Текст книги "Ад уже здесь"

Автор книги: Сурен Цормудян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

27
GREAT INQUISITOR

Топот армейских ботинок слышался повсюду. Они бежали, подгоняемые воем сирены. Из двери душевой выскочил раздетый и мокрый метис Сантана.

– Командир, что случилось?! – крикнул он, прыгая на одной ноге, натягивая на вторую тапку и придерживая промокшее полотенце, обмотанное вокруг бедер.

Бегущий, как и все, майор Джон Тиббетс бросил на него мимолетный взгляд и притормозил.

– Лейтенант! Ты почему в душе во время смены?! – рявкнул он.

– Так мы с четвертым звеном же играли! Я вспотел и провонял, как чертов скунс! Что случилось, командир?!

– Тревога, ты что, не слышишь?! Бегом в самолет!!!

Пронзительные повизгивания сирены вдруг сменились непрерывным нарастающим воем. Многие из бегущих стали останавливаться и смотреть на ревущие динамики, надеясь, что это какая-то ошибка.

– Красный код!!! – завопил кто-то.

Этот вопль вывел многих из ступора, и они бросились еще быстрее по своим штатным местам.

– Санта Мария, да что же это! – в ужасе закричал Сантана и бросился за своим комбинезоном.

На улице царила нездоровая суета. Сирена выла над аэродромом, усиливаемая эхом и большими громкоговорителями.

– Внимание! Это не учебная тревога! Повторяю! Это не учебная тревога! – кричал до хрипоты из громкоговорителя голос дежурного диспетчера.

Уже стемнело. Всюду горели огни. В стороне трещали лопасти взлетающих вертолетов. Со стоянки срывались электрокары, везущие экипажи самолетов к дальним стоянкам. Если звучит сигнал «Красный код», значит, в небо должно подняться все, что летает. Но такого на памяти Джона Тиббетса еще не было. Слева взревели форсажем двигатели очередной пары Ф-22, рвущихся в небо.

Майор подбежал к электрокару с номером его самолета. Его экипаж уже рассаживался.

– А где Сантана, сэр? – крикнул Мак-милан, чьи рыжие волосы были подстрижены под ирокез.

– Подождите меня! – кричал выскочивший из здания лейтенант Сантана, на ходу застегивая свой комбинезон и рискуя упасть, наступив на болтающиеся незавязанные шнурки своих ботинок.

Капитан Логан усмехнулся своей белозубой улыбкой на загорелом лице.

– Мучачос! Мы без тебя войну проиграем! Быстрее!

– Какая еще война, кэп?! – Сантана запрыгнул на сиденье электромобиля.

– Ты свою мексиканскую задницу быстрее двигать не мог? – проворчал Мак-милан. – В норматив не укладываемся.

– А это что, тренировка? – с надеждой в голосе спросил самый молодой член экипажа, лейтенант Колман.

– Поехали! – Тиббетс запрыгнул на подножку и хлопнул по спине сидящего за рулем капрала.

– А ты, ирландский придурок, запомни наконец, – беззлобно просопел в адрес Мак-милана Сантана. – Я не мексиканец. Я пуэрториканец.

– Не один ли хрен, поедатели бобов?! – засмеялся Мак-милан. – Я не ирландец, а шотландец, идиот. Ты сомбреро и пончо забыл надеть!

– Иди к дьяволу! Надень лучше свою юбку, или что вы там носите! – кричал пуэрториканец, завязывая свои шнурки.

– Это килт называется, дурак!

– Заткнитесь! – рявкнул на них Тиббетс.

И они заткнулись. И майор Джон Тиббетс пожалел, что заставил их замолчать. В заглушаемом сиреной и ревущими двигателями ровного строя огромных летающих монстров Б-52 безмолвии отчетливей стал проступать страх перед тем, что значила вся эта суета и тревога. Не разряжая свое нервное напряжение хоть и дружеской, но перебранкой, его подчиненные вдруг резко осунулись, и было видно, что плечи их дрожат больше не от движения электромобиля, а от озноба, вызванного пугающим волнением.

Вот уже впереди и родная громада стратегического бомбардировщика. Он был на боевом дежурстве. Он был заправлен топливом и провизией. И он был битком набит термоядерными ракетами. Тиббетс вдруг подумал о том, какими по счету они должны взлетать в штатном расписании. Но если Соединенные Штаты подверглись массированному ядерному удару, то они могут не успеть вырулить даже на взлетную полосу. Им ведь взлетать далеко не первым. Эта мысль пугала. И даже больше пугало не то, что они могли не взлететь и оказаться в бушующем огне мегатонного взрыва или в сатанинских жерновах ударной волны. Пугало то, что такое вообще может произойти. Но ведь может, раз есть такой самолет, и для чего-то ведь сделали то чудовищное оружие, которое сейчас покоилось в чреве летающего великана… Значит, такое может произойти… И это было самое страшное.

Электромобиль остановился у трапа.

– Майор, сэр! – воскликнул сидящий за рулем капрал. – Врежьте как следует этим медведям, сэр!

Спрыгнувший с подножки Тиббетс посмотрел на этого покрытого веснушками сопляка. Если все, что сейчас происходит, не банальная тренировка, максимально приближенная к реальности, если это не какая-то глупая ошибка, если это не очередная паника, вызванная атаками террористов, то жить этому парню осталось максимум минут тридцать. И все. Потом он испарится, как и все тут.

– Еще увидимся, сынок, – кивнул ему Джон, старательно прогоняя от себя самые худшие опасения.

Капрал проводил их взглядом и, включив заднюю скорость, вздохнул:

– Это вряд ли, сэр…

Экипаж занял свои места. Командир Тиббетс пристегнул ремни.

– Экипаж! Доложить о готовности!

Подчиненные, соблюдая очередность, стали докладывать, что каждый из них к вылету готов. Загудели турбины.

– База! Говорит «Великий инквизитор»! Запрашиваю текущий статус!

– «Великий инквизитор»! Говорит база! Текущий статус неизменен! Вы седьмые! – ответил динамик. – Взлет в форсированном режиме.

– Понял вас!

– В форсированном режиме? – Сидевший справа Логан уставился на Тиббетса. – Джон, что за ерунда? Они в своем уме? Что там происходит вообще? На учения уже совсем не похоже! Опять какие-то арабы самолеты захватили и атакуют небоскребы?

– Погоди, Стив, – поморщился Тиббетс. – База! Говорит «Великий инквизитор»! Подтвердите код угрозы!

– Код угрозы красный!

– Понял вас, код угрозы красный! Запрашиваю вводную!

– Вводная отправлена!

– Понял вас! Мак! Мак!

– Да, сэр!

– Вводную получил?!

– Да, сэр! Только что! Ноль шесть двенадцать, «Виолончель»! Альфа, зулу, зулу, танго, чарли!

– Ноль шесть двенадцать… «Виолончель»… – пробормотал Тиббетс, судорожно доставая из кармана кодовый блокнот. – Логан, наша очередь. Давай на полосу и на взлет. Так… Так… – Он сорвал упаковку блокнота и быстро перебирал страницы. – Ноль шесть… двенадцать… ноль шесть… двенадцать… виолончель… виолон… Твою мать!!! Мак, ты не ошибся?!

– Никак нет, сэр!

– Повтори вводную!!!

– Ноль шесть двенадцать! «Виолончель»! Альфа, зулу, зулу, танго, чарли!

– Начинаем разгон, Стив! – Тиббетс быстро убрал блокнот и схватился за свой штурвал.

– Джон, что это? – спросил Логан. – Джон. Майор! Что за вводная!

– Атаковать по умолчанию заданные цели, – как-то вдруг спокойно ответил командир.

– Постойте, сэр, – послышался голос Мак-милана. – Так у нас же ядерные ракеты в толстушку заправлены. Как мы будем атаковать?

– Вот этими самыми ракетами и будем атаковать. Ты что, еще ничего не понял?

Однако Тиббетс отдавал себе отчет в том, что он и сам не до конца осознал, какую команду только что получил.

– Внимание, «Великий инквизитор», говорит база, – загремел динамик, – коридор чист. Начинайте отрыв. Занимаете пятый эшелон. При достижении контрольной точки номер три отключаете все сигнальные огни.

– Понял вас, база, я «Великий инквизитор». Начинаю взлет. Эшелон пять, чекпойнт три.

– Удачи, «Великий инквизитор». Боже, благослови Америку.

– А какие у нас цели, сэр? – послышался дрожащий голос Колмана.

– Восточная Россия.

– Господи Иисусе! Нет! Только не это! – завопил молодой лейтенант. – Только не с русскими!

– А не один ли черт кого бомбить? – проворчал Мак-милан.

– Да у них же ракет хватит все планеты от Меркурия до Плутона перепахать!

– У нас тоже, – строго произнес Тиббетс.

– И что, сэр, нам легче стать должно от этого?! Да если нас не собьют какие-нибудь МиГи, то уж садиться нам точно будет некуда уже! Это же конец, сэр!

Тиббетс расстегнул свои ремни и резко повернулся, глядя в сторону Колмана.

– Лейтенант! А ну соедини свою голову со своей жопой и возьми все это в руки! Мне здесь нужен четко выполняющий все команды солдат, а не сопливый хиппи! Или ты приведешь себя сейчас же в порядок, или я выкину тебя из самолета к дьяволу!!! Ты понял меня, сынок?!

– Сэр! Так точно, сэр! – сквозь слезы ответил Колман. – А моя малышка в Гонолулу сейчас… – совсем тихо добавил он.

– Ну так может, на Гавайи они ракеты тратить не будут, – буркнул Сантана. – А вот у меня мама в Лас-Вегасе сейчас. А там тоже авиабаза. Я маму с прошлого Дня благодарения не видел…

– А в Гонолулу что?! – воскликнул Колман. – Там же Перл-Харбор! Военно-морская база! Они нанесут туда удар! Господи, да есть на этой планете хоть одно место, которое теперь не будут бомбить?!

– Ватикан, – усмехнулся Мак-милан. – Или Антарктида. Пингвинам повезло, они из-за нашей глупости сорвали джекпот. Через пару часов вся планета, или что там от нее останется, будет принадлежать им. И Папе Римскому. А твоя малышка пусть скажет русским ракетам алоха.

– Как ты можешь шутить сейчас, свинья? – Колман совсем расплакался.

– А мне что. Я со своей стервой расстался еще месяц назад. Мне горевать не о ком. Если ей в задницу влетит какой-нибудь русский «Тополь» на десяток мегатонн, я даже рад буду.

– А как насчет всех остальных? Как насчет остального мира? – спросил Стив Логаш. – Тебе их не жалко?

– Это ублюдочный мир, сэр, если в нем додумались все-таки начать ядерную войну. Сэр…

– Слушай, Мак, – произнес Тиббетс.

– Да, командир.

– Сделай запрос на подтверждение вводной по закрытой частоте. Может, это какая-то нелепая ошибка. Если они на нас напали, то чудо, что мы успели взлететь. А маячок базы до сих пор работает. Значит, она на месте. Значит, удара не было.

– Есть, сэр. Делаю запрос на подтверждение. – Он стал работать за своим пультом. – Дьявол. Что такое.

– В чем дело, Мак?

– У меня помехи странные какие-то. Как от… Твою мать, Колман! Это что, сотовый?! Выключи немедленно! У меня помехи из-за него!

– Моя малышка в Гонолулу, – бормотал Колман, дрожащей рукой набирая заветный набор цифр на телефоне. – Я должен ей позвонить.

– Убери сотовый! – заорал Мак-милан, отстегиваясь от своего кресла. – Это запрещено! Это цифровая связь! Сигнал битый будет!

– Я ее больше не увижу никогда! Я должен ей сказать, что люблю ее! В последний раз сказать! Я люблю ее!

– Долбаные хай-тэк-технологии, – проворчал Сантана. – У этого прибора связи защита от русских постановщиков помех, а от простого сотового в кабине он не защищен.

– Дай сюда! – заорал Мак-милан, набросившись на молодого лейтенанта.

– Джессика! Нет! Верни! Это наша последняя нить! Джессика! Отдай!

– Я должен отправить запрос! Может, вводная не подтвердится, и мы вздохнем спокойно!

– Отдай! – Колман вцепился в Мак-милана. – Все кончено! Я должен ей сказать!

– Стив. – Тиббетс обратился к Логану. – Я держу управление. Выруби Колмана и надень на него наручники. Он опасен.

– Да, Джон. – Логан отстегнул ремни и встал со своего кресла.

Сзади послышались возня и сдавленные крики Колмана. Тиббетс сжал штурвал до боли в запястьях и зажмурился. Было больно осознавать, что это все-таки началось. Что миссия, для которой он служил, все-таки потребовала своего выполнения. Было больно за Колмана и за то, что кто-то разбил его любовь и миллионы жизней. Миллионы Колманов сегодня расстанутся со своими Джессиками навсегда. Миллионы не успеют сказать друг другу главные слова. Было настолько больно, что захотелось плакать. Но он командир, и это недопустимо. Он опустил светофильтр своего шлема и зажмурился, надеясь, что его слезные протоки навеки спрессуются, не дав кому-то возможность увидеть его слабость от осознания конца цивилизации. И вдруг его лицо ощутило тепло, а глаза даже через черное стекло забрала и закрытые веки ощутили яркий свет. Спустя полминуты он открыл глаза. Слева в черноте ночи далеко на горизонте поднимался в заоблачную высь бурлящий гигантский огненный шар.

Логан бросился в пилотскую кабину и, раскрыв рот, смотрел на кипящий термоядерный гриб.

– Господи Иисусе, Джон, это все-таки случилось! Это случилось, Джон, черт бы их всех побрал!

– Стив… Стивен, – прохрипел командир. – Ты мне нужен. Ты мне нужен, Стив. Помни, что у нас есть долг. Так давай делать нашу работу…

Логан обрушился в свое кресло и стал растирать ладонями лицо.

– Боже, Джон… Мы же люди… Так почему мы должны делать работу дьявола…

– А мы сегодня выиграли у четвертого звена… шесть-ноль… – послышался дрожащий голос Сантаны. – Лучше бы я был футболистом…

– Я так понял, запрашивать подтверждение уже не нужно. – Сидящий на полу возле распластанного и скованного наручниками Колмана Мак-милан усмехнулся. – Да теперь и не у кого, наверное… Виолончелисты гребаные…

Война длилась примерно семь часов. Наш самолет был в воздухе двенадцать часов. Мы летели над опустевшим миром. И души наши были опустошены не меньше. Нас не сбили МиГи. Нас не поразила ваша ПВО. И мы летели обратно с опустевшей барабанной установкой, в которой еще вчера покоились ракеты, о применении которых всего каких-нибудь двадцать часов назад никто в здравом уме и помыслить не мог. Мы сделали эту дьявольскую работу. Никто не мог говорить. Только Колман плакал. Плакал, бредил и звал Джессику. Уже рассвело. Небо перестало быть голубым. Оно было каким-то грязно-оранжевым, с багряными мазками. Будто какой-то художник хотел нарисовать маслом на холсте ад, но не мог представить, как этот ад выглядит, и тогда просто размазал крупными мазками краску. Где была суша, всюду на горизонте виднелись гигантские столбы черного дыма. По этим столбам можно было понять, что еще вчера это был город. Порт. Атомная станция. Военная база. Промышленные объекты. Человечество методично громило в течение семи часов все, что само создавало веками. Стелились огромные площади огня в подожженных ядерными ударами лесах. А в радиоэфире был только треск. Нам казалось, что выжили только мы. Не было больше телешоу и радиопередач. Не было Интернета и кругосветных турне с фотоаппаратами. Только дым и пепел. Когда мы увидели другой самолет в небе, то на какой-то миг нам почудилось, что все это был страшный сон. Никто никого не бомбил, и наши ракеты на месте. Но когда мы сблизились, то увидели, что это русский «Медведь». Ту-95. Такой же убийца городов, как и наш Б-52. Мы летели встречными курсами. Ни у нас, ни у них не возникло мысли пойти на таран. Правда, Мак-милан говорил, что это был бы лучший выход и для нас, и для них. Мы просто пролетели в миле друг от друга. Каждый из нас сделал свою дьявольскую работу. Мы смотрели на них, а они наверняка смотрели на нас. Логан пытался с ними связаться, но ничего не удалось. Эфир трещал и скрипел. Так и разминулись. Садились мы на юге Канады, на каком-то богом забытом аэродроме, который кое-как нашли среди чадящих руин вчерашнего мира. Он был совсем не рассчитан на такой самолет, и посадка оказалась очень жесткой. Сантана переломал себе все кости. Он умер часов через пять после посадки, в муках. Сильные травмы были и у Колмана. Но он не стал ждать, когда смерть придет за ним, и сам пустил себе пулю в лоб. В первом же американском городке, до которого мы добрались, на нас набросилась обезумевшая толпа выживших. Они винили военных во всем. А уж тем более летчиков-стратегов. Мы были элитой ВВС, а стали козлами отпущения. Мои ребята погибли от рук тех, кого защищали. Я остался один и решил пробираться на Аляску. Когда-то я здесь жил, в Анкоридже. Но этого города уже не было. И вот я здесь. В Хоуп-Сити.

Тиббетс вздохнул, закончив свой рассказ. Лазар закончил переводить.

Николай продолжал лежать, зарытый в звериную шкуру, но он больше не спал. Однако не подавал виду. Он не шевелился и лишь слегка приоткрыл глаза, глядя сквозь взъерошенную шерсть звериной шкуры на Тиббетса, Варяга и Лазара, сидящих на соседней койке. Рядом на табурете сидел Рэймен. Вячеслав лежал на своей койке, заложив руки за голову, и смотрел на спину Тиббетса.

– Н-да, брат, – вздохнул Варяг, попыхивая трубкой. – Не завидую тебе. Не представляю, как с этим жить. Я вот помню, по молодости завидовал другим летчикам. Кто на Су-двадцать семь летал. Тяжелый многоцелевой. А у меня легкий МиГ-двадцать девять. Я и бомберам завидовал. Особенно тем, что на Ту-сто шестьдесят. Особенно когда они на патрулирование заступать стали. Но потом как-то охладел. Да и в самолет свой просто влюбился.

– Быть истребителем – благородное ремесло, – кивнул Тиббетс. – Ты не бомбишь мосты и школы. Не утюжишь колонны беженцев и больницы. И не швыряешь ядерные заряды. Ты охотишься на других истребителей. И ты охотишься на таких, как я. Ты защищаешь небо, а не испепеляешь землю. Ты дерешься, а не громишь всех с недосягаемой высоты. И иногда дерешься на равных. Ты истребитель, а значит, благородный воин, Варяг, а не великий инквизитор…

– Слышь, Варяг, – ухмыльнулся Вячеслав. – Видел бы тебя сейчас наш генерал Басов… Брататься с врагом! Да как вы могли! Да это измена Родине и присяге! – Сквернослов стал подрожать громовому голосу Басова.

– А нам что, глотки друг другу грызть? – Яхонтов обернулся.

– Не знаю. – Вячеслав равнодушно пожал плечами.

– Послушайте, мистер Яхонтов, – вмешался в разговор Рэймен. – А каков все-таки был ваш план? Вы же не планировали с самого начала встретить тут американцев и просить их помочь с уничтожением «Авроры»? Мне кажется, что есть у вас в рукаве какой-то козырь, о котором вы не хотели говорить при Линче и его фракции. Но это ведь не «Последний Иван», верно? – Он улыбнулся.

– Но вы же против уничтожения ХАРПа, Морган. Разве я не правильно вас понял на совете? – Яхонтов развел руками.

– Знаете, я политик поневоле. Но я выучил одну простую истину. Не всегда надо говорить то, что думаешь. Не всегда надо предлагать то, чего хочешь. Я ведь когда поступил на егерскую службу, то занимался экологическим мониторингом нашей местности. Меня беспокоил ХАРП давно.

– Так значит, вы…

– Я считаю, что от этой установки надо избавиться. Строго говоря, ее нельзя было и запускать. Неизвестно, что послужило началом войны. Но за некоторое время до апокалипсиса ХАРП был запущен на полную мощность. У нас тут были проблемы с некоторыми видами связи. Сильнейшая ионизация. Головные боли. Несколько ничем не мотивированных самоубийств. Это ведь весьма необычно для маленького городка…

– Но ведь сейчас он силен как никогда. И уж всяко мощнее, чем двадцать лет назад. Почему сейчас вы умудряетесь отправлять радиосигналы? Почему сейчас нет головных болей, о которых вы говорите?

– Конечно, «Аврора» сейчас на пике своего могущества. Но характер излучения иной. Я не знаю тонкостей работы установки, но мы подозреваем, что работа ХАРПа не статична. Она эволюционирует. Она подстраивается под какие-то неведомые нам и меняющиеся цели. Либо на его работу влияют фазы солнечной активности. И более того. Теперь Хоуп-Сити в мертвой зоне. Есть определенная внутренняя зона вокруг ХАРПа, в которой его работа нулевая, но высоко в атмосфере и далее на больших расстояниях он делает свое дело. И конечно, вносит полный хаос в магнитное поле. У нас тут нет двух компасов, которые могли бы показывать одно и то же направление.

– Кстати, – добавил от себя Лазар. – Я могу подтвердить, что в большей степени догадки Моргана верны. Я как ученый немного понимаю суть процесса, который был запущен. И понимаю, что он вышел из-под контроля. Причем давно. Едва ли я смогу объяснить вам что-то на понятном языке. Тут язык формул и сложной терминологии. Но в общем, все опасения верны.

– А как же вы электричество от него получаете?

– Тут есть два высоких пика, – сказал Рэймен. – На обоих были горнолыжные базы. На одном сейчас стоит наша главная радиоантенна, при помощи которой мы шлем свои послания. На другом тоже антенна, но переделанная под прием электричества из ионизированной атмосферы. ХАРП вырабатывает колоссальные потоки энергии. Но получаем мы мизерную долю из-за несовершенства технологии и технической базы. Мы сделали лишь крохотный шаг в постижении утерянных секретов Николы Теслы. И за это отдельное спасибо Лазару.

Роберт улыбнулся, переводя эту фразу.

– А вы не пробовали найти альтернативный источник электроэнергии? – спросил Яхонтов.

– Это очень сложно. Но я работаю над этим, хотя сколько-нибудь заметного успеха не добился. Меня не сильно в этом вопросе поддерживают, – ответил Лазар.

– Почему?

– Потому что источник энергии уже есть. К чему искать другой?

– Но этот источник опасен.

– А разве когда-то было по-другому? Об этом ведь можно просто не думать. Разве было заметно какое-то рвение, когда весь мир сидел на углеводородах? Человеческий разум так устроен. Сегодня и сейчас хорошо, а завтра будет завтра. Наслаждаемся текущим моментом, если нашли источник этого наслаждения, и все. Все знали, что нефть иссякнет, но разве кто-то торопился найти ей альтернативу? Она ведь на тот момент еще не иссякла…

– Значит, если ХАРП уничтожить, то…

– То наша община скатится в дикость и сильную нестабильность…

– Но получит стимул искать другой источник энергии, верно?..

– Да. Как всегда. – Роберт кивнул.

– А почему вы сами не уничтожили ХАРП раньше?

– Все наши опасения и догадки получили весомое подтверждение только с вашим приходом. Это ведь не просто, проделать такой путь, какой проделали вы. И только потому, что ХАРП занес над миром свой дамоклов меч. Значит, все действительно серьезно. Вторая причина кроется в том, что приблизиться к установке невозможно. Там гибнет все живое. Это все равно что оказаться в микроволновой печи. И так в радиусе десяти миль от антенного поля, – ответил Рэймен.

– Откуда такая информация, если стражники никого не пускают в долину?

– Хуманимала в клетке помните? Он рассказал. Хуманималы рвутся в долину. Зачем, мы пока выяснить не можем. Стражи их убивают. Но бывали редкие случаи, когда хуманималы проникали в долину и потом им удавалось уйти от стражей. Единицы за все эти годы. Большая удача, что мы его поймали.

– Но как он рассказал? Он же не говорит? – удивился Яхонтов.

– Это хуманимал в первом поколении. То есть это деградировавший человек, а не ребенок хуманимала. А у них где-то в подкорке сохранились функции родной речи. Можно гипнозом заставить их говорить. Речь несвязная и фрагментарная, но многое удается понять.

– Вот как. Ну, какая еще причина?

– И третья причина. – Рэймен кивнул. – Эти самые стражи. И вот эта третья причина заставляет меня снова задать вам вопрос. Какой у вас козырь в рукаве?

Варяг уставился в пол. Надо было что-то решать. Надо было решать сейчас. И Яхонтов решил.

– Ядерная бомба.

Николаю было интересно украдкой наблюдать за реакцией американцев. Рэймен еще как-то держался. Лазар перекосился от ужаса. А Тиббетс вообще, казалось, впал в транс.

– Nuclear bomb, – пробормотал он с трепетом.

– Послушайте, мистер Яхонтов, – вздохнул Рэймен, подбирая тщательно слова. – Вы хоть понимаете, что будет, если люди узнают о том, что русские притащили в Америку ядерную бомбу и собираются ее взорвать? Линч и его мнение победят однозначно.

– Я понимаю, – кивнул Варяг. – Я понимаю это. Даже если мы выживем при уничтожении ХАРПа, нам смертный приговор обеспечен. Однако речь идет не о нас.

– Но такое самопожертвование…

Николай не выдержал и отбросил звериную шкуру. Он резко сел на койке и зло посмотрел на американцев.

– А может, уже пора людям научиться принимать правильные и ответственные решения?! А?! Нам все равно всем конец, если этого не сделать! Или так и продолжим в первую очередь думать о собственной шкуре, а уже потом обо всем окружающем мире и его участи?!

– Колян, ты не спал, что ли? – хмыкнул Сквернослов.

– А может, хватит спать?! Мы проспали весь наш мир, и теперь нельзя проспать все, что осталось! А вы, американцы, чего боитесь?! Не вам рисковать! Не вам собою жертвовать! Мы это сделаем! Мы! Только не мешайте нам, черт возьми!

– Это очень сложно, – вздохнул Рэймен. – Даже рьяные противники ХАРПа не позволят русским применять здесь ядерное оружие.

– Погоди, Морган. – Тиббетс приподнял ладонь. – Какова мощность бомбы?

– Шестьдесят четыре килотонны, – ответил Варяг.

– А где она? Она в той машине, которую видели наши рейнджеры в лесу во время стычки с хуманималами?

– Так там были ваши люди? Да. Она в той машине.

– А где машина?

– Завалена снегом. Она в расщелину провалилась. Неглубоко. Я могу найти это место.

– Так. – Тиббетс потер подбородок. – Предположим, что мы в долине. Предположим, ближе чем на десять миль к установке не подойти. Мощности заряда может не хватить. И с большой вероятностью может не хватить.

– Что ты задумал, Джон? – спросил Морган. – Ты уже знаешь, как убедить людей позволить русским взрывать бомбу? Ты знаешь, как договориться со стражами и попасть в долину с этой бомбой?

– Видишь ли, дорогой Морган, гораздо меньше людей будет противиться тому, чтобы бомбу взорвал американец. И эффективность взрыва возрастет значительно, если взорвать ее на высоте нескольких сот футов. И тогда предварительная и основная ударная волны сметут антенное поле излучателя.

– Джон, что ты задумал? – Рэймен вопросительно уставился на Тиббетса.

– А ты разве забыл? У меня ведь тоже есть козырь в рукаве.

– Что?

– Не зря я, выходит, в свое время починил и сберег этот «Пайпер Чероки». – И Тиббетс впервые улыбнулся. Только улыбка эта была какая-то пугающая.

– Да, но его скорость, Джон. Очень мало шансов успеть убраться…

– Да их почти нет. Я и не буду пытаться.

– Джон! – Рэймен нахмурился.

– Нет, дорогой Морган. Это достойный конец для последнего «Великого инквизитора». И так я хоть как-то смогу искупить свою вину перед всем человечеством. Это судьба, дорогой Морган. Я столько термоядерного огня обрушил на других, что будет справедливо и мне погибнуть в этом огне…

– Джентльмены. – Варяг развел руками. – Я что-то не понял. Что такое этот ваш «Пайпер Чероки»?

– Это самолет, – ответил Тиббетс.