Текст книги "Династия Ямато"

Автор книги: Стерлинг Сигрейв

Соавторы: Пегги Сигрейв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

В юности братья разделяли некоторые идеалистические взгляды. Хирохито ревновал короля Георга к народной любви. Но Токио – не Лондон. Отношения японского императора со своим народом строились не как европейское «король – народ», а скорее как «римский папа – народ». После десятилетия сомнений и придворной игры Хирохито стал отражать мысли своих услужливых и любезных престарелых главных советников: реформы крайне опасны; их пытаются навязать радикалы-леваки, замыслившие разрушить существующий баланс сил и поставить трон под удар. Вспыхнувшая в 1932 г. ссора между братьями стала следствием столкновения многих интересов. Столкновения, которое будет повергать Японию из кризиса в кризис на протяжении более чем двух десятилетий (по существу, до конца XX века). Очень важно разобраться в его причинах.

Военные играли в придворной возне первую скрипку, разделившись на два лагеря. В первом – наивные молодые радикалы, образовавшие организацию «Путь императора». Радикалы идеализировали трон. Многие – друзья Титибу, готовые ради друга пройти огонь, воду и медные трубы. Радикалы верили в идеалы Реставрации Мэйдзи, священную роль императора. Система не работает из-за советников, вредящих императору! Если нужно, они готовы прибегнуть к силе и избавить правительство от «порочных», очистив путь для проведения социальных реформ и излечения японского общества от поразившей его тяжелой немочи. Молодые радикалы выступали за национализацию, защиту прав крестьян и рабочих, составляющих подавляющее большинство населения Японии. Подобные взгляды вконец переполошили их еще недавних сторонников из среды умеренной элиты, устрашившихся перспективы конфискации собственности и на дух не переносящих любую форму строительства общества всеобщего процветания. Говоря по правде, молодых офицеров правильнее было бы отнести к правым радикалам. Но в любом случае элита считала радикализм ненормальным явлением. В конце концов молодые офицеры, на свою беду, обрекли себя на поражение именно из-за пресловутой искренности мотивов. Предельная откровенность ведь хороша не во всех случаях – вот элита и почувствовала себя неуютно… В том числе и император.

Высокопоставленные офицеры, объединенные в «Группу контроля», составляли вторую группировку, терпеливо и последовательно ведущую Японию к военной диктатуре. Группировка манипулировала молодыми офицерами «Пути императора», фактически превратив их в марионеток и использовав для уничтожения гражданских политиков вроде Инукаи. Большинство армейских генералов предпочло публично не «марать» себя участием в политических интригах. Генералы глубокомысленно рассуждали о необходимости реформ (нечто подобное в свое время проделывал Ямагата), без излишней шумихи занимаясь мздоимством и привлечением «спонсорских средств» крупного капитала, стремясь во что бы то ни стало выбиться в члены правящей элиты. Молодые офицеры мало-помалу сознавали: старшие чины беззастенчиво манипулируют ими, но путь к отступлению им был отрезан.

«Группа контроля» предложила императору стратегический план выхода Японии из экономического кризиса. Согласно стратегам из Генштаба, Японии надлежало покорить материковую Азию, задействовав ее ресурсы на строительство могучей империи. Следующий этап – тотальная война с Западом. Руководство «Группы контроля» не вполне сходилось лишь в тактике, не решив, когда и где должно нанести первый удар: в советской Сибири, на юге Китая или лучше пока остановиться на укреплении позиций в покоренных Корее, Маньчжурии и Тайване? В любом случае необходимо увеличить военный бюджет и не мешать армии наводить порядок на оккупированных территориях. «Группа контроля» нуждалась в молодых офицерах, поскольку молодежь горяча и стремится в бой первой – то за идеи «новой Реставрации», то для «чистки правительства от порочных» и тому подобного.

Но молодые офицеры не горели желанием умирать в тотальной войне. «Отношения Японии, – утверждал один из них, – с Россией, Китаем, Британией и Соединенными Штатами в настоящее время настолько обострены, что любой неверный шаг может вовлечь нашу священную родину в пучину войны и полного краха».

И все-таки в случае начала активных действий против правительства члены «Пути императора» рассчитывали на определенную поддержку «Группы контроля». Кумиром молодых военных стал генерал Араки – лихой фанатик, убедивший своих молодых почитателей в том, что все беды Японии исходят от коррумпированных гражданских, опутавших императорский трон. Встав во главе военного министерства, генерал Араки дал добро на ношение офицерами мечей, запрещенных после волны самурайских восстаний XIX века. Дарованная привилегия еще больше укрепила высокопоставленных военных в их бахвальстве в эти и без того непростые для Японии времена.

Подавляющее большинство японских граждан пребывало в абсолютном неведении относительно истинной подоплеки разворачивавшихся в Токио событий. Убийцы обвиняли своих жертв во всех смертных грехах. Генерал Араки выразил восхищение действиями «чистых и наивных молодых людей», которые-де верили, что поступают «во благо японской империи». Отложим в сторону вопрос: в самом ли деле несчастные жертвы такие негодяи? – но зададимся другим: неужели убийцы – наивные идеалисты?

Около половины группировки молодых офицеров являлись выходцами из крестьянских семей. В 1920-х гг. (свирепствующая инфляция, «рисовые бунты», землетрясение в Канто, крах японской банковской системы 1927 г., крах на Уолл-стрит, Великая депрессия) они пришли в военные академии. Амбициозные и энергичные, они возмущались неспособностью – или нежеланием – сменяющихся гражданских правительств улучшить жизнь своих подданных. Они понимали: богатеющему уютному мирку элиты нет дела до народных страданий. Подавляющее большинство солдат являлись выходцами из голодающих крестьянских семей, в безысходности продающих дочерей в бордели. Гражданские правительства приходят и уходят – жизнь народа становится все горше! Элита безжалостна, своекорыстна; советники императора – негодяи, тунеядцы! Япония стоит на пороге социального распада и нравственной деградации!

Думается, некий молодой офицер выразил мнение многих своих товарищей, сделав следующую запись в дневнике: «Посмотрите вокруг! Что стало с нашей любимой родиной?.. Гэнро узурпировал власть императора. Министры ведут себя бесстыдно. А парламент? И эти люди решают государственные дела?… Правящая клика повторяет одни и те же ошибки в международных делах, внутренней политике, экономике, образовании, обороне… Япония стоит на пороге национальной катастрофы». Необходимо действовать, иначе Япония обречена!

В действительности Реставрация Мэйдзи не покончила с феодализмом в Японии, она, как говорят сами японцы, лишь «перекрасила вывеску». Элита с ее богатствами готова была предоставить рядовым японцам не более чем «косметическую демократию». Веками императоры и сёгуны держали народ в черном теле, обложив его непомерными налогами – пускай простолюдины борются за выживание: тогда на смуту у них не хватит ни сил, ни свободного времени.

Молодые офицеры наделяли Хирохито качествами небесной доброты и святости, верили: предатели-советники манипулируют им и искажают его волю. Они верили в Хирохито – если не верить в него, что же остается? Почему нужно верить Хирохито – таким вопросом не задавался никто. Хирохито не следовало «верить» (и они в этом скоро убедятся), ведь он сам являлся частью элиты, стоял на страже ее интересов. Князь Сайондзи и иже с ним затратили многие годы на то, чтобы Хирохито покончил с юношеским идеализмом; Сайондзи, получив прямые устные указания императора, зачастую предпочитал не исполнять их: «приказы» не «закреплялись письменно». Не исполнялись, дабы избежать возможных осложнений, вернее, принять здравые решения на основе консенсуса… Хирохито не следовало упускать из виду пример британской конституционной монархии. Неопределенность, дельфийская метода – пусть другие разбираются, что именно имел в виду император, в зависимости от обстановки. Поменьше светской власти, побольше магии!

Хирохито-главнокомандующий не пользовался авторитетом в армии – молодые офицеры знали об этом не понаслышке, ведь генералы в Маньчжурии далеко не всегда удосуживались исполнять высочайшие приказы. Командование Квантунской армии на словах выражало абсолютную преданность трону – и подвергало императора язвительной критике «в своем кругу». Генералы питали отвращение к его сугубо ученому виду, к расплывчатым распоряжениям, к его заботе о простых солдатах. Они презирали его за неуклюжесть. Те из них, кто имел возможность лично видеть императора, насмехались над его скрюченной спиной и треском, издаваемым шейными позвонками и плечевыми суставами при повороте венценосной головы! Генералы полагали, у Хирохито не будет наследника: император слишком много времени проводит за игрой в маджонг [37]37
  Китайское домино.


[Закрыть]с императрицей Нагако…

В 1930 г. поползли слухи о «необходимости сместить Хирохито». Некоторые чуть ли не в открытую величали Хирохито посредственностью и рассуждали о его отречении. В 1933 г. главный советник Хирохито своими ушами слышит разглагольствования некоторых генералов о «недостаточной дальновидности Его Величества». «Общество цветущей вишни» прямо говорило о перспективе «пугнуть императора самурайским мечом». В случае отречения Хирохито на трон «должен» взойти принц Титибу – гораздо менее предсказуемый молодой человек, союзник молодых реформаторов. Лишь сие обстоятельство «смущало» старую гвардию…

Принц Титибу еще в военной академии открыто заявил о своей «симпатии к реформаторам». Положение крестьян катастрофическое! Титибу лично беседовал с заключенными в тюрьмы дезертирами, решившимися бросить свою часть, чтобы помочь бедствующим родителям… В 1947 г. Титибу придерживался тех же позиций: «Тем, кто в настоящее время составляет правящий класс – политикам и новым бизнес-магнатам, следует всерьез поразмыслить над своим поведением и вести образ жизни, соответствующий общему положению нации».

По окончании военной академии Титибу в чине капитана определили в Третий полк, расквартированный в пригороде Токио, под начало командира полка генерала Ямаситы. Ямасита – военный с бочкообразной грудной клеткой, выходец из бедной крестьянской семьи. Титибу быстро сошелся с однополчанами своего возраста. Однажды он доверительно заявил лейтенанту: «Я согласен с Вашей идеей о необходимости проведения реформ в Японии. Прошу считать меня Вашим товарищем». Одним из ближайших друзей Титибу в полку стал капитан Андо Тэрудзё, сын профессора университета Кэйо. Приветливый Титибу завоевал популярность среди молодых офицеров, чего не скажешь об офицерах высшего ранга. Титибу держался с сослуживцами на равных, отказываясь от особых привилегий, за исключением права на личного адъютанта. Этот адъютант как-то обмолвился: в 1931 г. Титибу якобы симпатизировал заговорщикам «Общества цветущей вишни». А на следующий год, мы уже упоминали об этом выше, Титибу поссорился с Хирохито, настаивая на необходимости реформ после убийства премьер-министра Инукаи. Вскоре тайная полиция усилила негласное наблюдение за Титибу. В 1933 г. – новый заговор. Попытка смутьянов «заменить» Хирохито Титибу кончилась провалом. Императорский двор перевел Титибу в Генеральный штаб – подальше от смутьянов, поближе к «Группе контроля». На прощальной вечеринке в полку друг Титибу капитан Андо заявил: «Принц Титибу, пожалуйста, попросите императора перевести нас под его прямое командование». На что Титибу огрызнулся: «Не будь дураком, ты думаешь, это так просто?» Титибу понял: старший брат предпочитает иметь дело как раз с теми, против кого выступают молодые офицеры. Несмотря на перевод в Генштаб, информаторы доносили о продолжении неформальных встреч Титибу с бывшими однополчанами. Связь поддерживалась через адъютанта. Титибу имел на руках копии программных заявлений реформаторов. Спустя год Хирохито, однако, заметил: его брат начинает «исправляться» и теперь уже не идет на поводу у молодых реформаторов.

Тогда и произошел прелюбопытнейший случай: князь Коноэ (одаренный государственный деятель, открытый для перемен куда больше, чем многие другие вокруг него) выступил с предложением назначить принца Титибу на пост лорда – хранителя печати, отправив престарелого графа Макино на покой. Благодаря такому маневру Титибу-реформатор стал бы одним из главных советников императора. Предложение незамедлительно спустил на тормозах не кто иной, как князь Сайондзи, заявивший: Титибу получит слишком много полномочий. Мы можем лишь гадать, как пошли бы дела, прими Сайондзи предложение Коноэ. Возможно, удалось бы отвратить многие трагические события. На предполагаемом высоком посту Титибу, быть может, удалось бы направить ход грядущих событий в более благоприятное для реформаторов русло. Как знать, возможно, Титибу изменил бы свои взгляды и встал на сторону противников реформ?

В июне 1932 г. чета Грю прибыла в Йокогаму. В Токио – тишь да благодать. После замшелого посольства в Анкаре чета Грю обживается в новой резиденции. Само посольство также недавно перестроено после землетрясения. Американское посольство в те времена стояло на вершине пологого лесистого холма, откуда открывался замечательный вид на центр Токио. Массивные двери с ручками из бронзы, парадная лестница из тикового дерева, филенка из древесины ореха, бальный зал, зал для банкетов… Идеальное место для приятных встреч со старыми друзьями! Чета Грю проведет в Токио десять великолепных лет. В те времена конкуренцию американскому посольству в Японии составляли более 30 иностранных дипломатических миссий. Старый друг американского посла граф Макино предупредил: дела в Японии обстоят иначе, чем раньше, «теперь доминируют военные». Макино и его с Грю общие друзья – семейство Мацудайра, зять Макино, посол Ёсида, – обладают уже не тем влиянием, что прежде.

Через восемь дней после прибытия чету Грю приняли во дворце император и императрица. В честь Грю устроили обед на двадцать четыре персоны (включая Макино, чету Титибу и чету Мацудайра). Элис сидела по левую руку от Хирохито, Джо – справа от Нагако. Элис, исходя из требований протокола, обращалась к Хирохито через переводчика – его роль любезно исполнял граф Макино. Фрейлина двора переводила Джо, нашедшего императрицу Нагако прекрасной хозяйкой, выведавшей «чуть ли не всю историю нашего с Элис семейства».

23 декабря 1933 г. в 7 часов утра Элис разбудила мужа. Сирена в императорском дворце возвестила о рождении мальчика! Два гудка! Наследник, наконец-то! Малыша назвали Цугуно Мийя Акихито. После десяти лет замужества, пятый ребенок Нагако! На торжествах во дворце чета Грю лицезрела «лучезарных» императора с императрицей. Хирохито даже поинтересовался у Грю самочувствием посольского пса по кличке Самбо, ставшего придворной знаменитостью, угодив на самое дно крепостного рва вокруг дворца. То-то было шуму!

Чета Грю, в отличие от пса, вела себя осторожнее: как в Берлине накануне Первой мировой войны, так в Токио накануне Второй мировой войны посол США контактировал с избранными членами японской элиты. Обжегшись на симпатиях к германским милитаристам, Грю обращался образцово сурово с японскими, прилежно информируя Вашингтон о пагубном росте влияния военщины в Токио. Главными «источниками» Грю о положении дел в высших эшелонах власти служили «гражданские» – Мацудайра, Макино, Ёсида («командные игроки», что бы они там ни заявляли) и чета Титибу (то выражавшая, то отрицавшая свою приверженность реформам). Грю и не пытался толком разобраться в умонастроениях простого люда (рабочих, крестьян, военнослужащих, торговцев), составлявшего 90 процентов населения Японии. Ближний круг вдовствующей императрицы Грю считал самым ценным источником информации. Ведь в этот круг входит интеллектуальная элита Японии… Меньше всех понимавшая, что происходит в стране на самом деле!

Особым доверием Грю пользовался граф Макино, возглавлявший списки «порочных» по версии младореформаторов. Грю впервые сошелся с Макино еще в Версале, считая его «по-настоящему великим человеком». Макино – сын героя Реставрации Мэйдзи Окубо «Деспота» (в свое время безжалостно расправившегося с генералом Сайго и убитого мстителями в 1878 г.) – получил образование в США, служил послом в Италии и Австралии. После кончины Ямагаты занял пост лорда – хранителя печати, стал главным официальным советником императора и главным человеком клана Сацума при дворе. (Князь Сайондзи (клан Тёсю) – главный «неофициальным» советником Хирохито.)

Макино выступал убежденным приверженцем так называемой «теории маятника». Согласно этой теории, власть в Японии «раскачивается» то влево, то вправо. Макино утверждал: до сих пор маятник находится в левом секторе, то есть секторе международной кооперации Японии. Однако совсем скоро маятник качнется в противоположном направлении, к «ксенофобному национализму». Недостатком вышеприведенной теории следует признать следующий факт: на практике в тогдашней Японии «левого сектора» не было и в помине. Только вправо – без «тик», один «так». То, что Макино живописал как динамичное колебательное движение от экстремизма к умеренности и наоборот, по существу – лишь движение меча из ножен и обратно в ножны!

Еще одно «доверенное лицо» Грю – отец принцессы Титибу, его старый друг еще по Лондону и Вашингтону. Семейство Мацудайра проводило столько времени с четой Грю, что сотрудники американского посольства шутили: Мацудайра стали постоянными резидентами посольства. Мацудайра по приезде Грю в Токио занимал высокую должность в МИДе, а вскоре стал главой императорского двора.

Посол Ёсида тоже являлся любимцем Грю. Именно молодому дипломату Ёсиде поручили в Лондоне в 1921 г. срочно найти портного для Хирохито. Сына гейши Ёсиду когда-то усыновил богатый японский бизнесмен. В 1887 г. приемный отец умер, оставив одиннадцатилетнему наследнику Ёсиде многомиллионное состояние. Богатство сделало Ёсиду независимым, бесцеремонным, заносчивым. В 1907 г., поступив на службу в МИД, он женился на прелестной старшей дочери графа Макино, Юкико. Юкико – полная противоположность Ёсиде по характеру. Утонченная, впечатлительная Юкико посещала католическую женскую школу в Токио, обучалась в Вене игре на скрипке. Владела немецким и английским языками. Замужество стало для нее катастрофой. Ёсида утверждал: он обращается к жене только по-английски, потому как «если говорить с ней по-японски, дело кончается скандалом; мои познания в английском не настолько глубоки, чтобы использовать его для перебранок с ней». Юкико блистала в Лондоне, очаровав британское общество. Вернувшись в Токио, Юкико поддерживала теплые, дружеские отношения с Элис Грю.

Чета Грю ощущала себя в Токио, как в милом сердцу Бостоне. В самом деле, семейства Макино, Ёсида, Мацудайра точь-в-точь напоминали бостонских Сэлтонстоллов, Сэдгвиков и Пибоди. Японцы вкрадчиво-льстиво заверяли, будто пресловутый «маятник» в любой момент качнется в их сторону. Семейства хотели действовать на благо мира, убеждая друг друга в либеральном пацифизме Хирохито. Если бы волей случая посол Грю столкнулся с кем-то из японских фанатиков, он, возможно, сделал бы весьма неожиданное для себя открытие. Как утверждает японский историк Накамура Масанори, в те времена умеренных политических деятелей и фанатиков многое объединяло. И те и другие сходились в фундаментальных принципах внешней политики, разнясь в «менее существенных» вопросах стратегии и сроков ее воплощения. Грю ждал «перемены». Ее час пробьет, как стало совершенно ясно впоследствии, когда рак на горе свистнет.

В 1933 г. генералу Араки, которого западные наблюдатели прочили «будущим сёгуном», удалось удивить всех, подав в отставку под предлогом ухудшения здоровья. Араки уступил дорогу еще более грозному, чем он сам, генералу Нагате Тэцудзану (руководитель «Группы контроля», некогда один из трех военных атташе-заговорщиков, называвших себя «Три ворона», тайно встречавшихся в 1920-х гг. в Баден-Бадене и планировавших тотальную войну с Западом). Младореформаторы оказались в незавидном положении. Уже спустя месяц после назначения Тэцудзана главой Бюро по военной политике его подчиненные писали в своих аналитических записках о высокой вероятности «чрезвычайных волнений политического характера» в Японии в 1935–1936 гг. Согласно их прогнозам, молодые офицеры пойдут на дальнейшее обострение внутриполитической обстановки. В предполагаемых условиях армия должна быть готова на решительные действия! Нагата готовился загнать «молодежь» в ловушку. В ноябре 1934 г. военная полиция арестовала группировку молодых заговорщиков. «Заговорщиков» спровоцировал и предал капитан Цудзи Масанобу – союзник генерала Нагаты.

Теперь, когда генерал Араки освободил дорогу, молодые офицеры планировали заручиться поддержкой другого своего героя – генерала Мадзаки. «Группе контроля» удалось убедить императора в «опасном влиянии» Мадзаки. Вот наглядный пример того, что Хирохито отворачивается от реформаторов, ратовавших, по сути, за наделение его самого большими полномочиями и большей подотчетностью правительства перед ним. В действительности Хирохито не нуждался в «чрезмерной власти», его наипервейшая задача заключалась в сохранении статус-кво. Молодые офицеры, поклонявшиеся ему, заранее обрекли себя на провал.

Испугавшись движения младореформаторов, Хирохито перевел Мадзаки в Военный совет, где его влияние стало минимальным. Молодые офицеры начали горячиться, не понимая, кто стоит за переводом Мадзаки. Подозревая в этом генерала Нагату, они объявили ему войну. В середине августа 1935 г. бравый молодец подполковник Аидзава Сабуро решительно вошел в кабинет Нагаты, обнажил меч и пригвоздил хозяина к двери кабинета, как мотылька иглою… Начальник токийской военной полиции присутствовал при этом. Позднее он божился, что безуспешно пытался вмешаться… Аидзава беспрепятственно вышел из кабинета своей жертвы и стал неподалеку ожидать ареста. В коридоре Аидзава столкнулся с генералом Ямаситой, пожавшим ему руку и произнесшим: «Спасибо». Аидзава покончил с одной из самых мрачных фигур всеяпонского масштаба…

Убийство Нагаты, военный трибунал над убийцей не могли пройти мимо внимания Хирохито. Император заявил военному министру: «Эти молодые люди зашли слишком далеко. Приказываю принять решительные меры и положить всему конец». Первую дивизию – гнездо заговорщиков – в начале 1936 г. решили отправить в Маньчжурию. Необходимо действовать, иначе будет поздно! «Из предосторожности» принца Титибу перевели в расположение 31-го полка, дислоцирующегося на северной оконечности Хонсю, – шестнадцать часов на поезде. Хирохито лично подписал приказ на Титибу. Профессор Стефан Лардж отмечает: «К 1936 г. Титибу представляет наиболее опасную потенциальную угрозу для императорского двора по причине своих радикальных воззрений. Армейские бунтари, возможно, не имели четкого плана возведения Титибу на трон, но и не сбрасывали со счетов таковую возможность». Незадолго до своего отъезда «на север» Титибу заявил одному из заговорщиков: «Прежде чем предпринимать что-либо, будьте любезны информировать меня загодя». К другому заговорщику Титибу обратился со следующими словами: «Если восстание станет неизбежно, приезжайте ко мне во главе своих людей». Заговорщики приняли подобные речи за чистую монету и решили, что брат императора – на их стороне. Быть может, он возглавит восстание самолично! Однако, когда придет пора, проинформировать Титибу загодя им так и не удастся…

Восстание наметили на последнюю неделю февраля 1936 г., то есть фактически накануне отправки Первой дивизии в Маньчжурию. Молодые офицеры представили свой манифест генералу Ямасите. Ямасита одобрил его. «Если вы решили действовать, – заявил он им, – действуйте оперативно». За месяц до восстания с планами заговорщиков ознакомился военный министр генерал Кавасима, выславший заговорщикам дорогое сакэ – намек на личную поддержку. Генерал граф Тэраути, ставший военным министром спустя два месяца после провала путчистов, заметил, что, подай все сторонники заговорщиков в отставку, назначить на их место равных по воинскому званию было бы практически некого. Молодые офицеры заручились поддержкой военной полиции – которая (теоретически) и должна была положить конец «подрыву авторитета армии». «Группа контроля» бездействовала, уверенная в выигрыше при любом раскладе. В случае неудачи «повстанцев» будут дискредитированы все, кто так или иначе поддерживает идеи реформ!

Широчайшая поддержка, выказанная высшими военачальниками, не насторожила заговорщиков. Молодость легковерна! Ведь император Хирохито поддержит заговорщиков – как только будет освобожден от гнета подчинивших его своей темной воле советников!

Заговорщики изначально планировали «покончить» с тремя «главными негодяями»: князем Сайондзи, графом Макино и главным инспектором военных учебных заведений генералом Ватанабэ Дзётаро. Макино и Сайондзи манипулируют императором, нажив громадные личные состояния за счет страданий оболваненного народа! Макино и Сайондзи знали о готовящемся заговоре. Макино, и так собиравшийся отойти от дел, предпочел без лишней суеты уйти на покой. Лордом – хранителем печати стал бывший премьер-министр виконт Сайто.

Позже в списки заговорщиков внесли четыре новых имени: новоиспеченный лорд – хранитель печати виконт Сайто, главный гофмейстер двора Судзуки, престарелый премьер-министр Окада и министр финансов Такахаси. В последнюю минуту решили «пощадить» князя Сайондзи – ведь по сложившемуся обыкновению именно он принимает решение о назначении нового премьер-министра. Заговорщики полагали, что смогут заставить Сайондзи одобрить кандидатуру генерала Мадзаки на пост премьера. Прекрасно зная о планах младореформаторов, старая лиса Сайондзи на время путча спрятался в доме главы районного отделения полиции…

Крупный бизнес также находился в курсе предстоящих событий. Дабы обезопасить себя, ссужал заговорщиков деньгами. Кое-кто из магнатов, включая нового главу «Мицуи», покинул Токио незадолго до путча. В январе 1936 г. в императорском дворце приняли столь суровые меры безопасности, что Джо Грю недоумевал, почему ему отказали передать поздравление с Новым годом лично императору и императрице. Во дворце не организовали даже элементарного ленча! Ну что мешало императору поднять бокал с шампанским? Действительно, что? Джо Грю станет последним, кто узнает правильный ответ.

25 февраля в Токио шел сильный снег. И Хирохито несколько часов кряду проскользни по лыжне с гофмейстером в императорском саду. В посольстве США вечером того же дня чета Грю организовала званый обед для японских друзей, после обеда хозяева с гостями смотрели кинокартину «Озорная Мариетта». [38]38
  «Naughty Marietta».


[Закрыть]Среди гостей находился семидесятивосьмилетний виконт Сайто – новоиспеченный лорд – хранитель печати (уже обреченный заговорщиками на смерть). Его очаровала Жаннет Макдональд, игравшая принцессу, захваченную шайкой поющих пиратов… Гости разошлись в 23.30.

После полуночи отряд вооруженных заговорщиков покинул казармы Первой дивизии и на автомобиле направился в расположенную в гористой местности виллу, где, как они знали, отдыхал граф Макино. В завязавшейся перестрелке с охраной Макино предводителя заговорщиков ранили. Самому Макино с внучкой (дочь посла Ёсиды) и медицинской сестрой удалось бежать, воспользовавшись замешательством нападающих, открывших беспорядочную стрельбу. Медсестра получила пулевое ранение.

В два часа пополуночи другие молодые офицеры подняли своих солдат и объявили им план дальнейших действий. Вооружившись, подразделения выехали с территории воинских частей на грузовиках, некоторые организованными колоннами выступили пешим ходом. В пять часов утра военные выбили ворота резиденции министра финансов Такахаси и убили несчастного старика в его собственной спальне. Другой отряд ворвался в дом виконта Сайто, спящего крепким сном после просмотра американской киноленты, и покончили с ним. В 6.30 заговорщики ворвались в дом главного инспектора военных учебных заведений генерала Ватанабэ, отшвырнули его голосящую престарелую жену и буквально изрешетили старика из пистолетов и пулемета. Отряд капитана Андо вломился в дом шестидесятидевятилетнего главного гофмейстера двора Судзуки, пытавшегося как-то образумить военных и все равно получившего пулю. Судзуки повезло – ранение оказалось тяжелым, но не смертельным. Позже, после капитуляции Японии в 1945 г., Судзуки станет премьер-министром.

Триста военных с боем прорвались в официальную резиденцию премьер-министра Окады. Заслышав выстрелы, зять Окады, не растерявшись, спрятал одетого лишь в кимоно премьера в заснеженном сарае во дворе, где старый премьер стучал зубами от холода. Нападающие приняли зятя за Окаду и убили его. Убили, но не покинули резиденции, решив «отметить» успех операции. Тем временем Окада пробрался назад в теплый дом, и две перепуганные служанки спрятали его в чулане под грудой грязного белья. Позже в тот же день смышленый сосед Окады тайком вывел премьера из собственной резиденции – Окада прикинулся убитым горем родственником, пришедшим вместе с другими оплакивать погибшего.

Полицию словно ветром сдуло! В центре Токио не оказалось ни одного стража порядка. Заговорщики заняли Главное полицейское управление и районные отделения полиции в Токио, нигде не встретив ни малейшего сопротивления. Отряд, направленный на захват ворот императорского дворца, поначалу вроде бы справился с задачей, но позже вынужден был отступить, поэтому изолировать Хирохито заговорщикам не удалось.

К 10 часам утра 26 февраля 1400 вооруженных заговорщиков контролировали территорию в одну квадратную милю к югу от дворца. Они захватили здания парламента, военного министерства, Генштаба, правительственных учреждений, некоторых посольств и один отель с иностранцами. Повсюду вывесили флаги с лозунгами «Поклонение императору. Смерть предателям». Улицы перегородили колючей проволокой, выставили дозоры. Горожане не выказывали заговорщикам неприятия, а те, в свою очередь, вели себя с ними уважительно, помогали иностранцам покинуть отель «Санно»…

Несколько молодых офицеров направились в резиденцию военного министра Кавасимы и передали ему манифест. Кавасима предложил молодым людям угоститься сакэ… В манифесте говорилось: «Порочные и корыстные личности посягнули на власть Императора, причинили неисчислимые страдания нации, довели страну до унизительной зависимости от иностранных держав. Эти мерзавцы… [превратили] императорскую армию в свою личную гвардию, вывели ее из прямого подчинения власти Императора. Отношения Японии с Россией, Китаем, Британией и Соединенными Штатами в настоящее время столь обострены, что всего один неверный шаг способен повергнуть нашу священную Родину в пучину войны и тотального уничтожения». Заговорщики потребовали вернуть императору всю полноту власти и предоставить Сыну Неба самому принимать решение относительно дальнейших действий «во спасение Японии»…