Текст книги "Странники и Островитяне"

Автор книги: Стив Кокейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Рыжик вернулся домой

Знакомый вид деревни открылся перед Рыжиком Брауном, когда он добрался до вершины холма и преодолел последнюю, самую утомительную милю своего путешествия. Дойдя до реки, которую не раз переходил вброд, он аккуратно перешел ее по пяти камням, заметив, что третий и четвертый немного сместились с того времени, как он в последний раз, скользя, пробирался по ним. Напротив «Большой Медведицы» Рыжик, как обычно, срезал путь через лужайку и оказался на боковой дорожке прямо перед горбатым мостом.

А потом, перейдя мост, юноша увидел, что на краю дороги перед его домом стоит черная повозка. С растущим мрачным предчувствием он заметил, что шторы гостиной задернуты. С бьющимся сердцем подошел Рыжик к входной двери.

– Откуда ты взялся, Майкл?! Прими мои соболезнования. – Из дома вышла бабуля Хопкинс, сжимая в отчаянии скрюченные руки. – Никто не знал, где ты. Нам пришлось самим все устроить. Наверное, ты хочешь пойти к ней?

Внутри все казалось маленьким и съежившимся. Рыжик впервые заметил, какие низкие здесь потолки, какие тесные комнатки, какая узкая лестница. А когда он нерешительно толкнул дверь в комнату матери, лежащая на кровати фигура тоже казалась маленькой и сморщенной. Он оцепенело смотрел на тело матери, не понимая, что должен чувствовать. Легкое прикосновение к локтю прервало его мысли. Вздрогнув, он повернулся и увидел двоих высоких мужчин, одетых в черное, которые топтались на лестничной клетке. Он не узнал их сразу.

Должно быть, на лице Рыжика отразился страх.

– Простите, сэр. Мы не хотели вас напугать. Теперь ее можно забрать?

Позже Рыжик долго сидел на узкой кровати в своей старой комнате. Похоже, ею уже давно не пользовались, и все его детские вещи лежали на своих местах. Несколько схем, которые он начертил когда-то, были по-прежнему прикреплены к стенам. Коробка с красками небрежно лежала на комоде, словно ее отодвинули в сторону минуту назад. Он взял ее в руки, повертел и, безучастно глядя на нее, начал вспоминать вечера, которые проводил за столом в гостиной, рисуя схемы. Он все сидел и сидел, когда из далеких уголков прошлого появлялись все новые воспоминания. Воздушный змей… кегли… пугало…

А под маленьким столом, на своем старом месте, стояла корзинка Малыша, с полинявшим обрывком коврика внутри. Рыжик посмотрел на этот коврик, почувствовал его запах и наконец отдался своему горю.

Человеку нужно иметь увлечение

Приятной особенностью работы Леонардо в «Большой Медведице» было большое количество свободного времени в перерывах между сменами. Если бы у него было хобби, то сейчас наступило самое подходящее время, чтобы заняться им. Как только Леонардо пришла в голову эта мысль, он начал придумывать себе увлечение. Сеновал, на котором он спал, был широким, просторным, хорошо освещенным, только из конюшни доносился присущий ей резкий запах. Это было идеальное место, в котором, скажем, мало-помалу получилось бы построить что-нибудь большое и сложное. На самом деле Леонардо уже начал сооружать кое-что из того, что он намеревался сделать в течение многих лет, но никогда не мог найти времени. Конечно, теперь у него не было оригинальных схем, и поэтому не оставалось ничего другого, как вызвать их из памяти, но он был уверен, что может воспроизвести в точности все, что так долго хранил в своей голове.

Но, во-первых, Леонардо не знал, где можно достать необходимые материалы. Он применил всю свою смекалку и вскоре обнаружил, что водосточные желоба, корзины для мусора и свалки являются необыкновенными источниками ресурсов. Он построил каркас своей конструкции из подпорок для оград и длинных обломков различных деревяшек, а корпус соорудил из обрезков рифленого железа и листов асбеста. Ему сгодилось все: сломанные часы и ржавые велосипеды, брошенные сельскохозяйственные машины, изношенные кожаные пояса и шнурки стали механическими узлами, а остатки старых телескопов и очков превратились в бесценные источники линз. В темных уголках шкафов в кладовой таверны таились бесчисленные загадочные бутылки и банки, в которых хранились все необходимые вещества, что бы заряжать батареи, смазывать движущиеся части и снабжать топливом мотор. А изредка, если ему было нужно что-то особенное, он отправлялся в город на повозке носильщика. Городок был небольшим, а сбережения с зарплаты скудными. Но поразительно, сколько всего можно достать у некоторых предприимчивых торговцев в закоулках! Это стало настоящим увлечением Леонардо.

Конечно, время от времени волшебник напоминал себе, что его идеи могут напугать ограниченных жителей этого захолустья, поэтому большинство идей он держал при себе. Хотя иногда, особенно после выпивки, волшебник не мог удержаться и осторожно намекал кое на что своему товарищу.

– Множественная Эмпатия? – однажды задумчиво произнес учитель. – Сдается мне, что тому, кто ею управляет, необходимо обладать довольно необычными умственными способностями, чтобы самому не поддаться ей. Не будет ли это… чем-то вроде попытки быть всеми в мире, да еще одновременно? – Он задумчиво пыхнул трубкой.

– Более или менее это так, – согласился волшебник. На мгновение учителя скрыло облако дыма. – Да, я много думал в последнее время о том типе разума, который потребовался бы для этого. Трудность заключается в том, чтобы согласовать разные точки зрения. Там было бы столько… столько противоречий, несоответствий, столкновений перспектив. Для одного только этого потребовался бы разум, обладающий уникальной гибкостью. А сам маг должен был бы еще обладать способностью… видеть картинку целиком, если вы понимаете, о чем я. – Он широко развел руками, сбив пару пустых кружек. – И в то же время – воспринимать все это совершенно объективно. – Леонардо замолчал, чтобы набрать воздуху. – В руках неподготовленного человека это изобретение могло бы нанести огромный вред. Чудовищный. Окружающим, да и самому магу, если подумать.

Товарищи некоторое время молчали, каждый погрузился в собственные мысли.

– Что-то это мне напоминает, – наконец произнес учитель. – Сейчас я не смогу толком сказать, что именно. Но полагаю, дома в библиотеке найдется пара-другая книг. Я поищу, а если найду, постараюсь не забыть и принести на следующей неделе.

– Звучит интригующе, – ответил волшебник. – Как там ваша кружка?

В церкви и после

Куртка Хелен с узором из заклепок вряд ли была подходящей одеждой для похорон, поэтому Рыжик порылся в шатком бельевом шкафу в комнате матери, из которого пахло камфарой, в поисках других вещей. Там все еще висел строгий костюм, который Рыжик носил, когда учился в старших классах, и хотя теперь пиджак стал узок в плечах, Рыжик решил, что он вполне сойдет. Среди ремней и шарфов на узкой металлической вешалке он обнаружил простой черный галстук, который был ему незнаком, должно быть, тот когда-то принадлежал отцу. Рыжик не смог найти ботинки, и ему пришлось идти в парусиновых туфлях, которые дала бабуля Хопкинс.

За несколько минут до назначенного часа по деревне разнесся звон колокола. Рыжику пришло в голову, что это, должно быть, тот самый колокол, который застрял в реке много лет назад, тот самый колокол, за которым он нырнул, чтобы найти его, тот самый колокол, звон которого разносился по полям в тот день, когда он следил за полетом пустельги в небесах.

Придя в церковь в своем тесном официальном одеянии, Рыжик чувствовал себя стесненно и неудобно. Он подумал, что плохо подготовился к роли самого близкого родственника усопшей. Однако Рыжик справился с приветствиями и рукопожатиями без происшествий и дал усадить себя на почетное место в первом ряду. Подозревая, что этого не стоит делать, он все же украдкой повернулся, чтобы посмотреть на небольшую группу собравшихся. Он узнал своего старого учителя и почувствовал себя согретым его присутствием. Бабуля Хопкинс сидела на своем обычном месте в заднем ряду и выглядела особенно мрачной в черной шляпе с вуалью. Среди прочих пришедших Рыжик разглядел своих школьных приятелей Колина Хопкинса и его брата Сэмми. Они одновременно подняли руки, приветствуя его. Доктор Джилберт выжимал привычные унылые аккорды из фисгармонии. Рядом, тревожно глядя на Рыжика, сидела усталая молодая женщина, в которой он не сразу узнал свою бывшую подружку Эйлин. Она заметила, что Рыжик смотрит на нее, коротко официально кивнула и быстро отвернулась.

В тот момент его мысленный учет присутствующих был прерван прибытием гроба, и Рыжик поспешно повернулся, приняв, как он надеялся, почтительную позу. Через несколько секунд священник занял свое место. Только он начал обращение, как вдруг возле церковной двери послышался шум. Забыв о внешних приличиях, все повернули головы назад, чтобы узнать, кто пришел.

На скамьях в задних рядах церкви уселась группа из шести темноволосых, одетых в лохмотья мужчин со смугловатой кожей. Их лица украшали длинные усы, а у некоторых за пояс были заткнуты ножи. Сердце Рыжика учащенно забилось. Он сразу же узнал в них странствующий народ и понял, что они, должно быть, знали его отца.

После службы и погребения похоронная процессия направилась в школьный вестибюль, где женщины из церкви приготовили какие-то закуски. Печь в углу пылала обычным жаром, и теперь Рыжик чувствовал себя еще неуютнее, но он знал, что от него требуется исполнить роль хозяина. Он напомнил себе об этом и постарался обменяться хотя бы несколькими словами с каждым пришедшим.

– Твоя мать была такой трудолюбивой, – сказал священник. – Она действительно делала очень много для церкви. Не знаю, как мы управимся без нее.

– Хотя это странно, – ответил Рыжик. – Я знаю, что она много работала у вас, но почему-то мне казалось, что она делала это, потому что чувствовала себя обязанной. Не потому, что хотела этого.

Ошеломленный этой неожиданной откровенностью, священник замолчал на секунду, чтобы подобрать слова для ответа.

– Она пришла в деревню и была чужой для всех жителей, – наконец произнес он. – Она родилась в другой части земли, на одном из далеких Островов, как я припоминаю. Возможно, поэтому она старалась так сильно. Хотела, чтобы ее приняли в наше маленькое сообщество. Люди часто так делают, знаешь ли. Очень важно принадлежать к сообществу, ты так не считаешь?

– С Островов? Она никогда мне об этом не рассказывала. – Рыжик на мгновение задумался, потом ему удалось собраться и продолжить: – Я сам жил в одном сообществе. Это было здорово – являться частью чего-то большого, но спустя некоторое время я понял, что хочу идти дальше.

– Что ж, тебе всегда здесь рады, – ответил священник. – Кстати, отменные бутерброды.

Главный среди Странников представился.

– Меня зовут Люк Грининг, – сказал он. Он говорил сухо, словно произносил заранее подготовленную речь. – Я брат твоего отца. Я давно знал, что мой брат оставил в этой деревне женщину с ребенком, и, хотя мой род много лет не проходил мимо этих мест, я всегда был в курсе того, как вы живете. Поэтому, узнав о смерти твоей матери, я решил привести сюда свою семью, чтобы отдать дань уважения. Ибо, догадывался ты или нет, Майкл Браун, кровь Странников течет в твоих жилах, и, нравится тебе или нет, ты один из нас.

– Спасибо. Думаю, мне это скорее нравится. – Рыжик подхватил высокопарный тон старика. – Жив ли мой отец?

– Не могу сказать со всей уверенностью. – Люк Грининг на мгновение потупился. – Наши пути не пересекались много лет, и я ничего не слышал о его делах. Но позволь мне представить тебе других родственников. Это моя жена Александра, – (Рыжик обменялся кивками с высокой вежливой женщиной), – и мои сыновья, Гарет и Мартин. – Двое крепких молодых мужчин пожали Рыжику руку. – А это моя двоюродная сестра Джулия и ее сыновья, которых, к несчастью, тоже зовут Мартин и Гарет. – Он впервые улыбнулся. – Кто-нибудь остался? Ах да. Моя племянница. Ее зовут Лорел.

Перед Рыжиком стояла смуглая стройная молодая женщина со сдержанным выражением лица. Она казалась пугающе серьезной и взрослой.

– Привет, Рыжик, – сказала Лорел. Девушка сделала шаг вперед и сдержанно поцеловала его. – Давно не виделись.

– Привет, Лорел, – ответил Рыжик. – Как ты жила все это время?

– Ну, по-всякому. Мне есть что рассказать тебе. – Внезапно сдержанная маска взрослой дамы раскололась, и на лице Лорел появилась озорная усмешка. Рыжик снова почувствовал обаяние старого колдовства. Понимая, что происходит, Лорел быстро стерла с лица улыбку: – Мне кажется, ты должен подойти к другим гостям. Обещаю, мы поговорим позже. Иди же.

Рыжик все еще пытался сдержать свое волнение, когда оказался рядом с учителем.

– Ну как ты себя чувствуешь, молодой Браун? – спросил старик, как обычно попыхивая своей трубкой.

– Не знаю. Я стал старше.

– Старше?

– Да, но и моложе. Наверное. Я пока сбит с толку.

– Какие планы?

– Пока еще не думал об этом. Скорее всего, продам дом и отправлюсь снова куда-нибудь.

– Жаль это слышать. Понимаешь, с тех пор как я ушел на пенсию, в этой деревне нет учителя. Детям не у кого учиться, они совсем не учатся. Растут необразованными. Ужасно видеть это. Ужасно! – На мгновение показалось, что старика обуревают сильные чувства. – Школе нужен новый учитель. – Он многозначительно взглянул на Рыжика. – Возможно, молодой человек, хотя бы и с небольшим образованием? Молодой человек, который кое-что повидал в этом мире? – Его взгляд стал еще более выразительным.

Рыжик подыскивал вежливые слова для ответа.

– Я определенно об этом подумаю, – в конце концов вымолвил он.

Теперь он не только страдал от жары и неловкости, но еще чувствовал себя взволнованным и смущенным. В комнате было слишком много людей, слишком много сюрпризов, слишком много вещей, о которых он должен подумать.

– Пожалуйста, подумай об этом. Школе пригодился бы такой человек, как ты.

В этот момент Рыжик услышал резкие звуки. Он испуганно обернулся. Странники достали откуда-то свои музыкальные инструменты – гармошку, дудку и скрипку – и начали играть.

Учитель благоговейно прошептал ему:

– Должно быть, это их похоронная музыка. Я столько читал о ней, но никогда даже не мечтал, что доживу до того дня, когда услышу ее.

Все завороженно слушали. Приличествуя случаю, музыка началась торжественно, разразившись серией длинных скорбных аккордов, но через несколько минут темп начал медленно нарастать, ритм стал стремительным, и внезапно четверо молодых мужчин – Гарет с Мартином и Мартин с Гаретом – испустили крик и быстро выскочили вперед и начали плясать. Волна возмущения прошла по залу, одна пожилая пара демонстративно ушла. Музыка становилась все быстрее и громче, молодые люди теперь подбрасывали друг друга в воздух, выполняя акробатические прыжки, пока неровный ритм и угловатые мелодии вплетались в еще более сложные узоры. Рыжик открыл рот от изумления, когда вдруг почувствовал легкое прикосновение руки к плечу, мягкое дыхание у щеки.

– Это похоронный танец, – объяснила Лорел нежным шепотом. – Неужели ты никогда его не видел? Он рассказывает о путешествии в другой мир, обо всех опасностях, подстерегающих на том пути, и обо всем прочем. Его исполнение на чьих-либо похоронах считается огромной честью. А если его танцуют должным образом, все гости должны присоединиться. – Внезапно она снова усмехнулась. – И самый близкий родственник должен возглавить всех.

Рыжик обдумал ее слова.

– Почему бы и нет? Но я бы хотел, чтобы ты, – он сглотнул, – была моей партнершей.

Она вдруг нежно сжала его руку:

– Глупый. Конечно, буду. Только не торопись. Скорее всего, через минуту они заиграют вальс.

Из дневника Виктора Лазаруса

Вторник, 26 января (продолжение)

В состоянии наивысшего возбуждения я ждал нашего таинственного гостя у ворот, сжимая в руке книгу расчетов. Мне стоило огромных усилий не поддаться искушению и не выскочить на дорогу. Час проходил за часом. Я слышал, как струится в воздухе музыка оркестра, и время от времени до моего слуха доносились крики радости и взрывы смеха, перемежающиеся аплодисментами. Я терпеливо ждал. На конец, когда пробил полдень, на повороте дороги появилась далекая фигура. Сначала мне не удавалось разглядеть ее, но когда человек подошел ближе, я увидел, что это был мужчина средних лет, который шел усталой шаркающей походкой. Он был в длинной рваной мантии, тяжелых сапогах и скособочившейся шляпе с широкими полями. У ворот он остановился, чтобы восстановить дыхание и стряхнуть пыль со своей одежды. Я сразу понял (прошу, не спрашивайте откуда!), что это владелец дома.

Наконец мы оказались друг напротив друга. Я робко представился, неуверенно протянул книгу расчетов для просмотра. Владелец, недоумевая, посмотрел на меня.

– Ах да, книга, – наконец произнес он. – Прекрасно, Лазарус, прекрасно. Я взгляну на нее позже. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел пройтись по дому, проверить, что сделано, оценить работу и все прочее.

С этими словами он резко прошел через ворота и исчез в толпе. В течение следующего часа я напрасно пытался догнать владельца: всякий раз, когда я вот-вот готов был его схватить, он каким-то образом умудрялся ускользнуть от меня. Один раз я заметил, как он выходит из подвала с Сэмом, – вне всяких сомнений погруженный в разговор о неисправном бойлере. Потом я на мгновение разглядел его в комнате комиксов, где он смеялся вместе с маленьким рыжеволосым мальчиком над номером журнала «Чародей». Позже я увидел, как он устроился в тихом углу комнаты с минералами, попивая чай в компании старушки в кресле, которую, похоже, разбудило это мероприятие. Но каждый раз, когда я подходил к нему, он умудрялся ускользнуть. К концу дня я был близок к отчаянию.

Однако на этом неожиданные происшествия не закончились. Когда я шел по вестибюлю, знакомый хрипловатый голос внезапно послышался откуда-то сверху, эхом разнесся по дому и тут же привлек к себе общее внимание.

– Милорды, дамы и господа! – звучал голос. – Танец тени!

Головы всех присутствующих повернулись на этот голос, и тут же все затаили дыхание. На самом верху лестницы стояла высокая ослепительная фигура, полная пугающей грации и элегантности, тонкая и гладкая, облаченная в безукоризненный костюм Арлекина. Ноги существа оставались босыми, губы раздвинулись в двусмысленной улыбке, глаза прятались за черной маской. Мое сердце забилось от дурного предчувствия.

Затем, осторожно ступая, Ли спустилась по лестнице. Танец тени начался.

Рыжик и Лорел

Один за другим гости разошлись с поминок. Остатки еды убрали, мебель расставили по местам. Выходя из кухни, где Рыжик благодарил женщин из церкви за помощь, он столкнулся с Лорел. Казалось, ей тоже было не по себе.

– Мне очень нужно спрятаться на пару часов от своих родственничков, – тихо сказала она. – Ты не против, если я посижу у тебя недолго?

И вот, когда наступила ночь, Рыжик и Лорел сидели у очага в гостиной миссис Браун, допивая последнюю бутылку бузинного вина, приготовленного когда-то миссис Браун. Из своей сумки Лорел достала маленькую глиняную трубку и стала набивать ее ароматной смесью трав, которые так любили курить Странники. Она затянулась пару раз.

– Держи, – сказала она. – Попробуй. Это поможет тебе немного успокоиться.

Некоторое время спустя они растянулись на коврике перед камином, наслаждаясь дружеским молчанием. Рыжик играл с локоном ее черных волос, вдыхал их сильный, пряный запах, наполняя им легкие. Наконец он нарушил молчание:

– Помнишь тот маленький сарайчик на вершине холма? И то, что ты тогда прошептала мне?

– Как я могу забыть? – Она повернулась, глядя на него мерцающими темными глазами. – После этого все для меня изменилось. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову.

– Все изменилось? Почему? Что случилось?

– Разве ты не знаешь? Разве ты не помнишь, что я рассказала тебе?

Рыжик медленно покачал головой:

– Ты шептала что-то… Я чувствовал твое дыхание… Я никогда не думал о нем раньше… И запах… мокрых плащей… – Постепенно он вернулся в настоящее, к напряженному взгляду глаз Лорел. – Так что же ты тогда рассказала мне?

– Ты так и не узнал? – Она хихикнула. – Я передала тебе Дар.

– Что?! – В заброшенном уголке разума Рыжика тихо зазвонил колокол, но ему не удалось сразу осознать значение этой фразы.

– Дар, – повторила Лорел и беспокойно заерзала на коврике. – Послушай, все это довольно сложно. Я сейчас не могу тебе это объяснить. Может, завтра. Понимаешь, я подумала, что тебе можно рассказать… но потом моя семья сказала мне, что я не должна была этого делать. Они сказали, что я нарушила один из наших законов и должна быть наказана. Вот так все и перевернулось.

– И все из-за того, что ты рассказала мне! А я даже ничего не помню! Я до сих пор не совсем уверен, что это было. А как тебя наказали? Тебя били?

– Только один раз. Нет, все было гораздо хуже. Они отослали меня в цирк.

– В цирк? Значит, это тебя я видел? Но в любом случае это вряд ли, – он поцеловал ее в шею, – было тяжелым наказанием.

– Ты и вправду этого не понимаешь? Я тоже сначала не поняла. Но вскоре до меня дошло. Дело в том, что для нашего племени это самая убогая работа из всех, самая низкая, самая унизительная вещь, которая только может случиться с тобой. Мне пришлось показывать акробатические номера, жонглировать и все такое… Хотя звучит это, может быть, и весело, но спустя совсем немного времени я возненавидела цирк. Когда я начала взрослеть, становиться женщиной, ну ты понимаешь, стало только хуже. Это трико, – она снова хихикнула, – оно довольно… нескромное. – Теперь она смеялась во весь голос. – А все люди вокруг пялятся, мужчины выкрикивают разное… Сначала я не понимала, чего они хотят. Но потом…

Ее смех передался Рыжику, и несколько минут они не могли остановиться.

– И как долго ты пробыла в цирке? – в конце концов спросил Рыжик.

Ей удалось немного успокоиться.

– Да, это было суровое наказание. Моя семья серьезно относится к подобным вещам. Поэтому мне пришлось оставаться там до совершеннолетия. И… – она заколебалась, – я ненавидела себя за то, что меня туда отправили. Мне нужен был кто-то, чтобы винить его в этом. И я винила тебя, Рыжик. Я винила тебя. Потому что мне казалось, это ты виноват во всем. Я жаждала мести, Рыжик. Я так сильно хотела убить тебя, растоптать, унизить…

Сердце Рыжика забилось где-то в горле, но Лорел быстро почувствовала его волнение.

– Нет, глупый мой, теперь ты в безопасности. – Она дотронулась до кончика его носа пальцем. – Мне стало намного легче, когда мне разрешили метать ножи.

– Метать ножи?

– Да. Это было единственное, чем я хотела заниматься в цирке. Мадам Констанца учила меня трюкам и говорила, что это не женское дело, но я продолжала настаивать, и в конце концов она согласилась. И толпе это нравилось, особенно мужчинам.

Она вела любопытным пальцем по груди Рыжика, рисуя маленький кружок напротив его сердца.

– Я тогда была уже постарше, более женственной, если ты понимаешь, о чем я. И после этого я стала чувствовать себя немного лучше. – Она на мгновение задержала взгляд на огне в камине, затем снова взглянула на Рыжика. – Но я все равно ненавидела это место. Ты даже не представляешь, как я ненавидела его, Рыжик! Я хотела поскорее выбраться оттуда. Как только я достигла совершеннолетия, я сбежала. А потом немного одичала. – Внезапно она грустно засмеялась. – Я присоединилась к бандитам, поэтому в конечном итоге метание ножей мне пригодилось.

У Рыжика от изумления отвисла челюсть. Лорел снова разразилась смехом:

– И это определенно было лучше, чем цирк. Но ты же видел меня, не так ли?

– Да, именно. Я действительно видел тебя. В горах. И ты пощадила меня.

Рыжик замолчал, задумавшись. Лорел сильно затянулась трубкой и передала ее Рыжику. Он опасливо скосил на нее глаза, неуверенно затянулся. Вдохнул полный рот пепла и зашелся в долгом кашле.

– Ничего страшного, – засмеялась Лорел. – Я сейчас снова набью ее. Так на чем я остановилась?

– На нашей встрече в горах.

– Да. Я же могла тогда отомстить. Но почему-то, когда такая возможность представилась, я поняла, что больше не хочу этого. Я посмотрела вниз и увидела маленького пса, который смотрел на меня, и словно… словно что-то протянуло руку и остановило меня. Может, это было из-за твоей собаки?

Внезапно Лорел перестала смеяться. Ее лицо стало бледным, зрачки расширились.

– Ты был единственным, кого я пощадила, Рыжик! Мои руки все в крови. Столько крови…

Они молча смотрели друг на друга и на мгновение словно уловили что-то в глубине глаз друг друга, где-то глубоко во тьме, глубоко в жестоком пламени, которое горело в неизвестном царстве за краем земель.

– На моих руках тоже кровь, – наконец ответил Рыжик. – Позволь, я расскажу тебе мою историю.

И так они проговорили почти до самого утра. Они делились своими тайнами, своими страхами, своим падением и своими мечтами. Огонь в камине погас. Рыжик пошевелил последние тлеющие угли, смахнул золу с решетки, аккуратно закрыл заслонки. Но, делая все это, он видел краем глаза, как Лорел встает, поворачивается, как шуршат ее юбки, пока она молча поднимается по лестнице. С замершим сердцем Рыжик запер двери, погасил свет и поднялся следом. У лестницы он отпер шкаф для хранения белья и выбрал одну из ночных рубашек матери. Затем, поколебавшись минуту, тихонько постучал в комнату своей матери.

Дверь отворилась. Лорел стояла у кровати, уже полураздетая. Казалось, ее не смутило его вторжение, она даже не пошевелилась, чтобы прикрыться. Внезапно Рыжик почувствовал, что его одежда стала слишком узкой. Он протянул девушке рубашку.

– Прости. Я подумал, может, ты захочешь…

И умолк в смущении. Лорел укоризненно посмотрела на него:

– Не думаю, что нам это понадобится. Иди сюда, давай помогу тебе справиться со всеми этими пуговицами.

Рыжик молча принял ее предложение. Потом Лорел посмотрела на него с притворным беспокойством:

– Бедный Рыжик, ты все так же небрежен со своими носками. Будем надеяться, что с остальным у тебя все в порядке.

Она повела его к кровати. Но в последний момент он остановился. Покрывало все еще хранило отпечаток тела его матери.

– А мы можем?.. – запинаясь, начал он.

– Что «мы можем», Рыжик? – Она умоляюще посмотрела на него.

– Ничего. Это не важно.

В молчании я танцую, и, глядя на танец мой, каждый из вас познает свой ритм и свою собственную мелодию. Вот я раскидываю руки, чтобы охватить весь дом, и всю землю вокруг него, и все деревья, и все горы, и все далекие океаны. Прыгая, выгибаясь и скользя, плету кончиками пальцев рук и ног смыкающуюся сеть широких кругов, стройных эллипсов и стремительных гипербол, что с загадочной логикой очерчивают мое царство.

Выгибаясь, взлетая, кружась, скользя и растворяясь в каждой новой позе, я изображаю невидимую двигающуюся фигуру, которая сложена из разнообразных грациозных штрихов, что говорят с вами на непостижимом языке. Вот я предстаю перед вами Арлекином в украшенном блестками трико, вот вы видите милосердного ангела, что спускается с небес, а теперь дикий зверь готовится к прыжку.

И наконец, после непрерывного ритма изгибов, кувырков и пируэтов, которые перехватывают ваше дыхание, мой узор сквозь незаметные переходы замыкается в равновесии, изысканное переплетение невидимой архитектуры, парящее в воздухе вокруг меня. Оно медленно распадается на множество деталей, нежно проплывая среди вас в замысловатой мозаике, осколок застревает в сердце каждого, осколок, который вы будете носить с собой еще долго, даже когда забудете этот день.

И сейчас, пока мой образ еще не успел исчезнуть, возможно, вы уже начинаете забывать меня.