Текст книги "Странники и Островитяне"

Автор книги: Стив Кокейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Из дневника Виктора Лазаруса

Четверг, 30 июня

Сегодня впервые за много недель я снова мельком увидел зловещую тень, но враг ускользнул от меня! Я обходил лестничную площадку второго этажа, когда это существо вдруг совершенно ясно показалось. Оно висело на перилах кверху ногами, зацепившись коленями, и злобно глядело на меня. Я тут же схватил свой револьвер, выставив ногу вперед для устойчивости, но внезапно упал! Моя нога попала в одну из дырок в полу, откуда сняли доски люди Сэма. Пока я пытался выпрямиться, существо молча упало на руки, удержало равновесие, оставив ноги вытянутыми вверх, прищурившись, посмотрело на меня еще раз, перевернулось и умчалось в коридор. К тому времени, как ко мне вернулось хладнокровие, демон исчез. Не важно: если только я буду бдителен, я поймаю его рано или поздно.

Неожиданное спасение

Темноту внезапно прервал долгий пронзительный свист. Словно сквозь вату, до помраченного сознания Леонардо донеслись крики и топот убегающих ног, а потом он почувствовал, что кто-то трясет его за плечо. Волшебник начал приходить в себя. Он слегка пошевелился, растянувшись на мокрых булыжниках, и острая боль сразу же разлилась по всему телу. Леонардо был сплошь покрыт синяками, царапинами и кровоподтеками.

– Все в порядке, – удалось ему невнятно пробормотать. – Я сейчас встану.

Он осторожно открыл глаза и с трудом разглядел пару тяжелых черных изношенных сапог. Один из них твердо стоял на земле прямо перед его лицом. Другим его ритмично толкали в плечо. Леонардо разогнул шею, чуть не вскрикнув от боли, и посмотрел вверх. Сапоги продолжались парой сильных женских ног в колготках в сеточку. Дальше ноги исчезали под короткой узкой черной юбкой, которая в свою очередь уходила в черную, сильно поношенную кожаную куртку.

– Ой, – сказал знакомый отрывистый голос, – это вы!

Владелица сапог, ног, колготок, юбки и куртки откинула челку с глаз. Леонардо узнал женщину из Конторы Герольда. Она вертела в руке маленький серебряный свисток.

– Вы Нина, да? – спросил Леонардо. – Что вы здесь делаете?

– Я шла домой, – ответила Нина. – Я живу здесь. И с этим вам повезло.

Она присела на корточки, чтобы повнимательнее осмотреть его.

– Что-нибудь сломано?

За ее грубыми манерами Леонардо удалось различить слабую нотку участия. Он снова пошевелился.

– Похоже, нет, – наконец произнес он. – Правда, отделали меня крепко.

Нина коротко кивнула:

– Вы можете подняться?

Леонардо позволил ей помочь ему подняться. Затем осторожно огляделся, перед глазами стояла пелена, в которой разноцветными огнями мерцали воздушные змеи вверху. Но нападавшие, похоже, бесследно исчезли. Он задрожал. Дождь усиливался. Нина на мгновение внимательно взглянула на него, словно обдумывая варианты действий. Потом она приняла решение:

– Ладно. Пошли ко мне. Это недалеко.

Леонардо шел медленно, опираясь на Нину. Их пара выглядела похожей на участников «бега на трех ногах» (правая нога одного привязана к левой ноге другого), идти было очень неудобно, но они довольно быстро, хоть и прихрамывая, миновали пару переулков, пересекли большую улицу, которая была незнакома Леонардо, и окунулись в лабиринт обветшалых многоквартирных домов. В этой части города не было лифтов, как приводимых в движение пони, так и других, поэтому Леонардо ожидало мучительное восхождение на верхний этаж. В конце концов волшебник тяжело опустился в продавленное кресло напротив шипящей газовой плиты в передней обшарпанной квартиры Нины. Он окинул взглядом груду потертой мебели, небрежные кучи книг и свитков, все это обвивалось буйной листвой многочисленных растений в горшках. Большая кошка ходила вокруг кресла, подозрительно изучая его, наконец прыгнула к нему на колени и удобно устроилась там.

– Тебе оказана честь, – заметила Нина, появляясь из кухни с двумя дымящимися кружками пунша. – Чучело не слишком жалует моих гостей. Ну, так ты расскажешь мне, что привело тебя в Трущобы?

Леонардо задумчиво погладил кошку. На этот вопрос сложно было ответить лаконично.

– Я шел следом за одним человеком, – объяснил он после долгого молчания. – Элис. Я шел за Элис. А потом на меня напали. Они выглядели как дикие животные. Как ты думаешь, это были Волчата?

– Возможно, – сказала Нина. – Ребят вроде них можно запросто встретить в нашем районе. Здесь хорошо тем, что арендная плата очень низкая, но зато полно всякого сброда. Так как же тебя угораздило следить за нашей малюткой Элис?

Мало-помалу Леонардо поведал добродушной хозяйке всю свою историю. Умиротворенный мерным сопением кошки, убаюканный теплым пламенем пунша, он рассказал Нине о том, как был очарован девушкой из Конторы Герольда, о том, как придумал заманить ее в мастерскую, о расформировании его конторы, о неутихающем горе, когда она ушла. Увлекшись, Леонардо упомянул даже о графике, который начал чертить. Единственное, о чем он предпочел умолчать, был тот случай, когда он вошел в приемную во время обеда и увидел, как Элис исполняет свой тайный танец. Почему-то ему казалось, что здесь он прикоснулся к какой-то сокровенной тайне Элис и не вправе рассказывать о ней кому бы то ни было.

Пока Леонардо говорил, он обнаружил, что не в состоянии больше сдерживать свои чувства. И он с благодарностью позволил слезам катиться по щекам. Сидя на потертом ковре у его ног, Нина внимательно слушала Леонардо, изредка вставляя краткие реплики, передавала ему носовой платок, когда тот был нужен, и время от времени пополняла кружки.

– Так каковы твои чувства к Элис после всего, что произошло? – наконец спросила она.

– Странно… – Леонардо так сжал подлокотники кресла, что костяшки его пальцев побелели. – Как будто она привела меня туда. И Вероника. Она тоже всячески меня подзуживала. И даже Король… Если бы не он, ничего бы этого не случилось.

Нина посмотрела на него взглядом, в котором в равных долях смешивались насмешка и упрек.

– Давай-ка разберемся! Ты что, хочешь сказать, что тебя побили из-за Короля?

Ярость Леонардо внезапно утихла.

– Да нет… Конечно нет! Хотя я не знаю. – Волшебник зевнул. Он вдруг понял, что сказать ему больше нечего, и заметил, что Нина тоже зевает. Он понятия не имел, который сейчас час, и снова зевнул.

– Ой, прости! Наверное, мне нужно пойти спать.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответила Нина. Он заметил, что она уже давно гладит его запястье. – Еще бы, у тебя сегодня был такой ужасный день. Но суть в том, дорогуша, что у меня только одна кровать. Правда, довольно большая…

С этими словами она начала расстегивать пуговицы на рубашке Леонардо.

Из дневника Виктора Лазаруса

Оставляю эту запись без даты, ибо начинаю терять всякое чувство времени. Ночью и днем злодей преследует меня, и я теперь плохо понимаю, сплю я или бодрствую. Я не могу заставить себя ни пить, ни есть, худею и слабею на глазах, а главное – теряю надежду когда-нибудь настигнуть своего врага. Посетители и рабочие разбегаются, завидя меня, когда я крадусь по коридорам, их лица бледнеют от ужаса. Ночью я ворочаюсь на своей узкой кровати и держусь до последнего, чтобы не уснуть. Потому что в моих снах это мерзкое создание преследует меня в тысяче обличий: то набрасывается как волк, то как убийца, скрытый плащом, то как безликий и безжалостный посланник ужаса, иногда огромный и угрожающий, иногда неуловимый и иллюзорный.

Вчера ночью мне приснилось (по крайней мере, я молюсь, чтобы это было сном), что наш дом уничтожен. Полосы черепицы одна за другой скользили с крыши, шум становился все сильнее и сильнее, пока наконец не превратился в оглушительный грохот. Кирпичная кладка гнулась и раскалывалась в облаках удушливой пыли и осколках бьющегося стекла. Полы, потолки, лестницы, даже балки с крыши стонали, трескались и расщеплялись, и внезапно, в отдающейся эхом какофонии демонического смеха, дом превратился в гору пыли. От него ничего не осталось!

Вокруг было темно. Я, пошатываясь, брел среди обломков, слабо зовя на помощь. Сначала мне казалось, что я здесь один, но издали до меня донеслись глухие крики Гарольда и Сэма. Никогда еще я не был так счастлив слышать человеческий голос! С первым слабым лучом рассвета они появились: сначала Сэм в своей спецовке, с молотком в руке, затем Гарольд, все еще сжимая в руках свой гроссбух, словно от этих бумаг зависела его жизнь, а может быть, так оно и было. Окруженные осколками руин, мы разожгли огонь и сгрудились вокруг него, в ожидании дня. Было страшно холодно. Сэм на скорую руку соорудил что-то вроде сарая из обломков. Мы забрались внутрь и стали ждать. Меня вдруг охватило такое чувство, словно мы готовимся встретить посетителя.

Когда я проснулся, то обнаружил, что лежу на жестком полу, окруженный остовами обуглившейся древесины. На мгновение мне показалось, что кошмар продолжается, пока позднее я не понял, где нахожусь. Я лежал на обугленной от огня кухне. Должно быть, я ходил во сне и без чувств упал на пол. В ушах все еще раздавался далекий издевательский смех, но злодея по-прежнему нигде не было видно. Я в отчаянии. Неужели это безумие продлится еще долго?

Итак, ты начал бояться меня, Лазарус. Ты обходишь коридоры дома с револьвером, ты мстительно клянешься уничтожить меня, когда мы встречаемся. А я теперь тоже боюсь, прячу лицо, даже когда пытаюсь показаться тебе, убегаю в ужасе, когда ты подходишь ближе. Однажды ты увидел меня в коридоре, но, преданный собственной неуклюжестью, ты застрял, попавшись в ловушку, и к тому времени, когда ты выпрямился, моя сила воли покинула меня, у меня не хватило сил оставаться там дольше.

И вот теперь я навещаю тебя в твоих снах. Чистой и изящной девочкой я пришла к тебе, исполняя танец самого Великого, и я смотрела, как пробуждаются твои чувства. Ты стонешь и вытягиваешь руки во сне, и мне становится ясно, что даже в своих снах ты видишь меня только как посланника ужаса, хватающего твое сердце костлявыми руками.

И теперь, когда было столько разных попыток добраться до тебя, я чувствую усталость. Итак, я горюю, худею, слабею и отчаиваюсь когда-либо обрести тебя.

Но глубоко в моем доме обитает еще кое-кто, некто, кто понимает все, что здесь происходит. В далеком углу, куда почти никто не заглядывает, в глубоком кресле дремлет старая дама. Именно она протянет мне руку утешения, она знает, что мне необходимо сделать, когда все возможности будут исчерпаны.

И теперь я тоже знаю это.

Волшебник ищет рынок

Леонардо почувствовал, как что-то тяжелое сдавливает грудь, прижимая его к земле, не давая вздохнуть. Леонардо открыл глаза и встретился взглядом с невозмутимой кошкой, которая уютно устроилась у него на груди. Он успокоился и огляделся. Он был один. Кровать, на которой он лежал, занимала почти всю крошечную комнату задней части квартиры. Стены из потрескавшегося пластика, тусклый свет проникает сквозь застекленную крышу. На улице шел дождь. Леонардо смотрел, как капли дождя барабанят по косому стеклу, и уже начал задумываться, что стало с Ниной, когда она появилась в дверном проеме, закутавшись в халат. Она несла большой поднос с горячими пшеничными лепешками и кофе.

– Посидишь со мной? – спросил Леонардо. – Так давно никто не приносил мне завтрак.

Они завернулись в толстое, немного колючее, стеганое одеяло с пейслийским узором[2]2
  Сложный узор кашмирской шали, с рисунком типа «огурцы».


[Закрыть] и принялись за еду в благодушном молчании. Чучело присоединилась к ним, подбирая изюм с лепешек.

– Как там жизнь, в Конторе Герольда? – наконец спросил Леонардо.

– Даже не спрашивай, – отмахнулась Нина. – По правде говоря, меня это все совершенно достало. С тех пор как была проведена та идиотская реорганизация, стало только хуже. Все висит в воздухе. Новые постановления, новая канцелярская работа, новые процедуры. Все совершенно бестолково и… и почему-то очень скучно в то же время. – Она немного помолчала, уставившись на одеяло, затем на ее лице появилась улыбка. – Послушай, хватит обо мне. Скажи лучше, чем ты собираешься заняться в своей жизни.

– Толком не знаю, – ответил Леонардо, прихлебывая кофе. – У меня при себе все свитки и оборудование, а Король дал мне небольшую денежную выплату. Полагаю, отправлюсь куда-нибудь и снова устроюсь в качестве волшебника. – Он помолчал. – Но я понятия не имею, с чего начать.

Нина некоторое время в размышлении смотрела на него.

– Я могла бы помочь тебе, – задумчиво произнесла она. – Если только ты этого захочешь. Есть в моей работе одно достоинство: я действительно знаю, что происходит вокруг. Если смотреть внимательно, можно найти все, что угодно, ну ты понимаешь, контакты, возможности и все такое. Как ты считаешь, это могло бы помочь?

– Да, думаю, это помогло бы, – сказал Леонардо. – Спасибо, Нина, это было бы очень полезно.

– Без проблем. И знаешь, если я могу еще что-нибудь сделать, ну там, помочь собраться и так далее…

Леонардо потянулся к подносу, чтобы поставить на него кружку, и внезапно почувствовал резкую боль. Он поморщился.

Нина обеспокоено посмотрела на него.

– Пожалуй, мне лучше снова ненадолго прилечь.

Она помогла ему поменять подушки, устроила в удобном положении, спихнула с кровати кошку.

– Вот так-то лучше. – Нина наклонилась к нему. – Ничего, если я присоединюсь?

Понадобилась еще пара недель, для того чтобы Леонардо стал ходить быстро и не испытывая боли. Но все равно ему приходилось опираться на палку, и эту поддержку с радостью принимали его ноги. На следующий день он вошел во дворец через главные ворота, увернулся от механизма допуска, который работал еще не очень четко, и отправился в мастерскую. Теперь у него было лишь несколько дней, в течение которых он должен был собрать свои пожитки, поэтому предложение Нины о помощи было кстати. Он смотрел на высокую стопку свитков, не зная, с чего начать, когда услышал звук ее шагов у входной двери.

– Так вот где все происходит. – В течение нескольких секунд Нина изучала комнату, затем швырнула свою кожаную куртку в кресло и подошла к Леонардо, чтобы вместе разбирать груды свитков.

– «Основы Эмпатии»… «Дышать, как дышат другие»… «Толкование условного будущего»… Эй, а у тебя здесь полно всяких интересных книжек!

Леонардо смотрел, как она идет вдоль ряда свитков и книг. Вот Нина взглянула на остатки модельных сцен, пролистала бумаги на столе планирования.

– «Цели Машины Сложной Эмпатии». Это что такое?

– Да это старье, – отмахнулся Леонардо. – Идея, которая пришла мне в голову некоторое время назад. Я так и не собрался развить ее дальше. Это довольно сложно объяснить.

Она с любопытством взглянула на него:

– А ты попробуй.

– Ну тогда мне придется начать с рассказа о базовых принципах создания условного будущего и…

– Основы магии? – На лице новой подруги Леонардо появилась снисходительная усмешка. – Нет проблем! Я же посещала лекции.

Леонардо поднял брови в изумлении.

– Ну в Академии. Когда получала степень. Разумеется, я специализировалась по курьерским донесениям, но на последнем курсе можно было выбрать – как это называется? – спецкурсы. Поэтому я начала слушать курс магии, он длился двадцать недель. – Темные брови Нины на мгновение сошлись на переносице. – Думаю, с твоих времен образовательный процесс изрядно изменился.

– Похоже на то. Значит, тебе понятно, как конструируется будущее?

Она нетерпеливо кивнула.

– Сущность Эмпатии?

Она кивнула опять.

– Тогда, я полагаю, Машина Эмпатии будет тебе понятна. Я начал использовать ее, когда был юным волшебником, и теперь все еще продолжаю совершенствовать работу с ней. – Леонардо присел. – В общем, как ты знаешь, каждое условное будущее должно быть проверено, прежде чем осуществлять его, и Машина Эмпатии является своего рода тестирующим механизмом. Если я проверю условное будущее со всех возможных точек зрения, тогда я могу быть уверен, что оно создано правильно. – (Нина кивнула.) – Так вот, я уже занимался этой проблемой несколько лет, когда решил, что весь процесс отнимает слишком много времени. Мне приходилось тестировать любое условное будущее со всех последовательных точек зрения. Это было то, что ты можешь назвать линейным процессом, и он казался нескончаемым. Итак, я начал раздумывать, нельзя ли чем-нибудь пренебречь. Кстати, кофе хочешь?

Нина помотала головой.

– Может, позже? О чем это я? Ах да, сложная Эмпатия. Ну, я подсчитал, что будет значительно быстрее, если мне каким-то образом удастся проверить разные точки зрения одновременно, а не последовательно. Так сказать, собрать их воедино. Это был основной принцип Сложной Эмпатии. Кажется, я даже нарисовал несколько планов для этой машины. Но так и не выбрал времени построить ее.

Следующие несколько минут Нина не проронила ни слова. Леонардо начал рассказывать что-то еще, но она нетерпеливо махнула рукой, обрывая его. Наконец она медленно покачала головой.

– Как удивительно, – наконец произнесла она. – Я пыталась понять, что напоминает мне твоя Машина. И теперь до меня дошло. Есть одна история, которую часто рассказывала мне бабушка, когда я была маленькой. Вероятно, ты слышал ее. О Великом, который сотворил мир? Часть Великого оказалась в сердце каждой женщины и сердце каждого мужчины… Я думаю, так оно и было на самом деле. Конечно, это всего лишь легенды. Но твоя Машина Сложной Эмпатии… она была бы словно… словно… воплощением Великого. Вложить частичку себя в каждую женщину и каждого мужчину. Что-то вроде того, чтобы быть каждым в мире. Одновременно. – Она взволнованно рассмеялась. – Неужели ты не понимаешь, что у тебя здесь находится?

– Наверное, в чем-то ты, может быть, и права, – с сомнением сказал Леонардо. – Но, на мой взгляд, это весьма странное толкование.

– До тебя не доходит, что ли?! Неужели ты не видишь, что сидишь на настоящей золотой жиле?! – воскликнула Нина, в раздражении размахивая руками. – Да сотни людей отдали бы за эту идею целое состояние! Ты мог бы найти хороший рынок сбыта. Зарабатывать настоящие деньги. Придумай ей стильное название… например, Мгновенное Просвещение… или Духовное Погружение… или даже Сложная Эмпатия, хотя это звучит, наверное, чересчур научно. Все, что тебе нужно, – это определить рынок!

– Полагаю, это было бы довольно интересно, – задумался Леонардо. – Но, видишь ли, есть загвоздка. Я даже ничего не знаю о… как там его… маркетинге и уникальных видах продаж или целевых потребительских группах – короче, обо всем, что так часто упоминают люди сегодня. Мне нравится думать, что я знаю свое ремесло. Я хороший волшебник, по крайней мере, мне так кажется, но, займись я предпринимательством, мне бы понадобился… как это называется?..

– Агент? – предположила Нина.

– Агент. Точно, – подтвердил Леонардо. – И где же я найду такого?

Казалось, Нина взвешивает все «за» и «против».

– Дорогой, позволь мне сделать тебе предложение, – наконец сказала она, усмехнувшись. – Я буду твоим агентом. У нас имеется техническое новшество. Я могу обеспечить поиск необходимой информации, уладить дело с маркетингом. Мы становимся партнерами, отправляемся в путь и продаем Сложную Эмпатию. Этот план не может подвести. Что скажешь?

Леонардо прекрасно осознавал, что время утекает сквозь пальцы. То, что говорила Нина, было самым лучшим предложением из всех возможных вариантов.

– С чего начнем? – быстро сказал он.

Нина оглядела мастерскую:

– С разгребания твоего бардака!

Нина отнеслась с презрением к привычке Леонардо составлять списки и предложила более четкий подход к работе:

– Посмотри на этот хлам. – Она махнула в сторону рукой. – Конечно, тебе понадобится кое-что, но на большую часть ты, возможно, никогда даже не взглянешь. Так что давай начнем прямо здесь, у двери. Просто бери в руки любой предмет. Смотри на него. И решай. Если эта вещь тебе нужна, она остается здесь, в комнате. Если нет, то отправляется прямиком туда, в театр. – Она замолчала, явно производя в уме какой-то подсчет. – Я думаю, что такая сортировка займет у нас дня четыре. А потом мы просто упакуем все, что останется в комнате.

Леонардо все еще сомневался.

– А что насчет тех вещей, по поводу которых я не смогу ничего решить? – обеспокоено спросил он.

– Рано или поздно тебе придется что-нибудь придумать! Так что давай сделаем это сейчас. Если мы где-то и ошибемся, нам все равно придется жить дальше. Ошибки неизбежны, даже если мы проведем остаток дней в поисках решения. Главное – ошибаться как можно меньше. Так что давай приниматься за работу!

И они принялись. Леонардо нравилось время от времени делать перерыв на кофе, но похоже, кофеварку выкинули в самом начале процесса или запихали куда-то далеко, и Нина не позволила Леонардо тратить время на ее поиски. В последующие несколько дней они только и делали, что сортировали вещи, прерываясь только на еду и краткий сон, но в конце концов задача была выполнена. Совершенно измученные, они упали на пол и смотрели, как пыль оседает вокруг. В приемной высилась небольшая кучка полезных предметов: коробки со свитками, все помеченные, куски механического оборудования всяких размеров, полезные куски древесины, небольшие предметы мебели и найденная кофеварка. В театре же образовалась настоящая свалка ветхих и ненужных свитков, сломанного оборудования, трухлявой древесины, старой мебели, полупустых банок из-под краски, банок с засохшей патокой, кружек с отбитыми краями и еще множества других предметов, о которых Леонардо даже не смог вспомнить, как они вообще сюда попали. Он подобрал какую-то штуковину, которая могла оказаться остатками Счётов Равновесия или игрушкой, забытой здесь бывшим Принцем, и швырнул это обратно на кучу.

– Что мы будем делать со всем этим? – Рассеянно взмахнув рукой, Леонардо показал на обломки его прежней жизни.

Нина, как обычно, принялась раздумывать.

– Ну, вряд ли нам разрешат развести костер, – наконец произнесла она. – Будет не очень умно сжечь дворец дотла. Так что давай просто оставим все вещи здесь. Закроем дверь. Пусть этот хлам увозит тот, кому это зачем-либо понадобится.

Она обошла вокруг кучи, последний раз окинув ее взглядом. Взгляд помощницы Леонардо привлекла связка пожелтевшего пергамента, высовывающаяся из-под руин главной сцены.

– Что это?

Леонардо выдернул свиток и развернул его. Они разом уставились на пергамент. Это были планы Машины Сложной Эмпатии. Уже не в первый раз на этой неделе Нина вышла из себя.

– Это ты положил свиток сюда?! – горячилась она. – О чем, скажи на милость, ты тогда думал?!

– Прости, Нина, – робко сказал Леонардо. – Я действительно очень рассеян. – После напряженной паузы он сделал еще одну попытку помириться: – Ты же сама говорила, что мы можем совершать ошибки.

Нина протянула руку.

– Лучше позволь мне присматривать за этим, – решительно произнесла она.

– Хорошая мысль, – смиренно согласился Леонардо.

Сунув планы во внутренний карман своей куртки, Нина прошла в приемную.

– А как насчет краски? – простонал Леонардо, все так же глядя на кучу вещей, с которыми предстояло проститься навсегда. – Она может когда-нибудь пригодиться…

Нина закатила глаза:

– Иди сюда и закрой дверь. Живо.

В тот вечер у них было немного свободного времени, чтобы расслабиться в одной из частных кабин в «Отдыхе глашатая». Нина горела желанием обсудить их следующий шаг.

– Вот что нужно нам теперь, так это повозка, – говорила она. – Не та, что работает от энергии. В мире еще слишком много мест, где ты не сможешь заправить ее. Старомодная повозка с лошадьми. Мы можем загрузить ее всем нашим барахлом. И ехать куда захотим. Искать наш рынок сбыта.

– А у нас хватит денег на повозку?

– Да, я все подсчитала, денег нам хватит как раз впритык. У нас есть твое пособие и мои сбережения, и, если мы сложим все вместе, нам как раз хватит. Это будет хорошим вложением средств. Ах да, кое-что еще! Я знаю кое-кого на конюшнях. И могу позаимствовать каретный сарай. Там мы можем поставить повозку.

Леонардо, чувствуя, что засыпает после нескольких дней тяжелого труда и нескольких бутылок эля, почти не обращал внимания на ее восторженный поток слов. Его взгляд блуждал по шумной комнате. Группа энергичных молодых служащих дворца, одетых в функциональный серый, заняла одну из кабинок на противоположной стороне комнаты. Он сразу же узнал среди них Элис. Их глаза на мгновение встретились, затем она быстро отвернулась.

Леонардо порадовал краткий момент подлого удовлетворения. Он был рад, что Элис увидела его с Ниной. Он задумался, какие отношения связывают его с двумя женщинами. Нина, несмотря на временные приступы раздражительности, оказалась сердечной, доброй, толковой… И была ему полезна. Элис, с ее безукоризненным профессионализмом, в конечном счете, была холодной, безжалостной, эгоцентричной. Он удивлялся, что такого он в ней нашел.

Возможно, Элис просто слишком молода, чтобы понять, что ему нужно, слишком незрела, чтобы ответить взаимностью. Он внимательно рассматривал ее угловатую фигуру, мысленно противопоставляя ей женственное тело Нины. Затем он почувствовал, как кто-то толкает его под руку.

– Ты не слушаешь, так ведь? – Нина прервала поток своих мыслей. – Перестань пялиться на Элис, эта история теперь в прошлом. Я говорю, что нам придется снести все по черной лестнице к служебным воротам, поэтому на то, чтобы загрузить повозку, нам понадобится еще пара дней. Но я полагаю, что мы все же можем тронуться в путь в пятницу с раннего утра. Точно по расписанию.

Леонардо обдумал сказанное.

– А не могли бы мы не выезжать так рано? – осторожно предложил он. – Мне бы нужно было навестить несколько человек во дворце, официально попрощаться и все такое.

Нина сперва разозлилась, но затем передумала.

– Без проблем, – быстро сказала она. – Мне понадобится немного времени, чтобы прикрепить груз, засунуть Чучело в корзину, запрячь лошадей и все такое. Думаю, от тебя здесь будет мало толку. Мы можем встретиться у служебных ворот перед перерывом на обед.

– Отлично, – ответил Леонардо. – Ты обо всем помнишь. – Он зевнул. – Мы можем пораньше пойти спать?

Она засмеялась.

– Тогда давай. Допивай.

К пятнице погода улучшилась. И солнце вовсю светило, пока Леонардо направлялся к подножию Ряда Нищих, чтобы дожидаться Нину. Даже попрошайки выглядели чище и бодрее, чем обычно. Леонардо прислонился к стене и стал смотреть на город, на воздушных змеев, которые весело полоскались над доками, на еще не задымленные Трущобы, безмятежно раскинувшиеся в полуденном солнечном свете. Справа от себя, по другую сторону окружной дороги, он разглядел узкую проезжую часть, ведущую к дворцовым конюшням, где, он знал, Нина делает последние приготовления с их аккуратно нагруженной повозкой, чтобы отправиться в путь.

На Институте классификации зазвонили колокола. Пришло время обеда. Из служебных ворот вышли несколько человек, привлеченные солнцем и возможностью передохнуть на свежем воздухе. Леонардо смотрел на них, снисходительно улыбаясь.

Через час, уже начав немного беспокоиться, волшебник смотрел, как те же люди возвращаются во дворец, чтобы продолжить работу. Он начал подозревать, что с Ниной что-то случилось. Снова прозвонил колокол. Он прождал еще час. Она так и не появилась.

Теперь Леонардо разволновался всерьез. Ведь с Ниной и вправду могло произойти какое-нибудь несчастье. Он нарисовал в воображении, как она лежит в лазарете со сломанной ногой, как она падает с каменной кладки, как на нее набрасываются Волчата. Солнце продолжало светить, но Леонардо больше не чувствовал тепла. Ужасное подозрение промелькнуло в его мозгу: Нина никуда не собирается ехать с ним! Он напрасно гнал прочь эту мысль, всякий раз она возвращалась, еще более упрямая и сильная, чем прежде, и волшебника начала бить крупная дрожь. Леонардо устало вздохнул. Он попытался составить план, но голова отказывалась соображать. Наконец он пришел к выводу, что самым разумным решением будет оставаться на условленном месте и ждать до конца дня. Если Нина все-таки появится, он не должен ее пропустить.

Итак, он ждал. В конце концов небольшие группы людей снова начали выходить из дворца. Они улыбались и смеялись, готовясь к приятным выходным, которыми завершится неделя их тяжелого труда. Леонардо оперся о стену и закрыл глаза.

– Мастер Пегас, с вами все в порядке?

Знакомый мягкий акцент вернул его к действительности. Открыв глаза, он увидел перед собой стройную фигуру Элис, она стояла, наклонившись к нему, бледное лицо девушки выражало озабоченность.

– Все нормально, спасибо, Элис. Я жду кое-кого. Может, вы ее видели. Это Нина из Конторы Герольда.

Элис склонила голову набок и очень странно на него посмотрела:

– Я действительно видела ее. Но это был первый человек, которого я встретила сегодня. Я шла на работу. Она ехала на повозке и правила лошадьми, направляясь к Северному пути. Похоже, очень торопилась и чуть не сбила меня. – Должно быть, Элис заметила взгляд Леонардо, полный отчаяния, потому что вдруг смягчилась. – Простите. Мне передать ей что-нибудь, если я ее увижу?

– Нет, – простонал Леонардо. – Ничего не надо.

Элис долго смотрела на него.

– Ну тогда я лучше пойду. Вы уверены, что с вами все в порядке? Сегодня у меня тренировка. Я не должна опаздывать.

– Тогда идите, – ответил Леонардо. – Приятных выходных.

– И вам. – Она улыбнулась, легко дотронулась до его руки, затем повернулась и ушла.

Леонардо смотрел, как она идет к Северному пути, пока Элис не пропала из виду. Затем он начал мерить тяжелыми шагами окружную дорогу по часовой стрелке, не имея ни малейшего представления, что ему теперь делать. Нина обманула его и практически полностью обворовала! Теперь у него не было ни гроша. У него не было даже Машины Сложной Эмпатии, на которую он возлагал столько надежд!

Подойдя к главным воротам дворца, волшебник остановился. Теперь пропускной механизм работал как надо. Он смотрел, как люди опускают входные жетоны и проходят через турникет. У него нет ни жетона, ни имени, и теперь дворец закрыт для него. Он помедлил немного, чтобы собрать остатки своей энергии, отряхнул мантию и бросил последний взгляд на хорошо знакомый ему вид, на торговые и административные районы, сбегающий вниз склон главной улицы, далекую сторожку у ворот, реку.

Потом, впервые в жизни, он позволил взгляду сосредоточиться на сельской местности и далеком пейзаже, который располагался за рекой. Он подумал, что может ждать его там. И затем, не оглядываясь, зашагал вниз по холму.