Текст книги "Небесный суд"

Автор книги: Стивен Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)

Коммодор Блэк разжился карабином одного из погибших агрессоров и теперь вел прицельный огонь по солдатам Третьей Бригады; надо сказать, что с каждым выстрелом последних становилось заметно меньше.

– Спрячься за что-нибудь, юноша, – посоветовал он Оливеру, – твой меченый череп примет в себя пулю не хуже, чем любой другой.

К ним подбежал один из офицеров Бенджамина Карла; единственный знак отличия – красная повязка на рукаве.

– Рядом с воротами канализации строят заграждение. Наши люди не смогут туда прорваться.

– А другие мосты? – спросил Оливер.

– Охраняются даже лучше, чем этот.

Мост Нагкросс непременно следует захватить. Оливер посмотрел на ряды солдат на другом его конце. Он попытался найти укрытие позади деревянного редута – переносной баррикады, какие обычно возводились в неблагонадежных кварталах квотершифтских городов. У него на глазах появилась колонна солдат, присланная для укрепления позиций к северу от моста.

– Другая форма, – заметил коммодор. – Обрати внимание, шапки, а не кивера. Маршалу сейчас не до гордости, если он вынужден задействовать другую бригаду, лишь бы сломить сопротивление горожан.

На противоположной стороне моста показался старый паровик, поддерживаемый с обеих сторон юными политическими борцами из партии левеллеров.

– Страж Тинфолд, – пояснил карлистский офицер.

Тинфолд устало свистнул, и из-под металлических пластин его корпуса вырвалась струя пара.

– Я же говорил Хоггстону: мы не готовы для открытой борьбы. Лично я голосовал за партизанскую войну.

Оливер указал на квотершифтских солдат, загородивших собой северный край моста.

– Время их союзник, старый паровик, а не наш. Если мы не освободим Миддлстил прежде, чем рухнет проклятая стена, тогда вы получите партизанскую войну. Она вам гарантирована – поколение за поколением будут вынуждены сражаться на нагорьях.

– Ах, как все-таки ваша раса привыкла действовать сгоряча! – вздохнул паровик. – Что ж, в таком случае придется избавить Шакалию от нашей проницательности. Люди в городе отрезаны от остального мира. И нам нужно либо прорваться из окружения, либо признать, что мы попали в окружение и капитулировать. Мост Нагкросс должен пасть.

На другом конце моста квотершифтским солдатам поднесли новые ящики с боеприпасами. Это прибавило захватчикам боевого духа; они принялись яростно истреблять ряды уличных бойцов. Выбивая полемическими дубинками двери в домах, разношерстная вольница бросилась в укрытие.

Парочка смельчаков попыталась выбежать на мост и швырнуть ручные бомбы в северный конец моста, однако расстояние оказалось слишком большим даже для любителей игры в четыре шеста. Гранаты взорвались перед баррикадой, а вот стрелки Третьей Бригады мигом уложили отважных бойцов на месте. По старой традиции смутьяны наградили погибших товарищей бурей аплодисментов.

Услышав позади себя цокот копыт, Оливер обернулся, ожидая увидеть эскадрон экзокавалерии. Нет, это оказался обыкновенный кавалерийский отряд, такой же разношерстный, как и армия бойцов городского сопротивления. Здесь были и охотники с гор в красных куртках, которые вполне могли сойти за красные армейские мундиры; и кучера почтовых карет в черных шинелях, рядом с которыми мелькала синяя форма сельской полиции, но основную массу – их тут были многие сотни – составляла пестрая толпа бродячих цыган. Их знаменитые укротительницы огня ехали верхом без седла, полностью обнаженные, лишь с боевой раскраской на стройных, мускулистых телах. Во главе этой армии скакал офицер-конногвардеец из старейшего кавалерийского полка парламента.

– Джек Дибнах, – крикнул верховой офицер и поправил на голове круглый шлем. – Джек-Сорвиголова – для друзей. Уже давно веду охоту на шифтеров, если у кого-то из них хватит глупости сунуть нос в королевский округ Стейнфолк. До меня дошли вести, что здесь, в Миддлстиле, появились кое-какие нахалы, которых тоже пора обуздать.

Он указал на сотни лошадей позади себя, в основном шестиногов, тощих и запыхавшихся от долгого бега.

– Нерегулярный полк командира Дибнаха! На парад такой не выведешь, но если нужно поработать копьем или саблей, то всегда пожалуйста!

Одна из укротительниц огня выехала вперед колонны.

– Хватит болтовни. Нам обещана кровь шелудивых мерзавцев, что согнали нас с наших равнин!

Джек-Сорвиголова подмигнул коммодору и Оливеру.

– Как видите, никакой субординации. Но они у меня кобылки горячие! – Он посмотрел в сторону политика-паровика. – А вы из той компании, что расположилась бивуаком к востоку от города?

– Я – уважаемый представитель избирательного округа Уоркберроуз, юный мягкотелый, – с достоинством ответил Страж Тинфолд. – Какую компанию вы имеете в виду?

– Великий Круг! Да по ту сторону Гэмблфлауэрса стоит целая армия вашего брата-паровика!

– Значит, Король-Пар выполнил условия древнего договора, – ответил Тинфолд.

В эту минуту мимо шлема Джека-Сорвиголовы просвистели пули, но он лишь отмахнулся от них, словно это были не пули, а оводы, привлеченные запахом пота его шестиногого скакуна.

– Паровики нам бы здорово помогли, – заметил карлистский офицер. – Почему же они стали лагерем, почему не идут к нам?

– Король-Пар связан договором, – просвистел Тинфолд. – Никакая армия нашего Свободного Государства не имеет права перейти Гэмблфлауэрс, не получив предварительно приглашения от Палаты Стражей.

– Ваш король, он что, совсем из ума выжил? – вскричал коммодор Блэк. – В городе бесчинствует Третья Бригада! Если мы не прорвемся через мост на ту сторону, здесь скоро будет и их кавалерия, и их пушки. Вот тогда нам точно всем крышка!

– Я должен пойти к ним. Они должны получить от меня разрешение форсировать реку, – произнес Тинфолд и обернулся к Джеку-Сорвиголове. – Ваша лошадь меня выдержит?

– Если только вы сядете на телегу, старина паровик. Или не видите, что она напугана одним только вашим видом!

Оливер махнул рукой в стороны быстрых вод Гэмблфлауэрса.

– Вот что быстро доставит вас куда надо.

– Ты что, предлагаешь, чтобы уважаемый член Палаты Стражей плыл вниз по реке как какая-нибудь бочка? – спросил коммодор. – Беженцы успели захватить с собой даже самые утлые лодчонки, которые только могут выдержать такое сильное течение.

– Ну, скажем, не все.

Коммодор с ужасом посмотрел в ту сторону, куда указывал Оливер. На приколе у берега стояла превращенная в таверну баржа.

– Предлагаешь воспользоваться питейным заведением, юноша? И ты намерен, рискуя жизнью, плыть в этом корыте, которое не отчаливало от берега вот уже пару десятилетий?

– А если за штурвалом будет умелый шкипер? Что вы это скажете, коммодор?

– Нет, мой мальчик. Только не проси меня встать за штурвал! На мою голову хватило приключений! Мой дом захвачен шифтерами, мои друзья и боевые товарищи погибли в кровавой схватке под землей, а теперь вторая половина квотершифтской армии пытается то же самое сделать с нами. Да стрелки, что окопались на северном конце моста, вмиг изрешетят это старое корыто, как только увидят, что мы пытаемся отчалить от берега!

– А если применить какой-нибудь обманный маневр? – предложил Оливер и посмотрел на кавалерию. – Я слышал, что лошади никогда не прыгают через штыки.

Стоявшая рядом цыганка презрительно посмотрела в его сторону.

– Ты, похоже, никогда не видел настоящих лошадей.

– Неужели ты никогда не бывал в настоящем сражении? – спросил у него Джек-Сорвиголова. – Что перескочить через изгородь, что перескочить через шифтеров, у которых на конце винтовок небольшой колющий инструмент, – не вижу большой разницы.

Оливер вскочил на спину цыганской кобыле и принялся размахивать колдовским лезвием.

– Удачи тебе, коммодор, ты только что был повышен в звании. Теперь под твоим началом остатки флота Шакалии!

– Ах, мой мальчик, когда ты наконец попадешь в сумасшедший дом, попроси, чтобы для тебя там приготовили отдельную камеру. Ведь ты вырыл старому Блэки могилу!

– Как может тот, кто ничего не понимает в лошадях, скакать без седла? – удивилась цыганка.

– Иногда меня выручает память.

Джек-Сорвиголова развернул своего скакуна и указал саблей на мост.

– Все, кто готовы скакать как свободные люди, все, кто готов скакать во имя Шакалии, – за мной!

И они поскакали – сначала рысью, затем карьером, затем галопом. Мост тотчас наполнился грохотом копыт и пронзительными криками цыганок. Правда, уже в следующее мгновение на другом конце моста грянули выстрелы, и многие из всадников полетели на землю. Падали и лошади – в них целиться было проще, а если пуля попадала в сердце, животное так и оставалось лежать на мостовой под смертоносным дождем пуль.

И все же с каждым мгновением баррикада становилась все ближе и ближе. Стрелки Третьей Бригады второпях перезаряжали оружие. Оливер на мгновение обернулся: коммодор Блэк направлялся к стоящей на приколе плавучей таверне. Вслед за ним едва поспевала горстка приверженцев Бена Карла, тащившая вниз по ступенькам старого парламентария-паровика.

Вокруг рук цыганки, сидевшей впереди Оливера, взвихрились языки пламени.

– Крис! Крис. Крис! – кричала она. Нет, теперь это был не кавалерийский отряд, это был гром небесный, обретший телесную форму, и он летел на ряды квотершифтских солдат, сотрясая воздух топотом копыт и боевыми кличами.

Впереди вражеская шеренга ощетинилась штыками, словно гигантский дикобраз.

– Стена! – крикнула Молли паровику, когда два каторжника устремились в их сторону. – Испробуй на ней свой голос!

Слоустэк развернулся лицом к каменному проходу и прокричал на боевой частоте рыцарей-паровиков. От мощного крика сотряслась голосовая коробка, а стены начали покрываться паутиной трещин.

По проходу прокатился клубок черной энергии – это из человеческих глоток вырвался вой двух нечеловеческих духов. Трещины на стене сделались еще заметнее, еще крупнее. Сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее стена стала рушиться, не выдержав давления магмы, рвущейся наружу из глубин земли. В разные стороны полетели осколки зеленого камня, столь любимого чимеками, вслед за ними брызнул фонтан расплавленной скальной породы.

Молли заметила, что оба каторжника при помощи черного света пытались сдержать наступление магмы, однако были вынуждены отойти назад. Правда, в следующий момент прямо перед ней и паровиком с потолка обрушился кусок скалы, и преследователи пропали из виду. Магма, пойманная под нижним краем двери, начала с шипением остывать у их ног.

– Мягкотелая Молли, ты представляешь себе, чем мы рисковали? Что, если бы замок на двери не сработал?

– Тогда, если бы мы с тобой отправились в странствия по Великому Кругу, эти двое составили бы нам компанию. – Она указала на кристаллические наросты на каменном полу. – Пожарный сенсор сломан, я это чувствую. У него какой-то неправильный вид. Но вот тот, на другой стороне, похоже, исправен.

Слоустэк издал свист – частично от облегчения, частично от отчаяния.

– Давай проверим, смогут ли твои чувства привести нас к Гексмашине.

– У тебя хороший голос, Слоустэк. Тебе следовало бы быть рыцарем.

Паровик оставил без внимания ее слова. Туннели, по которым они теперь шли, стали другими: уже не грубо вырубленные проходы, а искусно украшенные коридоры. Потолок поддерживали дорические колонны, словно мастера бывшей империи нарочно решили показать свое мастерство там, где его никто не увидит, на самых глубоких уровнях. Что осталось прежним – так это нестерпимая жара и разбитые кристаллические приспособления на полу, которым по идее, будь они целы, надлежало охлаждать воздух. Иногда беглецам на пути попадался исправный охладительный кристалл. Он светился и, вибрируя от натуги, негромко гудел, пытаясь пусть немного, но все-таки охладить изнуряющий жар.

Беглецы прошли по подвесному мосту над бурлящей рекой магмы и очутились в помещении с темными маслянистыми стенами, уходящими куда-то в темноту. Молли в немом изумлении какое-то время рассматривала статуи богов Уайлдкайотлей вдоль стен пещеры, высеченные из черного материала, твердостью похожего на алмаз. Черный камень поглощал свет кристаллов, которые все еще мерцали в нишах на стенах и потолке.

– Она уже совсем близко, Слоустэк. Я вся дрожу, меня переполняет ее энергия.

– Вот на какую глубину простиралась чимекская империя, – произнес паровик. – Есть еще несколько тоннелей, которые могли бы вывести нас еще дальше, под ложе океана, но глубже дороги нет. Это пределы их территории. Такова глубина раны, которую они нанесли телу планеты.

На другом конце помещения виднелись груды костей, но уже не жертв ритуальных подношений белой грызи, а останки легионеров древней империи. Они были сложены ровными рядами перед четырьмя массивными дверями – в такие гигантские ворота без труда прошел бы любой шакалийский аэростат. Среди кучек пыли и осколков костей лежали черные доспехи, скрепленные сеткой, странные ружья, нечто среднее между каменными и хрустальными. Со стороны они казались игрушечными, словно их на скорую руку смастерил ребенок.

– Эти люди когда-то охраняли вход, мягкотелая Молли, до самого конца. Они умерли от голода, но не покинули свой пост.

Молли содрогнулась, но все-таки шагнула в прах, который когда-то был сердцами людей, беззаветно преданных своему делу. Они не сдвинулись с места, даже когда их товарищи один за другим падали от голода и жажды. Фанатики. Проложив себе путь среди древних останков, Молли прикоснулась ладонью к одной из дверей. Та оказалась металлической, и, как не странно, прохладной на ощупь.

Кровь Молли имела свои собственные ритмы, свои тайные приливы и отливы. По ее телу пробежала судорога, и она негромко вскрикнула. Девушка попыталась что-то сказать Слоустэку, но вместо человеческого голоса из ее груди вырвался машинный грохот. Ее ладонь согревал золотистый свет, распространявшийся все дальше и дальше по поверхности двери. Он был так ярок, что слепил глаза. Молли зажмурилась, но и сквозь закрытые веки свет продолжал резать глаза. Она даже вскрикнула от этого неприятного ощущения. А потом свет куда-то исчез, оставив после себя головную боль. Молли открыла глаза. Двери тоже куда-то исчезли. Они с паровиком стояли на краю огромного кратера, наполненного чем-то вроде массивных черных кораллов. Стеклянные нити, миллионы стеклянных нитей, переплетенные в причудливые формы, вибрировали и раскачивались, живя своей, только им понятной жизнью.

– Машина! – произнес Слоустэк, охваченный благоговейным трепетом. – Но только не из металла.

Молли не сразу поняла, что в помещении царит холод. После нескольких дней изнуряющего жара она в буквальном смысле окоченела.

– Ты прав, старый паровик. Не из металла. Эти нити – не что иное, как кристаллическая кровь, выкачанная из тел детей чимекских властителей. Это их самая главная жертва своим богам. Выше уже ничего не могло быть.

Молли содрогнулась. Да, действительно омерзительное зрелище, Давала себя знать и близость к Гексмашине. Собственная кровь девушки тоже начала меняться, структуры ее тела перестраивались в нечто новое. Она была дочерью Виндекса, и раб-философ – Молли знала это наверняка – в свое время увидел эту же самую величественную картину. Он стоял точно там же, где сейчас стояла она, и испытывал те же чувства, то же негодование, которое и подвигло его поднять восстание среди наций-рабов.

– Мягкотелая Молли, каково назначение этого артефакта?

– Пока никакое, – ответила Молли. Прежде чем произнести эти слова, она услышала, как они эхом прозвучали в ее сознании. – Он построен лишь наполовину. Но будь он завершен, это была бы труба – труба, призванная исполнять гимн Уайлдкайотлям, чтобы в великом узоре возникла трещина, сквозь которую те призвали бы своих собственных богов. Мета-богов! Существ, превосходящих собой нашу хрупкую вселенную.

– Клянусь бородой Стилбала-Уолдо! – прошипел паровик. – У людей есть гимны, которые лучше не исполнять. Имена, которые лучше не произносить вслух, дабы не навлечь на этот мир силы, против которых мы беспомощны. В том числе Уайлдкайотлей! Круг замкнется, великий узор исчезнет. Мы полагали, что Уайлдкайотли мечтают лишь о том, чтобы вновь заковать землю в ледяной панцирь, чтобы снова во всей своей мощи возродилась чимекская империя, чтобы она использовала все живое на поверхности в качестве пищи.

Молли покачала головой.

– Бедный Тцлайлок! Ему казалось, будто он прокладывает путь к идеальному порядку, но, увы, этот порядок ему не подвластен. Он подвластен его хозяевам Уайлдкайотлям – идеальная, холодная вечность, где все застыло, где царит полное совершенство гармонии, – ни хаоса, ни тепла, ни силы тяжести, ни движения, никаких перемен. Там все подчинено застывшей вечности мета-богов и воле Уайлдкайотлей. В этом смысле мы все будем равны – равны в нашем небытии, в нашей живой смерти внутри неразрывного круга вечности. Вот такое будущее увидел тогда мой предок. И восстал против чимекской империи.

– Мягкотелая Молли, ты меняешься прямо на глазах, – произнес паровик, и в его голосе слышалась тревога.

Он отъехал на гусеницах назад. Тот самый золотой нимб, который только что уничтожил дверь, теперь переливался и исходил от девушки волнами. На фоне этого подземного сияния чимекская машина разрушения казалась лишь миллионами алых звезд на черном небе. Корпус паровика тоже начал светиться, и золотая энергия наполнила его ощущением здоровья, как когда-то Слоукогса – до того, как они с Уанстэком слились в единое целое, осквернив тем самым великий замысел Создателя.

Молли простонала и прислонилась к перилам, протянувшимся вдоль края кратера, а затем и вовсе упала на колени, не в силах выдержать великих перемен, происходящих с ее телом.

Как только сияние слегка померкло, зрительная пластина Слоустэка вновь обрела чувствительность, и паровик увидел всего в нескольких футах за спиной Молли какую-то темную фигуру. Глаза чудовища сверкали черным огнем, а его злобный хохот отдавался от стен леденящим душу эхом.

Демсон Давенпорт с трудом поспевала за остальными – а все из-за того, что они прошли уравнивание гораздо раньше, чем она, и потому успели привыкнуть к своим новым невыразительным телам. Демсон Давенпорт постоянно тянулась, чтобы взять с верстака то одно, то другое, но, как правило, не находила, и часто сбрасывала нужные ей вещи на пол. А больше всего ей не хватало чашки каффиля в конце рабочего дня. Кокса, который они засыпали в воронки своих бойлерных систем, хватало на несколько дней, но демсон Давенпорт по-прежнему помнила, что такое вкус пищи и что такое настоящий аппетит. Командиры трудовых бригад хвастали, что изжили в себе чувство голода. В принципе они не кривили душой, ибо так оно отчасти и было. А еще ей не хватало сна. В ее новом теле разрешалось передохнуть от силы час-другой, и когда демсон Давенпорт просыпалась, так и не увидев никаких снов, то не чувствовала себя по-настоящему отдохнувшей.

– Эй, поторапливайся, шагайте в ногу со всеми! – крикнул ей бригадир и для острастки больно ударил палкой по железной спине.

– Компатриот Давенпорт, вы всех задерживаете. Равняйтесь на компатриота Каркер! Посмотрите, какой она замечательный работник, какой прекрасный пример подает народу, которому служит!

Компатриот Каркер, судя по всему, научилась довольно ловко передвигаться в своем новом теле. Впрочем, ей не привыкать, она была из Гримхоупа и одной из первых прошла уравнивание. Более того, эта дурочка подверглась операции добровольно в числе первых подземных ренегатов, которым принадлежала идея создания фабрик по переработке человеческих тел.

Уравненных было сложно отличить друг от друга – лоялистов от тех, кого уравняли насильно. Приходилось постоянно следить за тем, что говоришь и кому. До этого демсон Давенпорт испытала на себе воспитательную дубинку лишь раз, и этого раза ей хватило, чтобы навсегда прикусить язык. Все слухи о сопротивлении и о контрреволюции бригадиры начисто отрицали. Но с другой стороны, зачем им тогда понадобилось прерывать изучение книги «Общество и общее дело»? Неужели лишь затем, чтобы сказать, что, мол, это все неправда? И пусть они изувечили ее, пусть засунули в уродливое металлическое тело, лишить демсон Давенпорт здравого смысла они все равно не смогли. И она видела страх в глазах неустрашимых, своими глазами видела перевернутые буквы V – львиные зубы, – которые чья-то рука нацарапала на стенах домов. Видела вдалеке клубы дыма и слышала грохот пушечных залпов.

– Стой! – крикнул бригадир.

Сейчас они были рядом с Круговистским собором на Либурн-роуд. Солдаты Третьей Бригады оцепили здание и никого не пускали в него. Интересно, что там внутри? – подумала демсон Давенпорт. Круговистские молитвенные собрания объявлены антинародной деятельностью; бригадиры дали это понять еще в самом начале. Рядом с собором стояли подводы, десятки подвод, накрытых холстом, чтобы не был виден их груз.

– Стройся! – рявкнул бригадир, обращаясь к колонне уравненных рабочих. – По восемь человек на каждую подводу. Затем мы потащим их на Парламентскую площадь. После того, как доставим подводы на место, мы вернемся на эту улицу, где нас будут ждать новые подводы. Это наше новое задание. Когда мы его выполним, нас вернут назад, на пушечную фабрику.

Королевское «мы», подумала демсон Давенпорт, когда бригадир взобрался на одну из подвод. Его уравненные подчиненные послушно приступили к выполнению задания.

– Эти телеги предназначены для лошадей, – заметила демсон Давенпорт. Слова вырвались у нее прежде, чем она осознала, что говорит.

– Их съели, – прошептал голос у нее за спиной. – Я слышала, как неустрашимые жаловались, что их кормят одной кониной, потому что ничего другого в городе не осталось.

Демсон Давенпорт оглянулась по сторонам. Слава Великому Кругу, бригадир не услышал их контрреволюционных речей. Слухи и пересуды подрывают боевой дух – так им было сказано в самом начале. Подводы сопровождал смешанный конвой из солдат Третьей Бригады и неустрашимых с оружием наизготовку. В душе демсон Давенпорт блеснул лучик надежды. Если их охраняют, значит, в Миддлстиле еще есть, что охранять.

У Парламентской площади распахнулись ворота заграждения с торчащими наружу стволами пушек. В центре самой площади было возведено приземистое черное здание, его дымовые трубы изрыгали в затянутое снежными тучами небо маслянистый черный дым. Демсон Давенпорт обратила внимание на осколки разбитых статуй – их уничтожили для того, чтобы возвести новое сооружение. Правда, недавно добавилось нечто новенькое – высокий каменный крест. Его вогнали в землю напротив Палаты Стражей. К кресту был привязан человек, вопивший нечеловеческим голосом. Эти леденящие кровь вопли разносились по всей площади. Над человеческой фигурой виднелся сосуд, наполненный бурлящей алой жидкостью. Падавшие на него снежинки мгновенно превращались в пар.

Солдаты Третьей Бригады стащили с телег холщовое покрытие. Под ним оказались клетки. И тут счетный барабан внутри демсон Давенпорт заскрежетал от ужаса. Внутри клеток были люди. Некогда дорогая одежда была грязна и висела лохмотьями. Неудивительно – ведь людей затолкали в клетки в таком количестве, что свободного пространства между ними не оставалось. Уважающий себя шакалиец не посадил бы в такую тесную конуру даже пса.

Здесь были целые семьи, старики и дети в школьной форме частных учебных заведений, грязной и мятой. Было видно, что они не снимали ее уже несколько недель. Но что самое странное – они вели себя на удивление тихо. Просто стояли, не проронив ни звука, словно покорившись судьбе. По идее, они должны возмущаться. Ведь они – представители лучших семейств города. Это они жили в самых красивых домах Миддлстила, это к их столу подавались самые изысканные блюда. И вот теперь от них остались лишь ходячие тени, не способные не то что постоять за себя, но даже пустить слезу по поводу собственной судьбы.

Солдаты отомкнули клетки и вытолкали пленников на площадь, после чего велели им выстроиться в очередь к приземистому сооружению. За спиной у демсон Давенпорт бригадир разговаривал с кем-то из неустрашимых. Когда разговор завершился, бригадир подошел к ней и отвел в сторону от остальной бригады.

– Вы замедляете движение подвод, компатриот. Вы еще не привыкли к своей прекрасной новой форме, поэтому я решил проявить к вам сострадание. Сегодня до конца рабочего дня вы будете обслуживать котел Гидеонова Воротника.

Воротника? Так вот как, оказывается, выглядит Гидеонов Воротник! Бригадир подвел ее к середине площади, к топке, расположенной позади приземистого сооружения. Изнутри доносился треск выстрелов. Раз в пять секунд. Быстро, безболезненно, гуманно. Такое по силам изобрести лишь самому прогрессивному в мире обществу. Демсон Давенпорт посмотрела на топливо, которое подкидывали в топку уравненные рабочие.

– Но ведь это книги, компатриот координатор!

– Запасы угля на исходе, компатриот Давенпорт, – ответил бригадир и указал на снег. – Однако ваша озабоченность делает вам честь. Хочу заверить вас, что книги – тоже отличное топливо, и главное, вы не найдете среди них ни одного экземпляра «Общества и общего дела».

Разумеется, теперь это была единственная книга на всю страну. Демсон Давенпорт взяла у бригадира лопату и стала вместе с другими уравненными рабочими кидать в пылающую топку книги. Она не чувствовала исходящего от топки жара, равно как не чувствовала и холода, хотя и знала, какая здесь температура. Тело подсказывало ей. Но она ничего не чувствовала. В следующий момент распятая на кресте фигура испустила душераздирающий вопль, и демсон Давенпорт едва не выронила лопату.

– Кто это?

Один из уравненных рабочих развернул голосовую коробку в ее сторону.

– Король.

– Король? Но ведь он же умер.

– Новый король.

– О боже!

Демсон Давенпорт посмотрела на корчащуюся на кресте фигуру. Должно быть, она пропустила церемонию коронации. Помнится, когда-то все с нетерпением ждали этого славного дня. Ради такого случая она даже припасла у себя в комнате небольшой запас гнилых яблок, чтобы было чем кидать в нового хозяина трона. Расстроенная в лучших чувствах, она вновь принялась бросать книги в топку Гидеонова Воротника.