355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сурен Цормудян » Ад уже здесь » Текст книги (страница 15)
Ад уже здесь
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 22:48

Текст книги "Ад уже здесь"


Автор книги: Сурен Цормудян



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

– Потом узнаешь, – нервно отмахнулся искатель. – Так, Славик! Славик!

– Чего? – сонно отозвался сидящий в углу на мешке Сквернослов. Похоже, действие рейдерских препаратов еще не отпускало.

– Ты как?

– Как собака побитая.

– Иди в кабину. Оттуда спустишься в кабину штурмана. Там я матрас постелил. Отлеживайся. Но потом мне помощь твоя нужна будет. Все, иди!

– Ладно…

– Коля! Коля! Васнецов, черт тебя дери!

– Что такое!

– Иди помоги ему! И жди меня там, в кабине!

– Хорошо, – проворчал Николай и двинулся вслед за Славиком. Догнав его, он замедлил шаг, чтоб идти в такт хромающему Вячеславу.

– Слушай, Колян, спасибо, что вытащили нас. Я так и не поблагодарил, – произнес Сквернослов.

– Да не за что.

– Как вам это удалось? Просто чудеса какие-то.

– Пути господни неисповедимы, – хмыкнул Николай. – А мои пути и мне иной раз неведомы…

Добравшись до кабины пилотов, Николай помог брату спуститься в штурманскую и стал с интересом разглядывать пугающую количеством табло, шкал и переключателей панель.

– Тут удобнее, чем в луноходе, – послышался снизу голос.

– Да, – кивнул Николай. – Отдыхай давай.

– Да сколько ж можно отдыхать, – прокряхтел Сквернослов. – Тем более я никогда не летал. И не думал, что доведется теперь. Не хочу самый смак пропустить. Ты только подумай, Колян. Эта хреновина должна подняться в воздух! Да эта птичка больше всего нашего Надеждинска!

Спустя какое-то время в кабину вошли Варяг и Людоед.

– Ну, момент истины, – вздохнул Яхонтов, садясь в кресло пилота. Он повесил на шею большие наушники и отогнул микрофон ближе к лицу. – Техконтроль! Как меня слышно?

– Хорошо слышу, Варяг, – донеслось откуда-то из динамика в кабине. – Питание в норме?

– Вроде да, – ответил Яхонтов.

– Вроде?

– В норме. Нормально все. – Варяг нервно дернул головой. – Давай еще раз пройдемся.

– Ладно. Наблюдаю.

– Закрываю рампу. – Яхонтов проделал манипуляцию с приборами. Послышался гул, ощутилась легкая дрожь корпуса.

– Есть, – ответил техконтроль. – Рампа закрылась без замечаний. Без рывков. Плотно.

– Хорошо. – Яхонтов вытер пот со лба. – Смотри на крылья.

– Наблюдаю.

– Предкрылки. – Варяг стал проводить новые манипуляции с приборами и штурвалом.

– Работают нормально, – ответил динамик.

– Так, хорошо. – Напряжение Яхонтова росло. – Теперь… Предкрылки на четырнадцать градусов.

– Есть, подтверждаю.

– На двадцать пять градусов.

– Точно работает.

– Отлично. Теперь закрылки.

– Механизация в норме.

– На пятнадцать градусов.

– Есть.

– На тридцать.

– Есть.

– Сорок три градуса.

– Есть. Подтверждаю.

– Тормозные щитки?

– Работают. Механизация крыла и гидравлика в идеальном состоянии. Мы за ним следили все эти годы, не сомневайся.

– Да-да, – буркнул Варяг. – Теперь хвостовое оперение.

– Все в норме.

– Хорошо. Какая температура воздуха?

– Минус сорок шесть. Допустимая для взлета.

– Ветер?

– Боковой. Порывистый. Четыре в секунду. Допустимо.

– Хорошо. – Варяг сделал глубокий вдох. – Так, Николай, сядь в кресло второго пилота.

Васнецов удивленно уставился на Яхонтова.

– Ты чего? Я же не умею…

– А тут и уметь нечего! – Яхонтов повысил голос. – Это как на велосипеде. Видишь табло? Спрошу скорость, назовешь цифру. Понял?

– Да, – растерянно ответил Николай, садясь в кресло.

– И пристегнись! Илья! Тоже сядь, вон кресло сзади. И пристегнись!

– Ладно. – Крест улыбнулся.

– Так! Техконтроль!

– На связи.

– Убрать людей и технику. Произвожу запуск внешних двигателей!

– Уже все убрано. Ждем.

Яхонтов снова стал колдовать над приборами. Послышался гул. Затем он стал медленно превращаться в свист. Затем в визг. И вдруг шум заполнил все вокруг.

– Запела ласточка, – улыбнулся Варяг.

– Охренеть! Здорово-то как! – раздался возглас Сквернослова снизу.

– Славик, заткнись, ты мне мешаешь! Внимание! Произвожу запуск внутренних двигателей!

Сквозь какофонию уже работающих турбин послышался гул, затем свист, затем визг и грохот двигателей усилился.

– Все нормально, Варяг, – произнес техконтроль через некоторое время. – Никаких нарушений не наблюдаем.

– Спасибо.

– Эй! Варяг! А чего мы не летим?! – послышался крик Вячеслава.

– Заткнись, говорю! Мешаешь!

Яхонтов еще какое-то время наблюдал за приборами. Чем-то щелкал. Удовлетворенно хмыкнул. Затем снова сделал глубокий вдох и медленно отвел от себя стойку штурвала, при этом плавно отпуская тормоза.

– Внимание! Режим взлетный!

– Удачи, ребята! Храни вас Бог! – послышался голос из динамика.

Затем знакомый голос Дитриха:

– Парни! Вся надежда на вас! Ждем вас в гости на обратном пути! С Богом!

Николай увидел, что все за окном пришло в движение. Сначала медленно поплыли унылые заснеженные леса. Бревна, убранные с взлетки. Собранные БАТами сугробы. Стоявшие вдоль полосы изможденные работой пленные черновики. Охранявшие их рейдеры и их машины. Скорость росла, и уже невозможно было различить детали. Огромная крылатая машина разгонялась, надрывно ревя двигателями, тянущими массивную тушу вперед по взлетной полосе. Секунды растягивались в минуты, и казалось, что этот шум и бесконечный разбег будут вечными.

– Мы взлетим когда-нибудь или так поедем? – снова донеслось из штурманской кабины.

– Заткнись!!! – заорал напряженный до предела Варяг. – Коля! Хватит по сторонам смотреть! Скорость!

– А… Двести!

– Мало!

– Двести десять!

– Мало!

– Как – мало?! Полоса вон кончится скоро!

– Заткнись!!! Скорость!!!

Ил-76 мчался под завороженными взорами людей, для которых эта картина была самой фантастической за последние годы, когда о сгинувшей цивилизации напоминали лишь руины городов и оружие, исправно делающее свою работу по уничтожению живых еще людей. Но здесь они видели самолет. И не обломки рухнувшей в тот роковой день от воздействия ядерного взрыва стальной птицы. А живой, рвущийся в полет самолет. В полет, от которого зависела судьба всех, кто еще оставался среди живых.

– Скорость!!!

– Двести тридцать пять!

– Отрыв!!!

Самолет взмыл над последними двумя десятками метров взлетной полосы. Николай почувствовал, как его желудок резко устремился вниз, и вжался в кресло. Так и должно быть?

– Высота!!!

– А где высота?!

– Да вот высота, черт тебя дери!!!

– Двадцать! Двадцать два!

– Убираю шасси!!!

– Мужики! Тут деревья! – заорал Сквернослов.

– Что – деревья!!! – заорал Варяг.

– Я вижу, как под нами проносятся деревья! Красота-то какая!

– Черт! Ты идиот, Славик! Заткнись! Коля! Скорость!

– Триста!

– Высота!

– Девяносто!

– Мало!

– А чего мало?!

– Заткнись! Скорость!

– Триста тридцать!

– Высота!

– Сто двадцать пять!

– Убираю механизацию!

– Чего убираешь?! Куда?!

– Не мешай, черт тебя дери!

Раздался гул гидравлики. Позади тихо смеялся Людоед.

– Скорость!

– Четыреста десять!

– Высота!

– Сто шестьдесят пять!

– Перевожу внутренние двигатели в номинальный режим!

– Чего? Ты кому это говоришь?!

– Я сейчас кому-то врежу!!! Не мешай!

Варяг стал прислушиваться к работе двигателей и внимательно смотреть за приборами. Пот с него лился ручьями.

– Перевожу внешние двигатели в номинальный режим, – чуть спокойней сказал он и зажмурился. Затем открыл рот и истошно завопил: – А-а-а!!!

– Что! Что такое! – Васнецов едва не выскочил из кресла, но ему помешали ремни. – Что случилось!

Из штурманской кабины вопил Сквернослов:

– Что, все?! Все, да?! Абзац?! Шандец нам всем?!

– Нет, братцы, мать вашу за ногу! Нет, черт бы вас всех подрал! Мы летим! Мы, мать вашу, летим, голодранцы вы хреновы! Мы летим!!! ЛЕ-Е-Е-ТИМ!!!

И тут он восторга разразился такой матерщинной бранью, что даже Сквернослов был шокирован. Васнецов облегченно вздохнул и, обернувшись, взглянул на Людоеда. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла, и тихо смеялся. Поймав на себе взгляд Николая, он прикрыл глаза и стал медленно стягивать с головы берет, вытирая им огромные капли пота на лице.

Гул двигателей стал ровнее. Он больше не оглушал после перехода в номинальный режим. Из штурманской кабины показалась голова Вячеслава.

– Твою мать, Варяг, старый ты пердун! Это мы так взлетали?! Как же мы садиться будем?!

Яхонтов расслабился, откинувшись на спинку своего кресла, и усталым, но довольным голосом произнес:

– Заткнись, Славик. Не мешай.

Огромная птица рвалась к серым тучам, венчающим небо многие годы. И быть может, впервые за эти долгие годы в небо стремилась рукотворная птица людей.

* * *

Николай как завороженный смотрел на приближающийся свинцовый свод облаков. Самолет стремительно рвался ввысь. Варяг не хотел набирать большую высоту из-за того, что не было известно, насколько теперь разрежена атмосфера. Однако то, что облачный покров был достаточно низок, позволяло попытаться выбраться из этого вечного пасмурного полумрака в чистое небо, где можно было ориентироваться по солнцу. И вот высота полтора километра. Васнецов до сих пор толком и не осознал, что они в небе. Они летят. Летят на самолете. И происходит это не во сне. Не в фантазиях. А в их замерзшем мире. Через двадцать лет после того, как тысячи ядерных зарядов рвали землю, сносили города, испепеляли людей. Через двадцать лет после того, как ничего не осталось, кроме горсток выживших людей, самолет мчался ввысь. Словно гордая птица, рвущаяся из плена, из ледяной серой клетки, туда, где ее стихия и солнце. Все выше и выше.

Высота две тысячи метров. Казалось, скоро самолет врежется в неприступный серый клубящийся потолок и развалится от удара о твердь. Варяг выглядел совершенно спокойным. Нет, конечно, он был напряжен. Но по сравнению с тем, как он выглядел во время взлета, сейчас он был воплощением монументального спокойствия.

Две тысячи пятьсот метров. Скоро уже три километра будет. Облака все ближе. Дом и земля все дальше. Где-то внизу проносились замерзшие леса. Разрушенные города. Люди, доживающие свой век в мыслях о добыче еды и о том, что надо как-то согреться. Там, внизу, все скверно. А что за этим серым сводом?

Ил-76 влетел в облака. Вот они. Всего в метре. За герметичным корпусом. За толстым остеклением кабины. Те самые облака, которые все эти годы невозмутимо и презрительно взирали на них, выживших, со своей высоты, лишая солнечного света и тепла. Но теперь человек добрался до них и безжалостно таранит корпусом своей стальной птицы, рвущейся ввысь.

Николай испуганно заслонил лицо руками. Все в самолете зажмурились и отвернули лица. Облака кончились неожиданно, и самолет вынырнул из того мрачного мира в совершенно прозрачную ирреальность, прямо навстречу ослепительно яркому диску солнца, которое, словно обрадованное встрече с людьми после многолетней разлуки, казалось, бросилось само им навстречу, спеша заключить путников в яркие объятия своих лучей.

Васнецов не помнил ничего, что было бы настолько чистым, как эта бесконечная пустота разверзнувшейся бездны неба. Темно-синее в зените, все более светлое ближе к горизонту и розовато-желтое там, где чистое небо вступало в борьбу с неприступной цитаделью туч.

– Господи, красота-то какая, – вырвалось у Николая.

Варяг улыбнулся.

– Любуйтесь, друзья. Не скоро нам такое увидеть доведется. Нам ведь опять на грешную землю надо будет.

– Это не земля грешная, – подал голос поднявшийся из нижней кабины Вячеслав. – Это мы грешные.

Он уставился на горизонт, щурясь от непривычно яркого света.

Людоед развернул карту. Посмотрев на нее, он взглянул на часы и на солнце.

– Варяг, давай правее на сорок пять градусов, – сказал он наконец.

– Точно?

– Да. Точно. И держись этого курса. А то на Северный полюс улетим.

– Ты по часам сверялся?

– Да. И время местное. Я свои часы сверял с рейдерами. У них же в Аркаиме какие-то атомные или изотопные, или как их там, у которых погрешность в шесть секунд на миллион лет. Так что доверься мне. Меняй курс.

Самолет продолжал постепенно набирать высоту и при этом чуть кренился вправо, переходя на новый курс. Внизу медленно проплывал ковер непроницаемого облачного покрова. Отсюда он не казался таким мрачным, как снизу. С высоты пяти тысяч метров он выглядел как стелющаяся белоснежная пена. Белее, чем вечный снег там, внизу, в мрачном мире, из которого они вырвались на короткий срок. Ил-76 продолжал набирать высоту. Но все, что они видели вокруг, казалось, замерло, а самолет просто повис, гудя двигателями, на одном месте. Но так лишь казалось.

– Какая высота?! – Варяг вдруг напрягся.

– Семь семьсот, а что? – ответил Васнецов, вынужденный отвлечься от лицезрения всего этого великолепия. Он машинально назвал цифру с табло, даже не отдавая себе отчета в том, какая пропасть сейчас между ним и землей.

На панели что-то заморгало, и монотонный гул двигателей стал несколько иным.

– Что случилось? – спросил Людоед.

– Помпаж! Четвертый двигатель вырубился!

– А на трех нельзя? – спросил встревоженный Сквернослов.

– Нельзя на них нагрузку давать! Все захлебнутся! Воздуха тут мало им! Я снижаюсь!

Самолет снова стремительно рвался к облакам. Но на сей раз не для того, чтобы вырваться из сумеречного плена. А для того, чтобы нырнуть в него. Васнецов поморщился. Неужели опять эта серость? Так не хотелось возвращаться из этих радующих взор и душу чистоты и света в привычный опостылевший мир постъядерной зимы.

– Высота?

– Шесть пятьсот.

– Так. Пробую запустить.

Четвертый двигатель засвистел и присоединился к своим собратьям, снова составив с ними гудящий квартет.

Варяг облегченно вздохнул.

– Кажись, пронесло. Тут все работает как надо. Идем на этой высоте. – Он наконец снова улыбнулся. – Хорошо, что на этом самолете автоматика установлена. Я мог и не успеть сообразить. Автомат сам двигатель вырубил.

– А если бы не автомат? – спросил Николай.

– За несколько секунд температура газов в турбине возросла бы. Ну и сорвавшийся поток воздуха еще. Короче, двигатель мог разрушиться. Я бы просто мог не успеть среагировать. Странно вообще. На такой высоте и помпаж. – Яхонтов потер ладонью бороду. – Хотя чему удивляться после всего, что было. Атмосфера разрежена ближе к земле теперь. Тут главное – с перепугу не увеличивать тягу остальных двигателей, компенсируя потерю одного. Иначе помпаж накроет их всех. И привет. Если не взрыв двигателя, то в любом случае скорость постепенно упадет до критической. Скорость сваливания. И будем лететь, как рояль с двенадцатого этажа. Только дольше и трагичнее.

– Сплюнь, – нахмурился Вячеслав.

Николай слушал Варяга и все эти странные термины и чувствовал дискомфорт, оттого что не мог толком понять, о чем речь.

– Слушай, Варяг, расскажи про все это, – сказал он.

– Про что?

– Про то, как самолетом управлять. Про скорость сваливания и все остальное.

Яхонтов усмехнулся.

– Ишь ты. Ну ладно. Кому-то ведь свои знания передавать надо. Чай немолодой уже. Короче, слушай. На самом деле ничего сложного в этом нет, как может показаться на первый взгляд. Сложно все вот это барахло. – Взмахом руки он указал на бесчисленное количество приборов. – А вот взлететь и лететь – это как на велосипеде. Слушай, короче…

* * *

Николай слушал внимательно, то и дело поглядывая на элементы приборной панели, про которые упоминал Варяг. Но при этом он еще и умудрялся продолжать свое любование чистым небом.

– До захода солнца успеем? – спросил Людоед. – Не в темноте ведь садиться.

Варяг сверился с картой, часами и цифрой пройденного в полете расстояния.

– Должны успеть. Я увеличу тягу двигателей. Прибавлю скорости.

– А топлива хватит?

– Садиться будем на парах, – усмехнулся Яхонтов.

Солнце уже давно не светило в лицо. Оно было теперь где-то позади и снижалось к горизонту, отчего линия, разделяющая тучи и небо, окрашивалась в огненные багряные тона. Небесный зенит стал еще темнее, и наверху появились странные светящиеся точки. А чуть справа от курса самолета, на ладонь выше от горизонта, странный тусклый полумесяц.

– Это луна? – с замиранием сердца спросил Николай.

– Она самая. – Яхонтов кивнул.

– Ребята так на ней и не побывали. – Сквернослов вздохнул. – Бедные Андрей и Юра, земля им пухом.

– А это звезды? – Васнецов устремил взгляд на мерцающие точки в зените, которых становилось все больше.

– Звезды, – подтвердил Людоед. – Варя, мы так в ночь скоро влетим. Имей в виду.

– Я знаю. По моим прикидкам, будет вечер, когда садиться придется. Снег не даст быстро стемнеть. Да и посадочно-рулежные фары есть. Разгляжу, куда падать… Садиться, в смысле… – Яхонтов тихо хохотнул.

– Варяг! – воскликнул до этого момента спокойный Крест. – Посмотри! Посмотри слева! На восемь часов!

– Что там? – Искатель повернул голову в указанном направлении.

– Это же инверсионный след! Полосу видишь?!

– Где?

– Выше смотри! Это след от самолета! Разве нет?!

Варяг задумчиво уставился на белую полосу, горизонтально перечеркивающую треть неба. Полоса кончалась, если, конечно, она кончалась, уже за пределами видимости из кабины пилотов.

– Далеко и высоко, – пробормотал Яхонтов. – Как думаешь, сколько у нас было шансов после двадцатилетия деградации и разрухи взлететь и столкнуться со следами другого самолета? Один из миллиарда, не больше. Это не инверсионный след.

– И что это, по-твоему? – спросил Сквернослов.

Варяг пожал плечами.

– Наверное, перистое облако.

– Наверное? – ухмыльнулся Крест. – То есть ты не уверен?

– Ну, я видел давным-давно перистые облака. Еще когда на МиГе летал.

– И какие они?

– Они перистые. – Варяг снова пожал плечами.

– Это понятно. Похожа эта полоса на перистые облака?

– Вроде похожа. Я же говорю, давно видел. Сам посуди, Илья, откуда самолету взяться?

– А мы откуда взялись? – подал голос Николай.

– И то верно, – кивнул, соглашаясь, Вячеслав.

– Может, я схожу в кормовую кабину стрелка и посмотрю? – предложил Людоед.

– Поверь мне, Илья, с такого расстояния ты и в бинокль не различишь самолет, если он там есть, – ответил Варяг и включил радиопереговорное устройство. – Какие цифры на борту, кто помнит?

– Девятнадцать тысяч семьсот один, – сказал Крест. – А что?

– Ну, надо ведь как-то представиться, – ухмыльнулся Яхонтов и произнес в микрофон: – Внимание! Говорит грузовой борт девятнадцать тысяч семьсот один! Нахожусь на высоте шесть тысяч пятьсот метров! Всем, кто меня слышит, ответьте.

Он закончил говорить и включил громкую связь. В ответ слышалось монотонное, с редкими перепадами, шипение.

– Внимание! Говорит грузовой борт девятнадцать тысяч семьсот один! Нахожусь на высоте шесть тысяч пятьсот метров! Всем, кто меня слышит, ответьте! – повторил Варяг. – Меня кто-нибудь слышит?

Монотонное шипение продолжалось еще около минуты, как вдруг шум из динамика стал усиливаться. Поначалу показалось, что это Варяг делает громкость выше, но это было не так. Шум становился все громче, и сквозь шуршание пустого эфира стала слышна какая-то басовитая пульсация. Динамик зарычал какофонией низких и шипящих звуков, и сквозь этот звуковой хаос прослушивалось нечто ужасное, произносящее пронзительным и долгим утробным рыком:

– ХХХА-А-АРРРРП!!!

– Вы слышали?! – заорал Николай. – Вы это слышали?!

– Что именно? – Варяг нахмурился.

– ХАРП! Оно сказало: ХАРП! – продолжал кричать Васнецов, но динамик стих и снова наполнился монотонным шипением безмолвного эфира.

– Черт, а я надеялся, что мне показалось, – пробормотал Сквернослов, нервно стуча себя кулаком по подбородку.

– Так. Ну-ка всем успокоиться, – резко и громко произнес Людоед. – Такие глюки бывают в радиоэфире. Скорее всего, это солнечная буря. Скажи, Варяг?

– Ага. – Яхонтов кивнул. Но тон его был совсем неубедителен. Он выключил переговорное устройство. – Иногда мы видим или слышим то, что либо хотим увидеть или услышать, либо, наоборот, очень не хотим этого. Так что закрыли тему. Там перистое облако. А тут просто хрип магнитной бури. Мы единственные люди в небе. Скоро снижаемся.

* * *

Как это ни оказалось печально для Николая, да, наверное, и для всех на борту, но возвращаться в серый разрушенный мир из сияющих чистотой и безмятежностью небес, покрытых бриллиантами звезд, пришлось раньше, чем он мог предположить. Сверившись с Людоедом, который помогал ориентироваться и держать верный курс, Варяг направил самолет к бесконечному ковру облаков. Однако это отвлекло Николая от тревожных раздумий по поводу странного и страшного возгласа в радиоэфире. Ведь он был абсолютно уверен, что это был именно возглас, а не просто помехи, вызванные солнечной активностью или чем-то там еще. Но теперь его взор был устремлен на приближающуюся пелену облаков, и тяжесть мыслей о том, что надо возвращаться в сумрак, давила на сердце. Но возвращаться надо. Облака становились все ближе, и вот наконец вокруг замелькали первые, еще прозрачные хлопья. Самолет погружался в этот океан все глубже. Белизну вокруг еще пронизывали яркие золотые струны солнечных лучей. Но они становились все слабее и слабее.

И вот уже знакомая унылая серость. Пелена лишила самолет всякой видимости. Стало только заметно, как растет напряжение Варяга, а на его лбу снова выступает пот.

– Высота? – резким голосом спросил он у Васнецова.

– Две тысячи семьсот.

– А облака все не кончаются, – покачал головой Людоед.

– А если впереди гора? – с тревогой в голосе спросил Вячеслав. – Как мы узнаем? Ведь уже совсем низко, а облака не рассасываются. Как узнаем, что впереди гора?

– По характерному удару самолета об эту самую гору, – мрачно пошутил Варяг.

– Я серьезно, – поморщился Сквернослов.

– А я и не шучу. И все, не мешай.

– Начинается. – Славик вздохнул и полез обратно в кабину.

– Приготовься напрячь зрение! – крикнул ему Яхонтов. – Будешь нашей аэрофоторазведкой! И будь готов быстро выскочить из штурманской кабины! Если посадка будет неудачной, то там у тебя шансов не будет выжить!

– Спасибо, блин, утешил! – послышался снизу недовольный голос Сквернослова.

– Высота!

– Тысяча девятьсот!

– Твою мать! Да когда они кончатся!

– Тысяча пятьсот!

И разверзлась бездна. Самолет выскочил из облаков так неожиданно, что Николай даже вздрогнул.

Над представшей взору местностью уже сгущались вечерние сумерки. Даже после того рывка в несколько тысяч километров, что совершили они благодаря самолету, ничего нового в пейзаже, который им открылся, не было. Заснеженные леса. Завалы буреломов в тайге. Унылая серость.

– Блин, я думал, мы вылетим из облачности гораздо выше и видимость дальше будет, – проворчал Яхонтов. – Смотрите все по сторонам. Ищите реку. Топливо скоро закончится.

Ил-76 прекратил снижение, держась высоты в двенадцать сотен метров, прямо под давящим потолком туч. Варяг летел некоторое время прямо, все больше хмурясь из-за отсутствия подходящего места для приземления. Времени оставалось все меньше. Темнело. Кончалось топливо, которое на такой высоте расходовалось в большем количестве.

– Попробуй левее, – послышался голос Сквернослова снизу.

Самолет стал медленно, будто нехотя, поворачиваться. Вскоре стало отчетливо видно, что густой таежный лес резко обрывался и дальше белела относительно ровная пустошь.

– Кажется, река. Только она, зараза, петляет сильно, – пробормотал Яхонтов.

– Летим вдоль нее. Должны быть и относительно ровные места, – предложил Людоед.

– Надеюсь, – кивнул летчик.

Он сбавил скорость, насколько это было возможно. Неизвестная пока река действительно стала ровнее уже через несколько десятков километров. Ровнее и шире. Однако надо было пролететь над ней некоторое расстояние, дабы убедиться, что этой импровизированной полосы хватит. Замерзшая речная гладь была покрыта снегом, но в широких и прямых ее участках в центре реки должно было быть меньше снега из-за ветров, которые на открытом пространстве чувствовали себя особенно вольготно и не давали скопиться глубоким сугробам.

– Вроде неплохое место, – пробормотал Яхонтов, вглядываясь в широкую белую ленту.

– Вертолет!!! – заорал Славик из штурманской кабины.

– Где?!

Людоед и Николай бросились к остеклению кабины. Даже Варяг привстал, расстегнув ремень безопасности.

– Справа! На берегу!

Первое, что подумали люди, – это то, что они увидят летящую или стоящую в целости винтокрылую машину. Но это было не так. На скорости и с такого расстояния было трудно определить, что произошло с вертушкой, но было ясно, что она торчит, уткнувшись носом в сугроб. Вертолет, видимо, влетел в деревья, ломая хвостовую балку и винт, рубя при этом деревья, ставшие для него ловушкой. Трудно сказать, когда это было, но машина уткнулась носом в сугроб, а не покрылась этим сугробом сверху. Значит, катастрофа произошла уже после наступления зимы.

– Ми-двадцать четыре, кажется, – произнес Людоед, глядя в бинокль.

– Так он разбитый, – разочарованно буркнул Варяг. – Ладно. Шут с ним. Готовимся к посадке.

Самолет начал снижение. Высота всего двести метров.

– Следы! – снова закричал Сквернослов.

– Какие? – спросил Илья.

– Похоже, от саней! Да! Прямо на реке! Под нами прямо! Колея очень широкая! И полозья нехилые! Большие саночки, наверное!

– Ну и что? Подумаешь, повозка Деда Мороза с оленями! – усмехнулся Людоед.

– А вот хрен ты угадал, морлочья душа! Следов животных нет, понял? Только следы саней! Они без всяких оленей ехали! И человеческих следов нет, если ты думаешь, что люди толкали! Снег ровный! Только колея!

– Так может, это не сани, а вездеход? – предположил Николай.

– Да нет, блин! Гладкая неглубокая колея!

– И как они без тяги двигались? Тут ведь равнина, а не гора, с которой вандалы телегу с бомбой на Вавилон пускали!

– Аэросани, – произнес вмешавшийся в спор Яхонтов.

– Аэросани? – Людоед взглянул на пилота. – Так может, у тех, кто на них тут разъезжает, есть авиационное топливо?

– Не факт. – Варяг нервно мотнул головой. – Не факт, что оно нам подойдет. Да и двигатель туда просто автомобильный можно приделать.

Он вдруг снизился, отчего Сквернослов внизу испуганно завопил, и тут же потянул рули высоты на взлет, резко увеличивая тягу двигателей. Затем набрал высоту пятьсот метров и пошел на разворот.

– Ты чего делаешь? – спросил Илья.

– Снег разгоняю, – коротко ответил Варяг.

Самолет лениво сделал долгий круг, и Яхонтов повторил процедуру, затем обратился к Людоеду:

– Илья, пойди в грузовой отсек. Рацию возьми. Отцепи крепление корпуса БМП, когда скажу. Потом пристегнись, чтоб не вывалиться. Я открою рампу и задеру нос, чтоб корпус выпал.

– Зачем это? – удивился Васнецов.

– Посмотрим, насколько глубоко в сугроб он уйдет. Надо иметь хоть какое-то представление о том, куда садиться.

Людоед ушел. Яхонтов снова стал одним сплошным напряжением, вцепившись в штурвал.

– Высота!

– Двести!

– Много, черт, проскочили. Иду на следующий круг.

И новый заход. Самолет гудел и снова, будто нехотя, делал очередной круг.

– Илья! Готов?!

– Да! – ответила рация.

– Открываю рампу!

Гул в самолете стал намного сильнее. Корпус завибрировал. Варяг по очереди разминал затекшие руки и еще сильнее сжимал дрожащий штурвал.

– Рампа открылась без замечаний! – доложил Людоед.

– Отцепляй!

– Отцепляю!

– Коля, высота!

– Восемьдесят пять!

– Отлично!

Варяг резко задрал нос самолета, и двигатели завыли, казалось, на пределе своей мощности.

– Корпус пошел! – послышалось из рации. – Корпус вывалился!

– Кто вывалился?! – закричал снизу Сквернослов, который не был в курсе происходящего.

– Славик, заткнись!

Варяг снова набрал высоту и пошел на очередной круг.

– Когда это кончится? – вздохнул Николай, адресуя вопрос самому себе.

Пока самолет в очередной раз делал петлю над выбранным местом, Людоед вернулся и пробрался в кабину штурмана.

– Заходим на посадку! Выпускаю шасси! Включаю огни!

– Мужики! БМП! БМП на реке прямо перед нами появился! – закричал Сквернослов.

– Заткнись, Славик! Это наш БМП!

– Наш? – Сквернослов высунулся из кабины. – А как он внизу оказался?

– Уйди к черту! Илья! Что видишь?!

– Судя по тому, сколько эта железка весит и с какой высоты упала, плотность снега тут приемлемая. Можно садиться. Корпус упал плашмя и ушел на треть примерно, – ответил Людоед, глядя на темный корпус БМП, освещаемый носовыми огнями самолета.

– Отлично!

– А если бы снег был мягкий и корпус утонул? – Васнецов уставился на Яхонтова. – Мы что, в следующий раз луноход сбрасывать стали бы?

– Заткнись, Николай, черт тебя дери! Мы бы тебя сбросили! Высота и скорость!

– Шестьдесят высота, двести десять скорость!

Самолет давно проскочил сброшенный корпус боевой машины, и белая гладь замерзшей реки стремительно приближалась из вечернего сумрака. С той минуты, как они увидели разбитый вертолет, совсем стемнело.

– Мать твою!

Руки Варяга, сжимающие штурвал, совсем побелели. Все уже ожидали, что вот-вот произойдет касание или, на худой конец, удар, но самолет вновь стал набирать высоту.

– Варя, в чем дело?! – воскликнул Крест.

– Я не могу его посадить!

– Как это?!

– Я габаритов не чую! Высоты не чую!

Он щелкнул на панели тумблером, снова пряча шасси в корпус.

– Я же сказал высоту! – возразил Васнецов.

– Ее чувствовать надо! И центровка изменилась, когда железку сбросили!

Гудящий лайнер опять стал делать круг.

Людоед полез в штурманскую кабину. Затем высунулся оттуда и, строго глядя на Яхонтова, произнес:

– Соберись, Яхонтов! Центровку компенсируешь! Не так много этот корпус весил для такого самолета! Ну же! Ветра нет! Штиль полный! Посадишь без проблем! Ну!!!

– Какого хрена ты туда полез?! Вылезай! Тебя размажет, если мы ударимся!

– Я сказал, соберись! Заходи на полосу!

– Ты что задумал?!

– Полоса у меня перед носом будет! Я тебе подскажу!

– Оттуда переднюю стойку не видно! Вылезай, убьет тебя при ударе!

– Заходи на посадку!!! – Людоед заорал так, что заглушил рев всех четырех двигателей.

Самолет снова стал снижаться. Корпус завибрировал, и Варяг пытался унять его дрожание.

– Всем пристегнуться! Коля, держи свой штурвал!

– Как?!

– Нежно, черт тебя дери!!! Просто придерживай его и говори мне высоту!

– Триста! – Николай боязливо обхватил штурвал руками.

– Твою мать! Не сопротивляйся его ходу! Ты так мне мешаешь! Просто держи! – закричал Варяг. – Высота!

– Четыреста! Мы что, опять взлетаем?!

– Не мешай! – дернул головой пилот. – Скорость!

– Триста сорок! Какого черта ты делаешь?!

– Убью, Васнецов! – зарычал Варяг и стал щелкать приборами. – Предкрылки… двадцать пять… закрылки… тридцать пять… нет… тридцать…

После этого самолет снова пошел на разворот.

– Опять круг?! – сокрушенно воскликнул Сквернослов, который сидел позади Николая. – Может, мы обратно полетим?! Так хоть поживем еще!

– Пасть закрой!

Из штурманской снова показался Людоед.

– Варяг! Если ты не начнешь наконец его сажать, то я взорву этот самолет к чертовой матери!

– Все, захожу!!! Скорость!!!

– Двести шестьдесят!

– Так! Закрылки… Закрылки… сорок три…

– Чего?!

– Руль держи как я! Выпускаю шасси!!!

Все почувствовали ритмичный стук.

– Что это? – крикнул Людоед.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю