Текст книги "Настоящая Опасность (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

  Наконец полицейский поманил к себе, и Лиз вышла вперед. Биндинг дотронулся до ее руки, но она покачала головой – она проведет опознание, так как у нее больше шансов, чем у него, узнать второе тело. Они все смогут опознать одного из них, мрачно подумала она.

  Она нагнулась, чтобы войти в палатку, и на мгновение ее ослепил ослепительный свет галогенной лампы, свисавшей с верхнего шеста. В воздухе висел странный, тошнотворный химический запах. Патологоанатом выглядел жутковато в своем белом костюме и хирургических перчатках, а рядом с ним стоял и смотрел констебль в форме. Простыня накрыла лежащее на земле тело.

  'Готовый?' – спросил патологоанатом.

  Лиз кивнула, глубоко вздохнув, пытаясь подготовиться к худшему. Констебль откинул простыню, и она посмотрела вниз.

  Она позволила себе выдохнуть. Это был не Дэйв. На спине лежал молодой человек с темными волосами, выглядевший поразительно умиротворенным. Он мог бы и заснуть, если бы не черная дыра в виске. Низ одной из штанин его брюк был в темных пятнах, как будто он был пропитан чернилами.

  – Вы узнаете этого человека? – спросил констебль.

  – Нет, – тихо сказала Лиз и краем глаза заметила, что Майкл Биндинг вошел в палатку. – Но мне кажется, я знаю, кто это. Скажи мне, какой у него рост. Я не могу судить, глядя на него вот так.

  – Между пятью шестью и пятью семью, – сказал патологоанатом.

  Лиз повернулась к Биндингу, который все еще моргал, пока его глаза привыкали к резкому свету лампы над головой. – Почти наверняка это Шон Маккарти. Это был стрелок, стрелявший в Джимми Фергуса. Джимми ударил его по ноге, когда тот выстрелил в него. Он описал его как низкорослого и темноволосого.

  Биндинг кивнул, выглядя ошеломленным. Лиз сделала еще один глубокий вдох. 'Правильно. Теперь позвольте мне увидеть другой.

  Они последовали за патологоанатомом и констеблем в мрачной процессии, наружу сквозь моросящий дождь и в соседнюю палатку. Снова простыня накрыла выкопанное тело, лежащее на земле. И тот же тошнотворный запах висел вокруг.

  Лиз стало тошно, и, шагнув вперед, она стиснула зубы, чтобы не допустить, чтобы у нее не поднялось горло. Почему Дэйв был таким глупым? И почему она не позвонила из Парижа или Лондона? Что угодно, лишь бы избежать этого. Она подождала, пока полицейский наклонится, чтобы отдернуть простыню, готовясь к тому, как будут выглядеть знакомые черты. Она только надеялась, что в конце концов для Дэйва это было быстро.

  'Нет!' – крикнула она, когда простыня откинулась. Ибо лицо, смотревшее на нее мертвыми пустыми глазами, принадлежало не Дейву. Кто-то еще лежал на земле. Гораздо старше Дейва. Но лицо было знакомым.

  – Что такое, Лиз? – спросил Биндинг, видя ее изумление.

  – Это Дермот О'Райли. В ее голосе дрожала смесь облегчения и ужаса. – Это информатор Дейва, Бурый Фокс.

  44

  Тошнота. Всякий раз, когда казалось, что оно утихает, оно быстро возвращается. Дэйв не мог думать ни о чем другом, поскольку его охватили новые судороги.

  Он почувствовал, как пол под ним слегка покачивается, и услышал слабый шлепающий звук – вода хлестала по дереву. Он должен быть на лодке, под палубой, в каком-то трюме. Пульсирующий фоновый шум был двигателем; раскачивание, от которого его тошнило, было движением лодки по неспокойной воде.

  Дэйв понятия не имел, где он был, но знал, что давно уже не в теме. Он хотел согнуть руки, но, когда попытался поднять одну, обнаружил, что она крепко прижата к боку. Он лежал на низкой раскладушке и видел, что его связали – очень аккуратно, как старательно связанного цыпленка перед приготовлением.

  Значит, он был заключенным. Но чей? Он попытался вспомнить, как он здесь оказался. Постепенно придя в себя, он обнаружил, что образы мелькают в его голове в запутанной последовательности. Небольшая комната с письменным столом и стульями. Через стол мужчина говорил с сильным акцентом – иностранец, который пытался что-то продать Дейву, не так ли? Он вспомнил голос за спиной, гортанный, чужой, и грузного мужчину с ружьем в руке.

  Потом еще одна комната, на этот раз что-то вроде библиотеки, и холодные бесчувственные глаза человека, который сделал ему укол в руку. Как его звали?

  Внезапно дверь трюма распахнулась, и Дейв был наполовину ослеплен приближающимся потоком света. Он моргнул и различил фигуру, вырисовывающуюся в дверном проеме. Знакомый мужчина с темным лицом – он тоже знал его имя? – который держал поднос, который он осторожно поставил на пол. Нагнувшись, он внезапно схватил Дейва обеими руками и перевернул его, как рыбу, так что тот свалился с кровати и рухнул на пол лицом вниз.

  Он чувствовал, как человек возится с веревкой, связывающей его руки. 'Где мы?' Дэйву удалось спросить. Мужчина проигнорировал его. Когда он развязал узлы, он грубо поставил Дэйва на колени и свободной рукой поставил поднос перед Дэйвом.

  – Ешь, – коротко сказал он.

  Дэйв посмотрел на тарелку, где на небольшой кучке пюре лежало водянистое рагу. Это выглядело отвратительно, и его снова охватила тошнота. Он стиснул зубы, но ничего не мог сделать, чтобы остановить себя, когда его вырвало прямо на тарелку.

  Иностранец с отвращением отступил назад и быстро вышел из комнаты. Дэйв снова застонал и его вырвало, он опирался на руки и пытался унять спазмы в животе. Мне нужно выбраться отсюда, смутно сказал он себе, поняв, что его ноги все еще связаны. Он наклонился и коснулся узлов веревки на каждом колене, затем попытался расковырять их ногтями.

  Иностранец вернулся. В одной руке он держал шприц, а в другой пистолет. Он направил пистолет на Дэйва и жестом попросил его оставить узлы в покое. Затем мужчина наклонился, не обращая внимания на забрызганную тарелку на полу, и вонзил шприц прямо в руку Дэйва прежде, чем тот успел возразить.

  'Где мы?' – снова спросил Дэйв, на этот раз более слабым голосом. Он чувствовал, как усталость оседает на него, как снег, и изо всех сил старался не заснуть. Это было нехорошо; он едва заметил, как его голова откинулась к стене, и понял, что больше не может держать глаза открытыми.

  – Suenos dulces , – сказал мужчина.

  45

  Пегги положила трубку после очередного звонка. Она на мгновение подняла голову, чтобы посмотреть в окно, и поняла, что уже утро. Ярко-красное солнце, похожее на идеально круглый помидор, только что взошло над одним из корпусов казарм, заставив заискриться покрытые инеем изразцы. Она работала всю ночь.

  Обнаружение тел, захороненных в доме Пигготта в графстве Даун, взбодрило всех. До этого никто не признавался, что считал Дейва мертвым, но Пегги знала, что она была не единственной, кто втайне так думал. Теперь, возможно, нелогично, когда были обнаружены трупы, а Дэйва среди них не было, все начали думать, что он жив.

  Бригады судебно-медицинских экспертов все еще усердно работали в доме графства Даун и на его территории, и пройдет некоторое время, прежде чем их усилия принесут следствиям хоть какую-то работу. Но тут же обнаружилось одно обстоятельство, которое удерживало ее на работе всю ночь. Когда тело Дермота О'Рейли извлекли из могилы, в кармане его брюк нашли его мобильный телефон. В спешке избавиться от тела и уйти его убийцы, должно быть, не заметили этого. Патологоанатом сказал, что О'Рейли был мертв не более двадцати четырех часов и что он был похоронен очень скоро после смерти. Поэтому, когда Пегги просматривала память телефона о сделанных и полученных звонках, она сконцентрировалась на периоде незадолго до его смерти.

  Последний звонок, который поступил на телефон, заинтересовал ее больше всего. И после ночи, проведенной в разговорах с множеством контактов в различных агентствах, она теперь знала, что звонок, поступивший на телефон в пять часов дня смерти Рейли, был сделан с мобильного телефона, который в то время находился где-то в округе. Вниз. Телефон Дермота находился в Белфасте, когда на звонок ответили.

  Пегги предположила, что звонок был связан с визитом Дермота на ферму Пигготта. Это вполне могло быть зовом, призывающим его на смерть. Размышляя о своей ночной работе, она испытала удовлетворение от того, что, хотя она не знала, кто звонил и даже чей это телефон – это был одноразовый телефон, купленный недавно в магазине в Белфасте без контракта на обслуживание – если этот телефон снова появится в эфире, она будет немедленно уведомлена. Она разослала подробности всем иностранным разведывательным агентствам, и, наконец, усталому уму Пегги показалось, что появился шанс продвинуться в поисках людей, похитивших Дэйва.

  Она снова уставилась на список чисел на листе перед ней, задаваясь вопросом, может ли она сделать что-нибудь еще. Большинство из них были стационарными номерами в Белфасте, некоторые мобильные звонки отслеживались через местные передатчики. Сразу же выпал один номер – двадцатиминутный звонок три дня назад на стационарный телефон с кодом города в одном из южных пригородов Дублина. Пегги работала в Гарде в Республике, и они действовали быстро, но оказалось, что номер принадлежал сестре жены Дермота О'Рейли. Два часа потрачены на ложную тревогу.

  Когда она сидела за своим столом с опущенными глазами, в кабинет вошла Джудит Спрэтт.

  «Доброе утро, Джудит. Я не ждал тебя. Кто присматривает за Дейзи? – спросила Пегги.

  – Бриджит Кирн отвезет ее в школу. Дейзи очень понравилась ей. Теперь она говорит, что никогда не любила миссис Райан; она сказала, что ей страшно. Дети странные . Мне всегда казалось, что она очень любит ее.

  – Что вы сказали ей о том, почему миссис Райан уезжает?

  «Я просто сказал, что ей пришлось остаться дома, потому что ее сын заболел. Забавно, как ты лжешь детям, не задумываясь.

  – Что ж, это кажется достаточно разумным. Едва ли можно было сказать ей, что миссис Райан нас всех ненавидит. Или что ее сын пытался убить Лиз.

  'Нет. Это правда, – сказала Джудит. «Кстати, вы, наверное, не слышали, но теперь А4 признают, что машина Лиз была взломана. Очевидно, гайки, удерживающие ступичный подшипник, были перетянуты; если вы это сделаете, подшипник может разрушиться, а шина порвется. Внезапно вы сворачиваете с дороги. Такую ошибку легко может совершить любитель, но не опытный механик. Значит, они уверены, что это было сделано намеренно. Джудит покачала головой. «Трудно представить, как такой молодой человек, как Дэнни Райан, мог испытывать такую ненависть к человеку, которого он никогда не встречал. В любом случае, полиция поймала его – вчера его поймали за превышение скорости недалеко от Ньюри. Он ехал восемьдесят пять в зоне сорок миль в час.

  'Хорошо. Может быть, они что-нибудь из него вытянут, – сказала Пегги. – Хотя, если его мать что-то знает, он будет держать рот на замке. Грязная работа – это касается их обоих.

  'Я знаю. Не стоит забывать, сколько ненависти все еще вокруг в этом месте. Но расскажи мне о прошлой ночи. От Лиз я слышал только обрывки – я видел ее, когда она вернулась в свою квартиру и дала ей виски. Она казалась разбитой.

  – Мы все были. Особенно, когда тела были найдены. Думаю, все были уверены, что одним из них будет Дэйв. Лиз было хуже, чем любому из нас. Она была очень храброй, Джудит. Ей пришлось смотреть на тела, чтобы понять, сможет ли она их опознать; Я знаю, что она ожидала увидеть лицо Дэйва. Пегги вздрогнула, и дрожь превратилась в зевоту.

  – Пегги, ты была здесь всю ночь, не так ли? Иди позавтракай. Столовая открыта. Я собираюсь начать работать над этой теорией лодки.

  'Лодка?' – сказал Фил Робинсон. Он был в Антриме, чистил шкуры Национального фонда на побережье, готовясь к учету птиц, который начнется в апреле. Сначала он казался сбитым с толку вопросом Джудит. Она снова объяснила, что имеет в виду собственность Национального фонда в графстве Даун и соседний дом. Видел ли он там лодку, пришвартованную у причала?

  – А, – сказал он с внезапным пониманием. – Да, действительно, я иногда видел там лодку. Одна из тех жестких надувных лодок. Это шлюпка от большого моторного крейсера. Я видел большую лодку, стоящую на якоре недалеко от берега, где море глубже. Это трудно забыть. Это одна из тех блестящих вещей, которые можно увидеть на Карибах или на греческих островах; по эту сторону Ирландского моря их немного.

  – Меня интересует моторный крейсер. Вы можете его описать?

  Робинзон задумался на минуту. – Ну, я не эксперт, но я бы сказал, что длина его была добрых тридцать метров, а может, и больше. Белый с хромированными перилами по периметру и большим открытым пространством на задней палубе. Вы могли видеть, что внизу было несколько кают. Затем была небольшая верхняя палуба со стеклянным окном по всему периметру. Я полагаю, отсюда и управляется. Сзади было что-то вроде лебедки, которую они использовали, чтобы поднять лодку. Однажды я наблюдал, как они это делают. Это было очень гладко».

  – Вы помните что-нибудь еще об этом?

  – Да, теперь, когда вы упомянули об этом. У него был какой-то раздавленный нос – широкий, как у акулы-молота. Это придавало лодке мощный вид».

  Джудит оставила очевидный вопрос напоследок. – Не думаю, что вы случайно заметили его имя.

  Робинсон рассмеялся. – Я думал, ты никогда не спросишь. Да, потому что это звучало так необычно. Маттапан с римской цифрой III рядом с ним, так что, я думаю, вы бы сказали «Маттапан Третий». Я никогда не слышал об императоре.

  Нет, подумала Джудит, вспоминая рассказ Лиз о ее встрече с Дэрилом Салки из ФБР. Это была Маттапанская Тройка , трио бостонско-ирландских торговцев оружием, отправленных в тюрьму, из которых только брат Пигготта не смог снова выйти на свободу.

  Пегги вернулась после завтрака и выглядела намного повеселевшей.

  – Предположим, они улетели на Маттапане III и забрали с собой Дэйва. Куда они могут идти? – спросила Джудит.

  'Америка?' – нерешительно предложила Пегги. «Это логичное место для Пигготта».

  «Конечно, даже такое судно, как описал Фил Робинсон, не может доплыть до Америки в это время года, не так ли?»

  – Наверное, нет, – признала Пегги. «А как насчет Франции? База Мильро находится в Тулоне, недалеко от Марселя. Возможно, они идут туда. Давайте немного обзвоним и посмотрим, видел ли кто-нибудь Маттапана III за последние двадцать четыре часа. Как далеко, по-вашему, они могли бы зайти к настоящему времени?

  Через несколько часов они ничего не нашли. Казалось невероятным, что судно такого размера может исчезнуть в открытом море в дни повышенной террористической опасности. Но ни у кого из очевидных портовых властей не было никаких записей о заходе Маттапана III на ночь или на заправку. Когда Лиз вопросительно просунула голову в дверь посреди дня, ее приветствовали качанием головы.

  – Он не мог исчезнуть, разве что затонул, – мрачно сказала Пегги. Недостаток сна начал догонять ее. – Как вы думаете, нам следует попросить Королевские ВВС установить «Нимрод»?

  'Нет. Мы не можем этого сделать, – ответила Лиз. «Биндинг по-прежнему настаивает на том, чтобы расследование проходило в тайне, и Генеральный директор с ним согласен. Таким образом, мы работаем с одной рукой, связанной за спиной. Есть опасения, что если об исчезновении Дейва станет известно или Пигготт и Милро обнаружат нас за спиной, они могут просто убить Дэйва.

  – Если они еще этого не сделали, – сказала Пегги, едва не расплакавшись.

  – Пегги, иди домой и ложись спать, – приказала Лиз. – В данный момент вы больше ничего не можете здесь сделать. Помните, что О'Райли сказал Дэйву, что Пигготт увлекался всевозможными наркотиками и торговлей пороками. Если он использует этот крейсер в этом деле, у него могут быть сомнительные контакты в портах по всему миру, которые готовы прикрывать движения лодки. А так как Милро – торговец оружием, держу пари, он знает, как перевозить вещи по морю, не будучи обнаруженным. Нам остается надеяться, что полиция получит что-то полезное от Дэнни Райана или французы придумают какое-то развитие событий на своей стороне. Жена Мильро находится под пристальным наблюдением, так что, возможно, мы добьемся прорыва.

  46

  На шестой день в середине дня они бросили якорь недалеко от побережья Марселя. Это было достаточно продолжительное плавание, хотя они потеряли полдня, заходя в небольшую гавань на португальском побережье, чтобы избежать позднего зимнего шторма, пришедшего с Азорских островов. Маттапан III был там хорошо известен, и у Пигготта были определенные договоренности с начальником порта, которые обеспечивали конфиденциальность службы. И у Пигготта, и у Мильро были связи в ряде средиземноморских портов, которые регулярно помогали им скрывать свои передвижения от внимания властей. Они не жалели расходов; это был единственный способ добиться успеха в их бизнесе.

  Похожая буря ненадолго задержала их у Кадиса, где они ехали по морю, опасаясь отойти близко к берегу и разбиться о скалы. Когда они миновали Балеарские острова, Милро решил рискнуть и позвонить жене. У них было правило: не общаться, когда он уехал по делам, если только он не инициировал это. Он не разговаривал с ней с тех пор, как уехал из Франции. « C’est moi », – объявил он, когда Аннет ответила на звонок. – Вы скучали по мне, ma cherie ?

  Обычно она отвечала на его нежности тем же, поэтому он был удивлен настойчивостью в ее голосе. – Послушай, Антуан. Что происходит? Здесь был посетитель.

  'Да?' Он был впечатлен, но не удивлен тем, что британцы действовали так быстро. « Английский язык ?»

  « Наоборот » . Француз. Кто-то, кого вы очень хорошо знали в Париже. Ваш ближайший коллега…

  'Достаточно!' – резко сказал он, перебивая ее. Если британцы уже привлекли Сера для помощи в поисках, дело обстояло серьезно. Сера был хорош и основательен. У него наверняка были бы все углы, а это означало, что телефонная линия в доме Бандоля прослушивается. – Расскажешь мне позже. В остальном все хорошо?

  «Немного одиноко toute seule и обеспокоено. Ваш коллега кажется очень решительным.

  Бьюсь об заклад, подумал Мильро.

  Через два дня после звонка, когда солнце начало садиться, Мильро завел двигатель небольшой, но мощной моторной яхты, пришвартованной на ничем не примечательной верфи в марсельских доках. Он осторожно направил лодку к более крупному и великолепному кораблю, стоявшему на якоре у гавани. На берегу смуглый мужчина помог бледной некрасивой фигуре пересесть с большой лодки на меньшую, которая, в свою очередь, бросила якорь. Большой крейсер медленно и осторожно подплыл к верфи и с трудом встал на свободный причал. Затем двое мужчин на лодке подплыли к меньшей лодке; Шлюпку подняли на борт, и в вечернем сумраке лодка поменьше поплыла на юго-восток, прижавшись к берегу, пока не миновала Тулон.

  Двадцать минут спустя Мильро смог различить очертания острова, затем туманный отблеск света от домов в его единственной деревушке на северной стороне, обращенной к материку. Он сидел в кресле пилота, а рядом с ним Пиггот. Когда они резко двинулись на юг, к стороне острова, самой дальней от материка, огни исчезли в ночной тьме. Здесь, на южной стороне, остров был необитаем, его береговая линия состояла из скалистых утесов, отвесно возвышавшихся над морем и лишенных растительности, если не считать причудливой корсиканской сосны, цеплявшейся корнями, которые чудесным образом нашли себе опору. Когда они приблизились к юго-восточной оконечности острова, Мильро включил мощный прожектор лодки и увидел то, что искал – маленькую бухточку, единственное возможное место для посадки, защищенное с каждой стороны скалами. Oustau de Dieu местные жители называли его. Он знал, что у берега у входа в бухту лежит заграждение – деревянная балка длиной с телеграфный столб, предназначенная для того, чтобы корабли не приземлялись. Но он знал, как его перемещать, потому что приземлялся здесь не в первый раз.

  – Вуаля , – сказал Мильро, указывая на темную тень маленькой бухты, и пока он замедлял ход лодки до холостого хода, Пиггот вскарабкался обратно на корму, где Гонсалес начал спускать надувную лодку.

  Двумя часами позже Мильро сидел на шатком крыльце старого фермерского дома, примостившегося в сотне футов над бухтой, на вершине скалы, возвышавшейся прямо над песчаным пляжем внизу. К дому, единственному на этой стороне острова, можно было добраться из бухты по извилистой тропинке между деревьями. Пигготту и Гонсалесу потребовалось двадцать минут, чтобы взобраться наверх, наполовину неся на руках своего едва находящегося в сознании пленника, в то время как Мильро направил свой моторный крейсер на другую сторону острова и пришвартовал его в небольшой пристани, где он был достаточно хорошо известен, чтобы не привлекать особого внимания. внимание. Затем он пошел обратно через остров по знакомым тропам, руководствуясь факелом.

  По обеим сторонам дома росли леса, но на северной стороне, выходящей на сушу, небольшой луг выходил на ныне дикий виноградник, за которым не ухаживали после смерти его владельца. Это был отец Аннет, которому также принадлежали дом и лес; до него имущество принадлежало его семье почти двести лет. Тем не менее, несмотря на то, что это место долгое время принадлежало семье, Аннет утверждала, что никогда не любила его. В детстве она проводила там все каникулы, и Мильро подозревал, что только после нескольких лет, проведенных ею в Париже, это деревенское убежище утратило свое очарование. После смерти отца, когда она получила наследство, Мильро уговорил ее сохранить его, и хотя сама Аннет в настоящее время ни разу не навещала его, имение послужило полезной цели. Он, вероятно, провел в доме менее десяти часов за последние пять лет, из-за чего он еще больше пришел в упадок, но его хозяйственные постройки, в том числе крепкий кирпичный сарай, спрятанный в лесу, оказались отличным местом для хранения вещей, которые никогда не будет выставлен в его антикварных магазинах. Его лодка, обычно хранившаяся на марсельской верфи, хотя и скромная на вид, была обманчиво быстрой и вместительной. Он мог с комфортом вместить дюжину ящиков с разнообразным оружием и так легко сидел в воде, что мог подойти достаточно близко к берегу, чтобы его североафриканские сотрудники могли загрузить и разгрузить его грузы, пробираясь вброд по пояс, неся ящики на головах.

  Мильро осторожно взбалтывал содержимое маленького стакана-баллона. Здесь было холодно, но в доме было еще холоднее, а кальвадос приятно согревал. В гостиной была дровяная печь, но он настоял, чтобы ею не пользовались – дым из трубы мог быть виден на другой стороне острова. Он сделал еще глоток, обдумывая свои следующие шаги. Сотрудник МИ-5 был благополучно заперт в подвале; никаких шансов, что он вырвется оттуда. Над ним, в маленькой, продуваемой сквозняками спальне, Гонсалес сидел, играя в пасьянс, без рукавов рубашки и с 9-миллиметровым пистолетом в кобуре под мышкой. Пиггот был в гостиной с открытым ноутбуком и делал бог знает что.

  Итак, Мильро вышел сюда, с южной стороны дома, с видом на бухту, где они привязали лодку под кустами на краю небольшого пляжа. Выглянув из-за вершины скального утеса, он смог различить черный колодец Средиземного моря, который тянулся прямо на юг вплоть до североафриканского побережья Алжира. Допив свой напиток, он обдумывал ситуацию. С тех пор, как Гонсалес наставил пистолет на Уиллиса в магазине в Белфасте, он, действуя инстинктивно, справлялся с быстро нарастающим кризисом. Теперь, когда они прибыли в дом, он впервые получил возможность спокойно посмотреть на то, что произошло, и подумать, что делать дальше.

  Возможно, если бы Уиллис сразу признался, что он офицер МИ-5, ситуацию можно было бы спасти. Мильро мог бы извиниться за поведение Гонсалеса, списать его на ошибку, заявить, возможно, что они подумали, что он мошенник, пытающийся заполучить незаконное оружие, и отпустили его. Но Уиллис отрицал это, разыгрывая профессиональную, почти убедительную игру. Мильро когда-то работал в той же профессии и узнал дрель. Уиллис преуспел в безвыходной ситуации.

  Пигготт хотел убить Уиллиса без лишних слов, а Гонсалес только и ждал, чтобы нажать на курок. Но Мильро знал, что если бы они убили его тут же, небо обрушилось бы на них всех. И если Пиггот позволил Гонсалесу убить Уиллиса, то почему они не убили и его? Он ни на мгновение не подумал, что его долгие рабочие отношения с Пигготтом спасли бы его, если бы он мешал. Мильро нужно было взять под контроль ситуацию, которая быстро ускользала от него, и единственный способ, который он мог придумать в то время, состоял в том, чтобы сделать то, что он сделал: убедить Пигготта, что лучший план нанести ущерб британской разведке и спасти сами при этом должны были передать Уиллиса другой группе в качестве заложника. Публичность, которая последует, как он убедил Пигготта, навсегда разрушит репутацию МИ-5.

  Пиггот купил план и согласился приехать сюда, в дом на острове, который Мильро описал как безопасную базу, где они могли бы спрятаться, пока он организует дальнейший перевод Уиллиса. И именно этого Пиггот и ожидал от него сейчас. Он был почти уверен, что тоже сможет это сделать. Он мысленно составил список: FARC – колумбийские повстанцы с их давними связями с ИРА; баскское сепаратистское движение ЭТА, сейчас ослабленное, но его нельзя недооценивать и нуждающееся в перевороте; ячейка «Аль-Каиды», которые были бы естественными клиентами, хотя он мало верил в их внутреннюю безопасность; эмиссар «Хизбаллы», с которым он когда-то имел дело.

  Но на это нужно было время, и даже из его короткого разговора с Аннет было совершенно ясно, что времени осталось мало. Британцы, которым помогали его бывшие коллеги, шли у них на хвосте. У него не было времени на сложности с передачей заложников, хотя он и не собирался говорить об этом Пигготту. Особенно потому, что теперь он был убеждён, что Пиггот сошел с ума. Он начал возбужденно разглагольствовать, что было нетипично для твердого характера, которого Милро знал много лет. «Мы нанесли британцам удар, который они не забудут», – кричал он, стоя за штурвалом « Маттапана III », и в своем воодушевлении так сильно нажал на газ, что он пересек красную черту опасности. на циферблате кабины. «Премьер-министр сам узнает, что мы сделали». И вот, только что прибыв, он уже поговаривал об отъезде с острова, беспечно упоминая о возможном бегстве в Северную Африку за наркотиками, прежде чем вернуться с грузом в Северную Ирландию, где он, казалось, забыл, что его искали все силы безопасности провинции. для него.

  Нет. Мильро решился. У него был только один выход, и это означало действовать быстро. Ему понадобится помощь Аннет. Несмотря на весь свой парижский шик, она все еще оставалась девушкой со стальным деревенским стержнем – она всегда помогала ему, вытаскивала его, когда сомнения грозили парализовать его, всегда не сводила его глаз с твердого взгляда на то, что делать дальше. Вероятно, она уже находилась под наблюдением, но зашифрованное электронное письмо, которое он отправит ей утром, предупредит ее об этом и сообщит, что им необходимо встретиться, но только если она будет уверена, что за ней не следят. С материка на этот остров курсировали паромы в течение всего дня, но это не стоило риска, если только она не знала, что она одна. Она должна сделать пробный заход, сказал он ей, до самого Тулона, чтобы избавиться от них, посмотреть, не напали ли они уже на нее, и, что более важно, посмотреть, сможет ли она стряхнуть их. Ну, по крайней мере, теперь они могли общаться, чтобы составить план, даже если они не могли встретиться. Сера и британцам потребовалось некоторое время, чтобы добраться до его электронной почты.

  47

  Мартен Сёра положил трубку. Бедная девочка. Кажется, она огорчена, подумал он, глядя из окна своего кабинета на тонкую крошку позднего снега, которая лежала, как сахарная пудра, на старом плацу. Неудивительно. Кажется, в Белфасте у нее на свободе массовый убийца, тела похоронены в сельской местности, а ее коллега до сих пор пропал без вести. К сожалению, он не мог сообщить ей ничего нового. Во французских водах до сих пор не было никаких признаков Маттапана III , и Изабель до сих пор не обнаружила ничего полезного при проверках в Бандоле и Тулоне. Милро и Пигготт, если они были вместе, казалось, исчезли вместе с коллегой Лиз Карлайл. Он не мог понять, что нашло на Мильро.

  Лиз Карлайл хотела знать, есть ли у Милро лодка. В его файлах не было ничего о лодке, хотя, учитывая, где жил Мильро и чем он занимался, она должна была у него быть.

  Сера как раз собирался поднять трубку в DCRI, чтобы передать запрос Изабель, когда его телефон снова зазвонил.

  Это была Изабель. – У меня есть новости для твоей Лиз Карлайл. Мильро связался со своей женой. Разговор был самым неинформативным, и ясно, что они знают, что мы их слушаем. Звонок был с Майорки, так что вчера он был в районе Средиземноморья. Вы можете сказать ей, что мы будем рады поделиться информацией с испанцами, если она захочет их привлечь.

  – Большое спасибо, Изабель. Я передам это. Незадолго до того, как вы позвонили, она звонила, чтобы спросить, есть ли у Мильро лодка. У меня нет записи здесь о такой вещи. Но мог ли Мильро быть в море, когда сделал этот звонок?

  'Возможно. Но у меня есть кое-что еще для твоей Лиз. Скажите, насколько хорошо вы знаете вина Прованса?

  'Что?' – сказал он, озадаченный. – При чем здесь Лиз?

  – Серьезно, Мартин, вы когда-нибудь сталкивались с вином под названием «Шато Ферметт»?

  Небольшой фермерский замок – название, наверное, шуточное. Он вздохнул. – Нет, Изабель, не видел. Ты разгадываешь кроссворд?

  – Мартин, ты сердишься. Не будь. Вино, о котором я говорю, было сделано на Иль-де-Поркероль. Он расположен недалеко от побережья на юге. Ближайший город любого размера – Тулон. Виноградаря звали Жак Массиньяк.

  'Так?'

  «У него была дочь, довольно красивая, по словам людей, знавших ее много лет назад. Она унаследовала виноградник, но переехала в Париж и не интересовалась производством вина. Шато Фермет больше нет.

  – Я начинаю улавливать ваш дрейф. Вы говорите об Аннет Милро, не так ли? Она сказала мне, что у нее южные корни.

  'Я. Дочь мсье Массиньяка – Аннет. Когда он умер, она стала его наследницей, и вместе с виноградником она унаследовала « ферметте », в честь которого было названо его вино. Кажется, она собиралась продать его после смерти отца, но, по словам налоговиков, она этого не сделала – только в прошлом месяце у них был чек на уплату налогов за этот год.

  Теперь они куда-то шли. – Изабель, расскажите мне все, что вы знаете об Иль-де-Поркероль и об этой ферме . Выслушав то, что хотела сказать Изабель, Мартен Сёра был уверен, что у него есть что сказать Лиз Карлайл.