Текст книги "Дом Цепей (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

* * *

Город Малинтеас казался соединением трех разных городов. В полдень корабль вошел в гавань, и Карса от мачты смог увидеть всю панораму. Три огромных форта главенствовали над тремя холмами, и средний находился дальше от моря, чем два других. Каждая крепость имела особую архитектуру. Левая – приземистая, грубая, скучная, сложенная из золотисто – оранжевого известняка, под лучами солнца казавшегося грязным и запятнанным. Центральная крепость, едва видимая за дымкой над крышами и улицами нижнего города, была старой и менее солидной; стены домов, купола и башни раскрашены охрой. Форт справа был построен на краю покрытого трещинами и дырами, утеса, и море кипело у подножия, среди валунов и обрушенных скал. Некоторое время назад стены крепости повредили камнями с корабельных баллист – глубокие вмятины окружали лучи трещин, одна из квадратных башен покосилась и угрожающе осела наружу. Однако над стенами развевались ряды знамен.

Вокруг каждой из крепостей и по низинам теснились здания, по стилю подражавшие ближайшей твердыне. Границы были обозначены широкими, но ломаными проспектами; разные стили смотрели друг на друга на всем протяжении улиц.

Карса заключил, что здесь живут три племени.

Корабль пробирался сквозь скопище рыбачьих лодок и купеческих судов. Торвальд Ном встал, хрустя цепями, и яростно поскреб неопрятную бороду. Блеснул глазами на город. – Малинтеас, – вздохнул он. – Натийцы, генабары и коривийцы, плечом к плечу. И что мешает им вцепиться в глотку друг дружке? Только малазанский наместник и три роты Ашокского полка. Видишь ту полуразваленную крепость? Это после войны натийцев с коривийцами. Весь натиложский флот заполнил гавань и принялся метать камни; они так заняты были, что не заметили прибытия малазанских сил. Даджек Однорукий, три легиона Второй Армии, Сжигатели Мостов и два Верховных Мага. Вот все, что было у Даджека, но к исходу дня натийский флот сел на илистое дно, генабарская королевская линия была вырезана прямо в кроваво-красном замке, а крепость коривийцев сдалась добровольно.

Корабль входил в док за широким каменным пирсом; моряки сновали на палубе.

Торвальд улыбнулся: – Все к лучшему, можешь сказать ты. Насильственное умиротворение и так далее. Однако городской кулак скоро лишится двух рот из трех. Разумеется, подкрепления уже выделены. Но когда? Сколько? Видишь, дорогой Теблор, что бывает, когда твое племя слишком разрастается? Внезапно простейшие дела становятся запутанными, неуправляемыми. Смута просачивается словно туман, все бродят слепо и тупо.

Из-за левого плеча Карсы раздался хриплый голос. На виду показался лысый офицер с узких штанах; он смотрел на гавань, кривя рот в кислой ухмылке. – Вожак бандитов разглагольствует о политике. Не сомневаюсь, исходя из личного опыта – он ведь руководил дюжиной буйных висельников. И почему ты разговариваешь с этим безмозглым дубом? Ах, ох, это же благодарный и не имеющий ничего против слушатель!

– Ну, вы правы, – согласился Торвальд Ном. – Вы старший помощник? Я тут гадал, сэр, долго ли мы встанем в Малинтеасе?

– Ты гадал, вот как? Чудно. Позволь объяснить ход событий на два ближайших дня. Первое. Ни один заключенный не сойдет с палубы. Второе. Мы возьмем на борт два взвода Второй роты. Третье. Мы плывем к Генабарису. Там вас выводят, и мы свободны.

– Я чувствую в вас беспокойство, сэр, – сказал Торвальд. – Тревожитесь за безопасность Малинтеаса?

Голова моряка медленно повернулась. Он окинул даруджа взглядом и хмыкнул: – Ты, говорят, можешь быть Когтем. Что ж, если так, припиши в рапорт вот что: в Малинтеасе Багряная Гвардия, поднимает коривийцев на бунт. В темных местах стало опасно, патрули ходят не менее чем по два взвода. А теперь две трети отправлены домой. Ситуация в Малинтеасе скоро взорвется.

– Императрица, без сомнений, не оставит без внимания мнения своих офицеров, – отвечал Торвальд.

Глаза старпома сузились. – Так и должно быть.

Он отошел и закричал на группу матросов, отлынивающих от работы.

Торвальд дернул себя за бороду, подмигнул Карсе: – Багряная Гвардия. Вот это настоящая проблема. Для малазан, то есть.

* * *

Дни пропали. Карса пришел в сознание, когда днище бешено задергалось под ним. Суставы жгло огнем, цепи щелкнули, натягиваясь под его весом. Его понесло по воздуху – телегу подвесили на стропы, сверху скрипели деревянные балки. Вокруг колыхались канаты, снизу что-то кричали. Над головой чайки летали между мачтами и реями. На вантах повисли матросы, с любопытством глядя на Карсу.

Стропы зазвенели, и лица зевак стали уменьшаться. Руки людей ухватились за края тележного днища, не давая ему раскачиваться. Нижний конец чуть опустился, и он смог осмотреться.

Перед ним средняя и носовая палубы большого корабля, на них кишат грузчики и носильщики, матросы и солдаты. Повсюду груды припасов, их спускают в разверстые люки.

Нижний край днища заскрежетал по палубе. Крики, суета… Теблор ощутил, как днище снова поднялось и закачалось, верхний конец ударился о мачту. Примотав платформу веревками, рабочие чуть отошли и стали пялиться на Карсу.

Он улыбался.

Сбоку донесся голос Торвальда: – Да, зловещая улыбка, но он безобидный, уверяю вас. Не нужно тревожиться. Или вы такие суеверные?..

Раздался треск, и тело Торвальда упало рядом с Карсой. Кровь текла из разбитого носа. Дарудж слепо моргал, но не пытался подняться. Над ним встала здоровенная фигура. Мужчина не особо высокий, но плотный, с тускло – синей кожей. Он поглядел на поверженного бандита, обвел взором кольцо моряков.

– Это называется вонзить нож да повернуть, – прорычал он по-малазански. – Он поймал каждого из вас, дурачье. – Тут мужчина снова посмотрел на Торвальда Нома: – Еще одна такая шуточка, заключенный, и я прикажу прибить твой язык к мачте. Если ты и твой великан еще меня побеспокоите, я прикую тебя рядом и брошу обоих за борт. Кивни, если понял.

Утирая кровь с лица, Торвальд помотал головой.

Синекожий сурово поглядел на Карсу: – Сотри улыбку с рожи или тебя поцелует нож. Чтобы есть, губы не нужны. А каторжанам будет все равно.

Тупая улыбка осталась на лице Карсы, как приклеенная.

Лицо мужчины потемнело. – Ты слышал…

Торвальд робко поднял руку. – Капитан, сэр, как вас величать? Он не понимает вас – у него мозги отшибло.

– Босан!

– Сэр?

– Заткни ублюдку пасть.

– Слушаюсь, капитан.

Просоленная тряпка была обмотана вокруг лица Торвальда. Ему было трудно даже дышать.

– Смотри не удави, идиот.

– Слушаюсь, сэр.

Узел на затылке ослабили; тряпка сползла, освобождая нос.

Капитан отвернулся. – А теперь, во имя Маэла, что вы тут толпитесь?

Когда рабочие разбежались, а капитан неспешно ушел, Торвальд осторожно встал на ноги. – Прости, Карса, – пробубнил он сквозь разбитые губы. – Я все равно тебя освобожу. Но понадобится время. А пока прошу, дружище, не улыбайся…

* * *

– Почему ты пришел ко мне, Карса Орлонг, сын Синюга и внук Палка?

Одно присутствие… и еще шесть. Лица, словно вырубленные из камня, едва видимые в клубящемся тумане. Один и шесть.

– Я перед тобой, Уругал, – промолвил Карса и поразился истине своих слов.

– Нет. Только твой разум, Карса Орлонг. Он сбежал из тюрьмы плоти.

– Тогда я подвел тебя, Уругал.

– Подвел. Да. Ты бросил нас, и в ответ мы должны бросить тебя. Нам нужно искать другого, более сильного. Того, что не примет поражения. Того, что не сбежит. В тебя, Карса Орлонг, мы поверили зря.

Туман загустел, сквозь него что-то тускло замелькало. Он понял, что стоит на холме, и холм движется, проседает под ним. Цепи отходили от запястий и змеились по склону во все стороны. Сотни цепей, уходящих за радужную дымку, и на незримых концах что-то движется. Опустив взор, Карса увидел под ногами кости. Теблоров. Низменников. Целый холм из одних костей.

Цепи внезапно провисли.

Шевеление в тумане. Что-то приближается.

Ужас пронизал Карсу.

Ему явились трупы, многие без голов. Цепи, которыми ужасные твари были прикованы к Теблору, уходили в разверстые грудные клетки. Высохшие руки с длинными ногтями потянулись к нему. Выходцы обступили холм, полезли наверх.

Карса попытался убежать – но он был окружен. Даже кости под ногами ополчились на него, обхватив стопы.

Шипение, глухой хор гнилых гортаней: – Веди нас, Воевода.

Он завопил.

– Веди нас, Воевода.

Они лезут, они все ближе, ногти царапают воздух…

Рука сомкнулась на лодыжке.

Карса откинул голову, с треском ударившись о дерево. Вдохнул воздух, но тот оказался похожим на песок. Он задохнулся. Глаза открылись. Он видел перекошенные на сторону доски палубы и людей, молча смотрящих на него.

Он кашлял под кляпом, и каждое судорожное движение словно поджигало легкие. В горле саднило; он понял, что долго кричал. Так долго, что мышцы сжались, не давая проходить воздуху.

Он умирал.

Шепот возник глубоко в разуме: – Возможно, мы не оставим тебя. Пока что. Дыши, Карса Орлонг. Пока не захочешь встретить смерть.

Дыши.

Кто-то вырвал кляп изо рта. Холодный воздух наполнил легкие.

Увлажнившимися глазами Карса взирал вниз, на Торвальда Нома. Даруджа было трудно узнать: кожа стала темной, борода отросла и спуталась. Он взобрался по цепям Карсы и выдернул кляп, он кричал слова, непонятные Карсе, но словно ударявшие замерших на месте, скованных страхом малазан.

Затем взор Карсы упал на небо, нависшее над носом корабля. Клубятся тяжелые тучи, между ними вспыхивают яркие молнии, вихри вылетают из каких-то огромных ран. Буря – если это буря – захватила все небо впереди. А потом он увидел цепи, выпадающие из туч и с громом мечущиеся над горизонтом. Сотни цепей, непостижимо огромных, черных, хлестали воздух, осыпая ржавую пыль. Цепи опутали небо. Страх поглотил его душу.

Ветра нет. Паруса провисли. Корабль лениво качается на медленных волнах. А буря приближается.

Один из моряков приблизился, поднеся чашу с водой; Торвальд взял ее и поднес к запекшимся, покрытым коростой губам Теблора. Несвежая вода проникла в рот, обжигая подобно кислоте. Карса отодвинулся от чаши.

Торвальд заговорил тише, и слова его наконец проникли в разум Карсы: – … давно потеряли тебя. Только стук сердца и движение груди говорили нам, что ты еще жив. Протекли долгие недели, друг мой. Ты почти ничего не ел и не пил. От тебя мало что осталось – я вижу кости даже там, где их не должно быть.

А потом наступила проклятая тишь. День за днем. Ни облачка в небе… пока, три звона назад, ты не пошевелился, Карса Орлонг. Ты откинул голову и начал кричать сквозь кляп. Вот, еще вода. Нужно пить.

Карса, они сказали, что ты призвал бурю. Понял? Они требуют, чтобы ты прогнал ее – они готовы на все. Они откуют тебя, освободят. Готовы на все, дружище. Понял? Только прогони бурю.

Он видел, что впереди море кипит, бичуемое ударами чудовищных черных цепей, фонтаны воды вздымаются за каждым вернувшимся в небеса звеном. Густые тяжелые тучи словно прильнули к океану, окружив судно со всех сторон.

Карса заметил малазанского капитана, спускающегося с надстройки. Синее лицо приобрело серый оттенок. – Это не благой шквал Маэла, дарудж. Он не отсюда. – Капитан ткнул в Карсу трепещущим пальцем. – Скажи, что времени нет. Скажи, чтобы прогнал бурю. Потом мы поведем переговоры. Скажи, чтоб тебя!

– Уже сказал, капитан! – возразил Торвальд. – Но как, во имя Худа, он должен прогнать бурю, если я не уверен, что он вообще нас слышит? Хуже того, кто знает, вдруг не он ее вызвал?

– Тогда проверим, а? – Капитан резко развернулся и взмахнул рукой. Человек двадцать матросов побежали к нему с топорами в руках.

Торвальда оттащили и швырнули на палубу.

Топоры ударили по толстым канатам, прикреплявшим днище фургона к мачте. Подбежали новые матросы. Днище опустили, потащили к борту, где бросили на деревянные катки.

– Стойте! – закричал Торвальд. – Вы не можете…

– Можем, – зарычал капитан.

– Хотя бы раскуйте его!

– Ни шанса. – Капитан ухватил за руку пробегавшего матроса: – Отыщите всё, что принадлежало великану – всё, что отобрали у работорговца. Пускай валится за борт. Быстрее, чтоб тебя!

Цепи хлестали по морю так близко, что брызги достигали корабля; каждый удар заставлял корпус, мачты и такелаж ритмично дрожать.

Карса взирал в штормовое небо. Днище проехалось по каткам и застыло над фальшбортом.

– Цепи его утопят! – сказал Торвальд.

– Может, и нет.

– А что, если он упадет вниз лицом?

– Тогда он утонет, достанется Маэлу.

– Карса! Проклятие! Кончай изображать придурка! Скажи хоть что-то!

Воин прокаркал два слова, но слетевший с губ шум оказался непонятным даже для него самого.

– Что он бормочет? – спросил капитан.

– Не знаю я! – застонал Торвальд. – Карса, чтоб тебя! Скажи снова!

Он снова издал те же невнятные звуки. Он начал повторять их вновь и вновь, пока матросы толкали ложе Карсы за борт. Оно угрожающе качнулась, оказавшись наполовину над волнами.

В очередной раз вымолвив два слова, Карса увидел, что последний клочок неба над головой исчез, словно скрывшись за поворотом тоннеля. Все потонуло во тьме. Карса знал, что уже поздно, хотя в устрашающей тишине слова его прозвучали, наконец-то, громко и понятно.

– Пошли прочь.

Сверху упали массивные черные цепи, нацеленные, как показалось Теблору, прямо ему в грудь.

Ослепительный блеск, грохот – это рушились, ломаясь, мачты, летели вниз реи, лопались шпангоуты. Весь корабль рассыпался под Карсой, под его ложем, которое с бешеной быстротой пролетело над бортом и начало падать, перевернувшись в воздухе, в волны моря.

Он смотрел вниз, на мутно-зеленую поверхность моря.

Затем ложе задрожало: качающийся борт корабля задел его край.

Карса мельком увидел судно – палуба вздыбилась после удара тяжелых цепей, все три мачты пропали, матросы корчатся в порванном такелаже – он снова глядит в небо, на жуткого вида разрыв над головой.

Сильнейшее сотрясение и – темнота.

* * *

Глаза его открылись: полумрак, беспорядочное шлепанье волн, мокрые доски внизу поскрипывают – на ложе появился кто-то еще. Глухой стук, вздохи, бормотание…

Теблор застонал. Ему казалось, что все суставы тела вывернуло наизнанку.

– Карса?

В поле зрения показался Торвальд Ном.

– Что… что стряслось?

На запястьях даруджа все еще сидели кандалы; цепи вели к грубому отломку доски шириной в руку. – Хорошо тебе. Проспал всю трудную работу, – пробурчал человек и сел, обхватив руками колени. – Море гораздо холоднее, чем может показаться, и цепи мне вовсе не помогают. Я тонул дюжину раз. Но ты будешь рад услышать: у нас есть три фляги с водой и сверток чего-то, что может быть едой. Я еще не развязывал. О, и твой меч, и доспехи, они ведь плавучие.

Небо над головами выглядело неестественно: светящаяся серость, прожилки темно-бурого. Вода пахла илом и глиной. – Где мы?

– А я надеялся, что ты знаешь. Мне чертовски ясно, что ты вызвал тот шторм. Единственное объяснение…

– Ничего я не вызвал.

– Эти цепи и молнии, Карса – ни одна не промахнулась. Ни один малазанин не уцелел. Корабль развалился – твое днище плюхнулось за борт и отплыло. Я еще не оторвал себе доску, когда Силгар и трое его людей вылезли из трюма, таща цепи – корпус раскололся, но из этих негодяев утонул только один.

– Я удивлен, что они нас не убили.

– Для начала, ты был слишком далеко. А меня они скинули за борт. Через некоторое время я заполз к тебе и увидел, как они садятся в уцелевшую шлюпку. Они гребли, огибая обломки. Я понимал, что они плывут к нам. Но что-то случилось на другой стороне корабля. Они так и не появились. Пропала шлюпка и все, кто в ней были. Потом корабль потонул, хотя много чего всплыло обратно. Тогда я занялся пополнением припасов. Собрал веревки, дерево – все, что сумел затащить наверх. Карса, твое ложе медленно тонет. Но бочонки с водой не полные, так что смогут плавать. Я буду засовывать доски под днище, это должно помочь. Но даже…

– Сломай цепи, Торвальд Ном.

Дарудж кивнул и провел рукой по мокрым, спутанным волосам: – Уже пробовал, дружище. Придется поработать.

– Землю видишь?

Торвальд искоса глянул на Теблора: – Карса, это не Менингальский океан. Мы в каком-то ином месте. Вокруг пустота. Я слышал, как Силгар говорил о садке, об одном из путей, что используют колдуны. Он сказал, что думает: мы забрели в один из них. Здесь может не быть земли. Вообще. Видит Худ, ветра тут точно нет, мы никуда не движемся – обломки так и плавают на одном месте. Нас чуть не утянуло вниз. В море пресная вода – но пить ее я не стану. Полно ила. Рыбы нет. И птиц. Никаких признаков жизни.

– Мне нужна вода. Еда.

Торвальд пополз к собранной им груде. – Вода есть. Еда? Без гарантий. Карса, ты призывал своего бога или кого-то еще?

– Нет.

– Тогда что заставило тебя так вопить?

– Сон.

– Сон?

– Да. Еда есть?

– Гмм, не уверен. Много тряпок и ваты… вокруг маленького деревянного ящика.

Карса слышал треск: это Торвальд обдирал обивку. – На крышке выжжено клеймо. Похоже… морантское. – Крышка со скрипом поднялась. – Еще вата и дюжина глиняных шаров… с восковыми пробками… ох, сбереги Беру… – Дарудж отпрянул от находки. – Слюнявый язык Худа! Похоже, я знаю, что это. Никогда раньше не видел, но слышал. Да кто не слышал? Что ж… – Он вдруг захохотал. – Если вернется Силгар, полезет к нам, будет ему сюрприз. Как и любому, готовому устроить нам неприятности.

Он снова подполз к ящику, бережно уложил на место обивку и закрыл крышку.

– Так что ты нашел?

– Алхимические припасы. Военное снаряжение. Ты их бросаешь – желательно подальше. Глина ломается, химикалии внутри взрываются. Главное – не раздавить их в руках или под ногами. Тогда ты покойник. Малазане пользовались такими штуками в Генабакисской кампании.

– Воды, прошу.

– Точно! Тут есть черпак… где же он… нашел.

Миг спустя Торвальд склонился над Карсой. Теблор медленно выпил содержимое черпака.

– Лучше?

– Да.

– Еще?

– Потом. Освободи меня.

– Сначала мне придется снова нырять. Нужно подсунуть под твой плот еще досок.

– Давай.

* * *

Казалось, в этом странном месте нет смены дня и ночи: небеса меняли оттенок неожиданно, как будто из ворошили незримые ветра. Бурые полосы извивались и растягивались, но других перемен не было заметно. Воздух вокруг плота оставался неподвижным, сырым, холодным и каким-то неприятно густым.

Цепи уходили на нижнюю сторону днища, где крепились почти так же, как было в рабьей яме Серебряного озера. Кандалы были надежно заклепаны; Торвальд мог только пытаться расшатать доски вокруг цепей, пользуясь железной пряжкой.

Месяцы тюрьмы ослабили его, так что приходилось часто отдыхать. Пряжка натерла руки до крови. Однако дарудж не переставал трудиться. Карса отмерял время по ритмичному скрипу и хрусту, замечая, что каждый перерыв длится все дольше. Наконец тяжелое дыхание подсказало ему, что переутомленный дарудж забылся сном. Единственными спутниками Теблора были волны, сердито плескавшиеся у краев плота.

Несмотря на все засунутые деревяшки, днище тонуло. Карса понимал: Торвальд не успеет его освободить.

Никогда прежде он не страшился смерти. Но теперь он узнал, что Уругал и другие Каменные Лица оставят его душу тысячам алчных и мстительных трупов… он понял, какая ужасная, неминуемая участь ему уготована. Непостижимая участь. Кто натравил на него злобных тварей? Неупокоенные Теблоры, неупокоенные низменники, воины и дети, армия трупов – все прикованы к нему. Почему?

«Веди нас, Воевода».

Куда?

А теперь он утонет. Здесь, в неведомом месте, далеко от родной деревни. Претензии на славу, клятвы – все стало насмешкой. Он слышит только шепот, тихий плеск, скрипы…

– Торвальд.

– Гмм… э… что такое?!

– Я что-то слышу…

Дарудж сел, протирая покрывшиеся соленой коркой глаза. Огляделся. – Сбереги Беру!

– Что ты увидел?

Взор даруджа приковало нечто, находящееся позади Карсы. – Ну, похоже, здесь все-таки есть течения. Интересно, это нас унесло или их принесло сюда? Корабли, Карса. Двадцать или больше, все погибшие, как наш. Плавучие развалины. Никакого движения… ничего не вижу. Похоже, была битва. Щедро пользовались магией…

Незаметный поворот плота показал Карсе остатки флотилии. Корабли принадлежали к двум явно различным типам. Двадцать были низкими и длинными, с почти черными корпусами, хотя на месте пробоин и царапин проглядывала природная краснота кедра. Большинство кораблей осело, палубы заливала вода. Эти суда несли по одной мачте с квадратными парусами, тоже черными, хотя при этом слабо мерцающими. Шесть других кораблей – куда крупнее, с тремя мачтами и высокими надстройками. Изготовлены они были из по-настоящему черного дерева – оно оставалось темным даже на изломах и в глубинах пробоин. Ни один из больших кораблей не сидел на воде прямо: все накренились, иные очень круто.

– Нужно залезть на некоторые, – предложил Торвальд. – Там может найтись добыча, даже оружие. Я могу сплавать – вон туда, на тот рейдер. Его еще не заливает. Вижу груды всякого добра.

Карса ощутил, что дарудж сомневается. – Что такое? Плыви.

– Гм, я малость озабочен, дружище. Сил почти не осталось, да и цепи на руках…

Теблор помолчал, потом хмыкнул: – И ладно. Нельзя требовать от тебя большего, Торвальд Ном.

Дарудж медленно повернул голову: – Сочувствие, Карса Орлонг? Ты так беспомощен, что опустился до жалости?

– Слишком много пустых слов, низменник, – вздохнул Теблор. – Мало пользы в том, чтобы быть…

Шлепок, плеск, потом какое-то бултыхание – перешедшее в звуки смеха. Торвальд подобрался к плоту, оказавшись слева от Карсы. – Теперь мы знаем, почему корабли так перекосило! – Теблор увидел, что Торвальд стоит. Вода доходила ему до середины груди. – Я могу тащить тебя. Значит, именно нас несло. Тут кое-что еще…

– Что?

Дарудж потащил плот, держась за цепи. – Корабли бросили якоря во время битвы. Думаю, между ними произошла рукопашная. Противники стояли по грудь в воде.

– Откуда ты узнал?

– Потому что вокруг меня полно тел, Карса Орлонг. Колышутся, задевают за ноги – скажу тебе, это очень неприятно.

– Вытяни одного. Поглядим на здешних воинов.

– Всему свое время, Теблор. Мы почти на месте. А эти тела порядком, эээ… размякли. Может, на палубе найдем что-то более узнаваемое. Вот… – раздался стук, – мы приплыли. Момент, я слазаю наверх.

Карса слышал, как низменник тяжело сопит и вздыхает. Шлепки босых ног, хруст цепей, глухой стук.

И тишина.

– Торвальд Ном?

Ничего.

Конец плота за головой Карсы стучался о корпус корабля, затем начал медленно перемещаться. Холодная вода плеснула в лицо; Карса вздрогнул, но что он мог сделать? Вода медленно поднималась. – Торвальд Ном! – Ему ответило странное эхо. Больше ни звука.

Из уст Карсы вырвался смех, уже не сдерживаемый его волей. Будь он на ногах, вода едва доходила бы до бедер. Но сейчас он тонет. Если хватит времени. Возможно, Торвальда Нома убили – в какой битве не остается выживших? – и теперь враги смотрят вниз, решая судьбу Теблора.

Плот оказался у форштевня. Шорох. – Где же? А.

– Торвальд Ном?

Звуки нетвердых шагов сверху, вдоль борта. – Прости, друг. Похоже, у меня был обморок. Ты тут смеешься?

– Точно. Что ты нашел?

– Мало чего. Пока. Высохшая кровь. Следы на ней. Корабль тщательно обшарили. Худ треклятый! Ты тонешь!

– Не думаю, низменник, что ты сможешь сделать хоть что-то. Оставь меня моей участи. Забирай воду и мои доспехи…

Но Торвальд показался снова. Держась за веревку, он скользнул вниз с носа, уйдя по грудь в воду. Тяжело дыша, потянул веревку и подвел под одну из цепей. Затем протащил веревку дальше, зацепив вторую и третью цепи. Карса ощутил, как мокрая и тяжелая веревка ползет по ногам. – Что ты делаешь?

Торвальд не отвечал. Сделав четвертую петлю, он полез обратно. Снова наступила тишина; затем Карса услышал звуки, веревка натянулась.

Над бортом показались голова и плечи Торвальда. Низменник был бледен. – Всё, что смог сделать, дружище. Веревка может провиснуть, но, как я надеюсь, ненамного. Скоро я тебя проведаю. Не беспокойся, утонуть не дам. А сейчас я пойду на поиски – эти уроды не могли забрать все. – Он пропал из вида.

Теблор ждал, непроизвольно содрогаясь. Море снова забирало его в объятия. Вода дошла до ушей, позволяя слышать лишь ленивый плеск волн. Он видел, как над головой натягиваются веревки.

Ему трудно было вспомнить время, когда руки и ноги могли свободно двигаться, когда стертые, окровавленные запястья не ощущали неумолимого давления кандалов, когда он не чувствовал глубоко в теле великую слабость, хрупкость, словно кровь его стала водой. Закрыв глаза, он позволил разуму ускользнуть.

Прочь…

– Уругал, я снова стою перед тобой. Перед ликами в скале, перед богами моими. Уругал…

– А я не вижу перед собой Теблора. Не вижу воина, пробивающего ряды врагов, пожинающего души. Не вижу на земле груды тел, многочисленных как прыгнувшие за край утеса бхедрины. Где мои дары? Кто ты, дерзнувший объявлять себя моим слугой?

– Уругал, ты кровожаден…

– Эта истина известна любому Теблору!

– Как и мне раньше. Но сейчас я не так уверен…

– Кто передо мной? Не воин – Теблор! Не мой слуга!

– Уругал. Кто такие бхедрины, о которых ты говорил? Что за стада? На землях Теблоров нет…

– Карса!

Он вздрогнул и открыл глаза.

Торвальд Ном спускался вниз с мешком за плечами. Ноги встали на плот, заставив его погрузиться еще немного. Вода ожгла глаза Карсы.

В мешке загремело и залязгало. – Инструменты, Карса! Плотницкие инструменты! – Торвальд вытащил долото и медный молоток с железным бойком.

Теблор ощутил, как сердце тяжело застучало в груди.

Торвальд поставил долото на одно из звеньев цепи и принялся стучать молотком.

Дюжина ударов, громом отдававшихся в промозглом воздухе – и цепь лопнула. Собственный вес заставил ее покинуть кольцо кандалов на правой руке Карсы. С тихим шелестом цепь исчезла под гладью моря. Мучительная боль пронизала руку. Попытавшись пошевелиться, Теблор застонал и снова потерял сознание.

Очнутся он от грохота возле правой ноги, от волн боли. Голос Торвальда был едва слышен сквозь лязг инструментов.

– … тяжелый. Карса, тебе нужно совершить невозможное. Нужно влезть на борт. То есть сначала перевернуться, встать на четвереньки. Встать. Подойти… о Худ, ты был прав. Нужно что-то придумать. А на проклятом корабле никакой еды. – Послышался треск, свист движущейся цепи. – Вот ты и свободен. Не беспокойся, я привязал веревки к плоту – ты не потонешь. Как чувствуешь себя? Да ладно. Спрошу позднее. И все-таки ты на свободе, Карса. Я же обещал, так? Да не скажет никто, что Торвальд Ном не держит слова. Да не скажет никто, что Торвальд Ном страшится начать все сначала.

– Слишком много болтаешь, – пропыхтел Карса.

– Да, слишком. Давай, попробуй пошевелиться.

– Да.

– Согни правую руку.

– Пытаюсь.

– Сделать за тебя?

– Медленно. Если потеряю сознание, продолжай. Сделай так же с остальными конечностями.

Он почувствовал, как одна рука низменника ухватилась за запястье, а вторая за локоть. Потом благословенная чернота вновь объяла его.

* * *

Когда он снова пришел в себя, под головой был сверток одежды. Он лежал на боку, с согнутыми ногами. В каждой мышце, в каждом суставе таилась тупая, какая-то отдаленная боль. Он медленно поднял голову.

Он все еще на ложе. Привязанные к бушприту веревки не дают утонуть. Торвальда Нома не видно.

– Взываю к крови Теблоров, – прошептал Карса. – Все, что есть во мне, пусть пойдет на исцеление, на возвращение сил. Я освобожден. Я не сдался. Воин остается. Остается… – Он попробовал пошевелить руками. Уколы боли, острой, однако же терпимой. Он сдвинул ноги и задохнулся от мучительного спазма в бедрах. Закружилась голова, угрожая новым забытьем… но он удержался.

Он старался встать на колени. Каждое мелкое усилие было подобно пытке, но Карса не сдавался. Пот струился по рукам и ногам. Его сотрясали судороги. Глаза закрывались сами собой. Он продолжал бороться.

Потеряв счет времени, он сам не заметил, что уже сидит. Сидит, переместив вес на бедра, а боль стихает. Он поднял руки, удивившись и даже испугавшись их худобе, устрашившись собственной слабости.

Отдыхая, он осматривался. Разбитые корабли покачивались по-прежнему, обломки сбились в зыбкие островки. На немногих еще торчащих мачтах клочьями висели паруса. На носу корабля, что возвышался над ним, были вырезаны сцены битв. Воины, высокие ростом, с длинными руками и ногами, стояли на судах, очень похожих на их нынешние ладьи. Однако враги, с которыми бился построивший корабль народ, пользовались судами еще более маленькими и примитивными. Эти воины походили на Теблоров – плотно сложенные, мускулистые – но ростом были ниже противников.

Движение воды, блестящая черная спина с плавником – она показалась и пропала вновь. Вскоре появились еще несколько, вода между кораблями словно закипела. Да, живность здесь все-таки имеется, и она пришла кормиться.

Плот под Карсой заколебался, чуть не заставив его свалиться. Он выбросил левую руку, принявшую весь вес. Резкий толчок, мучительная боль – но рука выдержала.

Он увидел около плота вздувшийся труп, а затем широкую беззубую пасть, распахнувшуюся и проглотившую труп целиком. Блеснул крошечный глаз около остистого уса. Громадина – рыба проплыла мимо. Глаз еще немного проследил за ним, а потом рыба нырнула.

Карса плохо разглядел тело и не мог судить, было ли оно размером с него или с человека, с Торвальда. Но рыба вполне смогла бы сожрать и его самого.

Нужно встать. Нужно вскарабкаться наверх.

И – он видел, как еще одна огромная черная тварь разбила поверхность моря подле другого судна, тварь длиной почти в корпус судна – нужно вскарабкаться побыстрее.

Он услышал сверху шаги; Торвальд Ном встал на бушприт. – Мы попали… ох, благослови тебя Беру! Встать сможешь? Выбора нет – эти сомы больше акул и такие же злобные. Вон один – поднырнул под тебя – кружит, знает, что ты там! Вставай, хватайся за веревки!

Карса протянул руку к ближайшей.

Вода словно взорвалась за спиной. Ложе задрожало, затрещали доски – Торвальд предостерегающе закричал – да и самому Карсе не нужно было оборачиваться, чтобы понять: тварь вскочила на плот, разломав его надвое.

Веревка уже была в руке. Он ухватился покрепче. Днище исчезло из-под ног. Вода хлынула на ноги, поднявшись до бедер. Карса схватился второй рукой.

– Уругал! Узри!

Он подтянул ноги, вытащив их из бурлящей воды, и полез кверху, перебирая руками. Плот оторвался от веревки, и Карсу ударило о борт. Застонав от силы столкновения, он все же удержался.

– Карса! Ноги!!

Теблор глянул вниз – и не увидел ничего кроме огромной, непостижимо широкой пасти, разверзшейся под ногами.

Кулаки сжались. Завопив от резкой боли в плечах и бедрах, Карса одним рывком взлетел наверх.

Пасть захлопнулась, разбрызгивая молочно-белую пену.