Текст книги "Ад уже здесь"

Автор книги: Сурен Цормудян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

– Я слышал твои мысли, ублюдок, – произнес ухмыляющийся Васнецов. – Большой тебе привет от моего дяди Володи.

– Погоди, – вздохнул Титос. – Нажать на курок ты всегда успеешь. Выслушай сначала.

– На меня твои штучки не действуют.

– Я знаю. Я и не пытаюсь. Просто хочу спросить тебя, за что ты борешься… Мир спасти? Ну ладно… допустим… а что дальше? Ты спасешь мир и бросишь его на произвол судьбы и поругание черни? Как всегда? Ты не задумывался над тем, что имеешь уникальную возможность взять ответственность за весь этот мир на себя? Подумай… Мы с тобой существа новой формации. Рывок в эволюции! В наших головах великое чудо природы – человеческий мозг. Мозг со всеми его скрытыми резервами. Те, другие, они лишь мясо. И мозг их работает на десять процентов от задуманного природой. Но природа ничего не делает зря! Она предвидела, что придут лихие времена и мир должны унаследовать сверхлюди с неограниченными возможностями разума! Сверхлюди! Ты! Я! Потенциал нашего мозга работает в полную силу! Те, глупые, алчные, погрязшие в страстях и невежестве, мир не удержали. И что они заслужили? Спасение? Пусть так. Но спасем их мы. Сверхлюди! И будем повелевать миром! Мы будем наставлять неразумных! Учить их! Владычествовать над ними! Мы это заслужили! Это ведь началась наша эпоха! Мы с тобой можем править миром!

– Значит, глупые, алчные и погрязшие в страстях? А ты? Предатель! Террорист! Кого ты обвиняешь?

– Я… я не знал, что это за бомбы, пойми. Меня обманули. Вот такие вот сволочи обманули.

– Да какая разница? Ты знал, что это бомбы. Пусть ты думал, что это простые бомбы. Но бомбы. Ты минировал метро, в котором постоянно проносились составы, полные людей. Твоих соотечественников. Ты предал свою страну.

– Послушай… послушай, как тебя зовут…

Мутант вызывающе ухмыльнулся.

– Блаженный Николай Николаевич Васнецов.

– Блин… – Титос поморщился от боли в ранах. – А как-нибудь попроще и покороче?

Васнецов помрачнел и задумался. Затем сказал:

– Людоед.

– Слушай… Людоед… Страну, говоришь, предал? А что мне эта страна? А? Ты молодой, не помнишь ни черта. Вот отец мой. Служить начинал еще в Западной группе… в Германии… была такая страна… а потом его со всей этой армией собственные правители заставили бежать оттуда… вывод войск это называлось… ни квартиры, ни денег, ничего… в казарме жил. С солдатней. И семья его. В грязной, вонючей казарме. Эта страна сказала солдатне, что их в армии унижают. Что у них, оказывается, есть права какие-то. И они стали посылать офицеров на хрен. Бардак… А страна требовала от офицеров, чтоб они солдатню в узде держали. Чтоб какая-то дисциплина была… ну не издевательство это? А потом этих бездомных и бесправных нищих вояк с их тупым долгом перед паршивой родиной кинула на войну. Вот ночью он вагоны с водкой разгружал, чтоб хоть как-то семью прокормить… Чтоб сыну в школу новые учебники купить, потому что в старых все, оказывается, неправильно… С ночи, значит, разгружал вагоны, а утром на войну. На технике, у которой поразворовывали рации и оптику… С ни хрена не умеющими, не желающими делать солдатами… Без медикаментов. С черствым хлебом и замасленными банками тушенки. С устаревшими автоматами. Эта родина отправила их умирать, воюя с теми, кому она исправно втихаря продавала оружие, боеприпасы и позиции собственных войск. И все так в этой стране. Потому что народ такой. Стадо баранов. Кого я предал? Если до того предали всех нас?

– Ты попутал, Титос. Ты попутал режим и родину. Попутал злобу и совесть. Честь и мерзость. Попутал шлюху с подворотни с родной матерью. И вот такие предавали и продавали позиции. Такие продавали рации и оптику. Такие кидали народ и делали из него быдло и стадо баранов. Такие, как ты, у которых нет ничего, кроме собственной шкуры. Но хочется больше. Хочется все. Так вот, такие скоты вроде тебя и виноваты во всем. Потому что ты титорас.

– Глупец… какой же ты глупец… ты еще просто очень молод. Максимализм юношеский… ты не прав кругом… Послушай…

– Наслушался уже, – отрезал Николай. – И вообще, веришь, нет, мне насрать на все твои доводы. Из-за тебя погиб мой друг. Вот и все…

И Васнецов занес топор.

* * *

– Короче, получится порядка четырехсот пленных. Что с такой оравой делать, ума не приложу. – Комиссар перелистнул страницу блокнота.

– Не вздумай. – Старшина нахмурился. – Я тебя предупреждаю.

Рука у него была перебинтованная. Во время боя Старшина получил легкое ранение.

– Да я и не думал ничего такого… Слушай, вот на кой черт ты полез на передовую?

– Потому что я Старшина, а не профессор социологии, – резко ответил лидер Новой Республики. – С пленными надо работать тщательно и обстоятельно. Заблудших много. Да и правила обращения с пленными никто не отменял.

– Но если бы это были солдаты иностранной армии. А это ведь предатели.

– Я тебе еще раз повторяю! – Старшина повысил голос. – Что там с вертолетом? Кто-то бежать пытался?

– Да. Пассажирский Ми-восемь. Его сбили, и он в реку упал.

– Титос был там?

– Не знаю. Вертолет затонул, а сейчас река опять льдом покрывается. Мороз сильный. Течение чуть ослабло, и сразу прихватило.

В кабинет ввалились Яхонтов и Сквернослов. Они устало опустились на стулья.

– Ну что? – Старшина взглянул на них. – Догнали его?

– Догонишь тут, – вздохнул Варяг. – Сейчас сам все расскажет.

И в кабинет вошел Васнецов. Он был перепачкан чужой кровью и тащил окровавленный вещмешок.

– Когда мы шли к вам… – проговорил он, обращаясь к Старшине, и сделал паузу. Было больно думать о том, что когда они шли сюда, то их было четверо. Илья был с ними. – Так вот… На пограничном столбе табличка была. «Не приходи с пустыми руками. Принеси голову Гау». – Он швырнул мешок к столу. – Вот. Получите и распишитесь.

Комиссар недобро посмотрел на Николая и, осторожно приблизившись к мешку, раскрыл его.

– Твою мать! – отпрянул он. – Что это?!

– Его голова, – спокойно ответил Васнецов.

– Старый мерзавец совсем голову потерял, значит, – вздохнул Старшина, презрительно глядя на мешок.

– Почему прекратили поиски Ильи? – резко спросил Николай, подойдя к столу.

– Потому что они потеряли смысл. Стемнело уже. Река снова замерзла. И вода ушла километров на сто. В некоторых местах большие разливы получились, где пойма. Как его искать? – развел руками комиссар.

– А вдруг…

– Да поймите, молодой человек, – вздохнул Старшина. – Вода ледяная.

– Но Варяг сказал, что это был плавающий танк, – подал голос Сквернослов. – Правильно я говорю?

– Совершенно верно, – кивнул Варяг.

– Так вы сами видели, как его льдиной огромной ударило, – ответил комиссар.

– Ну и что? – сказал Яхонтов. – Вы хоть танк нашли?

– Нет. – Комиссар мотнул головой. – Говорят же вам, район поиска огромный. Это безнадежное дело. Ну, смиритесь… Мы потеряли в бою почти триста человек. А тут из-за одного такие поиски.

Николай нервно расстегнул ворот бушлата и сорвал с себя шарф. Ему словно вдруг стало не хватать воздуха.

– Он один, – прохрипел Васнецов. – Он один стоит десять, сто, тысячу… Он один стоит все те жизни, что остались на этой земле. Все те жизни, что он хотел спасти… Он один… Ищите его…

Старшина протянул комиссару свою трубку.

– Андреич, набей табачку, мне неудобно одной рукой. – Затем он поднялся и подошел к Николаю. Положил здоровую руку ему на плечо. – Мы скорбим вместе с вами. Но люди устали очень. И замерзли. Нет смысла дальше продолжать. Река замерзла. Он может быть подо льдом. Район поиска очень большой. Он погиб как герой. И он станет героем Новой Республики.

– Мы даже похоронить его не можем…

– Его могилой стала река.

– Река… Лена… проклятый чернушный слепой старик… И правильно говорил Ветер. Лучший герой – мертвый герой… – Васнецов прикрыл лицо ладонью и тихо заплакал.

* * *

Была уже глубокая ночь. Мимо проносились наплывы свежего льда, сковавшие Лену в цепкие объятия. Николай понимал, что скоро кончится топливо, а он уже далеко от цитадели Старшины, однако душа рвалась искать друга, но вокруг были тишина и пустота. Как он ни пытался мобилизовать свои приобретенные способности, ничего не выходило. Он сейчас был не морлок. Не псионик. Простой осиротевший человек, который не хотел признавать потерю друга. Он остановил снегоход. Изо льда на полкорпуса торчал опрокинутый на бок танк. Нет… Это Т-72. Это не то, что нужно. Николай заглушил снегоход и подошел к танку. Обошел вокруг. Во льду виднелись вмерзшие трупы легионеров, собак, что тянули упряжки. Даже оленей. Вон еще что-то на полкорпуса торчит… БМП…

Васнецов аккуратно извлек из кармана пачку папирос, которые взял в вещах Людоеда. Прикурил. Сделал затяжку и залился кашлем. Какая гадость…

– Зачем ты куришь? – спросила Рана. – Это же вредно.

– Вредно. – Николай горько усмехнулся. – Илья ведь не от сигарет погиб.

– Ну, все равно… – Она пожала плечами.

– Почему он, Рана? Почему не я? Он ведь лучше бы справился с миссией.

– Не я ведь решаю. Но я ставлю на тебя. Ты сможешь… А он сделал мне больно…

– Сделал тебе больно? А я тебя вообще убил. И что?

– Ты убил одну несчастную девушку… Теперь-то ты убил много больше людей… Но он… он сделал больно всей земле. Он запустил ракеты по собственной планете, на которой жил. Зачем так?

– А какой был выбор? Может, если бы он этого не сделал, то еще больше ракет было бы запущено… – Васнецов подошел к ней совсем близко. – Рана, я хочу обнять тебя.

Девушка улыбнулась.

– Ты не можешь, Коля. Я ведь мертва. Меня нет здесь, и это не сон. Ты не можешь.

– Но я хочу, – упрямо повторил Васнецов.

– Только после того, как ты сделаешь то, что должен. После этого ты сможешь, когда освободишь меня.

– А я смогу освободить тебя?

– Конечно, золотой. Потерпи. Уже скоро…

– Хорошо. Я сделаю то, что должен. Но только ради того, чтобы обнять тебя. По-настоящему, а не во сне. – И он повернулся и пошел к снегоходу.

* * *

Варяг и Славик уже ждали его возле большого здания, где находились луноход и их новые апартаменты. Николай знал, в комнате четыре кровати. Но одна будет пуста. Васнецов поморщился от запаха алкоголя, исходившего от его товарищей.

– Вы что, пили? – строгим голосом спросил он.

– Помянули Илью, – всхлипнул Сквернослов. – Мы-то с ним не ладили особо. Но такой золотой мужик был… Больно, Колян…

– И мне больно. Но я не пьян.

– Ладно, будет тебе, – вздохнул Яхонтов. – Пойдем спать. Старшина сказал, что они заправят самолет к утру. Завтра вылетать.

Они зашли внутрь, а Николай остался. Он почувствовал на своей спине чей-то пристальный взгляд. Повернувшись, Васнецов понял, что не ошибся. Это была Лена. Она подошла к нему. Странно. У нее совсем не заплаканные глаза. И лицо спокойное. Только бледное. Без румянца. Вот у него, Николая, наверняка заплаканное лицо. У Варяга и Славика тоже заплаканные лица. А у нее нет. Она не горевала по Илье?

– Ты мне и ему говорил, чтобы мы держались друг от друга подальше, – спокойно сказала Лена. – А теперь он мертв.

Сказав это, она влепила ему пощечину и ушла.

Николай сел в сугроб и стал растирать разгоревшуюся от удара щеку.

– Странные вы существа, бабы, – пробормотал он. Затем повернул голову и крикнул: – Если любишь его, то иди и найди! Нет трупа, значит, есть надежда! А вы все его похоронили! И ты сказала, что он мертв! И эти двое уже помянули… пропили! А я не верю! Не верю! Может, он где-то живой! Далеко! Один! Замерзший! Не верю я!!! Найди его, если любишь!!! А нам лететь надо! Нам этот чертов мир для вас спасать надо!!!

Он зачерпнул ладонями снег и, прижав к лицу, снова зарыдал.

– Это же, мать его, плавающий танк, с-с-сука!

* * *

Он уже бывал в этом городе. Однажды. Хотя какой, к черту, город. Чадящие едким дымом руины. Плач среди обломков, словно плакали сами камни. Чьи-то окрики и стоны боли. Снующие в дыму тени потерянных и оглушенных шоком людей. Чистилище. Город после ядерного удара. Он неторопливым шагом прошел, наверное, целый квартал. Обломки хрустели под ногами. Хлюпала грязь. Перемешанная вода из разбитых трубопроводов, сточные воды канализационных труб, кровь и бетонная пыль. Асфальт еще не остыл после вспышки. Он испарял своим теплом влагу из всей этой жижи.

– Андрей! Макаров Андрей! – позвал Николай.

Человек, сидящий на обломке стены дома, обернулся.

– А, Колька, рад тебя видеть, – устало улыбнулся он. – Ну, в смысле, не очень рад. Ты, значит, погиб?

– Да нет пока. Еще жив.

– Это хорошо. Рад за тебя. – Космонавт вздохнул.

– Ну, как ты тут?

– Да как обычно. Ничего нового.

– Нашел дочку свою?

– Нет. – Андрей мотнул головой. – Так и не нашел. И Юру так и не встретил.

– А жена?

– Не узнает меня. Смотрит в пустоту. Больно ее видеть.

– Сочувствую, – вздохнул Васнецов. – Послушай… Ты… Ты Илью тут не встречал?

– Илью? Креста? Как! И он?!

– Ну… я даже не знаю… или просто поверить не могу…

– Блин, жалко-то как. Нет. Я его тут не встречал.

– Правда? – Николай даже отчего-то обрадовался.

– Так ведь это ровным счетом ничего не значит. Эх, Коля… Так вас трое теперь…

– Да. – Васнецов кивнул, огорченный последними словами Андрея.

– Ну да ничего. Варяг – мужик тертый. Да и вы со Славиком тоже молодчики. Управитесь. Вы ведь еще не передумали?

– Нет, конечно.

– Вот и славно. Не зря же мы все жизни свои положили. Как там трактор наш? Бегает еще?

– Бегает, – улыбнулся Васнецов.

– Вот и хорошо. – Андрей задрал голову. – А тут совсем нет неба… Скверно-то как…

Николай посмотрел на небо. Его действительно не было. Были серые, белые и черные разводы дыма и пара. И пепла… Даже затянутое тучами небо его реального мира казалось приветливее по сравнению с этим. Он опустил голову и хотел что-то сказать, но вдруг увидел в дымящихся руинах одного из зданий ползущего на четвереньках старика. Это же тот самый слепой смотритель «генератора чудес»! Сейчас он ответит!..

Васнецов вскочил и бросился к нему.

– Пока, Коля! Удачи тебе! Заходи в гости! Только не торопись сюда! – крикнул вдогонку Макаров.

– Ладно! – отмахнулся Николай.

Черт, где он! Куда запропастился этот старик?! Он же только что тут был!

Васнецов принялся метаться среди развалин. В дыму пожарищ. Расталкивал бродящих, потерянных мертвецов, и это происходило бесконечно долго. Он бы, наверное, так и бегал в поисках того старика, но вдруг понял, что находится уже за пределами города. На пустынной дороге, идущей к близкому горизонту, на котором рос густой темный лес. Справа и слева от дороги непролазные топи, а на пути, метрах в ста от него, стояли два рейдера. Может, это амбал и оборотень? Дядя и отец? Неужели и они мертвы?

Николай обернулся. Город почему-то был далеко, хотя он только что вышел из него, сметенного безудержной силой ядерного взрыва и укутанного дымом и болью людей. Васнецов направился к двум стражам, охраняющим дорогу.

– Кто вы? – спросил он.

– Стражники чистилища, – одновременно ответили они громовым басом своих фильтров.

– Вы старика тут слепого, ползающего не видели?

– А знаешь, сколько тут ползающих и слепых? – с какой-то иронией спросил тот, что слева.

– Если ты хочешь пройти по этой дороге и выйти из чистилища, то должен ответить на два вопроса, – прогремел тот, что справа.

– Первый вопрос, – медленно произнес левый. – Нашел ли ты радость в жизни?

Николай опешил. Что за вопрос? Хотя… Мудрый, конечно, вопрос, если он адресован тому, кто закончил свой жизненный путь и должен отчитаться за него пред высшими силами. А какая радость была у него в жизни? Только боль, одиночество, отчаяние и непонимание того, зачем он живет. Сплошное нытье и апатия. Какая тут радость…

– Нет, – развел он руками.

– Уходи! – рявкнул правый.

– А второй вопрос какой?

– Ты не смог ответить на первый! Зачем тебе второй!

– Но я ответил!

– Это не ответ, а констатация! Уходи обратно в город!

– Ну скажите, что за второй вопрос! – негодовал Николай. – Вам что, трудно?

– Хорошо, – смягчился левый. – Была ли твоя жизнь для кого-то радостью?

Шикарный вопрос, нечего сказать. Васнецов задумался. Для кого его жизнь стала радостью? Кому он принес радость? Он убил Рану, он не спас ту девушку в метро, он не смог уговорить несчастную девочку-проститутку избежать смерти, он доставил неприятности Лере из Вавилона и зверски убил многих вандалов. Он не уберег Юру Алексеева. Он обидел Ветра, говоря о его сыне, инвалиде. А рабыня Рита живет благодаря ему, и мучают ее все время воспоминания о жутком плене… Они принесли надежду выжившим в Екатеринбурге?.. Но то заслуга Ильи Людоеда. А его друзья… Он принес им радость? Они постоянно получали головную боль от его выходок… Лена его ненавидит из-за того, что он встал между ней и Ильей… Капрал Вейнард погиб, спасая его… Нет. На этот вопрос он тоже не даст утвердительного ответа.

– Я, пожалуй, действительно пойду, – вздохнул Николай.

– Погоди! – рявкнул правый. – Так ты еще живой! Эй! Живым тут не место!

– Ах, какая жалость, – ухмыльнулся Николай. Затем снова стал серьезным и спросил: – А хоть кто-нибудь смог ответить на эти два вопроса как надо?

– Нет! Никто! Убирайся!

– Постойте! – раздался крик. По дороге со стороны леса шла Рана.

Стражники расступились, пропуская ее к Николаю.

Она улыбалась.

– Здравствуй, Коля, – сказала она, подойдя к нему.

– Привет, – улыбнулся и он.

– А ты спишь, значит, и обнять меня можешь. – Она продолжала улыбаться.

– Во сне неинтересно. Я подожду, когда смогу сделать это по-настоящему, – мотнул он головой.

Похоже, Рана огорчилась.

– Ладно, – вздохнула она. – Тогда посмотри туда. – И она вытянула изуродованную руку ему за спину.

Николай обернулся.

Сожженного города не было. Местность вообще была другая. Долина, окруженная горной грядой. В центре долины было что-то рукотворное. Трудно было разглядеть с такого расстояния. Вверх от этого уходил красный столб энергии, по которому мерцанием расходились яркие волны к облакам. А там, наверху, часть энергии растворялись в тучах, окрашивая их в кровавый свет, а другая часть спускалась к земле, расходясь бесконечным количеством лучей. Получался огромный купол прозрачной энергии, в котором иногда плясали разовые молнии. Купол очерчивал ровный круг, в центре которого находился тот странный комплекс, и вся земля под куполом была черна и выжжена. Изъедена эрозией и выпарена, иссушена. Купол гудел электрическим эхом, и дико пахло озоном…

– ХАРП! – громко выдохнул Николай, поняв, что видит перед собой.

– Да. Это он, – мрачно произнесла Рана, кивнув.

Николай неторопливо, с каким-то благоговейным чувством подошел к этой мерцающей прозрачной энергетической пленке, гигантской полусферой накрывающей комплекс и приличную область изуродованной земли вокруг него.

– Если бы это был не сон, то мы уже у цели!

Он протянул руку к энергетическому полю и почувствовал покалывания в кончиках пальцев. Покалывания становились все сильнее и превратились в режущую боль. Тогда он отдернул руку. Внутри купола вдруг заплясали красные молнии, которые стали безжалостно хлестать изъеденную эрозией землю, выбрасывая куски грунта. Брызги сухой земли от ударов стали превращаться в каких-то жутких взъерошенных существ, по сравнению с которыми чудовищные пси-волки были лишь милашками, сродни плюшевому медведю.

– Что это за твари?

– Псы-стражи!

Огромная стая столпилась у энергетического поля, свирепо глядя на него пылающими огнем глазами, и принялась яростно рычать:

– Ха-а-ар-р-рп!!! ХА-А-АР-Р-РП!!!

Позади стаи вдруг появились тени. Что-то бесформенное и колышущееся, как горячий воздух. Огромные человеческие тени, неестественно размахивающие руками…

– Души погибших! – простонала Рана. – ХАРП не отпускает их! Он делает из них армию тьмы!

Николай взглянул на девушку. Та упала на колени и, зажав руки между ног, вдруг стала вопить и вздрагивать:

– Мама! МА-А-МА-А!!!

– Мама! – кричала маленькая девочка, прыгающая на скакалке и проваливающаяся в снег.

– Ты нашел радость в жизни, Кеволеч?! – заорал стражник-рейдер, склонившись над ним.

Все вокруг завертелось, и было трудно разобрать что-то. Люди. Лица. Все что-то говорили, кричали, плакали. Старик хватал за ногу и бормотал про карму. И тут вся земля задрожала и все загрохотало. Он снова обернулся к ХАРПу. На месте изуродованной почвы под куполом разверзлась огромная пасть с мириадами клыков, бесконечными рядами уходящих в бездну.

Пасть издала страшный рык:

– ХА-А-АР-Р-РП!!!

И вся почва, завибрировав, поползла в зубастую бездну. Васнецов подхватил кричащую Рану и бросился прочь. Но землю стало все быстрее затягивать в глотку чудовища.

Николай стал бежать быстрее, бережно держа кричащую Рану на руках.

А навстречу неслись псы-стражи.

– Будьте вы прокляты, – выдохнул он и, бережно опустив девушку на вибрирующую землю, обнял ее, накрывая собой, и стал пристально смотреть на приближающуюся стаю чудовищ, сотворенных из обломков щебня, пыли, гранита и вулканического шлака.

– Не бойся… Главное – не бояться… Все это чепуха… Все это игры разума… Не бойся… – приговаривал он, гладя ее по голове.

Самый крупный пес-страж, несущийся впереди стаи, вдруг рассыпался в прах, наткнувшись на какое-то препятствие. Препятствием оказалась человеческая рука, сжимающая катану. Рука буквально вынырнула из снега, пронзив мечом чудовище. Теперь вынырнул и сам Людоед. Псы-стражи бросились на него, но он стал так орудовать мечом, что казалось, будь тут миллион псов, они все будут обречены.

– Илья!!! – закричал Николай.

– Блаженный! Дальше без меня! Не ждите и не ищите! Времени мало! Без меня дальше! Вы справитесь! – орал он, разметая наседающую стаю…

* * *

– Фффу-у-уххх! – выдохнул он, вскочив с койки и усевшись на ее краю. Николай какое-то время еще держался за бешено бьющееся сердце. – Ну и сон… – прошептал он.

Может, и гибель Людоеда лишь приснилась? Он нащупал на стене выключатель и включил свет. На своих койках мирно спали Варяг и Сквернослов.

Одна койка была аккуратно заправлена, и на ней лежал трогательно крохотный букет подснежников. Они тут и цветы выращивают? Это ведь Лена принесла. Больше некому. Он подошел к кровати и, бережно взяв букет, поднес его к лицу. Вдохнул слабый аромат и положил на место. Как хотелось думать, что Илья просто где-то бродит, как всегда было, когда они останавливались на постой. Но нет… Все теперь иначе.

Васнецов постоял задумчиво у пустующей койки и, подойдя к тумбочке возле кровати Варяга, посмотрел на его часы. Половина пятого утра. Он выключил свет и вышел из комнаты. Пройдя по коридору, Николай миновал пост охраны. Два пожилых гвардейца играли в шахматы и не препятствовали ему выйти. Он оказался в просторном гараже, где стоял их луноход. Еще группа охранников. Двое дремали. Один чистил оружие. Еще один читал книгу. Возле них, на стене, появился новый плакат. Оставалось только удивляться, когда они успели. На плакате был изображен Илья Крест. В черной шинели и каске: «Я Людоед, посоли себя сам». Одной рукой он целился из автомата, а другой сжимал катану.

И надпись: «Пронеси свой крест ради жизни на земле. Живым бойцам почет и честь. А мертвым слава вечная!»

– Мертвым уже ничего не надо, – вздохнул Николай и направился к двери, ведущей на улицу.

– Парень, тулуп накинь и далеко не отходи. Там за пятьдесят мороза, – произнес, протягивая тулуп, читающий книгу гвардеец.

– Спасибо.

Васнецов вышел на улицу и сел в сугроб. Мороз действительно был сильный, но отсутствие ветра и влажности делало его терпимым, хоть и ненадолго.

Николай снова достал папиросы Ильи и закурил. Прокашлялся.

– ХАРП, ХАРП, – бормотал он. – Хрен ты меня напугаешь, тварь. Я тебя уделаю. Бесись там себе. Недолго тебе осталось.

Словно в ответ на эти слова стал доноситься гул буквально отовсюду. Он становился все сильнее, и задрожала земля. Затрещали стены позади. Эхо трескающегося льда донеслось со стороны реки.

Из гаража выскочили охранники.

– Что за чертовщина! – крикнул один из них.

– Землетрясение, – абсолютно спокойным голосом произнес Николай и поднялся на ноги. Его лицо исказилось от кривой ухмылки. – Бесишься, ХАРП. Злишься. Значит, боишься. А если боишься, значит, ты уязвим…

На улице появился Варяг. Подземные толчки стали утихать.

– Связь с охраной самолета есть?! – крикнул Яхонтов гвардейцам.

– Да…

– Что там?!

– Сейчас. – Охранник забежал внутрь. – Таймыр! Я звезда! Ответь! Таймыр! Я звезда! Ответь!.. Да, у нас тоже тряхнуло! Что у вас?! Как ледовый покров?! Понял тебя, прием…

– Ну что там?!

– Да все нормально вроде. Лед немного похрустел, и все. Трещин и провалов у самолета не видно. Самолет на месте. Его еще вечером техническая группа осмотрела, насколько могла. И топливом залит.

– Хорошо, спасибо. – Яхонтов вытер ладонью лоб. – Коля, давай собираться. Тянуть нет смысла. И нельзя.

– Согласен, – кивнул Николай.

Войдя обратно в гараж, Васнецов увидел, что Славик уже копошится возле лунохода.

– Колян, – позвал он негромко.

– Чего? – Николай подошел к нему.

– Слушай, помнишь Аркаим? Как эти головастики зубастые Илью утащили. Помнишь? Ты еще кинулся дверь открывать и спас его.

– Ну, – вздохнул Васнецов.

– Ты же что-то почувствовал тогда? Ну, он типа позвал тебя как-то. По-морлочьи? А?

– Да я не знаю, Славик. Просто я понимал, что он за дверью и надо ее открыть. Хоть попытаться его спасти.

– А сейчас… Ты не чувствуешь? Ну, все эти морлочьи штучки, типа как зов в Катином городе или эта фигня с Титосом?

– Славик, ты думаешь, я могу контролировать эти способности? Как включить или выключить фонарик? Оно само как-то… Какая-то сила сама решает… Понимаешь… И я не чувствую сейчас ничего. Боль утраты и сопротивление разума… Не хочу верить в его гибель, и все… Но теперь сделаю все, что он не успел, на нашем пути…