Текст книги "Династия Ямато"

Автор книги: Стерлинг Сигрейв

Соавторы: Пегги Сигрейв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

В 1949 г. разгорелись дискуссии по поводу предстоящего обучения Акихито в университете. Вайнинг, Коидзуми, Тадзима и госпожа Мацудайра должны были определиться, посылать ли наследника на учебу в Великобританию и в США. Конечно, «попутешествовать» в принципе неплохо, но в конечном счете возможные опасности перевесили предполагаемую выгоду. Акихито совершил мировое турне в 1953 г., но двери иностранных университетов для него не открылись. После окончания Акихито неполной средней школы Вайнинг покинула Токио в декабре 1950 г. Американская оккупация Японии официально закончилась в апреле 1952 г. Семью месяцами позже на замысловатой синтоистской церемонии объявили о достижении Акихито совершеннолетия, и его официально провозгласили наследником японского престола.

Церемонию планировали провести годом раньше, но отложили из-за внезапной кончины вдовствующей императрицы Садако. Садако умерла от сердечного приступа в июне 1951 г. в возрасте шестидесяти шести лет. Принц Титибу, ее любимчик, воспринял известие о смерти матери очень тяжело. Завещание вдовствующей императрицы (несомненно, христианки по вероисповеданию) похоронить себя по христианскому ритуалу бюрократы из императорского двора интерпретировали как «хлопотливое», а посему похороны были проведены с соблюдением синтоистского церемониала. На государственном синтоистском кладбище в Токио проводить покойную в последний путь собралось около полумиллиона человек. Садако похоронили в императорском мавзолее в Тома, что к западу от Токио, рядом с могилой императора Тайсё.

Похороны Садако стали поводом для одного из первых публичных проявлений рецидива «патологии ультраправых» (по определению профессора Мураямы), вновь поднявших голову после ухода из Японии американских оккупационных войск. Синтоистские ритуалы использовались для возвеличивания японской императорской семьи. Подобные «древние» ритуалы, на самом деле разработанные приснопамятным Ито Хиробуми в конце XIX века, окружали ореолом таинственности императорскую фамилию, а с ней и правительство. Критики вроде Мураямы очень хорошо понимали, какую магическую силу заключают в себе ритуалы. «Магию», как мы помним, в свое время цинично практиковали гэнро и позже милитаристы. На сей раз к ней прибегли по прихоти бюрократов и политиков. С концом американской оккупации властная японская верхушка вновь вознамерилась окутать трон «магической» вуалью, сотканной из замысловатых синтоистских ритуалов. Вскоре после ухода американцев некий высокопоставленный советник императорского двора признал: архиконсервативные политики и лоббисты снова дергают за веревочки, прячась за задником сцены. Социолог Фудзитана Такаси вопрошает: «Как же так случилось, что, несмотря на развенчание ауры и верований и не считаясь с современной демистификацией нации и монархии, многие японцы все еще ведут себя так, будто верят во все те россказни о превосходстве, сочиненные в эпоху Мэйдзи?»

«Магические» приемчики Ито вновь входят в моду…

Теперь Акихито уже не «смуглый поросенок», а зрелый, стройный молодой человек с приятной внешностью. В его лице читается больше силы характера, чем у любого другого принца со времен Мэйдзи. Вскоре после официального утверждения в высокой роли наследного принца решили отправить представлять Хирохито на церемонию коронации Елизаветы II; по пути в Англию наследник посетил США.

Акихито провел шесть недель в Лондоне, Эдинбурге, Оксфорде и Кембридже. На церемонии коронации его поведение признали совершенно корректным. Лето прошло в визитах к королям и главам правительств в Испании, Франции, Италии, Бельгии, Голландии, Германии, Дании, Норвегии, Швеции и Швейцарии. В Нью-Йорке японское общество в честь Акихито дало обед, где присутствовали в том числе Джон Фостер Даллес, Джозеф Грю и Джон Д. Рокфеллер. Генерала Дугласа Макартура среди гостей не было… Во время Корейской войны [84]84
  1950–1953 гг.


[Закрыть]Макартур возглавил американские войска на полуострове, возможно, именно это обстоятельство удержало его вдали от американской политической сцены. В Корее Макартур неоднократно отказывался следовать указаниям Вашингтона, провоцируя президента Трумэна отстранить его от командования. Герберт Гувер и другие «бароны» Республиканской партии США также повернулись спиной к человеку, чьи мечты о Белом доме ими столь долго и цинично подогревались. Старого врага Макартура Дуайта Эйзенхауэра избрали новым американским президентом! Зализывая раны, Макартур отклонил учтивые приглашения повидать наследного принца во время его визита в США и не высказал ответного приглашения. Сначала Акихито остановился в скромном доме Элизабет Вайнинг в Филадельфии, позже провел несколько дней на ранчо Рокфеллера в Вайоминге.

Возвратившись в Японию, Акихито вернулся к учебе, а профессор Коидзуми и другие занялись поиском невесты. Вскоре поползли слухи, будто в невесты Акихито уже приглядели княжну Китасиракава Хацуко, внучку упоминавшегося нами выше князя Китасиракавы, погибшего в автокатастрофе на своем «бугатти» близ Довиля в 1923 г. Отец княжны погиб в 1940 г. в авиакатастрофе в оккупированной Маньчжурии, где проходил действительную военную службу. Профессор Коидзуми и другие члены специально созданного комитета рассмотрели сотни кандидатур, начав со всех без исключения «подходящих» девиц из Школы пэров, переименованной к тому времени в университет Гакусин. Императрицы Садако и Нагако являлись ее выпускницами, когда на них пал выбор, поэтому предполагалось: невеста должна происходить из потомственной высшей аристократии. И тем не менее в марте 1958 г. в круг поиска включили и некоторые другие ведущие школы для девочек. Во главе списка потенциальных кандидаток, представленного женским монастырем Пресвятого Сердца в Токио (инкубаторий по взращиванию более «космополитичных» девиц из семейств послевоенной элиты), находилась Сёда Митико. Эта девушка считалась звездой монастырской команды по легкой атлетике, ее называли «антилопой» за быстроту и фацию. Митико безупречно говорила по-английски, была яркой, умной, естественной, решительной и очаровательной – то есть жизнерадостной девицей, выгодно отличавшейся от чопорных красавиц, выращиваемых элитой для будущего приплода.

Предыдущим летом Акихито познакомился с Митико на теннисном корте. Тогда, в первой их спортивной схватке, она и ее партнер наголову разбили Акихито с партнершей. В утонченной атмосфере 1950-х гг. наследному принцу по выходным дозволялось принимать друзей в резиденции Каруидзава (бывший летний дворец князя Асаки). Время от времени наследник устраивал вечеринки с танцами, ставя условием присутствие Митико…

Так сказать, в «техническом смысле» кандидатуру Митико утвердили – и все же она во многом оставалась «темной лошадкой»: «взбрыкивала» чуждыми светским условностям выходками, слыла индивидуалисткой. Завивала волосы в стране, где большинство отвергает кудряшки! Родители Митико поездили по свету, исповедовали христианство – то есть давали «колодезным лягушкам» прекрасный повод для пересудов. Но более всего многих не устраивало незнатное происхождение Митико. Вообще назвать ее простолюдинкой можно с большой натяжкой, ведь она росла весьма изнеженной дочерью богатейшего фабриканта и хотя бы на этом основании имела все шансы называться членом правящей элиты. С другой стороны, ее семья не принадлежала ни к древней, ни даже к новой аристократии, поднявшейся в эпоху Мэйдзи. И все же по состоянию на 1955 г. возглавляемая отцом Митико мукомольная компания «Ниссин», выпускающая также макаронные изделия, являлась крупнейшим предприятием своей отрасли в Азии с годовым объемом продаж в 93 миллиона американских долларов!

Для истории же важнее другое – Акихито сам отдал ей предпочтение! Он влюбился! Известие о помолвке вызвало сильнейшую негативную реакцию со стороны заскорузлых японских консерваторов. Даже госпожа Мацудайра Цунэо, мать принцессы Титибу, поначалу выражала неприятие! Экстремисты, рассчитывавшие на невесту из клана Фудзивара, угрожали перебить все семейство Сёда… Главному камергеру Усами Такэси пришлось защищать выбор Акихито в парламенте, поведав депутатам о безрассудстве «чрезмерных браков между родственниками», действительно во множестве имевшими место среди членов императорской линии родства. Такэси заявил: выбор сделан «в соответствии с новой Японией». Председатель парламента и одновременно глава правящей Либерально-демократической партии Киси Нобусукэ выдвинул на обсуждение вопрос: «Императорская семья придерживается синтоизма, но семейство Сёда исповедует христианство. Нет ли здесь проблемы?» Усами Такэси ответил так: «Верно, ее семья исповедует христианство и школа, где она обучалась, католическая; но Митико – некрещеная. Полагаю, она может при желании принять синтоизм».

Даже у Коидзуми появлялись сомнения относительно Митико. Он писал Элизабет Вайнинг: «Ее неаристократическое происхождение (пусть она и из древнего рода с добрым именем), конечно же, заставляет нас колебаться; но, взвесив все „за“ и „против“, мы пришли к определенному решению. Выбор сделан не только Его Высочеством, но и нами». Колебания Коидзуми на самом деле объясняются и его личной симпатией к Митико. Профессор вполне представлял себе, какой прием ждет Митико в императорском дворе, «приверженце освященных веками традиций». Многие аристократы – все еще полагающие себя таковыми, несмотря на директиву СКАП, аннулировавшую институт пэрства в Японии, – уже рисовали в воображении ужасные сцены, в которых они совершают глубокие ритуальные реверансы перед императрицей-простолюдинкой. Даже те из них, кто был и не прочь покончить с закостенелым прошлым, выражали опасения нанести фатальный ущерб институту императорской власти, согласившись с его, пусть и мельчайшим, изъяном… Если простушка станет императрицей, к чему это приведет?!

Дабы утихомирить всполошившийся бомонд, императорский двор выступил с заверениями о согласованном и взвешенном решении о подобном августейшем бракосочетании, принятом отнюдь не под влиянием банального теннисного романа. Ложь, но убедительно звучащая… Здесь наследный принц выбирал не из всех девственниц в Японии – только из дочерей сверхбогачей… Охочий до тенниса наследник играл только с «проверенными». Так что в определенном смысле любая девица в его поле зрения годилась для женитьбы! Другое дело, кто-то из них являлся предпочтительнее остальных. Более того, находясь в постоянном окружении как минимум пяти гофмейстеров, Акихито при всем желании не смог бы подпасть под влияние неких «романтических увлечений юности», впрочем, у него и не отмечалось предрасположенности к чему-либо в этом роде. И самое главное, Акихито сам сделал выбор в пользу Митико.

Будучи формально представлена императору и императрице, Митико дала свое первое телевизионное интервью. На вопрос, что ей больше всего импонирует в Акихито, ответила так: «Больше всего в нем меня привлекла целостность натуры и душевная искренность. Я верю ему и уважаю всем сердцем». И чуть ниже: «Я советуюсь с наследным принцем обо всем касательно нашего с ним будущего. А еще мне предстоит совершенствовать себя, прислушиваться к советам и принимать помощь близких к моему избраннику людей». Конечно, интервью не было экспромтом! Все вопросы заблаговременно направили в аппарат императорского двора. Митико оставалось лишь заучить ответы. По поводу интервью Митико адмирал Яманаси (бывший директор школы, где учился Акихито) позже заметил: Митико продемонстрировала японскому народу «достоинство, прямоту, мудрость и, самое главное, благородную, непринужденную фацию». Митико всех очаровала! Профессор Коидзуми позволил себе несколько развить тему: «Восторг, испытанный народом при виде мисс Сёда, стал бурным – или, лучше сказать, подобным взрыву». Популярность Митико дала повод к зависти, в особенности женской половины императорской семьи. Одна из бывших преподавательниц Митико с горечью в голосе призналась ей: «Ваш единственный недостаток в отсутствии у Вас недостатков».

Но ведь их можно и домыслить! Льстивое окружение императрицы Нагако обязательно займется этим на досуге, кто бы сомневался…

Обряд бракосочетания Акихито с Митико состоялся в апреле 1959 г. Впервые часть церемонии провели перед объективами телекамер. Профессор Коидзуми всерьез старался обновить имидж императорской фамилии, поэтому шанс вывести на всеобщее обозрение двух ее самых привлекательных представителей не упустили. Императрица Нагако пришла в неистовство, увидев запряженную шестью белыми лошадьми свадебную карету Митико – на две больше, чем у нее в 1928 г.! Миллионы японцев специально к торжеству обзавелись тогда еще черно-белыми телевизорами. Как обычно, народ развлекался предположениями о стоимости подарков молодым, оценив их все в 200–300 миллионов долларов. (На бракосочетании одной из племянниц Хирохито в 1983 г. общая стоимость преподнесенных подарков составила 140 миллионов долларов, так что вышеупомянутая оценка подарков, сделанных на свадьбе наследного принца, выглядит правдоподобно.) Никого не волновало, что подарки молодым многократно перекрыли предоставленную несколько лет назад аудитом императорского двора в бухгалтерию СКАП оценку всего состояния императорской семьи.

Так же как и в апреле с похоронами Садако и официальной церемонией объявления Акихито наследным принцем, церемония бракосочетания Акихито состоялась под покровом синтоистских мистификаций.

Молодые тотчас стали любимцами японской публики. «Величаво разрекламированные, – отмечает профессор Ирокава, – как часть процветающей Японии, великолепный аксессуар и символ всеобщего поклонения».

Молодой Акихито легко вызывал к себе любовь и восхищение. В отличие от отца Акихито превосходно ездил верхом, увлеченно играл в теннис, водил автомобиль, играл на нескольких музыкальных инструментах, предпочитал как классическую музыку, так и джаз. Бегло говорил по-английски, к спиртным напиткам и табаку особых пристрастий не питал, через собственные приватные каналы держал руку на пульсе мировых событий. Застенчивый и скорее по привычке держащийся настороже (каким и должен быть настоящий Водяной Петух), Акихито тем не менее обладал светским лоском и спокойной изысканностью манер и одежды, столь характерной для его прадеда Мэйдзи. Со своей стороны новобрачная Митико отличалась спортивностью, музыкальными способностями, утонченностью, космополитизмом, была настолько современна, насколько это вообще возможно для японской девушки ее достатка и статуса в конце 1950-х гг.

Молодая чета активно принялась создавать образцовую семью. Уже на следующий год родился первенец – сын и предполагаемый наследник. Его определили в императорские ясли, расположенные в зоне досягаемости неподалеку от новых апартаментов Акихито на территории императорского дворца. Еще до женитьбы Акихито обещал Митико: их дети всегда будут при них, они будут жить все вместе. Акихито оказался хозяином своего слова. Через пять лет после рождения первенца принца Нарухито на свет появился принц Акисино, а в 1969 г. – принцесса Нори.

Но за маской семейного благополучия Митико, однако, скрывала многочисленные проблемы, возникшие у нее при дворе. Сразу же после ее замужества по императорскому дворцу поползли слухи о якобы соперничестве Митико со свекровью, императрицей Нагако. Фрейлины для Митико назначались императорским двором, то есть статусом фрейлины были обязаны лично императрице Нагако, выказывая именно ей свою лояльность. Придворные дамы обращались с юной Митико как с «маленькой выскочкой», которая-де всегда останется пришлой при дворе. Вместо компаньонки и подруги к двадцатичетырехлетней Митико приставили шестидесятилетнюю главную фрейлину Макино Сумико, дочь барона, мегеру, служившую в фрейлинах еще до войны. Две другие фрейлины, приставленные к Митико, были не намного моложе главной фрейлины (одна из них чуть ли не открыто называла себя личной шпионкой Нагако; все попытки Митико и Акихито избавиться от нее ни к чему не привели).

Митико всегда вела себя обезоруживающе откровенно. В присутствии дворни в полный голос сетовала на враждебное к ней расположение свекрови… Даже если императрица Нагако не потворствовала подобному поведению фрейлин при Митико, то и не предпринимала ничего, чтобы изменить его. Чувство полной беспомощности, даже, казалось бы, в сугубо интимных вопросах, для Митико стало невыносимо…

Вскоре после окончания оккупации в 1950-х гг. религиозная нетерпимость вновь вернулась в Японию. Митико попала в разряд подозреваемых в чтении своим детям библейских историй. Ее осуждали за длину перчаток, за кормление детей грудью и, не в последнюю очередь, за ее чисто женское обаяние, затмевающее многих дам при дворе… Менее чем через четыре года после замужества полная кипучей энергии наследная принцесса выпала из светской жизни, заболев нервным истощением и «глубокой меланхолией». Официальной причиной госпитализации Митико признали некое «сильное умственное переутомление». Митико готовилась стать матерью, но врачи настояли на прерывании беременности. Однажды Митико упала в обморок, после чего на какое-то время у нее нарушилась речь. Такое серьезное недомогание уже невозможно было объяснить «обычными бытовыми неурядицами». Незащищенность от чужого вторжения в ее жизнь во дворце, дышащие злобой нападки свекрови и фрейлин-рептилий медленно, но верно превратили наследную принцессу в бледную тень той звонкой, трепетной молодой женщины, которой она была когда-то… Митико приходилось постоянно жестко контролировать себя, нервное перенапряжение отчетливо читалось в ее глазах.

Даже родные сестры Акихито следовали примеру матери, давая ясно понять Митико, что она пришлась не ко двору. Принцесса Такако с раздражением в голосе заявила: «Если мисс Митико всерьез считает свое незнатное происхождение основанием для участия в делах императорского двора, то она очень ошибается». Непрекращающееся злословие и притеснения наследной принцессы во дворце грозили превратиться со временем в настоящую проблему для сыновей Акихито, ведь им тоже предстояло искать невест…

Акихито оказывал Митико поддержку при каждом удобном случае, но его влияние при дворе было не безгранично. Императрица Нагако держала себя с Митико в высшей степени непримиримо; подконтрольные ей фрейлины будто не знали ничего приятнее, чем точить на Митико коготки… Акихито пытался как мог помогать жене, и этой его поддержке японская общественность, конечно же, уделяла пристальное внимание, особенно когда августейшая чета появлялась рука об руку в свете. Никто в целом мире не ценил значение этого жеста больше, чем Митико…

В противоположность супруге, как следует из высказываний самой Митико, стареющий император Хирохито являлся теплым лучом света в ее жизни: «Император, столь великодушный, принял меня такой, какая я есть. Он направлял меня. Я чувствовала себя под его защитой».

В течение девятнадцати лет, с 1952 по 1971 г., Хирохито редко появлялся на публике. После смерти императрицы-матери Садако аппарат императорского двора подпал под влияние традиционалистов. Американцы ушли, а сторонники жесткой линии в рядах японских реакционеров вновь позанимали ключевые позиции, выставив впереди верных людей, строящих из себя истинных демократов. Одной из важнейших функций императорского двора стало возведение плотной завесы секретности вокруг императорской семьи. В свое время СКАП урезал десятитысячный штат императорского двора до тысячи ста человек, впрочем, и тогда двор не отчитывался перед народом. Двор с новой энергией принялся создавать публичный имидж августейшей семьи. Иногда, правда, случались накладки…

К примеру, в 1951 г. императорский двор сильно залихорадило, когда принц Микаса (самый младший и самый непредсказуемый из четырех сыновей Садако) в одном из интервью японской прессе поведал, насколько он был потрясен, узнав, как «японские военные оттачивают мастерство владения штыком на живых китайских пленных». Правая пресса тут же подняла дикий гвалт, обвинив Микасу в «снабжении боеприпасами коммунистической пропаганды». Микаса же продолжал ворошить осиное гнездо, дав следующее интервью: «Я с удовольствием прочел критические замечания в свой адрес по поводу моего известного заявления. В самом деле с удовольствием, ведь я привык видеть вокруг себя сплошных льстецов… А как здорово, когда тебя хоть кто-то критикует».

В Японии тех лет многие продолжали именовать другого брата императора – принца Титибу – «красным принцем» за его поддержку реформистского движения молодых офицеров в 1930-х гг. и симпатии ко всем угнетенным… Об исполненной Титибу в годы Второй мировой войны роли главы «Золотой лилии» знал только избранный круг лиц, поэтому по иронии судьбы принц так никогда и не заслужил похвалы за столь оперативный послевоенный экономический подъем в Японии.

Весной 1945 г. Титибу вернулся в Японию на борту подводной лодки с северной оконечности острова Лусон, харкая кровью. Тропический климат крайне негативно сказался на его подорванном туберкулезом здоровье. Несколько недель Титибу пришлось пробираться к побережью, где находилась подлодка, и ждать, когда генерал Ямасита закончит последние «работы» в горах. Титибу, кроме того, подхватил малярию, по прибытии в Японию его определили в госпиталь. Позже Титибу с супругой переехал во дворец Готэмба близ Фудзиямы.

Принцу и принцессе Титибу во время американской оккупации уделялось большое внимание со стороны западной прессы. Оба бегло говорили по-английски, обладали фотогеничной внешностью, умели непринужденно вести себя с иностранцами – превосходный пример «элегантной человечности» императорской фамилии. Однажды, пока принцесса Титибу позировала перед фотокорреспондентами, принц сумел рассмешить всех, признавшись в своей искренней симпатии к комиксу «Лиль Абнер» художника Аль Каппа… Но справиться с туберкулезом принцу не удалось. После смерти матери, вдовствующей императрицы Садако, Титибу быстро сдал. Умер 4 января 1953 г. в возрасте пятидесяти лет, причина смерти – туберкулез.

Император Хирохито, получив известие о предсмертном состоянии брата, попытался в полночь покинуть дворец и выехать к нему (вероятно, для примирения), но его остановили гофмейстеры. Утром они не препятствовали императору, так как знали: Титибу мертв… Тем не менее императору не позволили присутствовать на похоронах брата. Токийская пресса обвинила императорский двор в возвращении к старым грязным приемчикам… «Многие японцы, – писала одна из газет, – пытаются сбросить за борт все навязанное им во время оккупации. Обращает на себя внимание попытка вновь превратить нашего императора в полубога».

Принц Такамацу не дал императорскому двору извратить последнюю волю брата. Похоронную церемонию провели скромно; помощники покойного Титибу заняли места, обычно закрепляемые за синтоистскими жрецами, похоронные дроги несли тридцать четыре друга покойного – все незнатного происхождения, императорский оркестр исполнял Бетховена, Грига, Чайковского. Впервые в истории тело японского августейшего принца кремировали. Принцесса Титибу после смерти супруга приняла на себя обязанности посла доброй воли, несколько десятилетий в этом качестве представляя Японию в Европе и Северной Америке. Она неоднократно посещала с визитами Великобританию, ее удостоила приглашения королева Елизавета II. Когда в 1990 г. принц Чарльз и принцесса Диана прибыли с визитом в Токио, они навестили принцессу Титибу, знавшую Чарльза сызмальства, а сам Чарльз называл ее своей «японской бабушкой». Принцесса Титибу умерла в 1995 г., не дожив несколько недель до своего 86-летия и успешно избежав множества напастей закулисной жизни при дворе.

В январе 1966 г. черный занавес императорского двора вновь приподнялся, когда сорокадвухлетнего зятя наследного принца Акихито Такацуку Тосимити нашли мертвым в компании с официанткой ночного клуба. Покойный супруг принцессы Кадзуко являлся выходцем из клана сёгунов Токугава, его отец служил главным священником храма Мэйдзи. В свое время император Хирохито и императрица Нагако пошли против традиции, присутствуя на церемонии бракосочетания Кадзуко… Японские иллюстрированные журналы пестрели фотографиями молодых в неформальной обстановке, на некоторых улыбающаяся принцесса занималась готовкой, выглядела по-домашнему… У Кадзуко случился выкидыш, и она уже не могла иметь детей.

Такацука работал в музее и, как многие японские служащие, по вечерам предпочитал проводить время в ночных клубах в компании с привлекательными официантками. Он особо выделял токийский ночной клуб «Исариби», где работала официанткой некая Маэда Митико. 26 января 1966 г., после обильных возлияний, Такацука и мисс Маэда уединились в ее апартаментах, весьма кстати расположенных всего в нескольких сотнях ярдов от дома Такацуки. В течение двух последующих суток Такацука не объявился на работе, и руководству музея пришлось оповестить власти. На квартире Маэды полиция обнаружила трупы хозяйки и Такацуки. Официальная версия полиции – случайная смерть от отравления угарным газом, вызванная возгоранием неисправного обогревателя. По Токио поползли слухи, будто любовники в действительности покончили с собой. Главный гофмейстер императорского двора заявил токийской прессе: «Невероятно, Такацука с супругой были такой счастливой парой». Некий приятель Такацуки сообщил: мол, его друг в последнее время пребывал в глубокой депрессии, переживая по поводу своего несложившегося брака с представительницей императорской фамилии…

Браки членов императорской фамилии сложились или не сложились у каждого по-своему. У Акихито было пять сестер и брат. Принцесса Сатико умерла в младенчестве в 1928 г. Старшая из сестер, принцесса Сигэко, вышла замуж в 1943 г. за старшего сына князя Хигасикуни, родила ему трех сыновей и двух дочерей; умерла в 1961 г. от рака в тридцатипятилетнем возрасте. Третья из сестер, принцесса Кадзуко, вышла замуж за сына князя Такацукасу. Четвертая, принцесса Ацуко, – за Икэду Такамасу, сына маркиза, миллионера, владельца крупного скотоводческого хозяйства. Единственный брат Акихито, Хитати, родился в 1935 г., оставался в тени наследника, занимался благотворительностью. Хитати женился на девице Ханако из семейства Мори (клан Тёсю), сохранившего имущественный статус и влияние. И наконец, младшенькая в августейшей семье, принцесса Такако, особо изощрявшаяся в язвительных выпадах против наследной принцессы, вышла замуж за банкира «голубых кровей» Симадзу Хисанагу. Чета Хисанага (такова уж участь многих августейших союзов!) не отличалась особой теплотой отношений.

В 1971 г. император Хирохито и императрица Нагако совершили мировое турне. На церемонии проводов в аэропорту Ханэда, транслировавшейся в прямом эфире по японскому телевидению, Хирохито с Нагако прошествовали вдоль линейки провожающих, уделяя внимание всем и каждому. Но когда императрица Нагако подошла, в порядке очереди, к наследной принцессе Митико, то, будто не заметив ее, обратилась сразу к Акихито. В Японии подобное невнимание однозначно расценивается как грубейшее оскорбление – это все равно как если бы на вас прилюдно помочились…

Спустя полвека после первого визита в Англию Хирохито, в ходе своего мирового турне, был вновь принят домом Виндзоров. Королева Елизавета II наградила императора Японии орденом Подвязки. Если бы не память о войне! Хирохито не произнес официальных заявлений, свидетельствующих о его раскаянии или, что важнее, о покаянии японского правительства за развязанную войну. Если западные столицы и рассчитывали услышать формальное извинение в 1971 г., то японский императорский двор не намеревался принести его устами Хирохито. В Дании и Нидерландах прошли антияпонские демонстрации. В Англии негодующие демонстранты выкопали и поломали деревце, посаженное Хирохито…

В 1975 г. императорская чета посетила с визитом Соединенные Штаты. Визит признали успешным, даже триумфальным. Президент Джеральд Форд, американские политические круги оказали ей очень теплый прием. Император возложил венок на могилу Неизвестного солдата, упомянув «о той достойной сожаления войне, в отношении которой он испытывал глубокую печаль». Гвоздем программы визита в США стало посещение Диснейленда, где император приобрел наручные часы с изображением Микки-Мауса, занявшие позже почетное место в его собрании императорских регалий.

После войны жизнь членов императорской семьи, всех без исключения, существенно изменилась. И не всегда в худшую сторону. Дядя Хирохито, князь Асака, «вышедший в отставку» после Нанкина в 1937 г., занялся бизнесом с семейством Цуцуми, становившимся одним из богатейших в мире. Асака продал принадлежавшей Цуцуми компании «Сэйбо» свои дворцы, дабы их не конфисковали американцы. Как ни в чем не бывало Асака продолжал проживать в достатке и роскоши в этих дворцах до самой своей смерти. Заядлый игрок в гольф, Асака на деньги Цуцуми спроектировал и построил площадку для гольфа «О-Хаконэ». Умер в 1981 г., дожив до девяноста двух лет.

Князь Хигасикуни в свое время числился в американском списке военных преступников, составленном СКАП, поэтому ему пришлось понервничать… Как и Асака, Хигасикуни запродал собственные дворцы семейству Цуцуми, для надежности. (Цуцуми тогда же официально приобрели дворцы князей Такэда и Китасиракава.) Дабы продемонстрировать, насколько он «беден», Хигасикуни приобрел, пропитания ради, фабрику по пошиву женской одежды и магазинчик, торгующий «секонд-хэнд»… Он создал собственную религиозную секту, вскоре разогнанную СКАП по причине откровенно ультраправой ориентации. Имя Хигасикуни оставалось в черных списках СКАП на протяжении семи лет. После ухода американцев князь тайком вернулся к прежней изысканной жизни плейбоя. Умер Хигасикуни в январе 1990 г. в возрасте ста двух лет.

Родные братья Хирохито, принцы Такамацу и Микаса, не привлекали к себе особого внимания. Такамацу занялся содействием культуре, был президентом японского филиала Международного Красного Креста. Время от времени давал интервью. В 1976 г. в интервью одному из ведущих японских журналов «Бунгэн Сундзю» признал: после битвы у Мидуэй в июне 1942 г. он «не питал надежд на победу». Такамацу умер в феврале 1987 г., в восемьдесят два года, от рака легких. Найденные в одном из складских помещений дневники Такамацу по настоянию его вдовы опубликовали, – в них Такамацу говорит о своих переживаниях, нелепостях общественного устройства и закрепощенного положения императорской семьи в Японии.