Текст книги "Настоящая Опасность (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

  Он жил в одной из арендованных службой квартир в пригороде Холивуда, недалеко от дворцовых казарм. Это был район города, который во время Неприятностей был вполне безопасным, но теперь, для человека, живущего в одиночестве, вроде Дэйва, он был довольно унылым и одиноким. У него была девушка в Лондоне, Люси. Они были вместе два года, что для него было долгим сроком. Но было трудно поддерживать это, когда они были так далеко друг от друга. Он был слишком занят, чтобы ездить в Англию каждые выходные, и не было особого смысла приезжать к нему Люси, если ему приходилось работать. Но он серьезно относился к ней, а это означало, что он не собирался встречаться с девушками в барах оживленной ночной жизни Белфаста – он не присоединялся к своим младшим коллегам, когда они отправлялись на вечеринки.

  Но он только что услышал новость, которая подняла ему настроение. Майкл Биндинг, глава отделения МИ-5 в Северной Ирландии, сообщил всем тем утром, что Лиз Карлайл приедет возглавить отдел по работе с агентами. Дэйв знал, что у Биндинга не так много времени на Лиз, а у нее на него. Но Дэйв питал к ней и привязанность, и уважение, хотя теперь, когда она станет его боссом, он задавался вопросом, изменятся ли их отношения. Не то чтобы последние пару лет они были очень близки. Лиз перевели из отдела по борьбе с терроризмом, и по счастливой случайности они недавно работали вместе – в Шотландии, в Глениглсе, над заговором с целью сорвать жизненно важную мирную конференцию. Было хорошо снова поработать с ней; она была грозна, сама того не осознавая, прямолинейна, ясна, решительна.

  Это было не все, конечно. Какое-то время, пять или шесть лет назад, они были не только хорошими коллегами по работе, но и близкими друзьями. Возможно, они были даже больше, но некоторые взаимные колебания удерживали их. «Более «взаимно» для нее, чем для меня», – с грустью подумал Дэйв, потому что с тех пор он понял, что часть его сожалеет о том, что они не встретились. Ну, теперь это было исключено. Во-первых, он был с Люси, а во-вторых, у тебя не было второго шанса с кем-то вроде Лиз. Как бы то ни было, он знал, что струны ее сердца связаны с кем-то другим – с Чарльзом Уэтерби. Когда Джоанна умерла два месяца назад, первой мыслью Дэйва было то, что Лиз и Чарльз будут вместе. Так с какой стати Лиз приехала в Белфаст?

  Какова бы ни была причина, он был в восторге. И только отчасти потому, что он с нетерпением ждал, когда она расправится с Майклом Биндингом.

  Фил Робинсон был высоким мужчиной с седеющими волосами. Он говорил без намека на ольстерский акцент в голосе, а в своем твидовом пиджаке и клетчатой рубашке Вийелла выглядел совершенно англичанином, чем-то напоминая отставного государственного служащего, который провел утро, помогая своей жене ухаживать за розами. Он казался неуместным в Северной Ирландии, подумал Дэйв, и как бы в ответ на эту мысль Робинсон сказал ему, что он приехал в Северную Ирландию из Англии для работы в Национальном фонде на временной должности тридцать лет назад – и остался.

  «Я влюбился в это место, несмотря ни на что, – сказал он с легкой ухмылкой. «Потом я встретил свою жену и тоже влюбился в нее. Только, пожалуйста, не говорите ей, что это было именно в таком порядке.

  Они сидели в кофейне в Сент-Джорджес-Гарденс, за углом от отеля «Европа», который после многих лет пребывания в Европе, казалось, процветал. Когда Дейв проходил мимо, длинная очередь японских бизнесменов стояла в очереди за такси, а иностранные гости всех мыслимых рас и национальностей – индийцы, арабы, выходцы с Востока – входили и выходили из больших вращающихся дверей. Только швейцар, стоявший прямо за трибуной у входа, выглядел достаточно бледным, чтобы быть ирландцем.

  Робинсон объяснил, что теперь он работает только неполный рабочий день в Национальном фонде.

  – Консультации? – вежливо спросил Дэйв, поскольку именно так все, казалось, описывали любую работу, которую они выполняли после выхода на пенсию.

  Фил Робинсон самоуничижительно рассмеялся. 'Едва ли. Я помогаю с подсчетом перелетных птиц в Антриме и помогаю, когда слишком много надзирателей уезжает в отпуск одновременно. Но моя самая большая работа находится к югу отсюда, в графстве Даун. Рядом с Ньюкаслом.

  – Что делать? – вежливо спросил Дэйв.

  «Мы с женой присматриваем за дачными коттеджами в поместье Дригиллон – я пошутил насчет крупного куска. Их отпускают на неделю-две, а иногда и на короткие перерывы на две-три ночи. В поместье их трое, так что работы прилично, особенно летом, когда они все время заняты».

  – Так почему ты хотел меня видеть?

  – Я скажу вам, что это такое. Один из коттеджей – это не совсем коттедж; это дом, старая сторожка в поместье – перед ней есть ворота, которые обычно закрыты. Он работает в электронном виде. Если у вас есть устройство дистанционного управления, оно открывается автоматически, а затем закрывается за вами. У некоторых местных членов Национального фонда, которые любят гулять по поместью, есть пульты для открывания ворот, и каждый, кто останавливается в коттеджах, получает его. За последние шесть месяцев или около того несколько человек, которые останавливались у ворот, жаловались, что люди открывали ворота в неурочные часы ночью – при закрытии они производили довольно грохот – и проезжали машины мимо дома в усадьба. Конечно, наши арендаторы часто жалуются на то или иное – один даже жаловался на качество мыла – так что я сначала не обратил особого внимания. Но когда несколько жильцов сказали одно и то же – машины подъезжают в три часа ночи, – я почувствовал, что должен обратить на это внимание».

  Дэйв кивнул, но внутренне задавался вопросом, почему это потребовало звонка в МИ-5. Конечно, местная полиция должна была быть первым портом захода.

  Робинсон, казалось, почувствовал его скептицизм. – Я знаю, может быть, и ничего, – скромно сказал он.

  – Но что-то подсказывает вам, что это не так? – мягко спросил Дэйв. Пока не было смысла списывать историю этого человека.

  Робинсон кивнул и сказал: – Да. Мы с женой останавливались в сторожке на пару ночей, между отпусками. Вэл подумал, что я сошла с ума, но это казалось лучшим способом узнать, происходит ли что-нибудь. И действительно, однажды ночью ворота открывались и закрывались, и в четыре часа утра мимо проезжали машины. Затем, после завтрака, двое из них вернулись на трассу. Я гулял с нашим терьером.

  Дэйв кивнул. – Есть ли в поместье другие дома, куда они могут направляться?

  – Просто старый фермерский дом. Но это не принадлежит Доверию. Тот, кто владеет им, проделал с ним большую работу год или около того назад. Тогда по трассе проезжали грузовики строителей. Но не посреди ночи. Сначала я подумал, что это молодые люди устраивают рейв или принимают наркотики, но я не видел никаких признаков порчи в поместье или мусора – пустых бутылок, шприцев или чего-то в этом роде».

  Робинсон продолжил: «Это еще не все. Видите ли, когда после завтрака две машины проехали по трассе, я был как раз у ворот. Они притормозили, ожидая, пока откроются ворота, и я узнал одного из мужчин в машинах. По крайней мере, я думаю, что видел – я не очень хорошо его разглядел. Но я почти уверен, что это был Терри Мэлоун, старый сотрудник ИРА. Сомневаюсь, что вы слышали о нем, но раньше он был здесь хорошо известен. Он был довольно высоко в Временном составе, и у него был брат Симус Мэлоун, который перешел на другую сторону, когда ИРА раскололась в семидесятых – он был официальной ИРА. Когда Симуса убили в Дублине, прикол в том, что его собственный брат – это Терри – выставил его убийцами. Кто знает? Но я почти уверен, что видел в машине Терри Мэлоуна.

  Пока Робинсон допивал свой кофе, Дэйв подумал об этом, а затем спросил: «Что вы предлагаете? Как вы думаете, может ли в этом доме быть какой-нибудь отступник из ИРА?

  Робинсон пожал плечами. «Все эти приходы и уходы могут означать что угодно. Очень много бывших Временных находят жизнь довольно трудной – все деньги организации в эти дни идут на предвыборные брошюры Шинн Фейн, а не на Армалитов. Эти ребята затевают всевозможные махинации, чтобы попытаться собрать деньги, чтобы война продолжалась».

  – Сторожка сейчас занята?

  – Да, до середины следующей недели. Но потом у нас есть неделя, когда он пуст. Мы всегда выделяем неделю в январе на весеннюю уборку, но это займет у нас всего пару дней. Я могу дать тебе ключ на конец недели, если ты хочешь сам убедиться.

  – Спасибо, – сказал Дэйв. – Думаю, это может быть очень полезно.

  5

  Когда шина лопнула, машина Лиз внезапно свернула вправо под углом сорок пять градусов. Она знала, что на скорости пятьдесят миль в час все может пойти по другому пути: машина может выйти из-под контроля, и ей ничего не остается, кроме как надеяться, или есть шанс, что она сможет справиться с ситуацией, если будет действовать решительно и немедленно. .

  Инстинктивно Лиз вцепилась обеими руками в руль и уперлась предплечьями, изо всех сил пытаясь удержать руль, когда он боролся с ней с огромным крутящим моментом. Машина пронеслась по медленной полосе, врезавшись в черный фургон, который с визгом затормозил, а затем яростно загудел.

  Сейчас она приложила все свои силы, и буксующая машина едва не врезалась в бетонный барьер на твердой обочине дороги; затем, как если бы у него был собственный разум, машина двинулась вправо, обратно на дорогу. Чуть уворачиваясь от спортивной машины, которая вильнула и ускорилась, она направилась на этот раз к центральному барьеру, но незадолго до того, как столкнуться с ним на скорости, руль слегка ослаб. Лиз удалось резко развернуть машину, а затем проехать в результате заноса один, два, затем три раза, петляя по полосам, пока другие машины отчаянно сворачивали, чтобы избежать ее. Наконец машина замедлила ход, как сбежавшая лошадь, понявшая, что ее поймали, и Лиз резко остановила ее на твердой обочине.

  Она присела на мгновение, сильно дрожа, ожидая, когда барабанная дробь в ее сердце стихнет. Затем она вышла и, осмотрев повреждения, увидела, что одна из задних шин практически разрушилась, ее вулканизированная резина теперь свисала клочьями с черного комка вокруг металлического колеса. Она вполне могла сменить шину – отец учил ее еще девочкой-подростком, прежде чем позволить ей водить машину одной, – но деформированная масса вокруг колеса требовала большего, чем домкрат, спрятанный в багажнике.

  Когда ее страх утих, он сменился гневом. Машину оставили ей, чтобы она забрала ее в аэропорту, ее новые коллеги из офиса Дворцовых казарм. Какого черта они делали, оставив ей машину с сомнительными шинами? Она схватила свой мобильный телефон и набрала номер секретаря Майкла Биндинга. Набирая цифры, она посмотрела на дорогу и увидела знак, обращенный к движению. Его веселое сообщение гласило: «Добро пожаловать в Белфаст » .

  Семь дней назад Лиз сидела в кабинете директора Б в Темз-Хаусе. Низкое зимнее солнце заглянуло в окна; В полумиле вниз по реке она могла видеть постмодернистскую штаб-квартиру МИ-6, залитую золотым светом.

  Бет Дэвис была настроена дружелюбно, хвалила ее недавнюю работу, но тут же обронила сенсационную бомбу: Лиз направили в штаб-квартиру МИ-5 в Северной Ирландии. – Ты нужен нам там, чтобы возглавить отдел работы с агентами. У тебя будет гораздо больше ответственности, Лиз. Все бегуны агентов будут отчитываться перед вами. Им предстоит большая работа – там еще многое предстоит сделать – и нам нужен кто-то с вашим опытом, чтобы определить приоритеты. Все они полны энтузиазма, но некоторые из них не так давно служат; им нужно руководство.

  Она продолжала несколько минут, тщательно формулируя свои слова, но Лиз было трудно понять, почему ее выбрали. Она знала, что из всех новых региональных отделений службы Белфаст был самым важным, потому что он собирался действовать как резервный штаб на случай террористической атаки на Дом Темзы в Лондоне. Но даже несмотря на то, что она ненадолго проработала в бюро Северной Ирландии, когда только поступила на службу, на самом деле ее никогда туда не посылали, поэтому она не могла понять, почему ее выбрали для этой работы.

  – Когда я начну? – спросила она, думая о приготовлениях, которые ей придется сделать. Если она собирается быть там какое-то время, возможно, ей следует подумать о том, чтобы сдать свою квартиру.

  – Майкл Биндинг ждет вас на следующей неделе.

  О Боже, подумала Лиз, стараясь не реагировать. Она и Биндинг не раз скрещивали мечи; она воображала, что он будет наслаждаться тем, что сможет указывать ей, что делать.

  Бет сказала: «Позвони сегодня днем в отдел объявлений, Лиз; они выяснят детали.

  «Хорошо, что Бет нашла время, чтобы подбодрить меня», – кисло подумала Лиз, уходя. Тогда она приказала себе взять себя в руки. Должна быть причина для этой публикации, хотя хоть убей она, она не могла понять, что это может быть. И почему так быстро? Она знала, что это было настоящим жалом в хвосте – не потому, что у нее были какие-то крупные незавершенные дела на работе, а потому, что… Давай, признай это, сказала она себе. Потому что Чарльз должен был вернуться на работу со дня на день, и она очень хотела его увидеть. И теперь ей просто повезло покинуть Темз-Хаус всего за несколько дней до его возвращения. Казалось, что Бет Дэвис очень хотела убрать ее с дороги, пока Чарльз не вернулся.

  «Не будь такой глупой, – сказала себе Лиз. Они не могли знать о ее чувствах. Она никогда никому о них не рассказывала и всегда действовала с Чарльзом совершенно профессионально. Нет, она была уверена, что хорошо сохранила свой секрет. Что-то еще происходило в связи с этой публикацией.

  Пока она размышляла об этом, рядом с ней на жесткой обочине остановилась машина, и она узнала Морин Хейс из A4 за рулем, а рядом с ней сидел молодой человек.

  – Привет, Лиз. Я получил ваше сообщение от секретаря Майкла. Это выглядит довольно противно. С тобой все в порядке?'

  – Ну, теперь я, – сказала Лиз. 'Рад тебя видеть. У вас здесь много машин с резиновыми шинами?

  – Я поражена, – ответила Морин. – Этот обслуживался на прошлой неделе, и я сам отвез его в аэропорт, чтобы отвезти к вам. Тогда казалось нормально. Садись, я провожу тебя в офис. Давайте принесем ваш багаж, а Том будет ждать здесь пикап. Находится в пути.'

  «Я подумал, что вы хотели бы сначала осмотреть свой офис», – сказала помощник Майкла Биндинга, худощавая молодая женщина с торчащими пепельными прядями волосами. Она повела Лиз по коридору, пока не остановилась у открытой двери. Комната была приличной, но с пустым письменным столом, высоким стальным шкафом и двумя стульями с вертикальной спинкой выглядела совершенно унылой.

  – Вам причитаются стол для совещаний, стулья и пара кресел. У нас есть и искусство, – сказала она. – Если хочешь, я принесу несколько фотографий. Вы можете выбрать парочку, чтобы место выглядело немного по-домашнему».

  Лиз кивнула и посмотрела в окно на вид на полупустые казармы. Вдалеке она увидела автомагистраль А2, по которой машины мчались в сторону Белфаста, находящегося в десяти милях от нее.

  – Майкл хотел быть здесь, когда вы приехали, но его неожиданно вызвали в Стормонт. Я дам вам знать, как только он вернется.

  – Дэйв Армстронг поблизости? – спросила Лиз, внезапно почувствовав знакомое лицо.

  Девушка покачала головой. «Я знаю, что он хочет поздороваться, но он кое с кем встречается. Он сказал передать тебе, что увидит тебя завтра. Несколько бегунов с агентами уже дома – их офис находится прямо в коридоре.

  Примерно через час Лиз почувствовала себя лучше. В комнате бегунов агентов было несколько знакомых лиц, и прием был теплым, как и кофе. Потом ассистент высунула голову из-за двери.

  «Майкл вернулся».

  Лиз последовала за ней по коридору, мимо центральной шахты лифта, пока они не пришли к большому офису в углу. Вид здесь, заметила Лиз, был на фермерские поля, уходящие вдаль волнистыми кривыми.

  – Ах, Лиз, – сказал высокий широкоплечий мужчина, вставая из-за стола и без улыбки пожимая ей руку, – мне очень жаль слышать о вашей автомобильной аварии. Вождение здесь обычно такое безопасное.

  Он выглядит иначе, подумала Лиз. Майкл Биндинг всегда предпочитал образ деревенского сквайра – твидовый спортивный пиджак, клетчатая рубашка и полированные коричневые броги. Но теперь на нем был пуловер цвета хаки с длинными рукавами и кожаными заплатками на рукавах, узкие вельветовые брюки странного блекло-розово-красного оттенка и коричневые замшевые туфли. Его волосы, ранее короткие и аккуратные, теперь сбивались с воротника. Лиз поняла, что он превратился из оруженосца в офицера. Она села и стала ждать, что предвещает новый образ.

  Она знала Биндинга как умного, но нетерпеливого человека, чье нетерпение достигало наибольшей степени, когда ему приходилось работать с коллегами-женщинами. На самом деле, больше, чем нетерпение, поскольку он покровительствовал им в такой анахроничной и умопомрачительно грубой манере, что ему это каким-то образом сошло с рук. Он прославился этим во всем Темз-Хаусе, и, не обижаясь, большинство женщин, с которыми он работал, терпели это и относились к этому как к шутке, обмениваясь историями о случаях, когда он называл их «милые» или громко вздыхал и поднимал брови, когда с ним не соглашались. Женщины в Темз-Хаусе обсуждали, что заставило его сделать это. Большинство думало, что это, вероятно, потому, что его жена командовала им дома.

  Лиз никогда раньше не приходилось работать на него, но несколько лет назад ей пришлось брать интервью у Биндинга в ходе расследования – того самого, что раскопал крота на высоком уровне МИ-5. Биндинг был трудным, настойчивым, возражал против ее расспросов, пока Лиз не предупредила его, что приведет Д.Г., если Биндинг не будет сотрудничать, что он неохотно и угрюмо тогда сделал.

  После этого она держалась от него как можно дальше, и когда их пути время от времени пересекались, он относился к ней с осторожной обидой. Поэтому теперь она с опаской наблюдала, как он отреагирует на ее присоединение к его штату.

  – Должен сказать, – начал он, – я надеялся, что мне пришлют кого-нибудь с опытом работы в Северной Ирландии. Я понимаю, что у вас очень мало.

  Лиз спокойно смотрела на него, решая, что ответить. – Не так уж и много, – сказала она наконец бодрым, веселым голосом. «Но, как я уверен, вы знаете, у меня большой опыт работы с агентами, и я предполагаю, что именно поэтому меня выбрали для этой конкретной работы».

  Биндинг какое-то время молчал. «Первая кровь для меня», – подумала Лиз про себя. Затем, изменив тактику, сказал: «Здесь больше народу, чем вы думаете». Он говорил защищаясь, как будто чувствовал скептицизм. – Я знаю, что здесь мало что освещают на материке, но Неприятности далеко не ушли. Иногда мне кажется, что СМИ не хотят сообщать о каких-либо проблемах в надежде, что они просто исчезнут».

  «Какие именно проблемы?»

  «Ну, не будучи родом из Северной Ирландии, вы можете оказаться в невыгодном положении в понимании текущей ситуации».

  Лиз заставила себя не отвечать и сохраняла бесстрастное выражение лица, пока он продолжал.

  – Обычный, только в гораздо меньшем масштабе. По нашим оценкам, на стороне республиканцев все еще действуют более ста военизированных формирований. Они, слава богу, не особенно хорошо организованы – они принадлежат к почти такому же количеству отколовшихся группировок, как и членов».

  – Тем не менее, сотня особей может нанести большой ущерб, – сказала Лиз.

  – Именно, – сказал он педантичным тоном, который помнила Лиз, чтобы она почувствовала себя ученицей, которой ставят отметки на контрольной. «Не менее тревожно и то, что они могут вызвать реакцию с другой стороны. На данный момент группы лоялистов сложили оружие, но несколько сектантских убийств могут изменить это за одну ночь.

  «Откуда эти маргиналы берут ресурсы, чтобы жить дальше? Есть ли еще иностранная поддержка?

  – Не то, чтобы мы знали. «Аль-Каида» сюда не въезжает, если вы об этом думаете, – добавил он с тяжелым сарказмом.

  – Вообще-то я им не была, – сухо сказала Лиз. «Я думал о финансировании и оружии – из Штатов, басков, Северной Африки, Южной Америки, откуда угодно».

  Он выглядел немного удивленным тем, что она знала что-либо о прошлых источниках оружия ИРА. «Насколько нам известно, их финансирование теперь местное. Но ничего из этого не является законным. Преступность всех видов – наркотики, проституция, грабежи. Бог знает что еще.

  – Каково наше освещение их деятельности? Есть ли у нас достойные источники? – спросила Лиз, переводя разговор на свою сферу ответственности.

  'Разумный. Как всегда могло быть и лучше, – сказал Биндинг. – Насколько я понимаю, вы только что познакомились с некоторыми беглыми агентами. У меня был Дэйв Армстронг, который руководил командой. Но Дэйв человек действия. Он предпочитает заниматься своими собственными делами.

  Чем, по его мнению, я занимался большую часть своей карьеры? подумала Лиз. Но он явно думает, что свет исходит из глаз Дейва. Не то чтобы она была с этим не согласна. «Я работала с Дейвом раньше, – ответила она. 'Он хорош. Мне определенно понадобится его помощь, пока я не наберусь опыта.

  Биндинг посмотрел на часы с нескрываемым нетерпением. – Тогда почему бы тебе не залезть под стол, не устроиться в квартире, не поговорить с Дэйвом? Затем через день или два мы снова встретимся, и вы сможете поделиться со мной своими первыми впечатлениями».

  «И ты дашь мне знать, где они ошибаются», – подумала Лиз. Другая должность, другое место, другая одежда. Тот же Майкл Биндинг.

  6

  – Я ухожу, – крикнул Дермот О'Рейли, выходя из дома. Это было настолько, насколько он держал жену в курсе своего местонахождения, обычная секретность, которая возникла во время Смуты, когда было безопаснее не сообщать ей, что он задумал.

  Тем не менее у нее была хорошая идея, и когда в тот день в 1975 году раздался стук в дверь и пять человек из ККО увели его, она не очень удивилась. «Не унывайте», – сказала она во время своего первого визита в H-Blocks в «Лабиринте». «Думай об этом как об отдыхе от меня».

  «Каникулы» длились два года и были особенно тяжелыми для Кэт. Он знал, что жить с ним было грубым человеком, и он никогда не любил показывать эмоции, но он был по-своему предан своей жене и понимал, насколько она многострадальна. Тем более что после того, как его освободили, он прождал менее сорока восьми часов, прежде чем возобновить деятельность, из-за которой его и интернировали.

  Он был офицером по снабжению роты Б Белфастской бригады, оружие которого хранилось в полудюжине убежищ и тайников под полом амбаров и навесов. Теперь он с полуулыбкой вспоминал странную смесь огнестрельного оружия, на которое им приходилось полагаться в первые дни конфликта – до того, как полковник Каддафи из Ливии прислал им корабли, полные новейшего всего и наличных денег, чтобы идти с ними. Американцы ирландского происхождения тоже были постоянным источником дохода. Неужели все эти пьяницы в бостонских барах действительно верили, что, когда они бросают свои деньги в ведра для сбора денег, они достанутся вдовам и сиротам борьбы? Симус Пиггот должен был знать об этом все, поскольку босс Братства был из Бостона.

  Дермот не любил Пигготта. Он не доверял ему. Что делал американец, ведя борьбу? Что он надеялся получить от этого? Но Дермот присоединился к Братству, когда к нему обратились, потому что из всех отколовшихся групп это казалось самым обеспеченным ресурсами, самым профессиональным.

  Сначала он был главным офицером по целеуказанию. План состоял в том, чтобы убить полицейского из новой PSNI, чтобы показать им, что, хотя они и переименовали себя, для настоящих республиканцев, таких как он, они по-прежнему враги. Пиггот раздобыл список адресов, а Дермот провел несколько холодных и сырых дней в слежке, наблюдая, как полицейские и их семьи прибывают и уходят, планируя наилучший способ нападения.

  Откуда бы у Пигготта ни был этот список, и он, конечно же, не открывал его Дермоту, он, похоже, был старым. Некоторые из домов, которые наблюдал Дермот, не имели явной связи с полицией, поэтому он предположил, что они перешли из рук в руки. В других жители были среднего возраста или явно пенсионеры. Он догадался, что список поступил от RUC до того, как он был передан PSNI, и что его целью была не нынешняя передовая полиция. Когда он упомянул об этом Пигготту, похоже, ему было все равно. «Они все ублюдки, а ублюдки не уходят на пенсию в моей книге», – был его ответ.

  В наши дни Дермот был слишком стар, чтобы лежать в канавах, направляя свой бинокль на дома и гаражи, поэтому он был рад, когда Пиггот приобрел пару фургонов для наблюдения, в которых он мог сидеть в относительном тепле, припаркованный, с камерой, направленной через разрез в боку. Фургоны часто перекрашивали, поэтому их не замечали.

  Он прошел по объездной дороге и в Андерсонстаун. Впереди он увидел на углу бар Падди О'Брайена. Некоторое время он пытался подстричься, признавая новое богатство города, на короткое время даже предлагая меню гастропаба. Но открытая враждебность его заядлых клиентов обескуражила клиентов из среднего класса. В течение шести месяцев это место вернулось к тому, чем, по убеждению его завсегдатаев, оно должно было оставаться всегда – к мужскому салуну.

  Бармен уже налил пинту «Мерфи», прежде чем Дермот вошел в дверь. Когда густой коричневый стаут был наполовину налит в пинту, бармен сделал паузу, чтобы пена осела, а затем наполнил его доверху. Деревянной лопаткой он срезал возвышающуюся кремовую пену и поставил пинту на стойку.

  Дермот хмыкнул в знак благодарности и оглядел паб. Ему нравилось приходить сюда, находя в этом месте успокаивающее, почти ностальгическое удовольствие. Это было неформальное место встречи многих бывших добровольцев Временной ИРА, с которыми он служил, особенно тех, кому не повезло. Кое-кто уже был здесь, склонившись над газетой и пинтой, которую они будут пить в обеденный перерыв. Я скоро буду таким, подумал он с сильной горечью. Он не собирался сегодня работать, не после последнего разговора с Пигготтом.

  Над барной стойкой висела в рамке черно-белая фотография участника голодовки Бобби Сэндса с подписью внизу: « Верность » .

  Верность : слово превратилось в пепел во рту Дермота. Когда-то это было правилом его профессиональной жизни – верность делу, организации, начальству в иерархии. Это был принцип, который он перенес в Братство, развеяв свои сомнения насчет Пигготта; помогло, должен был признать он, тем фактом, что деньги были так хороши. На государственной пенсии далеко не уедешь – едва пьешь деньги – и в своих новых ролях политиков от истеблишмента Джерри Адамс и Мартин МакГиннесс, похоже, не были заинтересованы в создании фонда для пехотинцев, которые доставили их туда, где они были.

  У Дермота никогда раньше не было денег, и он понял, как легко привык к комфортной жизни: спутниковая тарелка на крыше приносила ему все спортивные программы «Скай», какие только можно было смотреть, и Кэт, ее любимые фильмы; отпуск на побережье Коста-Брава каждый февраль, спасаясь от серого, промозглого холода. И перспектива уединения в маленьком коттедже в Донегале, о котором они с Кэт часто мечтали. Еще два года с The Fraternity, и он был бы свободен и чист. Только теперь его отодвинули в сторону.

  Пиггот был клиническим. – Мне нужен молодой человек, отвечающий за операции. Отныне ты будешь руководить охраной.

  Безопасность в прежние времена была большой и важной задачей, когда повсюду была британская разведка и требовались строгие меры предосторожности, чтобы не допустить полного проникновения во Временную ИРА. Теперь это, казалось, означало просто следить за тем, чтобы машина Пигготта и водитель приезжали вовремя, или запирать офисные столы, чтобы уборщицы не могли шпионить за ними. Это была собачья работа, и Дермот был уверен, что за нее придется платить собаке. Ему будут так же плохо платить и обращаться с ним, как Малоуну, который был всего лишь головорезом.

  Пиггот даже не соизволил сказать ему, кто его заменяет. Или смягчить удар, похвалив его работу. В голосе Пигготта не было чувства, не было беспокойства, понравится ли это изменение Дермоту.

  Бармен внезапно снова оказался там, хотя Дермот едва прикоснулся к своей пинте. Он посмотрел на него со своего барного стула, и на его лице отразилось недовольство.

  – Жаль слышать об Эйдане Мерфи, – сказал бармен, протирая стакан кухонным полотенцем.

  'Что ты имеешь в виду?'

  – О, – сказал бармен, ставя чистый стакан на полку над стойкой. – Я думал, ты знаешь. Когда вы работаете вместе и все такое.

  Дермот оттолкнул свою пинту, и она небрежно расплескалась по красному дереву на барной стойке. Он сердито сказал: «Почему бы тебе не выплюнуть это, ведь ты так много знаешь, а я нет?»

  Бармен поднял извиняющуюся руку. – Прости, Дермот. Его рука была вся разбита. Он сказал, что попал в аварию…

  Дермот уставился на бармена. 'Что ты говоришь? Если это не был несчастный случай, то что?

  Бармен пожал плечами, как бы говоря: «Вы мне скажите». – Все, что я знаю, это то, что они, – спохватился он, – это то, что его рука была сломана наполовину вдребезги. Он больше никогда не сможет полностью использовать его. Бармен громко вздохнул. – И он такой молодой.

  И он пошел к бару, чтобы проверить другого клиента, в то время как Дермот обдумывал сказанное. Он потянулся за пинтой и осушил половину содержимого скорее в лечебных целях, чем ради удовольствия. Господи, подумал он, что они сделали с ребенком? Ладно, у него большой рот, и ему следует научиться держать его закрытым, но не таким образом. Ему не нужно было преподать урок.

  Это Пиггот, подумал он.

  Ему плевать , понял он со злостью, которую не испытывал уже много лет. Ну, это мы еще посмотрим, сказал он себе.

  7

  Квартира находилась на втором этаже дома из красного кирпича, всего в четверти мили от университета, в тихом переулке, упиравшемся в тупик у черной железной ограды небольшого парка.

  На первом этаже дверь вела в другую квартиру, но Лиз поднялась прямо по лестнице и вошла через свою входную дверь.

  Она поставила свои сумки и быстро осмотрела свое новое жилище. Две спальни – место, где ее может навещать мать, – подумала она, – большая гостиная, просто, но удобно обставленная, с кухней и небольшой нишей для завтрака. Идеально – ничего слишком большого, чтобы поддерживать порядок; ничего такого маленького, чтобы чувствовать себя стесненным. Кто-то даже вошел и поставил чай и кофе на кухонную столешницу, а свежее молоко – в холодильник.