Текст книги "Странники и Островитяне"

Автор книги: Стив Кокейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

В бегах

Он побежал и уже не хотел останавливаться. Позади он слышал лающие крики своих товарищей, чьи-то возгласы, стук тяжелых сапог полицейских, случайные выстрелы. Неутомимые ноги по дорожкам и переулкам Трущоб вынесли своего хозяина на оживленный Северный путь, где он врезался в толпу испуганных горожан, не обращая внимания на проклятия, которые посылали ему владельцы разбитых витрин, уворачиваясь от повозок и экипажей.

Добежав до разрушенной сторожки у старых городских стен, он позволил себе сбавить ход и стал красться через однообразные застройки Северных районов. Наконец, добравшись до южного берега реки, он нашел сухое место и уснул там, среди шатких столбиков причала, рядом с паромом, стоящим в доке. У него не было денег, чтобы заплатить за переправу, а река была слишком быстрой и широкой, чтобы ее переплыть. Но на следующий день, рано утром, он рискнул перебраться через реку, зацепившись за тяжелую веревочную решетку, свисающую с борта лодки, по грудь в ледяной мутной воде.

К полудню он добрался до северного конца города, где впервые ему удалось различить очертания далеких холмов. Некоторое время он брел по Королевской дороге, но вскоре ее суровая каменистая поверхность измучила его, а огромные самодвижущиеся механизмы, которые проносились мимо с угрожающим шумом, заставляли его задыхаться от облаков сажи. Поэтому при первой же возможности он свернул в сторону и исчез в спутанной сети петляющих троп, стелющихся по сельским угодьям, которые, как он знал, должны привести его к цели.

Позже в тот день пошел дождь, и ему пришлось искать убежище в далеком заброшенном доме, почти целиком спрятавшемся в разросшемся саду. В одной из комнат на стене все еще висело потрескавшееся зеркало. Он вглядывался в свое отражение, в отражение жалкого существа, которым он почему-то позволил себе стать – грязный, босоногий, последние лохмотья одежды едва прикрывают тело. Волосы длинные и тусклые, на щеке кровавый след от ногтей девушки. Один глаз опух и не открывается, одно плечо ниже другого, из-за чего тело неровно ссутулилось. Он остановил взгляд на ужасном ожерелье из костей, что царапало грудь. Содрогнувшись, он сорвал его с шеи и швырнул о стену, оно рассыпалось с глухим насмешливым стуком.

В ту ночь он впервые за долгое время спал под крышей дома, и ему снилось, как полицейские с пистолетами крадутся по комнатам в поисках его. На следующее утро, сгорающий от стыда, он снова взглянул на свое отражение в зеркале и понял, что не может позволить кому-либо видеть себя при дневном свете. Он остался в доме до наступления ночи и лишь потом выскользнул в спящую деревню.

С этого времени он спал днем в развалинах, при дорожном кустарнике или просто в лесу, а шел ночью. Голод постоянно терзал его, и ему приходилось перебиваться пищей, которую удавалось стянуть с поля или с фермерских угодий. Время от времени он встречал на своем пути других ночных путешественников. Большинство из них быстро перебегали на другую сторону дороги, а одна старуха пробормотала что-то похожее на проклятие, отгоняя его злым взмахом руки. Однажды ночью компания деревенских парней обнаружила его, когда он прятался за таверной, они прогнали его, кидая вслед камни, ножи и яростно ругаясь.

Несколько дней спустя у деревни на краю холмистого края ему, подгоняемому холодом, голодом и отчаянием, пришлось искать убежища в коровнике, где терпеливая корова позволила ему попить густого сладкого молока из своего вымени. Довольный и насытившийся, он бросился на колючую кучу соломы, где сразу же заснул.

Его разбудил металлический громыхающий звук. Он осторожно приоткрыл глаза. В луче вечернего света, льющегося через полуоткрытые двери, ему удалось различить очертания молодой деревенской девушки, которая несла пару цинковых ведер и трехногую скамеечку. Наполовину зарывшись в солому, он смотрел, как девушка приступила к дойке, сосредоточенно работая руками, вполголоса напевая коровам обрывки песен. Рыжик осторожно сел. Восхищаясь тем, как она поглощена своим нежным делом, он уныло думал, сможет ли когда-нибудь снова стать частью обычного мира. Сейчас, казалось, он бы все отдал, только бы поменяться с девушкой местами. Рыжик не сумел сдержать стон.

Услышав этот неожиданный звук, девушка вздрогнула и обернулась. Прятаться не имело смысла – она сразу увидела его. Доярка закричала от ужаса и стремглав бросилась вон из сарая, ведра загремели, молоко расплескалось, коровы замычали в недоумении. Рыжик, пошатываясь, пошел к двери и остановился, ослепленный красным диском заходящего солнца.

– Не бойся! – слабо крикнул он ей вслед. – Я просто…

Но девушка, должно быть, уже подняла тревогу, потому что в следующую секунду со всех сторон к нему неслись дюжие мужчины, они кричали, размахивая топорами и вилами. Он безумно озирался, решая, в какую сторону бежать, и, наконец выбрав путь, понесся что есть мочи.

Дорожка от фермы вывела Рыжика на главную улицу деревни, и он помчался к полям. Работники фермера гнались за ним по пятам, и любопытные уже начали высовывать головы из дверей и окон. Прежде чем он достиг конца деревни, за ним бежали все ее жители. Но зато бегать Рыжик умел. Он бегал быстрее ветра. Это было единственное, чему его научили Волчата. Он пронесся впереди толпы, перепрыгнул через ворота в поле и начал петлять среди стада перепуганных овец. Затем, заметив впереди спасительный лес, внезапно свернул вверх на крутую узкую тропу, босые ноги быстро и уверенно карабкались по каменистой поверхности. Его сердце яростно билось, дыхание в груди прерывалось, но он знал, что расстояние между ним и преследователями увеличивается. К тому времени, как он добрался до безопасного леса, они остались далеко позади. Рыжик пролез между деревьями, повис, раскачиваясь на ветвях высокого дуба, и с облегчением увидел, что охота закончилась, – крестьяне, один за другим, расходились по домам. Теперь стало холоднее, и свет уже почти погас. Измученный, он прислонился к развилке ветвей, поплотнее завернулся в лохмотья и тут же снова заснул.

Когда беглец проснулся, ночь отступила. Пока он стряхивал остатки сна, ноздри почуяли незнакомый запах, пахло сладким, удушающим дымом. Рыжик услышал, как кричат люди и лают собаки. Он быстро забрался повыше и огляделся. Колеблющиеся огни света растянулись в длинную процессию вдоль тропы и ползли по краям леса. Крестьяне вернулись с подкреплением.

Рыжик отругал себя за то, что уснул. Яростно пытаясь размять затекшие ноги, он внимательно оглядел местность до горизонта. Ближайший край леса и проход к самому дальнему холму были еще свободны. Такой путь казался Рыжику самой лучшей возможностью для побега. Он уже приготовился спрыгнуть с ветки, как вдруг услышал внизу голоса и быстро спрятался, осознав, что лес наводнен людьми. Под ним в колеблющемся луче света, льющегося из фонаря, он различил двоих. Один человек, тот, что нес фонарь, сдерживал огромную злобную собаку, которая рычала и натягивала поводок. На другом была одежда священника. В руках он держал большую открытую книгу и нараспев произносил слова на каком-то неизвестном языке.

Нельзя было терять ни минуты. С диким криком мальчик вскочил на ноги прямо на дереве. Мгновение оба испуганно смотрели на него, подняв головы, затем он прыгнул босыми пятками прямо на плечи священнику, толкнув его на поводыря собаки. Все трое тяжело упали на землю, а священник и человек с собакой запутались в густой поросли ежевики. Фонарь кувырнулся в подлесок, Рыжик услышал звук бьющегося стекла и увидел, как вверх потянулись языки пламени. Вскочив на ноги, он оказался нос к носу с приближающейся собакой, шерсть которой была поднята дыбом, а клыки обнажены в рычании. Стоя на земле, Рыжик посмотрел собаке прямо в глаза и протянул к ней руку. На мгновение он вспомнил Волчат. А потом Малыша.

– Хороший мальчик. Хороший пес.

Собака, ворча, остановилась и начала лизать ему ладонь. В это время он поймал конец болтающегося поводка, быстро обмотал его вокруг дерева, оттолкнул одного из мужчин, который пытался схватить его за лодыжку, развернулся и помчался к открытому пространству. Кусты ежевики раздирали плечи, корни хватали за ноги в темноте. Он услышал, как переругиваются мужчины, как неистово воет собака, и пламя поглотило лес.

Рыжик добежал до холмов. У вершины холма он остановился, чтобы оглянуться на пламенеющий лес. К своему облегчению, он не увидел позади людей с фонарями. Он подумал, что крестьян теперь больше волнует пожар, чем преследование одинокого Волчонка, но тем не менее решил бежать всю ночь.

Он хромал из-за своих ран, из порезов сочилась кровь, он полз на четвереньках, когда не смог больше идти, воя от боли на луну, перелезая через грязные канавы, тащась из последних сил по острым камням, через заросли чертополоха. Наконец, когда силы были на исходе и Рыжик не мог больше двигаться, он повалился на землю, уже не понимая, стоит он или лежит, потеряв ощущение самой земли. Он покатился и скользнул в канаву, ударился ребрами обо что-то твердое, в голове вспыхнул слепящий взрыв света. А потом сознание оставило его.

Из дневника Виктора Лазаруса

(Без даты)

С первым лучом солнца я вернулся в канцелярию. Под складками одеяла отчетливо вырисовывались очертания тела плененного мною создания. Оно лежало без движения, но по его дыханию мне стало ясно, что оно не спит. Пока я смотрел, одеяло откинулось, и глаз-бусинка уставился на меня сквозь спутанные непослушные волосы. Тонкий, охрипший голосок произнес несколько невнятных звуков. Сначала я не разобрал, что существо пытается мне сказать, но после нескольких попыток, подкрепляемых жестами, мне в конце концов стало ясно, что оно просит есть. Слишком изумленный, чтобы спорить, я отправился на задний двор, где в старой закрытой повозке миссис Праудфут обустроила временную кухню. Было слишком рано, и добрая женщина еще, по-видимому, спала, поэтому я разжег свою разбитую походную плитку, подогрел в миске молоко, затем перелил его в чашку, добавил туда несколько кусков белого хлеба, посыпал корицей и сахаром. Не думая о своем странном поведении, я возвращался в канцелярию, неся чашку перед собой.

Подойдя к ней, я с ужасом увидел, что оставил дверь комнаты открытой. Я кинулся внутрь, не замечая, что молоко льется на ночную рубашку. Кровать была пуста.

Я дико оглядывался по сторонам, пока мое внимание не привлек нерешительный кашель, исходивший от окошка. Существо сидело на подоконнике, покачивая худыми ногами. Оно спрыгнуло и заспешило ко мне, его ноздри задрожали при запахе пищи.

– Привет, Виктор, – отчетливо сказало существо. – Меня зовут Ли.

И Ли, схватив чашку, принялся жадно пить молоко.

Волшебник в пути

Леонардо Пегас не осмеливался выйти за стены города в течение многих лет, и теперь во время своих первых дней свободы, не имея в голове никакого определенного плана, он выбирал путь скорее наугад. Неожиданно для себя волшебник был рад тому, что может наслаждаться новыми звуками и запахами, сельскими видами, холмами, реками, незнакомыми ощущениями, гостеприимная дорога широко раскинулась перед ним. Иногда он шел, иногда соглашался на предложение подвезти его на телеге или повозке.

Время от времени Леонардо встречал других путешественников. Многие из них были обычным странствующим людом, занятым разной торговлей «на колесах», но кое-кто, подобно самому волшебнику, принадлежал к категории обманутых и обездоленных людей, которые стремились начать жизнь заново. Иногда он находил товарища, с кем на пару дней можно было разделить дорогу днем и жилье ночью. Леонардо обнаружил, что вдали от города питание и жилье стоят очень дешево, и горстка монет в кошельке легко позволит ему продержаться какое-то время, пока не удастся найти себе подходящее место.

Когда стало теплее, волшебник присоединился к группе Странников, которые жили под открытым небом, вместе скитались, вместе готовили нехитрую пищу и рассказывали друг другу истории, усевшись вокруг огня. Подремывая у костра, Леонардо слышал то обрывки древних легенд, то повествования о правдивых событиях, приключившихся с самими рассказчиками, и иногда ему было трудно различить, где заканчивалась одна история и начиналась другая.

Однажды ночью Леонардо вдруг подумал, что в новых условиях можно найти возможность для развития его профессионального навыка по созданию будущего. Он предложил вместо рассказов о прошлом придумывать истории о том, что еще не случилось, убедив своих товарищей, что это может оказаться интересным опытом. Эта идея вызвала немалое воодушевление в лагере. И вскоре остальные обнаружили, что под руководством Леонардо им удается с легкостью признаваться в самых тайных мечтах и плести фантастичные узоры из событий будущего, которые могли их ожидать.

Однажды пришла очередь Леонардо.

– Расскажи-ка нам свое будущее, Лео, – смеясь, попросили товарищи.

Леонардо долго молчал, глядя на языки пламени.

– Я бреду по пыльной дороге, – начал он. – Сейчас полдень. Я что-то ищу. Но пока не знаю, что именно.

Он снова замолчал. Остальные терпеливо ждали.

– Вдоль дороги растут колючие кусты, – наконец продолжил он. – Высокая живая изгородь. Я подхожу к месту, где, по моему мнению, когда-то был вход, и нахожу железные ворота, полностью покрытые ржавчиной, почти незаметные в зеленых колючках. Ворота скреплены цепью и заперты на висячий замок. Я не могу открыть их.

Внезапно он резко повалился назад, лишившись сил.

– Ты что-нибудь видишь за решетками? – раз дался чей-то голос.

– Терпение, – ответил волшебник. – Дайте мне перевести дыхание, и я продолжу. – И он снова уставился на пламя.

Леонардо вглядывался в щель в воротах. Сначала все было темным, но потом его глаза привыкли к сумраку, и он понял, что смотрит не в темноту, а в однородную бесформенную серую пустоту. Затем вдалеке что-то начало двигаться. Вьющиеся сгустки тьмы начали танцевать в этой пустоте, сливаясь друг с другом, снова расходясь и затем соединяясь в смутный образ. Внезапно картинка застыла, стала отчетливее, и Леонардо показалось, что кто-то толкнул его в живот. Перед ним образ девушки. Бледной, тонкой девушки со светлыми волосами, девушки, одетой в черное с головы до пят, девушки, невесомо танцующей в пустоте.

Леонардо вздохнул. Он коротко подумал о настоящей девушке, далекой и замкнутой, прикованной к своему рабочему месту в унылом сером городе, о девушке, еще больше недостижимой, чем образ из сна, танцующий перед ним в пустоте. Элис. Он попытался вызвать в памяти ее лицо, но обнаружил, что светлые волосы обрамляют лишь пустой овал.

– Так что там за воротами? – Товарищи прервали поток его мыслей.

– Там ничего нет. Сейчас я не смогу продолжить. – Леонардо неуверенно поднялся на ноги и побрел в темноту.

И все остальные тоже решили пойти спать.

Но в течение следующих дней, куда бы ни смотрел волшебник, ему казалось, что видение танцует перед ним, высмеивая его, преследуя, захватывая, вращающиеся петли изощренных движений окружали его, описывая замысловатые линии, которые заманивали, опутывали, сбивая с толку. Куда бы он ни сворачивал, его путь преграждало это существо – гибкое, бледное, пугающее. И даже когда Леонардо просыпался, призрачный смех, казалось, эхом разносился вокруг него.

Из дневника Виктора Лазаруса

Четверг, 15 октября

С огромным усилием я заставил себя направить внимание на первостепенные задачи. Навязчивая идея, которой я был подчинен столько недель, начала наконец ослаблять свою хватку, и только сейчас я стал осознавать, как преступно пренебрегал своими обязанностями. Пока я безрассудно тратил время, преследуя демонов и теней, Сэм и Гарольд остались одни, взвалив на плечи непосильный груз общей работы. Через три месяца, начиная с этого дня, должен вернуться владелец дома, и нам осталось слишком много работы, которую необходимо завершить. Таким образом, я решил начать все с самого начала. Этим утром я протер рабочий стол, разобрал почту и заглянул в календарь. Оказалось, что полную инспекцию помещений следовало провести давным-давно.

(В тот же день, позже)

К моему глубочайшему облегчению, со времени предыдущего осмотра имения произошли значительные сдвиги. Основная часть строительных работ завершена, проведено электричество, а внутреннее убранство дома по большей части находится в хорошем состоянии. На нижнем этаже заменили доски настила, кое-где их уже натерли и отполировали. Деревянные доски на кухне, что сгорели во время пожара, были сняты, поврежденную штукатурку на стенах заменили новой, и водопроводчики вот-вот приступят к работе. Миссис Праудфут подняла вопрос о новом оборудовании для кухни, и, очевидно, это пойдет хозяйству только на пользу. А еще эта дама категорично настроена по поводу приобретения плитки и моющихся обоев, и боюсь, что мне не остается иного выбора, как согласиться с ее требованиями.

Сад перед домом выглядит великолепно. Лужайки подстрижены ровными параллельными полосами, кусты аккуратно подрезаны, а на ограду нанесли свежий слой краски. Растения позади дома еще нуждаются в серьезном уходе, но я подозреваю, что их удастся привести в порядок только весной. Не прекращается поток посетителей, и Гарольд продолжает продавать им билеты, он нанял дополнительный персонал для проведения экскурсий и присмотра за чуланом.

По поводу пленника Ли я пребываю в своего рода затруднительном положении. Почему-то я не испытываю желания рассказывать своим коллегам о странных событиях, которые произошли в ночь полнолуния. Только старая дама знает мою тайну, но, к счастью, она продолжает дремать в кресле.

В маленькой башенной комнате под крышей дома я поставил для пленника раскладушку, стол и стул, и хотя дверь можно запереть, я ловлю себя на том, что часто забываю это делать. Однако Ли не обнаруживает стремления сбежать. Я регулярно приношу туда еду, но я слишком занят, чтобы продолжать размышлять обо всем этом. Работа движется быстро, и, обходя дом, я постоянно ощущаю прилив энергии и стремление действовать безотлагательно, чего раньше не было.

Хранительница Земли

Когда юноша проснулся, было очень сыро и холодно. Он лежал на боку, свернувшись калачиком на гладком голом камне. Он осторожно сел, завернулся в свои промокшие лохмотья и размял руки и ноги, чтобы кровь бежала быстрее. Потом он оглянулся. Небо только начинало светлеть, но различить пейзаж ему пока не удавалось. Он подождал, позволяя глазам привыкнуть к сумраку. Медленно в серой дымке рассвета он разглядел то, что его окружало. Прямо перед ним неясно вырисовывалась высокая темная фигура, обвитая туманом.

Он молча вскочил на ноги. Фигура неумолимо преградила ему путь. Он быстро повернулся, но обнаружил позади еще одну фигуру, высокую, зловещую и неподвижную. И теперь ему удалось разглядеть чьи-то тени, еще и еще, слева и справа, в молчаливом ожидании. Некоторые стояли так близко, что можно было протянуть руку и дотронуться, другие были едва различимы в отдалении. Рыжик опять оказался в окружении, и не было никакой надежды спастись. Его пульс бился с невероятной частотой, дыхание перехватило.

– Что вам нужно? – удалось ему выдохнуть.

Ответа не последовало. Ноги словно примерзли к земле, он ждал, чтобы противник сделал первый шаг. Однако прошло уже несколько минут, но ни одна из фигур не двигалась. Затем в облаках появилась брешь, неуверенный луч света проткнул темноту. Туман рассеялся, и Рыжик с облегчением увидел, что окружен не врагами, а хаотичной группой высоких молчаливых фигур, напоминающих скульптуры. Сначала он не мог понять, из чего они вырезаны: из дерева, камня или другого материала. Форма одних была геометрически правильной, очертания других поражали причудливостью. У некоторых были гладкие лица с непрорисованными чертами, других украшали замысловатые узоры, но в тусклом утреннем свете эти изваяния на несколько мгновений внешне походили на людей. Рыжик медленно, с облегчением выдохнул.

Участок земли, на котором стояли фигуры, покрывали гладкие мозаичные плиты, и в первых утренних лучах Рыжик увидел, что площадка выложена плитками в виде лабиринта – сплошные пересекающиеся линии и концентрические круги. Под его ногами, в центре лабиринта, находилась шестиугольная плита, которая была больше остальных и располагалась на холме, – должно быть, он провел ночь именно на ней. В отдалении все еще колыхался туман, и окружающее казалось размытым.

Когда солнце взошло, стало немного теплее. Рыжик зевнул, потянулся и принялся раздумывать, где найти еду и куда идти дальше. Напряжение отступило, а с ним и ужасы погони, поэтому, когда на его плечо легла ладонь, он почувствовал не испуг, а приятное удивление.

Он повернулся и оказался лицом к лицу с пожилой женщиной, высокой и довольно странной на вид. На ней была длинная мантия, которая делала ее похожей на монашку. Длинные седые косы были собраны на затылке в пучок, из которого небрежно выбивались завитки. Сквозь очки в круглой проволочной оправе она смотрела на него долгим, внимательным взглядом.

– Привет, – наконец произнесла она. – Значит, тебе удалось нас найти.

Тон ее голоса был мягким, знакомым, ободряющим, а сам голос добрым.

Юноша смог только молча кивнуть.

– Что ж, добро пожаловать к нам! Ты не первый и, осмелюсь предположить, не последний. Нет, нет, не пытайся сейчас разговаривать. Ты не обязан рассказывать мне, кто ты и что натворил. Я уверена, все к лучшему, обычно так и выходит. А еще осмелюсь предположить, тебе понадобится время, чтобы во всем разобраться, – большинству наших гостей это нужно. Мы попробуем подыскать тебе комнату, так что в любом случае ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Ах да, кстати, меня называют Хранительницей Земли. Это что-то вроде моего официального титула. Звучит довольно важно, не так ли?

Казалось, прошла уже тысяча лет с тех пор, как Рыжику говорили такие добрые слова. На какой-то момент слезы выступили у него на глазах, и он не смог произнести ни слова. Когда он наконец заговорил, ему удалось вымолвить лишь три слова:

– Пожалуйста, помогите мне. – Несмотря на то, что становилось теплее, он не мог справиться с дрожью.

– Так пойдем же внутрь.

Женщина обняла Рыжика за плечи. Укутав складками своей мантии, она провела его между высоких изваяний, ступая по пружинистому дерну, поворачивая лицом к долине, что раскинулась внизу. Теперь он увидел мягкие зеленые холмы, извилисто петляющую тропинку, большой гостеприимный дом, к двойным дверям которого вел короткий пролет каменных ступеней. А потом двери тихо распахнулись, и Хранительница ввела его внутрь.