Текст книги "Династия Ямато"

Автор книги: Стерлинг Сигрейв

Соавторы: Пегги Сигрейв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Участь сёгуна была предрешена. Превосходно вооруженные армии кланов Тёсю и Сацума выдвинулись на укрепленные позиции близ Осаки и Киото. Когда в июне 1866 г. армия сёгуна выступила в карательный поход на Тёсю, ее окружили и разгромили. Молодой сёгун пал духом. Он так и не смог оправиться после поражения своей армии: в июле сёгуна не стало. Его вдова, сестра императора Комэя, обрила голову и ушла в буддийский монастырь.

Антисёгунской коалиции не удалось убедить императора Комэя в необходимости насильственного свержения сёгуна. В декабре 1866 г. в возрасте тридцати шести лет Комэй неожиданно заболел оспой и спустя две недели умер в мучениях. Весьма вероятно, императора убили придворные, после падения власти сёгуна поставившие на наследного принца, и зараженный вирусом носовой платок пришелся как нельзя кстати. Японские историографы называют имя Ивакуры Томоми как наиболее вероятного организатора убийства Комэя. Ивакура занял пост вице-президента Государственного совета, сформированного после смерти императора.

Муцухито исполнилось всего четырнадцать лет, когда умер его отец. Смертельно напуганный принц боялся принимать пищу и напитки, по дворцу ползли недобрые слухи: его жизнь висела на волоске. Внезапная кончина отца и царящая во дворце атмосфера страха и неминуемой опасности вызвали у Муцухито ночные кошмары. Дед Муцухито заметил однажды: «Внука преследуют таинственные видения… Каждую ночь ему является обезьянка и мучает его». Мать Муцухито признавалась: «В наш век, столь подверженный упадку и вырождению… дворец буквально кишит злыми духами, и [мы настолько] обеспокоены и напуганы, что я не могу решить, как нам достойно справиться с обрушившимися на нас бедами. Если [мой сын] не будет чрезвычайно прозорливым в своих поступках правителем, ему будет не по плечу решить внутренние и внешние проблемы… Молюсь за него, это все, что мне остается».

Спустя несколько месяцев после смерти отца судьба Муцухито решилась. Новый сёгун династии Токугава в ноябре 1867 г. отрекся от власти. 2 января 1868 г. войска кланов Сацума, Тёсю, Хиросима, Этидзэн и Овари, предводительствуемые Сайго Такамори, Окубо Тосимити и Ивакурой Тамоми, штурмом захватили ворота императорского дворца, сделав невозможным доступ во дворец противникам антисёгунской коалиции. Молодой император был вынужден провозгласить так называемую Реставрацию Мэйдзи. Страна перешла под «власть императора».

Формально. Сэр Гарри Паркс, британский посланник в Японии, смог убедиться в этом лично. Два месяца спустя после интронизации Муцухито состоялась первая в истории Японии аудиенция императора с представителями западного мира.

Император встретился с посланниками Великобритании (Паркс), Франции и Голландии. Британского переводчика информировали о том, что молодой император на аудиенции произнесет заранее приготовленную для него речь. Однако аудиенцию пришлось перенести на более поздний срок из-за инцидента, случившегося с англичанами, направлявшимися на встречу с императором под охраной самураев из кланов Сацума и Хито: возле дворца их атаковали два «бродячих» самурая, выскочившие из засады на одной из дворцовых аллей. Девять англичан получили тогда ранения. Одного из нападавших убили, второго обезоружила охрана. Аудиенцию перенесли на три дня. Через три дня Паркса ждали неожиданности несколько иного свойства.

Вступив в императорский зал, Паркс и его переводчик А.Б. Митфорд предстали перед молодым императором, сидящим на особом возвышении под балдахином. Для сэра Гарри приготовили сиденье уровнем ниже. Император Муцухито произвел на британцев потрясающее впечатление. «Его лицо и руки были белыми, – вспоминал позднее Митфорд, – вероятно, из-за макияжа, линия рта – плохо очерчена, челюсть – несколько выдвинута вперед, черты лица – правильной формы. Брови сбриты, примерно дюймом выше уровня бровей прорисованы искусственные. Одеяние состояло из длинной черной накидки, несколько сбитой назад, поверх нее было надето нечто вроде белой мантильи, широкие брюки – пурпурного цвета». Щеки императора покрывал слой румян, губы окрашены в красный и золотой цвета, зубы вычернены в соответствии с традицией японского императорского двора.

Император говорил тихо, едва слышно. Муцухито поинтересовался у Паркса здоровьем и благополучием королевы Виктории и принес извинения за инцидент с нападением, ставший причиной переноса аудиенции. Перейдя к чтению заранее подготовленной речи, Муцухито внезапно запнулся на первом же предложении и замолчал. Молодой помощник императора, Ито Хиробуми (о нем мы будем говорить ниже), пытаясь скрыть неловкость, зачитал английский перевод речи императора полностью. В ответной речи сэр Гарри выразил восхищение действиями императора по формированию нового сильного правительства, признанию страной примата международного права и поблагодарил императора за милость, оказанную ему как британскому посланнику. По мнению Паркса, аудиенция у Муцухито прошла, в общем, успешно. Вскоре с лица императора сошла добрая толика косметики, но, говоря фигурально, политическая косметика его действий не потеряла ни одного декоративного наслоения.

Психологически рядовым японцам было гораздо сложнее осознать новую роль императора в делах страны, чем посторонним наблюдателям. На протяжении восьми веков сёгуната большинство японцев не могло быть уверено даже в наличии императора во дворце. В существовании же сёгуна никто не сомневался. Поэтому для победившей антисёгунской коалиции являлось крайне важным показать, что император жив, деятелен и отнюдь не утратил связи с Небом. Коалиция использовала Муцухито как знамя, в то же время сама предпочитая оставаться в его тени. Как считает профессор Кэрол Глюк, «вытащив куклу императора из чулана, где она пролежала на протяжении более семи веков, коалиция намеренно облекла ее мистической аурой символического значения».

В апреле 1868 г. теперь уже пятнадцатилетний Муцухито впервые в жизни отправился в поездку за пределы Киото – в Осаку, где увидел море, поросшие буйной растительностью утесы… Он осмотрел шесть новых, принадлежавших лидерам кланов пароходов, присутствовал на военном смотре, в общем, не без пользы для себя провел время. Народу объявили: император покинул Киото во главе армии и направился на восток острова, где обосновались недобитые повстанцы. Благодаря данному «походу» предполагалось поднять его авторитет в глазах найми. Вторым путешествием Муцухито стал переезд во дворец поверженного сёгуна в Эдо. С 794 г. императорский дворец находился в Киото. Однако, по соображениям нового правительства, считалось необходимым оградить Муцухито от влияния придворной аристократии. Кроме того, переезд Муцухито во дворец сёгуна имел бы высокое символическое значение. Дворец Токугава в Эдо стал новым домом императорской семьи. Переезд в Эдо представили как личное решение Муцухито, хотя воля императора – всего лишь кивок венценосной головой в ответ на принятое другими решение.

4 ноября 1868 г. начался занявший 22 дня переезд императорской семьи в новый дворец. Процессия из тысячи солдат, 2300 слуг и тысячи повозок двигалась со скоростью 12 миль [7]7
  19 км.


[Закрыть]в сутки по древней дороге Токайдо, петляющей меж поросших соснами горных склонов и уводящей на север острова, к его тихоокеанскому побережью. Процессию возглавлял князь Арисугава, принимавший ранее деятельное участие в подавлении антиправительственных мятежей. Всего за время пути совершили 52 остановки. Местные жители, завидев процессию, повергались ниц, лбами прижимались к земле и скандировали «Мия-сама, мия-сама» (Господин князь). Муцухито коротал время в пути, попивая сакэ и наблюдая за происходящим сквозь шелковые занавески паланкина. Муцухито впервые видел простой люд: крестьян, носильщиков, рыбаков, лавочников. Впервые за две тысячи лет император Японии удалялся столь далеко от Киото. Формально причиной переноса столицы в Эдо объявили «пожелание императора быть ближе к войскам, с успехом подавляющим мятежников».

Спустя шесть месяцев Муцухито ненадолго вернулся во дворец в Киото для женитьбы на княжне Харуко. Харуко, отнюдь не красавица, обладала яркой индивидуальностью, мгновенно покоряющей сердца. Хрупкая, маленькая (ростом 5 футов [8]8
  152 см.


[Закрыть]), будучи старше Мэйдзи на два года, она выглядела намного моложе своих лет. Ее отец, князь Исидзё Тадака, принадлежал к древней влиятельной аристократической семье с тысячелетней историей. Мать Харуко принадлежала к Фудзивара.

Переезд двора в Токио наглядно демонстрировал всему миру решительный отказ Японии от прошлого, связанного с сёгунатом. Таким образом, дворец сёгуна стал теперь домом императора, с сёгуном покончили навсегда. В 1868 г. на борту корабля британского королевского флота «Галатеа» в Токио с визитом прибыл принц Альфред, герцог Эдинбургский. Британский посол в Японии докладывал в Лондон о «большом радостном волнении», охватившем японцев при известии о первом в истории визите иностранного монарха в Японию. Принц Альфред остановился в специально перестроенном для него в западном стиле дворце Хама Готен. Визит Альфреда поставил перед императорским двором немало проблем «деликатного свойства». Дело в том, что перед визитом к императору, согласно синтоистскому ритуалу, смертный подвергался «очищению от злых влияний». По отношению к принцу Альфреду ритуал приобретал весьма недвусмысленное для принца значение. Поэтому решили и сделали так: синтоистские жрецы в белых мантиях и черных головных уборах выстроились вдоль ведущей к дворцу дороге. Дождавшись появления принца Альфреда, они издали совершили ритуальные пассы магическими посохами.

На этот раз император решил по возможности точно придерживаться дипломатического протокола и отказаться от румян, губной помады и чернения зубов. В порядке исключения принцу Альфреду (как лицу королевской крови) дозволили сидеть в присутствии императора. Как правило, аудиенции с западными дипломатами император проводил стоя, дабы избежать возможных протестов со стороны дипломатов, отказывающихся соблюдать дворцовый протокол. Так как принц Альфред рассматривался двором как ровня Муцухито, они оба могли вести беседу сидя. Альфреда со свитой препроводили в зал приемов. Муцухито встретил высокого гостя в белом облачении синтоистского жреца, на голове красовалась черная лакированная шляпа с длинным флажком. Император выглядел иначе, чем при первой своей встрече с иностранцем Гарри Парксом. Позже он приобретет светский лоск в западном понимании этого слова. После обмена любезностями Муцухито предложил Альфреду совершить с ним прогулку по дворцовому саду. После окончания аудиенции герцог преподнес в дар императору бриллиантовую табакерку. В последующие годы Муцухито неоднократно будет встречаться с членами британского и германского королевских семейств. По словам Гарри Паркса, такие встречи способствовали «существенному улучшению» японской позиции по отношению к Западу. «Каких-то три-четыре года тому назад каждый прибывший [в Токио] чужеземец имел все основания с недоверием и опаской относиться к японским военным; но в этот раз… японцы вели себя так, будто привечали иностранных друзей, а не своих традиционных оппонентов». В семнадцать лет император Мэйдзи сохранил детскую неуклюжесть и некоторую скованность речи. Без дворцового макияжа его лицо оказалось смуглым, с правильными мужественными чертами, брови густые. Длинные черные волосы уложены в викторианском стиле и напомажены маслом из камелии. Лицо императора все же слегка припудривали тальком, желая несколько осветлить смуглую кожу. При росте 5 футов 7 дюймов [9]9
  170 см.


[Закрыть]Мэйдзи имел плотное, коренастое телосложение (по японским меркам). Двигался император несколько неровно, иногда как бы замирая в нерешительности. Внук Мэйдзи Хирохито унаследовал эту особенность, только у него она была еще более выражена. «Божественный» император Мэйдзи, с другой стороны, благодаря именно этим своим «недостаткам» физического свойства приобретал в глазах иностранных собеседников особый шарм, «очеловечивавший его перед простыми смертными». Мэйдзи и в зрелом возрасте продолжали преследовать кошмары, он не любил море, корабли, боялся утонуть…

Несмотря на произошедший выход Мэйдзи на международную арену, сказать о нем что-либо с определенностью было весьма непросто, так как Мэйдзи вел закрытый от посторонних глаз образ жизни. Присутствие на военных смотрах, редкие аудиенции с иностранными дипломатами… Во дворце Муцухито особо не утруждал себя государственными делами: сакэ, лошади, наблюдение за соревнованиями борцов-сумоистов… Кто руководил страной реально? Кто, если не Мэйдзи?

В японской традиции – не давать прямого ответа на этот вопрос. Выставляющий себя напоказ поступает неуклюже и подвергает свою жизнь опасности, так можно испортить все дело. В рядах антисёгунской коалиции, посадившей Муцухито на трон, шла ожесточенная борьба за влияние. В подобной борьбе чрезвычайно важно, не подставляя себя под удар, маневрировать за спиной императора. Муцухито стал главой государства, но не главой правительства. И все же в историческом контексте положение Муцухито следует рассматривать как усиление влияния императорской семьи после многовекового политического забвения. Реставрацию Мэйдзи и ее итоги можно охарактеризовать как очередную метаморфозу, или назревшую трансформацию высшей власти, не изменившей, однако, своего исконного «закулисного» механизма. Императору Японии и ее народу, как обычно, отводилась лишь церемониальная роль. Для укрытия от посторонних глаз трона Мэйдзи новая правящая коалиция прибегла к стародавней завесе, сотканной из мифов традиционного японского синтоизма о Сыне Неба. Мистическая аура-завеса Сына Неба помогла коалиции создать видимость решающей роли Мэйдзи в принятии государственных решений. С течением времени аура все более сгущалась, приобретала новые свойства, и, наконец, в ее поле подпали и многие облеченные реальной властью чиновники и министры, члены Государственного совета. Сын Неба – не миф, и в начале XX века в него всерьез поверили не только министры, но и сам император.

Однако в начале Реставрации Мэйдзи верующих во всемогущество императора среди заговорщиков насчитывалось куда как меньше. Во главе коалиции стояли кланы князей Сацума, Тёсю, Хидзэн и Тоса. Наиболее известными среди них являлись так называемые «Три великих героя»: Кидо Такаёси (по прозвищу «Перо»), Сайго Такамори («Меч») и Окубо Тосимити («Деспот»). Выходцы из древних самурайских семейств, «великие герои» разительно отличались характером. Кидо – самый молодой и харизматичный, родился в 1833 г. в семье преуспевающего врача в княжестве Тёсю. Получил аристократическое образование, был направлен Тёсю в столицу сёгуна с заданием слушать и наблюдать. Прекрасный рассказчик и талантливый писатель, отсюда его прозвище – «Перо». В качестве шпиона Тёсю он не преуспел, слишком занятый собственными мыслями и не имея особого желания погрязнуть в тайных играх двора. Как-то раз ему даже пришлось уносить поскорее ноги, спасаясь от наемных убийц. Если бы не сметливая и преданная гейша по имени Икумацу, спасшая возлюбленного, кто знает, может быть, пьеса о произошедшем с Кидо опасном приключении так и не увидела бы свет и не нашла своих почитателей… Выходившие из-под пера Кидо литературные произведения, в свою очередь, служили причиной недоброжелательства и зависти уже не только и не столько политических оппонентов Кидо во дворце.

Сайго, по прозвищу «Меч», – огромный, как медведь, воин «с большим сердцем». «Меч» весил 200 фунтов, [10]10
  91 кг.


[Закрыть]будучи ростом 6 футов. [11]11
  183 см.


[Закрыть]Он возвышался над японцами, как башня. Родился в княжестве Сацума, принадлежал к семье потомственных телохранителей князя Симадзу. Деяния Сайго сродни подвигам эпических героев. Трагическим недостатком «Меча» была его излишняя искренность: сей «недостаток» использовали для неблаговидных манипуляций члены одного с ним клана. В этой связи часто упоминается имя Окубо. Именно предводительствуемые Сайго войска захватили 2 января 1868 г. ворота императорского дворца в Киото, что в конечном счете привело Японию к смене правительства. В новом правительстве Сайго получил пост военного министра и чрезвычайную популярность в войсках.

Третий герой, Окубо по прозвищу «Деспот», являлся искусным мастером закулисья. Сын чиновника из клана Сацума, Окубо рос слабым, болезненным ребенком, поэтому о военной карьере не могло идти речи, хотя он и обладал незаурядными организаторскими способностями. Начав карьеру помощником архивариуса клана, Окубо получил доступ к секретам клана, его ведущих лиц и их противников. Из архива Окубо перебрался с повышением в чине на должность налогового служащего. Сведения из архивов пришлись весьма кстати и на новом месте. Окубо не стеснялся в средствах: шантаж и угрозы – медленно, но верно «Деспот» укреплял влияние в рядах сацумской высшей аристократии и наконец стал одной из ключевых теневых политических фигур Японии.

«Три великих героя» заняли подобающее им почетное место в истории Японии, оказав глубокое влияние на формирование нового кабинета министров и правительства Мэйдзи после свержения сёгуна. Общая цель – борьба против Токугавы – объединяла коалицию, но после победы им было трудно добиться единства.

Вновь сформированный Государственный совет возложил на Кидо, Сайго и Окубо грандиозную по масштабам задачу организации подавления очагов сопротивления новой власти, контроля финансовых институтов и создания новой вертикали власти. «Великие герои» действовали от имени Муцухито. Роль Муцухито сводилась главным образом к проставлению подписи на императорских рескриптах. Новую конституцию приняли спустя десятилетие после событий Мэйдзи. Реформаторам удалось успешно подавить сопротивление, провести реорганизацию аппарата полиции и армии, взять под свой контроль богатство семьи Токугавы. Часть «конфискованного» богатства Токугавы перешла во владение семей Сацума, Тёсю, Хидзэн и Тоса и использовалась для вознаграждения низшего самурайства за поддержку в гражданской войне.

Кидо контролировал реформирование правительственных структур. С территориальным делением Японии на княжества покончили: вместо них ввели префектуры, возглавляемые губернаторами. Во власть пришли новые люди. Сайго в чине генерала занялся реорганизацией вооруженных сил, объявив службу по призыву, намереваясь покончить со слабо контролируемыми из столицы вооруженными формированиями наследственных самураев. Окубо занял пост министра финансов. В этом качестве он отвечал за конфискацию имущества поверженного сёгуна и его союзников. Окубо основал специальный фонд, финансирующий расходы императорской семьи.

Лидеры Реставрации Мэйдзи считали крайне важным убедить японский народ в «долгожданном освобождении» императора из-под гнета сёгуна и его активной роли в происходящих в стране событиях, то есть в «новообретении» Мэйдзи своего исконного значения. Кидо, романтик, видел Мэйдзи в образе земного воплощения мудрости и нравственной чистоты, в то же время не чурающегося повседневных забот и чаяний своей страны. Сайго, самурай с большим сердцем, представлял императора как реинкарнацию древнего короля в образе воина-жреца, величественно восседающего верхом на благородном боевом коне и ведущего страну к богатству и процветанию, опирающегося на военную мощь армии и взимающего дань с покоренных народов. Окубо, мастер закулисья, отводил императору роль монарха западного образца и западных манер, в то же время оставляющего полное право решать дела практического свойства группе исключительно одаренных бюрократов (подобных самому Окубо), знающих, как следует сталкивать лбы со лбами, облегчать чужие кошельки и добиваться своего.

Несмотря на разногласия, «Три великих героя» сходились в одном – Японией должна править элита, единственно и полновластно. Простолюдинам нечего делать в министерских кабинетах, им там не место. В то же время международному сообществу реформы Мэйдзи следует подать как глубокую модернизацию политического устройства страны элементами народной демократии. Победившие группировки учреждали все новые и новые правительственные структуры, конкурирующие и ликвидирующие одна другую. Стремясь избежать хаоса, они сплачивали противников вокруг привлекательной и выгодной для всех новой идеи. Такой идеей в конце концов стал старый добрый миф об уникальности Японии и ее императора. Истинные патриоты должны объединиться вокруг идей национал-патриотизма и сообща строить могучую Японию!

Тем временем коалиция намеревалась спасти Муцухито от него самого. Муцухито завертел хоровод – красавицы, пирушки, вечерние конные прогулки… Женившись, император содержал триста фрейлин и пять «официальных наложниц». Разменяв второй десяток, Муцухито предпочитал коротать досуг, складывая стихи, играя в го и в японский футбол с друзьями. В японском футболе главное – удерживать мяч в воздухе, победа ради победы ничего не значит. Муцухито слыл большим гурманом, мог перепить любого: ни одна трапеза не начиналась и не заканчивалась без бутылки-другой превосходного французского вина. На десерт Муцухито прохаживался вдоль выстроенных в линеечку фрейлин и ронял платок к ногам очередной фаворитки. От фрейлин Муцухито имел пятнадцать детей, но ни одного от императрицы Харуко. Как в достопамятные времена периода Хэйан, [12]12
  794-1185 гг.


[Закрыть]попойки императора зачастую превращались в разудалый кутеж с фрейлинами. Вино наливали каждому по чину. Предлагалось прочитать поэму, спеть песню, а проигравшему в каком-либо шутливом состязании полагалась «штрафная» рюмка. По утрам император стоически занимался селекцией нового вида японского ириса (I. Raempferi). В конце концов лидеры коалиции решили предпринять радикальные шаги по «корректировке проблемы».

Двор Его Императорского Величества оповестили о предстоящей «структурной реорганизации», что явилось полной неожиданностью для многих придворных. Согласно новым правилам, придворное чиновничество подпадало под ведомство двух новообразованных структур, отвечающих за так называемые внутренний и внешний аспекты жизнедеятельности двора. Внешний – протокольные мероприятия, пресса, финансы, идеология. Внутренний – решение хозяйственных вопросов двора, кадры (то есть прислуга, преподаватели, помощники, конюшие, гофмейстеры, фрейлины), медицинское обслуживание императора и его семьи, служба внутренней безопасности дворца. На службу внутренней безопасности в том числе возложили задачи «наблюдения» за императором, его семьей и придворными.

Фрейлины приняли известие о предстоящей реорганизации двора в штыки. Именно фрейлины на протяжении веков являлись посредниками между императором и внешним миром. Эта их привилегия досталась им не в одночасье, и уступать ее коалиции без борьбы они не собирались. Государственный совет не преминул обвинить фрейлин в потакании Муцухито в его легкомысленном поведении, пирушках, «утонченном утомлении» и явном недостатке серьезного внимания к делам государственной важности. Фрейлины и слышать ничего не хотели, запальчиво отказав генералу Сайго в аудиенции. Сайго пришел в ярость. Генерал повелел незамедлительно разогнать триста фрейлин, вместо них назначить в качестве личных помощников императора самураев и объявил об установлении «режима трезвости» во дворце. Японцы снисходительны по отношению к злоупотребляющим горячительными напитками, и в то же время главной их добродетелью всегда оставалось самоограничение. Поэтому Муцухито пришлось подчиниться, дабы сохранить лицо: решительные действия Сайго произвели на императора должное впечатление.

В конце 1871 г. вице-президент Государственного совета Ивакура (по некоторым данным, стоявший за внезапной кончиной отца Муцухито) отправился во главе большой правительственной миссии в двухгодичную поездку по странам Европы и США. Миссия насчитывала сорок высокопоставленных сановников, в том числе Кидо и Окубо. Цель поездки – встречи с иностранными государственными деятелями высшего ранга, крупными финансистами, промышленниками. Таким образом, Сайго оказался как бы один на один с императором. Естественно, главным для Сайго являлся вопрос о реорганизации японской армии и флота. В беседах Сайго признавал необходимость в современных вооруженных силах, сформированных по принципу всеобщей воинской повинности. В то же время нужно было что-то решать с десятками тысяч наследственных самураев. Самурай – это человек, прежде всего следовавший особому воинскому кодексу чести. Ратным делом самурай зарабатывает свой кусок хлеба. Отказ от услуг наследственного самурайского войска для нового режима означал неминуемый конфликт с ним, исход которого для самого Сайго был слишком очевиден. Более того, в среде лояльных императору самураев и без того росло недовольство новыми властями. Сайго считал выходом из создавшегося положения войну с Кореей, где самурайство сможет выплеснуть воинственную энергию.

Корея отказывалась признать новое правительство Мэйдзи. Мириться с такой оскорбительной позицией соседа было нельзя ни в коем случае! Сайго удалось убедить императора, что вторжение в Корею будет наказанием за неуважение к нему и в то же время на какое-то время отвлечет самурайство от смуты, останься оно не у дел. После победы самураев поубавится, оставшимся же будет чем заняться за пределами японских островов. Сайго уже подготовил план. Он отправится спецпосланником в Корею, якобы на переговоры, и будет вести себя там вызывающе, провоцируя корейцев на расправу с ним. Убив Сайго, корейцы де-факто объявят войну Японии. Для Сайго же не будет ничего почетнее, чем принести свою жизнь на алтарь служения императору и Японии! В конце концов император согласился с тайным планом Сайго и 18 августа 1873 г. (за несколько дней до возвращения из заграницы делегации Ивакури) официально утвердил его.

Возвратившиеся Кидо и Окубо тут же ополчились против Сайго и убедили императора отозвать это решение. Сайго, оскорбившись, подал в отставку, покинул Государственный совет и уединился в доме родителей в княжестве Сацума. Компанию Сайго в родных пенатах составили любимые собаки. Следует отметить: политические оппоненты Сайго не были категорически против усиления армии и развязывания войны с Кореей. Причиной обструкции Сайго явилась скорее излишняя, по их мнению, поспешность генерала в практическом осуществлении задуманного. И, помимо прочего, открывалась прекрасная возможность «свалить» генерала, оступившегося на Корее.

Исхитрился «свалить» Сайго никто иной, как Окубо. Во время европейского турне в составе делегации Ивакури на Окубо большое впечатление произвел прусский «железный канцлер» – Отто фон Бисмарк. Вот на кого Окубо следует равняться! Бисмарк манипулирует кайзером, как марионеткой! Избавившись от Сайго, Окубо оставил пост министра финансов и возглавил министерство внутренних дел и тайной полиции. Возможно, армия контролировала власть в стране. Тайная полиция контролировала армию. С этого момента Окубо уже не хотел делить власть с кем бы то ни было. Кидо пришлось оставить Государственный совет, но сохранить влияние при дворе.

Возможно, новый расклад сил устроил бы как Кидо, так и Окубо. Не вмешайся Сайго и не спутай Окубо карты.

Удалившись от столицы, Сайго основал военную академию в Кагасиме. Под ее знамя встало 20 тысяч самураев. Имя Сайго стало популярно в самурайской среде по всей Японии, являясь символом «рассерженного» самурая. Для Окубо такая «популярность» Сайго, естественно, не сулила ничего хорошего. В начале 1876 г. Окубо издает указ, запрещающий самураям носить мечи. По стране проносится шквал самурайских восстаний, организатором которых агенты тайной полиции тут же назвали Сайго. Окубо идет на дальнейшее обострение обстановки и отменяет выплату денежного довольствия самураям.

В конце января 1877 г. Сайго выехал в горы на охоту. Агенты Окубо направились в Кагасиму, планируя напасть на него, когда тот будет возвращаться. Слушатели военной академии Сайго раскрыли местонахождение людей Окубо, силой захватили оружейные склады и заняли оборону. Сайго спешно возвратился и встал во главе стихийного антиправительственного мятежа. Самурайская армия под предводительством Сайго выступила в поход на столицу. Шестидесятитысячная правительственная армия, под командованием нового военного министра генерала Ямагаты Аритомо (клан Тёсю), состоящая из призывников, вышла навстречу самураям и дала им бой.

Тем временем Кидо, озабоченному опасным развитием конфликта, удалось убедить императора совершить с ним поездку по улицам Токио для «подъема упавшего морального духа горожан». Через несколько недель после этой поездки Кидо заболел менингитом и умер. Кидо не исполнилось и сорока четырех лет. Погода в день роковой для Кидо поездки стояла холодная, шел дождь, а у Кидо было больное сердце и он страдал начальной формой туберкулеза легких. Но все же в истории его смерти больше вопросов, чем ответов.

Гражданская война продолжалась шесть месяцев. В конце весны 1877 г. самурайская армия Сайго потерпела тяжелейшее поражение. Военная инициатива полностью перешла к Ямагате. В сентябре того же года Сайго с несколькими сотнями оставшихся под его командой самураев занимает круговую оборону на господствующем над Кагасимой холме и готовится дать последний бой. 24 сентября правительственные войска берут штурмом последний оплот повстанцев. В ходе боя Сайго смертельно ранили. Один из самураев, в соответствии с древним ритуалом, нанес своему господину завершающий удар, взмахом меча снеся Сайго голову. Голову Сайго отмыли от крови и послали Ямагате; тот взял ее в руки и произнес: «Твое лицо так безмятежно! Из-за тебя я не знал покоя вот уже полгода… ты был одним из величайших героев земли нашей… Жаль, но такова твоя участь».

Тем не менее Сайго сыграл одну из ключевых ролей в событиях Мэйдзи, оказавших огромное влияние на становление новой японской государственности. Для одних японцев он и по сей день является «символом государственности», для других он «талисман конвульсивного национализма». Император даровал семье Сайго наследственный дворянский титул. В бумагах Сайго найдены следующие поэтические строчки, объясняющие, как нам представляется, многое в характере и поступках одного из «Трех великих героев»:

 
Мне нипочем студеная зима;
Страшит мне душу
Хлад людских сердец.
 

Кидо и Сайго покинули земную обитель… В живых остался лишь Окубо. Утром 14 мая 1878 г. шесть самураев напали на повозку Окубо, направляющегося к императору. Окубо пытался защитить свою жизнь. Тщетно. Мощные удары самурайских мечей мгновенно отсекли выставленные вперед руки Окубо, голову «Деспота» разрубили надвое. Бездыханное тело последнего «великого героя» было беспощадно изрублено нападавшими. Убийцы принадлежали к одному с Сайго и Окубо клану Сацума. Император незамедлительно даровал сыновьям погибшего Окубо высший дворянский титул. Как похоже на японский футбол! Главное, чтобы мяч находился в воздухе!