Текст книги "Охотники за Костями (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Котиллион встал рядом. – Буян? Не тот ли адьютант Буян? Синие глазки, волосы повсюду, дурацкая ухмылка…

– Теперь он капрал. А Геслер – сержант.

Бог фыркнул, но от комментариев воздержался.

Ассасин внимательно поглядел на бога: – Думаю, ты пришел не в ответ на мои мольбы.

– Я из породы богов, набитых сюрпризами под завязку.

Глаза Калама сузились. – Проклятие, ты пришел слишком быстро. Как будто был рядом.

– Рискованное обвинение. Но, как ни странно, правильное.

Ассасин снял с плеча моток веревки, огляделся. И ругнулся.

Котиллион со вздохом вытянул руку. Калам передал ему конец веревки. – Упрись покрепче, – сказал он и швырнул моток в пропасть. Послышался слабый шлепок.

– Не беспокойся, – ответил Котиллион. – Буду держать, сколько понадобится.

"Худом клятые боги". Калам перевалил через край и начал спуск в темноту. "Слишком много было карабканья. Или я набрал вес?" Подошвы наконец коснулись ровного камня. Он отошел от веревки.

Сверху приплыл шарик туманного света, озаривший стену – сделанную руками разумных существ, прямую, составленную из больших, разрисованных картинами блоков. Калам изумленно уставился на них. Это не просто декор, нет, мастерская работа, творение рук искусника, щедро отмерившего мелкие детали. Величественные фигуры, более – менее похожие на людей, в тяжелых одеждах, с руками, поднятыми в экзальтации или мольбе; полные радости лица. А у их ног лежат разрубленные на куски трупы, залитые потеками красной краски, с точками, изображающими мух. Изуродованная плоть переходила на пол; Калам пригляделся и понял, что кровавые сцены заполняют все пространство комнаты, исчезая за пределами круга света.

На полу местами лежит мусор, а в полудюжине шагов – два неподвижных тела.

Калам поспешил к ним.

Оба еще живы. Он испытал облегчение, установив это, хотя степень повреждений оценить было непросто. Буян сломал обе ноги – одну над коленом, вторую сразу под коленом. Задняя стенка шлема вдавилась внутрь, но дышал он ровно. Калам счел это добрым знаком. Быстрый Бен казался физически невредимым – по крайней мере, ни крови, ни торчащих костей. А вот внутренние травмы – другое дело. Калам поглядел в лицо колдуна, потом шлепнул по нему ладонью.

Глаза Бена распахнулись. Он заморгал, огляделся и сел, закашлявшись. – Половина лица онемела. Что стряслось?

– Без понятия. Ты и Буян упали в яму. Фалариец в плохом состоянии. Но ты остался невредимым. Как?

– Невредимым? Похоже, челюсть сломана.

– Нет. Наверное, ты ударился о пол. Щека опухла, но, будь сломана челюсть, ты не мог бы говорить.

– Гм. Это хорошо. – Маг встал и пошел к Буяну. – О, с ногой дело плохо. Прежде чем исцелять, нужно сопоставить отломки.

– Исцелять? Проклятие, Быстрый! Нас во взводе ты не исцелял.

– Нет, потому что это задача Колотуна. Я же был мозгом отряда, помнишь?

– Ну, много думать тебе не приходилось.

– Это ты так считал. – Колдун замолчал и начал озираться. – Где мы? И откуда появился свет?

– Благодари Котиллиона. Он на другом конце веревки.

– О! Тогда пусть он и исцеляет. Призови его сюда.

– А кто будет держать веревку?

– Она нам не нужна. Эй, а ты влез на Отродье? Ага, вот почему пришел твой бог. Правильно.

– Назови имя демона – и он придет, – сказал Калам, поднявший голову и увидевший, как Котиллион медленно, почти лениво пускается к ним.

Бог встал рядом. Небрежно кивнул Быстрому Бену, нахмурился и склонился над моряком. – Адьютант Буян, что с вами случилось?

– Вполне очевидно, – ответил за того Калам. – Сломал ноги.

Бог перевернул моряка на спину, вытянул ему ноги и совместил концы костей. – Думаю, этого хватит.

– Едва ли…

– Адьютант Буян, – сказал Котиллион, – не вполне смертен. Закален в огне Тюрллана. Или Куральд Лиосана. Или Телланна. Или сразу во всех. Сами можете видеть: он поправляется. Ребра уже срослись, кишки вправились, как и тазобедренный сустав. И треснувший череп. Увы, мозгам внутри черепа ничто не поможет.

– Он потерял разум?

– Сомневаюсь, что было что терять. Он еще хуже Арко. По крайней мере у Арко есть интересы, путь нелепые и бесполезные.

Буян застонал.

Котиллион подошел к ближайшей стене. – Интересно, – сказал он. – Это был храм Старшего Бога. Не знаю, которого. Может, Килмандарос. Или Гриззин Фарла. Или даже К'рула.

– На редкость кровавый культ, – буркнул Калам.

– Лучший изо всех, – сказал Быстрый Бен, отряхивая одежду.

Калам заметил косой взгляд, брошенный богом на Бена. "Бен Адэфон Делат, Котиллион кое-что о тебе знает… Колдун, у тебя слишком много тайн." Ассасин заметил, что веревка все еще свисает сверху. – Котиллион, к чему ты ее привязал?

Бог улыбнулся и поглядел вверх: – Сюрприз. Мне пора. Господа… – Он начал таять и вскоре исчез.

– Твой бог заставляет меня нервничать, Калам, – сказал Быстрый Бен. Буян застонал еще громче.

"А меня заставляешь нервничать ты. Теперь…" Он бросил взгляд на Буяна. Прорехи на штанах – вот и все, что осталось от ужасной травмы. "Адьютант Буян, закаленный в священном огне. Но все равно глупо лыбящийся".

* * *

Высокая скала из рваных осадочных пород окружала их лагерь. Сбоку росло старое дерево. Резак сидел около кизячного костерка, следил за ходящим вокруг стоянки Серожабом. Демон взволнованно моргал. Геборик, казалось, смотрел в никуда, и на руках его мерцали ленивые сполохи зеленого огня. Сциллара и Фелисин Младшая набивали трубки, собираясь предаться общему ритуалу конца обеда. Взгляд Резака вернулся к демону.

"Серожаб, что тебя тревожит?"

– Тревожно. Я имею предчувствие трагедии, быстрое приближение. Что-то… озабоченное и непонятное. В воздухе, в песке. Нам нужно уходить. Вернуться. Бежать.

Резак почувствовал, как по лбу потек пот. Никогда демон не был таким… напуганным. – Нужно уйти с этого холма?

Женщины подняли головы, потому что он сказал это вслух. Фелисин глянула на Серожаба, нахмурилась. Побледнела. – У нас беда.

Сциллара встала, подошла к Геборику, толкнула его носком сапога. – Вставай.

Дестриант Трича заморгал, понюхал воздух и вскочил одним текучим, быстрым движением.

Тревога Резака все возрастала. "Дерьмо!" Он забросал костер песком. – Собирайте вещички, быстрее.

Серожаб замедлил свой шаг. – Неизбежно? Не уверен. Беда, да. Нужда в панике? Смена планов? Глупость? Не уверен.

– Зачем гадать? – ответил Резак. – Еще не стемнело. Мы сможем найти место более удобное для обороны.

– Приемлемый компромисс. Нервы ослабили свое напряжение. Голову в песок? Не уверен.

– Обычно, – прохрипел Геборик и сплюнул, – обычно, убегая от одного, натыкаешься на другое.

– Ну спасибо, старик.

Геборик неприятно улыбнулся. – Пожалуйста.

* * *

Стену утеса покрывали пещерки, которые за бесчисленные столетия использовались и для ночевок странников, и для захоронений, и для сокрытия кладов. Некоторые были покрыты рисунками. Узкие "полки", по которым ходят путники, завалены слоями мусора, тут и там видны грязные пятна кострищ; но, на взгляд Маппо, среди этих расселин и трещин нет следов недавних гостей. Керамика под ногами, кажется, сохранилась еще со времен Первой Империи.

Они приближались к перевалу. Икарий двигался впереди, направляясь к промытому ливнями оврагу. Садящееся слева от них солнце покраснело от пыли, поднятой далекой бурей. Кровомухи облепили странников; казалось, они обезумели от грозового дыхания шторма.

Икария вело желание, ставшее едва ли подконтрольной ему одержимостью. Он хотел суда, хотел открыть истину своего прошлого; когда будет вынесен приговор, пусть суровый, он примет его, не подняв даже руки в свою защиту.

Маппо не мог изобрести ничего, чтобы остановить друга. Разве что снова ударить, лишить сознания и памяти. Может быть, дойдет и до этого. Но в этой попытке таится опасность. Если у него не получится, ярость Икария явит себя. Все будет потеряно.

Он видел, что Джаг добрался до оврага и исчез в нем из вида. Маппо поспешил следом, утерев пот и слегка отдышавшись на вершине. Бурные воды промыли себе путь среди песчаниковых утесов, создав обнесенный неровными стенами проход. Впереди Маппо смог разглядеть другой овраг. К нему и направлялся сейчас Икарий.

В проходе было почти темно, насекомые вились тучами в ветвях скрюченного дерева, заслоняя немногочисленные лучи света. Еще три шага – и вокруг Трелля, казалось, взорвалась тьма. Он уловил движение – что-то обрушилось на Икария с вершины камня справа от тропки; потом на него самого набросились несколько тварей.

Трель взмахнул руками, почувствовав контакт с плотью и костями, громкий хруст и треск. Брызнула кровь и слизь.

Мускулистая лапа схватила его сзади за шею, потянула голову – но склизкая кожа подвела врага, и лапа соскользнула, не успев начать удушение. Спереди вырисовалась другая фигура; когти вонзились Треллю в живот. Он завопил, как в агонии, когда чудовище попыталось одним взмахом когтей вырвать ему кишки.

Этого не случилось – шкура у Треллей толще, чем кожаные доспехи. Но все-таки потекла кровь. Тварь сзади снова схватилась за шею. Он ощутил весь ее немалый вес. Маппо не мог достать оружие. Он извернулся и прижался к стене. Сзади раздался треск черепа, тварь завизжала и захрипела.

Тварь спереди не смогла вытащить когти из его живота, и ее протащило к Треллю. Он сомкнул руки на уродливой, костяной голове, сжал и бешено вывернул ее на сторону. Треснула шея. Еще один визг, как будто исходящий сразу со всех сторон.

Маппо с ревом рванулся вперед, хватая рукой обвившую шею лапу. Тяжелый зверь ударился в спину, едва не заставив Трелля упасть.

Уголком глаза Маппо видел, как упал Икарий под клубком темных, извивающихся существ.

Он слишком поздно понял, что нога оказалась на краю. Впереди… открытый воздух. Зверь толкнул его, но увидел, должно быть, что сейчас оба упадут в пропасть, и ослабил захват.

Но сам Маппо не отпускал его, решив упасть вместе с врагом.

Еще один вопль. Ему наконец-то удалось разглядеть противника. Демон с раззявленным ртом, тонкими как иглы зубами – каждый был длиной с палец Маппо; блестящие черные глазки, вертикальные зрачки цвета свежей крови.

Т'ролбарал.

Как?!

Он почуял ярость и страх твари, когда они упали вниз.

Падение.

Падение…

Боги, это же…

КНИГА ВТОРАЯ
ПОД ИМЕНЕМ ЭТИМ

В темноте он явился, жестокий убийца родни,

Одичавший, без привязи, видом столь жуткий,

Что вокруг все бежали. О, как же он чувствовал боль,

Обжигающий душу забвения пламень. А духи

Собирались, услышав противника зов —

Беззащитного, смертного, но заградившего путь

Истребителю жизни. Этот чудесный глупец

Все на карту поставил и выиграл; холод слился с теплом,

И введен был он в место, которого нет,

И давно покоренные твари по слову его

Поднимались.

Кто б ему дал совет? Да никто,

Тот, кто может и знает, давно не сочувствует жизни.

Коль на зло против зла хочешь ставить и ты,

Милый слушатель, сзади надежду оставь,

Побыстрей на коня, и скачи.

Мастер – слепец,

Сэдевар из Вайдкат Джага

Глава 7

Никогда не имейте дела с тем, кому нечего терять.

Речения глупца,

Тенис Буле

Лицо вывалившегося из дверей внутреннего святилища Леомена было покрыто блестящим потом. – Что, уже ночь? – прохрипел он.

Корабб вскочил и тут же снова сел на скамью. В глазах потемнело – он слишком долго сидел, следя за попытками Воробушек протоптать канаву в каменном полу. Воин открыл рот, чтобы ответить, но малазанка опередила: – Нет, Леомен. Солнце еще мчится над горизонтом.

– Видно движение во вражеском лагере?

– Последний гонец доложился ползвона назад. Пока все тихо.

Странно торжествующий блеск в глазах Леомена насторожил Корабба; но великий воитель пронесся мимо, не позволив задать вопросы. – Надо спешить. Назад, во дворец – дам несколько последних инструкций.

Враг нападет сегодня ночью? Почему Леомен так уверен? Корабб снова встал, на этот раз осторожнее. Верховная Жрица запретила посторонним видеть ритуал; а когда явилась Королева Снов, даже жрица и ее помощники покинули зал – с недоумевающими лицами. Леомен остался с богиней наедине.

Корабб пошел следом за вождем, стараясь не приближаться к этой проклятой Воробушек.

– Их маги помешают обнаружить атаку, – говорила Третья. Они уже вышли из Храма.

– Это не важно, – резко сказал Леомен. – Все равно у нас нет магов, достойных такого звания. И все-таки надо сделать вид, что мы пытаемся.

Корабб нахмурил брови. Пытаемся? Он ничего не понимал. – Нужно больше солдат на стены! – крикнул он. – Всех, кого можем собрать!

– Стены нам не удержать, – бросила Воробушек через плечо. – Мог бы и сам сообразить, Корабб Бхилан Зену'алас.

– Тогда… тогда зачем мы здесь?

Небо над головами темнело. Несколько мгновений до падения сумрака.

Трое шагали по пустым улицам. Корабб хмурился все сильнее. Королева Снов. Богиня гаданий и кто знает чего ещё. Он презирает богов – конечно, кроме Дриджны Открывающей. Бездельники, обманщики, убийцы. Все как один. Леомен искал встречи с одной из них… это воистину тревожит.

Вина Воробушек, подозревал он. Женщина. Жречество Королевы Снов по большей части состоит из женщин – по крайней мере, так он думает. Вот она, Верховная Жрица, черноглазая матрона, плывущая в облаке дурханга и множества иных субстанций. Просто встать рядом – как опьянеть. Слишком соблазнительно. Ничего хорошего не выйдет, совсем ничего.

Они приблизились к дворцу, наконец обнаружив признаки активности. Воины бегали, бряцая оружием; на стенах кто-то кричал. Итак, внешние стены будут проломлены. Нет иного объяснения этим приготовлениям. Леомен ожидает второй осады, осады самого дворца – и очень скоро.

– Воевода! – сказал Корабб, оттесняя Воробушек. – Дай мне командование воротами дворца! Мы сдержим малазанскую бурю! Во имя Откровения!

Леомен задумчиво посмотрел на него – и покачал головой. – Нет, друг. Для тебя есть гораздо более важная задача.

– Что же, Великий Воитель? Я готов на все.

– Лучше бы это было так.

Воробушек фыркнула.

– Командуй, Командир.

На этот раз она откровенно рассмеялась. Корабб оскалился.

– Вот твоя задача на ночь, друг мой. Прикрой мою спину, – произнес Леомен.

– Ага, так мы возглавим атаку, станем в первых рядах! Слава, о которой не забудут! Мы принесем малазанским псам участь, ими заслуженную.

Леомен похлопал его по плечу: – Да, Корабб, нас не забудут.

Они двинулись во дворец.

Воробушек все хохотала.

Боги, как Корабб ненавидит ее.

* * *

Лостара Ииль откинула полог палатки и вошла внутрь. Жемчуг возлежал на шелковых подушках, держа под боком кальян с ароматизированным вином и дурхангом. Сквозь дымку он ответил на ярость женщины ленивым, пропитанным дурманом взором, отчего та разъярилась еще сильнее.

– Вижу, ЧТО ты запланировал на сегодняшнюю ночь! И это когда наша клятая армия готова брать И'Гатан.

Он пожал плечами: – Адъюнкт не желает моей помощи. Знаешь, я мог бы уже сейчас проползти во дворец – у них же нет стоящих магов. Мог бы в сей миг перерезать кинжалом горло Леомена. Но нет, она не хочет. Что же мне делать?

– Она не доверяет тебе, Жемчуг. Если честно, я не удивлена.

Он вскинул брови: – Дорогая, я поражен. Не ты ли лучше всех прочих знаешь, какие жертвы я принес ради сохранения хрупкой души Адъюнкта. Нужно ли говорить, – добавил он после очередной затяжки сладкого дыма, – что у меня родилось искушение уничтожить ей душу, рассказав истину о сестре. Просто злобы ради.

– Твоя выдержка меня поразила. Кстати, если ты сделаешь что-то столь жестокое, я тебя убью.

– Какое облегчение – знать, что ты заботишься о чистоте моей совести.

– Не в чистоте дело, – ответила она. – По крайней мере, твоей.

Он улыбнулся: – Всегда стараюсь выставить себя в выгодном свете.

– Мне ясно, Жемчуг, что ты принял нашу краткую интрижку – если это можно так назвать – за проявление глубоких чувств. Это просто нелепо. Скажи, ты намерен вернуть меня в компанию Алых Клинков?

– Пока что нет, как ни жаль.

– Она дала нам новое задание?

– Адъюнкт? Нет. Но, если помнишь, на нее мы работали из уважения. Наш долг – служба Императрице.

– Отлично. И что приказала Императрица?

Его веки стали набрякшими и поднимались с трудом. – Ждать, смотреть.

– Она приказала ждать – смотреть?

– Ладно, ладно. Если настаиваешь, тебя временно вывели из моего подчинения. Что, рада? Присоединись к морской пехоте или саперам, кого там Худ пошлет ночью в атаку. Если оторвут ногу или руку – не ползи ко мне. Боги, сам не верю, что такое сказал. Конечно, приползи ко мне – только не забудь захватить ногу или руку.

– Ты не владеешь Высшим Деналом, Жемчуг. Зачем же нога и рука?

– Просто погляжу на них.

– Если я приползу назад, то чтобы вонзить нож тебе в горло.

– И с этими ласковыми словами можешь идти.

Она развернулась кругом и вышла из палатки.

* * *

Кулак Кенеб присоединился к Тене Баральте на плацу, что был за северными пикетами. Воздух заполнили смутно различимые мошки и кусачие мухи. Над вырывшими окопы солдатами поднимались кучи каменистой земли – словно маленькие курганы. Открыто стояло лишь несколько взводов – они не желали преждевременно показывать противнику намерения армии, хотя Кенеб подозревал, что Леомен и его воины уже знают всё, что нужно. Но активности на стенах, возвышающихся над грудами мусора и земли, он не заметил, как ни всматривался. И'Гатан мертвенно – спокоен, почти не освещен. Ночь уже распростерла над ним свой плащ.

Тене Баральта стоял в полном доспехе: кольчуга с воротником, наручи, сапоги с голенищами из кованой бронзы и железными полосами. Когда подошел Кенеб, он прилаживал шлем.

– Блистиг недоволен.

Баральта глухо засмеялся: – Ночь принадлежит вам и мне, Кенеб. Он подойдет, только если у нас возникнут трудности. Темул удивлялся… этот план не хуже его собственного. Вы дали совет Адъюнкту?

– Да. Передайте Темулу, что она была довольна достоинствами его плана.

– Ага.

– Ваши отряды уже выдвинулись? – спросил Кенеб.

Хмыканье. – Они доносят, что врага нет никто не встретил их. Нил и Нетер увидели то же самое. Думаете, Леомен потерял всех магов?

– Не знаю. Вряд ли.

– Я так понимаю, вы уже слышали молву?

– О чем?

– Чума на востоке. Она пронеслась по Эрлитану. Если мы провалим штурм и встретим утро снаружи города…

Кенеб кивнул: – Тогда мы должны преуспеть, Тене Баральта.

Сзади на дороге показался пришпоривающий коня вестовой. Оба воина обернулись, заслышав стук подков по плотной земле. – Срочное донесение? – удивился Кенеб, вглядываясь в скрытую серым плащом и капюшоном фигуру. Длинный меч у бедра, на ножнах какая-то белая эмаль… – Я не знаю…

Всадник мчался прямо на них. Гневно заревев, Баральта отскочил в сторону. Кенеб бросился за ним, повернулся. Всадник мелькнул мимо; белый конь перепрыгнул окоп. Дозорные завопили. Звякнул самострел, стрела ударила чужака в спину и отскочила, канув в темноту. Мчащийся галопом всадник прижался к спине коня. Они миновали вырытый защитниками ров, помчались к воротам.

Те открылись, блеснул потайной фонарь.

– Дыханье Худа! – заорал Баральта, поднимаясь на ноги. – Враг проехал через всю армию!

– Не одни мы храбрые, – отозвался Кенеб. – Признаю, что невольно восхищен. Рад, что довелось такое увидеть.

– Вестник с новостями к Леомену…

– Тене Баральта, он не донесет ничего, о чем Леомен уже не знает. Считайте это уроком, напоминанием…

– Мне уроки не нужны, Кенеб. Поглядите-ка, мой шлем полон грязи. Серый плащ, белый конь и меч с эмалевой полосой. Я найду ублюдка, клянусь. Он поплатится за наглость.

– У нас и так достаточно забот, – сказал Кенеб. – Если вы, Тене Баральта, станете охотиться за одним…

Тот выскребал грязь из шлема. – Я вас слышу. Будем молиться Тричу, чтобы урод просто попался мне на пути.

"Тричу? Фенер… ты так быстро исчез из памяти людей. Похоже, это напоминание всем богам…"

* * *

Лейтенант Прыщ, капитан Добряк и кореланка Фаредан Сорт следили за своими частями. Слушок о шпионе, нагло прорвавшемся через всю армию, заставил каждого из солдат тревожиться еще сильнее – а ведь вот-вот прозвучит сигнал к выступлению. Саперы, скрытые магией, уже вышли вперед.

Магия. "Гадость какая". Еще хуже саперов. Одно плюс другое – да вся ночь пойдет в Бездну. Прыщ гадал, куда подевался старик Эброн, участвует ли в ритуалах. Ему не хватало прежнего взвода. Хром, Звон и эта девица Синн – все стали тертыми солдатами. Ну, может, он их слишком плохо помнит. Опасные – прежде всего друг для друга.

Капитан Добряк пытается прощупать взглядом стоявшую рядом женщину. Лейтенант улыбнулся, подумав об этом. "Прощупать. Пока что никому так близко подойти не удалось". Но как же неприятно – не понимать сослуживца – офицера. Холодное железо в бою – ведь на Стене долго не продержишься, если не окружишь душу слоями холода, жестокости и расчетливости. Но эта холодна и во всех иных смыслах. Не болтливая женщина – самая редкая штука на свете.

Лейтенант снова улыбнулся.

– Сотрите улыбку с лица, лейтенант, – сказал капитан Добряк. – Или я подумаю, что вы совсем потеряли рассудок. Тогда придется вас повысить.

– Извините, капитан. Обещаю больше не улыбаться. Прошу, не повышайте меня.

– Оба вы идиоты, – произнесла Фаредан Сорт.

"Да, хороший способ прекратить беседу".

* * *

Сержант Хеллиан взирала на колеблющуюся картину, проникнувшись покоем и ощущением полнейшей уместности всего происходящего. Вот только качание мира вызывает тошноту… Капрал Урб вышел из рядов и направился к ней.

– Вы готовы к этому, сержант?

– К чему этому? – Она скривилась, ибо блаженные чувства пропали. – Если бы ублюдок не скрылся, разве стала бы я ставить меч против кувшина местной бормотухи? – Она нашарила пустые ножны, предварительно помахав рукой в воздухе. – Урб, почему ты меня не остановил? То есть это же мой меч. Чем я теперь махать буду?

Он беспокойно крякнул, склонился к уху: – Возьмите новый из оружейного склада.

– Это дойдет до капитана. Нас ушлют в еще худшую дыру.

– Худшую? Сержант, где хуже, чем здесь?

– Корел. Тефтианский полуостров. Черный Коралл под незрячим оком Тисте Анди. Берег Крушений на севере Ассейла…

– Там нет малазанских сил.

– Нет, но там хуже, чем здесь.

– Сказка, рассказанная списанным моряком в Картуле – и вы уже убеждены, что сам Худ таится в тени…

– Да, он таится в нашей тони… то есть тени.

– Слушайте, сержант – мы сейчас пойдем в бой.

– Да ну? И где мой кувшин? – Она огляделась и нашла искомый предмет около чьей-то скатки. – Эй, кто из моих не собрал вещи?!

– Это вы сами, сержант, – отвечал Урб.

– Ох. – Она подобрала кувшин, потрясла и порадовалась прозвучавшему плеску. Подняла голову, нашла взглядом свой взвод. Два солдата – вот вам и взвод. Да уж. Капитан что-то говорила о новичках. – Ну, где же они?

– Кто? Ваш взвод? Прямо перед вами.

– Нерв и Увалень.

– Так точно.

– А где остальные? Разве не было пополнения?

– Вчера с нами шли четверо, но они уже переведены.

– Так что мой взвод – это капрал и два солдата.

– Братья – близнецы, сержант, – сказал Нерв. – Но я старше. Уверен, вы и сами заметили.

– Он умственно недоразвит, сержант, – отозвался Увалень. – Кто первым идет – слишком спешит. Вы и сами понимаете…

Хеллиан отвернулась. – По мне, Урб, они на одно лицо. Ладно. Приказ уже пришел? Наверное, нам надо строиться. Где вот только?

– Сержант, не хотите пустить кувшин по кругу? Не знаю, как вы трое, но я иду в бой, и меня уже четыре раза пронесло от предвкушения. Внутри все скрутилось.

Услышав предложение Урба, Хеллиан прижала кувшин к груди. – Найди свой.

– Сержант.

– Ну ладно. По два глотка каждому, я допью остаток. Увижу, кто делает третий глоток – зарублю на месте.

– Чем это? – сказал Урб, вытаскивая вино из цепких женских рук.

Хеллиан набычилась. Чем? О чем это он? А… Она подумала и улыбнулась: – Конечно, займу меч у тебя. "Да, остроумное решение".

* * *

Сержант Бальзам скорчился в грязи, изучая россыпь камешков, дисков и глиняных фишек, разбросанных по длинной доске "плошек". Он бормотал под нос, пытаясь разобраться: это сон или кошмар? Он не проснулся? Бросил взгляд на сержанта Моака и снова уставился на доску.

Что-то не так. Он не видит смысла в раскладе. Забыл, как играть. Соломки, диски, галька – к чему это все? Что они означают? Кто выиграл? – Кто играл в чертову игру? – крикнул он.

– Ты и я, проклятый хонезский хорек.

– Похоже, ты меня дуришь. Никогда такого не видел за всю жизнь. – Он вгляделся в лица собравшихся смотреть на партию солдат, а они, в свою очередь, таращились на него. Странные выражения лиц. Он их раньше видел? Он сержант, не так ли? – Где мой клятый взвод? Я должен быть с чертовым взводом. Приказ пришел? Что мы здесь делаем?

Он вскочил и постарался одним ударом ноги раздавить доску. Полетели куски; солдаты отпрыгнули.

– Дурной знак! – зашипел один, отворачиваясь.

Моак с рычанием встал, схватился за нож у пояса: – Болотная пена! Ты за это заплатишь. Я побеждал…

– Нет, врешь! Это была мешанина? Дурь! Никакого смысла! – Сержант схватился за собственное лицо. – Что… это глина! Мое лицо покрыто глиной! Маска смерти! Кто нарисовал!!?

Знакомый, порядком грязный солдат вышел вперед: – Сержант, ваш взвод здесь. Я Мертвяк…

– Не каркай.

– Капрал Мертвяк. Это Горлорез, Наоборот, Гвалт и Лоб…

– Ладно, ладно, не слепой. Тише ты. Так был приказ? Мы ничего не слышали?

Моак подошел поближе. – Я не закончил. Это проклятие, Бальзам. Ты наслал проклятие на меня и мой взвод, потому что я выигрывал. Ты проклял меня, клятый ведун…

– Нет! Это случайно. Идем, Мертвяк, встанем в дозор. Мне надоело ждать.

– Вы не в ту сторону смотрите, сержант!

– Тогда веди ты! Кто так разбил дурацкий лагерь? Все без смысла!

Сержант Моак сделал было шаг за ним следом, но капрал Дырокол потянул его назад. – Все путем, сержант. Я слыхивал про такое от деда. Это Конфузия. Приходит к некоторым перед боем. Они теряют след. Все устаканится, когда начнется драка – но иногда не устаканивается, но это будет беда для его взвода, не для нашего.

– Ты уверен во всем этом, Дырокол?

– Угу. Помнишь кулака Гамета? Слушай. Все путем. Надо проверить оружие. В последний раз.

Моак спрятал нож. – Ладно. Хорошая идея. Давайте.

В двадцати шагах Мертвяк потянул командира за куртку: – Умно. Вы точно проигрывали. А тут клятая Конфузия… Сержант, я поражен.

Бальзам уставился на этого человека. Да кто он такой? О чем бормочет? На каком это языке, а?

* * *

– Не хочется, – буркнул Замазка, бросая ломоть хлеба. Тут же подскочила собака, схватила еду и убежала. – Мне дурно.

– Ты не один такой, – ответил Навроде. – Я туда же, если хочешь знать. Мы саперы. Легко сказать! Мы должны заложить заряды, то есть бежать с долбашками и хлопушками по неровной земле, перескакивать кучи мусора – и все это, верно, под огнем со стен. Потом что? Подойти к стенам – Худ знает, чего на нас выльют или скинут сверху. Кипяток, масло, горячий песок, кирпичи, помои, лохани с дерьмом. Значит, под эдаким ливнем заложить припасы, капнуть кислоту на воск – слишком много, и мы все летим вверх тормашками. Дюжины саперов, и если один ошибается, или какой кусок камня падает на снаряд – бабах! Спросишь меня – так мы уже мертвецы. Отбивные с кровью. Завтрак для местных ворон, вот и всё. Пошлешь письмецо моей семье, а? Навроде порван в клочья под И'Гатаном, и всё. Не надо мерзких деталей. Эй, куда ты? Боги, Замазка, ты решил драпануть? Нет? Возьми нас Худ, какая гадость. Эй, Балгрид! Смотри! у целителя кишки ослабли!

* * *

Геслер, Смычок, Каракатица, Правд и Пелла сидели у гаснущего костерка, попивая чай.

– От ожидания они разум потеряли, – сказал Геслер.

– Мне тоже плохо перед боем, – признался Смычок. – Холод пробирает, все внутри опускается. Всегда так, не привык.

– Но когда всё начинается, ты берешь себя в руки, – отозвался Каракатица. – Мы так умеем, потому что бывали в деле. Мы берем себя в руки, мы знаем, как брать. А большинство тех солдат ничего еще не видели. Они сами не знают, что сделают, когда начнется бой. Они так напуганы, что свернутся в клубок, как чертовы трусы.

– Большинство из них. Это возможно, – сказал Геслер.

– Ну, я не уверен, сержант, – вмешался Пелла. – Видывал я много солдат в Черепной Чаше. Когда начался мятеж – ну, они сражались, и сражались неплохо, если подумать.

– Их взяли числом?

– Да.

– Так они умерли?

– Почти все.

– Так бывает на войне, – сказал Геслер. – Что бы ни говорили, сюрпризов там мало. И надежды. Геройские битвы обычно кончаются, когда падает последний из геройских бойцов. Они держались дольше, чем все надеялись – но в конце концов пали. Конец всегда один.

– Клянусь Бездной, – пробурчал Смычок, – ты не умеешь вдохновлять.

– Просто я реалист, Скрип. Проклятие, хотел бы я, чтобы Буян был со мной, следил за взводом.

– Да, – вставил Каракатица. – Это обязанность сержантов.

– Ты намекаешь, что Буян должен быть сержантом, я капралом?

– Почему бы это? – возразил сапер. – Вы один не лучше другого. Вот Пелла…

– Нет, спасибочки.

Смычок хлебнул чая. – Просто следи, чтобы они держались вместе. Капитан видит нас концом копья – самого быстрого и меткого – так что нужно постараться. Остальные просто пойдут следом. Карак?

– После взрыва стен я соберу саперов, мы встретимся по ту сторону. Где сейчас Бордюк?

– Пошел на совещание. Похоже, в его взводе всех порядком прихватило. Бордюк брезгливый, предпочел отойти.

– Ха, у наших у всех брюхо пустое, – сказал Каракатица. – Но вроде бы….

– Навроде бы, – хохотнул Геслер. – Хорошо получилось. День не прожит зря, Карак.

– Поверь, я не нарочно.

* * *

Бутыл улыбнулся. Он сидел поодаль от всех, скрывшись за поросшим кустами холмиком. "Вот как ветераны готовятся к битве. Как и все прочие". Эму это показалось утешением. Почти. Ну, может, и нет. Лучше бы они были уверенными, наглыми и чванливыми. А так все предстоящее кажется слишком рискованным.

Он только что вернулся с собрания магов. Пробы показали присутствие в И'Гатане противника – по большей части жрецов – но они казались то ли напуганными, то ли странно притихшими. Во время выдвижения саперов Бутыл должен будет тянуть энергию из Меанаса, поднимая клубы тумана и наводя темноту. Все это легко разрушит любой стОящий маг на стенах… но таких там, как будто бы, нет. Что самое тревожное – для работы с Меанасом Бутылу придется предельно сконцентрироваться, а это не даст пользоваться магией духов. Он станет таким же слепым, как любой солдат на стене.

Он признался себе, что порядком трусит. В Рараку такого не было. А когда случилась засада Леомена в песчаной буре – ну что ж, это была засада, и пугаться времени не хватило. Все же он сам себе не нравился.

Пригнувшись, он пересек впадину, потом выпрямился и как бы случайно подошел к лагерю своего взвода. Похоже, Смычок не намерен оставлять солдат наедине со своими мрачными мыслями и страхами, чтобы в последний миг – о чудо! – они смогли их обуздать.