Текст книги "Домашний музей"

Автор книги: Сусанна Парч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Задача казалась почти невыполнимой – изобразить одновременно момент преследования и превращения нимфы в дерево. Однако Бернини нашел решение. Юноша на бегу настигает Дафну и нежно, но страстно прикасается к ее бедру. Нимфа, полуобернувшись, застывает. Пальцы ее вскинутых в отчаянии рук превращаются в ветви лавра, а от ног, постепенно поднимаясь по туловищу, разрастается ствол дерева. Из ступней вырастают корни, как бы ища опоры в земле.

Бернини сумел передать в скульптуре не только движение, но и напряженность, драматизм сюжета. На наших глазах происходит превращение прелестной девушки в неподвижное дерево. Как и у Олоферна в картине Караваджо, мы словно слышим крик Дафны, ощущаем ее отчаяние и испытываем удивительное чувство, как если бы мы были реальными свидетелями этой сцены.

В отличие от знакомых нам скульптурных изображений Давида (рис. 150, 158), композиция «Аполлон и Дафна» не предназначена для кругового осмотра. Бернини расположил фигуры таким образом, что понять происходящее можно, лишь рассматривая группу с одной стороны. Такое композиционное решение напоминает театр, где зритель также видит актеров на сцене только с одной стороны зала.

Многие произведения искусства периода барокко отличаются роскошью и великолепием, которые для большинства людей были недоступны. Люди были вынуждены много и тяжело трудиться, чтобы удовольствие получала небольшая группа правителей, дворян и зажиточных граждан. В то время творили несколько художников, которые не только сами были хорошо знакомы с таким положением вещей, но и отразили эту проблему в своих произведениях. Одним из таких художников был англичанин Уильям Хогарт (1697–1764).

Новая форма изображения – современные жизнеописания

Хогарт писал серии картин, которые затем повторял в виде гравюр на меди, чтобы их могли позволить себе приобрести как можно больше людей. В своих работах он показывал, как легко высокомерие и богатство губят человека. Снова и снова художник неустанно предостерегал от распутной неправедной жизни, которая неизбежно вела к страшному и трагическому концу. Для того времени подобные сюжеты были внове. Хогарт объединил эти серии в большой цикл «Современные нравственные истории».

Другая серия называется «Четыре степени жестокости». Хогарт придерживался мнения, что человек, в детстве мучивший животных, впоследствии может стать убийцей своей подруги и в конце концов кончить жизнь на виселице. На первом листе (рис. 183) изображена улица, где собралось много ребят. Большинство из них заняты тем, что мучают животных. Они привязывают собаке кость к хвосту, готовятся к петушиному бою и подвязывают двух кошек к фонарному столбу. Наиболее жестоко ведет себя основной персонаж – Том Неро, издевающийся над собакой. Элегантно одетый юноша пытается воспрепятствовать этому. Другой молодой человек рисует на стене Тома, висящего на виселице.

^{Рис. 183. Уильям Хогарт в 1730 г. начал печатать серии историй 8 картинках в виде гравюр на меди, которые объединил под названием «Современные нравственные истории». В 1751 г. появилась новая серия – «Четыре степени жестокости», где художник наглядно показал, что происходит с теми, кто жесток с детства.}

Люди хорошо понимали такие «говорящие» картинки, всегда сопровождавшиеся текстом. Это было искусство, предназначенное не только для дворян, но и для простых граждан. Подобная форма изображения привела затем к появлению рассказов в картинках, а впоследствии и современных комиксов. Она явилась также толчком к возникновению карикатур, которые с XIX в. занимают прочное место в выпусках газет и еженедельниках.

Барокко

Само слово «барокко» – португальского происхождения и означает «жемчужина неправильной формы». В XVIII столетии французы называли так все произведения искусства, которые казались им слишком вычурными, утрированными и вообще не соответствующими их строгим вкусам. С конца XIX столетия этот термин используется для обозначения художественного стиля, а также периода примерно с 1600 по 1750 г.

Академия

В античной Греции в 387 г. до н. э. философ Платон основал школу, посвятив ее одному из мифологических героев Академу. В связи с этим школа получила название Академии. С XIII столетия в Италии слово «Академия» стали использовать для обозначения круга образованных людей, которые занимались языками, поэзией или музыкой. Существует два вида академий. Одни являются объединением (ученое общество, высшее научное учреждение) высокообразованных людей – например, академия наук или академия художеств, где трудятся профессора, известные ученые или деятели искусства. Другие же представляют собой высшие учебные заведения в какой-либо области знания.

Маньеризм

Как и слово «барокко», определение «маньеризм» имело вначале несколько негативный оттенок. Этот термин подразумевает определенную манерность, преувеличенность живописного стиля. Вплоть до XX столетия маньеризм считался кризисным явлением в искусстве. И лишь экспрессионисты (см. зал 14) усмотрели в нем предтечу своей живописи, схожие моменты в восприятии окружающей действительности. Они восхищались кричащими красками и чрезмерно вытянутыми пропорциями, свойственными маньеризму.

Караваджо

Микеланджело ди Меризи да Караваджо (1573–1610) в 1590 г. перебрался в Рим. Там он некоторое время работал подмастерьем у живописца, пока ему не посчастливилось получить поддержку одного из кардиналов. Кардинал покупал его картины и обеспечивал молодого художника заказами. Так, картину «Юдифь и Олоферн» Караваджо написал, вероятно, для богатого римского банкира.

Биография Караваджо оказалась интересной не только для искусствоведов, но также для писателей и кинорежиссеров. Он вел очень сумбурную жизнь. С одной стороны, как протеже кардинала, художник был хорошо знаком со многими известными людьми. С другой, как рассказывают, он много времени проводил в римских кабачках и тавернах, всегда готовый затеять ссору или ввязаться в драку. Во всяком случае, доподлинно известно, что в 1606 г. он был вынужден бежать из Рима, поскольку в одной из драк убил человека и ему грозила тюрьма.

Караваджо стремился изображать людей такими, какими они были на самом деле. Для него даже святые и библейские персонажи не являлись безгрешными существами «не от мира сего». Вот почему натурщиков для своих картин на библейские сюжеты он находил в пивных и на улицах Рима и писал их с морщинами, дряблой кожей – то есть не скрывая следов, оставленных прожитой жизнью. Подобный подход мы уже встречали при входе в музей на картине «Авраам и Исаак» (рис. 8).

Не только итальянцы, но и живописцы других европейских стран восхищались искусством Караваджо и перенимали его светотеневую манеру живописи. Его последователей называют караваджистами.

Карикатура

Хогарт со своими «современными нравственными историями» действительно стал предтечей карикатуристов, но массовое распространение карикатур стало возможным лишь с появлением нового способа печатания – литографии (гравюры на камне).

Благодаря изобретенной в 1797–1798 годах литографии можно было намного быстрее размножать картины, чем при печати с деревянных и медных пластин. Жирной тушью изображение наносится на пластину плотного известняка. Этот камень буквально впитывает краску. Затем пластину протирают раствором, после чего краска остается лишь на «жирных» местах камня – там, где предварительно рисовали тушью. Печатание производится специальным прессом.

Изобретение литографии послужило толчком для появления прежде всего политической карикатуры в ежедневной прессе. Пожалуй, самым знаменитым карикатуристом XIX столетия стал Оноре Домье (1808–1879). Из-за политических карикатур против него неоднократно возбуждались судебные процессы, а однажды художник даже оказался в тюрьме. Домье создавал также бытовые карикатуры, где подмечал саму сущность человека, чем был похож на Хогарта с его сериями (рис. 184).

 ^{Рис. 184. Оноре Домье.«Вероятный наследник». 1843.}

Рисунок «Вероятный наследник» художник сопроводил следующим текстом: «Первый философский урок, который кормилица Жабюто преподает своему воспитаннику; сама предаваясь танцам, она дает ему возможность прочувствовать всю сложность общественного бытия; она учит его, что порой человек в своей жизни пребывает в состоянии неопределенности (в подвешенном состоянии)».

Кормилица, которую мы видим в раскрытом окне, подвесила беднягу-младенца в детском конверте на стенной крюк между метлой и кастрюлей. Несчастный малыш заходится в плаче. Однако кормилице намного интереснее танцевать со своим кавалером, чем ухаживать за младенцем. Так еще в раннем детстве ребенок знакомится с темными сторонами жизни.

Для эпохи барокко (кон. XVI – сер. XVIII в.) характерно твердое убеждение европейцев, что они вправе владеть всем миром. Правители Европы заняты покорением и эксплуатацией чужих стран и народов для собственной выгоды. Вехами подобного развития являются открытие и последующее порабощение Северной и Южной Америки, а также триумф первого кругосветного путешествия. С увеличением притязаний на власть связано и стремление к чрезмерному богатству, присущее этому времени. Особенно это заметно в области искусства и архитектуры. Возводятся огромные храмы и дворцы, все более пышным и роскошным становится их убранство. Фасады зданий выступают как кулисы, перед которыми, как в театре, разворачиваются события реальной жизни. Сильными мира сего для каждого отведена своя роль, которую тот обязан неукоснительно исполнять.

Все выставлено напоказ. Повсюду царят блеск и мишура. Фальшивые гипсовые колонны перестали выполнять несущую функцию: они просто украшают помещение, придают ему завершенность. Росписи сводов в церквах и дворцах имитируют прорыв в небеса. Скульптуры утрачивают необходимость кругового обзора, теперь их можно рассматривать лишь с одной, определенной точки.

И еще одна аналогия с театром: на крупномасштабных полотнах того времени основные персонажи выделяются, словно подсвеченные каким-то искусственным сиянием, остальные же пребывают в тени. Направленность источника света определяется самим художником и не имеет ничего общего с естественным освещением.

Художников и скульпторов не воспринимают более как ремесленников. И сами они теперь смело отстаивают свои позиции, а при случае весьма искусно вписывают себя в сюжеты картины – художник как бы становится режиссером собственных полотен. Не только в деталях, но и в решительных позах изображаемых персонажей ощутим субъективный, личный взгляд художника на изобразительные средства. Вместо того чтобы как прежде следовать раз и навсегда установленным правилам, художник теперь исходит из личных переживаний и собственного опыта. В эпоху барокко стала привычной совершенно разная трактовка одного и того же сюжета двумя художниками. Впервые два одинаковых по теме полотна разных авторов могли значительно отличаться по эмоциональному и художественному содержанию.

С этого времени наряду с крупными заказами для церкви и аристократии появляются картины, предназначенные для свободной продажи. В основном это были пейзажи, натюрморты и жанровые картины.

Зал 13
От классицизма к реализму

Последние залы нашего музея имеют великолепный общий вход (рис. 185). Шесть колонн с ионическими капителями (см. подпись к рис. 47) основанием немного выступают вперед. Они служат опорой для остроконечной крыши. За крышей видна балюстрада, на которой, как раз над колоннами, выстроились шесть фигур. Балюстрада находится прямо над домом.

^{Рис. 185. Здание музея «Фридерицианум» в Касселе было сооружено Симоном Луи дю Ри (1726–1799). В настоящее время каждые пять лет здесь проводится одна из самых представительных выставок в Европе – «документа».}

Выступающая часть здания напоминает вход в Пантеон (рис. 57) (в нашем музее это зал древнеримского искусства). Отличие между Пантеоном и входом в последние залы состоит в том, что крышу Пантеона поддерживает восемь колонн с коринфскими капителями, а в его выступающей части находятся дополнительные колонны.

Вход, перед которым мы сейчас стоим, является центральной частью музея «Фридерицианум» в немецком городе Касселе. Музей был сооружен в период с 1769 по 1776 г. Он явился первым зданием в Европе, специально построенным для собрания произведений искусства и книг. После завершения строительства прошло достаточно много времени, прежде чем музей был открыт для всех желающих, а не для избранного круга дворян и ученых (см. гл. «Искусство принадлежит музею»). Именно в этих стенах зарождается история современного музея, в котором произведения искусства не только собираются, но и систематизируются. Идеей подобного упорядочения и классификации произведений искусства мы обязаны одному из немецких историков искусства.

Иоганн Иоахим Винкельман

Иоганн Иоахим Винкельман (1717–1768) в 1755 г. в одной из книг, посвященных древнегреческому искусству, написал: «Единственный способ для нас стать великими, и, если это возможно, неподражаемыми заключается в подражании старине». В том же году Винкельману представилась возможность отправиться в Рим для изучения античных произведений искусства. В 1763 г. он был назначен смотрителем предметов старины в Риме и его окрестностях. Эту должность он получил прежде всего потому, что явился первым, кто попытался систематизировать античные произведения искусства по времени создания. Древнегреческие произведения, появившиеся в V и IV вв. до н. э., он считал лучшими из человеческих творений.

В нашем музее той эпохе принадлежат «Большой воин» (рис. 38) (Винкельман еще не мог его знать), и – в качестве древнеримских копий – «Апполон» (рис. 53) и «Копьеносец» (рис. 62). Подобные скульптуры немецкий ученый считал классическими, называл их образцовыми: наглядными и достойными подражания.

В 1764 г. вышла в свет книга «История древнего искусства». В ней ученый описал исследования, проводимые в то время в Риме. Винкельман призывал деятелей искусства восстанавливать «благородную простоту и спокойное величие» классического искусства.

Винкельмана называют основателем истории искусства. Он был первым, кто попытался классифицировать произведения искусства. Поэтому неудивительно, что ландграф фон Хессен-Кассель, построивший «Фридерицианум», пытался уговорить Винкельмана принять на себя руководство его музеем. Однако это ему не удалось. Своим призывом возродить «благородную простоту и спокойное величие» греческого искусства Винкельман оказывал влияние на деятелей искусства своего времени. Пример этому – вход во «Фридерицианум», перед фотографией которого мы сейчас стоим. Дворец выстроен в классическом стиле. Период же в истории искусства с 1750 по 1820 г. назвали, использовав термин Винкельмана, «классическим искусством».

В эпоху Возрождения увлечение искусством античных времен привело к тому, что архитекторы вернулись к методам строительства той поры (см. зал 11). Однако использование правил строительства древних мастеров не стало слепым копированием, но явилось основой создания собственного оригинального стиля. В этом можно убедиться на примере Старой и Новой Ризниц Сан Лоренцо (рис. 148, 155–157).

В эпоху барокко архитекторы продолжали использовать отдельные архитектурные формы, причем эти формы уже потеряли начальное значение быть несущими или разделяющими элементами.

В эпоху классицизма архитекторы возродили старое назначение архитектурных форм. Они вновь стали брать за основу правила римских архитекторов, использовали также методы и способы строительства эпохи Возрождения, стремясь к созданию лаконичных геометрических форм.

Выступающую часть «Фридерицианума» можно сравнить с Пантеоном, однако она ни в коей мере не является подражанием древнему римскому храму. Даже в количестве передних колонн. Кроме того, у Пантеона есть портик с колоннами, а во «Фридерициануме», напротив, выступающая часть располагает рядом колонн. И, наконец, сами колонны имеют разные капители.

Архитектурные стили в духе «историзма»

«История древнего искусства» Винкельмана явилась началом исследования произведений искусства в их исторической взаимосвязи. Теперь изучали и систематизировали произведения искусства не только древнего времени, но и других эпох. Античность перестала быть единственным образцом для подражания.

В начале XIX столетия архитекторы начали исследовать постройки средневековья. Сульпиций Буассере (см. гл. «Искусство принадлежит музею»), например, предложил достроить Кельнский собор, который начали строить во времена готики (см. зал 9, гл. «Архитектура»), но так и не завершили. Чтобы справиться с поставленной задачей, архитекторам пришлось ознакомиться со средневековыми методами строительства и досконально изучить конструкцию готического собора. До сих пор мы видели в нашем музее фотографии или воссозданные церкви и замки. «Фридерицианум» в качестве первого самобытного музея стал для архитекторов совершенно новой задачей. Вообще, в XIX в. в связи с индустриализацией появились новые проекты и архитектурные решения. Теперь необходимо было строить фабричные здания, вокзалы и выставочные залы. Оставались и прежние задачи – продолжали строить жилые дома, церкви, замки и виллы. В те времена архитектор обычно задавал вопрос: «В каком стиле будем строить?»

При строительстве различных сооружений архитекторы в большинстве случаев прибегали к копированию стилей прошлого. Эти различные строительные стили объединяет общее название «историзм».

^{Рис. 186. Генрих Ферстель (1818–1883) в период с 1856 по 1879 г. построил в Вене «Фотивкирхе» в готическом стиле. Церковь явилась первым сооружением на новой венской улице Рингштрассе, появившейся на месте бывшей городской стены, окружавшей район старого города. Эту широкую улицу обрамляет множество зданий, сооруженных в стиле историзма.}

Церкви строили, как правило, в готическом стиле. Примером тому служит «Фотивкирхе» в Вене, фотографию которой мы видим в первом помещении воссозданного музея «Фридерицианум» (рис. 186). Как и в готическом соборе, «Фотивкирхе» имеет три портала, украшенные скульптурами. Над центральным порталом – огромная розетка. Фасад венчают две высокие остроконечные башни, а внешние стены украшает множество стрельчатых окон. К церкви примыкает поперечное здание. Венская церковь повторяет формы готического собора XIV столетия. Когда стоишь перед ней, то не верится, что здание построено не в средние века.

Как же все-таки должны были выглядеть здания фабрик или вокзалов? Наряду с рыночной площадью, ратушей и собором вокзал становился обычно одним из центральных мест города. Гордость за технические достижения должна была проявиться и в архитектуре.

Старый вокзал в Лейпциге сохранился частично (рис. 187). Построенный в 1842–1844 гг., он явился первой в Европе тупиковой железнодорожной станцией. Вход вокзала напоминает портик церкви эпохи Возрождения. Вокзал с обеих сторон окружен двумя башнями, словно принадлежащими какому-нибудь средневековому замку (рис. 188). Дома вокруг вокзала, не сохранившиеся до наших дней, своими архитектурными формами напоминают дворцовые постройки эпохи барокко.

^{Рис. 187, 188. Железнодорожный вокзал в Лейпциге сохранился лишь частично. В настоящее время его первозданный вид можно восстановить только по сохранившимся гравюрам на меди. Дошедшая до нас часть вокзала была реставрирована лишь в 90-е гг. XX в.}

Здания вокзалов и фабрик возводились зачастую в стилях, присущих церквам, крепостям и замкам прошлых времен. В подобном подражании проявлялась гордость за технические достижения XIX столетия. Теперь вокзал приобретал такое же важное значение, как прежде какой-нибудь замок. Да и на фабрике над рабочими и машинами теперь господствовал владелец, как князья и короли над страной и подданными.

Однако не во всех областях возможно было возрождение старых архитектурных стилей. В 1851 г. в Лондоне состоялась первая Всемирная промышленная выставка. Для этого потребовалось построить павильон, который – чтобы не нанести ущерба окружающей природе – можно было быстро разобрать. Джозеф Пакстон (1801–1865), строивший прежде оранжереи, спроектировал здание из стали и стекла (рис. 189, 190), предложив тем самым новый способ строительства. Пакстон использовал заранее изготовленные детали из стали и стекла одинаковых размеров и формы, которые можно было соединять различными способами. Это значит, что величина строения могла быть произвольной. Строение можно было демонтировать, а затем из его деталей на другом месте соорудить уже совершенно другое здание.

^{Рис. 189, 190. «Хрустальный дворец» после Всемирной выставки был вновь собран уже в другом районе Лондона. При этом конструкцию дворца изменили и улучшили. В 1936 г. во время пожара дворец сильно пострадал.}

«Хрустальный дворец» со стальными конструкциями, сооруженный в 1851 г. в лондонском Гайд-парке, явился новым словом в архитектуре. Теперь и мосты строили из стали. Стальные конструкции позволяли перекрывать большее пространство, чем каменные сооружения. Кроме того, мосты, по которым прокладывали железнодорожные пути, должны были нести гораздо большие нагрузки, чем прежде. Зачастую фасад здания вокзала или фабрики скрывал подобную конструкцию из стали. Во всяком случае, техника остальных конструкций должна была еще совершенствоваться. «Хрустальный дворец» в Лондоне при возведении чуть не разрушился, поскольку еще не было болтов и заклепок, а отлитая сталь была слишком хрупкой.

^{Рис. 190. «Хрустальный дворец».}

«Хрустальный дворец» получил свое название из-за сходства с дворцовыми или замковыми постройками. В этом творении Пакстон в качестве основной формы избрал базилику. Также и отдельные элементы, например полуциркульные арки, являются старыми архитектурными формами. Все-таки люди не в состоянии быстро порвать с устоявшимися традициями.

Инженер Густав Эйфель (1832–1923) построил в 1889 г. для Парижской Всемирной выставки башню из стальных конструкций высотой 300 м (рис. 191). Сегодня эта башня – символ Парижа, но тогда многие сочли ее простые геометрические формы ужасными. Людям не хватало украшений, орнаментов, которые до сих пор использовались в архитектуре. За короткий период времени с 1851 по 1889 г. стальные конструкции были существенно усовершенствованы, одновременно претерпели изменения и взгляды некоторых архитекторов на формы сооружений.

^{Рис. 191. Эйфелева башня высотой 300 м в 1889 г. являлась самой высокой башней в мире. Чтобы ее построить, потребовалось выполнить 5000 чертежей и изготовить 12 000 металлических конструкций. Башня была сооружена к открытию Парижской Всемирной выставки. После окончания выставки башню планировали разобрать.}

Изменения в архитектуре, произошедшие почти за сто лет, которые мы могли наблюдать на нескольких примерах, коснулись также и других областей – живописи и скульптуры.

Скульптура

Результаты призывов Винкельмана возродить «благородную простоту и спокойное величие» мы можем найти в некоторых скульптурных произведениях. В 1793 г. датский скульптор Торвальдсен Бертель (1770–1844) переехал в Рим, став одним из самых значительных мастеров, работавших в классическом стиле. В нашем музее находится его скульптурная группа «Ганимед поит орла», созданная в 1817 г. (рис. 192).

^{Рис. 192. Бертель Торвальдсен избрал для создания скульптуры «Ганимед поит орла» сюжет одного античного мифа. Красивый юноша Ганимед был сыном царя Трои. Он так понравился богам, что они захотели взять его к себе на Олимп. Тогда Зевс, обратившись орлом, похитил юношу и взлетел с ним на Олимп. Там Ганимед сначала был виночерпием, позднее он обрел бессмертие, став созвездием Водолея.}

Юноша, преклонив колена перед орлом (перевоплощенным Зевсом), протягивает ему чашу, куда птица погружает свой клюв. Обе фигуры, мальчика и орла, повернуты друг к другу. И хотя мы можем пересчитать каждое перышко у орла, а у Ганимеда отметить великолепно выполненное тело и правильные черты лица, мы все равно ощущаем, что фигурам не хватает живости, присущей Ангелу из Реймса (рис. 122) или Дафне скульптора Бернини (рис. 182). Однако фигуры Торвальдсена и не должны оживать под нашим взглядом. Сдержанность и отстраненность – вот что должен испытывать человек, смотрящий на выполненную в классическом стиле скульптуру, исполненную строгости и благородства. В этом цель художника. Подобные скульптуры кажутся вычурными (как полагали несколько позже), однако это нельзя считать недостатком в работе, напротив, мы должны помнить, что такое ощущение художник стремился вызвать у зрителя.

Если сравнить скульптуры эпох барокко и классицизма, то они отличаются немногим. Как и прежде, ваятели создавали для коллекционеров произведения, подобные, например, «Аполлону и Дафне» Бернини (рис. 182). Также украшались скульптурами церкви и замки. Увеличивалось число заказов на надгробные монументы и памятники.

^{Рис. 193. Статуя римского императора Марка Аврелия высотой 5 метров была отлита в бронзе в 170 г. н. э. Со времени эпохи Возрождения она считалась образцом при создании конных статуй.}

Мы уже познакомились с памятниками знаменитым личностям Древнего Рима (рис. 61). Со времен эпохи Возрождения на площадях городов прочное место занимают статуи властителям. Одним из самых крупных образцов является статуя римского императора Марка Аврелия (рис. 193). Верхом на коне он приветствует народ. Подобные памятники Возрождения и барокко мы можем встретить во многих городах. Так, в 1700 г. в Берлине Великий курфюрст повелел изобразить себя в позе, подобной позе римского императора (рис. 194).

^{Рис. 194. Андреас Шлютер создал в Берлине статую Великого курфюрста в виде всадника по образу и подобию статуи Марка Аврелия.}

В XIX столетии основной задачей скульпторов стало создание памятников. Теперь наряду с правителями на постаментах возвышались фигуры видных граждан: генералов, ученых, писателей, музыкантов и деятелей искусства. Так, среди многих можно выделить памятник Гете и Шиллеру перед Веймарским театром (рис. 195). Два великих немецких поэта жили одно время в Веймаре и даже общались друг с другом.

^{Рис. 195. В 1852–1857 гг. Эрнст Ритшель (1804–1861) отлил в бронзе памятник Гете и Шиллеру. Произошло это уже после кончины великих немецких поэтов (Шиллер скончался в 1805 г., Гете – в 1832 г.).}

На обоих поэтах – воскресное платье, вместе они держат лавровый венок. Благородный лавр являлся символом славы и величия поэтов. Старший по возрасту Гете дружески положил руку на плечо Шиллера. Ему уже не требуется, как Шиллеру, искать признания публики. Взгляды великих поэтов направлены куда-то вдаль. Они как будто не видят нас, не считают достойными своего внимания. Такое впечатление оказывает скульптура на зрителя.

Памятники знаменитым личностям, которые выглядели слишком высокомерными, подвергались критике еще в момент их создания. Например, памятник Гете и Шиллеру высмеивали, говоря, что те на своем постаменте коротают время в «предвкушении воскресного утреннего посещения церкви». Однако все попытки создать новый тип памятника, предпринятые Огюстом Роденом в 1891–1898 гг, заказчики отвергали.

Роден (1840–1917) получил заказ выполнить памятник знаменитому французскому писателю Оноре де Бальзаку, который скончался в 1850 г., оставив большое литературное наследие. Роден слышал, что писатель во время работы по ночам всегда закутывался в широкий плащ. В таком плаще он и изобразил Бальзака (рис. 196).

^{Рис. 196. Бальзак. Памятник писателю Огюст Роден выполнил высотой 3 метра. Бронзовый вариант памятника Роден уже не застал. В 1891–1898 гг. он вылепил статую в гипсе, которая была отлита в бронзе лишь в 1930 г., то есть через 13 лет после смерти скульптора.}

Туловище писателя полностью закутано в плащ, видна только его голова. С двух сторон ниспадают пустые рукава. Бальзак как будто придерживает полы плаща изнутри. Во всем теле писателя, несмотря на то что оно полностью скрыто, чувствуются сила и мощь.

Если сравнить памятник Бальзаку с памятником Гете и Шиллеру, то можно заметить, насколько фигура Бальзака полна жизни. Роден попытался раскрыть тайну творческого процесса писателя, показать, как он в тиши ночи приходит к новым замыслам. Это удалось скульптору, потому что он отказался от традиционного изображения героя.

А вот заказчики памятник не приняли. Они отклонили гипсовую модель, которую им продемонстрировал Роден. Лишь в 1930 г. памятник был отлит в бронзе и в 1939 г. установлен в Париже.

Живопись

В области изобразительного искусства призыв Винкельмана к возрождению античности подхватывает немец Антон Рафаэль Менгс (1728–1779). Менгс жил в Риме, когда туда приехал Винкельман. Они стали друзьями, и в 1765 г. Менгс написал портрет «отца истории искусства» (так называли Винкельмана) (рис. 197).

^{Рис. 197. Антон Рафаэль Менгс написал портрет своего друга, ученого Иоганна Иоахима Винкельмана, когда тому было 48 лет. Через четыре года Винкельман был убит в Триесте во время возвращения из Германии в Рим.}

Менгс изобразил друга с книгой в руке. На обложке книги написано по-гречески «Илиада». Такое название носит история Троянской войны, написанная Гомером (см. зал 4, гл. «Скульптура – гимн человеческой красоте»), которую Винкельман, естественно, читал в подлиннике.

Ученый изображен на картине вполоборота, а голова повернута таким образом, что взгляд его устремлен прямо на зрителя. Свет на полотне направлен на лицо Винкельмана и руку, держащую книгу, а вот плечи с накинутым на них плащом остаются в тени. И все же на портрете отсутствует «спокойное величие», с которым ученый должен был бы взирать на зрителя. У Винкельмана возникает зрительный контакт с человеком, смотрящим на картину, то есть он как бы находится с ним на одном уровне.

Тем не менее как раз это полотно написано Менгсом еще в стиле барокко. Не так-то просто оказалось претворять в жизнь призывы обновления искусства. Менгсу лучше удавались полотна, главным содержанием которых являлись античные сюжеты. Что касается портретного жанра, то современным требованиям обновления искусства отвечали картины другого немецкого живописца, также жившего в то время в Риме.

Иоганн Генрих Вильгельм Тишбейн (1751–1829), приехав в 1779 г. в Рим, подружился с Гете, который как раз совершал свое знаменитое итальянское путешествие. Тишбейн много раз писал немецкого поэта. На полотне, что висит в нашем музее рядом с портретом Винкельмана, мы видим все, что подразумевается под понятием «классицизм» (рис. 198).

^{Рис. 198. «Гете в Кампанье»: после создания полотна художник Иоганн Генрих Вильгельм Тишбейн получил прозвище «Гете-Тишбейн», поскольку в семье Тишбейнов было много художников, то данное прозвище выделяло Иоганна.}

В те времена для каждого образованного человека считалось обязательным хотя бы раз съездить в Италию и прежде всего в Рим, чтобы познакомиться там с произведениями искусства античности. Так и Иоганн Вольфганг Гете отравился в путешествие по Италии, о чем впоследствии написал книгу. Тишбейн вместе с Гете проехал от Рима до Неаполя и дальше на Сицилию. Во время этого путешествия была написана картина «Гете в Кампанье». Поэт в позе античного римлянина полулежит на разрушенном египетском обелиске. Обелиск представляет собой сужающуюся к верху четырехугольную каменную колонну, которая в Древнем Египте являлась символом бога солнца. Рядом с Гете мы видим увитый плющом греческий рельеф, на котором изображена сцена из сказания об Ифигении и Оресте. (Это сказание Гете положил в основу одной из своих театральных пьес.) Позади – ландшафт с древнеримскими развалинами.