Текст книги "Охотники за Костями (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

– Точно.

– Тогда как ты смеешь обвинять меня в скаредности? – Икарий швырнул монету в серебристый барьер. Она исчезла; по поверхности пробежали волны, отразились от краев рамы и вернулись к центру.

– Пассивное поведение. Скажи, ты слышал, чтобы монета ударилась обо что-то за завесой?

– Нет. При прохождении… двери она не звенела.

– Меня тянет пройти самому.

– Это может быть вредно для здоровья.

Икарий помедлил, затем вытащил кривой нож и вонзил его в преграду. Новые волны. Вытащенное лезвие выглядело неповрежденным. Субстанция не прилипла к нему. Икарий провел по краю пальцем. – Температура не изменилась.

– Если потеряю палец, это ведь не страшно? – Маппо протянул левую руку.

– И какой палец пойдет первым, друг мой?

– Не знаю. Думаю, что потеряю все сразу.

– Кончики?

– Здравое рассуждение. – Маппо сложил пальцы в кулак, оставив наружи мизинец, погрузил его в дрожащую субстанцию по первую фалангу. – Точно не больно. Похоже, оно очень тонкое. – Он отдернул руку и осмотрел палец: – Без перемен.

– Пальцы такие грязные. Как ты определил?

– О, я вижу разницу. Нет грязи, даже под ногтями.

– Пройти – как помыться. Что думаешь?

Маппо сунул всю руку. – Чувствую воздух. Холоднее, свежее. – Он вытащил руку. – Чистая. Слишком чистая. Я обеспокоен.

– Почему?

– Потому что понял, какой я грязный.

– Интересно, произойдет ли то же самое с одеждой?

– Было бы хорошо. Хотя тут может быть некий вид порога. Слишком грязное попросту уничтожится. Мы можем выйти на ту сторону голыми.

– Да, друг, теперь и я обеспокоен.

– Еще бы. Ну, Икарий, что делать будем?

– А есть выбор? – С этими словами Джаг шагнул через барьер.

Маппо со вздохом последовал за ним.

И тут же был схвачен за руку, остановлен на второй ступени. Вместо третьей, как он сразу же заметил, простирался воздух.

Обширная пещера. Мост некогда соединял уступ, на котором они встали, с огромной крепостью, плавающей в пустоте на расстоянии сотни шагов. Некоторые секции моста по-прежнему висели, вроде бы ничем не поддерживаемые – но большая их часть разрушилась и свободно дрейфовала в воздухе.

Внизу, на головокружительной глубине, пещеру застилала тьма. Сверху слабо, словно ночное небо, светился купол из черного, грубо отесанного камня. Вдоль стен поднимались уступы зданий – бесчисленные окна и ни одного балкона. В воздухе неподвижно висели пыль и мелкий мусор. Маппо даже не вскрикнул, слишком пораженный открывшейся перспективой.

Икарий коснулся его плеча, указал на что-то, висящее прямо пред носом. Монетка, но не неподвижная, как сначала показалось. Она тихо уплывала в глубь. Джаг протянул руку и схватил монету, положил обратно в кошель. – Достойный вклад, обратно в мою сокровищницу. Здесь имеется импульс, так что мы сможем передвигаться. Оттолкнемся от уступа. Туда, к крепости.

– Разумный план, – сказа Маппо, – но есть препятствия по пути.

– А. Понимаю.

– На другой стороне мостик может быть неповрежденным. Пройдем по коридорам, что позади нас. Если такой мостик есть, его, вероятно, можно отыскать по серебристому барьеру.

– Ты никогда не хотел летать, Маппо?

– Думаю, в детстве хотел.

– Только в детстве?

– Сны о полете принадлежат детям, Икарий. Мы пойдем исследовать коридоры?

– Хорошо. Но признаюсь, мне хочется, чтобы другого моста не было.

* * *

Бесчисленные комнаты, проходы и закутки вдоль высокого, со сводчатым потолком коридора, толстый слой пыли на полу, непонятные выцветшие знаки на дверях – возможно, цифры древней системы счета. Воздух застойный, слегка кисловатый. Никакой мебели в обнаруженных комнатах. Как нет и трупов, не сразу сообразил Маппо. Только тот, что Икарий нашел в машине на дне озера. Организованный исход? Если так, куда же делись Короткохвостые?

Наконец они наткнулись на вторую серебряную дверь. Осторожно прошли – и оказались на уступе, перед узким мостом. Этот был цел и кончался у стены летающей крепости, которая здесь висела намного ближе к стене пещеры. Обратная сторона сооружения оказалась намного грубее: узкие бойницы, в беспорядке разбросанные по угловатым стенам, неровные ниши, кривоватые башенки.

– Необычайно, – прошептал Икарий. – Интересно, что тайная сторона, это скрытое безумие говорит о строителях, о К'чайн Че'малле?

– Возможно, некое напряжение?

– Напряжение?

– Между порядком и хаосом. Внутренняя дихотомия, враждующие побуждения…

– Противоречия свойственны всей жизни разума, – кивнул Икарий. Он ступил на пролет моста, взмахнул руками – и полетел в сторону.

Маппо выбросил руки и успел схватить Джага за дергающуюся пятку. Притянул обратно на мост. – Ну, – пробормотал он, – это был интересный опыт. Ты ничего не весил. Легкий, как пылинка.

Джаг встал на ноги – медленно, опасливо. – Я переволновался. Похоже, все-таки придется лететь.

– Но зачем построен мост?

– Не понимаю. Может, вызывающий невесомость механизм сломался или потерял точную настройку.

– То есть у мостов кончился срок годности? Возможно. А видишь поручни, идущие вдоль его сторон – не вверх, а вбок? Низкие, но если ползти, можно хвататься руками.

– Да. Двинулись?

Ощущение не из приятных, подумал Маппо, ползя за вырвавшимся вперед Икарием. Тошнота, головокружение, странное желание ослабить хватку и отдаться на волю порожденного мышцами толчка. Непонятно, где верх и низ. Временами Маппо казалось, что они лезут вверх по лестнице, а не ползут по почти горизонтальному мосту.

Впереди замаячил узкий и высокий вход, конечный пункт моста. Перед ним тихо плавали куски выбитой двери. Выбивали ее снаружи.

Икарий достиг порога и встал. Через миг Маппо присоединился к нему. Оба уставились в темноту.

– Чувствую… великую… смерть.

Маппо кивнул. Вытащил палицу, глянул на ее усыпанную шипами голову и прицепил рукоять к поясу за ремешок.

Икарий пошел впереди.

Коридор оказался столь же узким, как и дверь. Стены из неровного черного базальта, покрытого каплями росы, пол опасный из-за хаотически выпирающих узлов и выступов; впадины, полные замерзшего, трескавшегося под ногами льда. Первые сорок шагов они шли более – менее по прямой. Глаза успели приспособиться к тьме.

Открытое пространство. Новый громадный зал в сердце крепости. Тяжелый крест из связанных бревен черного дерева заполнял помещение, и на нем был распят дракон. Давно мертвый, замороженный, но теперь оттаявший и начавший разлагаться. В горле дракона железный штырь толщиной с торс Маппо, вбитый над грудиной. Аквамариновая кровь покрыла раны и все еще вытекала, медленно и безостановочно падая на пол каплями размером с кулак.

– Я знаю этого дракона, – шепнул Икарий.

"Откуда? Нет, не спрашивать!"

– Я знаю этого дракона, – повторил Икарий. – Соррит. Ее аспектом был Серк. Садок неба. – Он закрыл лицо руками. – Мертва. Соррит убита…

* * *

– Самый восхитительный трон. Нет, не восхитительный. Самый горький, мерзкий, невкусный. О чем я думаю?

– Ты не думаешь, Кодл. Никогда не думала. Не припоминаю никаких тронов. Какой трон? Это точно ошибка. Неапсалар плохо расслышала, вот и все. Совсем плохо расслышала, полнейшая ошибка. К тому же на нем кто-то сидит.

– Восхитительный.

– Я тебе сказала, не было никакого трона…

Такая болтовня продолжалась уже полночи, пока они шли странными кривыми путями Тени, брели по призрачному ландшафту, то и дело переходя из одного мира в другой – хотя оба мира были одинаково пустынны и разорены. Апсалар удивлялась обширности данного фрагмента Королевства Теней. Если ее сведения, взятые из памяти Котиллиона, правильны, этот мир блуждал, не будучи привязанным к миру, который она привыкла называть своим, и ни Веревка, ни Амманас не обладали властью изменить его кажущиеся беспорядочными странствия. Еще более странным казалось ей, что фрагмент испускал из себя дороги, вьющиеся на далекие расстояния словно щупальца или корни. Иногда их движение казалось независимым от перемещений основной части садка.

Они только что наткнулись на одну из них, более или менее соответствующую тракту, идущему из Эрлитана на восток, огибающую неглубокую кедровую рощу, за которой плещется море. Когда тракт начал уходить к северу, к береговой линии, Тропа Тени последовала за ним, сузившись до размеров земной дороги.

Не обращая внимания на бесконечную трескотню порхающих вслед за ней духов, сражаясь с нехваткой сна и отдыха, Апсалар шагала, спеша пройти как можно больше до восхода. Контроль над Королевством Теней становился все слабее – оно пропадало, едва терялась сосредоточенность. Наконец она остановилась.

Садок рассыпался. Алеющее небо на востоке. Торговый тракт, основание извитого подъема к прибрежной гряде холмов. Они стояли, а вокруг стремглав сновали ризанские ящерицы.

– Возвращение солнца! Снова! Нет! Телораст, нам нужно укрытие! Хоть куда-нибудь!

– Нет, не нужно. Идиотка. Нам просто труднее будет видеть. Ты все позабыла? Конечно, Кодл, помнить ты не умеешь. Я жду, что ты вот – вот растворишься с жалобным воем. Наконец-то покой. Увы, лишь на время…

– Ты злая, Телораст! Я всегда это знала, даже до того, как ты пошла и воткнула нож в…

– Тише! Я нож ни в кого не втыкала!

– Врунья!

– Скажи еще раз, и я поколочу тебя!

– Не сможешь! Я растворюсь!

Апсалар провела рукой по лбу. На ладони блеснул пот. – Нить Тени… страдает, – сказала она.

– О да, – бросила Телораст, завиваясь грязно – серым вихрем. – Она больна. Как и все внешние пределы. Отравлены, поражены хаосом. Позор Темному Трону.

– Темному Трону? Почему?

– Почему? Мы ненавидим его.

– И это достаточное основание?

– Это достаточное основание для всего.

Апсалар оглядела подъем дороги: – Думала, мы ближе дошли.

– Хорошо. Отлично. Я боюсь. Давай встанем здесь. Давай пойдем назад.

Апсалар переступила через духов и начала восхождение.

– Нехорошо так поступать, – зашипела в спину Телораст. – Если бы я владела твоим телом, я через нас не переступила бы. Даже если бы на дороге сидела одна Кодл. Ну, разве что если бы сильно злилась. Ты же не злишься на меня? Прошу, не надо злиться. Я сделаю для тебя все, пока ты не умрешь. А тогда я спляшу на твоем вонючем, вздувшемся трупе – ведь именно того ты бы и захотела, так? Я бы захотела, будь я на твоем месте и умри, а потом окажись на своем месте и проживи достаточно долго, чтобы сплясать – я б сплясала.

Взойдя на перевал дороги, Апсалар увидела, что тракт вьется по гребню холмов еще две сотни шагов, а потом снова спускается вниз. Холодный утренний ветер, принесшийся из темной пустоты слева, которая была ночным морем, осушил пот на ее лбу. Внизу находились обрыв высотой примерно в пятнадцать ростов человека и узкая полоса заваленного плавником пляжа. Дальше, где дорога шла по небольшой, заросшей кривыми деревьями долине, возвышалась башня. Стены строения были покрыты белой штукатуркой, кроме верхней трети, где обнажился грубо отесанный камень кладки.

Апсалар пошла к башне. Первые лучи рассвета взметнулись над горизонтом.

Вокруг башни была сложена невысокая сланцевая ограда. Женщина никого не увидела и не услышала, даже когда встала у входа.

Донесся слабый шепот Телораст: – Нехорошо. Тут живет незнакомец. Должно быть, незнакомец, потому что я с ним не знакома. А если тут живет не незнакомец, а какой-то знакомец, то он может быть еще опаснее…

– Молчи, – ответила Апсалар, поднимая руку, чтобы постучать. Однако не постучала, а отступила от двери, заметив над входом громадный череп ящера. – Дыханье Худа! – пробормотала она в нерешительности. Телораст ныла и вскрикивала за спиной.

Еще минута – и Апсалар собралась с духом и ударила кулаком по серым доскам двери.

Внутри что-то загремело, упав, послышался шелест ног по песку. Загремел засов. Дверь распахнулась, изрыгнув клуб пыли.

Человек заполнил весь проем. Напан – упругие мышцы, грубое лицо, маленькие глазки. Чисто выбритое лицо покрыто белой пылью, полоски пота прочертили лоб и смочили кустистые брови.

Апсалар улыбнулась: – Привет, Арко.

Мужчина хмыкнул. – Арко утонул. Все они утонули.

– Из-за недостатка воображения.

– Ты кто?

– Апсалар…

– Нет, не Апсалар. Она была Имассой…

– Не Повелительница Воров. Я просто назвалась в ее честь…

– Чертовски нагло с твоей стороны.

– Может быть. Но я принесла приветствия от Танцора.

Дверь захлопнулась перед носом.

Апсалар отступила на шаг, кашляя и стирая пыль с лица

– Хе, хе, – сказала Телораст. – Куда идем теперь?

Апсалар снова забарабанила в дверь.

Та открылась далеко не сразу. Мужчина хмурился. – Знаешь ли, однажды я пытался его утопить.

– Нет… да, припоминаю. Ты был пьян.

– Ты ничего не можешь припоминать – тебя там не было. И я не был пьян.

– Ох. Тогда… почему?

– Раздражал он меня, вот почему. Прямо как ты теперь.

– Нужно поговорить.

– Зачем?

Она вдруг поняла, что не знает.

Глаза собеседника сузились. – Он действительно думал, я был пьян? Какой идиот.

– Ну, подозреваю, альтернатива была слишком грустной.

– Не знал, что у него чувствительная душа. Ты ему дочь? Что-то… в позе и положении рук…

– Можно войти?

Он отошел от двери. Апсалар вошла и вновь встала, глазея на составивший основу обстановки безголовый скелет, набор полированных бурых костей. Двуногое и хвостатое существо достигало хребтом потолка башни. – Что это?

– Чем бы оно не было, оно могло проглотить бхедрина в один кус.

– Как? – прошептала в ухо Телораст. – У него нет головы.

Мужчина расслышал вопрос и нахмурил брови. – Ты не одна. Кто это, дух – хранитель? Не могу его рассмотреть, и это мне не по нраву. Совсем.

– Дух.

– Изгони его к Худу. Духи не отсюда, потому они и зовутся выходцами.

– Злой! – зашипела Телораст. – А это кто?

Апсалар увидела, как тень метнулась к стоявшему справа длинному столу. На нем находились уменьшенные версии костяного чудовища, размерами с ворону, хотя вместо клювов у тварей имелись длинные рыла с зубами – иголками. Кости были связаны жилами таким образом, что скелеты стояли, словно дырокрысы на охране гнезда.

Арко изучал Апсалар. На жестком, грубом лице появилось странное выражение. – Не то чтобы я не любил гостей… ну ладно, действительно не люблю… от них вечно неприятности. Что еще передал Танцор?

– Ничего. И он зовется сейчас Котиллионом.

– Я знал. Не удивился, поняв, что он Покровитель Ассасинов. Он был самым страшным убийцей империи. Не Угрюмая, что была просто вероломной. Не Супер, что был просто жестоким. Подозреваю, эта парочка до сих пор думает, что победила. Дураки. Кто стал ровней богам, а? – Он достал глиняную кружку. – Местные травы, слегка ядовитые. Не смертельные. Противоядие от укуса змей – эти гадины заполонили округу. Оказалось, я построил башню в самой их логове.

Один из стоявших на столе скелетов упал, но тут же резко вскочил, махая хвостом и опустив грудь почти до земли.

– Один из моих спутников захватил его, – сказала Апсалар.

Второй скелет неловко задергался.

– Боги темные, – прошептал Арко. – Смотри, как стоят! Конечно! Так и должно быть. Конечно! – Он метнул взгляд на громадное страшилище: – Неправильно поставил! Они наклонялись вперед – для равновесия!

Телораст и Кодл быстро освоили новые тела, защелкали челюстями, запрыгали по столешнице.

– Похоже, освободить их они не согласятся.

– Пусть забирают. Награда за откровение! – Арко начал озираться. Пробормотал: – Да мне придется перекладывать стену!

Апсалар вздохнула: – Как хорошо, что одна из них не решила завладеть большой версией…

Глаза Арко чуть расширились. – Пей чаек – чем он холоднее, тем ядовитее, – пробурчал он.

Ассасин хлебнула из кружки. Губы и небо внезапно онемели.

Арка усмехнулся: – Отлично. И беседа будет короче, и ты скорее меня покинешь.

– Уфлюдох.

– Пройдет. – Он нашел стул и сел перед ней. – Ты дочка Танцора. Должна ей быть, хотя сходства мало. Твоя мать явно была красавицей. Поглядите на эту походку, на позу. Ты его отпрыск, и он не удержался и научил тебя тому, что умел сам – способам убийства. Вижу, тебя это не радует. По глазам вижу. Наследство тревожит – чувствуешь себя пойманной, связанной. На твоих руках уже есть кровь? Он как, гордится? – Моряк поморщился и сплюнул. – Надо было утопить его тогда. Будь я пьян, утопил бы.

– Офибашшсся.

– Офиба? То есть ошибаюсь? Да ну?

Она кивнула, пытаясь побороть ярость. Нужно было поговорить – и он отнял у нее способность произносить слова. – Не дофка. Отершимя.

Мужчина нахмурился.

Апсалар указала на рептилий, играющих друг с дружкой на каменном полу. – Отершимофт.

– Одержимость. Он владел тобой? Ты была одержима богом? Оторви Худ ему яйца и сжуй! Медленно! – Арко вскочил, сжал кулаки. – На, дочка. У меня есть противоядие для противоядия. – Он нашел пыльную бутыль, потряс и потер, пока не стали видны края глиняного горлышка. – Вот. Пей.

Приторно-сладкое пойло защипало на языке, став во рту горьким. – Ох. Это… быстро.

– Извини, Апсалар. Совсем я одичал, признаю. Сегодня сказал больше слов, чем случается за годы. Так что молчу. Чем помочь?

Она нерешительно озиралась. – По настоящему нечем. Не нужно было приходить. У меня задания не закончены.

– Его задания?

Она кивнула.

– Почему?

– Я дала слово.

– Ты ничего ему не задолжала. Разве что нож в спину.

– Я пожелала исчезнуть… когда закончу.

Он снова сел. – А. понятно.

– Думаю, случайное утопление уже не прокатит.

Слабая улыбка. – Это была, видишь ли, шутка. Мы решили… утонуть. Никому не удалось понять. И не удастся. Думаю, никогда.

– Я поняла. И Танцор. Думаю, даже Темный Трон.

– Но не Угрюмая. Никогда не имела чувства юмора. Одержимость мелкими деталями. Интересно, люди вроде нее бывают счастливы? Способны чувствовать счастье? Тогда что вдохновляет их на жизнь? Дай им больше всех – они будут жаловаться. Дай им меньше – снова станут жаловаться. Дай половину – станут жаловаться, что вторая половина больше.

– Не удивляюсь, что ты ушел от людей.

– Да, в эти дни предпочитаю скелеты. Люди. Их стало слишком много, если мое мнение тебя интересует.

Она огляделась: – Танцор хочет, чтобы ты встряхнулся. Почему?

Напан отвел глаза, промолчал.

Апсалар почувствовала беспокойство. – Он знает что-то? Он намекнул на это самим фактом моего прихода и передачи приветствия.

– Ассасин он или нет, Танцора я всегда любил. Особенно за привычку держать рот на замке.

Скелеты скреблись в дверь. Апсалар поглядела на них. – Скрыться… от бога.

– Да, это будет нелегко.

– Он сказал, я могу уйти, когда выполню задания. Сказал, не придет за мной.

– Верь ему, Апсалар. Танцор не врет, и, наверное, даже божественность его не изменила.

"Думаю, именно это я и хотела услышать". – Спасибо тебе. – Он направилась к двери.

– Уже?

Он оглянулась. – Слишком много или слишком мало?

Он прищурился и глухо хохотнул. – Ты права. Как вовремя – пора было мне напомнить, что надо внимательнее относиться к своим желаниям.

– Да. "И об этом тоже Танцор напомнил тебе через меня, так"?

Арко отвернулся. – Черт его побери.

Апсалар улыбнулась и открыла дверь. Телораст и Кодл стремглав выскочили, миг спустя за ними последовал и она сама.

* * *

Обильный плевок на ладони, тщательное перетирание мокроты; щедрое помазание шевелюры. Объявленный вне закона гралиец Таралек Виид встал, одним ударом ноги по песку забросал костерок, подобрал пожитки и взвалил их на плечи. Затем натянул тетиву охотничьего лука, наложил стрелу. Еще один взгляд по сторонам – и он двинулся в путь.

След был ясным. Таралек Виид внимательно осматривал неровную, потрескавшуюся почву пустоши. Заяц, пустынная куропатка, ящерица – мамляк, все сойдет: ему надоели куски вяленого мяса бхедрина, да и это мясо он жевал уже две ночи тому назад. Конечно, нет недостатка в клубнях, но проводить полдня скорчившись за рытьем ям ему не хотелось.

Демон – Д'айверс приближался к добыче. Жизненно важно, чтобы Таралек шел за ним по пятам, смог увидеть итог погони. Ему хорошо заплатили – это все, что имеет значение. Золото, а значит – возможность сколотить отряд наемников. Потом – назад, в родное село, чтобы свершить справедливую месть над предателями. Он наденет мантию военного вождя и поведет народ Граль к славе. Его предназначение ясно, все идет просто отлично.

Деджим Небрал не пытается свернуть с пути или задержаться. Исключительно усердный, верный задаче Д'айверс. Он жаждет свободы, обещанной как награда за исполнение задания, и потому не отступит. Именно так нужно заключать сделки; Таралек Виид понял, что восхищается Безымянными. Несмотря на все страшные сказки, его личные отношения с культом были ясными, прямыми и выгодными.

Они пережили малазанское завоевание, а это о многом говорит. Старый Император проявил дьявольское умение разбираться в сути многочисленных культов Семиградья и планомерно истреблять их приверженцев.

Тоже достойно восхищения.

А вот далекая императрица кажется гораздо менее впечатляющей. Слишком много ошибок. Таралек не может уважать такую тварь, он ритуально проклинает ее имя на закате и рассвете, с тем же рвением, как и прочих своих заклятых врагов. Всего у Таралека Виида их семьдесят четыре.

Симпатия подобна воде в пустыне. Ее тщательно запасают и расходуют малыми глотками. А он, Таралек Виид, способен пройти тысячу пустынь на одной капле.

Таков уж мир. Он хорошо знал себя, понимал, что подобен гипнотическому влиянию змеи – сначала отпугивает, потом зачаровывает и, наконец, наносит смертельный удар. Если змея наносит визит в гнездо дырокрыс, не напрасны ли будут их жалобы на естественные последствия? Ведь он убил мужа ради ее сердца. И сердце полностью поглотило его. Он и подумать не мог, что она использует его и потом просто выкинет, что другой мужчина ожидал в тени хижины, готовясь утешить страдающий дух печальной вдовы. Он не верил, что она также наделена змеиными чарами.

Встав у булыжника, он снял водяной мех и вынул плотно прилаженную глиняную пробку. Спустил набедренную повязку и помочился в дырочку. Там, куда идет Д'айверс, нет родников на протяжении пятнадцати лиг. Конечно, рано или поздно его путь пересечется с торговым трактом, но сейчас до него неделя. Уже ясно, что Деджим Небрал не ведает атак жажды.

Он понимал – это награда твари за ее несокрушимую волю. Достойно подражания – в пределах выносливости человека. Он выпрямился и натянул повязку. Заткнув мех и забросив его за плечо, Таралек Виид продолжил размеренное преследование.

* * *

Под светом угасающих звезд и озаренного востока Сциллара упала на колени, извергла на твердую землю остатки ужина. Потом тонкими струйками потекла желчь. Наконец спазмы утихли. Она со стоном проползла немного и уселась спиной к камню.

Демон Серожаб смотрел с десяти шагов, медленно качаясь из стороны в сторону.

Его вид вызывал новые приступы тошноты, так что она отвернулась, вытянула трубку и принялась набивать. – Несколько дней, – пробурчала она. – Я думала, все кончилось. Проклятие…

Серожаб проковылял к месту, где ее вырвало, понюхал и забросал кучку песком.

Сциллара умелым жестом высекла искры из кремневого кресала. Смесь сладкой травы и ржавого листа легко занялась. Еще мгновение – и женщина выпустила струю дыма. – Вот хорошо, Лягух. Скрой следы… какое чудо, что ты никому не рассказал. Заботишься о моей личной жизни?

Серожаб не ответил, что было вполне предсказуемо.

Сциллара погладила выпирающий живот. Как можно становиться все толще и толще, если нормально ела три недели назад? В беременности есть что-то дьявольское. Как будто в животе завелся собственный демон. Ну что же, чем скорее он вылезет, тем лучше: можно будет поторговаться со встречным сутенером или работорговцем. Пусть выкормят его, воспитают и выучат науке попрошайничества.

Большинство разумных женщин останавливаются на двух или трех, и теперь она хорошо понимала, почему. Целители, повивальные бабки, знахари поддержат здоровье детей, а мир научит их своим путям.

Весь ужас в вынашивании, таскании растущего пуза, требующего у тела последние резервы.

С ней происходило еще кое-что. Что-то, доказывающее врожденную опасность детей. Она все чаще впадала в сонное, удовлетворенное состояние, брела с бездумной улыбкой. Это просто ужасно. Как можно быть счастливой? Мир неприятен. В нем нет и следа сочувствия. О нет, это крадется ядовитое обольщение, желая ввести в заблуждение, в глупое блаженство – и с нее хватит. Это мерзко, как дурханг. Смертельный соблазн.

Она понимала, что пузо вскоре станет заметно всем. Может, следует притвориться, что они попросту толстеет? В дородности есть что-то приятное… нет, нет, это мерзкий соблазн ищет новый путь в ее разум!

Ну, хоть рвота прекратилась. Сциллара поднялась на ноги и вернулась к стоянке. Кучка углей в очаге, вьющиеся струйки дыма, трое завернутых в одеяла человек. Серожаб показался позади, обогнал ее и быстро скрючился у костра. Хлопнул ладонями, схватив мошку, и отправил ее в пасть. Мутно – зеленые глаза уставились на Сциллару.

Она снова набила трубку. А почему дети бывают только у женщин? Почему бы какому-нибудь наделенному магией Властителю не исправить несправедливость? Не то чтобы она находила в роли женщин явные преимущества… разве что непонятное, подозрительное блаженство, крадущееся через ум? Она сильно затянулась. Бидитал сделал отсечение удовольствий первым ритуалом для девушек своего культа. Он любил идею о бесчувствии, отсекающем опасные поползновения сладострастия. Она не припоминала никаких подобных ощущений.

Бидитал прививал им религиозный раж, состояние бытия – теперь она поняла это – гораздо более эгоистическое и самолюбивое, чем служение своему телу. Беременность намекала на подобный экстаз, и это заставляло ее тревожиться.

Движение. Она дернулась и увидела, что это Резак проснулся и садится.

– Что-то не так? – спросила она шепотом.

Он поглядел на нее – в темноте было трудно понять выражение лица – и зевнул. – Нет. Плохой сон.

– Близится заря.

– Почему ты не спишь?

– Без причины.

Он стряхнул одеяло, встал и поковылял к очагу. Наклонился, роняя на угли кусочки трута, подождал, пока не родится огонь, и начал подкладывать кизяки.

– Резак. Как ты думаешь, что случится на острове Отатарал?

– Не знаю точно. Старик – малазанин не откровенничает.

– Он Дестриант Летнего Тигра.

Резак поднял взор: – Нежелающий.

Она снова набивала трубку ржавым листом. – Ему не нужны последователи. А если он их захочет, это будем не мы. Не я, не Фелисин. Мы не воины. Ты, – добавила она, – кажешься самым подходящим кандидатом.

Резак фыркнул: – Нет, Сциллара, не я. Похоже, я иду за другим богом.

– Похоже?

Она различила, что он пожимает плечами: – Так случилось.

"Женщина. Ну, это многое объясняет". – Причина не хуже любой иной, – сказала она, выпуская клуб дыма.

– То есть?

– То есть не вижу причин следовать за любым богом или богиней. Если ты заслужил их интерес, они используют тебя. Я много чего знаю об использовании; поверь, самая большая награда будет в том, что на тебя иногда посмотрят без гнева.

– Н-да, – не сразу отозвался он. – Тебя кто-то уже наградил.

– Ты так это называешь?

– Как? Ты выглядишь… здоровой. Полной жизни. Не такой костлявой, как раньше. – Он помолчал и торопливо добавил: – И хорошо. Вид умирающей от голода тебе не шел – и никому не идет. Вот и все.

Она сидела, куря и созерцая все сильнее освещаемого лучами рассвета Резака. – Ведь мы для тебя обуза, так?

– Нет! Вовсе нет! Я должен сопроводить вас – и охотно принял это задание. Ничего не изменилось.

– Ты думаешь, Серожаба недостаточно для нашей защиты?

– Нет… то есть вполне достаточно. И все – таки это демон, это осложняет дело. Не может же он просто так войди в селение или город, или вести закупку продовольствия?

– Может Фелисин. Да и я.

– Отлично. Ты намекаешь, что вы не желаете меня видеть?

– Я говорю, что ты нам не нужен. Резак, это не то же самое, что "не желаем видеть". К тому же ты отлично управился с ролью вожака, хотя к ней явно не привычен.

– Слушай! Если хочешь вести сама – только скажи.

"Ах, у него женщина, которая не любит идти следом". – Не вижу поводов что-то менять, – небрежно произнесла она.

Он уставился на нее, она – на него; при этом Сциллара постаралась придать взгляду всю возможную простоту и невинность.

– К чему тогда разговор?

– К чему? Ни к чему. Просто поболтала. Или есть что-то, о чем ты хотел бы поговорить?

Ей казалось, что каждое слово заставляет его отшатываться. – Нет, ничего.

– Все оттого, что ты просто мало меня знаешь? Ну, у нас будет время.

– Я понимаю тебя… вроде бы. Нет. Ты права – совсем не понимаю. Женщин не понимаю. И откуда бы мне? Невозможно проследить ход ваших мыслей, понять смысл слов, понять, что таится за словами…

– Это насчет меня или женщин вообще?

Он добавил кизяков в костер и пробурчал: – Нет, не о чем мне говорить…

– Ладно. Тогда подброшу пару тем…

Резак застонал.

– Тебе дали задание. Сопроводить нас. Верно? Как же дал его?

– Бог.

– Но не бог Геборика.

– Нет.

– Итак, нами интересуются по меньшей мере два бога. Это нехорошо, Резак. Знает ли Руки Духа? Нет, откуда бы? Не было причин сообщать…

– Сообразить нетрудно, – бросил Резак. – Я ждал вас в храме Искарала Паста.

– Малазанские боги – Амманас и Котиллион. Но ты же не малазанин?

– Да ну, Сциллара, – устало ответил Резак, – не будем же мы обсуждать все это прямо сейчас?

– А твоя любовница – малазанка? Правильно? Исконная последовательница тех богов?

– Ох, голова раскалывается, – замычал он, хватаясь руками за лицо и яростно дергая себя за волосы. – Как… нет, не хочу знать. Неважно. Мне плевать.

– Так где же она?

– Хватит.

Сциллара сдалась. Вытащила узкий кинжальчик и начала прочищать трубку.

Резак внезапно вскочил: – Пойду готовить.

"Милый мальчик. Как сырая глина в женских руках. То есть в руках женщины, знающей, что надо делать.

Весь вопрос – стоит ли мне начинать? Фелисин без ума от Резака. Но мы же можем его поделить".

* * *

– Смешное наблюдение. Мягкотелая, пышногрудая женщина хочет обжиматься плотью с Резаком.

"Не сейчас, Серожаб", – мысленно ответил занявшийся приготовлением завтрака Резак.

– Тревога. Нет, не сейчас. Остальные пробуждаются от нелегких снов. Об их грезах мне и рассказывать неловко. Особенно про Фелисин Младшую.

Резак замер. "Что? Почему… она едва вошла в возраст! Нет, не может быть. Отговори ее, Серожаб!"

– Серожаба приближение нежеланно. Постоянна злость. Ты, Резак, наделен осеменительной способностью, можешь зачинать. Недавнее откровение. Человеческие женщины несут пруд в животах. Но выживает лишь одно яйцо. Ужасный риск! Ты должен поскорее наполнить пруд, пока конкурент – самец не украдет твою судьбу. Серожаб поддержит твое притязание. Смелое самоотвержение, как Часовой Кругов в моем народе. Альтруистическое озарение взаимности, длительный спуск, когда награду постоянно похищают. Светоч высшего разума, понимающий интересы общества. Серожаб уже стал Часовым Кругов для мягкотелой, пышногрудой богини – женщины.