Текст книги "Небесный суд"

Автор книги: Стивен Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)

– Благодарю вас за то, что любезно нашли для нас время, – произнес старший чиновник, держа шкатулку подмышкой. – Официально заверенное свидетельство о вашей принадлежности к королевской семье будет передано врачу накануне коронационной церемонии, которая состоится на Парламентской площади. При этом будет проведен экспресс-анализ крови для подтверждения подлинности вашей личности.

– Я могу идти? – осведомился принц.

– Разумеется, – ответил чиновник. – Надеюсь, в вашем дневнике присутствуют все записи?

– А как же, – ответил принц Алфей. – Бесконечное перечисление пиров, посвящений и открытия мостов в промежутках между побиваниями камнями.

– Мы все служим народу, – хором отозвались оба чиновника, поклонились капитану Флейру и его гвардейцам и вышли из комнаты.

Капитан Флейр посмотрел вслед принцу. Тот покинул зал сразу после гостей из Гринхолла. Хардфолл подошла к капитану и встала рядом. Это был необычно интимный жест, но женщина-гвардеец проявила осторожность. На тот случай, если кто-нибудь из членов ордена тайно подслушивает их разговор. В последние несколько дней их соглядатаи стали очень скрытными, как будто заподозрили крамолу в собственных рядах. Разумеется, они окажутся правы в своих подозрениях, но совсем по другой причине, о которой даже не догадываются.

– Гринхолл скоро обо всем узнает, – осторожно произнесла Хардфолл. – После того, как возьмут образец крови машиной-анализатором.

– Они могут ничего не заметить, – возразил Флейр. – Но даже если и заметят, то, возможно, ничего не скажут. Половина царственной крови лучше, чем какое-нибудь жалкое ничтожество из королевского инкубатора, которое выберут на роль короля. Газеты и дешевые книжонки привыкли называть Алфея принцем. Его лицо хорошо знакомо электорату.

– Меня в большей степени заботит вторая половина крови нашего юного принца, – произнесла Хардфол и как бы невзначай распахнула полы плаща. На бедре у нее висел в кобуре пистолет. Вообще-то, поскольку она обладала колдовскими способностями, пистолет был ей не слишком-то нужен.

– Увязать вторую половину со мной не так-то легко, – ответил Флейр. – Лишь волшебный туман делает нас мечеными. В крови нет никаких маркеров, а волшебные способности не передаются детям. Если бы мы могли выводить чистых и феев, то обрели бы свободу уже давно, много столетий назад.

– Да, пожалуй, вы правы, – согласилась Хардфолл. – И неси наша кровь следы гиблого тумана, сыщики ордена уже давно бы установили, что принц – ваш сын, а не сын короля Юлия.

– Алфей – хэмблин, – ответил капитан Флейр. – Мой он сын или чей-то еще, главное, он нормален.

– В той степени, чтобы быть королем, – уточнила Хардфолл. – Но с другой стороны, разве мы все не отмечены судьбой? Вы ему расскажете, когда все будет кончено?

– Он все сам узнает.

– Принц мог бы проявить большую покладистость, знай он это сейчас.

– Или, наоборот, может наотрез отказаться сотрудничать с нами. Ему свобода нужна точно так же, как и нам. Мне кажется, будет лучше, если пока мы оставим все, как есть.

– Как пожелаете, мой капитан, – ответила женщина-гвардеец. Флейр вышел, а она посмотрела ему вслед голодными печальными глазами. – Как пожелаете.

Странно. После того как Оливер, проведя неделю в комнате позади церкви, собрал свои нехитрые вещи и попрощался со старым священником, у него возникло ощущение, будто он расстается с родным дядюшкой. Между ними на короткое время как будто возникло нечто вроде симпатии, некое духовное единение. Причем это было не обычное гостеприимство, оказанное нежданным гостям, которых привел с собой пройдоха Гарри Стейв, давно держащий старика на крючке шантажа. На улицах все еще можно было увидеть редких рабочих, обслуживавших газовые шахты даже в поздние ночные часы. Почему бы нет? В шахтах и подземных туннелях постоянно царит ночь.

– Вам не нужно засиживаться допоздна, – сказал Оливер. – Вы не обязаны добровольно помогать нам.

– Я могу долго не спать по ночам, – сообщил священник. – Это самое мирное время суток.

Оливер открутил крышку фляги и проверил, есть ли в ней вода.

– Я знаю, что вы имеете в виду.

И, да подтвердит его слова Великий Круг, он действительно это знал. Прошлой ночью Оливер проспал всего два часа, но вместо того, чтобы испытывать усталость, чувствовал себя так, будто целый месяц отдыхал в одном из лучших миддлстилских отелей. Более того, в часы сна все его косточки так и трепетали энергией, а кровь в жилах отзывалась на зов луны. Ему страстно хотелось выйти из дома, чтобы восхититься красотой окружающего мира, ощутить ее каждой клеточкой кожи. А его сны – они превратились в ослепительные вспышки ярких образов, воспоминаний о прошлых жизнях – их были многие сотни, и все непохожи друг на друга.

Заметив, что Оливер собрался привязать абордажный пистолет к рюкзаку, священник жестом остановил его.

– Пора развязать тот сверток, что я тебе дал.

– Ваш молитвенник со мной, не беспокойтесь.

– Это не молитвенник, – возразил священник.

Оливер развернул сверток из старого выцветшего одеяла, извлек шкатулку и надавил на двойные защелки. Когда же он приподнял крышку, его руки осветились серебристым сиянием. Это лунный свет в сочетании с содержимым шкатулки сотворил воистину чудо алхимии. Внутри находились два совершенно одинаковых пистолета с серебряными накладками на рукоятке из слоновой кости, каждый дюйм которых был покрыт гравировкой с изображениями орлиных крыльев и дуэлей, боевых полков и силуэтов людей-зверей. На слоновой кости рукояток – резные изображения льва. Зверь этот почему-то показался Оливеру ужасно знаком – копия льва с герба Шакалии. Правда, смотрелся он более примитивно, ему явно недоставало изящества и величия своего геральдического собрата.

– Это ваши пистолеты? – не удержался от вопроса юноша.

– Скажем так, их когда-то передали нашей семье.

В верхней части шкатулки находилась кобура из черной лакированной кожи. Она предназначалась для того, чтобы тайно носить оружие на плече под верхней одеждой.

– Но почему вы не передали их по наследству вашим детям? – запротестовал Оливер. – Пистолеты инкрустированы настоящим серебром. Они, должно быть, стоят целое состояние.

– Когда-то давно я надеялся, что они заинтересуют мою старшую дочь, однако, как выяснилось, я ошибался, – ответил старик.

Оливер указала на абордажный пистолет фирмы «Лоуд и Лок».

– Вот из него я по крайней мере могу во что-то попасть. Ваши пистолеты предназначены для дуэли и больше сгодились бы для меткого стрелка или полкового офицера.

– Возьми их! – посоветовал старик.

Оливер послушно вытащил один из пистолетов. Тот оказался теплым на ощупь и привычно лег в ладонь. Он как будто предназначался именно для него. Какие тут могут быть сомнения? Подарок просто необходимо принять.

– Странно, – начал Оливер, – но я…

– Фокус состоит в том, – прервал его старый священник, – что нужно угадать, когда именно их следует взять отсюда и когда положить обратно.

Оливер дрожащими руками положил пистолет на место. Они дрожали как у какого-нибудь пьяницы, пришедшего в таверну, чтобы утолить нестерпимую жажду, унять которую способен лишь дешевый джин. Теперь он не станет отказываться от подарка. Как же глупа была дочь старика, отвергнув предложение отца.

– Я кладу их на место, – решительно заявил священник.

– Мне больше не понадобится абордажный пистолет, – ответил ему Оливер.

– Верно, не понадобится. А вот нож я бы советовал тебе оставить.

Я не помню, когда рассказывал вам…

– Тебе и не нужно было. Это хороший нож. Много лет назад я мог только мечтать о таком.

Оливер выглянул в окно. Зов ночи в эти минуты был гораздо сильнее прежнего.

– Спасибо вам за все.

– Надеюсь, что с твоей дикой кровью, мой мальчик, ты станешь лучшим из нас.

– Я спрячу нож в сапоге.

– Я бы на твоем месте сделал то же самое, – похвалил юношу старый священник.

Внизу, на первом этаже, почти полностью испарился след колдовства, который Гарри Стейв заметил в воздухе. Значит, он не напрасно потратил время, подслушивая старого греховодника. Что же там затеял священник? Явно какую-то пакость, в этом Ловец волков не сомневался. До сих пор его преподобие выполнял условия сделки и не путался под ногами. Сам будучи хранителем многих секретов, Гарри недолюбливал старика за то, что тот многое знал о нем самом. Не так он хотел играть в свою игру – уж если в Шакалии заваривается каша, то пусть уж лучше она заваривается руками Гарри Стейва.

Дни в Шэдоуклоке были безветренными, и воздухе постоянно стоял дым выхлопных труб. В этом город мало чем отличался от Миддлстила с его зловонным густым туманом. Здешний туман, порождаемый выхлопами рудничного оборудования, собирался по ночам, превращая своей завесой полную луну в узкий серебристый серпик.

Оливер смотрел на брусчатку узких крутых улиц и в висевшем над ней тумане не видел собственных сапог, чувствуя, какими неприятно влажными даже через кожу сапог делаются носки. Было слышно, как от высоких стен эхом отлетают голоса перекликающихся друг с другом стражников. Иногда в тумане возникал редкий огонек стеклянной лампы. Приходилось держаться подальше от полицейских или местных хулиганов, комитетских громил. Правда, последние приберегали свою бдительность для охраны крепостных стен города. Несмотря на свой массивный корпус, Стимсвайп, как оказалось, мог двигаться быстро и бесшумно, поворачивая во все стороны свою круглую голову. Решетка его голосового аппарата слегка вибрировала, когда он издавал звуки, высота которых превышала возможности человеческого слуха. Паровик поклялся, что сможет таким образом идти даже при сильном тумане, избегая комитетских громил и губернаторских стражников. Стимсвайп, по всей видимости, обладал навигаторским талантом, потому что ему до сих пор удавалось беспрепятственно провести своих спутников-людей через лабиринт городских улиц, не попавшись никому на глаза и ни на кого не наткнувшись. Он упрямо вел их вверх по холму в направлении личного губернаторского аэродрома.

Но кое-что Оливер не сказал своим друзьям: то, что он также ощущал присутствие этих самых громил и видел, как искусно рыцарь-паровик уводит троицу в сторону от вооруженных патрулей. Он чувствовал их всех, и они казались ему крошечными свечечками злобы, тускло светящимися в ночи. Впрочем, он обходил не только патрули, но и других – пьяного подонка, избивавшего свою жену, которая собственным телом пыталась прикрыть от него детей; вора-домушника с ножом за поясом, забравшегося в дом через окошко в застекленной крыше и шарящего по всей комнате в поисках ключа от запертого секретера; пьяного губернатора, в восторге хлопающего в ладоши от мерзкой картины – солдат, забивающих насмерть какого-то горняка. Каждая вспышка насилия яркой звездочкой вспыхивала в темноте.

– Оливер! – Гарри Стейв поднял юношу с колен. – Что с тобой? Ты заболел?

– Я все чувствую, Гарри!

– Что ты чувствуешь?

– Зло. Я чувствую в них зло.

– Ты весь вспотел, как будто ветрянку подхватил. А говоришь так, будто пытаешься напугать толпу народа во время спиритического сеанса.

– Тише! Мы должны идти дальше! – шикнул на них Стимсвайп. – В эту ночь из Шэдоуклока, возможно, отправится последний воздушный корабль с горняками.

– Со мной все в порядке, – быстро произнес Оливер. – Пот это ерунда, скоро высохнет.

На боку Лорда Уайрберна, привязанного к туловищу Стимсвайпа, зажегся ряд крошечных огоньков.

– Похоже, что сейчас тобой движут духи Лоа, мягкотелый Оливер. Но я не чувствую их присутствия здесь, я ощущаю лишь приближение великих событий. Странно.

– Я здесь, Хранитель Вечного Огня, – ответил Оливер. – Это всего лишь я. Стимсвайп прав, это наш последний шанс бесплатно прокатиться на воздушном корабле за губернаторский счет. Мы идем дальше.

Взлетно-посадочная полоса находилась на вершине горы, за стенами губернаторского особняка. Прямо перед ангаром на рельсах стоял воздушный корабль, приписанный к торговому флоту. В его корпусе не было пушечных амбразур или бомбовых люков. Таддиус или любой другой мальчишка его возраста из Хандред-Локс моментально бы определил его класс по одному лишь силуэту. Для Оливера же аэростат был совершенно неотличим от других кораблей, пролетавших над ними в небе Шэдоуклока. При помощи лебедки аэростат был подтянут как можно ниже к земле, к подбрюшью гондолы приставлен трап.

– Слишком открытое место. – Стимсвайп указал на ряд горящих фонарей, установленных на столбах по всей горе. – Слишком мало укрытий и слишком много народу толчется вокруг ангара.

Гарри сел, прислонившись спиной к стене.

– Я все сделаю, как надо. Двигаемся к большому детандеру, к люку в носовой части. Я помогу вам пробраться внутрь. Если нас кто-нибудь заметит, ты применишь против него свой голос.

– Мой голос? – удивился Стимсвайп.

– Только не надо изображать из себя святую невинность, старый паровик. Я своими глазами видел, как Мастер Резак своим голосовым аппаратом раскачал язык колокола, висевшего на дальней стене тренировочного зала. Так что на людей твой голос подействует как надо.

Молчание паровика Гарри воспринял как знак согласия и, скрестив ноги, забормотал что-то на языке уорлдсингеров. Вскоре возле них возникло облачко тумана, коконом окутавшее ноги. Оно подняло всю троицу над склоном горы, а затем и над взлетным полем. Оливер почувствовал, как завитки уорлдсонга подняли стремительно густеющий туман над землей. Вскоре вся гора завибрировала от мощной, рвущейся наружу энергии. Туман сделался еще гуще.

Переполнявшая Оливера энергия словно разъярилась при ощущении уорлдсонга. Теперь он мог заглянуть в глубины своей души, как будто с глаз упала повязка, и бесчисленные источники его собственной мощи, дарованной гиблым туманом, начали разворачиваться прямо у него на глазах. Это было примерно то же, что видеть, как могильные черви вылезают из бездыханного тела человека, которого вы когда-то горячо любили. Зрелище мучительное, но вместе с тем слишком притягательно-зловещее, чтобы от него можно было оторвать взгляд. Эти источники были частью его существа, но какой-то чужеродной частью, которой по идее не было места в сочетание плоти, воды и костей, которой не было места в этом трехмерном мире геометрических форм. Они энергично бурлили в юноше, и с трудом верилось, что он не замечал их раньше. Как с трудом верилось в то, что когда-то приходил на допросы к дознавателям ордена и инквизиторам, и был вынужден лгать им, утверждая, что нормален.

Туман, похоже, сгущался у ног Оливера намного быстрее, чем на земле рядом с ним, он спиралью закручивался вокруг его ног. Даже Гарри удивился тому, как быстро локализуется заклинание.

– Все в порядке, – заверил его Оливер. – Мне нравится туман.

– У нас есть прикрытие, – сообщил Стимсвайп.

Юноша посмотрел на аэростат – воздушный левиафан был окутан плотным туманом. Паровику не было нужды добавлять, что теперь на их стороне также и элемент внезапности. Большинство трудоспособных рабочих Шэдоуклока забились в самые глубокие щели, лишь бы избежать высылки из города на аэростате. Охранники наверняка рассчитывали на то, что разумные горняки будут держаться подальше от губернаторского дворца и комитетских бандитов. Как обычно, тропа вела их прямо в пасть опасности.

Стимсвайп сделал пять шагов назад и разбежался. Гарри подставил руки, и Оливер, опершись на них ногами, подтянулся и очутился на верху стены. Затем протянул руку Стейву и помог ему перелезть через стену. Через считанные секунды все трое нырнули в спасительную завесу тумана. Туман сильно искажал звуки, и до слуха людей доносились лишь обрывки разговоров техников, наземной службы, готовивших аэростат к полету. Хотя они стояли на другой стороне взлетного поля, трем авантюристам казалось, будто те разговаривают, стоя всего в паре метров от них.

– …балласт загружен.

– …отродясь не видел такого тумана.

– …и он велел поговорить с первым помощником. А я ему отвечаю, что если первому помощнику нужно, то пусть сам поговорит со мной.

Оливер едва не натолкнулся на пропеллер. Кованые металлические лопасти и агрегат детандера были гигантских размеров, с жилой дом. Искривленные лопасти пропеллера были отлиты в литейном цеху авиационного завода и имели форму гигантской львиной головы с выкаченными глазами и оскаленными зубами. Гарри нырнул под пропеллер и быстро забрался в узкое отверстие в металлическом корпусе.

– Здесь есть аварийный люк, – шепотом сообщил он.

– Вряд ли я сумею запихнуть в него мое прекрасное тело, – засомневался Стимсвайп. – Я создан для войны, а не для того, чтобы забираться в дыры вашего воздушного корабля как какой-нибудь мягкотелый грызун.

Они подождали пару минут и были вознаграждены за свое терпение хлопком жесткой оболочки аэростата. Крышка люка рядом с двигателем опустилась. Гарри стоял внутри отсека, заваленного деревянными бочонками детандерного газа. На них имелось клеймо – силуэт самострельных деревьев.

– Казначей аэростата утром наверняка уже все проверил, – сказал Гарри, закрывая за Оливером и Стимсвайпом посадочный трап. – Часть бочонков мы можем убрать. Нужно сделать убежище на случай, если кто-нибудь из авиаторов нагрянет сюда во время полета за топливом.

Оливер открыл рюкзак и убедился, что запас еды на месте.

– Пища тебе не понадобится, – успокоил его Гарри Стейв. – Это не пассажирский корабль, а гвардейский транспортный, класса «Смайк». И к озерам Лионгели он не полетит. Его главный груз – горняки Шэдоуклока. А это означает, что он непременно сделает посадку где-нибудь в Шакалии.

– Давайте устроимся так, чтобы нас никто не увидел, – произнес Стимсвайп. – Думаю, что стрелять из Хранителя Вечного Огня на борту корабля не стоит. Это было бы серьезной ошибкой.

Гарри бросил взгляд на клеймо с силуэтами самострельных деревьях на бочонках с газом.

– Впечатляет, ничего не скажешь. Я, пожалуй, воздержусь от курения. По собственному опыту знаю, какое удовольствие отдельные капитаны испытывают, когда ловят на борту авиатора с курительной трубкой.

Соорудив тайное гнездышко среди бочонков, они спрятались в него и примерно через час раздававшиеся снаружи крики возвестили о взлете аэростата. Пол задрожал – это судно потянуло по пусковым рельсам и тут же развернуло на поворотной платформе так, чтобы совместить с направлением ветра. Затем отскочили рельсовые захваты, и корабль начал подниматься. Оливеру показалось, что его желудок упал куда-то вниз. Из-за перепадов в шуме работающего двигателя стало трудно говорить друг с другом – приходилось то шептать, то кричать во весь голос. Не исключено, что к месту назначения они прибудут совершенно оглохшими, однако любой авиатор, зашедший в отсек, их тоже не услышит. Вскоре аэростат набрал высоту, и на борту стало холодно. Главная гондола и каюты для экипажа возможно и обогревались, но Оливер только сейчас понял, почему – независимо от времени года – авиаторы, приземлявшиеся в Хандред-Локс, ходили по городу, повязав вокруг талии поверх жилетов свернутые толстые шерстяные свитера с высоким воротником. Дрожа о холода, Гарри и Оливер поспешно вытащили из рюкзаков одеяла и принялись по очереди греть руки на бойлерной трубе Стимсвайпа.

Несмотря на холод и шум, Оливер в конец концов смог под утро уснуть. Гарри открыл один глаз. Его юный спутник глубоко и размеренно дышал. Изо рта Оливера вырывалось облачко пара – в складском отсеке по-прежнему царил холод. Стимсвайп и его оружие также находились в состоянии сна, если это слово применимо к железным созданиям. Стейв нагнулся над Оливером и вытащил из его рюкзака шкатулку, которую подарил юноше старый священник. Убедившись, что узкий коридорчик перед складским отсеком пуст, он бесшумно выскользнул в него.

В конце платформы Стейв открыл деревянную дверь, ведущую в гальюн в передней части корабля. Это было крошечная кабинка со стульчаком, крышка которого открывалась прямо в воздушное пространство. Пройдоха Гарри Стейв открыл шкатулку. Зловеще поблескивая, оба пистолета лежали на своем месте. Дорогая вещица. Одно только серебро и слоновая кость стоят кучу денег. В любой антикварной лавке Шакалии за пистолеты отвалят целое состояние. Не нужно быть уорлдсингером, чтобы почувствовать рвущуюся из оружейной пары неукротимую колдовскую песнь, узреть ее гибельное сияние. Гарри поежился, словно от холода, захлопнул шкатулку и бросил в отверстие гальюна, после чего дернул ручку смыва.

Жалко лишаться такой красоты, но этот мальчишка Оливер вряд попадет из них в крупную цель даже с близкого расстояния.

– В другой раз, ваше преподобие! – прошептал Гарри, обращаясь к темным облакам. – Лучше приберегите ваши чертовы подарки к празднику зимнего солнцестояния!

Капитан воздушного корабля «Сердце дуба» раздраженно оттолкнул пристегнутый к ремню кортик. Вечно эта дурацкая штукенция путается под ногами, но сегодня без нее нельзя. У половины высших офицеров сегодня был такой вид, словно они ждали у входа в банкетный зал губернаторского дома. Кое на ком были даже синие парадные брюки, украшенные одним-единственным лампасом западного флота. Один из таких капитанов западного флота протиснулся к нему сквозь толпу. Хеардейл. Когда-то они оба мичманами служили на «Небесной фее».

Хеардейл вежливо поклонился.

– Стоун!

– Хеардейл! – ответил капитан Стоун и кивком указал на коротко стриженные по бокам волосы бывшего сослуживца, но зачесанные вверх на темени высоким гребнем. – Подражаете туземцам?

– В Конкорции это сейчас модно, – ответил офицер колониальной службы. – Половина офицеров флота щеголяет такими прическами.

– Как дела за границей? – поинтересовался Стоун. – Я слышал о каких-то трениях, причем не только среди местного населения.

– Колониальные власти принимают все новых и новых поселенцев. Как обычных, так и каторжников. Эта удивительно пестрая и текучая масса – каторжники, местная знать и туземцы – постоянно дерется, но флот держит их всех под контролем. Стоит им заметить в воздухе тень линейного корабля, как они тут же устремляются в леса. А как там поживает наш южный флот? Я слышал, что у вас недавно были какие-то неприятности.

– С «Беллерофоном»? – вопросом на вопрос ответил Стоун. – Скажем так, есть некая история, которую Первый Скайлорд рассказал газетчикам с Док-стрит, после чего пошли слухи о том, что мы вернулись живыми. Будь на то моя воля, я бы закрыл чертову границу на замок, но тогда в дверь парламента ломились бы возмущенные импортеры джина, так что, похоже, моим мечтам не суждено сбыться. Такое впечатление, что сегодня мы только тем и занимаемся, что преследуем вооруженные группировки, что проникают из пустынь в нагорья.

Хеардейл оттянул тугой высокий воротничок и повертел шеей.

– Даже сам калиф называет их бандитами.

– Хороши бандиты! – раздраженно воскликнул Стоун. – Прекрасно вооружены и обеспечены всем необходимым. Для примитивных кочевников эти типы слишком непросты. За всеми их набегами хорошо заметна рука калифа. Попомните мои слова, очень скоро гвардейцы попросят нас сровнять с землей парочку дворцов в Бладетенбуле и хорошенько щелкнуть Кассарабию по носу.

– Остается лишь уповать на южный флот, – ответил его бывший сослуживец. – Как я понимаю, вы сдали предписанные орденом анализы?

– Большей глупости я еще никогда не видел, – проворчал Стоун. – Половина офицеров без дела болтается в графстве, ожидая своей очереди. Интересно, и сколько же меченых удалось среди них выявить? Назовите мне хотя бы одного!

– Адмиралтейству не следовало соглашаться, – высказал свое мнение капитан Хеардейл. – И вот теперь губернатор Шэдоуклока вынужден устроить для нас торжественный прием, прежде чем отправить обратно, после того, как мы доставили ордену удовольствие нашей покорностью. Вы видели какого-нибудь адмирала или скайлорда в цитадели после того, как они отдали приказ отослать флот домой?

– Со стороны Комиссии адмиралтейства никакой опасности я не вижу, – пренебрежительно фыркнул Стоун. – Во всяком случае, пока что парламент не боится, что они могут уколоть кого-то гусиным пером. Лучше бы они прибегли к помощи психиатра. Толку было бы куда больше. Капитан «Беллерофона», может, и сошел с ума, но фейбридом он точно не был.

– Мне он никогда не нравился, – признался Хеардейл. – Он командовал несчастливым кораблем. Слишком часто, с поводом и без повода, хватался за плетку, вместо того чтобы доверить поддержание дисциплины своим помощникам. Не удивительно, что он спятил.

– И все же он сбросил бомбы на Миддлстил. Нам повезло, что к нам не приставили политических офицеров-уорлдсингеров, как к Особой Гвардии.

– Такое бы у нас не прошло, – заявил Хеардейл. – На корабле может быть только один командир. С таким же успехом они могли бы надеть на нас свои ошейники, чтобы всегда держать на коротком поводке.

В дальнем конце прихожей распахнулись двери, ведущие в банкетный зал, и взгляду открылся длинный высокий стол, заставленный блюдами с дымящимся мясом и графинами вина.

– Клянусь ветрами Тара, это настоящий пир! – воскликнул капитан колониальных войск. – Неплохо, если учесть, что нам скоро предстоит вернуться к лепешкам из долгоносика и солонине.

Флотские офицеры шумной толпой двинулись в зал, не удостоив и взглядом заросшие щетиной лица красномундирников, прислуживающих за столом, и их неаккуратно застегнутые кители.

Во главе стола уже сидел поджидавший участников пира губернатор. Когда офицеры расселись по местам, он поднял массивный хрустальный бокал.

– Офицеры флота! Я знаю, что вы обычно обходите стороной мой город по причине отсутствия в нем таверн и прочих увеселительных заведений, но, как вы видите, мои люди рады нарушить правила ради сегодняшнего торжественного вечера.

Стол огласился одобрительными возгласами.

– Результаты испытаний, проведенных орденом, доведены до сведения адмиралтейства и переданы в Палату Стражей. К сожалению, никто из вас не станет горняком и не будет добывать газ, и поэтому флот неохотно решил оставить вас в своих рядах!

За столом раздались новые радостные выкрики и смех.

– По-моему это доказывает лишь то, что мы уже знали, – продолжил губернатор и поднял над головой только что полученную из столицы газету. На ее первой странице была гравюра, изображавшая капитана аэростата, без чувств падающего в руки двух воздухоплавателей, и преувеличенно гротескная фигура уорлдсингера, держащего перед офицером кристалл правды. Рядом, в пузырьке красовалась подпись: «Неужели гиблый туман отнял у нас капитана? – Нет, это запах ранних выборов заставляет его падать в обморок!». – Это доказывает, джентльмены, что одно гнилое яблоко не портит весь бочонок.

Капитаны воздушных кораблей возликовали.

– В знак признательности за службу по охране Шэдоуклока позвольте мне поблагодарить наших соседей из цитадели и с северных аэродромов и выразить им мою признательность этим бокалом с грогом. Пусть наш газ поднимает ввысь ваши корабли, а наше гостеприимство воодушевит и порадует вас прежде, чем вы разлетитесь на четыре стороны, в разные уголки Шакалии и ее доминионов. За Королевский воздушный флот!

– За флот! – хором подхватили собравшиеся.

Сидевший посередине длинной части стола капитан Стоун передал Хеардейлу блюдо с ломтиками копченой ветчины. Жирная и приправлена медом, именно такая, какую любят шакалийцы.

– Вы ничего не пьете, Стоун?

– У меня легкий приступ брюшной песчанки, – признался тот. – Корабельный врач прописал мне разные порошки. Если я сделаю хотя бы крошечный глоток вина, джина или рома с патокой, то меня немедленно вырвет.

Выпив немало воды – от прописанного ему лекарства он испытывал ужасную сухость во рту и горле, – Стоун извинился перед соседом и вышел из-за стола в поисках уборной. По пути он немилосердно корил себя за то, что сам испортил себе праздник, за день до этого отведав на рынке шашлык из ягнятины.

Взбунтовавшийся желудок успокоился, но сам он весь покрылся испариной. Поискав в кармане кителя пакетик с порошком. Стоун с ужасом вспомнил, что принял последнюю порцию снадобья еще до ухода из цитадели. Что ж, в виду отсутствия лекарства стоит подвергнуть себя целительному воздействию прохладного ночного воздуха, решил Стоун, хотя тот и был пронизан туманными миазмами, повисшими над холмами Шэдоуклока. Капитан выскользнул из дверей и начал прохаживаться вдоль окружавшей сад живой изгороди. Когда усилившийся западный ветер унес прочь дым многочисленных рудников, с высоты губернаторского холма стал виден обнесенный высокими стенами город. Правда, Стоун сумел разглядеть лишь созвездие желтых огоньков – это далеко внизу мерцали фонарные столбы.

Капитан Стоун оглянулся на губернаторский дом. Странно. В банкетном зале царила какая-то суматоха. Вдоль стола деловито сновала прислуга в красных мундирах. Неужели гости так быстро покончили с главным блюдом и ужин подходит к концу? Обычно старшие офицеры флота, получив возможность ненадолго отдохнуть от служебных обязанностей, были готовы бражничать до рассвета. Заинтригованный, Стоун подошел ближе к окну.

В зале творилось нечто невероятное. На полу валялись неподвижные тела. Люди свисали со стульев. Несколько офицеров с необычайно красными лицами ползали по полу, натужно изрыгая съеденное. Прислуга в красном методично обходила сидящих, и, оттянув головы офицеров назад, быстро проводила ножом по горлу. Сидевший во главе стола губернатор с аппетитом уплетал пищу, смеялся и радостно постукивал по столешнице, наблюдая за тем, что его подручные расправляются с капитанами воздушных кораблей как с пригнанным на бойню скотом.

Потребовалось несколько секунд, чтобы ужас происходящего дошел до понимания Стоуна. Это были секунды, подобные долгим минутам. Затем вместе с приливом адреналина к нему вернулось осознание реальности и звериное желание спасти жизнь. Сначала капитан «Решительного». Теперь вспышка безумия в губернаторском дворце. Что же это такое? Похоже, уорлдсингеры ищут не там, где следует. Им следовало бы оставить цитадель и попытать счастья в Шэдоуклоке.

Сжимая в руке форменный кортик, капитан Стоун нырнул в глубину сада. Пробираясь в темноте между деревьями, он мысленно вознес молитвенную благодарность кассарабийским базарным торговцам, восславив шампур с кусочками мяса подозрительного происхождения, который спас ему жизнь.

Оливер проснулся рано. Корабль шел на снижение, и воздух понемногу становился теплее. Шум работающего мотора тоже слегка стих. Его взгляд встретился с взглядом зрительной пластины рыцаря-паровика. Стимсвайп расстегнул кобуру с Лордом Уайрберном. Гарри Стейв сидел на полу, опершись спиной о бочонок с газом.

– Идем на посадку? – стараясь перекричать шум двигателей, спросил Оливер.