Текст книги "Небесный суд"

Автор книги: Стивен Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

Глава 19

– Идут! – крикнул стоявший у окна Никльби.

На толстые стены Ток-Хауса обрушился залп приглушенных выстрелов. Молли нажала на спуск винтовки, и отдача приклада больно ударила ее в плечо. Она не увидела, попала в цель или нет – на улице было темно, а мундиры на убийцах были чернее штанов трубочиста.

– Крепче прижимай приклад к плечу, девочка, – посоветовал коммодор Блэк. – Тогда будет не так больно.

С этими словами он положил свой жуткий восьмиствольник на подоконник открытого окна и выстрелил. Клоны Коппертрекса принялись собирать отстрелянные гильзы, ломать их и высыпать разбитые кристаллы в каменные ведра. Один из них заново зарядил ружье и передал его Молли. Быстродум затаился рядом, скрытый анализатором крови и верстаком. Пока слуги помогали отразить нападение на дом, он предпочитал хранить молчание.

– Аликот! – позвал Блэк. – Займись делом, пока мы сражаемся за наши жизни!

Коппертрекс ничего не ответил. С улицы продолжали доноситься громкие крики. Острорукий бегал по темному саду, нанося нападающим удары руками-копьями. Пока они не появились, он прятался в тени деревьев, дожидаясь момента, когда налетчики соберутся перед домом в полном составе. И вот теперь он, темная совесть быстродума, неистовствовал вовсю, оставляя после себя растоптанные тела незваных гостей.

– Ты прекрасная смертоносная машина! – воскликнул коммодор Блэк. – Но я все-таки рад тому, что между нами и тобой еще есть четыре крепких надежных стены дома.

Убийцы попытались сгруппироваться и нанести мощный удар по Острорукому, но тот, с хрустом ломая ветки и размахивая конечностями, метнулся в тень деревьев. Выскочив из сада с другой стороны, он с прежней яростью набросился на тех, кто посягнул на покой обитателей Ток-Хауса. Молли, Никльби и Блэк тем временем обстреливали налетчиков из ружей. В результате удачных выстрелов убитые падали на посыпанные гравием дорожки и тщательно ухоженные клумбы. Коппертрекс встал за спиной у Молли и, слегка оттолкнув ее в сторону, принялся передавать своим клонам мензурки с пенящейся красной жидкостью. Те выплескивали их содержимое из бреши в разбитом циферблате прямо на атакующих, которые, в свою очередь, пытались тараном пробить входную дверь Ток-Хауса, что оказалось не так уж и сложно сделать, ведь наконечник тарана был наполнен соком самострельных деревьев. Вспыхнул густой, как желе, огонь, быстро переметнувшийся на деревья, кусты и бок каретного сарая.

– Во имя великого Круга, Аликот! – взмолился Никльби. – Осторожнее с моей самоходной повозкой!

Острорукий пронзил двух нападающих, одного левой, другого правой рукой, но тут из-за кустов позади паровика, размахивая над головой пращой с тремя шарами, выросла какая-то фигура. В отличие от других этот человек не был одет во все черное и скорее производил впечатление джентльмена, только что вышедшего из шикарного, залитого светом люстр ресторана где-нибудь в Голдхейр-Парк. Свет химического огня Коппертрекса на мгновение упал ему на лицо, и у Молли от ужаса перехватило дыхание. Это был он! Тот самый старый дьявол, что приходил в бордель, тот самый негодяй, от чьей руки погибли Слоукогс и Сильвер Уанстэк. Граф Вокстион. Сущий демон из старинной баллады. Каждый раз, когда девушке казалось, что она наконец убежала от него, жуткий старик словно вырастал из-под земли – этакий вездесущий посланник смерти.

Его праща медленно обвилась вокруг ног Острорукого. В этот момент паровик как раз уложил двоих наемников ударами своих боевых рук-копий, и похожая на шлем голова повернулась в сторону нового источника угрозы. Из-за деревьев на подмогу железному воину бросился один из его клонов. Он был уже почти рядом с Остроруким, когда грянул взрыв и отбросил миниатюрного паровика на садовую дорожку. В разрывах дымной пелены Молли увидела, что нижние конечности паровика бесследного исчезли. Острорукий попытался при помощи двух передних ног ползти вперед, однако на него набросились два налетчика и с помощью какого-то оружия, похожего на гарпун, вскрыли его броню. Стоявшее у Молли за спиной главное тело Коппертрекса дернулось, а сам паровик застонал от боли, которую испытывал сейчас его клон. Никльби и Блэк обрушили на злодеев, накинувшихся на Острорукого, винтовочный залп, но, увы, было слишком поздно. Страж Ток-Хауса недвижно лежал в луже темного машинного масла, и из него медленно выливались последние капли жизненной энергии.

– Они отступают! – крикнула Молли.

Нападающие действительно отступили, скрывшись в тени деревьев.

– Нет, девочка, – возразил коммодор Блэк. – Эти негодяи со злобными сердцами знают, что наши силы на исходе. Они просто решили перегруппироваться.

Старый подводник оказался прав – через несколько минут налетчики снова появились перед домом. В руках у них были странного вида ружья, похожие на метлы с маленькими бочонками на конце, привязанные к поясному ремню.

– Что это у них такое? – удивилась Молли.

– Ложись! – крикнул Никльби и толкнул ее на пол. Вовремя, потому что в пробоину в часовом циферблате со свистом влетел бочонок одного из нападающих. Оторвавшись от ружья, он был похож на огромную перечницу, из дырочек которой вырывались струи дыма.

– Аликот! – рявкнул Никльби. – Уводи отсюда девчонку!

– У меня разрегулировалось зрение! – ответил паровик. – Найдите кого-нибудь из моих клонов!

В часовую башню влетело еще несколько деревянных бочонков. Они покатились по полу, заполняя помещение удушливым дымом. Блэк тут же зашелся кашлем, перемежая приступы каскадом изощренных ругательств. Пелена дыма сделалась настолько плотной, что Молли потеряла подводника из вида. Дым имел сладковатый запах и щипал глаза, как уксус. Вдыхать его было все равно, что дышать ватой. Горло девушки болезненно сжималось, дышать с каждой секундой становилось все труднее и труднее.

Молли, ломая ногти, поползла по полу, в надежде отыскать Никльби и своих остальных друзей, но в задымленном помещении это оказалось невозможным. В следующее мгновение башня содрогнулась от взрыва, вслед за которым послышался металлический грохот – это с петель слетела бронированная входная дверь. Дрожа всем телом, Молли почувствовала, что ее окутывает темнота. Неудивительно, что она не услышала, как за оконную металлическую раму башни зацепился первый абордажный крюк.

* * *

– Что там завернуто в одеяло, которое он тебе дал? – поинтересовался Гарри Стейв.

– Я пока еще даже не успел развернуть сверток, – ответил Оливер. – Святой отец сказал, что это подарок. Что-то такое, чем он сам уже давно не пользуется.

– Лучше бы он попытался найти того самого горняка, которого мы ищем, пользы было бы куда больше, – заметил Гарри. – Старик сказал, что знаком с его сыном. Неужели это трудно, отыскать одного-единственного граспера?

На нижней лестничной площадке появился священник.

– Все зависит от того, насколько сильно этот самый граспер желает остаться ненайденным, Гарольд.

– Приятно удивлен тем, что у тебя по-прежнему острый слух, старина.

– Однако мое чувство гостеприимства в последнее время сильно пошло на убыль. К счастью для нас обоих, тот самый сын горняка только что зашел ко мне в церковь. Он ждет на заднем дворе вместе с вашим паровиком, но будь острожен, этот странник более чем просто напуган.

– Давно бы так, – ответил Гарри.

– Да будет тебе, Гарри, он ведь старик, – попытался смягчить прямолинейность своего спутника Оливер. – Просто он уверен, что совсем скоро отправится в вечные странствия по Кругу.

– Возможно, он прав, – согласился Ловец волков.

В хосписе при церкви он увидели граспера, о котором говорил священник. Тот явно нервничал, потому что стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, отчего подошвы его башмаков громко скрипели. Увидев, что священник возвращается, он заметно успокоился.

– Знакомьтесь, это Мабвой, – представил его священник. – Его отец состоял в комитете горняков.

– Садитесь, друг мой, – предложил Гарри. – Мы не сделаем вам ничего плохого. Люди, которые убили вашего отца, сейчас пытаются убить меня и этого юношу.

– Вы только не обижайтесь, если ваши слова не слишком утешат меня, – произнес граспер. – Я пришел сюда лишь потому, что мне сказали, будто меня ищут друзья его преподобия. Совсем скоро эти узнают, что вы хотели увидеть меня. Тогда они убьют меня, так же как и моего отца… да и вас, пожалуй, тоже.

– Ваш отец приезжал к нам в Хандред-Локс, – сообщил Оливер.

– К вам? – Граспер посмотрел на Оливера так, будто только что обратил внимание на его присутствие.

– К моему дяде, – уточнил юноша. – Он приезжал повидаться с моим дядей Титусом.

– Понятно, да, он туда ездил пару раз. Хотел кое-кому поведать о том, какие безобразия творятся на здешних рудниках. Мне почему-то казалось, что он встречался с каким-то чиновником из Гринхолла.

– А почему он не хотел сообщить о том, что здесь происходит, местным властям? – спросил Гарри.

– Да ведь они и виноваты в здешних безобразиях, – ответил граспер. – И при этом делают вид, будто ничего дурного тут не происходит. В Шэдоуклоке даже волос с головы не упадет без ведома губернатора. Все здесь знают об этом. Жаловаться ему все равно, что жаловаться разбойникам на ограбление почтовой кареты. Один из торговцев, побывавших в наших краях, сказал отцу, будто знает кое-кого, кто помог бы решить наши проблемы. И это стоило ему жизни.

– Это стоило жизни и моему дяде, – признался Оливер. – Ваши убийцы приехали в Хандред-Локс и прикончили его.

– Соболезную твоему горю, парень. – В голосе граспера прозвучало искреннее сочувствие.

Гарри осторожно выглянул в окно. Стимсвайп стоял на страже возле церковной стены, внимательно наблюдая за прохожими. Его главной задачей было вовремя выявить в толпе зевак тех, проявляет излишний интерес к церкви. Лорд Уайрберн был пристегнут к его боку, и его мрачноватое присутствие напоминало о том, что древний рыцарь в любой момент готов отразить любое нападение.

– Расскажите о ваших проблемах, – попросил Стейв.

Граспер усмехнулся, однако в его улыбке не было ни малейшей тени юмора.

– Вы готовы слушать меня весь день? Вряд ли. Я попытаюсь объяснить покороче. Все началось три года назад. Комитет горняков пополнился новыми людьми, молодыми и энергичными. Радикалы. Они потребовали прибавки жалованья. В общем, ничего нового.

– Ваш отец пользовался там уважением.

– Он тоже состоял в комитете, – продолжил граспер. – Сначала они не соглашались с радикалами – те не проявляли должного уважения к старикам. Радикалы их не послушались и без их согласия отправились прямо к губернатору с требованием реформ. И тот уступил. Без всяких там стачек, без призывов к соблюдению правил труда. Он просто сказал «да», выразил свое согласие.

Гарри издал странный горловой звук, нечто среднее между стоном и возгласом недоверия.

– Похоже, вы знаете, как это бывает, – заметил граспер. – Каждый пенни достается у нас потом и кровью, его приходится буквально вырывать из карманов хозяев. В Шэдоуклоке нет такой общественной бани, которая не была бы построена в качестве уступки на массовую забастовку или уличные беспорядки. И вот радикалы просят, а губернатор безропотно дает им все, что они хотят.

– Представляю, какой это вызвало переполох, – высказал предположение Гарри.

– Со старым комитетом было покончено, – сообщил граспер. – После этого радикалов стало просто невозможно остановить. Они прибрали к рукам всю власть над горняками. Начали расхаживать по улицам будто истинные хозяева города.

– Но почему тогда я не вижу на улицах улыбок на лицах у тех, кто возвращается домой с рабочей смены? – спросил Гарри.

– Что ж, денег нам прибавили, – ответил сын убитого горняка. – Но при этом прибавилось и проблем. Неожиданно начали куда-то исчезать опытные горняки. Сначала считанные единицы, главным образом старосты гильдий. Прокладчики туннелей, установщики крепежа, инженеры. Лучшие люди города. Без них стало гораздо труднее следить за безопасностью работ в рудниках. – Граспер распахнул ворот рубашки, показывая присутствующим следы ожогов на поросшей жестким мехом груди. – Взрывами газа убило четырех парней из моей бригады. Раньше такие утечки газа тотчас же обнаружили бы и устранили. Теперь, пожалуй, не найти такого рабочего, который смог бы отличить один конец буровой трубы от другого. Новый комитет запретил систему ученичества – она якобы способствуют неизбежному усилению кастовых различий. Рабочих из города исчезло так много, что теперь в рудники отправляют даже сопливых мальчишек.

– А как же нормы выработки? Кто следит за их выполнением? – возразил Гарри. – Палате Стражей, может, и не наплевать на безопасность труда при проведении рудничных работ, но, клянусь Великим Кругом, количество добываемого газа им точно не безразлично.

– Я слышал, что губернатор пытается восполнить нехватку кадров за счет резервов, – сообщил граспер. – Он сейчас активно, рука об руку работает с комитетом. Теперь только попробуй открыть рот, чтобы пожаловаться, как тебя либо изобьют до смерти комитетские громилы, либо ночью арестуют красномундирники и уведут неизвестно куда.

– Куда же забирали пропавших горняков? – поинтересовался Оливер.

– Я точно знаю, куда подевались зачинщики, – ответил граспер. – Как-то раз я спустился в одну шахту, которую комитет объявил закрытой. Там лежали полуразложившиеся трупы. Они были навалены грудой высотой с жилой дом. Вероятно, я нашел бы там и тело моего отца, если бы у меня хватило мужества покопаться в этой ужасной куче.

Оливер почувствовал, как горлу подкатила тошнота. Неужели такое возможно – люди относятся к другим людям как к объедкам с обеденного стола, безжалостно выбрасывают их на свалку и оставляют гнить под землей без круговистского погребения.

Глаза Гарри Стейва сердито сузились.

– Это были лишь зачинщики недовольства?

Граспер кивнул.

– Красномундирники уводят рабочих. Моя сестра работает в шахтоуправлении, но даже она не знает, куда их забирают. Говорят о какой-то новой газовой шахте, открытой на новом, только что обнаруженном месторождении, ее нахождение никому не сообщается ради обеспечения государственной безопасности, но это полный бред. У нас все знают, что газ можно найти только под землей Шэдоуклока.

– Если даже и имеется какой-то новый источник газа, – сказал Гарри, – его вряд ли разрабатывают местные горняки. Что же тут у вас, во имя Великого Круга, происходит? Какая-то бессмыслица.

– Предположим, в здешних краях есть какая-то другая шахта, где добывают газ, Гарри, – возразил Оливер. – Но разве из-за этого стали бы убивать дядю Титуса?

– Еще как стали бы, Оливер. Людей убивают и из-за менее серьезных вещей, – ответил Ловец волков, однако в его голосе прозвучала легкая нота неуверенности в собственной правоте. – Он посмотрел в окно на Стимсвайпа. Тот по-прежнему стоял на посту возле церкви. – Но я не думаю, что Король-Пар стал бы бряцать оружием из-за какого-то месторождения газа, даже будь оно найдено в недрах гор Механсии.

Оливер почувствовал резь в глазах и энергично их потер. С тех пор, как они с Гарри прибыли в Шэдоуклок, ему казалось, что пыль постоянно покрывает лицо. Летучий газ, несметное богатство, за которое могут убить. Впрочем, Гарри Стейв прав, вновь открытое месторождение газа способно стать той искрой, от которой легко может вспыхнуть пожар войны. Однако этого явно недостаточно, чтобы вызвать даже малейший интерес у Хозяйки Огней или претворить в жизнь мрачные предсказания Короля-Пара. Шакалии угрожает опасность, однако истинная суть ее врагов по-прежнему остается непонятной.

– Может ли ваша сестра выяснить, когда власти собираются выслать из города новую партию горняков? – задал очередной вопрос Гарри.

– Я не намерен отвечать на ваши вопросы, – резко парировал граспер. – Достаточно одного взгляда на вас, на трех маньяков, чтобы понять, что можно легко угодить в беду. Я вынужден прятаться, и единственное, что мне остается – исчезнуть самому прежде, чем кто-то другой поспособствует этому.

– Подумайте о вашем отце! – напомнил ему Оливер. – Ему ведь было небезразлично, что происходило с вашими соотечественниками, и он был готов помочь им.

– Я боюсь, – честно признался граспер и поежился.

– Мне знакомо это чувство, – произнес Оливер. – Я вынужден спасаться бегством с того самого дня, как покинул свой родной дом в Хандред-Локс. Те, кто преследуют вас, покоя вам больше не дадут. В любом месте, где вы станете прятаться, вы каждый день будете удивляться тому, что все еще живы. Или в одно прекрасное утро просто не проснетесь. Вы же не хотите жить вот так, в вечном страхе. Подумайте о вашем отце, который, возможно, лежит под той грудой мертвых тел, которые вы видели глубоко под землей. Неужели вам не хочется отомстить за него? Тогда дайте им пищу для размышления… пусть они думают о нас.

– Хорошо, – согласился граспер. – Если вы узнаете, когда улетает следующий аэростат, я согласен рассказать вам подробности. Это может случиться уже через несколько дней. Здесь почти не осталось старых шахтеров – в шахты спускаются считанные единицы.

– Мы останемся здесь, – пообещал Оливер.

– Ты молодчина, Оливер, – похвалил Гарри своего юного спутника после того, как граспер ушел.

– Нужно было немного добавить огня в его душу, – ответил Оливер. – Вы же видели страх в его глазах.

Гарри смерил юношу пристальным взглядом. В Оливере произошли какие-то неуловимые изменения, не до конца понятные.

– Вы намерены следовать за аэростатом домой, – произнес Стимсвайп.

– Отнюдь, – возразил Ловец волков. – В мои планы входит другое – я собираюсь незаметно проникнуть на борт этой штуковины. Большую часть своей жизни я занимался тем, что провозил на борту аэростатов контрабанду. Если я не протащу вас на губернаторский корабль, считайте, что я даже не достоин того, чтобы меня как вора вздернули на виселице.

– Тогда будем считать, что мы уже летим, – подвел итог паровик.

В задней комнате церкви Оливер беспокойно дергался на кровати. После того как Шептун перестал являться к юноше по ночам, его сны сделались бесформенными и лишенными логической последовательности. Когда он просыпался, в его памяти оставались лишь смутные воспоминания. Что еще хуже, теперь ему стали сильно мешать звуки работающего в шахтах оборудования. Оливеру они были в новинку. Он привык к буколической умиротворенности и тишине у себя дома в Хандред-Локс. Он мог спокойно спать под звуки шторма, когда волны с силой бились о величественную стену дамбы, а вот грохот шахтерских башмаков о камни мостовой не давали ему покоя по ночам, когда в шахтах заканчивалась рабочая смена.

Оливер бежал через леса, раскинувшиеся за Севенти-Стар-Холлом. Его преследовали полицейские и люди из Небесного Суда. Оливер слышал, как Пуллингер что-то кричит ему вслед, кажется, обещая простить его, если он сдастся. Голова юноши раскалывалась от острой боли, обруч которой стягивался все туже и туже. В ней мелькала одна и та же мысль: пощадите меня, пощадите меня, пощадите меня! Пока он бежал, к этому сну начал примешиваться другой – хотя разве можно видеть сон во сне? – мелькающие копыта, летящая в ночи черная лошадь с горящими, демоническими глазами. На пути у нее возникли солдаты, но лошадь с седоком смяли их. Послышались крики – это он влетел в окно и теперь стоял на крыше. Раскаты грома и молнии плотным коконом окутали его подобно светоносному нимбу.

Затем Оливер снова попал в чащу растущих за домом деревьев, и гром переместился вместе с ним в другой сон, где превратился в смех, басовитый и омерзительный. Казалось, будто каждое дерево в лесу одержимо дьяволом. Но этот гнусный смех исторгало его собственное горло. В ночи неожиданно возникли две фигуры в красных мундирах. Все так же смеясь, он свернул шею первому солдату, затем выхватил винтовку у второго и, изловчившись, перебросил красномундирника через голову. Затем потянул винтовку на себя и пригвоздил солдата штыком к земле. К ним подбежали другие солдаты, но, заметив бешено хохочущего Оливера, поспешили скрыться. Его тень метнулась вслед за ним как огромный плащ, как нечто живое, повинующееся всем его прихотям.

– Вот моя шея! – закричал Оливер. – Вот моя шея! Она ждет палача на эшафоте, ждет охотничьих кошек калифа, ждет приговора Небесного Суда! Кто же все-таки возьмет ее?

Он видел их, ощущал их присутствие. Все злые намерения, все грехи, мерцавшие злобными искрами в темноте; они изо всех сил пытались исчезнуть и вместе с тем отчаянно взывали к собственному уничтожению.

– Там, где есть зло, – шептали деревья.

– Там, где есть зло, – повторял как клятву Оливер.

– Его позовут.

– Его позовут. – Головная боль сделалась нестерпимой, и он упал на землю, вцепившись пальцами в пылающий лоб.

– Тьма – твой плащ. Страх – твой союзник. Коварство – твоя манна небесная.

Чувствуя, как ослабевает туман боли, Оливер огляделся по сторонам. И наполнил лес новыми раскатами сатанинского хохота.

– Ночью я стану владыкой мира!

– Оливер! – принялся расталкивать спящего юношу Гарри Стейв.

– Я слышу какой-то шум, – произнес полусонный Оливер. Он не сразу понял, где находится и даже, возможно, кто он такой.

С улицы доносился топот ног по покрытой сажей мостовой. Горожане спешили посмотреть собственными глазами на утреннее зрелище. В комнату вошел священник, и, подойдя к окну, выглянул наружу.

– Там паровики. Целая армия.

Действительно, это была целая армия. Неподалеку о церкви колонна паровиков шагала, четко печатая шаг, по три металлических человека в каждом ряду. Из их бойлерных труб в небо поднимались клубы грязного черного дыма.

– Это не наши, – посмотрев в окно, сообщил Стимсвайп. – Это големы, неуклюжие изделия мягкотелых мехомантов, хотя я не сомневаюсь, что тела многих из них созданы по подобию моих братьев.

Оливер внимательнее присмотрелся к марширующим. Стимсвайп прав. В механических созданиях не было присущей гражданам Свободного Государства Паровиков уникальности, их конструкции не несли на себе и следа реальной жизни. Они были безлики, похожи, как горошины из одного стручка, и представляли собой армию живых автоматов: в груди вращаются барабаны транзакционных двигателей, на металлических телах – грубые заклепки и сварные швы. Увлечение паровиками, которых в массовом количестве производили компании вроде «Дойс» и «Кленнем», закончилось несколько десятилетий назад, после того как неуклюжие дворецкие начали демонстрировать склонность к поливанию гостей супом, устраивали пожары в гостиных, давили домашних животных и малолетних детей. Даже автоматика, сработанная на фабриках городов Катосианской лиги, не шла ни в какое сравнение с наипростейшими созданиями Короля-Пара. Эти новые механические люди были примитивны, но все же, фигурально выражаясь, на целую голову выше железных слуг, что сходили с конвейера миддлстилских заводов Кленнема.

– Что-то в них не так, – поделился своим мнением Оливер.

– Да в них все без исключения не так. Они – жалкая пародия на металлическую жизнь! – вознегодовал Стимсвайп. – Это кощунственное оскорбление, которое нам нанесли вы, мягкотелые, посмеявшись над нашим совершенством.

Из подвешенной к боку паровика кобуры донесся недовольный рокот Лорда Уайрберна.

– Их всех следует уничтожить!

– Что ж, может, они и смотрятся пародийно, – высказал свое мнение Гарри, – но я бы сказал так, в Шэдоуклоке по-своему справились с нехваткой рабочих рук.

– Неправда, – не согласился с ним Оливер. – Разве вы не понимаете? В этих металлических телах находятся живые души, живая плоть. В некоторых их них заперты животные. Мозги и сердца птиц и свиней. Это омерзительно.

Гарри вновь посмотрел на плотные шеренги големов, от топота которых содрогался даже подоконник. На улицах столпились семьи горняков, вышедших поглазеть на диковинное зрелище.

– Сплав животного и паровика? Черт побери, не хотел бы я, чтобы какой-нибудь мехомант запихнул мою печенку в такое вот чудище!

– А моему народу вряд ли пришлось бы по нраву, чтобы твоя тленная плоть жарилась на платах нашей души! – закипятился Лорд Уайрберн. – Это настоящая черная магия!

– Хранитель Вечного Огня, тебе когда-нибудь доводилось слышать про такое кощунство? – обратился к нему Стимсвайп.

– Такие чудовища существовали в давние времена, – с нескрываемым отвращением ответило оружие. – Их называли биометалликами. Такие твари, состоящие из сплава металла и живой плоти, выползали из-под гигантских пластин льда, убивая друг друга из-за запасных частей. Они пили друг у друга кровь и пожирали кости. Но они возникли сами по себе, чего не скажешь про этих неотличимых друг от друга существ, которые все до единого – творения человеческих рук.

Стоявший позади Оливера и Гарри священник сел в кресло и, усмехнувшись, закурил трубку.

– Что тут смешного, старик? – нахмурился Гарри Стейв.

– Гарольд, я смеюсь лишь потому, что не хочу плакать. Когда доживаешь до моих лет и считаешь, что повидал на своем веку немало всяких ужасов, изведал любую боль, которую мы способны причинить друг другу, то неожиданно видишь нечто такое, что тотчас излечивает от старческого слабоумия. Какая, однако, зловещая изобретательность! Ты думаешь, этим созданиям нужен сон? Или отдых? Их не остановят даже взрывы газа, и если в шахте произойдет завал, их можно будет спокойно оставить под обломками камня, потому что они в любом случае погибнут.

– Замолчи, старик! – прикрикнул на него Гарри. – Лучше поговори с граспером. Через несколько дней, ночью, состоится высылка горняков из Шэдоуклока. Тех самых людей, которых заменят вот этими созданиями. Мне нужно знать точную дату.

– Что это ты так засуетился, Гарольд?

– Это финальная игра, ваше преподобие. Если губернатор использует железных молодцев в шахтах и при этом ему наплевать, что Палате Стражей станет известно о состоянии дел в Шэдоуклоке, как, по-вашему, с чего бы? Что является тому причиной?

Священник встал с кресла.

– Потому что очень скоро будет не важно, узнают об этом или нет.

Тем временем по улице по-прежнему тянулся поток неуклюжих големов.

– Для меня это важно, – прошептал Оливер.

В мониторарии Небесного Суда телескоп Наблюдателя Номер Семь щелкнул и сдвинулся немного влево. В поле зрения Наблюдателя, заслонив собой обзор, мгновенно попал какой-то небоскреб. Внизу, в тропосфере, за массивным, похожим на воздушный шар созданием, гналась свора лэшлайтов, людей-ящериц с кожистыми крыльями, обитавших в разряженной атмосфере. Они пытались набрать высоту, стараясь при этом ускользнуть от щупалец, свисавших с подбрюшия скрейпера. Похоже, в небесах в настоящее время рыскало огромное количество лэшлайтов. За последнюю неделю Наблюдатель Номер Семь насчитала по меньшей мере пять таких свор.

Надо сказать, что она трудилась на своем посту гораздо дольше, чем было принято думать. Между сменами записи в ее вахтовых журналах ловко подделывались, чтобы возникало впечатление, будто она уходит на длительные перерывы восстановительного цикла. Большая часть наблюдателей могла обходиться без сна неделю или две – она же провела четыре первых дня своей вахты, даже не сделав и глотка бодрящего зелья из питьевой трубочки. Подобная работоспособность давалась ей за счет особых волшебных методик, разработанных в недрах Небесного Суда. Стань она членом ордена там, на земле, волшебникам наверняка пришлось бы разработать новую систему татуировок, чтобы вместить полное количество цветов, которые следовало выколоть у нее на лбу.

Они совершенно случайно выбрали ее на эту должность. Она была лучшей из лучших, и даже ее тайные хозяева вряд ли до конца это понимали. Устояв перед соблазном понаблюдать за резвящимися лэшлайтами, Наблюдатель Номер Семь увеличила мощность телескопа и припала к окуляру. В холодном воздухе мониторария резина была холодной и неприятной на ощупь. Ага, вот оно! То, что, как ей показалось, она увидела прежде, чем небоскреб закрыл ей обзор.

Крошечная зеленая точка в ночной темноте. В очередной раз увеличить разрешение, подождать, пока транзакционная машина поймает фокус. Горящая в темноте горстка порошка, излучающая странную зеленую энергию, которая едва не выжгла ей глаза. До практики в Суде она могла встать ногами в этот жуткий порошок и даже не заметить, что он жжется. Теперь, при таком высоком разрешении, смотреть на этот огонь было все равно, что смотреть на солнце.

Она определила точное местонахождение. Церковная крыша в Шэдоуклоке. Хозяева будут рады – хотя этот отчет не будут передавать по официальным каналам наблюдателей. Ее свидетельство передадут устно в какой-то дальний уголок Суда, это секрет в секрете.

Беглый Ловец волков найден. Опасного, имеющего дурную славу человека по имени Гарри Стейв выследили в очередной раз, и теперь ему уже ни за что не ускользнуть от карающей руки Небесного Суда.

Принц Алфей посмотрел на врача. Даже для него, человека далекого от медицины, этот тип не соответствовал самым низким стандартам миддлстилской гильдии хирургов. Руки эскулапа так сильно тряслись, что он с трудом приготовил шприц.

– Если это демонстрация заботы о моем здоровье, то она значительно опоздала, – ядовито прокомментировал принц.

Флейр поймал жадный взгляд двух функционеров из Грин-холла, пришедших во дворец вместе с врачом. Они с любопытством вампиров наблюдали за происходящим, с нетерпением ожидая, когда им передадут пробирку с образцом королевской крови.

– Это вопрос безопасности, – пояснил капитан Флейр. – Они хотят иметь твердые гарантии того, что в вашей крови содержатся маркеры королевской крови.

– Если принять во внимание, что меня воспитывали как какого-нибудь спаниеля, то в этом не должно быть ни малейших сомнений.

– Его высочество, по-видимому, не слышали про дело принца Сильвара, – вступил в разговор один из чиновников Грин-холла. – Три королевских гвардейца из Квотершифта вознамерились заменить наследника престола двойником, которого прислали калифы. Была предпринята попытка создать правительство в изгнании и тем самым покуситься на стабильность парламента. Это было давно, еще до того, как шифтеры затеяли свою революцию.

– Понятно, – ответил принц. – Пожалуй, мне остается лишь догадываться, с какой теплотой и дружелюбием сегодня ко мне относится Содружество. Но пусть Хоггстон считает свои счастливые звезды, потому что мои злосчастные звезды так до сих пор и не помогли мне ускользнуть от его ошейника с цепью. Скоро вы будете таскать по всем городам и весям Шакалии истинный образчик королевской плоти и крови.

– Мы все здесь слуги народа, – заметил один из чиновников.

– Верно, но у некоторых из вас руки останутся при себе.

Врач извлек иглу шприца из вены принца и передал наполненную кровью пробирку чиновникам. Те опустили ее в обтянутую бархатом шкатулку, после чего запечатали восковой печатью.