Текст книги "Настоящая Опасность (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

  Ему следует поговорить об этом с Лиз, прежде чем он вернется на очередное интервью. Она хотела бы обсудить с Майклом Биндингом, насколько далеко должен зайти коллекционер Дерринджер Дейв. Если бы от Милро можно было получить информацию о Пигготте и торговле оружием, сколько они были готовы заплатить? Было ясно, что на следующем этапе ему нужно будет предложить наличные деньги в обмен на информацию.

  Но Лиз снова не было в ее кабинете. Она возвращалась через Лондон, сказала ему Джудит, потому что кое-что узнала в Париже. Он должен подождать. Возможно, она узнала что-то важное. Но до ее возвращения оставался еще день, а учитывая неизбежный отъезд Мильро, нельзя было терять времени. Расследование покушения на Джимми Фергюса означало, что не будет свободных ресурсов А4, доступных в такой короткий срок, чтобы обеспечить адекватную поддержку встречи с Милро на следующее утро. И если он потребует это в приоритетном порядке, а Майклу Биндингу придется выступать в качестве арбитра, он, безусловно, передаст это расследованию Фергуса и прикажет Дейву не действовать без полной поддержки. К тому времени Мильро вернется во Францию, оставив лавку на попечение женщины в шелковом костюме, которая заявит, что ничего не знает ни о чем, кроме антикварного оружия.

  И это было бы так; вся тяжелая работа, которую он проделал с момента первого звонка от Брауна Фокса, пойдет насмарку. Ни за что, подумал Дэйв. Он не мог вынести мысли о том, что его расследование разрушит его личную жизнь. Кроме того, Мильро до сих пор был восприимчив.

  – Дерринджер очень привлекателен, но…

  'Но?' – спросил Мильро с понимающей улыбкой. – Я могу поднять цену до пятнадцати тысяч, но, боюсь, не больше. Доходит до точки… – он сделал неопределенное движение руками.

  Они снова были в служебном кабинете, и светские беседы были сведены к минимуму. Сегодня Милро был в галстуке, а чемодан в углу говорил о том, что он отправится в аэропорт сразу после встречи с Дэйвом.

  – Я понимаю, – сказал Дэйв. «Цена не имеет значения».

  «Ах. Тогда, если я могу спросить, какова ваша позиция? Хотите купить?

  Дэйв колебался. Ему пришло в голову, что он должен был узнать больше об этом человеке, прежде чем приступать к вербовке. Но тогда «ничего не рискнул, ничего не выиграл», сказал он себе. Мильро не то чтобы вышвырнул его из магазина вчера, когда упомянул о современном оружии. Поэтому он сказал: «Возможно, сюда можно включить и другие вещи».

  Француз задумчиво посмотрел на него. Он чуть приподнял брови. – Ну конечно, мистер Уиллис, я торгую разнообразным оружием. Но что ты имеешь в виду? Я полагаю, мы больше не говорим о дерринджерах?

  'Нет. Современное оружие тоже.

  Мильро, казалось, обдумывал это, сцепив обе руки и упершись локтями в стол перед собой. – Это мыслимо. Какое оружие?

  'Все виды. Автоматическое оружие. Пистолеты и более крупные предметы. Возможно, связанные боеприпасы тоже. Гранаты, минометы, РПГ.

  Мильро сузил глаза, и его рука блуждала под краем столешницы; Дэйв напрягся. Затем он появился снова, по-видимому, из верхнего ящика письменного стола. Мильро сунул что-то в рот.

  – Я полагаю, мистер Уиллис, что вы говорите о законном оружии? У меня не так много запросов от любителей о том, что вы упомянули. Конечно, то, что хотят мои клиенты, я пытаюсь найти, это правда. Но мне нужно знать больше о том, кто они такие, и о причинах, по которым они делают такие запросы. Особенно, если можно так сказать, в этом городе.

  Дэйв начал чувствовать себя неловко. У него возникло подозрение, что Мильро играет с ним. Поэтому он сказал: «Если быть более точным, меня интересует информация. И мы вполне можем говорить о суммах, превышающих пятнадцать тысяч фунтов.

  – Я так и думал, mon ami , – сказал Мильро, спокойно глядя на Дэйва. – Я так думаю.

  В дверь постучали. Когда она открылась, там стояла миссис Карсон. – Месье Мильро, прошу прощения, что прерываю. Но можно вас на минутку, пожалуйста? Она слегка улыбнулась в сторону Дэйва. 'Мне так жаль. Довольно неуклюжий покупатель в магазине.

  Дэйв понимающе махнул рукой, испытывая облегчение от возможности собраться с мыслями. Выходя из комнаты, Мильро раздумывал, что сказать дальше. Деньги казались целью, чистой и простой; он полагал, что в мире Мильро лояльность всегда была функцией самой высокой цены. Он обдумывал свой следующий шаг, когда услышал, как за его спиной открылась дверь. 'Все в порядке?' он спросил.

  – Лучшего и быть не может, друг мой, – сказал чужой голос. Он не принадлежал Мильро.

  27

  Лиз открыла дверь своей квартиры в подвале в Кентиш-Тауне с чувством упадка. После отсутствия в течение нескольких недель она задавалась вопросом, что она найдет. Она вспомнила, как в спешке уехала без тщательной уборки и уборки, которую собиралась сделать. Но если не считать затхлого запаха, слоя пыли и пакета молока в холодильнике, разделившегося на творог и сыворотку, все было хорошо, хотя в отличие от светлой квартиры в Белфасте, которую миссис Райан содержала в идеальном порядке, место казалось темным и неприветливым. При всех ее недостатках Лиз любила эту квартиру, первое имущество, которым она когда-либо владела, но теперь она задавалась вопросом, поселится ли она снова здесь счастливо.

  Было уже поздно, и она устала после дня в Париже и полета домой, но ее автоответчик требовательно мигал. Когда она нажала кнопку, чтобы прослушать свои сообщения, она сообщила ей, что они заполнены, поэтому, говоря себе, что все сообщения будут устаревшими, она удалила все, не удосужившись их прослушать. Затем она пошла спать.

  Она спала беспокойно и проснулась от серой мороси и ничего, кроме черного растворимого кофе на завтрак. Что-то в возвращении в родную среду заставило ее виновато вспомнить, что она не звонила матери несколько дней.

  Сьюзен Карлайл жила в Уилтшире в сторожке большого поместья, часть которого теперь была детским садом, которым она управляла. Отец Лиз был управляющим поместьем, и Лиз выросла в красивых окрестностях Бауэрбриджа. Но ее отец умер вскоре после того, как Лиз приехала работать в Лондон, и с тех пор она чувствовала ответственность за свою мать. Она послушно совершала медленную и неуклюжую поездку из Лондона в Бауэрбридж по вечерам в пятницу, по крайней мере, один уик-энд в месяц.

  Но в прошлом году у ее матери появился бойфренд или партнер (Лиз никогда не была до конца уверена, какой термин подходит для их отношений), и, несмотря на опасения Лиз, что Эдвард Треглоун станет курящим трубку бывшим в твидовой куртке -военный родитель, которого бы она невзлюбила с первого взгляда, он оказался отличной вещью. Будучи офицером-гуркхом в течение тридцати лет, он теперь был директором благотворительной организации, занимающейся лечением слепоты в развивающихся странах, – очаровательный и тактичный человек, который, казалось, делал ее мать очень счастливой. Лиз не только любила его, но и была ему за это благодарна.

  Телефон в доме не отвечал, но Лиз знала, что по настоянию Эдварда ее мать недавно сделала (по ее мнению) смелый шаг и приобрела мобильный телефон, поэтому она набрала его.

  Сьюзен Карлайл ответила после третьего звонка. «О, привет, дорогая.

  Как красивый Белфаст?

  – Надеюсь, здесь намного лучше, чем здесь. Я в Лондоне.

  Лондон? Я тоже. Мы приехали прошлой ночью. Как долго ты здесь?'

  – Мне придется прилететь сегодня позже. Вообще-то я был по делам в Париже, но на обратном пути мне пришлось заехать сюда.

  «Какую интересную жизнь вы ведете! Есть ли шанс увидеть вас перед отъездом?

  Лиз не ожидала, что ее мать будет в Лондоне. Она думала о своем дне. – Что ж, я мог бы быстро пообедать. Мой рейс только в шесть.

  – Тогда обед. Я приведу и Эдварда, хорошо?

  – Да, конечно, – сказала Лиз. – Я бы хотела его увидеть, – честно добавила она.

  При росте пять футов восемь дюймов Лиз считала себя высокой для женщины; даже в этом случае она привыкла смотреть на американских мужчин снизу вверх. Но Дэрил Салки был огромен, возможно, на фут выше Лиз, и, несомненно, был самым высоким мужчиной, которого она когда-либо встречала. Она видела, как он ждет ее на дальнем конце устрашающего поста службы безопасности американского посольства на Гросвенор-сквер. После того, как ее сумка и куртка прошли через рентгеновский аппарат и ее обыскала неулыбчивая женщина-охранник в униформе, она вышла с другой стороны, где ее тепло встретили. Руки Салки по длине соответствовали его телу и заканчивались огромными ладонями, на одном пальце которых он носил тяжелое золотое кольцо с синим камнем достаточно большого размера. Лиз была благодарна, что сила его хватки, когда его правая рука поглотила ее, не соответствовала размеру его рук, и ей удалось вырваться, не раздавив пальцы.

  Когда она последовала за ним в его кабинет, она заметила, что он неловко двигал правой ногой и что его правая ступня была искривлена, и ей стало интересно, повлияли ли его размер, длина спины и ног на его движения. Она почувствовала облегчение, когда он наконец сел за свой стол, и она впервые смогла увидеть его лицо примерно на одном уровне с ее. Это было более худое лицо с более морщинистыми чертами, чем она ожидала от его огромных размеров, и она задавалась вопросом, причиняет ли ему боль то, что вызвало его неуклюжую походку.

  Лиз работала в нескольких офисах высокопоставленных агентов ФБР как в Америке, так и в Лондоне, и она узнала этот стиль. Это было совсем другое ощущение, чем в резидентуре ЦРУ, в другой части этого массивного здания посольства, где подозрительный и явно неприветливый Энди Бокус председательствовал в качестве главы резидентуры. Лиз недавно столкнулась с ним в ходе другого дела, и у нее сложилось впечатление, что женщины-офицеры МИ-5 не были его любимой формой жизни.

  Этот офис и его обитатель чувствовали себя намного теплее. За деревянным столом были задрапированы скрещенные флаги, а на стенах висели в рамках фотографии Салки с директором ФБР, Салки, пожимающего руку бывшему президенту Соединенных Штатов, и несколько фотографий Салки, сидящих с группой таких же огромных мужчин, очевидно. баскетбольная команда.

  «Раньше я играл в мяч, – сказал Салки, увидев, как Лиз разглядывает фотографии, – пока не получил травму».

  Лиз сочувственно улыбнулась, но, сочтя более вежливым не поднимать вопрос о травме, рассказала о причине своего визита: Симус Пигготт, когда-то известный как Джеймс Пернелл.

  – Ваша коллега мисс Пегги Кинсолвинг сказала мне по телефону, что Пернелл сейчас в Северной Ирландии и вызывает у вас некоторое беспокойство. Я в Лондоне всего несколько месяцев и, боюсь, еще не успел посетить Белфаст. Мне казалось, что с мирным процессом, устранившим самое худшее насилие, это не было одним из моих приоритетов. Но если Джеймс Пурнелл доставляет там неприятности, то, возможно, я ошибался.

  – Ну, – сказала Лиз, – мы еще не совсем уверены, что он задумал. На первый взгляд, у него вполне законный бизнес, но недавно мы получили некоторую информацию от источника, что Пурнелл возглавляет отколовшуюся группу бывших сотрудников ИРА, которые собираются убивать полицейских и офицеров разведки в Северной Ирландии. Наши файлы показывают, что вы были специальным агентом, отвечающим за расследование в Бостоне, и когда я услышал, что вы были здесь, мне показалось хорошей возможностью узнать о нем кое-что и спросить, считаете ли вы, что информация нашего источника звучит скорее всего, это правда.

  Обхватив длинными пальцами кофейную чашку, Салки задумчиво посмотрел на отбросы и тихо сказал: – Ничто из того, что он сделал, меня не удивит. Позвольте мне немного рассказать вам о нем.

  Поначалу в его словах было мало того, что Лиз уже не прочитала в служебной записке Пегги – сверхспособного молодого американца ирландского происхождения, специализирующегося на академических предметах, что в конечном итоге сделало его экспертом в области ракетных технологий. Это был опыт, который долгое время использовался на службе у правительства США.

  – Насколько я понимаю, вы впервые столкнулись с ним, расследуя дела его брата, – вмешалась Лиз, пытаясь сдвинуть дело с мертвой точки.

  'Верно. И они не могли быть более разными». Салки криво усмехнулся. «Говорят, что Америка – это плавильный котел, но иногда люди не плавятся. Как любит говорить мой коллега Томми Бирмингем, часть ирландского сообщества в Америке никогда не покидала Ирландию. Они называют Южный Бостон «Саути». Это Дублин Новой Англии. Если вы зайдете в какой-нибудь тамошний бар – а с вашим акцентом я бы этого не советовал, – вы подумаете, что там все еще идет пасхальное восстание 1916 года.

  Эдвин Пурнелл был младшим братом Джеймса на восемь лет. Их родители умерли, когда Эдвин был еще совсем маленьким, и Джеймс присматривал за ним. Эдвин был неплохим учеником, но бросил колледж и попал в ядро бостонско-ирландской толпы. Только финансовая поддержка его брата удерживала его голову над водой, и после ряда бесперспективных работ он в итоге стал работать на Джеймса, когда Джеймс основал свою собственную компанию».

  «Они были воспитаны для поддержки ИРА?»

  – Не совсем – это самое смешное. Ни один из их родителей не был политиком, но местная ирландская культура была вполне политической, и Эдвин, похоже, уловил ее. С годами он становился все более и более сторонником ИРА».

  «Но, насколько я понимаю, Джеймс тоже был немного взрывоопасным человеком», – сказала Лиз, вспоминая отчет о его деятельности против войны во Вьетнаме.

  – Да, когда был молод, – сказал Салки, неловко ерзая на стуле и вытягивая длинные ноги, – но не особенно об Ирландии. Он втянулся только тогда, когда Эдвина попросили помочь контрабандой оружия для ИРА. К тому времени компания Джеймса активно занималась разработкой ракет – переносных ракет класса «земля-воздух». Это был законный бизнес, но это было именно то, что искала ИРА в те дни. Я не думаю, что Джеймс вмешался из-за националистических убеждений, скорее из-за денег и попытки уберечь своего брата от поимки. Если Джеймс был гением, то Эдвин был тупицей. Джеймс явно чувствовал необходимость заботиться о нем».

  – Но их поймали.

  – Да, но не из-за того, что сделал Джеймс – или Эдвин, если уж на то пошло. Кто-то в Северной Ирландии говорил с вами, ребята, из МИ-5. В информации было достаточно подробностей, чтобы мы знали, что будет вывезено контрабандой – РПГ и ЗРК – и откуда это будет: Глостер, рыбацкий городок в тридцати милях к северу от Бостона. Мы не знали точного времени, но засекли гавань и через два месяца поймали их с поличным».

  – Но не Джеймс?

  – Нет, – решительно покачал он головой. – Он был очевидным источником материала, но мы не смогли получить доказательств, которые можно было бы использовать в суде. А в те дни, задолго до 11 сентября, некоторые судьи вполне благосклонно относились к такого рода деятельности. Если вы спросите меня, он бы взял на себя вину за своего брата, если бы ему пришлось – он был настолько предан ему, – но было слишком поздно: мы убили Эдвина. С точки зрения Джеймса, не было никакого смысла сидеть в тюрьме, если это не могло удержать его брата.

  Лиз сказала: «А потом Эдвин не вышел».

  'Верно.' Он поджал губы, размышляя. «Это было что-то странное. Почечная инфекция, которую плохо лечили – я не знаю о стандартах медицинского обслуживания в тюрьмах Ее Величества, но в федеральной тюрьме доктор Килдэр обычно не присматривает за вами.

  – А Джеймс?

  «Он был опустошен. Ну, насколько он был способен чувствовать эмоции. Видите ли, это парень, известный как одиночка, который никогда не был женат и не имел близких отношений ни с кем, ни с мужчиной, ни с женщиной. Кроме его брата. Когда его брат ушел, не о чем было заботиться, кроме как отомстить за него.

  Лиз сказала: «Это имеет странный смысл».

  Салки кивнул и слабо улыбнулся. 'Ага. И то ли в память о его брате, то ли потому, что это дало бы ему больше шансов отомстить за него, Джеймс внезапно стал ирландцем. Он становится Симусом, переезжает в Белфаст и, судя по тому, что вы мне рассказываете, начинает вести себя как классический бандит ИРА. Я разговаривал со многими людьми о Пурнелле на протяжении многих лет, и они использовали для его описания слова «целеустремленный», «безжалостный» и «бессердечный».

  Лиз вдруг почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.

  – Значит, если он решил убить полицейского или кого-то из нас, он будет продолжать, пока не добьется успеха, – тихо сказала она. «Или пока мы его не поймаем, – добавила она, – а ты усложняешь этот звук».

  Салки мрачно кивнул. – Скажем так, мне это никогда не удавалось.

  Лиз посмотрела на морщинистое лицо Салки. «Спасибо, я думаю, что теперь намного лучше понимаю, что им движет».

  Они встали вместе, и когда они снова обменялись рукопожатием, Лиз сказала: «Есть еще одна вещь, которая меня интересует».

  'Что это?'

  – Разве Пернелл тоже не затаил обиду на ФБР? В конце концов, это вы посадили его брата в тюрьму, где он умер. Я бы подумал, что он сначала попытается отомстить вам, ребята.

  Салки коротко усмехнулся. – Забавно, что ты спросил. Я думаю, будет справедливо сказать, что он пытался».

  'Что он делал?'

  – Он пытался убить офицера, руководившего расследованием.

  – Это был ваш коллега Бирмингем?

  Салки посмотрел на Лиз. – Нет, это был я. Кто-то поковырял колеса моей машины – думаю, это был Пурнелл, хотя доказать это не могу. Две мои шины лопнули, когда я ехал семьдесят на 95-й межштатной автомагистрали». Он покачал головой и посмотрел на свою ногу. «Мне повезло, что я выжил. У меня осталась только эта хромота.

  28

  Дождь все еще шел, когда Лиз вышла из посольства на Гросвенор-сквер, поэтому она остановила проезжавшее мимо такси и спросила Воксхолл-Бридж. В настоящее время фотографии Темз-Хауса, штаб-квартиры МИ5 в Миллбэнке, появлялись по телевидению каждый раз, когда появлялась история о терроризме, поэтому она никогда не называла его своим пунктом назначения. Она чувствовала себя неудобно, если не откровенно небезопасно, так тесно связываться с разведывательным миром. Это была разумная предосторожность, которую она любила принимать.

  Пока такси преодолевало утренние пробки, она думала о том, что Дэрил Салки сказал о Пигготте. Это была леденящая кровь история, и она решила попросить Пегги Кинсолвинг позвонить Джудит и Дейву, чтобы сообщить им, что угроза серьезна и что наводка, которую дал им Браун Фокс, скорее всего, соответствует действительности.

  Но когда она вошла в офис открытой планировки, где у Пегги был ее стол, Пегги там не было, ее ждала только записка.

  Прости, что скучаю по тебе. Надо выйти. Надеюсь, Салки был полезен. Дайте мне знать, если я могу сделать что-нибудь еще. Обед в следующий раз?

  Итак, Лиз пошла по коридору к комнате Чарльза Уэтерби, с нарастающим чувством приятного предвкушения. В приемной секретарь Уэтерби тепло поприветствовала ее. – Я не знал, что ты в городе.

  «Я не знал, что приеду сам, до вчерашнего дня. Чарльз дома?

  'Да, он. Позвольте мне просто проверить, свободен ли он; Я знаю, что он хотел бы тебя видеть.

  Она вошла в кабинет Чарльза, а через мгновение вышла, оставив дверь открытой. – Входите.

  Лиз вошла с нетерпением, но и с легким опасением. Она не видела его с похорон Джоанны. Как он будет держаться?

  'Лиз. Рад вас видеть, – сказал Чарльз, выходя из-за стола. Он выглядел нарядно в темном костюме и веселом красном галстуке. Его шаг стал отскакивать, а лицо снова приобрело цвет.

  Он чмокнул ее в обе щеки и жестом предложил сесть. – Я не знал, что ты приедешь. Что привело тебя сюда?'

  – Я должен был первым делом увидеть легата ФБР. У нас есть интересный случай – американец ирландского происхождения, который переехал в Белфаст. Он создал сомнительный бизнес и окружил себя бывшими сторонниками жесткой линии ИРА. Сначала мы думали, что он просто занимается криминальным рэкетом, но теперь похоже, что он планирует какие-то серьезные нападения».

  – Надеюсь, ты там осторожен – я слышал, что Джимми Фергюса застрелили. Есть связь?

  – Вполне может быть. Она уже собиралась перевести разговор на более личный уровень, когда раздался стук в дверь, и секретарша Уэтерби высунула голову. «Извините, что прерываю, Чарльз, но только что звонил Д.Г. и спросил, не могли бы вы заскочить к нему». офис.'

  – Но встреча с министром внутренних дел не на час, – пожаловался он.

  – Я знаю, но он сказал, что хочет обсудить с тобой кое-что до того, как все начнется.

  Уэтерби вздохнул и посмотрел на Лиз с усталой покорностью. 'Мне так жаль.'

  – Ничего не поделаешь, – сказала она с радостью, которой не чувствовала.

  – Ты скоро приедешь?

  'Я не уверен. Но я дам вам знать заранее в следующий раз.

  'Да. Давай, и тогда мы сможем пообедать.

  – Как мальчики? – спросила она, когда он встал, чтобы уйти.

  – Хорошо, спасибо, – ответил он с улыбкой. А затем он ушел, шагая по коридору к лифтам. Глядя, как он уходит, Лиз поняла, как сильно ей не хватало общения с ним. На оперативном уровне его совет был бесценен, но на самом деле она хотела знать, что он чувствует теперь, когда остался один, и, в частности, что он чувствует. Он скучал по ней?

  Через окно, выходящее на Темзу, она могла видеть, что дождь прекратился, а облако медленно уступало место водянистому солнцу. По реке одна из пригородных лодок, которые доставляли людей на работу в Сити, медленно плелась обратно вверх по течению, почти пустая. Глядя на часы, она задавалась вопросом, почему она сделала это с собой.

  Лиз и ее мать договорились встретиться в Тейт Британ, на набережной, менее чем в десяти минутах ходьбы от работы Лиз. Она пришла пораньше и нашла Сьюзен Карлайл и Эдварда в одной из галерей, рассматривающих потрясающий реферат Говарда Ходжкина. Какое-то время она любовно наблюдала за ними: Эдвард, высокий, в зеленом твидовом пиджаке, наклонился, чтобы указать на что-то ее матери; Сьюзан, хорошенькая в верблюжьем пальто с меховым воротником, неопределенно кивает в знак согласия. Тонкая рябь ревности прошла по ней, когда она увидела их теплую дружбу.

  – Я, конечно, не знаю, что это должно быть, – говорил Эдвард, когда Лиз присоединилась к ним, и все они рассматривали полумесяц цвета красных апельсинов, нарисованный на холсте из овсяной муки. «Но, несмотря на мой старый статус чудака, мне это нравится ».

  – Эдвард, я не думаю, что ты так же стар, как художник, – сказала Лиз.

  Сьюзен Карлайл рассмеялась. – Ну, мне он тоже нравится, если только мне не придется видеть его каждый день.

  Они спустились в ресторан на цокольном этаже, длинную красивую комнату с оригинальными фресками Рекса Уистлера на стенах. Лиз, сидевшая на банкете спиной к стене, огляделась, не узнала ли она кого-нибудь из своих коллег; это было популярное место для развлечения иностранных гостей. Но она не увидела знакомых лиц.

  – Ну, как Белфаст, Лиз? – спросила ее мать после того, как они поговорили о пьесе, которую собирались посмотреть Сьюзен и Эдвард.

  – В эти дни жизнь кипит, – сказала Лиз, как всегда избегая работы. Она описала свою квартиру, рассмешив мать рассказом о грозной миссис Райан и ее организаторских способностях. – Ты должна прийти и остаться, мама. Вы будете удивлены, как хорошо обо мне заботятся.

  – Уверен, что хотел бы. Но я надеюсь, что о тебе заботятся и на работе.

  Еще с прошлого года, когда Лиз была ранена и выздоравливала в Бауэрбридже, было очевидно, что и ее мать, и Эдвард четко представляли, с чем может быть связана работа Лиз. Также было ясно, что Эдуард много знал о Северной Ирландии; он как-то участвовал, когда служил в армии, и у него были твердые взгляды на ситуацию там.

  Он сказал: «Там все еще есть два очень разных сообщества, и я не верю, что корень конфликта исчез».

  – Вы не думаете, что мир сохранится?

  – Я недостаточно знаю, чтобы сказать, – признался он. «Но что я знаю точно, так это то, что, учитывая прошлую ненависть, это неизбежно будет хрупким миром, который нуждается в осторожном взращивании. Никто здесь не обращает особого внимания. Мы относимся к этому как к вчерашней проблеме. Пока уровень насилия остается на низком уровне, мы предполагаем, что все будет в порядке».

  Лиз кивнула; как обычно, она обнаружила, что разделяет взгляды Эдварда. Сначала она думала, что отправится в заводь, когда ее отправили в Белфаст, но теперь она знала, как много шевелится под поверхностным спокойствием. А в случае с Джимми Фергусом поверхность была нарушена.

  Сьюзан вдруг сказала: «О, я знаю, что хотела тебе сказать, Лиз. Мы встречались с твоим милым другом с работы.

  – О, – сказала Лиз. Ей было любопытно, но она не чувствовала необходимости давить, поскольку Сьюзен всегда говорила ей, кто этот друг, независимо от того, хотела она знать это или нет.

  – Чарльз Уэтерби, – объявила Сьюзен, и Лиз почувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Наступила минутная пауза.

  Тогда Лиз сказала: «О да. Конечно. Ты знал Джоанну, не так ли, Эдвард?

  «Правильно», сказал Эдвард, звуча менее оживленно, чем Сьюзен.

  – Мы ужинали с ним вчера вечером, – весело сказала Сьюзан. – Со своей подругой Элисон.

  – Его сосед, – сказала Лиз. – Я встретил ее на похоронах.

  – Ну да, но она явно и его подруга.

  Лиз увидела, как Эдвард смотрит на нее. Они выглядели понимающими и немного сожалеющими. В своем невыраженном сочувствии они подтвердили ее опасения.

  Она сделала вид, что смотрит на часы. – Боже мой, мне пора двигаться дальше, – сказала она и допила остатки кофе. Вставая, чтобы надеть пальто, она подумала, не сказал бы Чарльз ей что-нибудь об Элисон, если бы Чарльзу не пришлось умчаться.

  Но позже, когда она стояла в переполненном метро по пути в Хитроу, она обнаружила, что ее мысли возвращаются к парижскому бистро и обдумывают дразнящий вопрос о том, что произошло бы, если бы она осталась на ужин.

  29

  'Лиз. Слава богу, ты вернулся, – сказала Джудит, выходя из своей квартиры в холл, как только Лиз открыла входную дверь. – Вы слышали что-нибудь от Дэйва?

  'Нет. Должен ли я? Что случилось?'

  – Он пропал.

  – Что ты имеешь в виду, пропал без вести? Скажите мне. Пойдем наверх.

  – Нет, я не могу оставить Дейзи. Миссис Райан ушла домой. Иди сюда.'

  Итак, бросив сумку в холле, Лиз вошла в гостиную Джудит. Выглядело непривычно неопрятно. Игрушки Дейзи все еще были разбросаны по всему полу, а на столе лежали бумаги, пустой бокал и кофейная кружка. Теперь, когда она могла ясно видеть Джудит в свете комнаты, она увидела, что ее глаза превратились в две темные лужицы беспокойства, а ее волосы, обычно гладко собранные назад, свободно падают ей на глаза. Это была не та привередливая и невозмутимая Джудит, которую всегда знала Лиз.

  – Скажи мне, что случилось, пока я ставлю чайник, – сказала Лиз, уходя на кухню.

  Джудит вздохнула, и ее плечи поникли. «Я не могу связаться с Дэйвом».

  'С тех пор как?' Лиз разложила чайные пакетики по двум кружкам и вылила кипяток. Что ей действительно нужно, так это крепкий напиток, но чай может успокоить Джудит лучше.

  – С сегодняшнего дня. Вчера, пока вы были в Париже, у него была встреча с Мильро. Он пошел в свой магазин.

  'Действительно?' Лиз резко посмотрела на Джудит. Она предполагала, что Дейв подождет, пока она вернется и расскажет о том, что она узнала, прежде чем предпринимать какие-либо действия. – Надеюсь, у него была хорошая поддержка.

  Джудит покачала головой. – Нет, он сказал, что ему это не нужно. Но это было нормально; Я хочу сказать, что он только что встретил Мильро в его магазине, а потом вернулся. Он притворялся коллекционером какого-то оружия. Он изучил все это в Интернете. Он был в порядке, но абсолютно уверен, что Мильро изворотлив.

  «Он хитрый . Я многое узнал о нем в Париже. Я собирался рассказать об этом Дэйву и убедиться, что у него достаточно прикрытия, прежде чем он встретится с этим человеком. Милро – бывший DGSE и торговец оружием. Дэйву повезло, что он не видел его насквозь.

  – Вот именно, Лиз. Я думаю, что он, вероятно, сделал. Но Дэйв настоял на том, чтобы увидеть его снова. Он собирался сделать ему предложение. Он сказал, что Мильро возвращается во Францию сегодня позже и не может позволить себе упустить свой шанс.

  'О Боже. Что случилось? И где он сейчас? Наверняка у него была поддержка полиции, А4?..

  Она сразу увидела по лицу Джудит, что он этого не сделал. – Ты не могла остановить его, Джудит? Это было безумием».

  'Я знаю. Он не хотел меня слушать. Я не его босс, – добавила она.

  – Нет, но Биндинг есть. Почему вы не привлекли к этому Майкла?

  'Я пытался. Но он был связан в Стормонте. Он сообщил своему секретарю, что его нельзя беспокоить. К тому времени, как он освободился, Дэйв уже ушел на встречу. Я даже пытался связаться с тобой в Лондоне, но никто не знал, где ты.

  Конечно, мобильный телефон Лиз был выключен в посольстве США, в Темз-Хаусе и в ресторане, и она больше никогда его не включала.

  Джудит тихо сказала: – Прости.

  Лиз вздохнула. – Это не твоя вина, Джудит. Я просто не понимаю, что нашло на Дэйва. Достаточно того, что он увидел Милро в первый раз, не дождавшись, чтобы услышать то, что я узнал, но потом снова вернуться? И без поддержки. Она раздраженно покачала головой. О чем думал Дэйв? Он мог быть вспыльчивым, но это не ограничивалось этим; это было безумием.

  «Он не мог ясно мыслить. Он был расстроен.

  'Почему?'

  – Думаю, это Люси. Он звонил ей прошлой ночью, и она сказала ему, что сомневается. Она не была уверена, что ей нравится быть женой офицера МИ-5. Она сказала, что хочет подумать об их отношениях и немного остыть. Он рассказал мне все это вчера утром.

  – Значит, у его подружки шатание, и он выбрасывает всю осторожность в окно? Это не похоже на Дэйва.

  «Я думаю, что это было больше, чем колебание. Ему казалось, что она говорит ему, что все кончено.

  – Вы имеете в виду, что это все для них? Она посмотрела на Джудит с удивлением. Когда Джудит кивнула, Лиз сказала: «Я думала, что они обручены».

  – Практически были.

  – Значит, Люси порвала?

  Джудит снова кивнула, и Лиз застонала. Она сказала: «Я знаю Дэйва – он не стал бы много говорить, просто погрузился в работу». Она задумалась на секунду. – Он сказал, что вернется в офис после встречи с Милро?

  'Да, он сделал. И я взял с него обещание позвонить мне, если по какой-либо причине он задержится. Я получил от него так много.

  – И вы пробовали ему звонить?

  – Всего около сотни раз, – сказала Джудит. «На его мобильном телефоне, в его квартире, и я оповещаю всех в офисе, чтобы они давали мне знать, если он где-нибудь появится».