Текст книги "Странники и Островитяне"

Автор книги: Стив Кокейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

ЧАСТЬ 2
Страх танцора

На самом верху этого дома находится мое любимое место, где я могу смотреть и ждать. Узкая винтовая лестница поднимается до высокой башенки, а в ней – единственная шестиугольная комнатка, без мебели, с высоким окном на каждой стене. Под потолком тянется балка, и с этой балки час за часом я свисаю, зацепившись коленями, и смотрю на пейзаж, который простирается подо мной. И отсюда, стоит лишь немного сосредоточиться, я вижу все, что хочу.

В деревне, у подножия холма, я вижу мальчика и собаку. Они гуляют, вместе погруженные в невинные развлечения детства. Сегодня они перешли вброд речку и забрались на маленький остров, где любят играть долгими часами. Я смотрю, как они карабкаются по деревьям, ловят колюшку или плавают, я смотрю, как они играют в разбойников, пиратов и контрабандистов. Я знаю, что у мальчика мало друзей среди сверстников, и еще я знаю, что за его привязанностью к собаке скрывается душевная боль его детства. Я смотрю на мальчика, и в его одиночестве я становлюсь сильнее.

В другой стороне, в большом городе в сердце страны, я вижу человека, который обладает внушающим благоговение могуществом, – он советник, волшебник. Я дрожу, когда смотрю на него, ибо он собирает неведомые силы, чтобы поймать в ловушку невинную девушку, девушку, чье изящество очаровало его. Возможно, он еще не осознает путь, по которому следует, может, он еще не до конца постиг истинную природу своих действий, но я знаю, что волшебник тоже когда-то залечил рану в душе, и я знаю, что теперь он стремится исцелить ее любыми средствами, подвластными ему. Я становлюсь сильнее, когда смотрю на него, ибо расцветаю на его муках, и на его боли, и на его страсти.

Рассматривая далекие горы и холмы внизу, я могу следовать за каждым из вас. Я вижу, как вы колеблетесь на каждом перекрестке, выбирая дорогу, как ломаете голову над приметами, как делаете первые неуверенные шаги. И я смотрю, как вы очерчиваете свои пересекающиеся тропы, иногда сворачивая с них, чтобы встретиться, иногда объединяясь в счастье и радости, но чаще отвергая друг друга, отказываясь от надежды на воссоединение, а потом глубоко печалясь о своей потере. Я с любопытством изучаю дороги, по которым вы следуете, но моя глубочайшая любовь, моя самая темная страсть находится на тех путях, которые вы отвергаете, ибо именно по ним я однажды вернусь, чтобы овладеть вами.

Можно было бы остаться здесь навсегда, потому что я люблю смотреть на узор, который вы плетете, но сегодня утреннее пробуждение подсказало мне – приближаются посетители. И это значит, что вскоре предстоит работа.

Ибо я знаю, что ты вот-вот вернешься в мой дом. Долгие годы ты отворачивался от меня, долгие годы ты убеждал себя, что ты один в ответе за свою судьбу, но скоро ты вернешься. За то, что ты пренебрегал мной, Лазарус, и так долго не являлся в мой дом, ты заплатишь мне высокую цену. Теперь ты должен обратить на меня внимание. Ты должен обратить внимание, пока не стало слишком поздно.

Со своей высоты я терпеливо смотрю, как ты и твои товарищи пересекаете порог моего дома, что бы бросить вызов моему царству.

Из дневника Виктора Лазаруса

Понедельник, 26 января (продолжение)

Когда мы прошли один за другим через двойные двери, то с трудом могли дышать. Каждый звук приглушала вековая пыль, а молчание и полумрак дома захватили нас целиком. Вокруг неясно вырисовывались громоздкие предметы мебели и рулоны ковров, их очертания смягчались слоями пыли и затемнялись паутиной. Хлопья пыли, словно одеяло, покрывали люстры и забивали чугунные обогреватели. Бесчисленные пылинки летали в полумраке, потревоженные сквозняком нашего вторжения. Пыль слоями лежала даже на плитах, по которым мы шли. Пока мы медленно переходили из комнаты в комнату, за нами тянулась цепочка наших тройных следов.

Безмолвие дома оставалось непотревоженным до тех пор, пока Гарольдом внезапно не овладел приступ кашля. После многочисленных извинений он наконец был вынужден накрыть рот и нос большим носовым платком и только тогда смог продолжать путь. Сэм и я решили последовать его примеру, прежде чем идти дальше.

Открывая одну дверь за другой, мы оказывались в комнатах, где стояли запертые шкафы, в комнатах, где лежали тщательно упакованные свертки, и в комнатах, где все было разбросано. Когда мы поднялись на второй этаж, там оказалась целая анфилада комнат, которые, похоже, использовались в качестве кладовых, где пол был завален шатающимися пачками книг, альбомов, бумаг, достигающими человеческого роста. Наконец мы добрались до самой верхушки дома, куда поднялись по узкой винтовой лестнице. Она привела в шестиугольную башенную комнату, которая казалась довольно пустынной. Я не стал там задерживаться, потому что мне показалось, что воздух вдруг стал неприятно холодным.

Исследовав каждую комнату, мы повернули назад и начали спускаться. К тому моменту, когда мы достигли первого этажа, дневной свет уже сменился сумерками. Поэтому мы договорились, что сейчас разойдемся по домам и снова встретимся рано утром.

В который раз, вернувшись под холодную защиту своего жилья, я попытался привести свои мысли в порядок. Не могу похвастаться, что наделен богатым воображением, но, пока мы обследовали этот странный дом, я не раз испытывал острое ощущение тревоги, готовое в любую минуту превратиться в страх.

В какой-то миг я оказался один в пустой комнате этого дома и вдруг боковым зрением заметил быстрое движение, которое могло оказаться колебанием занавески или мимолетной тенью. Но когда я повернулся, чтобы приглядеться, там ничего не было. Мне не хотелось выглядеть чудаком, и поэтому я решил не говорить ничего об этом ни Гарольду, ни Сэму.

Но моим самым тревожащим открытием стал последний коридор, который вел в башенную комнатку. Повернув за последний угол, я немного обогнал остальных и направился к винтовой лестнице, отбрасывая ногами в стороны клубы пыли. И вдруг в этой пыли я увидел извилистые следы, которые начинались ниоткуда и уходили в никуда. Не могу сказать наверняка, кому они могли принадлежать – человеку, животному или демону.

Некоторые из них, казалось, были оставлены босой ногой, а некоторые были похожи на отпечаток ладоней. Мой разум не в состоянии постичь, какого рода существо могло оставить подобный след.

Ведьм не бывает

Рыжик Браун тяжело дышал, преодолевая на велосипеде последние несколько ярдов к верхушке холма. Потом, когда перед ним раскинулся знакомый вид на долину, он включил самую высокую передачу и расслабился в седле, чтобы велосипед свободно катился вниз по длинному ровному спуску в деревню. Рыжик устал от долгой поездки, и грязь футбольного поля начала неприятно засыхать на ногах. Он представил себе большой чайник, который будет кипеть на печи. Как будет здорово добраться до дома и помыться!

Рыжик уже почти два года ходил в школу для старших, расположенную в соседнем городке. Когда дороги были сухими, ему нравилось проезжать на велосипеде путь в восемь миль, но зимою добраться до школы по глубоким колеям и густой грязи можно было только в тележке перевозчика – трясясь и подпрыгивая на ухабах. Мальчик испытывал облегчение, когда приходила весна. Легкий ветер ерошил медно-рыжие волосы Рыжика, пока он мчался мимо здания прежней школы и с плеском переехал вброд речку, заставив полдюжины уток яростно крякать и разлетаться во всех направлениях. Напротив «Большой Медведицы» мальчик резко повернул вправо, чтобы срезать путь по дорожке, разрезающей деревенскую лужайку надвое, и через несколько секунд выехал на дорогу, которая вела прямо к дому. Разогнавшись до середины горбатого моста, Рыжик на одно волнующее мгновение оказался в воздухе, но тут же съехал на землю, снова резко свернул направо и остановился как вкопанный на заднем дворе. Встревоженный визгом тормозов, Малыш скатился вниз по лестнице и выскочил в заднюю дверь, чтобы приветствовать своего хозяина.

Миссис Браун смотрела через кухонное окно, как ее сын прислонил велосипед к маленькой при стройке за домом, пока пес возбужденно крутился вокруг него, лая и виляя хвостом. Она взглянула на печь. Чайник уже закипал, и, пока Рыжик снимал парусиновые туфли и вешал куртку с ранцем на крюк задней двери, она сняла чайник с печи и осторожно налила кипящую воду в миску с отколотой эмалью, стоящую в раковине. Она добавила ровно столько, сколько нужно, холодной воды из крана, затем разложила мыло и мочалку на сушилке. Пока Рыжик стоял у двери, стягивая через голову джемпер в разноцветную полоску, она не удержалась и бросила печальный взгляд на его футбольные носки, которые, как обычно, сползли на лодыжки. За многие годы носки Рыжика превратились в объект для постоянных шуток. Мальчик поймал взгляд матери и усмехнулся. Она задала свой обычный вопрос:

– Как игра?

– Ой, ну ты же знаешь. Как обычно!

Миссис Браун мысленно улыбнулась. Ее сын никогда не отличался на спортивной площадке. У него отсутствовал соревновательный инстинкт, но в нем было много энергии, присущей молодости, и казалось, ему нравится давать ей волю во время игры. Она протиснулась мимо него в гостиную, оставляя его мыться, пока Малыш суетливо охотился на брошенный свитер.

Стоя на коленях у очага и подкладывая дрова в огонь маленькой печи, миссис Браун поймала себя на том, что смотрит на мальчика через кухонную дверь, пока он стоит у раковины в полинявших синих шортах и шерстяных носках, задрав одну ногу на сушилку, стирая грязь с колена с тихой сосредоточенностью. Она была тронута его изящной, гибкой осанкой, которую он сохранял, проделывая эти простые действия. Теперь Рыжик был ростом уже почти с нее, и его худое тело начинало набирать массу. Пока мать смотрела на Рыжика, он на секунду остановился: его внимание привлекло что-то в далеких полях за окном. Она увидела профиль сына, вырисовывавшийся в свете уже начинающего блекнуть солнца, и в первый раз отметила, что его черты начали приобретать резкость, которая приходит с юностью. Мальчик смахнул с глаз прядь волос, и этот жест на мгновение напомнил ей его отца. Она вдруг осознала, что еще совсем немного, и он больше не будет ребенком. Есть вещи, о которых ей вскоре придется рассказать ему, но не сейчас, только не сейчас. Внезапная боль уколола ее, заставила увлажниться уголки глаз, и на секунду женщина ослабела, скорее наслаждаясь этим ощущением, чем борясь с ним. Затем внезапный крик сына вернул ее к действительности.

– Мама, Малыш снова жует мой свитер!

Она поспешила отобрать свитер прежде, чем собака с ним расправится.

– Похоже, ему нравится этот запах, мам… – рассмеялся Рыжик.

Она принюхалась, наморщила нос.

– Совершенно не понимаю почему.

Некоторое время спустя они сидели в старых продавленных креслах по обеим сторонам печи, держа в руках кружки с чаем. Малыш был наказан и изгнан во двор, где занимался своим любимым занятием – закапывал предметы и откапывал их снова. Рыжик, расслабившись после дня, полного движений, наслаждался теплом огня и горячим сладким чаем, согревавшим его изнутри. Он рассеянно слушал рассказ о том, как миссис Браун провела утро в церкви, убираясь там и поливая цветы.

Рыжика немного смущало, что мать так предана церкви. Хотя работа там отнимала у нее много времени и сил, похоже, она воспринимала ее со смирением, однако не проявляла ни твердой веры, ни даже энтузиазма. Когда Рыжик был помладше, мать брала его с собой на воскресные службы, но они не вызвали у мальчика никакого интереса, и мать не стала настаивать на том, чтобы он ходил с ней и дальше. Рыжик удивлялся, что же все-таки она нашла во всем этом, если вообще хоть что-нибудь нашла. В любом случае утренняя уборка была для миссис Браун щедрым источником новостей и сплетен.

Убаюканный ручейком ее слов, Рыжик почти заснул, как вдруг случайная фраза вернула его к действительности.

– … И я на самом деле могла бы задать трепку этой глупой старухе миссис Хопкинс. Представляешь, она и вправду ждет, что мы поверим, будто кто-то наложил проклятие на нашу деревню.

– Что сделал?

Эти слова разительно отличались от того, что обычно говорила мать, и потому сразу привлекли внимание мальчика.

– Почему ты никогда не слушаешь меня? Я говорю, некоторые женщины в церкви, жены фермеров, рассказывают, что на деревню пало проклятие. Люди до сих пор помнят погибший урожай прошлого года, да и в этом году никому, похоже, не удастся вырастить хоть что-нибудь, кроме нескольких крокусов. И тогда миссис Эванс сказала, что почти все их овцы родились мертвыми и… ну, похоже, это напугало людей. Некоторые женщины бормочут о колдовстве, а мужчины… большинство из них просто сидят весь день на скамейках возле своих домов и даже не идут работать в поле… Теперь люди начали судачить, что все это началось с того дня, когда колокол упал в реку.

Рыжик вспомнил странные события, которые произошли прошлым летом. На церковной башне велись какие-то восстановительные работы. Рабочим, находившимся на лесах, пришлось снять колокол. Пока они его снимали, часть лесов обрушилась, колокол упал с подпорок, покатился по склону возле церкви и свалился в реку, где необъяснимым образом застрял между двух скал. Поднять его никому не удалось, и уже почти год в деревне не было колокола, который бы призывал верующих к молитве.

– Какое это имеет отношение к колоколу? – спросил Рыжик, в недоумении нахмурив лоб.

– Мне кажется, все дело здесь в глупых предрассудках, – быстро ответила мать. – Но некоторые люди все еще верят в эти бредни. Старая миссис Хопкинс – бабушка Колина и Сэмми, ей, должно быть, около девяноста, – так вот, она говорит, что нас постигло проклятие ведьмы, и удача не вернется в деревню, пока колокол не окажется на своем прежнем месте. По правде говоря, это сущие глупости. Времена меняются. Появились города, большие дороги и механизмы. Ведьм больше не существует. Это просто дикие суеверия, вот так-то.

Рыжик допил остатки чая, уже чуть теплого.

– Значит, раньше ведьмы были? Они были…

Мать резко оборвала его:

– Нет, конечно же! Я говорила тебе, это всего лишь россказни. И думается мне, у тебя есть более важные вещи, о которых стоит поразмышлять, например, что скоро экзамены и все такое. А значит, уже самое время приниматься за домашние задания.

– Но, мам…

– Никаких «но». Марш наверх.

Волшебник и Принц

По предложению Элис волшебник купил и установил в приемной маленькое устройство с механическим приводом, предназначенное для измельчения и настаивания кофе, и – тоже по совету Элис – ввел в распорядок дня приготовление свежего настоя по утрам. Когда кофе был готов, Элис наполняла две тонкие фарфоровые чашки в бело-голубую полоску, которые они держали для личного пользования, и звала Леонардо. Тот отрывался от работы, они садились вместе в приемной, пили кофе и обсуждали текущие дела.

За несколько месяцев работы у Леонардо Элис превратила приемную в довольно элегантное помещение. Лишний хлам убрали в кладовку, и теперь перед посетителем открывалась просторная комната, скромно меблированная угловыми креслами и низким кофейным столиком и украшенная невысоким декоративным кустарником в расписных горшках. Также там стоял стеллаж причудливой формы, где было собрано множество ежемесячных свитков, которые недавно начала выпускать Контора Герольда. Леонардо настаивал, чтобы свитки лежали на виду, но был не слишком уверен, нужны ли в приемной цветочные горшки. Однако Элис, похоже, нравилось ухаживать за растениями, и волшебник был счастлив видеть, что девушке есть чем заняться в свободные от работы минуты.

В этот день во время перерыва на кофе у Леонардо и Элис имелся всего лишь один предмет для обсуждения. Молодой Принц, наследник престола, должен был посетить мастерскую с минуты на минуту. Леонардо нервно теребил в руках записку, которая пришла на прошлой неделе. Записка была начертана витиеватым почерком старшего писца Короля на прямоугольном листе личного пергамента Короля.

Дорогой Пегас,

Наше Королевское Величество соизволяет, чтобы сын мой, Принц, в качестве продолжения своего образования получил наставления в делах касательно правления, а именно в следующих: искусство управлять государством, методы ведения войны, политическая деятельность, геральдика, шутовское искусство, рыцарские состязания и магия.

В отношении последнего желание наше таково, чтобы ты нашел время в своем календаре и кратким образом изложил Принцу основные принципы магии. Мы полагаем, что ему будет удобно нанести визит в твое ведомство сразу же после дневного отдыха в четверг на следующей неделе.

Будем весьма благодарны, если ты поддержишь нас в этом скромном деле.

Далее была приложена королевская печать и добавлено несколько строк, написанных торопливой рукой самого Короля:

P. S. Только основные принципы, Пегас, избавь мальчика от деталей! Не думаю, что Принцу когда-либо понадобится практиковать магию лично, но нанимать на службу людей, которые ее практикуют, ему придется. Возможно, даже тебя, если ты все еще будешь на что-нибудь годен, когда он займет мое место! Похоже, пришло время, чтобы мой сын начал понимать все эти скучные правила взрослого мира, ведь ему однажды придется воспользоваться ими.

P. P. S. Он очень любит глазированные булочки с изюмом. Сделай одолжение.

Леонардо проверял список необходимых к встрече приготовлений, составленный Элис.

– Нам будет нужно где-то сидеть, – размышлял он. – Я прибрал боковую сцену театра, постелил на ней коврик, поставил два кресла и маленький столик. Надо бы отнести туда чернила и готовый пергамент, на тот случай, если он захочет что-нибудь записать.

– Все уже там.

– Еще у меня есть доска и мел, на тот случай, если мне вдруг захочется нарисовать одну из моих диаграмм. Мы же повторяли надлежащую форму обращения к нему…

– Мы могли бы обратиться к нему, даже стоя на голове, если бы это было нужно. – Элис засмеялась, чем удивила волшебника, ведь она так редко смеялась. Но Леонардо был слишком взволнован, чтобы оценить шутку своей помощницы.

– Действительно. Итак, вы забрали тот красный ковер для входа в Контору?

– Он там, в углу, все еще свернут. Мы можем постелить его перед самым приходом гостя.

– Отличная идея. Значит, остались только булочки.

– Они уже заказаны. Нужно будет забрать их из пекарни перед его прибытием.

Удивлению Леонардо не было предела.

Элис, как правило, настаивала на предоставлении ей целого часа в середине дня, во время которого, по их молчаливому соглашению, Леонардо удалялся, уважая ее уединение. Сам же он в основном просиживал намного дольше часа в одной из таверн, которых на главной улице было в избытке. Иногда он наслаждался выпивкой в одиночестве, иногда делил бутыль эля с клоуном Вероникой или с кем-нибудь еще, кого встречал там. Он твердо знал, что все это время Элис остается в конторе. Иногда он задумывался над тем, что же делает его помощница в это время.

– Да, булочки… – Он собрался с мыслями. – Из пекарни. Очень хорошо. Пожалуй, это все. Вы нервничаете?

Она снова засмеялась:

– Нет, конечно. Он ведь просто один из посетителей, не так ли? – Девушка вдруг озабоченно нахмурила свой бледный лоб. – Но вы почему-то тоже волнуетесь?

Мгновенно застигнутый врасплох этим проявлением заботы, Леонардо с трудом удержался, чтобы не прикоснуться к ее руке.

– Да, полагаю, есть немного. В конце концов, он однажды станет Королем. Очень важно, чтобы я произвел на него хорошее впечатление.

Элис улыбнулась, и теплота ее улыбки согрела волшебника.

– Я уверена, вы произведете самое благоприятное впечатление. Так что не тревожьтесь.

– Ну да. Пожалуй, я переживал моменты и поважнее. Однако мне пора завершить работу над театром. – Он помолчал, по-видимому, глубоко задумавшись. – А после, наверное, уйду обедать пораньше.

– Главное, не опоздайте к началу.

– Его Королевское Высочество Принц Мэтью.

Элис сохраняла идеально бесстрастное лицо, пока с легким акцентом произносила эти официальные слова своим мелодичным голосом. Она изящно удалилась с вежливым поклоном, как только Принц стремительно спустился по коротенькой лестнице в Театр магии. Леонардо склонился настолько низко, насколько могла позволить больная спина, осторожно выпрямился, а затем поднял голову, чтобы увидеть ближе высокого гостя.

Прошло несколько лет с тех пор, как волшебник в последний раз встречался с сыном Короля, и почему-то он ожидал увидеть двенадцатилетнего мальчика, каким Принц был тогда. Так что Леонардо слегка изумился, обнаружив перед собой хорошо сложенного, сдержанного молодого человека с короткой бородкой. Он также поразился, что Принц облачен в полуофициальный костюм, состоящий из колпака, чулок и туники, а не в наряд по всем правилам, который был принят при дворе для официальных визитов.

– Почту за высокую честь находиться в присутствии Вашего Высочества.

Практические занятия с Элис не прошли бесследно. Принц оглянулся через плечо, чтобы проверить, закрыла ли Элис дверь за собой. Затем снял колпак и сунул в карман.

– Давайте обойдемся без средневековой бессмыслицы, теперь, когда мы остались одни. – Его манера вести себя внезапно сменилась со строго формальной на энергично-деловую. – Все эти фетиши вылетят в окно, как только я займу трон.

– Как пожелает Ваше Высочество, – пропел Леонардо, уже не уверенный, так ли нужно отвечать. Принц поморщился. – В смысле, нет проблем. Что бы Ваше… то есть что бы вы хотели увидеть сначала?

– В последние несколько недель я нанес визиты большинству советников отца – ну, вы в курсе, всяческим геомантам, прорицателям, гадалкам на магических кристаллах, счетоводам, гипнотизерам, картографам, ясновидцам и многим другим, которых я едва ли запомню. Может, вы сможете доступно объяснить мне, чем то, что вы делаете, отличается от всего того, что делают другие.

Расхаживая среди сцен, Принц подошел к столу планирования, безукоризненно вычищенному и выскобленному Элис. Он поднял пачку потрепанных документов:

– Что это?

– Это, Ваше… э… это проект, в данное время находящийся в процессе разработки. Я называю его Машиной Множественной Эмпатии. – Леонардо решил, что пришло время подвести Принца к креслам. – Но почему бы нам не пойти и не присесть вот здесь, Ваше… э…

– Лучше зовите меня Мэт. Так что там с вашей магией?

Они устроились поудобнее, Леонардо откашлялся:

– В целом картина выглядит так: все представители магов пытаются по-разному заглянуть в будущее, чтобы помочь вашему отцу Королю заранее узнать, что лежит перед ним. Геоманты и гадалки по магическим кристаллам заглядывают в камни различных видов, гипнотизеры и ясновидцы обращаются к разуму и душам людей, а прорицатели… на самом деле я не слишком осведомлен, куда именно они смотрят, но, конечно…

– Да-да, – нетерпеливо прервал его Принц. – Я встречался со всеми. Сегодня я хочу узнать, чем занимаетесь вы.

Леонардо замолчал, обдумывая ответ. Его не слишком часто просили объяснить свое искусство непосвященному, и, когда ему удалось собрать все свои мысли воедино, он заговорил с некоторой неуверенностью.

– На самом деле я помогаю создавать будущее, – начал Леонардо. – После того как ваш отец Король узнаёт мнения остальных советников, заглядывает во все возможности, какие ему предлагаются… после этого он может решить, какое будущее хочет избрать на самом деле. Таким образом, в конце концов, он выбирает будущее, и потом… прежде чем создать его, он зовет меня, и я… я помогаю ему опробовать, так сказать, модель этого будущего.

– И как именно вы это делаете?

– Ну, Мэтт… – Леонардо испытывал внутреннюю борьбу, используя неофициальную манеру об ращения, – я его строю. В уменьшенном варианте.

Быстрым взмахом руки волшебник указал на раз личные модели сцен, усеивающие большую комнату.

– Когда у вашего отца Короля появляются определенные идеи, он дает мне аудиенцию и раскрывает, что у него на уме. И мне позволено задавать ему вопросы.

– Вам разрешено задавать вопросы Королю? – Молодой человек, казалось, искренне изумился.

– Именно так, Ваше… э-э… Мэт. Цель этих вопросов состоит в том, чтобы дать возможность вашему отцу Королю постичь с большей ясностью то представление о будущем, которое он выбрал. Другими словами, – Леонардо поймал насмешливый взгляд Принца, – мы стремимся узнать, насколько правилен выбор вашего отца Короля.

Несколько секунд Принц обдумывал сказанное, возможно вспоминая некоторые из наиболее прихотливых обеденных фантазий Короля.

– Очень разумно, должен признать, – наконец заключил он сухим тоном. – А какие именно вопросы вы задаете?

Леонардо принял вид надменного высокомерия:

– Это, Ваше Высочество, является тайной моего ремесла.

Принц сделал пометку на обрывке пергамента, который Элис благоразумно оставила специально для этого.

– Так, а при чем здесь ваши игрушки и куклы?

В душе Леонардо очень обиделся, когда услышал, как назвал Принц его умело изготовленные инструменты, но усилием воли постарался сдержать свои чувства. Тем не менее, чувствуя, что разговор идет не совсем так, как надо, он бессознательно начал возвращаться к старомодному формализму:

– Возможно, я объяснился с Вашим Высочеством с недостаточной ясностью. Ваш отец Король излагает мне выбранное им будущее в исчерпывающих деталях. Он объясняет мне, чего бы он хотел достичь на практике. А затем я конструирую это будущее в миниатюре.

– И это помогает отцу увидеть будущее в реальности?

– С помощью, – Леонардо сделал паузу, чтобы усилить драматический эффект, – моей Машины Эмпатии, Ваше Высочество. Второй тайны моего ремесла. Посредством Машины Эмпатии ваш отец Король может фактически видеть, слышать, жить и дышать в том самом будущем, которое он создал в своей голове. И не только своими глазами и ушами.

Леонардо начал настраиваться на свой любимый предмет.

– Он может испытать выбранное им будущее, словно… глазами и ушами другого человека. Фактически любого человека, который подключен к Машине. Любого, кого он выберет. Пойдемте. – Он провел молодого человека через всю комнату к главной сцене и снял с нее изношенное бархатное покрывало.

– Эта модель представляет военную кампанию, которая в настоящее время ведется на границе. Не сходя с этого места, ваш отец Король может испытать любое возможное положение дел в будущем, прямо как если бы это происходило с ним именно сейчас. Если он только пожелает, я мог бы настроить машину вот так, – он поспешно соединил провода, – и тогда он может испытать все эмоции битвы с позиции командующего армией противника или с позиции обычного солдата в шеренгах или взглянуть на это глазами крестьян из местной деревни. Таким образом, он может быть уверен, что выбранный им путь действий произведет на каждого из участвующих именно тот эффект, который нужен Королю.

Понимая, что энтузиазм увел его в сторону, Леонардо попытался на этом остановиться. Принц тем временем, казалось, погрузился в раздумья. Спустя довольно долгое время он осторожно сформулировал вопрос:

– Но где проходит граница ваших возможностей? Кампания такого масштаба определенно повлияет на каждого человека в королевстве – тем или иным образом. Не только на моего отца и армию, но и на советников, распорядителей, торговцев, на крестьян в полях и странников на дорогах… Чтобы испытать любое возможное будущее с точки зрения каждого человека в королевстве… ну, это точно затянулось бы навечно! А потом, как вы решите, кто из них имеет значение, а кто нет?

– А это, Ваше Высочество, – (Принц поморщился), – является третьей и самой глубокой тайной моего ремесла, – сказал Леонардо, натягивая покрывало обратно на модель. – Как только ваш отец Король увидит, услышит и вдохнет будущее с самой подходящей точки зрения, – (Принц поднял бровь), – он начнет понимать, правильно ли это представление о будущем сконструировано. Если нет, он приказывает сделать необходимые корректировки и потом в должный час возвращается к Машине Эмпатии, чтобы снова испытать будущее, и так далее, пока он не будет полностью удовлетворен. И когда Король наконец посчитает, что будущее создано хорошо… – здесь Леонардо снова замолчал, прежде чем драматически завершить свою речь, – Машина Эмпатии предложит ему увидеть будущее такой непреодолимой силы, что каждая его деталь навсегда отпечатается в сердце Короля и его воле. И мощь этого видения будет такой, что будущее, которое желает Король, тут же наступит. И необходимость в любом дальнейшем напряжении с его стороны отпадет.

– Да? – Принц озадаченно взглянул на Леонардо. – А что же происходит на самом деле?

– Ваш отец просто отдает приказы своим подданным, они уходят и исполняют его инструкции.

Принц начертил диаграмму на своем пергаменте и задумчиво поднял глаза:

– Короче, это выглядит так: у моего отца появляется идея. Он проверяет ее. С вашей помощью, разумеется. Он отлаживает ее, а затем осуществляет. Я правильно понял?

Для Леонардо оказалось полной неожиданностью, что его мудреное ремесло оказалось сведено до размеров такой лаконичной формулы.

– Ну, полагаю, в двух словах… если оставить сложности трех уровней таинства… и считать данностью мудрость, накопленную представителями моей профессии и передаваемую из поколения в поколение… Я признаю, что в целом вы правы.

– Понятно. – Казалось, Принц снова погрузился в размышления. – И как много советников на службе у моего отца?

– Не уверен в точной цифре, Ваше… Мэт. Несколько сотен по меньшей мере.

На несколько секунд снова воцарилась тишина. Ее нарушил резкий щелчок дверной щеколды. Глубоко поклонившись, Элис вошла в комнату, неся поднос с кофе и булочками.

– Не соблаговолит ли его Королевское Высочество отведать поданные закуски? – нараспев произнесла она с безупречной церемонностью.

Принц внимательно посмотрел на булочки, обильно политые глазурью, и снова поморщился.