнатыми лисьими шапками на головах и большими топорами наперевес.

– Вы Николя де… то есть дю… короче, вы на демонов охотитесь? – вышел вперед один из них.

– Ну, я, – закатил глаза Николас. Зачем было придумывать новое имя, если его никто и выговорить не сможет?

– Так это… бургомистр сказал, что вы нам поможете.

– В чем?

Гости неловко переглянулись, потом одновременно стянули с себя шапки.

– Тролли, мастер Охотник. Они напали на нас возле моста Биворн, когда мы на вырубку шли. Съесть грозились, мы насилу ноги унесли. Помогите, а?

Николас задумчиво почесал затылок. Строго говоря, тролли, вопреки людской молве, к человечине особой любви не испытывали, в отличие от своих более примитивных и агрессивных сородичей огров. Искусные колдуны, настоящие горные тролли очень редко попадались на глаза людей, а если такое и происходило, то имевшие несчастье их повстречать мигом об этом забывали.

– Как хоть они выглядели, ваши тролли?

– Как обычно… – ответил один. – Ну большие такие. Седые все и лохматые.

– В оленьих шкурах. На них были оленьи шкуры, – добавил второй.

– А запах? От них чем-нибудь пахло?

Лесорубы нахмурились и дружно начали себя обнюхивать.

– Не-не, ничем не пахло, – заключил третий.

– Понятно, – хмуро ответил им Николас и повернулся к своим ученикам: – Так чего вы ждете? Можете приступать к своим назначениям. Денег на дорогу вам должно хватить.

– Но… – начала было графская дочка, нервно перебирая в руках развернутый свиток, но заметила тяжелый взгляд Охотника и тут же осеклась. Коротко кивнув, она скатала бумагу и решительно направилась наверх собирать вещи. Воодушевленные ярким примером самой робкой из них, остальные ученики тоже решили оставить бесполезные споры и отправить в свой первый самостоятельный путь.

– Э, мастер Охотник, – обратил на себя внимание младший лесоруб. – А что именно вам понятно?

– Что дело ваше непростое и я вряд ли поспею к обеду, – вздохнул он, затягивая тугой кожаный пояс на овчинном полушубке.

– Это-то понятно, но хотелось бы знать, во что нам это станет, – тактично поинтересовался старший.

– На месте разберемся, – махнул им рукой Николас, зашнуровывая высокие голенища кожаных сапог.

***

Каменный мост Биворн находился всего в пяти верстах от города. Он проходил через ущелье на отроге Утгардских гор. Люди забредали в эти дикие суровые земли только по крайней нужде. Лишь охотники да лесорубы отваживались ходить за мост Биворн, сработанный неизвестными мастерами в глубокой древности.

Людские владения заканчивались прямо здесь, за Упсалой. Но север Лапии вовсе не был необитаем. В трудно доступных горах, в скрытых от людских глаз долинах жило множество непохожих на людей Мидгарда племен.

Еще на подъезде к мосту ощутился ароматный запах горящего ельника. В чистое морозное небо поднималась тоненькая струйка серого дыма. Николас жестом остановил лесорубов на краю лесной опушки, а сам вышел вперед. У разведенного возле моста костра сидело четверо довольно свирепых на вид великана. Бледно-серая кожа не имела обычного для троллей зеленоватого оттенка. Не было у них и острых, торчащих из-под верхних губ клыков, как у огров. Великаны грели руки на огне и хмуро о чем-то переговаривались на незнакомом языке гор. На земле рядом с ними валялись сосновые палки, в то время как огры предпочитали шипастые дубовые палицы, а тролли носили с собой тонкие черные посохи с набалдашниками в форме козлиной головы, выкрашенной в кранный цвет.

Великаны казались абсолютно поглощенными беседой, но услышав скрип снега под ногам приближающегося Охотника, они тут же схватили палки и стали в оборонительную позицию.

– Пр-р-р-роваливай отсюда, – зарычал самый большой и волосатый из них, по всей видимости старейшина. – А не то живо попадешь к нам в котелок.

– Какой котелок? – спокойно переспросил Николас.

– А? – тут же растерялись горе-людоеды.

– Котелок. Где ваш котелок, куда я попасть должен?

– Э, ну так это… он у наших товарищей. Они там, за горой. Скоро придут, так что тебе лучше уносить ноги подобру-поздорову, – вперед выступил великан помоложе.

– Мы злые горные тролли! Мы любим человечину! – поддакнул ему третий людоед.

– Ты что, дурак, тролли не едят людей, – тут же поправил его четвертый, самый молодой из великанов. – Это делают огры.

– Да тихо ты, – зашипел третий подложный тролль. – Какая к демонам разница? Думаешь, он знает, чем они отличаются?

– Представьте себе! – встрял их разговор Николас. Ему уже порядком надоело это импровизированное представление. Все четверо великанов оторопело уставились на него. – Хватит чушь нести. Лучше расскажите, что четыре Гримтурса делают так далеко от своих ледяных пещер?

Великаны испуганно переглянулись, потом один из них шепнул что-то на ухо остальным и они уже с куда большим интересом начали рассматривать стоявшего перед ними Охотника.

– Мы бежали из северных пещер Етунхейма, что находятся в самом сердце Утгардских гор, – начал самый молодой великан. – В наш край пришло какое-то лихо из Хельхейма, стало неспокойно. Мы отправили наших жен и детей в южную часть гор, а сами решили оставаться до последнего… А потом оно шапкой черного дыма накрыло наши пещеры и убило всех, кто не успел уйти.

– Наше поселение пришлось перенести на южные отроги Утгарда, – продолжил за него старейшина. – Мы никогда не подходили к людским поселениям так близко, поэтому выставили тут сторожевой пост, чтобы не подпускать никого к нашему последнему убежищу.

– Вы ведь Страж, верно? – снова взял в свои руки инициативу молодой Гримтурс. – Мы и не думали, что среди людей остались такие, как вы. Может, вы сможете нам помочь?

– Смогу, – задумчиво ответил Николас, – если пойму, о чем вы толкуете. Что за лихо вас одолело?

– Мы и сами не знаем. Никогда прежде с таким не сталкивались.

– Да, нет. В хрониках гор говорится, что темный дым приходил и раньше.

– Кевельгар, это тайное знание.

– Да кому нужны ваши тайны, если от Гримтурсов ничего не останется? – взбешенно вскричал великан.

Остальные трое потупились. Губы старейшины задрожали, как будто он искал и не мог найти ответ на горячие слова своего соплеменника.

– Я хронист, поэтому больше других знаю о том, что происходило в Утгарде в незапамятные времена. Хроники гор сохранили отрывочные сведения о войне богов, что чуть было не уничтожила весь наш мир много веков назад. Тогда-то лихо и выползало из Хельхейма в последний раз.

– И как его победили?

– Говорят, сам бог неба отдал свое бессмертие и жизнь, чтобы лихо покинуло наш край.

– Бог неба – это отец четырех ветров? – подозрительно поинтересовался Николас и прислушался к себе. Безликий все так же молчал.

– Он самый. Покровитель всех гор Мидгарда, – охотно подтвердил хронист.

– А далеко до ваших пещер?

– Часа три ходу, если напрямик.

– Три часа туда, три – обратно, – начал считать вслух Николас. – К обеду я вряд ли управлюсь, хоть бы к вече успеть вернуться. Но с другой стороны, не хотелось бы упустить такой шанс… Ладно, ведите меня в свои пещеры.

Гримтурсы так и не сняли караул возле моста. Николасу с трудом удалось уговорить лесорубов переместиться на некоторое время на юго-восточное плато, где породы деревьев были куда менее ценными, чем на отрогах Утгарда. В страну гор с Николасом отправились лишь двое великанов: хронист Кевельгар и старейшина. Гримтурсы шагали по заснеженным лапским горам с удивительной скоростью. То расстояние, которое бы человек преодолевал несколько дней они покрывали всего за час. Сидеть у них за спиной, как заплечный мешок с пожитками, было не очень почетно, но привыкший за свое путешествие по Мидгарду к передвижению на самых неожиданных созданиях, Николас не воспринимал это, как унижение его достоинства. Чем глубже они заходили в Утгардские горы, тем холоднее становился воздух. Николас уже пожалел, что оделся так легко. Его согревала разве что рубашка из белых перьев, которую он всегда носил с собой после битвы в Ланжу.

Вход в пещерный город Гримтурсов находился у подножья горы Хольгорма, которая служила отметкой центральной точки Утгардского нагорья. От нее словно дыры в норикийском сыре, расходились подземные галереи, соединяя сотни, а может даже тысячи пещерных залов.

У входа в галерею, ведущую строго на север, они остановились. Николаса аж передернуло от ощущения чего-то враждебного, подобного тому, что он испытывал при встрече с Ловцами желаний в Дрисвятах и Ланжу.

– Все, дальше мы не пойдем, – хмуро сообщил старый Гримтурс.

– Страшно? – ухмыляясь спросил Николас.

– Страх – не порок, особенно когда ты видел, как умирают твои собратья, – ответил он с вызовом глядя Охотнику в глаз.

Николас пожал плечами. В такие моменты он обычно чувствовал себя дураком, которому больше всех надо. Ведь он даже не настоящий Страж. Единственные его обязательства перед компанией Норн. Так зачем же он всякий раз лезет на рожон? Но делать было нечего. Раз добрался досюда, придется зайти в пещеры и столкнуться лицом к лицу с таинственным лихом.

Николас зажег факел и, опасливо ступая по заледеневшему камню, пошел на встречу неведомому. Внутри слышался какой-то странный гул, как будто там кружился рой пчел. Отвлекшись на звук, он споткнулся о распластанное на полу тело. Гнилая плоть уже обнажила белые кости. Хорошо сохранились лишь седые волосы на обтянутом иссушенной кожей черепе. Николас наклонился к нему, силясь понять, от чего наступила смерть, но тут давящий на уши навязчивый жужжащий шум превратился в гомон тысяч голосов, эхом отдававшийся у него в висках. Вначале, чтобы разобрать слова, приходилось сильно напрягаться, но с каждым мгновением речь звучала все более четко.

«Чего ты желаешь?» – спрашивали одни. «Свободу?» – предлагали вторые. «Богатство?», – вмешивались третьи. «Могущество?» – перебивали четвертые. «Покорись нам», – призывали пятые. «Отдай душу, стань частью нас», – хором пели шестые.

Из горла Охотника вырвался сдавленные хрип. Воздух будто пропитался свинцом и давил на грудь. Голова буквально раскалывалась на части. Николас положил руку на эфес меча. Клинок загорелся фиолетовым пламенем, затмевая свет от факела. Давящий на уши гул перекрыл один знакомый, хоть и не самый приятный голос.

«Нам предстоит битва, хозяин?»

«Пока не уверен».

«Эти твари нас без боя не отпустят».

«Ты их знаешь?»

«Конечно. Это Легион Теней, души тех, кто позарился на посулы Ловцов желаний. Они следуют за волей своих повелителей и питаются жизненными силами других созданий. Выедают их до последнего кусочка, как саранча, сметая все на пути».

«Но как мне их победить?».

«Никак. Это души. Победить можно только тело. Чтобы Легион исчез из этого мира нужно уничтожить Ловцов, которые им управляют».

«Гляди-ка, они вроде бы отступают».

Дышать стало заметно легче. Казалось, тьма бежала прочь от сияния небесного клинка.

«Вспомнили, видать, как мы с последним хозяином сражались против них во время Битвы Богов».

«Так может, мне удастся отогнать их подальше от пещер Гримтурсов?»

«Попробуй для начала хотя бы просто загнать их внутрь».

Николас снял меч с перевязи и выставил вперед. Каменная зала осветилась так ярко, что стало заметно, как черная дымка спешно отступает по узким каменным галереям вглубь горы. Тела убитых Гримтурсов встречались все чаще. Николас добрался до развилки и задумался.

«Да тут без разницы. Думай-не думай – результат один, – вклинился между его мыслями меч. – Ты пойдешь на север, они побегут по западной галерее, на восток – вернутся обратно к выходу. Надо возвращаться. Одни мы тут не справимся. Слишком их много, да и мобильность в разы превышают нашу».

Охотник бросил последний взгляд на осторожно выглядывающие из прохода черные щупальца и повернул обратно. Он и так тут слишком задержался. Надо вернуться в Упсалу до заката.

***

Разочарованные Гримтурсы проводили его до моста Биворн, откуда Николас направился прямиком домой. Вместо того, чтобы переодеться в парадный костюм для вечернего собрания, он лихорадочно потрошил свои сумки в поисках книги. За полтора года он хорошо запомнил все ее эстампы. На одном из них был изображен такой же черный туман, что он видел в горах. Наконец, Охотник нашел книгу и открыл ее на нужной странице. На эстампе люди с факелами гнали туман к открытой воде. Николас присмотрелся внимательней. А вдруг эти длинные палки на картинке вовсе не факелы? И свет от них исходил совсем не ласкового красно-желтого оттенка? Николас снова положил руку на эфес меча. Кажется, он придумал способ, как изгнать Легион из Утгарда.

Так и не успев переодеться, Николас со всех ног помчался к вересковым холмам на окраине города. Там его уже ждал давешний темноволосый мальчик. Правда, на этот раз он был гладко причесан и одет в длинную шубу, совсем не как городской босяк. Он степенно прошествовал к подножию самого большого холма, выставил вперед руку и распахнул невесть откуда появившуюся дверь. От входа крутая винтовая лестница вела прямо вниз через выбитый в горной породе туннель. Вскоре показался вход в большую, освещенную факелами залу. Вдоль стен полукругом располагались четырехъярусные трибуны. Они уже были полностью заняты высокими, бледными темноволосыми Дану. Десятки глаз с нескрываемой враждебностью уставились на Охотника.

Старший народ, как себя называли Дану, никогда не испытывал большой любви к людям. Положение усугубилось после того, как более плодовитая и живучая раса начала расширять ареал обитания на север, заставляя исконных жителей этих земель уходить все ближе к губительному Хельхейму. Дану были искусными воинами и колдунами, но дети у них рождались редко и полной зрелости достигали лишь к пятидесяти годам, поэтому не могли оказать достойное сопротивление превосходящим числом захватчикам с юга.

Человек, пусть даже очень сильно напоминавший Стражей, некогда служивших связующим звеном между людьми и прочими разумными расами, населяющими Мидгард, был для них врагом. Лишь по велению королевы Эйтайни, последней из древнего рода, они терпели его общество.

Сама королева стояла в середине окруженной трибунами сцены рядом с высоким стройным мужчиной. Его лицо можно было назвать эталоном красоты, если бы не холодная надменность, сквозившая в малейших его движениях. «Верно, это и есть тот самый злокозненный Асгрим, муж королевы», – догадался Охотник.

Мальчик, до этого величаво выступавший перед Николасом, неожиданно сорвался с места, подбежал к матери и ухватился за подол ее платья. Асгрим недовольно поморщился. Видно, он считал, что его сыну не пристало цепляться за материнскую юбку. Эйтайни ласково провела рукой по волосам ребенка и указала на место в первом ряду. Мальчик понимающе кивнул. Когда королева увидела Охотника, напряженное лицо тут же расслабилось. Дани подозвала его едва заметным жестом. Асгрим тоже повернулся к Николасу. Он окинул его с ног до головы оценивающим взглядом, задержался на его мече и презрительно ухмыльнулся. Если бы Николас не прожил полтора года в Дюарле, подобное отношение могло бы его задеть. Но теперь ему было все равно.

– Пожалуй, можно начинать. Я, королева Дану, Эйтайни Ульмигриэль, рада приветствовать представителей кланов северной Лапии на всеобщей вече. Я собрала вас здесь сегодня, чтобы обсудить будущее нашего народа. Как вы, должно быть, знаете, на севере сейчас стало небезопасно. Нашим собратьям пришлось покинуть свои земли и искать приют в наших холмах.

По толпе прошелся недовольный ропот. Многие считали, что северяне просто решили посягнуть на чужие территории.

– Более того, людские поселения продолжают расширяться на север. Мы не можем дальше жить в той изоляции, в которой мы провели последние три века.

– Правильно, давно пора прищучить этих зарвавшихся светловолосых бородачей! – послышалось из нескольких мест сразу.

– Это наши земли! Выгоним отсюда захватчиков! – раздалось еще несколько возгласов.

Тихий голос Эйтайни потонул в шквале недовольных возгласов. Стоявший рядом с ней мужчина закатил глаза и подался вперед.

– Тишина в зале, когда с вами изволит говорить Королева! – перекрывая царивший в помещении шум, крикнул он.

Дану мгновенно успокоились и расселись по своим местам.

– Люди вовсе не так плохи, как вы о них думаете. Если бы мы попытались узнать их поближе, – продолжила свою речь королева, но тут ее снова перебили.

– Не хотим мы узнавать их поближе. Вы видели, кому они теперь поклоняются? Они сжигают собственных сородичей на кострах живьем! И после этого они смеют называть нас демонами?!

– Но мы смогли бы им помочь, поделиться своими знаниями. Мы могли бы продавать им пушнину, скот, самоцветы, что северяне добывают в горах Утгарда и покупать у них еду.

– Ваны продают нам достаточно рыбы, чтобы прокормиться. Нам не нужны подачки от длиннобородых!

– Но нельзя же все время питаться одной рыбой. И наши дети, наши дети хотят играть под солнцем вместе с детьми людей, – попыталась найти хотя бы один стоящий аргумент королева.

– Это только ваш подменыш хочет! – выкрикнул один особо ретивый Дану.

Бледное лицо Асгрима налилось краской, как спелое яблоко. Он одним прыжком оказался у трибун и схватил позволившего себе лишнего Дану за шиворот.

– А ну ка повтори, что ты сказал, – сквозь зубы прорычал муж королевы.

Дану вертел головой по сторонам в поисках поддержки, но все отводили взгляды.

– Я только выразил то, о чем здесь все думают, – упрямо ответил тот.

– Мой сын – не подменыш! – со всей силы дернул его за плечи Асгрим и начал душить.

Трое молодцов повисли на нем, пытаясь отодрать его от слишком дерзкого подданного. Эйтайни умоляюще посмотрела на Николаса. Тот выступил из тени и громко закашлялся.

– Они посмели притащить сюда человека? – прошел по трибунам недобрый шепоток.

– Мое имя Николя дю Комрой. Я являюсь уполномоченным лицом компании Норн в Лапладии для разрешения споров между людьми и прочими разумными существами. Сегодня я пришел сюда в качестве парламентера, чтобы мы могли обсудить совместное будущее наших народов.

Асгрим продолжал выкручиваться из рук пытавшихся его усмирить сородичей. Все остальные оценивающе глядели на Николаса: съесть прямо сейчас или погодить чуть-чуть.

– Мы не ведем переговоров с людьми на нашей вече, – поднимаясь со своего места, сказал ему один из старейшин. – Тебе должно быть это известно, о светлейшая!

Эйтайни бросила на Охотника непонимающий взгляд. Они же условились, что он назовется Стражем.

– Зато люди ведут. Мы живем на одной земле, питаемся одними и теми же ее дарами. Мы одинаково чувствуем холод и голод, горе и несчастье. И беды у нас тоже общие. То, с чем не смогли справиться мы сегодня, нападет на вас завтра. Чтобы выстоять в этой борьбе мы должны быть едины.

– Единственный, кто на нас нападает – это вы, люди.

– Это ложь, – спокойно ответил Николас. – Спросите у своих сородичей, от чего они бежали?

Все взгляды обратились на сиротливо жавшихся в углу северян.

– Разве люди выгнали вас из поселений в Утгарде?

– Да что с этих трусов взять? – крикнул кто-то из толпы.

Северяне сдвинули свои ряды еще плотнее, но тут, расталкивая своих сородичей, вперед вышел невысокий совсем еще юный Дану. Однако его лицо уже успело украсить пару глубоких шрамов.

– Мы – не трусы, – разгневано крикнул он. – Я Бельгейн, последний выживший из Хельхеймского караула. Это я принял решения оставить наши поселения на севере. Я видел полчища чудовищ, порождаемых червоточиной. Я укрощал диких Ненниров на плато Эбергус в южном Утгарде, я сражался со стаями свирепых варгов в Дрогольском ущелье. Я видел, как сотнями умирают мои братья. И после этого вы смеете обвинять меня в трусости? Где были ваши смельчаки, когда тень накрыла наши земли? Почему вы не ответили на нашу мольбу о помощи? Почему не вступились, когда наши воины погибали один за одним в битве с неведомым врагом?

На этот раз потупились южане. Однако старики продолжали взирать на юного воина с неодобрением.

– Мы жили на границе и защищали вас все это время, пока вы беззаботно почивали на лаврах. Где же ваша благодарность теперь, когда у нас больше не осталось сил огрызаться на атаки врагов? Тень накрыла Утгард не за один день. Мы вас предупреждали. Мы просили вас о помощи, но так и не дождались ее. Нам пришлось сражаться в одиночку. И мы проиграли. Тем, кто выжил, пришлось оставить свои земли и бежать. А вы, вы приняли нас, как бродячих псов, достойных лишь презрения.

Несколько северян попытались его утихомирить, но это оказалась не так-то просто.

– А как вы предлагали нам поступить? – поинтересовался все тот же старейшина. – В ваших посланиях не говорилось ничего определенного. Безотчетный страх, бесплотные голоса, черные щупальца, иссушающие плоть и отбирающие души. Это было больше похоже на бред перебравших эля длиннобородых, чем на речи бесстрашных воинов-Дану. Мы и сейчас ни за что не поверим, что ваш таинственный враг действительно существует.

Глаза Бельгейна полыхнули от гнева. Он резко дернулся вперед, повалив на пол сдерживающих его молодцов, и направился к старейшине.

– Ну и зря, – нарочито громко заметил Николас. Кажется, ему удалось отвлечь склочных обитателей холмов от драки. – Зря не верите. Враг действительно существует. И если мы сейчас ничего не предпримем, то вполне вероятно, что завтра вы окажитесь в такой же ситуации, как и ваши сородичи с севера. Только бежать будет уже некуда.

– Откуда тебе об этом знать? – спокойно спросил старейшина.

– Сегодня я был в ледяных пещерах Гримтурсов. Тень добралась и до туда. Не верите – можете отправить гонцов к южным отрогам Утгарда. Теперь великаны живут там.

– Кем ты себя возомнил, что можешь без страха общаться с нами и даже с Гримтурсами? Уж не Стражем ли? – с насмешкой сказал старейшина. Эйтайни бросила на Охотника еще один вопросительный взгляд.

– Я уже говорил, я представитель компании Норн. Компания Норн – это сообщество людей с необычными способностями. Мы принимаем в свои ряды всех, даже тех, кто никогда бы не смог пройти «последнее испытание» Стражей. Я, как старший офицер, был назначен в Лапию решать дела подпадающих под интересы компании людей. Так же в мою компетенцию входит решение споров между людьми и прочими народами. Теперь вас удовлетворяет мое объяснение?

– Так все-таки Страж? – намного более почтительным тоном спросил старейшина, но, не дождавшись ответа, продолжил: – Даже если предположить, я сказал только предположить, что ваш мифический враг существует, то мы все равно не знаем, как с ним бороться. Или вы предлагаете отправить всех наших воинов в горы на верную гибель и оставить холмы без защиты?

– Бороться с этим врагом я вам не предлагаю. Это гм… бесполезно. Зато его можно припугнуть.

– Припугнуть тень? – удивился Бельгейн. – Но у нее нет разума.

– Ошибаешься. Разум или, по крайней мере, память у нее есть.

Николас достал из ножен свой меч. Увидев исходившее от клинка свечение, весь зал ахнул.

– Колдовство? – спросил старейшина у Эйтайни.

Королева подошла поближе и протянула руку к клинку, но тут же отдернула ее, ясно ощутив исходившую от древнего оружия волну враждебности.

– Колдовство, – задумчиво сказала она. – Только не наше.

– Госпожа Эйтайни, вы сможете сделать так, чтобы оружие ваших воинов светилось так же? Сегодня я имел возможность убедиться, что Легион теней, то, с чем столкнулись ваши сородичи с севера, реагирует на это оружие. Возможно, он сталкивался с ним в прошлом. Мне кажется, что, использовав его силу, мы сможем обратить тень в бегство. Но боюсь, что одного меня будет мало. Понадобится ваша помощь, моя королева. Способны ли ваши чары заставить светиться сталь других мечей таким же светом?

– Думаю, да. Асгрим? – Дану все это время сдерживавшие ее мужа, покорно отпустили его.

Он вернулся к королеве, мрачно оглядываясь по сторонам. Эйтайни взяла его меч, сделал несколько пасов и от него тоже начал исходить тусклый фиолетовый свет.

– Тогда все, что от вас требуется – это пол сотни воинов для похода на дальний север, – заключил Николас. – Это займет месяц, максимум два.

– Вы хотите оставить холмы беззащитными на два месяца? – старейшина оставался непреклонен. – О, светлейшая, даже ради вас мы не сможем позволить себе ввязываться в подобную авантюру. Что, если это ловушка и пока наши воины будут на севере, длиннобородые нападут на нас?

– Длиннобородые не нападут на вас по одной простой причине, – Николас сделал паузу, чтобы придать словам особую значимость. – Они пойдут на север вместе с вами.

Повисло тяжелое молчание. Дану явно не знали, что хуже: оставить свои дома незащищенными или пойти в поход вместе с лютыми врагами.

– Успех моего плана напрямую зависит от нашего числа, – пояснил Охотник.

– Хорошо, но для такого длительного похода нам понадобятся лошади. Где мы их возьмем? – нарушил тишину Бельгейн, которому явно претило занимать чужой дом из милости своих сородичей.

– Лошадей я тоже возьму на себя, – ответил Николас.

– Если у вас нет других возражений, тогда дело можно считать решенным. Мы отправляемся в поход вместе с людьми, – объявила Эйтайни.

– Но светлейшая, так же нельзя… Они же… – начал было старейшина, но глядя на то, как легко Охотнику удалось завоевать расположение северян и королевской четы махнул рукой. Да еще этот меч…Он напоминал ему о чем-то из древнейших легенд, что рассказывали старики, когда он сам был ребенком. Сути тех историй он, конечно, не знал, но хорошо понимал одно – это предзнаменование. Скоро все изменится. Но к лучшему ли? Этого не дано было знать даже древним пророкам.

Едва встало солнце, как Николас направился на лошадиный выгон за городом. Бургомистр был уже там. Наблюдал за тем, как седлают и готовят к работе его коней.

– Что там за проблема с лесорубами? – поинтересовался Гарольд, внимательно разглядывая следовавшего за Охотником юнца.

– Я как раз шел поговорить об этом. Но в начале… этот смельчак хотел бы попробовать объездить вашего Неннира.

Гарольд с сомнением посмотрел на невысокого хрупкого на вид мальчишку.

– Пусть пробует, – безразлично пожал он плечами.

Юнец взял узду и подошел к серому коню, от которого другие наездники старались держаться дальше. Жеребец оскалил клыкастую морду и плотоядно клацнул зубами по куртке смельчака. Тот ловко увернулся и стукнул его кулаком по необъятному пузу. Конь испуганно выпучил глаза. Обычно чтобы отвадить назойливых людишек ему хватало одной демонстрации. Но на этом вредное животное не сдалось, а попыталось отбить по мальчишке задним копытом, но снова мимо. Юнец резко ушел в бок и ударил по брюху ногой. Конь начал злобно надувать ноздри. Наездник поднес к его голове узду, но тот задрал морду так высоко, что достать ее не было никакой возможности. Мальчишка отвязал повод, перекинул его через шею и с помощью него притянул морду к низу, ухватился одной рукой за храп, а второй нажал на край рта, где не было зубов, заставляя чудовище открыть пасть, чтобы просунуть туда удила. Надев уздечку, наездник шепнул коню на ухо одно слово и ловким движением запрыгнул на спину без седла, потом снова что-то сказал. Жеребец таращил глаза, орошал свою могучую грудь слюной, беспорядочно топал ногами, но сбрасывать всадника не смел, как будто его заколдовали. Бельгейн, а это был именно он, проехал пару кругов галопом, чтобы животное «выпустило пар», а потом перешел на шаг, очень аккуратный и ровный, словно конь уже десять лет под седлом ходил.

– Ловкий малый, – присвистнул бургомистр. – Так что там с мостом?

– Беда, мастер Гарольд, я там один не справлюсь.