Текст книги "Небесный суд"

Автор книги: Стивен Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

Был и второй запрос в учетной записи того же оператора, но такой запрос ни за что и никогда не мог быть составлен разумом мягкотелого. В поиске нет ни одной лишней строки. Весь запрос элегантен, точен, красив, как звук мастерски отлитого колокола. Она на миг пожалела о том, что никогда не встретит автора запроса, сделанного через перфорированную карточку. Автор, конечно же, паровик, причем паровик, наделенный несомненным чувством стиля. Как жаль, что такого разумного представителя механической расы придется уничтожить. Паровику не следовало бы совать свой обонятельный комплект в дела своего создателя. Увы, слишком поздно для подобных сожалений.

В одной из многочисленных башен системы кристаллосвязи Гринхолла некая рука лениво нырнула в лоток и выудила очередную карточку. Это дежурство было легким, данная башня занималась лишь автоматическими заявками. Запасы муки в форте Дерьмоу истощились, их необходимо пополнить, автоматически закодировать транзакционными машинами. Нет никакой необходимости разбирать чернильные каракули, написанные дрожащей рукой старой женщины, поздравляющей сына с днем рождения, как приходится делать операторам общественных станций. Что ж, будем считать, что этому человеку повезло. Потому что если бы посыльный прочел зашифрованное послание на доверенной ему перфорированной карточке и попытался донести о нем начальству, его бездыханное тело уже на следующий день плавало бы в сточных водах Гэмблфлауэрса.

Глава 15

Оливер находился на дне моря. Временами его поднимало на поверхность, и давление глубин ослабевало. Он приближался к свету и слышал голоса. Кто-то жаловался недовольным тоном:

– Я все-таки архитектор, а не ветеринар!

Вскоре голоса исчезли, и до его слуха донеслось пение. Странные мелодии, нечеловеческие, но восхитительно совершенные. Мелодии без слов, что-то вроде машинного кода. Он вновь погрузился в черноту, которая вызывала ощущение покоя и безвременья. Потом в дальнем конце темного зала возникла белая точка. Она росла на глазах и вскоре приняла вполне различимую форму, причем довольно уродливую.

Шептун.

– Оливер! – прошипел его давний знакомый. – Ты меня слышишь?

– Это не сон, – ответил Оливер. – Я не сплю.

– Сосредоточься на мне, Оливер. Останься со мной. Ты находишься в коме. Твое тело на прошлой неделе едва не умерло, причем даже не один раз, а дважды.

– Я испытываю удивительную легкость, Натаниэль. Мне кажется, будто я умею летать.

– Ты улетишь отсюда навсегда, мой мальчик. Ты получил отравление. В зубах двух кассарабийских охотников за рабами есть канал, соединенный с ядовитой железой. Архитекторы считают, что она досталась им от ядовитого угря.

– Архитекторы?

– Ты сейчас находишься в Свободном Государстве Паровиков, в горах Механсии. Личные хирурги Короля-Пара пытаются спасти тебе жизнь.

– Замечательно, – сказал Оливер. – Шептун, у тебя самого больной вид. Ты похудел и еще эти раны на твоем боку… что случилось?

– Я ничего не ел в последние дни, – закашлялся Шептун. – И я вошел в дверь, правда, сначала ее нужно было увидеть.

Оливер лег на бесконечный пол зала.

– Тогда давай спать. Сон – лучший лекарь.

– Не спи! – закричал Шептун. – Оливер, останься со мной! Уснешь и не проснешься! Твое тело плохо сопротивляется проникшей в него заразе – это не яд гиблого тумана и не яд уорлдсингерской магии, и та часть тебя, что не принадлежит этому миру, не собирается с ней бороться. Ей безразлично, что с ним случилось.

– Какая разница, – признался Оливер. – Пришло время отдыха.

– Не хочешь – как хочешь, – ответил Шептун и схватил его за руку. – Все равно тебе помирать! Не раньше, так позже.

Что-то выскочило из тела Шептуна и мгновенно проникло в руку Оливера, обжигая подобно кислоте. Юноша с криком откатился в сторону.

– Ну что, ускорили свой ток фейбридские соки, Оливер? Ты все еще хочешь спать?

Сплошная тьма. Бежать некуда. Оливер попытался высвободить руку, однако Шептун вцепился ему в лодыжку, и ногу тотчас пронзила огненная боль.

– Это реакция фея, Оливер, я имею в виду нас с тобой. В такие игры можем играть только мы, меченые. Именно из-за них меня на долгие годы упекли в Хоклэм.

По-прежнему пытаясь вырваться на свободу, тело Оливера забилось в конвульсиях. Казалось, в него со всех сторон вонзаются острые иглы боли.

– Умоляю тебя! Во имя любви к великому Кругу! Больно! Ты убиваешь меня!

– Нас обоих, тебя и меня! – засмеялся Шептун. – Забился на пенс, выкладывай гинею! Ну что, посмотрим, какой силы возбуждение выдержит твоя прекрасная человеческая оболочка, в которой ты прячешься, а?

Сухожилия затрещали, плоть задымилась, а черный зал рухнул – его стены пошли красными трещинами боли. Изо рта Оливера наружу вырвались расплывчатые, кроваво-красные силуэты безобразных демонов. Они то кружились над ним пчелиным роем, то пикировали прямо на его противника. Шептун качнулся назад, и часть его руки исчезла, превратилась в пар.

– Ну, наконец-то! Сколько еще можно было тянуть!

Словно вырвавшаяся из вулкана магма боль уносила Оливера все выше и выше. Дарившая умиротворение темнота осталась далеко позади, а его самого забросило в зал с белыми каменными стенами. Тело юноши изгибалось дугой, утопая в лужах пота.

Оливер часто дышал, лежа на столе, напоминающем гигантскую глыбу белого камня. Вообще-то вокруг все было белым, да и саму комнату заливал чистый белый свет, струившийся через стеклянный потолок. Заснеженные пики гор за окнами комнаты были единственным свидетельством того, что он не изгнан из ада и не заброшен в рай. Оливер закашлялся и схватился за маску, натянутую ему на лицо. Из-под нее вырвалось вещество, похожее на густой желтый пар с запахом морковного супа, который готовила демсон Григгс.

А что это за тяжесть в ноге? Оливер увидел, что у него на лодыжке сидит огромный паук. Видение было столь неожиданным, что не до конца очнувшийся от кошмара юноша вскрикнул.

– Успокойся! – раздался незнакомый голос. – Это всего лишь клон.

И тогда Оливер увидел паровика; от его полированного панциря десятками ярких звездочек отражался свет.

– Ты находишься в Архитектурном Доме, юный мягкотелый. Я – тот, кого можно назвать специалистом в области сравнительной медицины.

– Так это Механсия?

– Именно. Она самая. Тебя принес сюда твой друг, – ответил паровик. – Тебе повезло, ты снова сможешь функционировать. Твое тело было инфицировано в результате укуса существа, созданного биомантами. Соки твоей жизненной системы отравлены его токсинами, и твоя болезнь сильно напоминает хрустальную плесень, от которой страдают мои соплеменники. Я был занят тем, что пытался усовершенствовать фильтр для очистки жизненных соков быстрокровных, но твой организм сам изверг яд наружу. Я не предполагал, что твоя раса обладает подобной способностью. От ваших торговцев я получал журналы королевского института твоей страны, но еще никогда мне не приходилось читать о таком удивительном случае самоисцеления.

Оливер вспомнил, как Шептун прижигал его тело. Подняв руку, он вытер пот, заливавший ему глаза.

– Мне помогли.

– Конечно, тебе помогли, – ответил паровик и погладил клона, сидящего на лодыжке юноши. – В твою ногу вставили пробный фильтр. Я не буду вынимать его – в нужное время он сам растворится в твоих жизненных соках – или же лекарь удалит его, если ты согласен подождать еще один день.

– Оставьте, – согласился Оливер и добавил. – Я хочу видеть Гарри.

– Твой друг сейчас во дворце, – ответил паровик-архитектор. – Тебе же требуется отдых.

Юноша попытался встать со стола, но снова упал на спину, чувствуя себя слабым, как младенец.

– Мы сейчас высоко в горах. Твой мягкотелый организм не только отравлен ядом, но и не до конца приспособился к нашему разреженному воздуху. Для этого потребуется какое-то время.

– Пожалуйста, архитектор!..

– Архитектор Голдхед, – представился паровик. – Ранее мои умения лечить быстрокровных вроде тебя ограничивались чтением журналов, но теперь я могу с уверенностью утверждать, юный мягкотелый, что для поправки организма тебе нужен покой и усиленное питание. Прошу тебя лечь. Иначе я позову моих клонов, и они свяжут тебя.

При упоминании о пище желудок Оливера требовательно заурчал.

– Питание пришлось бы весьма кстати, архитектор Голдхед.

– Я уже оповестил наше посольство о том, что тебе нужна еда, – сообщил паровик. – Служащие посольства имеют богатый опыт приготовления органической пищи в том виде, в каком она пригодна для быстрокровных.

Интересно, какую пищу приготовят ему представителями механической расы? Ведь у них отсутствует чувство вкуса. Впрочем, судя по звукам, издаваемым пустым желудком, сейчас не тот момент, чтобы привередничать.

Два последующих дня юноша провел в операционной Архитектурного Дома. Посетителей к нему не допускали, единственные, кого он видел, были безмолвные, похожие на пауков медицинские клоны и их хозяин.

У Оливера было достаточно времени, чтобы через огромные окна операционной рассмотреть горные пики Механсии. Окутанные туманом городские здания облепили склоны гор, как грибы трухлявый пень. Здесь же змеились во все стороны огражденные перилами тропинки с высеченными в толще камня широкими ступенями. По ночам он слышал, как звенят и хлопают, развеваясь на ветру, тысячи молельных флажков, разноцветных вымпелов-трещоток. Днем Оливер обычно наблюдал за паровиками-детьми, которые по ступенькам поднимались на открытые платформы на горных вершинах напротив архитектурного зала. Там они усаживались ровными рядами и хором исполняли свой причудливый машинный код и древние гимны, посвященные Паро-Лоа и своим далеким предкам: Стилбала-Уолдо, Согбо-Змеевику и Легбе Клапанному.

Сидя в постели, Оливер собственными глазами видел то, о чем он мог только мечтать, когда жил в заточении в Хандред-Локс: вечерние процессии мистиков-паровиков, приплясывающих и катающихся в пыли, жуткого вида оружейные боксы – огромные, размером с дом, они осторожно ступали вверх по дорожкам на двух ногах, а их массивные пушки были готовы отразить нападение любого агрессора, возымевшего глупость штурмовать эту горную твердыню.

На третий день королевский хирург счел возможным устроить встречу Оливера с Гарри. Архитектор Голдхед повел Оливера через бесчисленные залы, и спустя какое-то время они очутились на ожидавшей их снаружи ходячей платформе. Ее выхлопные трубы, умело приспособленные к горным высотам, оставляли в холодном воздухе лишь тоненький дымный след, пока Оливер со своим провожатым скользили по крутым улицам Механсии. Практически все горные тропы были пусты, и ходячей платформе крайне редко приходилось давать звуковой сигнал, точнее, паровой гудок, заставлявший прохожих паровиков уступать им дорогу.

Механсийское общество показалось Оливеру не столь разношерстным, как его шакалийский аналог, однако время от времени ему навстречу попадался то крабианец, то торговец из Шакалии. Главным образом это были угольщики, кутавшиеся в толстые шубы. Они сопровождали караваны мулов, которые оставляли за собой темный след коксовой пыли, высыпавшейся из плотно набитых коробов. Караванам приходилось протискиваться по узким улицам среди беленых известью домов, высившихся по обеим их сторонам подобно стенам величественных каньонов. Красные крыши, напоминающие пагоды, вздымались ввысь к медленно плывущим облакам тумана.

Выглядывающие из окон паровики приветственно махали им руками.

– Я скоро увижу Гарри? – поинтересовался Оливер у своего провожатого.

– Он все еще во дворце, – ответил ему паровик-архитектор.

На открытой платформе было холодно, и Оливеру пришлось засунуть руки в карманы шубы. Нет ничего удивительного в том, что большая часть территории Свободного Государства Паровиков приходилась на горы – далеко не все расы Шакалии рискнули бы поселиться в столь суровом краю.

Наконец они миновали жилую часть города. Дорога сделалась шире и вскоре привела их к массивному подвесному мосту, ведущему к королевской цитадели Механсии. Внизу, под металлическими конструкциями, медленно проплывала жемчужная река тумана. Створки скользящих на роликах ворот на другой стороне были открыты. Их охранял огромный оружейный бокс. Жерло его массивной пушки было опущено вниз. Казалось, будто оно старательно обнюхивает воздух, дабы в любой момент дать сокрушительный отпор врагу. В тени оружейного бокса замерли по стойке смирно ряды паровиков-рыцарей, железных кентавров с головами, напоминающими головы хищных птиц с острыми клювами. Их легко можно было принять за статуи. Они неподвижно стояли в карауле, и лишь флаги на высоких шестах у них за спиной громко хлопали на ветру. О приходе Оливера и его сопровождающего стража, по-видимому, знала, потому что ходячую платформу в цитадель пропустили беспрепятственно.

Оливер с интересом разглядывал огромные открытые залы, через которые они проходили. Здесь им в большом количестве повстречались коленопреклоненные паровики, распевавшие все те же машинные гимны, которые юноша уже слышал, когда временами возвращался в реальность из горячечного беспамятства.

– Они воздают хвалу нашим предкам, – пояснил архитектор Голдхед, перехватив взгляд Оливера. – Славят духов, дабы те узнали об их успехах и подвигах во благо народа. Разве наши победы достигнуты без их подвигов, даровавших счастье грядущим поколениям?

Оливеру вспомнились тела паровиков-рыцарей восставших из земли Шакалии на полях давних сражений.

– Мне кажется, что и мне следует воздать им должное.

– Ты правильно сказал, мягкотелый Оливер. Столица полна слухами о том, что случилось на границе с тобой и твоим спутником. В последний раз Лоа напрямую вмешивались в дела быстрокровных… очень давно. Боюсь, это предрекает для нас трудные времена.

В памяти Оливера всплыли слова Хозяйки Огней. Но боюсь, мы слегка опоздали. Чтобы предохранить худую крышу от протекания уже недостаточно законопатить дыры, а сверху замазать глиной. Оливер ничего не сказал. Уютная теплая комнатка в Севенти-Стар-Холле и спокойная одинокая жизнь, посвященная чтению книг, теперь не казалась юноше такой уж плохой. Уж лучше скука, чем ощущение того, что ему на плечи всей своей гигантской массой давит целый мир.

Ходячая платформа остановилась возле пары высоких красных колонн. Архитектор сошел с нее на пол и жестом предложил Оливеру последовать его примеру. За колоннами открывался вход в холодный открытый зал с полами из мягкой золотистой древесины – материала, по всей видимости, крайне дорогого для здешних суровых каменистых краев.

– Твой спутник и Мастер Резак обещали показать поединок, – прошептал архитектор Голдхед в самом малом регистре своего голосового аппарата. – Настоящий сеанс боевого искусства.

В центре зала Оливер увидел своего спутника. Пройдоха Гарри Стейв стоял, повернувшись лицом к трехногому паровику с несколькими десятками скелетообразных конечностей, многие из которых заканчивались лезвиями, булавами и дубинками, обернутыми специально для поединка тканью. Юные паровики в инкубаторских телах безмолвно сидели в дальнем конце зала, с напряженным любопытством ожидая той минуты, когда мягкотелое млекопитающее сойдется в показательном бою с представителем металлической расы.

– Мастер Резак – рыцарь-маршал военного ордена, – пояснил архитектор. – Померяться с ним силами – великая честь. Похоже, твой друг произвел большое впечатление на Мастера Резака при встрече в королевском дворце.

– Или вызвал у него раздражение, – высказал предположение Оливер. – Он запросто мог украсть корону Короля-Пара.

Архитектора это предположение, похоже, повергло в нешуточное смятение.

– Этого не может быть. Ходят слухи, что твой друг – уорлдсингер, что он может в бою применять колдовские приемы.

– Поживем – увидим, – отозвался Оливер.

Мастер Резак дернул головой с длинным и острым, как игла, носом в сторону Гарри; Ловец волков ответил ему кивком. То, что за этим последовало, происходило столь стремительно, что за движениями соперников невозможно было уследить. Удары и контрудары сыпались градом, человек и паровик как будто включились в танец, темп которого находился за рамками человеческого восприятия. Железный солдат бился в стиле ветряной мельницы, его вооруженные конечности взлетали и опадали смертельно опасными дугами. Гарри, очевидно, применил в поединке животную гибкость, позволявшую ему стремительно уворачиваться, отступать, делать выпады и наносить удары. Он отклонялся, когда на него наступал противник, однако при этом, похоже, ни на дюйм не отходил от того места, где стоял. После минутного наблюдения за поединком стало ясно, что это никакой не бой, а нечто другое. Соперники столь искусно синхронизировали движения, что со стороны казалось, будто они демонстрируют окружающим прекрасно отрепетированный, поставленный умелым хореографом танец. Оливер как загипнотизированный наблюдал за действиями Гарри Стейва и Мастера Резака. Из этого состояния его вывел лишь удар колокола, возвестивший о конце поединка. Сказать точно, сколько тот длился, было трудно – то ли минуту, то ли целых полчаса. Гарри весь взмок от пота, казалось, будто он только что вылез из воды. С поверхности Мастера Резака поднимался пар – его бойлер явно перегрелся.

Паровик наклонил похожую на шлем голову.

– Форма воды – неплохой выбор при схватке с металлом.

– Меня именно этому и учили, рыцарь-маршал. Хотя воду может победить огонь.

Мастер Резак поднял перебинтованные тканью конечности.

– Даже рыцари-паровики не используют огневое оружие в подобных поединках.

Гарри заметил Оливера и подошел к нему.

– Ты здесь, дружище! Нам пришлось поволноваться из-за тебя. Мне только разок позволили взглянуть на тебя, тогда ты был еще очень плох.

– Похоже, неверие в нашу способность исцелить твоего друга оказалось безосновательным, – заметил архитектор Голдхед.

Гарри недовольно посмотрел на металлического врача-архитектора и отвел Оливера в сторону, где их никто не мог подслушать.

– Я нашел здесь лекаря-человека, который лечит караванщиков, получивших травмы на горных тропах или во время оползней, но он оказался завзятым любителем леаафа, и от него в тот момент не было бы никакого толка. Я решил, что будет лучше, если мы попытаем счастья с лоснящимся черепом и его приятелями. Правда, для начала мне пришлось убедить их, что тебе не нужна новая металлическая конечность.

– Сейчас со мной все в порядке, Гарри.

– Ну и славно, паренек. Я бы не посмел взглянуть в лицо твоему отцу, двинувшись в вечное странствие по великому Кругу. Как бы я объяснил ему, почему допустил смерть его сына?

– Почему мы здесь, Гарри? Что нужно от нас Королю-Пару?

– Что-то здорово напугало здешних ребят, – ответил Стейв. – Они это скрывают, хотя и неумело. Нисколько не сомневаюсь в том, что их веселый монарх в курсе происходящего. Я повидался здесь со многими придворными, но с самим Королем-Паром так пока и не встретился Он – быстродум, Оливер. Ему ничего не стоит вселиться в любое тело, он контролирует сотни самых разных телесных оболочек. У меня такое чувство, будто король играет со мной. Паровики без конца приходят ко мне и заводят всякие разговоры – повара, солдаты и прочие. Но впечатление такое, будто речи ведутся одни и те же. Готов спорить на что угодно, что среди них был и сам король.

Оливер огляделся по сторонам. Выходит, властитель паровиков может оказаться любым из присутствующих здесь паровиков, а может даже двумя одновременно.

– Не думаю, что они желают нам вреда. По крайней мере пока не желают, – добавил Гарри. – Иначе они бросили бы нас на границе, где мы стали бы легкой добычей красномундирников или работорговцев.

– Мы можем доверять им, Гарри?

– Паровики – давние союзники Шакалии. Не возьму на себе смелость утверждать, будто понимаю, как у них устроены мозги и что они про нас думают. Поэтому на всякий случай лучше быть начеку.

В следующее мгновение к Оливеру и Гарри на одном массивном колесе-катке подкатил какой-то придворный.

– Его величество требует вашего присутствия.

– Давно пора, – буркнул Стейв. – Я уже целую неделю тут болтаюсь.

– Не твоего, мягкотелый Гарри, – поправил его придворный. – Требуется присутствие другого млекопитающего.

– Ты что, смеешься надо мной? – разозлился Гарри Стейв.

– Никаких насмешек. У меня приказ, причем совершенно точный, поэтому обижаться не нужно.

– Да никто и не обижается, – недовольным тоном процедил Стейв. – Ступай, парень, и будь осторожен. Король-Пар уже сидел на своем троне, когда Изамбард Киркхилл сверг нашего монарха. Старичок коварен, как целая стая обезьян.

Оливер последовал за одноколесным придворным вглубь королевской цитадели. Паровик двигался, если можно так выразиться, величавой, неторопливой поступью – не иначе как пребывая в надежде, что другие паровики заметят и оценят важность исполняемого им монаршего благоволения. Вскоре и ведущий, и ведомый достигли места назначения. Стоило им войти в новый зал, как Оливеру стало холодно. Подняв голову, он увидел, что крыша в новом помещении отсутствует. Они стояли на плоской платформе, высеченной в каменном склоне горы. Посередине платформы сидела небольшая фигурка – на вид даже чуть ниже обычного граспера. Она вполне могла оказаться железной игрушкой, совершенно неприметной, если не считать большего сходства с человеком, нежели с паровиком. Кто это, задумался Оливер, сам Король-Пар или одна из его бесчисленных оболочек? Неужели игры, в которые, по утверждению Ловца волков, с ними играют, продолжаются?

– Король-Пар, это вы? – спросил юноша. – То есть, ваше величество, это вы?

Золотистая фигурка, сидевшая на полу, скрестив ноги, еле заметно кивнула.

– Да, это я, мягкотелый Оливер.

Не видя нигде стульев, Оливер последовал приглашению монарха и сел напротив Короля-Пара. Оба напоминали мальчишек, ожидающих начала школьного молитвенного собрания. Правда было непохоже, что паровик вот-вот начнет читать притчу из круговистской книги. – Надеюсь, тебе не слишком холодно, – с утвердительной интонацией поинтересовался Король-Пар. При этом его губы двигались, а слова звучали без помощи голосового аппарата.

– В данный момент я себя вполне нормально чувствую, ваше величество.

– Мне нравится сидеть и наблюдать за ястребами, парящими над горными вершинами. Как ты думаешь, можно ли открыть для себя какую-нибудь истину в их полете?

– Истину, которая приходит вместе с ясным разумом, пожалуй, ваше величество.

Король удовлетворенно кивнул.

– Истину, которую изрекает тот, кто, как мне кажется, подолгу сидел и размышлял.

– Еще несколько месяцев назад это было моим любимым занятием, – признался Оливер. Неужели прошло так мало времени с тех пор, как закончилась его старая жизнь и началась новая?

– Мне показалось, что ты удивился, когда, войдя сюда, узрел меня в этом теле.

– Я представлял вас… я точно не знаю… все-таки, другим… наверное этакой горой металлических конструкций, колоссом, курящимся дымом, окруженным тысячами клонов, которые составляют с вами единое целое, – признался юноша.

– Я носил много тел, – произнес Король-Пар, – и представал в облике самых разных существ, но никогда не был горой металла. Твое мысленное представление обо мне, созданный тобою умозрительный образ не произвел бы впечатления на моих соплеменников. Мы легко могли бы нацепить на себя всякий старый железный хлам, чтобы соответствовать твоему описанию. Я мог бы спрятаться за занавесом с голосовым усилителем. В следующий раз, когда к нам приедет ваша дама-посол, я с удовольствием напугаю ее. Боюсь, правда, что это вызовет смех у моего народа. Для нас «меньше» всегда важнее, чем «больше». Мы предпочитаем, когда великое могущество подается в неброской упаковке. – С этим словами монарх паровиков многозначительно посмотрел на Оливера.

– Я не обладаю никаким могуществом, ваше величество.

– Прошу тебя, не скромничай! – произнес Король-Пар. – Знаешь, почему мне так нравится это тело? Такой была одна из моих первых телесных оболочек, много-много лет назад, очень давно. Ваши университетские ученые пришли бы в ужас, сумей они установить точную дату. Я видел столетия льда, лицезрел и столетия огня. Был свидетелем того, как меняют свои очертания континенты. На моих глазах проходило развитие всех законов физики, трансформация их фаз. Помимо нескольких любителей леаафа, живших в Кассарабии, я, пожалуй, единственный в мире, кто видел Смотрящую, которая расхаживает по земле Шакалии.

Оливер отвел взгляд в сторону.

– Да, мягкотелый Оливер. Я знаю о Хозяйке Огней. Знаю и кое-что другое. Стилбала-Уолдо бежит в ночи как испуганный заяц. Духи Гиэр-Джи-Цу дрожат от страха и осмеливаются ходить по залам наших предков лишь парами. И тут появляется некий юный мягкотелый, которого в наш мир вытолкнула нежным пинком мать-вселенная. Ты не находишь это любопытным?

– Любопытным – не совсем подходящее слово, для выражения моих чувств. Но почему выбор пал именно на меня? – ответил Оливер.

– Нормальная естественная реакция, – похвалил Король-Пар. – Но речь идет именно о тебе. Для полноты существования каждый равный должен иметь противоположность. Улыбка – ничто без слезы, удовольствие – ничто без боли. Там, где есть жизнь, найдется место и для антижизни. Мы напутаны, мягкотелый Оливер, и ты наша последняя надежда, если не полностью, то хотя бы ее половина.

– Половина? – переспросил Оливер.

– Свет и тень, мягкотелый Оливер. Мужчина и женщина. Поверь мне – всегда лучше иметь избыток чего-то, нежели нехватку. Ты – план обороны, план наступления – он где-то в Шакалии. Смотрящие, как правило, коварны, но… предсказуемы.

– Так я не одинок? – спросил Оливер.

– Ты никогда не был одинок, Оливер, – ответил Король-Пар. – Хотя если принять во внимание твою прошлую жизнь, твое по сути дела вынужденное затворничество в Шакалии, то не стоит удивляться тому, что ты так считаешь. Знай, что я на твоей стороне, причем даже не из-за этого конкретного дела. Просто вместе мы либо победим, либо погибнем. Мне просто хотелось бы знать, кто ты такой. Я бы чувствовал себя гораздо увереннее, если бы…

– Я тоже не слишком уверен в себе. Вам стоит поговорить с моим другом Гарри. Он знает намного больше меня, но не всегда со мной откровенен.

– Возможно, ты прав, – ответил Король-Пар, и его губы растянулись в подобии улыбки. – Но твоему другу я не доверяю. Ничего личного. Моя страна уникальна в своем роде – на всем континенте она единственная, где нет тайной полиции. Его коллеги летают в небе, пересчитывают наши оружейные боксы и вынашивают планы построения идеального общества. Они вызывают у меня нешуточное беспокойство, поскольку считают себя пастырями, защищающими свое стадо и убивающими волков. Но жизненной системе без волков не обойтись, мягкотелый Оливер. Волки – инструмент перемен, инструмент эволюции. Изменение – единственная постоянная величина, на которую мы можем полагаться.

– Будучи одной из тех овечек, которых они защищают, я, пожалуй, не соглашусь с вами, – заметил Оливер.

– Пожалуй, ты прав. Твой друг был… как это поточнее выразиться? Дезавуирован, как говорят политики. Кто же он – волк или ловец волков. Мы не можем быть в нем до конца уверены. Впрочем, было забавно посмотреть, как он водил носом, пока находился в столице.

– Я верю ему, – ответил Оливер.

– Доверие, – произнес Король-Пар. – Доверие молодости. Что же, лишь юная кровь способна выжить после воздействия паров гиблого тумана. Я уверен, Смотрящая знает, что делает.

– Смогут ваши люди выжить по ту сторону колдовского занавеса? – полюбопытствовал Оливер.

– В той форме, которая в настоящее время делает нас отличными от других – нет, не смогут, – ответил Король-Пар. – С нами произойдет примерно то же, что происходит и с твоими соплеменниками, Оливер мягкотелый, Но у нас есть и другие… пути к отступлению, которые открыты для нас, если возникнет такая необходимость.

– Я не знал, – извинился Оливер.

– Ко мне это не относится, – ответил его собеседник. – Я живу слишком долго и немало повидал на своем веку. Но ты обязан предотвратить конец этого мира. Тебе придется принять на плечи тяжелую ношу, юный быстрокровный, и жаль, что я не могу разделить с тобой ее тяжесть. Увы от моего желания мало толку. Грядет тьма Уайлдкайотлей, это неизбежно. Она абсолютна и непроницаема, она способна смести все, что поддерживает наши с тобой народы. Любой ценой, я повторяю, любой ценой мы обязаны не допустить этого.

– Вы сказали, что я – ваша оборона, – произнес Оливер. – А как же план наступления?..

– Есть старая военная поговорка, – ответил Король-Пар. – Иногда хорошая оборона стоит плохого наступления. У твоего аналога – юной девушки, нашего запасного варианта, дела сейчас плохи. О твоем присутствии здесь пока никому не известно, это огромное преимущество, которого нет у плана наступления. Я мог бы купить Шакалию ценой ее головы, но, боюсь, именно на это и рассчитывают слуги Уайлдкайотлей.

– Разве вы не можете помочь ей?

– Боюсь, уже поздно – я лишь недавно узнал о ее существовании, – признался Король-Пар. – Честно говоря, обстоятельства не слишком благоприятствуют ей. Отсюда вывод – пришло время действовать.

Дверь на другой стороне зала неожиданно распахнулась, и на пороге вырос огромный гусеничный паровик; его фасетчатый череп венчала сияющая хрустальная корона. Маленькое, похожее на детское тело умолкло, и Оливер понял, что Король-Пар уже переместился в новую оболочку. Когда паровик заговорил, на его шее завибрировали две сферы.

– Эта оболочка более соответствует величию моей роли, ты согласен со мной, Оливер мягкотелый?

– Согласен, ваше величество.

Из выхлопных труб короля вырвалась струя пара.

– Тогда залезай на меня, юный быстрокровный! Нельзя терять ни минуты. Моего присутствия ждут на торжественной церемонии, и еще я должен созвать королевский совет.

– Вы уверены, что это необходимо, ваше величество? Вы действительно хотите, чтобы я прокатился на вас, как когда-то катался на Ржавом Болте?

– Ржавый Болт все еще в Хандред-Локс? Старый добрый паровик. Не волнуйся, Оливер мягкотелый. Мои придворные онемеют от ужаса. Именно это мне и нужно.

Оливер забрался на короля. Тот выкатился из зала и стал спускаться вниз по спиралеобразному пандусу, высеченному в толще скалы. Когда он съехал с пандуса, похожие на кентавров паровики-рыцари заняли места по обе стороны от него, после чего все вместе с грохотом покатили по коридорам, вырубленным в той же горе. Цокот металлических копыт эхом отдавался от стен дворца. Вскоре кавалькада в одном месте остановилась и два паровика – у каждого имелось по телескопическому глазу – запрыгнули на заднюю часть корпуса Короля-Пара. На какой-то миг Оливеру показалось, что это проявление неуважения к августейшей особе, но затем он понял, что перед ним слуги, часть коллективного разума металлического монарха.