Текст книги "Настоящая Опасность (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

  Молния, оглушительный гром, льющийся дождь – никакая киноверсия грозы не могла бы быть более драматичной. Облака, которые часами висели над холмами, наконец ушли на восток и остались на месте. Наблюдая полчаса за этой пиротехникой через окно своего кабинета, Лиз задавалась вопросом, пройдет ли когда-нибудь буря.

  Зазвонил телефон, и она машинально потянулась к нему, не сводя глаз с дисплея снаружи. «Лиз Карлайл».

  – Лиз, это снова Мартен Сёра. Думаю, у меня есть для вас новости.

  Лиз завороженно слушала, как Сера рассказывал, как Изабель обнаружила, что ферма и виноградник на острове Поркероль принадлежат Аннет Мильро, унаследованной от ее покойного отца.

  – Где это?

  – Недалеко от южного побережья и всего в нескольких километрах по морю от гавани Тулона.

  – Остров, говоришь?

  – Это один из небольшой группы. Не очень большой – километра семь в ширину, может быть, три в ширину. Говорят, очень красивая и совершенно неиспорченная. В основном это курорт летом. Я полагаю, что большая часть острова теперь принадлежит государству. Там есть старый форт; теперь это музей».

  – Там кто-нибудь живет?

  «Очень мало людей живут там круглый год. Есть одна деревня, также называемая Поркероль, на северной стороне острова, недалеко от форта, с небольшой гаванью. Кроме того, летом открыто несколько отелей и ресторанов. До него ходит пассажирский паром из крохотного местечка под названием Гиен. За пределами поселка домов практически нет».

  – «Мильро» в деревне?

  'Нет. Ферметта Аннет находится на другой стороне острова, лицом к Средиземному морю и Северной Африке. Там нет пляжей, только высокие скалистые утесы. Судя по карте, я бы сказал, что он очень изолирован. Люди Изабель тщательно навели справки и обнаружили, что дом сейчас не используется. Он и виноградник пришли в упадок. '

  – Звучит идеально, если ты хочешь что-то скрыть. Или кто-то, – добавила она.

  'Точно. Давай поговорим о том, куда мы идем отсюда».

  Лиз задумалась. Она разрывалась между желанием немедленно отправить на остров вооруженную полицию и осознанием того, что любая ошибка может насторожить Пигготта и Милро и закончиться смертью Дэйва.

  Сёра, казалось, прочитал ее мысли. – Это сложно, n'est-ce-pas ? Я собирался предложить своим людям осмотреться, но очень осторожно – я буду контролировать операцию. Сегодня вечером я поеду в Тулон, а утром мы осмотримся. Но если мы установим, что кто-то там есть, то, думаю, нам следует быстро выдвигаться. Чем дольше мы ждем… – Он не закончил фразу.

  «Конечно», – сказала Лиз, уже готовясь в уме. – В таком случае я хочу быть там. Не могли бы вы сообщить мне, как только у вас появится дополнительная информация? Если он положительный, я приеду в Тулон завтра днем. Если у вас нет возражений, – добавила она для формальности.

  'Конечно, нет. Я ожидал, что ты захочешь прийти, и я буду рад твоей компании. Я позвоню тебе завтра, и не волнуйся: у нас очень хорошие люди. À bientôt .

  48

  Яма-пат, яма-пат, яма-пат . Если шум не прекратится, он сойдет с ума. Потолок был слишком высок, чтобы он мог дотянуться до трубы, идущей вдоль балки в одном углу, из-за ее крошечной течи вода непрерывно капала на бетонный пол. Почему он был так одержим шумом, когда у него было так много других забот?

  Ты должен сосредоточиться, сказал себе Дэйв. Перестань думать об этой чертовой капле. Все уже будут искать тебя. Вы должны помочь им найти вас. Он пытался заставить свой усталый, сбитый с толку мозг действовать.

  Когда его поместили сюда, было кромешной тьмой, и теперь он мог видеть солнечный свет сквозь щель окна высоко в стене. Должно быть, сейчас полдень, значит, он пробыл здесь не меньше восемнадцати часов. Стоя на цыпочках, он мог просто смотреть наружу и видеть деревья и подлесок. Судя по всему, его, должно быть, увезли на юг, возможно, в Испанию или куда-то на побережье Средиземного моря – возможно, во Францию, учитывая, что он был в магазине Мильро, когда все это началось. Рядом с морем в любом случае; он чувствовал его запах, когда прикладывал лицо к окошку и слышал, как волны разбиваются о берег.

  Он был на лодке несколько дней, хотя мало что помнил о путешествии. Должно быть, его накачали наркотиками, а потом он вспомнил, что ему укололи. Он также смутно помнил два случая, когда его пересаживали с одной лодки на другую. Последний был маленьким – вероятно, просто шлюпка; он услышал, как завелся подвесной мотор. На голове у него был мешок или что-то в этом роде, и его толкали и тащили по какой-то крутой тропинке. Его запястья были связаны, и он несколько раз падал.

  Затем иностранец заставил его попасть в это место. Он был испанцем – Дэйв был в этом уверен, поскольку смутно помнил человека, саркастически говорящего «сладких снов» по-испански. Suenos dulces – вот и все. Должно быть, это было на лодке, но Дэйв точно не помнил.

  Слава богу, испанец снял мешок с головы и развязал запястья. Он также засунул внутрь матрас и одеяло, прежде чем запер большую тяжелую дубовую дверь.

  Дэйв предположил, что он находится в каком-то старом винном погребе, возможно, в месте, где производилось вино. Слабый аромат все еще висел в воздухе. Там была стена пустых стеллажей для бутылок и две огромные дубовые бочки, которые звучали глухо, когда он постукивал по ним.

  Кто они? Почему они держали его и что они хотели от него? Подумай, сказал он себе. Что случилось? Он помнил, как сидел в магазине Мильро. Они смотрели на дерринджера, и он как раз собирался сделать предложение Мильро, когда испанец ворвался в комнату, размахивая пистолетом. Мильро, должно быть, предупредил его. Но почему? На мгновение он подумал о Джудит Спрэтт, сидевшей в своем кабинете и говорящей, что ему следует прикрыться и дождаться возвращения Лиз, прежде чем он снова пойдет к Мильро. Она была права, но думать об этом сейчас было нехорошо. Если он когда-нибудь увидит ее снова, он извинится.

  Они отвезли его в дом на территории Национального треста – он узнал звук скрипа и стука ворот – и допросили его в чем-то вроде библиотеки. Он вспомнил, как Милро стоял в углу и молчал, пока Пиггот задавал вопросы. Он сохранил свое прикрытие – он был в этом уверен – но потом все пошло в туман. Он ничего не мог ясно вспомнить, пока не оказался на лодке. Потом просто много того, что казалось бестолковыми мечтами. На лодке было несколько человек; он слышал голоса, но не узнавал их и видел только испанца.

  Ничего из этого не имело смысла. Но теперь, когда он подумал об этом, он понял, как мало он на самом деле знал о Пигготте и Милро. Не намного больше, чем рассказал ему Бурый Лис. Если бы это был заговор ренегатов-республиканцев, нацеленный на британскую разведку, они бы наверняка оставили его в Северной Ирландии. Таким образом, за него могли выкупить или просто убить, а его тело бросили в какой-нибудь загородной забегаловке, как явное указание на то, что борьба продолжается.

  Зачем везти его в это долгое путешествие? Это не могут быть республиканцы, подумал он. Почему в дело вмешался испанец? Он вспомнил, как Джимми Фергюс говорил что-то о Пигготте, который привел киллера с Коста-дель-Соль. Был ли он в руках ЭТА? Взяли заложников? Почему они действовали в Северной Ирландии? Милро работал на ЭТА? И если да, то чего он хотел от Дэйва?

  У него не было ответов. Но он продолжал задавать себе одни и те же вопросы, чтобы не впасть в отчаяние. Он почувствовал себя плохо. Его запястья болели от того, что он так долго был связан; его спиной обо что-то ударилось, когда его, как мешок с картошкой, бросили в маленькую лодку с подвесным двигателем, которая доставила его на остров. Колени у него были в синяках от падения по тропе к этому месту, а голова болела тупой, пульсирующей болью, от которой кружилась голова.

  Послышался звук ключа в замке; засовы были отодвинуты, и дверь распахнулась. Испанец стоял в дверях, держа в руках свой 9 мм. – Вставай, – приказал он. Что теперь? – задавался вопросом Дэйв, медленно поднимаясь по лестнице в подвал, а его тюремщик следовал за ним.

  Наверху кухня с каменными плитами вела во двор. По сигналу испанца Дейв толкнул сетчатую дверь и вышел наружу, щурясь от яркого солнечного света. Испанец последовал за ним. Он махнул пистолетом в сторону пыльного двора. – Иди, – сказал он, и Дэйв неуверенно зашагал по двору, хрустя ногами по мертвым сосновым иголкам, густо лежащим на земле.

  Пока он шел, он украдкой оглядывался вокруг, пытаясь лучше понять, где он находится. Его подвал был частью фермерского дома, длинного каменного здания, сильно обветшавшего, с осыпающейся крышей из красной черепицы и деревянным крыльцом с отсутствующими перилами и ступенями, которые выглядели гнилыми. Вокруг двора были хозяйственные постройки, один открытый сарай с древним 2CV внутри. Его ржавый номерной знак был французским. Итак, я во Франции, подумал Дэйв, торжествуя от открытия. Обойдя еще один круг по двору, он снова взглянул на дом и увидел в окне Мильро, который жестикулировал и разговаривал с кем-то еще, кого Дэйв не мог видеть. Затем он исчез из поля зрения, а к окну подошла вторая фигура и разговаривала по мобильному телефону. Это был Пиггот.

  Дэйв почувствовал холодный страх. Что сказал Браун Фокс о Пигготте? Он хотел убить полицейского и офицера британской разведки. Что ж, возможно, это он напал на Джимми Фергуса, а теперь у него Дэйв.

  – Бастанте , – закричал испанец, и Дейв неохотно подошел к кухонной двери и остановился, греясь на солнышке. Испанец потерял терпение. – Внутри, – раздраженно сказал он, указывая пистолетом.

  Дэйв открыл сетчатую дверь и вошел на кухню. Слева от него была слегка приоткрыта обтянутая сукном дверь. Он мог слышать голос Пигготта; дверь должна вести в комнату, где он его видел.

  У испанца возникли проблемы с закрытием экрана. Дэйв быстро свернул влево и, оглянувшись и увидев, что его тюремщик все еще занят, он плоской рукой толкнул обтянутую сукном дверь, и она распахнулась.

  – Какого черта… – сказал Пиггот.

  – Гонсалес ! – закричал Мильро.

  Внезапно грубая рука схватила Дэйва за плечо и развернула его. Гонсалес воткнул ствол своего 9-мм прямо под нос Дэйва, прижав его к верхней губе. Он был в ярости, и на мгновение Дэйву показалось, что он сейчас нажмет на курок. Затем Гонсалес, казалось, восстановил самообладание. Он шагнул назад через дверной проем в коридор и жестом пригласил Дэйва выйти.

  Позади него Дэйв услышал холодный голос: «Верните его туда».

  Через секунду он почувствовал, что мир рухнул ему на затылок.

  Когда он проснулся, были сумерки.

  Он вздрогнул, когда коснулся шишки размером с яйцо на затылке. Его пальцы стали липкими, и он посмотрел на них за мгновение до того, как понял, что темная липкая субстанция была кровью. Ему отчаянно хотелось пить, но когда он попытался встать, нижняя часть его груди пронзила боль. Он рухнул обратно на пол, пока агония не утихла. Он осторожно коснулся рукой пораженного бока и путем мучительного процесса проб и ошибок пришел к выводу, что у него сломано как минимум два ребра. Как это случилось? Все, что он помнил, это крик Пигготта, а потом мир погрузился во тьму. Должно быть, его сильно ударили по затылку и столкнули с лестницы на твердый пол.

  Дэйву удалось встать на колени и подползти к крану в углу. Когда он включил его, вода брызнула на пол вокруг него, быстро промокнув его брюки. Он сложил руки чашечкой и позволил бегущему крану снова и снова наполнять их, пока пил. Он попытался вспомнить, что произошло до того, как его ударили. Он помнил, как ходил по двору и видел Шеймуса Пиггота, человека, который хотел убить офицера разведки.

  Это было бы подходящее место для этого, мрачно подумал Дэйв, осматривая свою тюрьму. Они могли пустить ему пулю в голову, не боясь, что их услышат, а затем закопать его тело глубоко в лесу – или взвесить и бросить в море. Но они еще не сделали этого, так что должен быть другой план. Но что? Они планировали выкупить его? Он чуть ли не усмехнулся при мысли о том, что Майкл Биндинг ведет переговоры о его освобождении – вероятно, он попытается сбить цену, – но вдруг депрессия окутала его, как туман, и он дополз до матраса и лег.

  Затем он услышал что-то снаружи, довольно далеко. Тумпа тумпа тумпа . Он напряг слух, и на этот раз шум был громче. Тумпа тумпа тумпа .

  Судя по басовому рокоту, это был вертолет, вероятно, военный. Он открыл глаза и стал ждать. Опять же, тумпа тумпа тумпа . Он приближался? – Я здесь, мальчики, – сказал он вслух, наполовину молясь, наполовину взывая.

  Он прислушался к глубокому гулу, но на этот раз он не казался ближе. Он затаил дыхание и снова подождал, но теперь шум определенно стихал. Мгновение спустя, и он не мог быть уверен, был ли это вертолет, который он услышал, или биение его сердца.

  Потом тишина. Яма-пат, яма-пат, яма-пат .

  49

  Она любила витрину, поэтому Мирей Витрин была совершенно счастлива, прогуливаясь по улице д'Алжер, заглядывая в витрины, любуясь одеждой и разглядывая антиквариат. И поскольку она наслаждалась собой, она выглядела совершенно непримечательной. Но Мирей не собиралась ничего покупать; ее витрины были прикрытием. Она ждала, когда маленькое устройство в ее руке завибрирует, сигнализируя о том, что цель находится на расстоянии десяти миль.

  – Она выходит. Садовник, косивший траву на вершине холма в Бандоле, говорил в крошечный микрофон, прикрепленный к его воротнику. Он не был обычным садовником, и любой, кто внимательно наблюдал за ним, мог бы задаться вопросом, как он получил эту работу. Но он не остался. Как только белый кабриолет «Лексус» проехал мимо него, он положил косилку на кузов своего грузовика и уехал. В Тулоне рука Мирей дрожала.

  На холме в Бандоле две женщины сидели в запыленном «рено» и сверялись с картой. Когда «лексус» проехал мимо, они, казалось, определились с маршрутом и поехали дальше, следуя за ним. Женщиной за рулем «лексуса» с ярким шелковым шарфом от Hermès, обернутым вокруг головы, была Аннет Мильро.

  – Едем, – объявил пассажир «рено», когда они следовали за «лексусом» в направлении Тулона. У подножия холма светофор загорелся желтым как раз в тот момент, когда приближался «лексус», но Аннет прибавила скорость и пронеслась сквозь него, когда светофор сменился на красный. «Рено» остановился и подождал, наблюдая, как «лексус» мчится по шоссе. Но «Вольво» уже ехал по автомагистрали, осторожно двигаясь по узкой полосе, но ускоряясь, когда Аннет проезжала мимо. Когда Lexus выехал на съезде в Тулон, Volvo остался на автомагистрали, предоставив работу другой команде, уже ожидавшей у Морского музея.

  Под их бдительным присмотром Аннет въехала в центр города и припарковалась на набережной. Она пересекла улицу Республики и свернула на улицу Альже. Подходя к магазину своего мужа, она, возможно, заметила женщину с рыжевато-русыми волосами, которая только что вышла из аптеки напротив, потому что она не остановилась и не вошла в магазин, а быстро пошла дальше по улице. Блондинка позади нее, видимо, бормоча что-то себе под нос, передала мишень коллегам в конце улицы.

  Быстро шагая, Аннет свернула на улицу, где кипел рынок, и зашла в кафе. Она села за столик в углу и заказала крем -кофе . Она была элегантно одета, по-прежнему носила шарф Hermès, и у нее была модная большая дизайнерская сумочка, похожая на маленькую сумку Gladstone. Вошел мужчина в берете и сел через два столика с блокнотом в руках. Он одобрительно посмотрел на Аннет, но она проигнорировала его и сосредоточилась на своем мобильном телефоне. Когда ей принесли кофе, она расплатилась с официантом, оставила сдачу на блюдце и, взяв сумочку, встала и удалилась в женский туалет.

  Через несколько минут, когда она так и не появилась, мужчина в берете поднес руку ко рту, и Мирей Витрен, кружившая вокруг лавки Мильро, вошла в кафе и направилась прямо в дамскую комнату.

  Внутри она обнаружила, что одна из кабин занята, и тихонько прошла в следующую. Когда она услышала, как открылась дверь соседней кабинки, она подождала несколько секунд, затем открыла свою дверь и вышла как раз вовремя, чтобы мельком увидеть уходящую женщину – она была в синих джинсах, кроссовках и футболке, а ее волосы были собраны в хвост. хвостик. Она несла большую сумку Аннет. Мирей развернулась и вошла в освободившуюся кабинку. Ничего такого. Она передала новое описание Аннет всем коллегам, быстро подошла к двери кафе и, выглянув наружу, увидела женщину в кроссовках, которая быстро возвращалась к пристани и попадала в зону действия еще двух коллег.

  Около полудня небольшая шлюпка, состоявшая не более чем из двух надутых резиновых понтонов, проплыла вдоль скалистого южного берега острова. Его плыл одинокий рыбак. Но подвесной мотор имел мощность 110 лошадиных сил, и Анри Комптуар из отдела наблюдения DGSE был уверен, что сможет обогнать любую угрозу, которая встретится ему на пути.

  Генри провел утро, изучая спутниковые фотографии острова из архивов Министерства обороны – фотографии, сделанные около десяти лет назад. Он сравнивал их с фотографиями, сделанными всего несколько часов назад, на рассвете, с небольшого вертолета, который обычно использовался для перевозки высокопоставленных лиц, но также обеспечивал сдержанную разведку.

  Кадры были сняты камерой, установленной на передней стойке вертолета, и изображения были кристально четкими. На обоих наборах фотографий был изображен изолированный фермерский дом, расположенный рядом с каменным утесом, который резко возвышался над морем. Он был окружен лесами по обеим сторонам, выходящими на то, что на старых фотографиях явно было виноградником, но теперь больше походило на луг, хотя можно было разглядеть ряды разросшихся виноградных лоз. На спутниковых снимках во дворе был виден человек и нечто похожее на трактор. На новых снимках не видно никаких признаков того, что в доме кто-то был: ни дыма из трубы, ни стирки на линии, ни машин во дворе. В обоих случаях бухточка выглядела заброшенной. Но на более старых фотографиях было видно, что поперек него пришвартованы ряды буев прямо в море. На последних фото их не было.

  Комптуар также разговаривал с таможенником, чей длинный серый патрульный катер был пришвартован в маленькой гавани в деревне. Поркероль был частью его ритма жизни, хотя зимой он редко бывал в гостях, как он объяснил. Комптуар сказал ему, что проводит разведку перед возможными учениями военно-морского спецназа. Они искали новое место для стажеров, чтобы отработать стремительный штурм с моря. Он сказал, что намеревался посмотреть на южную сторону острова. Офицер сказал ему: «Если вы ищете что-то сложное, вам будет из чего выбрать. В основном скалы спускаются к морю. Там только одно место для посадки, крошечная бухта под названием Осто-де-Дьё , и у нас есть ограждение, чтобы не допустить высадки туристов. Его можно сдвинуть, но нужно знать, как это сделать.

  Так где же был бум? – задавался вопросом Комптуар, бредя по неподвижным водам, спокойным под лучами полуденного солнца. Его не было на фотографиях с вертолета этим утром, и его нет сейчас. Подойдя, он лишь невзначай взглянул на берег.

  Потом лодочный мотор вдруг захрипел, закашлял и заглох. Пока Комптуар пытался перезапустить его, его лодка стала подплывать по течению все ближе и ближе к песчаному берегу бухты. Потянув за шнур стартера, он также успел осмотреть пляж. Там не было никого и никаких признаков лодки, но то, что он увидел, подтвердило то, что показали фотографии с вертолета. Маленький пляж был очень обеспокоен. Было видно, где вытащили лодку, и были следы на песке и вверх по грязной тропинке, ведущей в подлесок. Люди высадились на берег; остался только один вопрос, были ли они все еще там. Кто-то другой должен был попытаться обнаружить это.

  Наконец, запустив двигатель, он поплыл в более глубокую воду, прежде чем повернуть на запад, набрать скорость и вернуться в Тулон.

  « Шарман », – сказала старуха своему мужу, и действительно, пара, сошедшая сегодня днем с парома и отправившаяся пешком через Иль-де-Поркероль, выглядела безумно влюбленной.

  На мужчине, Алене, был рюкзак, из которого торчал багет. Франсуаза, его спутница, носила бинокль на ремешке на шее – остров не славился своей птичьей жизнью, но на южной стороне была большая популяция куликов, что оправдывало и бинокль, и двухмильную прогулку. ходить.

  Пара направлялась по пешеходной тропе, которая пересекала остров и вела к мысу на его скалистом южном берегу. Они не торопились, держась за руки и время от времени останавливаясь, чтобы обменяться поцелуями. Но как только они миновали первый поворот тропы и их больше не было видно из деревни, они ускорили шаг, быстро двигаясь с настороженными глазами, больше не держась за руки. Они не были любовниками, но до этого много раз работали вместе. Ален был осторожен, обстоятелен; Франсуаза была хитра и изобретательна; комбинация, казалось, соответствовала их роду деятельности.

  Теперь они шли по обсаженной деревьями тропинке, минуя небольшой отель и несколько заброшенных домов отдыха. Внезапно, как по сигналу, они двинулись с тропы в лес. Здесь они шли быстро, но осторожно, через сосны и акации, часто останавливаясь, чтобы проверить ориентиры по мере приближения к суровому южному побережью острова. Здесь не было ни туристов, ни признаков жилья; в какой-то момент Ален остановился, чтобы свериться со своим компасом, затем немного скорректировал угол их продвижения.

  Услышав впереди шум волн, они разделились, и, взяв бинокль, Ален двинулся к приморским скалам в поисках узкой тропинки, ведущей к берегу. Франсуаза осталась на возвышении, ища способ приблизиться к ферметте , которую они не могли видеть, но знали, что она там.

  Обнаружив, наконец, тропинку, ведущую к пляжу, Ален решил не идти по ней и вместо этого спуститься по крутому берегу сквозь пышную растительность. В какой-то момент ему показалось, что он слышит кого-то на тропе, которая была менее чем в двадцати метрах, и он нырнул за кусты. Туристы? Говорят, что на Иль-де-Поркероль ежегодно бывает миллион посетителей, но в это время года их очень мало, да и в любом случае это место находится далеко от их обычных мест обитания.

  Он подождал, пока не убедился, что поблизости никого нет, затем продолжил спуск. Бухта была исключительной на этой стороне острова, с ее полосой белого песка. Ален никого не видел на пляже, хотя его коллега Комптуар был уверен, что там кто-то был, и правда, песок выглядел взволнованным. Любая лодка, приземлившаяся здесь, должна была быть маленькой – достаточно маленькой, чтобы ее можно было утащить с глаз долой.

  Ален все еще находился над пляжем, и из-за трех саженцев эвкалипта он использовал свой бинокль, чтобы рассмотреть кусты, которые начинались там, где заканчивался песок пляжа. В течение десяти минут он двигал их дюйм за дюймом по густому подлеску, но ничего необычного не увидел. В конце концов, когда его глаза устали от усилий, он позволил биноклю повиснуть на ремешке на шее, задаваясь вопросом, не упустил ли он чего-нибудь. Именно тогда отражение солнца, теперь прямо перед ним, ненадолго ослепило его. Он моргнул и понял, что вспышка исходит из кустов прямо под ним – единственного места, которое он не осмотрел в бинокль. Вглядываясь вниз, он медленно двигал головой взад-вперед, пока снова ослепительная вспышка не ударила ему в глаза.

  Вот оно. Лодка была спрятана глубоко под большим кустом мирта, но стальной угол ее подвесного двигателя был выставлен напоказ – ровно настолько, чтобы поймать отблеск солнца.

  Понял, подумал Ален.

  Через двадцать минут он снова был в лесу над скалами, теперь в четверти мили от моря, в том месте, где он договорился встретиться с Франсуазой. Он ждал с нетерпением, и вдруг, беззвучно, она стояла рядом с ним.

  – Господи, ты меня напугал, – сказал он.

  'Хорошо. Если бы вы услышали, как я иду, они, возможно, тоже меня услышали.

  « Они? Вы нашли людей?

  Она кивнула. «Я обнаружил ферму. Очень запущенный; Я был уверен, что в нем никто не может жить. Но тут вышли двое мужчин; один из них гулял во дворе. Он выглядел не слишком хорошо. Я свяжусь по рации, когда мы будем немного дальше, и скажу, что мы их нашли.

  Ален колебался. Всегда осторожный, он не разделял уверенности Франсуазы. Он сказал: «Мы не должны спешить с выводами. Я нашел лодку – маленькую лодку, хорошо спрятанную. Но это может быть просто для того, чтобы его не украли. А двое людей, которых вы видели, могли быть совершенно невинными посетителями фермы.

  – Доверяю вам, – сказала Франсуаза с осуждающим смехом.

  Ален посмотрел на нее, слегка обиженный. – Что такого забавного?

  – Ты и твоя осторожность. Человека, которого я видел идущим перед домом, охранял другой парень.

  – Откуда ты знаешь? – спросил Ален.

  – Потому что человек на крыльце прикрывал пленника ружьем. Не думаю, что невинные посетители так себя ведут.

  50

  Когда она вышла из багажного зала в аэропорту Марселя, она увидела молодого человека в военно-морской форме с табличкой с надписью «Карлайл». Она представилась: « Бонжур » . Je suis Лиз Карлайл.

  – Добрый день, мадемуазель, – ответил он, пожимая ей руку. 'Подписывайтесь на меня.' Он подвел ее к шикарной черной машине, припаркованной на специально отведенном месте рядом с терминалом.

  Исчерпав, по-видимому, знание языка друг друга, они молча поехали в сторону Тулона. Лиз смотрела на провансальский пейзаж и блики Средиземного моря, сверкающие в лучах полуденного солнца, желая, чтобы ее первый визит в эту часть Франции произошел при более счастливых обстоятельствах.

  Накануне поздно вечером Мартин Сёра позвонил, чтобы сообщить о результатах наблюдения за Поркеролем: следы высадки в небольшой бухточке, лодка, спрятанная в кустах, и, наконец, обнаружение пассажиров на фермете под охраной вооруженного человека. заключенный. Он сказал, что отправляет фотографию, сделанную одним из членов группы наблюдения. Он подождал, сможет ли она опознать своего коллегу. Вскоре после этого Лиз смотрела на размытую фотографию на своем экране – мужчина, по-видимому, идущий по пыльному двору, в то время как другой мужчина с пистолетом в руке стоял, наблюдая за ним с крыльца ветхого дома. Это был испанец, Гонсалес и Дэйв Армстронг – она узнала его даже стоя спиной к камере.

  Лиз улетела последним рейсом из Белфаста в Париж, расстроенная тем, что ее нельзя мгновенно доставить прямо в Тулон. Мартен Сёра сказал ей, что спасательная операция не может быть предпринята до следующей ночи, но она все же хотела добраться туда, а не торчать впустую в Париже. Как ни странно, теперь, когда она знала, где он находится, она беспокоилась о Дейве даже больше, чем когда ничего не знала.

  Ее тревога усилилась, когда незадолго до того, как она легла спать в аэропортовой гостинице, позвонила взволнованная Пегги. Она слышала об этом от коллеги Изабель Флориан из DCRI. Номер мобильного телефона, который она разослала по всему миру, телефон, по которому звонили Дермоту О'Рейли (Браун Фокс, как они его называли) незадолго до того, как он был убит, в тот же день снова прозвучал в эфире. Французы заметили, что он звонил на номер в Алжире, но, что более важно, звонок был направлен через мачту недалеко от Тулона. Должно быть, это Пиггот, подумала Лиз. Значит, он тоже на острове.

  Когда машина въехала в высокие железные ворота на побережье в Тулоне, она мысленно вернулась в настоящее, внезапно напрягшись при мысли о том, что должно было произойти. Она была удивлена, когда часовой бойко отсалютовал, когда они проходили; не зная, что ответить, она помахала рукой в знак любезности. Она понятия не имела, насколько хороши французы в операциях такого рода; ей оставалось только надеяться, что они знали, что делают.

  Они подъехали к длинному элегантному розовому зданию, и Мартен Сёра вышел и открыл дверцу машины.

  – Добро пожаловать в военно-морской штаб, Лиз. Заходи внутрь, и я покажу тебе твою каюту. Это место управляется, как корабль, но ты скоро к этому привыкнешь.

  Сера выглядел обнадеживающе спокойным и в своем темно-синем свитере с воротником-поло, готовым ко всему. Лиз почувствовала, как ее тревога начала уходить; теперь у нее был кто-то еще, кто разделил и тревогу, и ответственность.

  – Это не «Ритц», – сказал Сёра, открывая дверь, – но я надеюсь, вам будет удобно. Боюсь, вы вряд ли будете много спать. Мы собираемся приехать завтра в три тридцать утра.

  Лиз заглянула в комнату. Он был просторным и функциональным: узкая кровать, тумбочка, шкаф и небольшой письменный стол вдоль стены. Это было похоже на комнату колледжа, за исключением того, что она была выкрашена, что подходило для этой среды, в серый цвет линкора. Она была рада видеть, что у него есть собственная маленькая ванная комната.

  – Я встречу вас внизу через пятнадцать минут и расскажу вам, что мы планируем, – сказал Сера, закрывая за собой дверь.

  Лиз выглянула в окно. Она могла видеть огромный авианосец, пришвартованный на верфи; в самой гавани две подводные лодки и несколько серых линкоров мягко покачивались, пока медленно приближался прилив.

  Она переоделась в брюки и свитер и спустилась вниз, чтобы найти Сёра, ожидающего ее в удобной гостиной. – Хорошо, – сказал он, улыбаясь. 'Пойдем, выпьем чашечку кофе. У нас есть полчаса до начала брифинга. Команды все здесь. Взломайте коммандос из наших « беретов », морпехов-коммандос. Они хороши, Лиз. Если кто-то может спасти вашего коллегу живым, он это сделает. Не беспокойтесь.

  Лиз улыбнулась ему. «Для меня было огромным облегчением узнать, что Дэйв жив, и мы очень благодарны вам за все, что вы сделали», – сказала она. – Я просто надеюсь, что мы сможем вытащить его оттуда целым и невредимым. Но знаете, я озадачен тем, почему его привезли сюда. Что задумал Мильро? Должно быть, он был причиной того, что они пришли сюда, но я не понимаю, почему он проделал весь этот путь только для того, чтобы убить Дейва – он мог сделать это еще в Северной Ирландии. Вы знаете этого человека. Как вы думаете, чего он хочет?

  Сера пожал плечами. – Антуан не будет заинтересован в том, чтобы причинить вред вашему коллеге. Наоборот, он будет отчаянно стараться не ввязываться в убийство. Я могу только думать, что он запутался в этом по ошибке; если я прав, он будет пытаться найти выход для себя. Ваша коллега мисс Кинсолвинг, – он замялся над произношением, – дала нам знать, что, по ее мнению, американец Симус Пиггот тоже находится на острове и что вооруженная охрана, которую мы видели, должно быть, работает на него.